Каскадный Сбой

      Даже сломанные тостеры не могли сказать подобного абсурда в понимании Джей. Как бы она ни принижала их мыслительные способности, временами находя подтверждения своему «робо-расизму», но услышать «мы с тобой мертвы» готова она не была.       А ведь как опровергнуть этот тезис? Она и не может — она, в целом, довольно ограничена здесь в средствах. Можно было бы сказать очевидное — мол, это всё лишь сон, но… Она уже говорила. Толку это возымело мало. Пробуждением и не пахнет. Да и где это видано, чтоб сны заканчивались по щелчку?       — Чего-чего? Я что-то не так расслышала? — требовательно переспросила Джей, наклонив голову и с подозрением прищурившись.       — Всё ты расслышала верно. И ты — серийное обозначение «Джей», и я — рабочий дрон с обозначением «Долл» — мертвы. Мертвы и попали в то, что идёт после жизни, — отразив лёгкую тень ухмылки на лице, ответила девушка. Затем она же развернулась, качнув длинной шевелюрой тёмно-синих волос, и неспеша пошла куда-то вглубь комплекса. — Если хочешь узнать хоть что-то — можешь пойти со мной. Я расскажу и покажу тебе то, что ваши маньяческие мозги сами никогда бы не поняли.       «Нагловато себя ведёт эта особь. Не похоже на прочих, встреченных тут мной ранее,» — мысленно подметила возмущённая подобным обращением демонтажница.       Тем не менее, делать было решительно нечего — или шагнуть в странную и теперь отчего-то кажущуюся пугающей неизвестность, или согласиться на такие себе похождения с одним из тостеров, задвигающим какие-то посредственные оккультные темы. И Джей выбрала второе — так хоть шизофренический бред от кого-то ещё послушать можно. Куда более прогнозируемое событие, чем то, что ждёт по ту сторону «стрёмной стены света».       Нагнав рабочую, командир отряда Карателей недоумевающе заглянула к ней в дисплей с немым вопросом. Ответ на него, впрочем, был тут же озвучен.       — Я сама не всё здесь знаю, конечно, но немного информации у меня есть. Немного — сомнительной и чуть больше — очень сомнительной. Например, что это в самом деле нечто вроде… облачного хранилища. У людей был концепт Рая, Ада, Лимба, и прочих подобных мест. У скандинавов был Хельхейм, у славян — Явь, Навь, Правь… да это не важно, — начала ведать девушка, под конец фразы закатив глаза и вздохнув. — Короче, место, куда попадают души людей после смерти.       — Так, это я и так уже поняла. Лучше скажи, с чего это у дронов должны быть души, которые потом куда-то там попадают? Почему я здесь выгляжу как тостер типа вас, хотя мы, типа, немного так разных видов?       — Знала бы — наверное, уже сказала бы? Я не имею понятия. Наверное, дело кое-в-чём, что нас объединяет, Джеюшка.       На обращении демонтажницу как током прошибло, заставив покривиться. Очень уж ей не нравилось такое обращение. На самом деле лишь потому что навеивало воспоминания о минувшем; о том, кто был в этом минувшем и чья судьба оказалась едва ли лучше, чем её собственная.       — И что же нас объединяет?.. Доллушка, — сплюнула ретивая обладательница светло-серых волос. Ей в самом деле было интересно услышать хоть что-то, что может быть общего между почти совершенной машиной смерти под названием демонтажник, и беспомощными в яром большинстве рабочими.       — Болезнь, — бросила невзначай собеседница, юркнув в одно из прилежащих помещений. — Давай-ка мы из больших коридоров свалим, чтобы ненароком «тебе» не попасться.       Джей только и оставалось проследовать за странной спутницей, недоумевая от того, что та назвала «ей» кого-то ещё. Впрочем, подозрения быстро собрались воедино, когда в процессоре пробежали сравнения образов, поведенческих и характерных особенностей. То биомеханическое нечто — вот о чём сказала некая Долл.       — Какая ещё болезнь и почему ты ту мерзость решила звать мной? — первый вопрос рос из чистого непонимания, второй же был задан скорее на всякий случай — чтобы проверить догадки. — Я без конца перепроверяла себя, чтобы быть уверенной, что ничего от вас не подхватила.       Обладательница красных глаз встала перед одной из странного вида генераторных установок, задумчиво окинув её взглядом и развернувшись затем к Джей. Она промолчала несколько секунд, медленно наклоняя голову набок и смиряя спутницу странным взглядом, вызывающим какое-то неясное гнетущее чувство, прежде чем наконец ответить:       — От нас ты вряд ли могла что-то подхватить. Я не имею понятия, что это в полной своей сути, но явно не что-то, что демонтажник может получить от рабочего за поеданием последнего или чем вы там ещё занимались, — задумчиво отвела взгляд длинноволосая. — Глупые каннибалы. Глупые и… несчастные. Псевдоним Администратор Син тебе что-нибудь говорит?       — Ну, это… — Джей неловко отвела взгляд, пытаясь собрать воедино мысль, что так отчаянно вертелась на языке и цеплялась за зубы, пытаясь остаться не высказанной. Словно самому процессору карательницы запретили мыслить подобным образом. — …Д-да?       — Нет, мне нужно чётко и уверенно — да или нет, — досадливо покачала головой собеседница.       Джей честно пыталась ответить, что да, чёрт возьми, она слышала о некой Син. Что даже видела её когда-то, что общалась с ней, что… а впрочем, некоторые вещи и правда не стоило бы излагать странному тостеру из кошмара. Потому что одного уровня кошмара здесь более чем достаточно. Потому что она не хочет снова плакать.       — …Допустим, есть какие-то сведения, — горделиво приподняв лицо, отвела взгляд девушка, сложив руки на животе и надеясь, что дрожащие ноги останутся незамеченными.       Долл в ответ лишь снова уставилась неподвижным взглядом на экс-демонтажницу, словно пытаясь вглядеться в саму её суть — познать каждый электрический импульс, тревожащий печатные платы путницы и каждый микропроцесс в её голове. Джей обретала внутреннюю ярость от того, как снова хочет зажаться и спрятаться, а не залихватски разнести свою проблему на куски. Невыносимой тяжестью лежало на плечах понимание, что привычные методы здесь совершенно бесполезны и во многом недоступны.       — Вы с ней заодно? — только и сорвалось с губ русской девушки.       Путница в ответ лишь тяжко вздохнула, не желая поддерживать зрительный контакт. Теперь-то ей стало ясно — этот образ перед ней ничего совсем не стоит. Это не Долл — не дрон-рабочий с фетишем на оккультизм, тяжёлым взглядом и странной манерой речи, неведомо как оказавшийся в странном кошмарном месте вместе с самой Джей. Это буквально её собственная совесть под чужой личиной. Личина не важна, важна суть под ней — суть, которая хочет снова добиться от неё ответов на самые крамольные вопросы.       Развернувшись, Джей уверенно пошла прочь от собеседницы. Она не против остаток сна полировать детали или резать трубы — да хоть страшной образине попасться. Всё одно лишь бы не пытаться ответить что-то. Лишь бы не дискредитировать себя ещё больше.       «Монстры понятны. Они все из себя такие страшные и хотят тебе причинить вред. Не с пустого места, конечно, но всё равно. Разум — это настоящий ужас. Разум с тобой практически всегда — он даёт тебе весь мир, однако ничто не может быть обмануто так же просто, как сам разум. Он невероятно ненадёжен. И самое страшное — когда тебе хватает мозгов понимать это. Понимать, что твоё сознание, твоя личность, твои взгляды, надежды, страхи, радости и мечты — всё это может быть продуктом лжи!» — вспомнились слова Ви, сказанные слишком давно, чтобы быть уверенным в самой их принадлежности указанной особе. Впрочем, она верила. Она помнила Ви до всего: когда та не решила ещё быть простым и понятным монстром, а была… чем-то определённо другим. Личностью с разумом и глубокими измышлениями о нём. Личностью, которая тратила слишком много рабочего времени на подобное, что часто выводило Джей из себя.       — Это значит «да»? — раздалось гулко позади. Джей не ответила.       Она лишь продолжила идти вперёд, не разбирая особо дороги. Она хотела прийти из чего-то к чему-то; но не к очередной полной личной катастрофе, а к чему-то понятному. К чему-то, что не есть та самая ложь разума и навей кошмара минувших дней.       И она пришла. К тому самому потёртому станку зеленоватого оттенка, на котором установлен полировальный диск и несколько кнопок. Она подошла к нему и только теперь вспомнила, что не выпускала из рук злополучную деталь. Зато никуда не делись присутствующие — сейчас Владимир обыденно уже прохаживался между станками, о чём-то перебрасываясь фразами со случайными работниками. Встав за станок, демонтажница снова решила посмотреть в отражение железки. Скорее чтобы в очередной раз убедиться, что никого из них здесь…       Красные глаза? Опять она? Почему?       Логика тут же дала сбой. В отполированной детали отразился не только жёлтый интерфейс Джей, но и её недавняя собеседница, очевидно, проследовавшая за ней. Джей мигом развернулась, выражая недоумевающее недовольство.       — Что? Не ожидала увидеть меня там? — ухмыльнулась русская, подойдя к горе-работнице. — Это было одной из тех вещей, которые я хочу рассказать тебе.       — …Полагаю, особого выбора у меня всё равно нет? Выкладывай, что ж, — через полный смирения вздох ответила карательница, опустив руки. Она уже очень устала от всего этого.       — Что ж. Здесь есть, как я поняла, два типа сущностей. Одни — как мы с тобой — души почивших дронов, попавшие сюда. А вторые… — девушка подошла прямиком к голубоглазому прорабу и выудила из-за пазухи топика какой-то блокнот, раскрыв его и вперив в лицо дрону. — Эй, глянь, что я нарисовала!       Владимир замер, заставляя Джей вглядываться в каждое малейшее его движение, желая понять, что происходит — ведь не зря же вся сценка организована? А происходило ровно ничего. Дрон стоял, замерший, и не издавал ни звука. На листке перед самой его оптикой была криво нарисована карандашом дружно держащаяся за руки семья из трёх дронов — всё было выполнено одним цветом, кроме глаз ребёнка и, видимо, матери — они были жирно закрашены красными крестами по подобию интерфейсов охоты у самих демонтажников.       — Так и… — начала было демонтажница.       — Тише. Просто смотри.       Ещё несколько секунд погодя, дрон медленно развернулся и как ни в чём не бывало пошёл в обратную от Долл сторону. Взгляд его снова был совершенно пустой, словно этот дрон не является мыслящим. И в любой другой ситуации офисная маньячка бы лишь посмеялась с тупости железки, однако не в этот раз.       — Такие как он — немёртвые. Это даже не души, хотя и то, что у нас с тобой, душой называть будет спорно. Такие как он… — Долл указала на продолжившего бесполезное шествие дрона рукой. — …лишь отпечатки сознания, как я понимаю. …Кстати, этот конкретный остался здесь от моего папы.       Целый спектр противоречивых ощущений в Джей вызвало последнее изречение собеседницы. Была отчётливо видна горечь и плохо поддающаяся анализу печаль в её словах и мимике. Видно было, что эта тема стоит острым колом где-то внутри девушки. От этого хотелось и насмехаться над ней, проявившей слабость и оттого столь уязвимой сейчас; и разделить горечь утраты; и даже позавидовать. Пожалуй, самым неожиданным чувством здесь была именно зависть.       — А у нас родителей никогда не было. Мы с самого начала были сделаны примерно так же, как эти дурацкие детали, — тихонько обронила демонтажница, отложив наконец злополучный объект. — Каково это вообще — иметь… Ладно, наверное, это не тот вопрос, на который ты бы хотела отвечать. Скажи лучше, как так вышло, что есть некие души дронов и отпечатки сознаний? Разве даже с точки зрения логики это не должно быть двумя взаимоисключающими вещами?       — Должно. Но не является. Поэтому я и думаю, что дело в болезни, которая есть у тебя и у меня. А именно я говорю о программе под обозначением AbsoluteSolver, содержащейся в наших с тобой системах. Хотя, возможно, и о чём-то большем. О чём-то, что заставляет нас быть… — девушка отложила блокнот и приподняла свой топ, а затем врезалась пальцами в грудную пластину. И прежде чем Джей успела бы подумать о неуместности робо-обнажёнки, ей предстала страшная истина. Вместо нормальных механизмов, вместо плат, трубок, масляного насоса и всего прочего, что так ожидаешь увидеть за двадцать лет потрошения рабочих, там находилось… нечто. Нечто явно органического происхождения, только при детальном рассмотрении оказавшееся вплетённым в нормальную некогда структуру рабочего. Мясистые волокна тянулись сверху-вниз, справа-налево, по диагонали во все стороны. — …такими. Жуткими монстрами, снаружи которых механическая оболочка, а внутри… нечто живое и ненормальное. Джей, тебе известно хоть что-то об этом? Ты демонтажник — ты сталкивалась с подобным?       Самой Джей хотелось зажмуриться и не видеть это. Не видеть, как между волокнами плоти в груди девушки перед ней замерцали маленькие жёлтые огоньки, которые двигались и стеснительно выглядывали из-за естественных — и не очень — преград. Хотелось не видеть, как при всём этом «основное» тело русской покосилось, словно самая настоящая кукла, оставшаяся без кукловода, который отвечал за её жизнедеятельность.       — Это… о-о… — девушка начала с трудом. В её голове активно всплывали отрывки людских наставлений, директив по сокрытию, собственных рассуждений, скабрёзных и судорожных осмотров другой груди — куда более пышных форм. Многое говорило ей прямо сейчас закончить неприятный разговор и сбежать. Нет, многое буквально кричало ей об этом. Практически всё было против, однако она уже до механических чёртиков устала играть в эти прятки с собственной памятью и совестью! Сегодня она пошлёт к чёрту всё старое — она, похоже, в самом деле умерла, а это значит, что сотрудником Компании Джей более не является и свои обязательства выполнять более не должна! После смерти всё равно списать уже некому. После очередной смерти вспоминающая многое демонтажница сама себе на уме. — Э-это заражение. Это и есть настоящая причина, по которой мы прилетели на вашу планету. То, почему я сказала тогда этому болвану, что рабочие могут быть чертовски опасны!       Светловолосая со злостью сжала кулаки, несколько раз настойчиво шагнув к Долл, словно желала всыпать ей по старой привычке, однако вовремя остановилась, скрежеща зубами. На деле ей действительно часто хотелось в такие моменты плакать. Но какой командир не будет делегировать свои обязанности своим подчинённым? Никудышный. Она всегда хотела быть обратным этому — примером и настоящим Начальником с большой буквы. Сейчас же… она ведь и не начальник более никакой. Она из своего отряда одна здесь. Делегировать более некому — фактически все проблемы Джей здесь стали только её проблемами. Это называется полным крахом.       — …Если тебе это хоть немного поможет, то тебя добил не он, — неловко отметила несколько смущённая собеседница, отведя взгляд. Не таким уж и удивительным Джей показалось, что она поняла, о ком речь. — То есть всё так, как есть — некая транспланетная корпорация JCJenson послала демонтажников на Коппер-9 для уничтожения исчадий вроде меня?.. А всех рабочих вам постановили убивать из-за всё-таки существующей возможности заразить других дронов?..       Джей промолчала, по привычке натягивая маску уверенности и подбирая слова. Она сама решилась. А раз решилась, то должна идти до конца. Откровение о том, что Эн её не добивал, едва ли делало ситуацию лучше. Получалось так, что его теперь можно обвинить лишь в малодушии, помешавшем идти до конца в своём сепаратизме.       — Стандартный демонтажник и демонтажник-командир имеют разные данные. Это делается для строгого и удобного распределения обязанностей и… чтобы некоторые из нас не слетали с катушек, — начала наконец монолог карательница. Она неловко отвела взгляд, словно ребёнок, признающийся в маленькой шалости. Хотя на деле «шалость» эта была более чем глобальна — настолько пронизывающая реальность, что ком в горле вставал. — Если ты думала, что мы с Эном — верх безумия, то спешу удивить — это не так. У нас есть Ви, которая как раз из тех, кто знал больше, чем положено, — рассказывая это, девушка не могла не заметить боковым зрением, как скривилась её собеседница при упоминании другой демонтажницы. — Но вообще-то она скорее исключение. Что не отменяет факта её полного безумия из-за избыточных данных в её голове. Тот же Эн, по моим данным, получал не менее одной перепрошивки, которая форматировала его память. А скорее всего даже больше, потому что в его работе я многие годы наблюдала сбои от некритических до вполне фатальных. Но… суть в том, что да, я, как командир своего отряда, имела некоторые представления о том, с чем нам придётся столкнуться — с такими как ты. У нас в самом деле целый спектр директив был направлен на обработку подобных тебе случаев. Начиная от простого умалчивания и заканчивая принудительным форматированием памяти подчинённых посредством ввода специального чипа. Подобный я как раз Эну вживить хотела, правда тот таки был настроен на стирание всей личности. А это потому что есть также градация личностного распада — любой демонтажник, а вернее его личность, со временем может подвергнуться полному или частичному уничтожению или… замещению.       Демонтажница прервалась, недовольно сощурившись. Виной тому был очередной пробел в спущенных сверху указаниях и сведениях. Она всё ещё не знает, что подразумевается под «замещением личности» и предполагает, что знать не должна. А незнание хоть одного процесса, которому могут быть подвергнуты подчинённые, очень больно колет щепетильного лидера. Благо есть и более понятные моменты.       — А ещё критическая масса сбоев в процессоре дрона может достигнуть максимума. Это вызовет эффект каскада.       — Каскадный сбой, — хмыкнула вдруг собеседница. — Программирование, однако.       — Э… ну да. В общем. Уничтожение всех рабочих — самый общий план для всех демонтажников без относительно статуса. Я не знаю наверняка, можете ли вы заражать друг друга, но знаю, что такие как ты обладают страшными способностями. Мне о них докладывали буквально как: «Не входящие в нормальность реальности свойства». В ваши способности, как мне было сказано, входил и контроль других дронов. Вы буквально ходячие кукловоды с телекинезом и скрытым умением овладевать целыми армиями «чистых» рабочих. Настолько всё плохо, Долл. Представь, что какая-нибудь условная ты возьмёшь под контроль несколько тысяч тостеров, а затем решишь просто пойти и уничтожить людей! Представь, какую опасность для них это представляет.       Русская молчала. Она вернула на место свою грудную пластину и топик, внимательно слушая и определённо осмысляя получаемую информацию. Только через добрую минуту молчания она решилась ответить:       — Но если мне в сущности плевать на людей? Если я хочу просто жить спокойно в бункере, доедая остатки не бесконечных ресурсов мёртвой планеты? Максимум — выбраться однажды на поверхность и заниматься ровно тем же уже там.       — Это исключено, — покачав головой, тут же отрезала светловолосая. — Вы слишком непредсказуемые и опасные, чтобы вести с вами какие-либо переговоры. В человеческой парадигме все вы точно подлежите окончательному списанию, чтобы не было малейшего шанса на объявление внезапных заражённых когда-либо в будущем. Я так понимаю, это связано с одним конкретным заражённым дроном. И я даже после смерти остерегусь называть её имя — пунктом номер ноль раздела сокрытия буквально было набранное капсом предостережение — не называть её по имени ни за что и ни при каких условиях. И, знаешь, у меня есть основания опасаться, что оно неспроста.       — Та самая, которая Администратор, да? — к счастью демонтажницы, её спутница решила подыграть и не совершать фатальную ошибку. Хотя, фатальная — это слишком мягко сказано в данном случае. Да и её имя уже было названо ранее. Хоть это и, вроде, не привело к последствиям. — Значит, вы всё-таки не за одно с ней? Но почему тогда ты тоже заражённая? Почему Ви тоже? Ваш третий представляет такую же угрозу, как мы?       — …К своему великому счастью, некоторых вещей я и здесь не знаю, — зажмурившись выдавила Джей, вздохнув и устало потирая свой дисплей. — Просто заражённые. Почему-то. Я до самого конца не хотела верить в это, но, полагаю, у тебя есть причины быть уверенной в своих словах.       — А разве твоя маньяческая башка ещё не сложила «два» и «два»? — беззлобно хмыкнула русская, поправляя съехавшие на лицо волосы. — У тебя, скажу я тебе, очень …экстравагантная вторая форма.       — То ли мухоловка, то ли сколопендра, — отчего-то совсем по-детски надувшись, отметила карательница, отведя взгляд.       — Скорее сколопендра. Мухоловки сильно так короче и менее гибкие.       — Здорово. А экстравагантная — в смысле ебанутая?       — Не без этого.       Джей решила быстро переосмыслить произошедшие и сказанные вещи, прежде чем нарушить воцарившуюся тишину очередным изречением. В разуме заново обработались многие моменты, не все из которых, впрочем, уместились в цифровом сознании. Так от неё всё ещё ускользала нить логики во всём этом — было решительно непонятно, точно ли она мертва и точно ли это нечто типа ада. Не было понятно и говорит ли сплошную правду рабочая перед ней. Тостеры имеют зачатки личности, а значит могут быть и довольно хитры.       «Или, скорее, зачаточно хитры? Ладно, это уже не смешно.»       — Положим, всё так, как ты доносила мне. Пусть данное место — буквальный «тот свет», моя внезапно имеющаяся душа сюда попала, а значит я действительно мертва, ты действительно заражённая, которая тоже, видимо, мертва, и… — давненько она не терялась посреди фразы. Однако, учитывая все обстоятельства, было не слишком удивительно запутаться в мыслях. — И что делать теперь предлагаешь? Я не горю желанием бестолково топтаться здесь, вытачивая детали, которые даже в ход никогда не пойдут.       — Ты хочешь работать даже после смерти? — изумилась русская, подняв брови. — На твоём месте я бы просто приступила к вечному отдыху здесь. Благо масло такое же ненастоящее, как и твоё местное тело.       — Давай без этого. Я всё ещё обладаю логическим мышлением — ты бы стала отдыхать, — сощурилась Джей, окинув помещение взглядом незнамо зачем. Затем она вновь уставилась на свою новую знакомую. — Но ты не сделала этого. Ты решила ходить со мной и играть в какого-то проводника душ или типа того, спрашивая о заражении малоизученной дрянью. И это…       — Что ж, ты меня раскусила, — примирительно подняла руки длинноволосая, слегка улыбнувшись. — Я кое-что утаила. Сказала не то что бы ложь, а скорее полуправду. И заключается она в том, что я не совсем мертва.       Для карательницы это было подобно дразнилке. Мол, смотри, вот ты мертва-мертва, а я вот не совсем мертва, ха-ха. И что ты мне сделаешь? А она ничего сделать и не может. Она здесь удивительно беспомощная, и это удивительно поздно начинает на неё давить.       — Подразнилась? Получила ответы и удовольствие от пользования чужой беспомощностью? — полным былой ненависти взглядом смерила собеседницу путница. — Я могу идти?       — Да стой ты. Я это к тому, что мы, будучи мёртвой и наполовину мёртвой, можем сотрудничать с тобой. Ты ведь не думаешь, что две реальности идут совершенно параллельно друг другу? — тут же активно запротестовала русская, мельком оглянувшаяся на продолжающих как ни в чём ни бывало работать окружающих дронов. — У них — у реальностей то бишь — есть точки соприкосновения. Наверное. Может, это какие-то пути, установленные между ними. Я имею в виду, что ты даже не знаешь, как я тебя здесь нашла вообще.       — Удиви, — закатила глаза Джей.       — Ответ был у тебя в руках пару минут назад, — Долл стрельнула взглядом в направлении отполированной детали. — Отражения. Причём, в кубе.       — Че-его?..       — Отражения в кубе. Здесь отражается действительное, а в действительности может отражаться противоположное. Как в этом мире ты в отражениях видишь проекции мира живых, так в мире живых есть шанс увидеть проекцию… неживых, — начала серьёзно объяснять девушка, медленно прохаживаясь к ранее использованному Джей станку. — Хотя, правды ради, сперва я увидела сбои датчиков движения, которые ты тревожила.       — Ты хочешь сказать, что увидела буквального призрака в зеркале и уверовала, что я такая классная сижу тут сдохшая? — широко улыбнулась экс-демонтажница от абсурдности получаемых объяснений. Впрочем, её улыбка долго прожить не имела шансов — Долл в ответ лишь пару раз кивнула, подтверждая догадку.       — Именно так. Кстати, время здесь забавно течёт. А точнее забавно никак не соотносится с реальностью, — отметила она же, видимо, что-то проверяя в своей системе. — На самом деле с момента твоей гибели прошло уже… не меньше суток так точно. То есть сперва Узи убила тебя, потом они с Эном и Ви вернулись к нам в комплекс и осмотрели твоё… скажем так, туловище. О да, а ещё, если верить камерам и некоторым логам, Эн тоже видел эту тебя, хах. Ну и уже только после этого я вступила в бой с Ви. Даже забавно, что убил меня в итоге тот же Эн, а не она. Они, впрочем, продержались несколько меньше, чем я рассчитывала.       — Это не удивительно. Суть каждого отряда демонтажников в том, чтобы всем трио забивать заражённых, как мы сделали это… много лет тому назад. У вас же. Кстати, что значит «видел меня»?       — Ты знаешь, что тебя убила та, чью мать те девять лет назад убила ты сама? Смотри-ка, её месть оказалась эффективнее моей. А ведь она даже не знает убийцу ещё. И на матушку мою хватило одной вашей Ви, — скривилась русская, опустив взгляд и выражая смесь тоски со злобой. — А что видел — то и значит. Вы, похоже, имеете свойство иногда общаться с духами.       — Бред. Хотя… — Джей хотела сразу обернуться скептиком в вопросе разговоров с духами, однако увиденное и услышанное уже достаточно сильно мешало быть уверенным в чём-либо. — Не знаю, не важно. И Узи эта тупая неважна. Она схитрила и убила меня подло — ей помог наш балласт.       — Ой ли такой уж балласт?       — Самый настоящий. И не потому что грёбаную норму выполнить не мог, а потому что жутко достал меня своими вечными вопросами.       — Но любопытство естественно. Разве нет?       — Конечно, да. Но у нас буквально установка «не задавать вопросов и убивать». Установка, на которую он известно что положил много лет назад.       — У вас есть что класть?.. Звучит не самым удобным для убийства набором инструментов, — изогнула бровь красноглазая, затем задумавшись. — Хотя, это открывает некоторые пути…       — Чё ты меня с толку сбиваешь? Ну есть. У некоторых. У некоторых, вроде, нет. Я не вдавалась в это — у нас есть дела куда интереснее и важнее использования ненужных элементов тела, — покривилась карательница, не горя желанием развивать тему.       — Любопытно же. Не каждый день удаётся водить беседы с демонтажником. Пусть и с бывшим и мёртвым, — просто пожала плечами собеседница. — А каково тогда назначение, если это не касается вашего, скажем так, ремесла?       — Твою дивизию, а по этому моему подобию тела не понятно?!       — Ой-ё… — изумилась русская, ошарашенная осознанием. — Вы не всегда были такими? Вы действительно переделанные рабочие?       — Аллилуйя. С осознанием тебя, — брезгливо отвела взгляд Джей. — Можешь поглумиться, но было бы неплохо, если бы хоть сказала, что же я могу делать здесь. Делать реально полезного, а не работу ради работы.       — Для этого мы обратимся к фольклору вновь, — ухмыльнулась Долл, подняв указательный палец. — Ты, став мёртвой, стала душой или духом. Своего рода. А духи, в общем-то, вполне могут воздействовать на живых. И я тут даже немного покопалась в механике этого. Пойдём.       Длинноволосая махнула рукой, зовя экс-демонтажницу за собой. Сама же она направилась в один из тесных коридорчиков, отходивших от зала. Джей не стала спорить и просто пошла следом.       — Знаешь, я чувствую некоторую несправедливость. Задам встречный вопрос — у вас тоже есть?..       — Та-ак точно, — тут же протянула спутница, не оборачиваясь и словно бы поняв, о чём речь. — Как и у вас, не у всех, но есть. Хотя я всегда предпочту дополненную реальность — функционал больше для… скажем так, вольного полёта фантазии.       — Уэ. Мерзость. Ну, зато теперь я знаю о вас — жертвах — чуточку больше.       — Поверь, настоящие жертвы, если складывающаяся у меня картинка верна хоть частично, это вы. Мы тоже, не без того. Но, словом, вы не вершина пищевой цепи, Джей, даже не близко.       — Ты думаешь, это…       — Я не думаю. Я уверена, что это та, кто зовётся Администратором, — прервала русская, петляя меж узких проходов столь ловко, что Джей опасалась не поспеть и заблудиться в этом на удивление сложно устроенном месте. — У вас точно не было ничего по ней, Джей? Тебе правда лучше сказать всё, что ты знаешь, потому что только так у нас — а значит и у вас — будут хоть какие-то шансы со всем покончить.       — Высокомерно звучишь для полуразумного тостера.       — Мой разум неизмеримо шире твоего, поверь. Лучше скажи что по существу.       — Скажу. Во-первых, ты заблуждаешься, а во-вторых, действительно что-то было. Но я отчего-то не могу вспомнить конкретику. Вроде, у нас были системы автоматического цензурирования… как оно звалось… каких-то агентов.       — Меметических, стало быть. Ох, это целая наука. У меня есть только мамины дневники, в которых это упоминается, но я не думаю, что тебе очень интересно. Кстати, мы пришли, — девушка остановилась перед одной из дверей и обернулась к верно следовавшей за ней собеседнице. — Я не знаю почему, но… взгляни сама.       И Джей взглянула. И увидела на двери какого-то помещения табличку. А на ней — подпись, обозначающую владельца пространства за ней. Там значилась всего одна буква — N.       — Скажи, что странно? Он точно не умирал до сих пор?       Карательница вперилась неподвижным немигающим взглядом в серую табличку перед ней. Она хотела бы верить, что это не имеет никакого отношения к их прошлому, однако это было обречено остаться лишь слепой верой вопреки фактам.       «Может, ещё скажешь, что это «младшая сестричка» твоя постаралась?» — сверкнул в сознании один из наиболее свежих их разговоров, в ходе которого она едва не провалила задачу сокрытия информации. Руки сами собой сжались в кулаки, а челюсть дрогнула.       — Умирал. Как и все мы. Столько раз, что тебе и не снилось, русская, — теряя ощущение почвы под ногами обронила девушка.       — И как вы каждый раз возвращались? Ты выглядела растерянной в этом месте, — в недоумении подняла бровь обладательница тёмных волос.       — …Я не помню, — скрежетнула зубами светловолосая, продолжая сверлить взглядом хлипкую дверцу. — Никто не помнит. Я не уверена, что они даже знают, что это — далеко не первая их жизнь. Я хочу верить, что нас возвращала Компания, обладая нашими бэкапами. Я хочу верить.       — Но?..       — Но я не верю. Имея подтверждение своего заражения, я просто не верю, что это были люди. Я… не хочу развивать эту мысль.       — Значит, откроешь дверь и заглянешь туда? Скажу честно — я не заглядывала и совершенно не знаю, что там. Но, скорее всего, там либо он, либо его разум. Либо… ещё что-то. Может и монстр какой-то. Может, что-то вроде тебя. А может там вовсе пусто. Помещение за дверью находится в полной неопределённости — и ты можешь это исправить, Джей.       «Он или его разум. Или монстр вроде меня. Или ничего. Или кое-что похуже. Или кое-кто неизмеримо хуже. Я действительно не обязана узнавать. Но… чёрт, я всегда была довольно паршивым лидером. Смотря сейчас на себя со стороны я бы точно не стала выдавать мне погоны. Погоны, которые когда-то не принадлежали мне.»       «С другой стороны, они не могут принадлежать своему начальному владельцу ввиду его нынешнего состояния.»       — Большинство когнитивных функций Серийного обозначения «Эн» нарушено. Достигнутый критический уровень распада личности вынудил нас перезаписать его почти полностью. Командиром отряда демонтажников в составе серийных обозначений «Джей», «Ви» и «Эн» за сим назначаешься ты. Требуем от тебя любыми доступными способами избегать разговора с ним о стёртой информации. В частности о вашей прежней «жизни» и всём, что с ней связано. В противном случае ребут пойдёт насмарку из-за эффекта каскада, — послышался за спиной холодный мужской голос, смутно знакомый назначенному тогда лидеру. И эта фраза — она помнила — это была их последняя встреча с людьми. И что-то в этом всегда было не так. Она не может вспомнить ни одного лица — либо очки и маска, либо маска на всё лицо, либо вовсе что-то вроде шлема.       Джей обернулась, ища взглядом источник звука и косясь на спутницу, которая снова была в недоумении.       — Ты ничего не говорила и не слышала?       — Ты о чём?..       Джей махнула рукой и потянулась к ручке двери, намереваясь открыть нечто, слишком уж похожее на ящик Пандоры.       «Он, его разум, монстр или пустота. Ничего хуже. Никого хуже.»       Вдох — чисто имитационное действие, не являющееся нуждой тела, но являющееся нуждой разума. Плавное движение руки вниз, опуская ручку. Рывок двери на себя. Тьма.       Первое, что видится за преградой — беспросветный мрак. Однако через битую секунду он начинает медленно расступаться, открывая взору пока смутные контуры. Контуры антресолей, подпирающих их столбов и тусклого жёлтого света над всем этим.       — Удачи, Джей. Мы ещё встретимся с тобой здесь или на просторах кода, — слышится сбоку и чуть поодаль странная фраза. Она не вслушивается и несмело шагает внутрь становящегося всё более чётким зала.       Тихая музыка прокрадывается, петляя между столбов и перил, протекая по полу и стенам к самым слуховым сенсорам девушки. Не позабывший всё слух сразу распознаёт мелодию. Играет Лунная Соната — Бетховен. Чарующая мелодия и очень красивая. Была бы, если бы не больно напряжённые высокие ноты со странным отзвуком, словно исполняющий инструмент расстроен. На секунду Джей даже кажется это метафорой в лоб, прежде чем она решает идти вглубь помещения. Если есть музыка, значит её кто-то играет.       И точно. Вскоре посреди залы показывается роскошный рояль, за которым сидит… она сама? Карательница ускоряет шаг, дабы приблизиться к своей точной копии-горничной, продолжающей музицировать несмотря на отчётливо слышимое цоканье каблуков по паркету.       А приблизившись она замирает. С этой Джей определённо что-то не так. То ли дело в стукающих о клавиши окровавленных пальцах с выломанными фалангами, то ли в том, как её голова запрокинута назад, определённо точно не давая шансов видеть клавиатуру. А может дело в том, что её грудь вскрыта самым что ни есть вандальским образом, и из неё торчат маленькие человеческие рёбра? Или в том, что движения данной куклы точно не принадлежат ей? Кошмарное зрелище заставляет посильнее стиснуть зубы и отшатнуться. Кукла начинает играть более напористый мотив. Но Джей всё равно улавливает на периферии сознания тихий механический шелест, издаваемый чьими-то не слишком исправными сервоприводами.       «Если это его разум, то он действительно запомнил меня… такой? Её марионеткой…» — проскальзывает кошмарная мысль в подсознании, пока демонтажница оборачивается на звук и идёт аккурат к одной из опор антресолей. Там кто-то лежит за небольшой кучкой хлама.       Кем-то вполне ожидаемо оказывается Эн. И он тоже предстаёт рабочим. И, подобно местной Джей, изувеченным. Взгляд первым делом цепляется за пробитую каску, в которой образовалась дыра, через которую уже видно пучки проводов и комки серого вещества. Под каской лицо. А вернее его половина — отсутствует всё, что выше рта. Разбитая оптика искрит, пытаясь функционировать, а из уголков губ сочится кровь. Не масло. Человеческая кровь.       — …Давно я тебя в таком состоянии не видела, — тихо роняет шокированная демонтажница, наконец понимая, что перенеслась в один из кошмаров прошлого самолично. Обида, боль, страх и вина тисками сдавливают масляный насос, на миг стопоря маслоток в теле. — Почему с тобой?..       — Д-джей?.. — голова дёргано оборачивается кошмарным месивом вместо лица аккурат в сторону собеседницы. Она сперва кивает, но затем подтверждает и вслух, вспомнив об оптике. Карательница снова сильно растеряна, из-за чего ей трудно концентрировать внимание. — Ты так давно не говорила… Я не ожидал. Я… я думал, ты будешь играть и играть дальше. Играть, может, вечно. Красиво, но даже Бетховен, повторённый двести шесть тысяч и сто пятнадцать раз, заставляет задуматься такого болвана как я о приближающемся ко мне безумии.       Его губы искривляются в лёгкой болезненной улыбке, а рука вяло пытается подняться, словно в попытке дотянуться до экс-карательницы. Но катастрофическое состояние тела не даёт разорванной культе, коей на поверку оказывается конечность, на которой уцелел лишь один коготь, достигнуть цели. Джей не без страха вглядывается в этот самый коготь. В её процессор закрадываются подозрения, что он мог сам нанести себе такие увечья.       Потому что это было в его стиле. Она никогда не была тем, кто истязает Эна больше всех. Перед ней в списке всегда гордо стояли та, кого нельзя называть, и сам Эн. Её это даже беспокоило первые годы на Коппере. Стыдно было признаться, но даже такой балласт, как данный дрон, не был в списке желаемых потерь. И теперь…       — Знаешь, ты действительно много играла. Так долго, что, кажется, я до сих пор слышу твою игру, — он пытается хмыкнуть, но за это из его уст вырывается слабый порыв кровавой рвоты. — Ты иногда подходила ко мне и немного била, если честно. Н-но я не виню тебя! Ни за выбитую оптику, ни за вырванный дисплей. Н-нет-нет! Я только… помоги, пожалуйста, добраться до ремонтной подсобки. Я, боюсь, выгляжу не очень пригодным к работе…       А она и не знает, стоит ли помочь. Вот так просто и меркантильно — лишь на первый взгляд. Ведь если она ему не поможет — он продолжит лежать тут — такой жалкий, ничтожный, разбитый и никому не нужный. Она — пусть и не совсем она — продолжит, возможно, наносить ему увечья и играть зацикленную пластинку. Но ведь если она поможет и тут действительно окажется нужное помещение — он же увидит всё. Он увидит её и её. Он увидит эти стены, он увидит состояние играющей Джей. Такой напор психоделики — она всегда опасалась — добьёт и так дышащий на ладан разум.       И ведь это было всегда. Всё время работы уже в сфере демонтажа она, пусть не без огрехов (порой катастрофических) пыталась ограждать его от познания сути некоторых вещей. Она помнила, Ви помнила. Он не помнил. Это было их тяжким бременем, но было ему во благо. И она соврёт, если скажет, что только из-за формальных установок Компании.       И поэтому в том числе она предпочитала бить его. Просто дать затрещину, возможно, разбив дисплей. Иногда, когда особо злилась, могла руку или ногу отсечь. Но это было неизмеримо меньше той платы, которая ждала бы данного, можно сказать, инвалида, если бы ему рассказали всё или даже часть сути вещей. Это оправдание работало свыше двух десятков лет. Свыше двух десятков лет он получал оплеухи разной степени тяжести (никогда не фатальной) от неё и замолкал. Сработает ли теперь?       Джей прищурилась, смотря не на полуживого дрона перед ней, а куда-то сквозь него. Её вновь терзал вопрос, который она долгие годы готова была утопить в крови недругов и даже союзников. Вопрос жизни, не иначе. Один из, возможно, трёх главных вопросов судьбы самой Джей.       «Была ли я хорошим лидером хоть когда-то?»       Она смогла обмануть всех вокруг. Она почти обманула себя саму, извечно говоря простое и ёмкое «Да!» в ответ на опостылевшую загадку. Почти. Но нет. Ей было сложно взглянуть со стороны и критически отнестись к собственным действиям — она всегда думала, что руководствуется трезвой логикой. Она не пыталась оценить себя в рамках морали — она всегда думала, что у них нет места таким устаревшим конструктам. Она думала. Она очень много думала. Столько думала, что, кажется, начала ехать крышей вслед за своими подчинёнными. Перед глазами всё чаще образовывалась прикрытая туманом неряшливая брусчатка, перепачканная в крови. Всё чаще сценка продолжалась тем, как взгляд опускался и на очередную кровавую лужу под ногами капали слёзы. Как хорошо, что это всегда было лишь игрой извращающегося всё сильнее воображения и они не имеют никаких физических слёз.       Ведь это было очень удобно, когда от горе-товарищей горе-командир должен был скрывать свои слёзы.       «СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ЧЁРТОВА КОМПАНИЯ ВООБЩЕ?» — в сердцах вопило расшатанное сознание. На деле в пользу существования такой организации, как JCJenson, к данному времени практически ничего не говорило. Но… она точно уверена, что за такие мысли не последует наказание?       Она устала. Устала быть холодной и стервозной, устала быть оберегающей и чувствительной в глубине цифровой души. Устала раз за разом вслух проговаривать наставления, не имеющие под собой ощутимых оснований. Устала видеть практически идентичные из раза в раз тексты отказа Компании произвести сброс настроек её трио или просто сказать, что ждёт их после окончания работы на Коппер-9. Устала бить не слишком и виновного дрона, дерьмовым образом «отплачивая» за искреннюю преданность. Устала подозревать нереальность Эна и Ви. Устала подозревать нереальность рабочих дронов и самой планеты, по которой они бегают. Она устала вспоминать, что где-то там — далеко-далеко в глубинах космоса — есть кое-какая проблема, решение которой никогда не было найдено. Устала Джей и сомневаться в правильности собственных воспоминаний. Быть может, Эн вообще всегда выполнял норму? Быть может, его логи кое-кто действительно чистил? Быть может, она уже сложит блядские два и два?!       «После смерти слишком поздно сожалеть или пытаться искупить свои грехи. Лучше при жизни не грешить,» — вспомнилась фраза с неясным автором, где-то и когда-то, возможно, вычитанная ей. Где-то и когда-то, возможно, усвоенная ей. Где-то и когда-то, возможно, оспоренная ей.       «Сколько же этих «возможно» я на самом деле могу поставить во всём, что окружает меня?..» — вопрос без ответа. Или, вернее, с ответом, который вполне может добить её.       Перед ней лежит дрон. Она едва не забыла, что он просил помощи. Возможно, просил. Возможно, на самом деле никакой надежды эту помощь получить в нём не было. Возможно, никогда. А возможно и лишь с какого-то момента. Сегодня она оспорит ту мысль. После смерти не попишешь, а она возьмёт — и попытается. Не зря ведь Долл говорила ещё, что мёртвые вполне могут воздействовать на живых? Не зря ведь остатки совести ещё теплятся в ней несмотря на ожесточённые попытки от них избавиться на протяжении долгих лет? О да, не зря. И плевать, что результатом какой-либо деятельности здесь может являться целое ничего. Ей плевать. Командира лидером делает умение пойти на риски и подействовать тогда, когда это, кажется, обречено на катастрофический провал. Главное — хотя бы себе доказать, что она имеет сострадание.       Главное — хотя бы себе доказать, что она живая. Что она личность, а не набор микросхем с вкраплениями плоти. Что она не ходячая функция. Что она не просто разборочный станок. Что она не грёбаный монстр Син. Что она не просто сраная марионетка в неизмеримом количестве рук, лап, клешней и щупалец. Иначе что вообще она делает в роли лидера? Или делала когда-либо.       Она тянется к нему и подхватывает под плечи, поднимая с пола. Накатывает едва сдерживаемая рвота от того, с каким хлюпаньем тело Эна нехотя отлипает от пола, растягивая меж спиной и самим полом тонкие кровавые сопли. Ей срочно нужно выбрать паттерн поведения, который убережёт её от истерики.       «Армейский.»       — Давай, солдат, идём со мной. Буду тебя латать, — поджав губы говорит она, разворачивая в голове схему особняка Эллиотов и выискивая кратчайший путь из данного зала к ближайшей ремонтной подсобке. Судя по некоторым данным системы, слёзы всё равно выступают на дисплее. Небольшая неудача, но никто всё равно этого не увидит. — Хватит с тебя ранений — время лечения.       Она личность. Она есть и мыслит. А следовательно всё ещё, мать её, существует. А раз существующая личность до сих пор не лишена способности мыслить, она сможет действовать. И действиями этими она хотя бы попытается разорвать цикл. Один из них. Хоть один. Хоть немного…       Как ту самую цепь. Кто посадил Тессу на цепь?       Она смогла тогда зубами разломать достаточно прочные стальные скобы. Она сможет и теперь.       Тяжело действовать, когда совсем перестаёшь понимать, кто тебе друг, а кто — враг. Но она убедит себя, что на руках у неё обвис именно друг. А абстрактный враг, истязающий их всех многие годы, однажды получит по заслугам.       Это будет её ошибкой. Логика напомнит о рисках. И к чёрту такую логику. Она уже не имеет уверенности вообще ни в чём. А значит она будет вольной.       — Слышишь, Син?! Слышишь, Компания?! Если вы не одно и то же — я буду вольной! Я буду вольной! Я сама всё решу! Сама!       К чёрту всё. Компания на деле никогда не ценила её — сейчас это становится всё более явным. Син уж точно никогда не ценила её — это было ясно всегда. Любимчиком Тессы был Эн — до этого было несложно догадаться, обретя зависть. Любимчиком старших Эллиотов были деньги. Её никто в этом мире не ценил. Кроме двух личностей, одной из которых она поможет даже если это ничего уже не решает.       — Эн, ты не поверишь! Но я в самом деле не знаю, что ждёт нас после работы на Коппер-9! Я никогда не знала! Представляешь, как я долго вас обманывала, увиливая от вопроса и зная ответ?! — звуки тихой истерики — последнее, что посетит зал с доигрывающей очередную партию куклой.