Маяк

Ведь сколько же раз я говорил вам, что основная ваша ошибка заключается в том, что вы недооцениваете значения человеческих глаз. Поймите, что язык может скрыть истину, а глаза — никогда! Михаил Афанасьевич Булгаков, «Мастер и Маргарита»

      Вот уже больше двадцати минут Гермиона, сидя на кровати и свесив ноги, бездумно выводила пальцем узоры на обшарпанном деревянном полу. Несмотря на наступление апреля, ночи в Дорсете хорошо помнили недавно покинувшую побережье зиму, и шершавые паркетные доски неприятно холодили ступни.       Но ей, застывшей посреди смятой постели, было все равно.       Закусив губу, она пристально наблюдала за спавшим на соседней кровати человеком. Не обращая внимания ни на сползшее к щиколоткам одеяло, ни на то, как гуляющий по палатке сквозняк невесомо окутал ее кожу. Слабая волна дрожи между лопаток тоже осталась незамеченной.       Сейчас Гермиону интересовал исключительно Гарри.       С того дня, когда она впервые услышала, как он говорит во сне, минула неделя, однако разобрать, что именно, так и не удалось. Возвращаясь с маяка, она не смыкала глаз до самого рассвета. Вслушивалась, вглядывалась. К нарастающему внутри нее острому раздражению, безуспешно.       И этим ее неудачи не заканчивались.       Семь ночей подряд Гермиона пыталась убрать со спины Снейпа чертов след от чертового ожога. Мази, чары, компрессы. Она перепробовала все, что сумела найти в книгах, и все впустую. Пора было признать, что вернуть его правой руке подвижность, сохранив старые, но почему-то безумно важные ему шрамы, не выйдет. Но признавать это Гермиона не желала. И помня, с каким усталым безразличием согласился он избавиться от покрывавших его спину отметин, старалась. Старалась упорно, отчаянно и абсолютно тщетно.       От ощущения собственной никчемности желудок свело противным спазмом. Лишать Снейпа чего-то настолько личного, дорогого, не хотелось ужасно. Но и затягивать дальше не имело никакого смысла. Ведь на войне, в отличие от школьного дуэльного клуба, расписания поединков не было, а стало быть, и ценой ее промедления, ее трусости, может оказаться вовсе не золотой кубок в Зале наград, а жизнь. Его жизнь.       Гермиона понимала, что давно пора было открыть правду. Прекрасно понимала. Но боялась. Боялась не вспышки злобы или грубости, а того, что ненароком может нарушить его границы. Опять. Ведь ей так и не удалось выяснить, где те были прочерчены.       Нет, Снейп больше не срывался. Ни на ней, ни вообще. Он даже не хамил. Наоборот, был подчеркнуто сдержан. Не отмалчивался, а терпеливо отвечал на вопросы. Интересовался ее состоянием и тем, как переносит она сваренные им зелья. Допытывался, нужно ли ей что-нибудь еще.       Каждую встречу спрашивал о снах.       Но Гермиона этим наигранным перемирием не обманывалась. Она замечала, каких усилий оно ему стоило. Замечала то, что он тщательно пытался от нее скрыть. Как резко сводил лопатки от ее заботливо бережных касаний. Как напрягались его ссутуленные плечи, пока она обрабатывала рубец ожога. Как играли на худом лице желваки, стоило ей спросить, как чувствует себя он. И вспоминая сказанные им злые, жестокие слова, а затем и странные, неловкие извинения, Гермиона не без грусти признавала, что он то ли запоздало пожалел о своей с ней откровенности, то ли она просто до жути нервировала его одним фактом своего существования.       Впрочем, что бы ни было причиной его к ней неприязненного отношения, становилось очевидно — Снейпу было тяжело находиться с ней рядом.       И оттого Гермиона старалась вдвойне. Пытаясь хоть как-то смягчить острые углы, сократила их вынужденное общение до минимума. Усиленно молчала, душа свое желание разузнать о том, что происходит в мире. Сбегала с маяка, едва закончив со шрамом. Она давала необходимое ему пространство, раз за разом надеясь, что это поможет. Но ничего не менялось. На следующий день он вновь отстранялся от ее рук, словно от больной драконьей оспой. Вновь кривился от ее вопросов. Вновь уводил взгляд.       А она возвращалась в лагерь, где, наблюдая за беспокойно спящим Гарри, совершенно терялась в своих спутанных от усталости мыслях. Заново просчитывая, что еще может сделать.       И это тоже безумно раздражало.       Несколько часов назад, прикрыв веки да прислонившись к перилам слабо поскрипывающей в такт ленивым волнам пристани, Гермиона задумалась, а что будет, если позволить его упрямству и ее трусости взять верх. Прекратить встречи, попрощаться и не трогать старые шрамы.       Подставив лицо прохладному ветру, она втянула в легкие соленый воздух и медленно его выпустила. Снова вдохнула. На языке осел слабый, немного горьковатый привкус моря, а Гермиона вернулась в ту ночь, когда, замерев на этом самом причале, судорожно размышляла, подниматься ли на маяк. Тогда она через свои страхи переступила. Потому как знала, что чужая жизнь бесценна.       История, как известно, циклична. Любая, включая и историю их со Снейпом странноватых взаимоотношений. Да, вопросы, что она задавала себе тогда и сейчас, разнились, но ответ-то на них был один.       Сохранив все как есть, она подпишет их с Гарри единственному союзнику смертный приговор. А сколько невинных жизней угаснут следом, и представить было страшно.       Отворачиваясь от уютных и таких далеких огней побережья, Гермиона решила, что поговорит со Снейпом.       И будь что будет.       Неожиданно сильный сквозняк качнул полог спальни, возвращая ее мысли с острова в палатку. Она передернула плечами и провела большим пальцем ноги по небольшой щели между паркетными досками.       Ладно, один ответ готов. Но оставалось кое-что еще. Сущая мелочь.       О том, что Гарри разговаривает во сне, она не обмолвилась и словом.       Сначала убеждала себя, что ей померещилось. Приснилось. Получается, в какой-то степени она происходящее от Снейпа и не скрывала. Скорее надеялась, что то было не более чем плодом ее измученного недосыпом воображения. Услышав же неразборчивый полушепот повторно, собралась сперва выведать, что лучшему другу снится, а к Снейпу идти уже потом. Тревожить его без веской причины было бы опрометчиво.       Да и Гарри по-прежнему был собой. Держался абсолютно нормально, целые дни проводил за книгами, а по утрам утверждал, что опять обошелся без снов. Верить ему хотелось очень, и Гермиона верила. Верила, что рано или поздно все разрешится само собой. Как в сказке.       Вот только сказок не бывает.       Она понимала, что затянула. И со шрамами, и с правдой. Пора было рассказать. Все. Разом. Желательно, сегодня. Ведь именно сегодня она наконец расслышала то, что Гарри бормотал под нос.       Да и если уж нарываться на гнев Снейпа, то в один заход.       Гарри перекатился на бок и громко всхрапнул. Гермиона уперлась локтями о колени и, потерев лицо, шумно выдохнула. Она так устала. Ужасно устала. За последние трое суток ей удалось поспать не больше шести часов. Пусть кошмары и не появлялись, но по какой-то необъяснимой причине легче в их отсутствие не стало. Скорее наоборот. Похоже, Снейп был прав, говоря, что сны были ее способом от лишнего избавиться. И теперь это лишнее вынуждено было искать иной путь. А не найдя его, решило в отместку сожрать ее изнутри. Неторопливо, кусочек за кусочком, зато с полной отдачей.       Выпрямившись, Гермиона посмотрела на соседнюю кровать.       Она вела себя глупо.       Как все это ее раздражало.

***

      Ее дни, ровно как и ночи, шли одинаково. Правда, не досадливо-бесполезно, а попросту бессмысленно. Солнце сменялось луной, затем вновь всплывало поплавком на линию горизонта, чтобы в сумерках исчезнуть снова. Стопки книг уменьшались медленно. И невзирая на то, что количество цветастых закладок в тех, что были прочитаны, неумолимо росло, толку от их с Гарри поисков было мало. Везде стояло одно и то же. Десятки фолиантов, сотни страниц, тысячи слов и мириады букв, а найти что-нибудь новое так и не удалось.       Диадема бесследно пропала. Неизвестно как. Неизвестно когда. Неизвестно где.       Да и не факт, что она вообще существовала.       Снейп поговорил с Дамблдором, как и обещал. Но и тот знал не больше. Бросив, что попытается разведать что-нибудь у портретов или призраков, он исчез со своего портрета пять дней назад и с тех пор в директорском кабинете не появлялся.       Время шло, ничего не происходило, а Гермиона все острее чуяла неладное. Ей казалось, что они втроем бродят по темному, без выхода и входа лабиринту, за очередным поворотом которого их поджидает нечто. И нечто это, растянув свои тонкие, искусанные до алого губы, улыбалось.       Утро. День. Вечер. Ночь.       Заново.       Сегодня, впервые за долгое время, она переместилась на островок первой. К закату волнение окончательно взяло верх, и, понимая, что рискует разбудить Гарри своими бесцельными метаниями по палатке, Гермиона аппарировала к маяку за час до назначенного времени. Минут сорок, а может, и больше она провела там в гордом одиночестве.       Думала. Собиралась с силами. Ждала.       И нервно дергая кудряшку да отрешенно следя за красно-оранжевыми всполохами огня, даже не заметила, когда диванные пружины скрипнули под весом второго человеческого тела.       — Мисс Грейнджер?       Вместо ответа она, не отрываясь от пламени, вяло качнула головой.       — Что с вами происходит?       Вопрос она не расслышала. Продолжила словно загипнотизированная следить за тем, как вспыхивают и гаснут за кованой решеткой искры. Сообразив, видимо, что для привлечения ее внимания необходимы более радикальные меры, Снейп поднялся на ноги и заслонил собой камин.       Сработало.       Утратив возможность слепо таращиться в огонь и дальше, она нехотя откинулась на спинку дивана и, перестав терзать заметно потрепанную прядь волос, выдохнула. Черные глаза напротив мягко сверкнули, вызвав у нее какое-то странное, щемящее ощущение в груди, и Гермиона подумала, что если бы Снейпа не знала, то прочитала бы в них волнение.       — Вы меня убьете.       — На данный момент это не в моих интересах, — отозвался он и повторил: — Что с вами происходит?       Лишенный и капли обыденной язвительности низкий голос обволакивал, будто успокаивал, чем невольно заставлял расслабиться. Вновь подавшись вперед и облокотившись о колени, Гермиона спрятала лицо в ладони, а заодно спряталась и сама. Снейп ждал, не нарушая повисшей в комнате тишины. Но, учитывая все то, что она собиралась ему сегодня открыть, испытывать его терпение было бы неразумно.       Покинув свое импровизированное укрытие, Гермиона виновато свела к переносице брови.       — Нам придется избавиться от нескольких шрамов у вас на спине, — выпалила она и, поборов более уместное в этой ситуации желание заткнуться, добавила: — Извините. Мне правда жаль, профессор.       — Расскажите мне что-нибудь новое, — кривовато ухмыльнулся Снейп. После чего, внимательно рассматривая ее, притихшую, едко протянул: — Только не врите, что это единственная причина вашего взвинченного состояния.       — Нет. — Гермиона сглотнула и, понизив голос до полушепота, пробубнила: — С Гарри что-то происходит. Он говорит во сне.       Ехидная усмешка мгновенно исчезла, сменившись выражением то ли тревоги, то ли разочарования.       Тебе крышка, Грейнджер.       — Как давно?       От него повеяло таким холодом, что Гермиона сжалась, как под резким порывом сквозняка.       — Семь дней.       Ноздри крючковатого носа дернулись. На секунду Снейп прикрыл веки и крепко сжал переносицу, но затем резко отдернул руку от лица и на удивление спокойно поинтересовался:       — И вы молчали?       Точно крышка.       — Я испугалась, — честно призналась Гермиона. — Надеялась, что мне послышалось, или… Дьявол! — Выпустив прядь волос, которую снова начала накручивать на указательный палец, она с неожиданной силой ударила кулаком по диванной подушке. В воздух поднялось мелкое облачко пыли, а запястье пронзила тупая боль. — Мне не послышалось, но я не могу разобрать и слова!       Она запнулась с опозданием в секунду, может, в две. Однако случайная ложь уже успела сорваться с губ.       Внутренний голос издал страдальческий стон, а сама Гермиона еле удержалась, чтобы не хлопнуть себя по лбу.       Дура.       Не успела избавиться от старых секретов и тут же завела новый.       Пока она лихорадочно соображала, как теперь открыть всю правду, не взбесив Снейпа очередным враньем, он медленно отошел к камину и, опершись о горизонтальную кладку ладонями, принялся монотонно постукивать по ней пальцами.       — Вы проверяли его состояние?       — За кого вы меня принимаете? — огрызнулась Гермиона. Собственная оплошность жутко злила, виски начинали ныть, а копившееся внутри раздражение нарастало комом. — Его душа стабильна. За неделю ничего не изменилось.       — Это ментальное. А что насчет физического состояния?       Гермиона непонимающе посмотрела на обтянутую сюртуком спину и, даже не пытаясь скрыть накрывавшее ее мощной, яростной волной нечто, процедила:       — А оно-то здесь при чем?       Снейп медленно к ней обернулся и по-прежнему невозмутимо пояснил:       — При том, мисс Грейнджер, что ввиду отсутствия каких-либо задокументированных сведений о людях, являвшихся вместилищем крестражей, тем более двух, не стоит мыслить однобоко.       До боли закусив щеку изнутри, она уставилась на него снизу вверх донельзя сердито.       Снейпу, впрочем, эти попытки испепелить его взглядом на месте были безразличны, и Гермиона скоро сдалась.       — Вы правы. — Она с досадой потерла глаза. — И, отвечая на ваш вопрос — нет. Да и как? Я владею базовыми диагностическими, вряд ли их хватит на подобное.       — Ясно. Отправляемся в лагерь, я проверю Поттера.       Гермиона не сдвинулась с места.       — Что, если Гарри очнется? Усыплять его чарами или зельем я не хочу.       — Тогда делайте все сами, — пожал плечами Снейп. — Я вас научу.       — Ладно, но сначала ваша спина.       Не дожидаясь согласия, она поднялась на ноги и подошла к камину. Снейп изогнул бровь в напускном удивлении.       — Не переоценивайте себя, мисс Грейнджер. Диагностическая и целительская магия весьма глубока и, что немаловажно, прихотлива. Необходимы силы и концентрация. Это вам не Экспелиармус.       — Думаю, справлюсь, — небрежно отмахнулась от него Гермиона. — У меня никогда не было проблем с чарами.       — Знаете, — алый отблеск пламени недобро полыхнул в глубине черных зрачков, однако Снейп остался холоден, как чертов айсберг, — я неизменно поражаюсь вашей потрясающе тупой самоуверенности. Бесспорно, вы сильны. И действительно умны. Но на Гриффиндор попали не зря. Больно неоправданно высокого мнения вы о своих способностях.       Способностях.       Его поразительная способность сохранять отстраненность в любой ситуации вовсе не успокаивала. Наоборот, распаляла. Воспринималась насмешкой над ее собственной несдержанностью. Подкидывала дров в огонь. И в итоге переполнила трещащий по швам сосуд одной каплей.       Гермиона вспыхнула как спичка.       — Вам-то откуда известно о моих способностях? — выплюнула она, не замечая, как ее тон поднимается выше и выше. Щеки с шеей пошли красными пятнами. — Для вас я с первого курса была надоедливой невыносимой всезнайкой, которая, в отличие от ваших безмозглых слизеринских любимчиков, «Превосходно» не заслуживала!       Снейп не проронил ни слова. Лишь скрестил руки на груди да нарочито непринужденно прислонился спиной к каминной кладке. Это ощущавшееся абсолютно непоколебимым спокойствие сорвало Гермионе резьбу. А сама она сорвалась на крик:       — Молчите? Потому что я права! Хорошо, ваша взяла. Показывайте мне эти ваши чертовы чары!       — Нет, — отрезал он. Еще недавно такой уютно обволакивающий голос звучал теперь холодно. Не как талая вода, а как битый лед. Но не острый. И не опасный. Внешне Снейпу было скучно. Будто они вели неинтересную, но при этом коробящую своей бесполезностью дискуссию о неудачной газетной статье.       — Да черт бы вас побрал! — всплеснула руками Гермиона. — То хотите, то не хотите! Я не собираюсь играть тут в ваши игры!       Тяжело дыша, она отступила назад, набрала было в легкие новую порцию воздуха, но вдруг зацепила ногой столик и, растерянно ойкнув, неловко осела на диван. Внезапно возникшая ярость так же резко ее покинула.       А следом Гермиона отчетливо поняла, что именно только что натворила. Вспылила на ровном месте, опустилась до дешевой истерики.       Наорала на одного из сильнейших магов современности.       Вдох. Выдох. Снова вдох. Медленно, перепугано подняв глаза, Гермиона шумно сглотнула.       — Полегчало? — поинтересовался Снейп. Немного едко, но, как ни странно, ни капли не зло.       Не решаясь заговорить, она коротко кивнула. Горло саднило, и чтобы избавиться от этого почти болезненного чувства, пришлось сипло прокашляться.       — Мисс Грейнджер, когда вы последний раз спали?       — Вчера, — прохрипела она.       По-прежнему так спокойно и размеренно, словно они опять были в школе, а перед ним сидел туповатый первокурсник, которого, к сожалению, утопить в кипящем котле было нельзя, он уточнил:       — Перефразирую. Когда вы последний раз спали больше четырех часов?       Гермиона нервно всхлипнула и закусила губу.       Четыре, смешно. Поспать столько залпом было для нее недостижимой роскошью.       — Семь дней назад.       Тут Снейп не сдержался и коротко, но емко выругался.       — Забираю свои слова назад. Вы все-таки идиотка.       Гермиона потупилась.       — Хоть не спорить ума хватило, — резюмировал он и выплюнул уже ощутимо резче: — Просто объясните мне, почему?       Этим вопросом он, надо признаться, застал ее врасплох. Она ожидала криков или заслуженной порки, но точно не бесед по душам. И сперва замялась, но, уловив, как ответом на ее затянувшееся молчание сжались в едва различимую нитку тонкие губы, еле слышно пробормотала:       — Вы очень устаете… Да и то, что я жутко вас раздражаю, сложно не заметить. Я… Я старалась вам не надоедать и…       Ее сбивчивые оправдания вызвали у Снейпа довольно неожиданный отклик. Взрыва не случилось. Наоборот, сделалось тихо. Сперва он застыл, а потом, как-то странно на Гермиону посмотрев, фыркнул:       — Вы действительно идиотка, Грейнджер. И совершенно не разбираетесь в людях.       — Что? — Она уставилась на него крайне растерянно. Все это начало отдавать какой-то иллюзорностью. — Что вы имеете в виду?       — Убившись по собственной тупости, вы никому не поможете. — Отвечать ей Снейп явно не собирался. — Я предполагаю, что тягу к геройскому и решительно бесполезному самопожертвованию выдают на Гриффиндоре вместе с уродливыми красными галстуками, но включите наконец мозги. Раньше вы вроде бы умели ими пользоваться. Ваши жертвы никому не нужны. Помогать другим хорошо, но, Мерлин, не себе же во вред! В вашем возрасте пора бы обзавестись здоровым эгоизмом, чай не маленькая, — отчитал ее он и немного тише, будто бы измотанно, бросил: — Я не всегда буду рядом, чтобы стащить вас с чертовой пристани.       — Я… — Гермиона открыла было рот, намереваясь то ли объясниться, то ли оправдаться, но вовремя смирилась, что смысла в этом нет. И потому лишь шепнула: — Простите.       Ее извинения одиноко повисли в воздухе. Кивнув, Снейп грубовато потер глаза и обратился к ней вновь спокойно:       — В общем и целом вы меня не раздражаете, уймитесь уже. Но вы неимоверно злите меня в данный момент тем, что глупите. А вы далеко не глупы. Прекращайте свои попытки лишиться жизни ради высокой, эфемерной цели, и тогда мы с вами сработаемся.       Гермиона молчала. Добавить или возразить было нечего. Снейп в очередной раз оказался прав, а она в очередной раз облажалась. И теперь чувствовала себя отруганной за съеденную тайком плитку шоколада маленькой девочкой. Той самой, которой говорили, что от сладкого щеки с локтями покроются противной коркой и болючей, уродливой сыпью. Но тем не менее найденное она слопала, вылизав напоследок и фольгу.       Зачем?       Если бы она знала.       Скрывая правду о Гарри, изматываясь бессонницей, Гермиона вполне отчетливо понимала, что ничем хорошим ее игра в молчанку не завершится. Что рано или поздно она сломается, а Снейп все выяснит. Да и что теряет драгоценное время, понимала тоже.       Так зачем?       Ответа на этот вопрос у нее не было.       Пока Гермиона, не решаясь поднять голову, чересчур внимательно рассматривала свои пальцы, что нервно теребили подол свитера, Снейп, отдернув левый рукав сюртука и бросив взгляд на запястье, секунду помедлил, а затем указал на диван.       — Ложитесь. Отдохните. Я разбужу вас в пять. С чарами управимся до семи.       — Но, — Гермиона растерянно сверилась со светящимися в темноте стрелками своих часов: начало второго, — так мы потеряем всю ночь. Да и вдруг Гарри проснется раньше и заметит, что меня нет?       — Соврете что-нибудь. У вас неплохо получается.       — А ваша спина? Мы не успеем…       Снейп крайне равнодушно пожал плечами.       — Этим надо было озаботиться, прежде чем загонять себя в состояние нервного истощения. Если вы продолжите препираться, то и заклинанию я вас обучить не успею. Вернетесь в лагерь ни с чем. Вам решать.       Происходящее превратилось в какой-то театр абсурда, и ей внезапно стало жутко неловко.       — Извините, я не подумала…       — Это я уже заметил, — ухмыльнулся Снейп. — Знаете, мисс Грейнджер, умение думать — очень полезный навык. На вашем месте я бы им столь откровенно не пренебрегал. Достаточно, что ваш шрамоголовый дружок этим грешит.       Привычная колкость обстановку неожиданно разрядила, и Гермиона наконец улеглась.       — Отцепились бы вы от Гарри, — явно одурев от сегодняшних странностей, проворчала она. — Он не такой глупый, как вы считаете.       — Все — вопрос перспективы. Спите.       — А вы?       Снейп по-прежнему стоял к камину спиной. Пламя подсвечивало его силуэт, лицо же пряталось в тени. Жаль, ведь ей действительно хотелось бы заглянуть в черные, но наверняка блеснувшие колкой ехидцей глаза.       — Я выспался.       Она громко фыркнула.       — Я имею в виду, что вы будете делать? Уйдете?       — Нет. Побуду с вами. А то мало ли какая еще чушь придет в вашу бедовую кудрявую голову.       — Как мило с вашей стороны, — несмело и по-прежнему виновато улыбнулась она.       На это Снейп ничего не ответил, и Гермиона прикрыла веки. Сожалея, что все это зря. Забыться она вряд ли сможет. Слишком уж многое кружилось в мыслях, мешая расстаться с реальностью. Слишком взвинчена она была. Слишком странно себя ощущала.       Но то ли ее разум благородно сжалился, решив взять заслуженный перерыв, то ли окружение было неожиданно спокойным, но спустя какую-то пару минут ее дыхание замедлилось. Из сбивчивого и поверхностного обернулось ровным, глубоким.       Гермиона уснула.       Снейп внимательно наблюдал за ней чуть меньше четверти часа, когда она перекатилась на левый бок и свернулась калачиком. Непослушная кудряшка упала на щеку, щекотнула нос, и Гермиона, слегка морщась, дернулась, но избавиться от раздражителя не сумела. Поддавшись какому-то непонятному порыву, Снейп в два шага оказался рядом и протянул было руку, но остановился в нескольких дюймах от женского лица.       Секунда, и он вновь отдалился.       С нескрываемым интересом уставился на свою ладонь. Словно проверяя, слушается ли та его, сжал пальцы в кулак. А удостоверившись, что они не живут собственной жизнью, снова посмотрел на крепко спящую Гермиону. Она уже успела справиться с надоедливой прядью самостоятельно.       Неслышно вздохнув, он подхватил с кресла одеяло и, укрыв им ее, убавил в камине огонь, погружая комнату в мягкий полумрак.

***

      — Мисс Грейнджер, просыпайтесь.       Прячась, она зарылась в покрывало. Но голос не отставал, звал, звал, звал, и Гермиона нехотя разлепила веки.       Снейп.       Черт.       Вспомнив, где и с кем находится, она резко села на диване.       — Простите!       — За что на этот раз? — буднично поинтересовался Снейп и, одернув брюки, встал. Впрочем, усмешка, что тронула его губы, от нее не укрылась.       — Сама не знаю, — растерянно промямлила она.       — Выспались?       — Да. Спасибо. — Откинув одеяло, Гермиона с наслаждением потянулась и, не сдержавшись, затараторила: — Извините, пожалуйста. Вы правы, я ужасно сглупила. Мне действительно жаль, профессор. Я не должна была на вас срываться, просто… Просто… устала. Простите. — Поднявшись на ноги, она обхватила себя руками и немного неловко осмотрелась по сторонам. — Приступим?       Снейп глянул на нее изучающе. Явно размышляя, стоит ли. Но когда она пусть и нервно, но твердо вздернула подбородок, все же кивнул. Расстегнул пуговицы на манжетах, медленно закатал рукава сюртука с рубашкой и спросил:       — Диагностические чары, что вы использовали на мне после побега из Гринготтса, единственные вам известные?       — Да.       — Понятно. Уберите палочку. — А заметив ее недоумение, терпеливо пояснил: — Пассы сложные, не хочу, чтобы вы невзначай меня убили.       Гермиона насупилась, но безропотно положила древко на диванный столик и, обогнув его, остановилась напротив Снейпа. Он поднял правую ладонь на уровень груди.       — Будьте внимательны и запоминайте.       Вывернув кисть внутренней стороной запястья вверх, он принялся неторопливо вырисовывать древком плавные, тягучие узоры, что разительно отличались от четких, угловатых фигур обычных чар. Даже воздух будто бы сгустился, замедляя их. Не отрывая от него глаз, Гермиона попыталась присоединиться, но руки не слушались.       Как деревянные.       Будет нелегко, Грейнджер.       Снейп выполнил чары трижды, прежде чем потребовал показать ему то, что она успела запомнить. Сдвинув брови к переносице, он пристально следил за ее далеко не такими ровными, как у него, движениями, периодически поправляя тот или иной взмах.       — Не то, — подытожил он. — Вы дергаетесь. Это вам не боевая магия, здесь не нужны резкие выпады. Попробуйте еще, мягче.       Гермиона встряхнула кисти и несколько раз сжала и разжала кулаки, разгоняя кровь и пытаясь убрать напряжение из пальцев. Повторила пассы. Снейп вновь качнул головой. Он стоял совсем рядом и уже подался было к ней, но в последний момент застыл.       — Вы позволите?       — Разумеется, — не без удивления согласилась Гермиона. Она не могла припомнить, чтобы раньше он разрешения спрашивал.       Шагнув ей за спину, Снейп перехватил ее правое запястье.       — Чуть ниже, нет смысла махать палочкой у лица. Вот так, — направил ее он. Его дыхание мягко щекотнуло шею, и концентрироваться на заклинании стало вдруг ощутимо сложнее. Тем временем Снейп положил ладонь ей на левое плечо и потянул на себя, расправляя спину. — Не сутультесь. Стойте прямо и дышите глубоко.       Гермиона сделала, как было велено, и он на секунду замер, то ли колеблясь, то ли просто внимательно за ней следя, а затем осторожно спустил ладонь к ее талии и невесомо провел по пояснице.       — Расслабьтесь, вы вся каменная. Так ничего не выйдет. И не забывайте, что вам нужен кислород.       Только тут она поняла, что почему-то задержала дыхание. То ли сосредоточив все свое внимание на пассах, то ли отвлекаясь на тяжелые мужские руки, что так неожиданно оказались везде и всюду. Отмирая, Гермиона с шумом набрала в легкие воздух. Комната вокруг закружилась.       Пока она старательно и немного рвано дышала, пытаясь унять странное нечто, что обратило ее статуей, Снейп успел отстраниться.       — Повторите, — скомандовал он, а минутой позже оборвал ее: — Лучше, но недостаточно. Хватит.       Гермиона послушалась. Она вообще как-то странно притихла. И чувствовала себя странновато. Снейп же, повторно спросив согласия, подхватил ее правое запястье. Пройдясь большим пальцем от него до впадинки локтя, он свел на переносице брови.       — Что-то не так? — почему-то шепотом спросила она.       — Да. Точнее, нет, — ответил Снейп и отпустил ее. — На самом деле ничего неожиданного. У вас не руки целителя. Слишком жесткие. Для лечебной магии нужны мягкие, плавные движения. Для боевой и защитной — наоборот. Поэтому Поппи не стоит выпускать из больничного крыла, она и обезоружить-то никого не в состоянии.       — Но у вас получается и то и то. Как? — нахмурилась Гермиона и безотчетно потерла предплечье. Именно там, где пару секунд назад шершавые пальцы касались ее кожи.       — Никак. Не получается. Мой предел весьма близок к вашему.       — Отлично, — разочарованно простонала она. — То есть я не смогу проверить Гарри?       — С такими деревянными руками нет. — Убеждать ее в обратном Снейп не стал и отошел обратно к камину, где опять прислонился спиной к старой кирпичной кладке.       — И с этим ничего нельзя сделать?       — Почему? Можно. Необходимо размять мышцы.       — Как?       Снейп одарил ее красноречивым взглядом, без слов намекая, что додуматься она могла бы и без посторонней помощи. Нужно было лишь чуточку напрячься. И закусив нижнюю губу, Гермиона отчетливо осознала, чем именно так злила его в школе. Спрашивала, спрашивала и спрашивала. Без разбора и без перерыва на обед.       В его к ней неприязненном отношении не было абсолютно ничего удивительного. Иногда она раздражала даже себя.       — Придется обойтись без магии, — пояснил тем временем Снейп немного устало. — Руками. Их у вас вон аж две. Обе без дела по бокам висят.       — Я могу сделать это сама?       На этот раз ответ был известен ей заранее. Но сейчас, особенно сейчас, так опрометчиво на нем сорвавшись, ей совершенно не хотелось просить об очередном одолжении. Хотелось все исправить и оставить его в покое.       — Нет.       Она еще сильнее закусила губу.       — Я бы вам, конечно, помог, — нарочито медленно протянул он. — Но на это уйдет несколько дней. Будет лучше, если Поттера проверю я.       — Нет, — отрезала Гермиона. — Он может вас заметить.       — Вы ведь понимаете, что есть множество способов свести этот и без того несущественный риск к минимуму? — вопросительно изогнул бровь Снейп. Ее упертость явно вводила его в замешательство. — Я могу воспользоваться вашей мантией или укрыться чарами.       — Нет, — твердо повторила она. — А вдруг связь Гарри с Темным Лордом возникла вновь? Укрепилась? Вдруг он — уже не он? Вдруг его не обмануть? Нет. Нельзя подвергать вас такой опасности. Оно того не стоит. — Гермиона вцепилась в подол кофты и с робкой, почти что призрачной надеждой уточнила: — Есть какая-нибудь возможность управиться за день-два? Обещаю, я сделаю все, как вы скажете. Клянусь.       Снейп глянул на нее как-то странно, нечитаемо, после чего вроде бы примирился с неизбежным.       — Можно попробовать. Однако вам будет больно. Действительно больно. Без гематом не обойдется, а завтра вы вряд ли сможете пошевелить правой рукой.       Перечисленное им вместо того, чтобы отпугнуть, почему-то наоборот рассмешило, и Гермиона, широко улыбнувшись, равнодушно пожала плечами:       — К синякам и боли мне не привыкать, да и у вас есть чудо-мазь.       Ее веселья Снейп не разделял, но и спорить с ней, похоже, не собирался.       — Ладно, — как-то удивительно легко согласился он. — В конце концов вам эти знания так или иначе не повредят. Садитесь на диван и закатайте рукав повыше. А лучше вообще снимите свитер.       Гермиона избавилась от кофты и устроилась поудобнее, а Снейп, сбросив сюртук, взял ее руку.       — Мисс Грейнджер, главное, не молчите. — Он пристально посмотрел ей в глаза. — Мучать вас я не собираюсь.       — Хорошо, — еле успела ответить она, прежде чем он начал где-то сбоку у самого локтя.       Снейп не преувеличивал. Это было не просто больно. Это было чертовски больно. До звездочек под опущенными веками, до визга, до тошноты. Зажмурившись, Гермиона сцепила зубы и, пытаясь отвлечься, принялась считать в уме, но сбилась, не дойдя и до десяти. Кожа пылала огнем.       Изнутри вырвался стон. Глуша его, она уткнулась лицом в обитую мягкой тканью спинку дивана.       Поразительно участливый голос из ниоткуда поинтересовался:       — Мне прекратить?       Сил отвечать не было, поэтому она лишь неопределенно мотнула головой. Снейп же, спустившись по ее руке чуть ниже, снова надавил на какую-то мышцу.       С губ слетел очередной непроизвольный всхлип.       Мысленно Гермиона успела минимум трижды проклясть себя за глупую наивность, что сподвигла ее на эту пытку. А еще вспомнить все известные ей ругательства и искренне пожалеть, что знает их так мало. Впрочем, одно или два выбрались-таки наружу и были мгновенно вознаграждены тихим смешком.       Возникло отчетливое желание ударить Снейпа чем-то тяжелым. Скучно и по-магловски.       Зато действенно.       Но вместо заслуженной сатисфакции, она продолжала терпеть, и в какой-то момент боль достигла такой силы, что застлала мир вокруг плотным алым маревом. Оно-то и притупило прочие ощущения.       Кроме одного.       Катастрофически не хватало кислорода.       Намереваясь глотнуть побольше воздуха, Гермиона вяло выпрямилась и с интересом уставилась на расплывшееся по потертой ткани пятно. А прикоснувшись пальцами левой руки к щеке, обнаружила дорожки слез.       Развела тут сырость.       Сделалось странно весело, и она хрипловато хохотнула.       — Вы в порядке? — вроде бы обеспокоенно спросил Снейп. Прерываться он тем не менее не собирался, решив, видимо, что, дав ей передохнуть, сделает только хуже.       — Кажется, да. — Гермиона отрешенно растерла между подушечками пальцев соленую влагу. — Но в следующий раз предупредите, что будет ТАК больно. Я как-то не ожидала.       — Я полагал, что выразился ясно. Потерпите, осталось немного. Я бы дал вам обезболивающее, но под ним мышцы прекратили бы реагировать, а без рефлексов толку значительно меньше.       — Угу, — промычала Гермиона и облокотилась о диван, придерживая чугунную голову.       — Можем поговорить, — раздалось внезапное.       От неожиданности она вытаращилась на Снейпа так, что он картинно закатил глаза и процедил:       — Дважды предлагать не буду.       Поудобнее подперев кулаком висок, Гермиона поглядела на него уже любопытно. В принципе, продолжать беседу нужды не было, отвлечь ее ему удалось. Но в мыслях по-прежнему роилась уйма вопросов, в том числе и тех, что она упорно игнорировала последние дни, стараясь Снейпа не нервировать.       Она и сейчас нервировать его не хотела, однако боль язык развязывала.       — Мы с Гарри слушаем радио каждый день, ну, тот засекреченный канал, — завела она издалека и, дождавшись сухого кивка, прошептала тихо-тихо, словно тембр ее голоса мог как-то повлиять на его ответ: — Кто-нибудь из Ордена или других наших общих знакомых погиб? О ком пока не говорили?       Снейп задумался, чем невольно вынудил ее застыть, а потом медленно повел подбородком из стороны в сторону. Ее вздох облегчения сменился шипением от пронзившей предплечье молнии.       — У него в плену несколько человек. Олливандер, пара маглорожденных, но последние в живых надолго не задержатся. — Почувствовав, как Гермиона вздрогнула, Снейп нахмурился: — Глупо с моей стороны. Я не должен был упоминать это. Мне жаль.       — Не стоит, — попыталась улыбнуться она. Вышло посредственно. — Спасибо за правду.       И потупилась.       Вроде бы ничего неожиданного или нового Снейп ей не открыл, ведь после их с Гарри и Роном визита в министерство, иллюзий насчет судьбы таких, как она, не осталось. Но одно дело — наткнуться на уродливую скульптуру в Атриуме, да услышать о комиссии по учету магловских выродков, и совсем другое — столкнуться с подобным наяву. Обнаружить, что реальность один в один такая, какой представлялась в худшем из кошмаров, оказалось неожиданно жутко.       Несколько минут Гермиона молча наблюдала за тонкими, но сильными пальцами, что разукрасили ее кожу красными полосами.       А затем решилась.       — Можно задать вам вопрос? Личный.       Покосившись на Снейпа исподлобья, она увидела, как он, сощурившись, согласно кивнул. И открыла было рот, но вдруг опасливо закусила губу.       — Передумали? — едко уточнил он.       — Нет, — виновато пробормотала Гермиона. — Но поняла, что, наверное, растратила свою сегодняшнюю дозу удачи, наорав на вас без повода.       — В ответ на что я дважды назвал вас идиоткой, так что, полагаю, мы квиты. — Он спустился к ее ладони и сильно надавил на мышцу, отводящую мизинец. Гермиона вновь застонала сквозь зубы. Снейп не остановился, но бегло посмотрел на нее с легким и, как казалось ей раньше, абсолютно не свойственным ему сожалением.       Следя за тем, как он переместился вправо, разрабатывая мускулатуру большого пальца, она, еще сомневаясь, предупредила:       — Пожалуйста, не обижайтесь и не злитесь, мне просто хочется понять. Не желаете отвечать — не отвечайте.       — Вот теперь вы меня действительно заинтриговали.       — Вы полукровка, — выпалила она и испуганно замолчала, ожидая грома и молний. Но Снейп терпеливо ждал. Даже его пальцы на ее ладони не дрогнули. Глубоко вдохнув, Гермиона продолжила чуточку смелее: — Как у вас получилось подобраться к нему так близко?       — Вы спрашиваете, как я смог стать Пожирателем смерти, невзирая на мое происхождение?       Кивнув, она боязливо встретилась со Снейпом глазами.       Там она встретила многое. Но не то, что ожидала.       Удивление, вместо закономерного раздражения или гнева. Каплю замешательства. И одновременно какой-то странный огонек. Будто бы ему только что открылось нечто, ранее от него спрятанное. Однако отвечать он не торопился, и от его слишком внимательного, изучающего взгляда Гермиона поежилась.       Дура.       Дура, дура, дура.       Снова залезла куда не следует. В очередной раз перешагнула границу.       — Мерлин, извините, профессор… — промямлила она. — Не стоило. Давайте о чем-нибудь другом. Как де…       — Отец был маглом, мать чистокровной. — Снейп отвернулся к огню. Замер. Но руки ее не отпустил. — Когда они сбежали, дед с бабкой отказались от дочери, а сына ее и вовсе не признали. Магловский выродок портил им родословную. Об атмосфере в нашей так называемой семье после побега вам известно достаточно, углубляться не буду. Но именно это послужило причиной тому, что к третьему курсу я тесно увлекся темными искусствами. Они давали власть, которой ранее у меня не было. Мое же на тот момент отношение к магии обделенным… — Короткая пауза, и худое лицо скривилось почти незаметно. Но отчетливо брезгливо. — Скажем так, оно весьма откликалось в идеологии Темного Лорда. А у меня как нельзя кстати возникли собственные причины стремиться к тому, чтобы попасть в его круг. Таким образом желаемое и искомое совпали.       Гермиона слушала затаив дыхание и не могла оторваться от подсвеченного пламенем камина угловатого профиля. С какой-то смесью страха и нетерпения она ждала, когда Снейп на нее посмотрит. Почему-то увидеть его сейчас было ей очень важно.       Но он не обернулся. Лишь немного понизил голос и медленно, крадучись, протянул:       — Неужели не попытаетесь разнюхать, что за причины?       Ответом ему послужило медленное покачивание головы.       И тогда он наконец оглянулся.       — Почему? — Уголок тонких губ дрогнул в невеселой, жесткой усмешке. — Вы ведь так любите задавать вопросы.       — Потому что как бы интересно мне ни было узнать всю вашу историю, сегодня вы об этом говорить не можете. Вам сложно. — Рука пылала остро, изнуряюще, и все же Гермиона старалась говорить так же, как он. Тихо и неторопливо. Словно боялась спугнуть. — Но, если вы когда-нибудь захотите рассказать, я бы послушала.       Снейп застыл, и померещилось вдруг, что он борется с желанием ее оттолкнуть. Вскочить на ноги и, не произнеся ни слова, покинуть маяк, чтобы больше никогда сюда не возвращаться. Нет, он по-прежнему был в своей маске, рассмотреть под которой его настоящего возможным не представлялось.       Но эти его внутренние метания Гермиона прочитала. Уловила.       Правда, понятия не имела как.       Однако тут он повел плечами, сгоняя морок с них обоих, а спустя миг его пальцы переместились на ее ладонные мышцы.       Вновь сделалось невыносимо больно.       Смиряясь с тем, что час откровений окончен, Гермиона опять уткнулась носом во влажную от собственных слез диванную спинку. Она не издала ни звука, но, когда Снейп прошелся снизу вверх от запястья до локтя, проверяя результат, едва не потеряла сознание.       Мир вокруг вспыхнул неестественно ярко. Маяк залило белым, стерильным светом, а в ушах зашумело.       Но стоило ей подумать, что пора все-таки сдаться и вымолить пощады, как пытка внезапно прекратилась.       — Готово. — Снейп бережно положил ее истерзанную руку на подушку.       Гермиона, по-прежнему прикрыв веки, тяжело дышала, и он неожиданно мягко поинтересовался:       — Вы в порядке?       Она молча кивнула в обивку, даже не заботясь о том, различит ли Снейп это ее неловкое телодвижение. Но он различил.       До слуха донесся щелчок замка сумки.       — Мисс Грейнджер, — позвал ее Снейп. — Выпейте. Теперь можно.       С усилием выпрямившись, она подняла к нему расфокусированный взгляд, и он немедля поднес к ее губам склянку темного стекла. Она осушила ту в один глоток.       Обезболивающее.       Со слабым стоном Гермиона откинулась обратно на спинку и скосила глаза. Кожа красная. Будто распаренная. И исчерченная наливающимися темной синевой полосами.       Не решаясь на сильные или резкие движения, она слегка пошевелила пальцами, но мгновенно поморщилась от того, как вопреки застлавшему маяк приятно-отупляющему мареву зелья, заныла вся рука.       — Вы молодец. — Вроде бы это была первая его по отношению к ней похвала. Во всяком случае такая открытая, без подвоха. Не будь Гермиона на краю обморока, порадовалась бы. — По правде говоря, — продолжил Снейп, — я согласился, будучи убежденным — вас хватит на минуту максимум. Путаться под ногами вы бы прекратили, а я отправился бы к Поттеру, избавив себя от необходимости выслушивать ваши назойливые препирательства. Решил, что спугнуть вас проще, чем переспорить.       — Не на ту напали, — прохрипела Гермиона. Вышло сипло, и она прокашлялась, возвращая своему голосу нормальное звучание.       Мир вокруг полыхнул алым, но очередной стон сдержать удалось.       — Это я уже понял, — подытожил он, следя за тем, как она медленно, осоловело моргает. — У вас есть согревающая мазь? — Дождавшись заторможенного, но утвердительного кивка, Снейп призвал из ее сумочки нужную склянку и бинты. Тщательно обработав предплечье, он плотно замотал его, надежно зафиксировав запястье. — Поттеру скажете, что поскользнулись на камнях у воды. Подробности вряд ли его заинтересуют. Завтра руку не тревожьте и принимайте обезболивающее по мере необходимости. За один день привыкания оно не вызовет. Только сонливость, что вам, в общем-то, не помешает. Запомнили?       Гермиона снова кивнула. Молча и предельно осторожно.       — Отдохните минут десять, потом я помогу вам аппарировать в лагерь.       В комнате повисла уютная, спокойная тишина. Однако такой она была лишь для Гермионы. Снейпа, очевидно, по-прежнему волновало многое, и, убрав лекарства с бинтами обратно в сумку, он спросил чуть резковато:       — Зачем все это, Грейнджер? Ваши отговорки меня не убедили. Очередная никому не нужная жертва. Я бы проверил Поттера сам.       То ли от боли, то ли от седативного эффекта выпитого зелья разум ее работал медленно, с перебоями. Как часы, у которых садилась батарейка. И вяло разбегающиеся в разные стороны мысли в кучу собираться упорно не желали. Гермиона молчала долго. По собственным ощущениям день-два, не меньше. На деле минуты полторы. Попытка пожать плечами вызвала очередную жгучую вспышку в правой руке, и она, стараясь даже дышать аккуратнее, нахмурилась.       — Наверное, — пролепетала она тихо-тихо, — я до ужаса боюсь, что с вами случится плохое.       На укутанном предрассветными сумерками маяке было так тепло, так хорошо, что, не получив скорого ответа, Гермиона начала проваливаться в мягкую и такую притягательную дымку сна. Или забытья, кто разберет. Но одно-единственное слово, произнесенное незнакомым, будто бы надтреснутым голосом, выдернуло ее из облаков на одинокий скалистый островок:       — Почему?       Силы сгорали свечным фитилем, и сперва она молча повела подбородком слева направо. Но Снейпу этого немого объяснения оказалось явно недостаточно. Свой вопрос он повторил, а Гермиона, чувствуя, как теряет связь с реальностью, прикрыла веки.       — Не знаю. А в вашем мире всему нужны причины? Разве не может один человек просто быть неравнодушен к другому?       Боль окончательно сдалась во власть усталости, и Гермиона упала виском на спинку дивана.       Уснуть ей Снейп не дал.       — Идемте.       До пристани она добралась с трудом. Буквально повиснув на заботливо подставленной руке и невпопад перебирая ногами. А у причала, дважды заверив Снейпа, что к аппарации готова, закрыла глаза за секунду до того, как не менее сонное, чем сама она, море исчезло в вихре красок.       — Мисс Грейнджер, вы меня слышите? — прозвучало издалека, словно еле-еле пробилось сквозь толщу воды.       Промелькнула вялая мысль, что Снейп, похоже, зовет ее далеко не впервые.       — Да? — Гермиона медленно запрокинула голову, не заметив, как близко находятся их лица. Сегодняшняя ночь вымотала ее донельзя, и единственное, о чем она могла думать, была удобная, мягкая постель.       — То, что я собираюсь вам сказать, прозвучит банально и отвратительно напыщенно.       — Интригующе. — Ее губы тронула легкая улыбка.       Снейп свел брови к переносице, и она, молча кивнув, из последних сил сфокусировалась на черных, сейчас буквально гипнотизировавших ее тоннелях зрачков.       — Я знаю, каково вам. Действительно знаю. Но берегите себя. Не занимайтесь самоедством, не держите тяжелое внутри. От этого будет только хуже. Если вам что-то понадобится, если вам будет плохо, зовите меня. Я помогу. Вы… Вы уж как-нибудь постарайтесь выжить.       Завершив эту странную и совсем не свойственную ему тираду, Снейп отпустил ее, шагнул назад и с тихим хлопком исчез, оставив растерянную Гермиону одну на подернутом утренним туманом пляже.