Корни Хекстека

Время подстраивалось под новые события, аккуратно возвращаясь в свою привычную колею. Мир вокруг обретал прежнюю размеренность: те же улицы, те же лица, те же заботы. Но что-то казалось новым, а какие-то вещи оставались неизменными. Например, неизменно каждую ночь перед глазами Виктора разворачивалось одно и то же видение — бескрайнее поле незабудок. Как и прежде нежно-голубые цветы качались под невидимым ветром, словно шёпот чего-то давно забытого, но бесконечно важного. И чего парень только не пробовал, дабы вылезти из этой пучины. Однако, вырывал его обратно в реальность лишь звук будильника или любые другие внешние раздражители. Аромат цветов всё равно проникал в каждую клетку его сознания, настойчиво, почти навязчиво, напоминая о своём существовании. Днём он ощущал их запах в воздухе, на одежде, в самых обычных местах, где ему не было места. Однажды, сидя за рабочим столом, Джейс вдруг поднял взгляд от чертежей и, слегка нахмурившись, спросил: — Ты сменил одеколон? Запах… странный. Травы? Или это цветы? В любом случае, приятный запах. Виктор замер на долю секунды, но быстро взял себя в руки. Его ответ прозвучал легко, будто между ними ничего не произошло: — Неужели в лаборатории кто-то думает о парфюме? Может, ты просто устал, Джейс. Джейс посмотрел на него чуть дольше, чем обычно, пытаясь что-то понять, но ничего не сказал. А Виктор, вновь уворачиваясь от возможных вопросов, вернулся к своим расчётам, делая вид, что ничего не случилось, и, что мешать ему сейчас явно не стоит. Только запах незабудок не покидал его, оставаясь где-то на грани сознания, не давая забыться. Но, какие-то вещи всё-таки менялись. За три недели, прошедшие с момента инцидента, Джейс ни разу не покинул лабораторию в рабочее время, иногда оставаясь с Виктором до победного. Он пропускал собрания Совета, игнорировал приглашения на ненужные мероприятия и даже отказывался встречаться с важными лицами. Это казалось странным. Виктор замечал всё. Напряжённые взгляды, которые Джейс время от времени бросал в его сторону, говорили больше, чем слова. В его движениях сквозила осторожность, словно Виктор стал хрупким, стеклянным, готовым расколоться от неосторожного прикосновения. Не сказать, что это не льстило Но в один из бесконечно серых понедельников, когда молчание в лаборатории стало почти невыносимым, Виктор наконец нарушил его. — Джейс, — его голос прозвучал ровно, но в нём ощущалась едва уловимая нотка раздражения. — Я не держу тебя здесь. Это твоя жизнь, твои решения. У Совета достаточно проблем, и теперь, как ты сам говорил, это и твои проблемы тоже. Так что если тебе нужно уйти — уходи. Джейс, который стоял за рабочим столом, поднял глаза. Он выглядел измотанным, но в его усталости было что-то непоколебимое. С лёгким, почти театральным движением он закатил глаза и откинулся на спинку стула. — Вик, — начал учёный, протягивая слова так, словно объяснял очевидное, — я остаюсь здесь не потому, что мне кто-то приказывает, а потому, что я так хочу. Поверь, я не делаю это просто так. После этих слов между ними повисло легкое молчание. Виктор медленно кивнул, сделав вид, что этот ответ его вполне устроил. Внутри что-то тёплое отозвалось приятной волной. Было странно, однако приятно осознавать, что кто-то так заботится о тебе, даже если выражает это самыми странными способами. Особенное удовольствие Виктору доставляли приходы советницы Медарды, которая, явно сбитая с толку, пыталась понять, почему её Джейс внезапно перестал сопровождать её повсюду. Она заходила в лабораторию с неприкрытой уверенностью в своей правоте и неизменным стремлением вытянуть Джейса наружу, но раз за разом уходила с пустыми руками. В один из таких визитов Виктор, решив ненадолго оставить их наедине, отправился за обедом. Когда он вернулся, едва переступив порог лаборатории, он услышал голос Медарды: — Почему ты так резко отказываешься от всех предложений? Ты ведь раньше не был таким… непреклонным. Виктор замер на мгновение, не желая привлекать внимание, но ответа Джейса, как и дальнейшего диалога, так и не расслышал, дверь лаборатории сильнее закрыли изнутри, отчего звук не доходил. Через время дверь лаборатории с лёгким хлопком распахнулись, и Медарда, явно раздосадованная, удалилась, бросив напоследок что-то себе под нос. Подождав пару минут, чтобы не выглядеть слишком заинтересованным, Виктор зашел. Джейс сидел за тем же столом, сосредоточенно изучая документы, будто разговор с Советницей никогда и не происходил. Парень ничего не сказал, лишь поставил на стол принесённый обед. Но внутри он чувствовал странное облегчение. Ему показалось, что даже аромат незабудок, постоянно преследующий его, ненадолго исчез, давая место спокойствию. А Джейс… Джейс, казалось, улыбался ещё чаще, чем обычно, и в его взгляде было что-то мягкое, завуалированное. Однако спустя несколько дней Виктор начал замечать странный кашель, который постепенно усиливался. Он списывал это на аллергию, раздражённо связывая недуг с преследующим его запахом незабудок. Этот аромат, когда-то нежный, теперь становился всё более навязчивым и почти невыносимым. Сдерживать кашель становилось всё сложнее, но парень упорно не показывал вида, особенно перед Джейсом. Он считал, что это всего лишь временное неудобство, не стоящее лишних разговоров. Однажды, пока Виктор сидел за своим рабочим местом, сосредоточенно склонившись над расчётами, лёгкий хрип вырвался из его горла. Он быстро накрыл рот рукой, стараясь подавить новый приступ, но Джейс, стоявший позади него, рядом с меловой доской, всё-таки резко обернулся. — Вик, я знаю, что ты кашляешь. Хватит уже делать вид, что всё в порядке. Виктор поднял голову и посмотрел на него, изобразив лёгкую улыбку. — Это не кашель в прямом понимании, — сказал он спокойно. — Просто… не хотел нарушать тишину. Джейс прищурился, явно не довольствуясь таким ответом. — Ты ходил к врачу? — спросил он, скрестив руки на груди. Виктор отвёл взгляд, делая вид, что его вдруг сильно заинтересовала формула на листе перед ним, хотя он и так уже знал её наизусть. — Нет, не ходил. Зачем? Это пустяки. — Пустяки? — Джейс слегка поднял голос, но тут же осёкся, видимо, не желая испортить разговор. — Виктор, ты так не можешь. Ты понятия не имеешь, что это может быть. А если это что-то серьёзное? Виктор, казалось, не обратил внимания на волну эмоций, пробежавшую в голосе Джейса. — У меня просто аллергия, — спокойно ответил напарник. Джейс раздражённо вздохнул, но спорить дальше не стал. Виктор вернулся к своим записям, делая вид, что разговор был совершенно незначительным. Но за этой лёгкостью скрывалось что-то большее, что он не хотел признавать даже самому себе. Исследования, которые Виктор провёл с загадочным цветком, принесли неожиданный, но, по сути, разочаровывающий результат. Тесты подтвердили, что это были самые обыкновенные незабудки, не отличающиеся ни уникальными свойствами, ни химическим составом. Всё указывало на то, что они абсолютно безвредны. С одной стороны, эта новость должна была принести облегчение: никаких скрытых угроз, никаких неизвестных ядов или опасных соединений. Но, вместо этого, Виктор чувствовал странную пустоту. Ответа по-прежнему не было, а это значило, что источник его тревог и загадочных симптомов оставался нераскрытым. Он долго смотрел на результаты тестов, словно пытаясь вычитать в них то, что ускользнуло от внимательного взгляда лабораторных приборов. Радоваться ли тому, что его здоровье, казалось, вне опасности? Или же огорчаться из-за того, что он вновь зашёл в тупик, а разгадка продолжала висеть где-то на недосягаемом горизонте? Виктор положил бумаги на стол и на несколько мгновений закрыл глаза. Аромат незабудок всё ещё чувствовался где-то рядом, неумолимо преследующий. Это ощущение буквально насмехалось над всеми его попытками найти ответ. Чем сильнее ухудшался кашель Виктора, тем больше беспокоился Джейс. Он замечал каждую сорванную ноту в его голосе, каждую паузу, чтобы перевести дыхание, каждый незаметный жест, которым Виктор пытался скрыть своё состояние. Джейс неоднократно пытался отправить его к врачу, но всякий раз получал одни и те же ответы. — Это всего лишь аллергия, Джейс. Ничего страшного. Или: — Я сам разберусь. Это моя забота. Джейс стиснув зубы, подавлял желание возразить. Он знал, что Виктор не из тех, кто легко уступает, особенно когда дело касается его здоровья. Но всё же нельзя было не замечать, как день ото дня его состояние становилось всё хуже. Он также делал вид, что не замечает «подпольных» экспериментов Виктора. Колбы, скрытые под столом, или аппаратура, которая будто случайно всегда стояла вне поля зрения, не могли ускользнуть от внимательного взгляда Джейса. Он понимал, что Виктор ищет ответы, но боялся, что вместо них он найдёт лишь новые проблемы. Иногда Джейс ловил себя на том, что хотел бы силой вытащить Виктора из лаборатории и заставить его позаботиться о себе. Но каждый раз его останавливала упрямая искра в глазах Виктора, говорящая: «Я справлюсь». В какой-то момент в Джейсе всё-таки поселилось зерно решимости. Он начал задавать вопросы, которые до этого предпочитал обходить стороной, боясь спугнуть тонкий баланс их разговоров. Утром, за чашкой кофе, которая уже стала их негласным ритуалом, он взглянул на Виктора, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Вик, а эта… руна, как ты её назвал… Флос? — бросил он будто невзначай, делая глоток из своей кружки. — Она никак не изменилась? Виктор поднял взгляд, слегка удивлённый, но быстро справился с эмоциями. — Нет, — ответил он спокойно, чуть пожав плечами. — Она никак не меняется и, если честно, ни на что не влияет. Джейс нахмурился, не отводя взгляда. — Ты уверен? Она ведь появилась не просто так. Может, это как-то связано с… Виктор перебил его мягким, но уверенным голосом: — Скорее всего, я просто приложился этой рукой об руну, когда падал. Вот она и выжглась на коже. Ничего мистического. Джейс приподнял бровь, явно не удовлетворённый таким объяснением. — И всё же это странно. Такие вещи не происходят просто так, Вик. Виктор улыбнулся краем губ и сделал вид, что разговор его не задевает. — Возможно. Но это не более чем случайность, Джейс. Не стоит тратить время на такие мелочи. Он отпил кофе, оставляя тему открытой, но Джейс не смог избавиться от ощущения, что Виктор что-то утаивает. И с каждым таким умалчиванием у Виктора усиливалось странное жжение в руке на которой проявилась загадочная руна. Оно было сперва почти незаметным, едва ощутимым в течение дня, но стоило ему снова ускользнуть от честного ответа или отвести взгляд, как жжение становилось острее, напоминая о себе. Виктор, разумеется, старался разобраться. Он проводил бесчисленные тесты, изучал её форму, структуру, сравнивал с известными символами и эффектами. Но всё было тщетно. Руна не показывала никаких аномалий. Она была просто частью его кожи — ничем не примечательной и, как он утверждал, абсолютно безвредной. И всё же это не объясняло, почему рука болела, почему во сне ему продолжали мерещиться незабудки, и почему Джейс смотрел на него с таким явным беспокойством. Постепенно их будни начали складываться в привычный ритм, где тревожные взгляды Джейса и упорное молчание Виктора стали обыденным делом. Утренние чашки кофе, короткие стычки, попытки Джейса узнать правду и неизменное уклончивое «это неважно» со стороны Виктора — всё это стало частью их новой рутины.

***

Первый серьёзный тревожный звоночек прозвучал неожиданно. Виктор, погружённый в объяснение нового графика амплитуд, стоял у доски, уверенно вырисовывая линии и поясняя свои мысли. Однако его горло снова предательски разразилось кашлем. Он попытался подавить его, но на этот раз всё оказалось хуже, чем обычно. Резкий прилив кашля заставил Виктора согнуться, и в следующий миг он почувствовал во рту металлический привкус. Маленький сгусток крови упал на ладонь, заставив его на секунду оцепенеть. Джейс, который всё это время находился неподалёку, слушая объяснения, мгновенно оказался рядом. Его рука, крепкая и одновременно заботливая, легла на плечо Виктора, чтобы поддержать его. Однако этого оказалось недостаточно: Виктор покачнулся, чувствуя, как мир вокруг начинает кружиться. Ещё мгновение — и он оказался в надёжной хватке рук партнёра. Джейс, сдерживая панику, осторожно отвёл Виктора к дивану в дальнем конце лаборатории и усадил его. — Воды? — тихо спросил он, наклоняясь ближе, но Виктор, продолжая задыхаться в кашле, лишь отрицательно мотнул головой. Жжение в руке стало почти невыносимым. Метка на коже горела так, словно хотела напомнить о своём присутствии. Виктор с усилием отвёл взгляд от Джейса и посмотрел на свою руку. Ему казалось, что лёгкие сейчас просто вырвутся наружу, не оставляя шансов вдохнуть. Джейс, заметив этот отчаянный взгляд, быстро достал из кармана чистый платок и подал его Виктору. Тот принял его дрожащей рукой, прикладывая к губам. Затем Джейс медленно и аккуратно накрыл свободную ладонь Виктора своей. Это движение не требовало слов: оно было наполнено поддержкой и молчаливым обещанием, что он не оставит его одного. Несмотря на боль и слабость, Виктор почувствовал себя немного легче. Джейс рядом, его присутствие служило якорем, который удерживал от полного погружения в хаос страха. Когда кашель наконец отпустил Виктора, тишина в лаборатории оказалась почти оглушающей. Джейс смотрел на него, и в его взгляде читалась смесь беспокойства и сдерживаемого гнева. Он молчал несколько секунд, пытаясь подобрать более мягкие слова, но, в конце концов, всё же не удержался: — И ты до сих пор считаешь, что обратиться к врачу — глупая идея? Голос Джейса был ровным, но в нём слышалась усталость. Виктор поднял глаза, и, конечно же в них отразился протест. — Джейс, не начинай, — хрипло ответил он, голос всё ещё дрожал от недавнего приступа. Он крепче сжал в руках белоснежный платок с гербом дома Талисов, теперь испачканный кровавыми и тёмными пятнами. Джейс прикусил губу, разрываясь между желанием накричать и необходимостью быть мягким. Виктор выглядел измождённым: бледное лицо, тяжёлое дыхание, ослабленная фигура. Джейс прекрасно понимал, что спор в таком состоянии — последнее, что сейчас нужно. Но он не мог молчать. — Вик, если ты думаешь, что я слепой, то это не так, — произнёс он, нарушая паузу. Парень поморщился, отвернувшись. Он всё ещё старался вернуть свои голосовые связки в норму, поэтому каждое слово давалось с трудом. — Я не закончил, — продолжал Джейс, его голос стал жёстче. — Что-то происходит, и это что-то убивает тебя. Эти слова прозвучали как удар. Виктор резко повернулся к нему, его взгляд выдавал раздражение. — Не мели ерунды, — огрызнулся он, его голос наконец обрёл твёрдость. Джейс нахмурился, но не стал сразу отвечать. Его пальцы невольно сжались на его ладони, а глаза буквально прожигали Виктора. — Ерунда? — медленно повторил он, и в его голосе засквозила боль. — Ты называешь это ерундой? Ты кашляешь кровью, Вик! Как долго ты собираешься это игнорировать? Ответа не последовало. Джейс устало выдохнул, пытаясь взять себя в руки. Когда он снова заговорил, его голос звучал спокойнее, но в нем всё ещё чувствовалось напряжение. — После того недо-взрыва врачи клялись, что ты в порядке. Поэтому, если ты сейчас хочешь списать это на свою прошлую болезнь, то не выйдет. Виктор молчал. Каждое слово Джейса, словно точный удар, попадало в самые уязвимые места. Он понимал, что теперь никаких логичных аргументов у него не осталось, кроме собственного упрямства, которое начало трещать по швам. — Джейс, — наконец произнёс он, стараясь держать голос ровным, — я не маленький ребёнок. — А ведёшь себя прямо как он, — отрезал Джейс, его взгляд был твёрдым, почти обвиняющим. Виктор вздохнул, нервно теребя рукав своей рубашки. Он знал, что это не спор, который можно выиграть. Не сегодня. В конце концов, он нехотя произнёс: — Ладно. Я схожу к врачу. Он почувствовал, как горькое послевкусие лжи разлилось внутри. Сказать это, глядя в эти родные, пронизывающе зелёные глаза, было особенно тяжело. Но Джейс, кажется, этого не заметил. Он тут же улыбнулся, его лицо просветлело, а глаза заискрились облегчением. — Вот и отлично, — почти радостно отозвался он, его голос звучал тепло, как тогда, когда всё было проще. Виктор лишь кивнул, стараясь не встречаться с ним взглядом, потому что от этой улыбки, от этого искреннего доверия ему снова становилось невыносимо больно.

***

На следующий день Виктор был готов. Он тщательно продумал каждую деталь своей лжи, чтобы избежать подозрений. Когда Джейс подошел к нему с утренней чашкой кофе, его взгляд был настороженным, но всё же теплым. — Ну? — Джейс сел напротив, внимательно глядя на Виктора. — Что сказал врач? Виктор, сохраняя хладнокровие, отставил кружку и поднял глаза на партнёра. — Ничего серьёзного. Во время кашля создалось дополнительное давление, и лопнул капилляр. Такое бывает. Джейс прищурился, явно пытаясь сопоставить услышанное с реальностью. — И это всё? Никаких рекомендаций, никаких анализов? — Джейс, — спокойно начал Виктор, стараясь звучать уверенно, — я не ребёнок, помнишь? Врач сказал, что это просто мелочь, которая больше не повторится, а если и повторится, то это не смертельно. — Он сделал паузу, следя за реакцией напарника — В конечном итоге я половину жизни провел в Зауне. Джейс выглядел неуверенно, но в его знаниях о медицине были явные пробелы, так что он не смог поспорить с этим объяснением. К тому же, он хотел верить, что Виктор был честен с ним. — Ну хорошо. Если что-то снова случится, сразу говори. Обещаешь? Виктор едва заметно улыбнулся, надеясь, что его маска спокойствия выглядит убедительно. — Обещаю. Джейс расслабился, вновь поверив в искренность партнёра. Но если бы он только знал, как легко Виктор переступил эту границу доверия, то, возможно, его улыбка была бы другой.

***

В лаборатории царила напряжённая тишина, которую нарушали только приглушённые звуки приборов. Виктор, сосредоточенно глядя на пробирку, аккуратно размешивал содержимое длинной стеклянной палочкой. Взгляд его был сконцентрирован, а движения — предельно осторожными. — Что мешаешь? — раздалось неожиданно прямо у его уха. Виктор вздрогнул так, что едва не опрокинул пробирку. — Твою медь, Талис! — хриплым голосом выдохнул он, оборачиваясь к виновнику. — Зачем так пугать? Джейс, сложив руки на груди, стоял позади с невинным выражением на лице. — Да просто ты что-то скрываешь, — пожал он плечами, не отводя взгляда от напарника, — вот и хочу выяснить что. Виктор издал тихий вздох, стараясь не выдать раздражения. — У тебя паранойя, — коротко бросил он, вновь возвращаясь к пробирке. — Да, конечно, как скажешь, — отозвался Джейс, с лёгкой улыбкой, но его глаза выдали скрытую тревогу. Остаток дня прошёл в натянутой атмосфере. Джейс то и дело бросал на Виктора подозрительные взгляды, явно обдумывая, чем именно тот занимается за его спиной. Виктор, в свою очередь, всячески избегал прямого контакта, продолжая работать так, словно за ним никто не наблюдает. Но Джейс чувствовал, что это не так просто. Что-то явно было не так, и его партнер упорно это скрывал.

***

С каждым днём Виктор всё сильнее ощущал инородную тяжесть в груди — словно что-то незримое укоренялось внутри, с каждым вдохом становясь всё больше и плотнее. Одним утром он проснулся вовсе не по привычному звонку будильника, как бывало всегда. Прежде чем открыть глаза, Виктор лежал неподвижно, выныривая из тревожного сна, который всё ещё держал его в своей власти. В мире его грёз, как он сам называл эти кошмары, цветы внезапно начали краснеть, их алые лепестки стремительно заполнили всё вокруг. А затем он почувствовал, как они обвивают его, оплетают ноги и руки, затягивая в глубины этой бездны, откуда не было выхода. Судорожно втянув воздух, Виктор очнулся, его грудь тяжело поднималась и опускалась, как после долгого бега. Уже по инерции он вытянул руку, чтобы отключить будильник, но сразу понял, что сигнала нет. Его взгляд с удивлением устремился на часы, висевшие на противоположной стене. До привычного звона оставалось ещё полчаса. Полчаса, которые должны были принадлежать сну, но вместо этого он вновь сидел в темноте своей комнаты, чувствуя, как остатки сна не хотят отпускать его из своих липких оков. Он провёл рукой по лицу, вытирая холодный пот, и тяжело опустился обратно на подушку. Но глаза оставались открытыми, уставившись в пустоту. Всё это начинало тревожить его сильнее, чем он был готов признать. — Это что-то новое, — едва вымолвил Виктор, как его лёгкие разразились очередным приступом кашля. Парень наклонился вперёд, ладонь автоматически подлетела к лицу, чтобы сдержать кровавые пятна. Но в этот раз что-то было иначе. В горле, помимо уже привычного металлического привкуса, появилось нечто новое, странное, будто маленькая заноза, которая царапала изнутри. Сдавленный кашель вырвался наружу, и на его ладонь упал крошечный, окровавленный бутончик. Виктор замер, не веря своим глазам. Это была миниатюрная незабудка. Её лепестки, ещё влажные от крови, хрупко дрожали на его ладони, будто она только что ожила. Виктор не отрывал взгляда от цветка. Его дыхание сбилось, не то от страха, не то от потрясения. Этот момент длился, казалось, целую вечность, а в голове эхом билось одно единственное слово: «Невозможно.» Он не помнил, как собрался на работу. Всё прошло как в тумане: словно его тело двигалось на автопилоте, пока разум плыл где-то далеко, в другой реальности. Почему он вообще пошёл в лабораторию, а не остался дома? «Чтобы не пугать Джейса,» — спокойно подсказал внутренний голос, лишённый привычного сарказма. Однако, когда он оказался за своим рабочим столом, силы иссякли. Виктор просто сел, тяжело вздохнул и задрал рукав рубашки. Его взгляд впился в руну, словно она могла ответить на все вопросы. В голове поднялся шум. Мысли путались, сплетаясь в хаотичный комок, где каждая кричала громче предыдущей. Его внутренний голос, обычно едкий и рассудительный, на этот раз звучал панически: «Ты идиот. Ты умираешь. Неизвестно от чего. Но мы оба знаем — виновата эта проклятая руна. И Хекстек.» Он стиснул зубы, глядя на зловещий символ, который выглядел абсолютно безобидно. Но сейчас Виктору казалось, что он живой, что руна наблюдает за ним, смеётся над его бессилием. Его рука дрожала, но он не убрал её с поля зрения. Это была война, которую он проигрывал. Руна на его руке, в подтверждение его мыслей, начала слабо пульсировать, словно живая, и едва ощутимо нагревать кожу. Это ощущение было странно знакомым, но теперь оно вызывало не лёгкое удивление, как в начале, а тяжёлое, горькое разочарование. — Это же из-за тебя всё так, — тихо вздохнул Виктор. Его пальцы осторожно провели по выжженным линиям, и вдруг он почувствовал, как по его щекам медленно катятся слёзы. Он даже не сразу понял, что это такое. Когда он стал таким эмоциональным? Слёзы были неожиданными, тело само нашло способ выплеснуть то, что Виктор так долго подавлял. Он тряхнул головой, стараясь взять себя в руки, но этот жест не принёс утешения. Он был на грани. Пришел в себя Виктор, когда в лабораторию вошёл Джейс — утренне свежий, с лёгкой, привычной улыбкой на губах, но, лишь бросив взгляд на напарника, эта утренняя легкость сразу улетучилась. — Вик, ты как? Что-то случилось? — с тревогой спросил он, подходя ближе. Виктор поднял на него покрасневшие глаза, но не успел ответить, как Джейс уже оказался рядом, его взгляд был полон беспокойства. Он покачал головой, чувствуя, как сжимается горло. Но молчать больше не мог. Не привыкший к жалости со стороны других людей, Виктор всё же решился рассказать. Слова лились бесконечным потоком, прорвался плот молчания и вранья, парень рассказал о всём: о странных снах, которые он сначала списывал на воображение, о бессмысленных исследованиях, и, наконец, о кровавых цветах, которые всё чаще появлялись, как немое напоминание о его состоянии. Джейс слушал молча, напряжённый и сосредоточенный, а Виктор ловил себя на мысли, что впервые за долгое время чувствует облегчение, говоря это вслух. И, как будто в подтверждение его слов, в самом конце монолога, Джейс всё ещё держал Виктора за руку, пытаясь передать ему своё тепло, такое сейчас необходимое. Но новый приступ кашля, лишь закрепляя весь рассказ, прервал их. Виктор согнулся, задыхаясь, и выкашливая в бумажную салфетку ещё пару кровавых бутонов. К слову, пачка этих салфеток давно лежала на столе — её место стало почти постоянным, как только кашель начал усиливаться. — Только… не жалей меня, — хрипло прошептал Виктор, ловя воздух и ощущая жгучую боль в лёгких. — Ты же знаешь, как я это ненавижу. — Знаю, — тихо ответил Джейс, опуская взгляд, но его голос дрогнул. — Почему ты раньше мне об этом не сказал? Мы бы что-то придумали… На мгновение в лаборатории повисла тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Виктора. Виктор поднял взгляд на Джейса, и в глубине его янтарных, будто лисьих глаз отражалась вся боль, страх и усталость, которые он не смог выразить словами. Но Джейс не собирался сдаваться, он заключил парня в крепкие объятия. — Не говори мне, что ты умираешь, пока мы не предприняли хоть что-то, — твёрдо произнёс он. — Джейс, я проводил анализы и… — начал было Виктор, но был тут же перебит, видимо, это уже традиция, перебивать его неуверенный лепет. — Значит, их недостаточно, — резко отозвался Джейс. — Теперь ты — наша задача номер один. И никаких отговорок, ясно? Виктор слабо покачал головой, устало выдохнув: — Я вновь обуза… Прости. Джейс разорвал объятия и наклонился чуть ближе, глядя ему прямо в глаза. — Вик, ты важнее мне любых проектов, — серьёзно сказал он. — И пока мы не выясним, что с тобой происходит, я не успокоюсь. Эти слова звучали так искренне, что Виктор, несмотря на своё состояние, почувствовал, как его сердце сжалось. Он знал, что Джейс пытается его утешить, и, возможно, это просто слова, но они проникли глубже, чем он ожидал. Ему действительно хотелось верить, что всё ещё можно исправить.

***

Состояние Виктора ухудшалось с каждым днём. Приступы кашля становились настолько сильными, что его тело буквально трясло. С каждым таким приступом ему всё труднее было восстанавливаться, а слабость настолько овладела им, что он снова был вынужден вернуться к своей старой подруге — трости, которая теперь неизменно сопровождала его шаги. Они перепробовали всё. Виктор упорно анализировал свои данные: химические реакции, возможные побочные эффекты рун, состав воздуха в лаборатории. Джейс, в свою очередь, настоял на комплексных медицинских проверках, включая анализ крови, биопсию тканей и ультразвуковое исследование органов. Они приглашали экспертов в различных областях, пытаясь найти хоть какие-то подсказки. Даже методики магической диагностики и тестирования рун с хекстеком не дали ответов — всё указывало на аномалию, которую никто не мог объяснить. Таким образом ни одно из этих исследований не пролило света на происходящее. С каждым днём их отчаяние только росло. Когда Джейс, практически силой, настоял на рентгене, они наконец получили хоть какое-то объяснение, пусть и ужасающего характера. Изображение лёгких Виктора было пугающим: корни соцветий проросли через лёгочную ткань, образуя густую сеть, и теперь неумолимо двигались в сторону сердца. — Это… невозможно, — прошептал Джейс, глядя на снимок. Виктор молчал. Он уже не чувствовал шока, только горькое осознание того, что времени у него осталось ещё меньше, чем он думал. Со временем у рабочего стола Виктора появилось ведро, почти наполовину заполненное кровавыми бумажными полотенцами и увядшими цветами. Эта удручающая картина волновала не столько самого Виктора, сколько Джейса. Каждое утро, приходя в лабораторию, Талис видел знакомую сцену: Виктор, бледный и ослабленный, едва держался за стол, задыхаясь от нового приступа кашля. Его лицо, измученное и осунувшееся, больше не скрывало следов боли и бессонных ночей. И каждый раз Джейс чувствовал, как что-то внутри него разрывается. — Джейс, — слабо начал Виктор, заметив его состояние, — не переживай так. Не ты же умираешь. Он попытался отшутиться, улыбнуться, но это выглядело скорее как попытка скрыть боль. Однако Джейс ничего не ответил. Его глаза, полные печали, сказали больше, чем любые слова. — Джейс, пожалуйста, — добавил Виктор, глядя на друга с искренней просьбой. — Ты должен заботиться о себе, а не обо мне. Но Джейс, стиснув зубы, отвернулся, стараясь скрыть свою печаль от беспомощности перед этой ситуацией. Он не мог просто смотреть, как Виктор угасает у него на глазах.

***

По вечерам, оставаясь один на один со своими мыслями, Виктор всё чаще погружался в размышления о своей жизни. Он пытался оценить прожитые годы, искать в них моменты, которыми мог бы гордиться, но в итоге его мысли неизменно возвращались к Джейсу. Может, он и был трусом, раз не признался ему сразу. Возможно, где-то глубоко внутри он всё ещё боялся. Но теперь, когда смерть уже почти вежливо стучала в его дверь, парень просто не мог позволить себе открыться. Джейс и так чувствовал вину за происходящее, даже если сам Виктор этого не хотел. Сентименты, которые терзали его душу, мучительные и болезненные, были явно неуместны. Эти чувства, которые Виктор старательно прятал, казались ему обременительными — не для него самого, а для Джейса. Ведь они наверняка были невзаимны. Зачем усложнять их и без того сложные отношения?

***

В один из дней Виктор проспал будильник. Никаких резких пробуждений, словно его тело решило, что борьбы больше не нужно. Пребывая в своей странной, пугающей реальности, он даже не задумался о том, что может так и не проснуться. Очнулся он от необычного ощущения тепла. С трудом открыв глаза, Виктор увидел Джейса. Тот крепко держал его за худые плечи, встревоженно вглядываясь в его лицо. — Святая Жанна, Вик, — выдохнул Джейс, и в его голосе прозвучало облегчение, смешанное с паникой. — Ты открыл глаза. Виктор, всё ещё не понимая, что происходит, нахмурил уставший взгляд. — Ты не пришёл в лабораторию, — начал объяснять Джейс. — Я сразу пошёл к тебе, но ты не открывал дверь минут десять точно. Поэтому я… — он замялся, будто извиняясь, — выбил её. Слова Джейса пронеслись мимо Виктора, как шум далёкого ветра. Он хотел ответить, может, даже поблагодарить, но вместо этого его тело предательски вздрогнуло в приступе кашля. Лепестки, окрашенные в яркий кровавый цвет, вырвались из горла, разлетевшись по белоснежному пиджаку Джейса. — Прости, — только и смог прошептать Виктор, дрожащими руками пытаясь стереть следы. — Всё в порядке, — еле слышно отозвался Джейс, ловя его за запястья. Его голос был наполнен теплом, которое никак не могло согреть ледяной страх в груди. Он аккуратно обнял Виктора за плечи, пытаясь защитить от всего, что происходит, и дарил единственное, что сейчас мог, — необходимое тепло. С тех пор Джейс начал приходить к Виктору каждое утро, словно по новой привычке, ставшей для него ритуалом. Его новый режим дня стал непреложным: утром убедиться, что Виктор всё ещё держится, затем провести весь день в лаборатории, снова и снова сталкиваясь с безрезультатными анализами и исследованиями. Но, вопреки всему, он не сдавался. Виктор, напротив, давно смирился. Учёный принял неизбежность смерти, научился игнорировать боль и бессилие. Однако один пункт его по-прежнему терзал — упадок духа, с которым он виделся в глазах Джейса. Каждый раз, когда Виктор замечал, как тени сомнений и отчаяния проступают на лице друга, его собственное сердце, уже предвкушавшее дальнейшее истерзания от цветов, болезненно сжималось. Он готов был мириться с собственной болью, но видеть страдания Джейса было выше его сил. В один из дней, когда состояние Виктора достигло точки, где казалось, что хуже быть не может, Джейс притащил в лабораторию внушительную стопку старых книг. Из-за непрекращающейся слабости и постоянного кашля Виктор уже окончательно перебрался с рабочего стула на диванчик в углу лаборатории. Джейс услужливо придвинул к нему один из столов, чтобы напарник всё ещё мог работать или хотя бы чувствовать себя полезным. — Что это? — сипло спросил Виктор, бросив измождённый взгляд на Джейса. — Литература, — с горящими глазами и непривычным, в последнее время, энтузиазмом ответил тот. Парень аккуратно положил стопку ветхих фолиантов на стол перед Виктором. Виктор фыркнул, но из-за сиплого голоса звук больше напоминал рваный вздох. — Мы уже изучили всю возможную литературу, хоть как-то связанную с Хекстеком, — прохрипел он, осторожно беря одну из книг. Однако, взглянув на обложку, Виктор замер, не зная, как реагировать: смеяться от абсурдности ситуации или плакать от того, что Джейс, кажется, окончательно слетел с катушек. — Мифы и легенды? — с невероятным недоумением прошептал Виктор, глядя на Джейса так, словно тот решил шутить в самый неподходящий момент. — Талис, ты серьёзно? Джейс, однако, продолжал наблюдать за его реакцией с непоколебимым спокойствием. — Мы перепробовали всё, — устало выдохнул он, проводя рукой по волосам. — А результат нулевой. Единственное, что мы знаем, — это магический побочный эффект. — И ты хочешь искать ответ в сказках? — Виктор поднял на него взгляд, полный скептицизма, хотя усталость гасила его сарказм. — Да, в сказках, — твёрдо заявил Джейс, присаживаясь рядом. — Если наука молчит, то, может быть, ответы кроются там, где мы их меньше всего ожидаем. — И ты решил, что мы найдём в них заклинание, вызовем добрую фею, и она меня спасёт? — Виктор поднял бровь и буквально пригвоздил Джейса своим погасшим, но всё ещё острым взглядом. — Не смешно, — ощетинился Джейс, едва сдерживая раздражение. — Сам знаешь, в мифах много правды. И, если ты смирился со своим недугом, то я — нет, — протараторил он на одном дыхании, под конец сдуваясь и поддаваясь своим эмоциям. Он замолчал, не в силах скрыть, как его взгляд блуждает по фигуре Виктора. Бледная, почти мертвенная кожа, болезненно впалые щеки, бессилие, которое так не вязалось с образом стойкого и упрямого до этого изобретателя. Но больше всего Джейса пугали глаза Виктора. Лисья хитринка и живой огонёк, всегда сопровождавшие его даже в самые сложные времена, исчезли, уступив место тяжёлой пустоте. — Джейс… — Виктор отвёл взгляд, устремив его куда-то в сторону, не желая встречаться с глазами учёного. Его голос был тихим, почти шёпотом. — Это неизбежно. — Нет. — Голос Джейса прозвучал твёрдо, он отрезал эту мысль на корню. — Ничего неизбежного не существует, пока я не перепробую всё. Виктор лишь горько усмехнулся, но его плечи заметно дрогнули от эмоций, которые он старался скрыть.

***

В один из дней Виктор не очнулся. С его состоянием, постоянной потерей крови и отсутствием хоть какого-то лечения, которое они могли бы использовать без страха перед непредсказуемыми последствиями магии, Джейс настаивал, чтобы Виктор больше лежал и отдыхал. — Может, мне вообще не приходить? — спросил Виктор однажды, слабо усмехнувшись, хоть и с трудом поднимал уставшую голову с подушки. Джейс оторвался от очередной книги. — Нет, что ты… нет, — устало выдохнул он. — Просто тебе нужен отдых, и… — И я уже и так забил на всю нашу остальную работу, — перебил его Виктор с горькой усмешкой. Как и всегда, эти разговоры не приводили к компромиссам. Виктор просто слушал, не желая больше спорить. Его состояние и без того давило на него с каждым днём всё сильнее. Но тревога Джейса достигла пика, когда он начал замечать, что Виктор всё чаще засыпает. Его напарник, который мог упорно противиться сну, пока работал без устали по несколько дней, стал засыпать прямо на диване, едва переворачивая страницу в книге. С одной стороны, это было логично, учитывая болезнь. С другой — это было совершенно не похоже на Виктора. Его упрямство всегда побеждало усталость. А теперь — не побеждало ничего. В один из таких дней Виктор вновь уснул, обессиленный очередным приступом. Джейс сидел за столом, склонившись над массивным фолиантом, который недавно нашел среди пыльных архивов. Книга носила звучное, хоть и слегка загадочное название — «Fatum ac fabulas». Джейсу уже казалось, что он впустую теряет время, машинально переводя названия разделов с латыни, с помощью словаря, в надежде наткнуться на хоть что-то полезное. Раздел за разделом он пролистывал, пока его взгляд не зацепился за заголовок: «Radices Amoris», что он перевел как «Корни любви». Он усмехнулся, подумав, что это очередная слащавая легенда о прекрасном принце и его возлюбленной, разделённых злой судьбой. Но что-то в этом названии заставило его перелистнуть страницу. И тут Джейс застыл. В начале текста, обрамляя первые буквы, была руна. Та самая руна, что терзала тело Виктора. Руна, что, казалось, становилась ключом ко всему происходящему. Понадобилось несколько секунд, чтобы оторвать взгляд от зловещей руны и перевести его на Виктора. Тот спал тихо, даже его обычно тревожное дыхание сейчас казалось спокойным. Этот редкий момент покоя только усилил желание Джейса не давать ложных надежд. «Сначала разберусь, а потом скажу,» — подумал он, вновь возвращая внимание к книге. Его пальцы сжимали страницы чуть сильнее, чем нужно, и он почти чувствовал, как сердце пытается вырваться из груди. С каждой строчкой, с каждым новым словом, смысл текста становился всё более ясным, а надежда — всё ближе. Однако Джейс заставлял себя сохранять хладнокровие. Если это действительно то, что они ищут, он обязан быть уверен на сто процентов, не допустить ни одной ошибки при переводе. «Ты для меня… слишком важен,» — мелькнула мысль, пока он вновь переводил взгляд на Виктора. Его любимый, но сейчас казавшийся таким далеким человек, как он надеялся, всё ещё боролся. Джейс сжал кулаки и вернулся к переводу, сосредотачиваясь на каждом символе.

Корни любви

В соседних домах, что стояли в тиши,

Жил мальчик простой, и девица в красе.

Он — сын бедняка, без титула, рода,

Она же — златая наследница трона.

Детей не смущала такая преграда,

Смеялись они, пока рядом глядели.

Но время текло, как река меж утесов,

И тайной в груди стало чувство упрямое.

Он взгляд её ловил, что горел, как огонь,

Но прятал мечты в глубинах, как бронь.

«Не смей,» — говорил себе голос во мраке,

«Её не достоин ты, не будет ей счастья.»

Но в тени лесов, что скрывали мечты,

Случилась беда в диких землях судьбы.

Отшельница злая из Аркейна предела,

Проклятие черное на девушку сплела.

Парнишка не дрогнул, шагнул в её свет,

И грудью своей принял смертный обет.

Руна Флос вспыхнув на коже, как пламя,

И душу цветы стали рвать неустанно.

Девица рыдала, к ногам его падала:

«Зачем ты так сделал? Зачем мне утрата?»

Он лишь улыбнулся, сквозь боль говорил:

«Любил я тебя, но молчал, чтобы ты жила в силе.»

Цветы с корнями ломали его,

Но он её взгляд всё же сберёг.

Тогда девушка, в слезах и печали,

К губам его нежно, с любовью пристала.

И магия древняя стала свидетелем,

Сквозь поцелуй их сердца оживила.

Цветы вдруг пылать огнём засияли,

И юношу к жизни они возвратили.

Так сила любви, что в молчании жила,

Руны сломила, цветы победила.

И вечной легендой в лесах тех осталась:

О корнях любви, что разлуку сожгла.

С тех пор заклятие в забытье кануло,

Лишь сердце чистое, что любит без остатка,

И жертвует собой, без мысли о награде,

Могло цветами быть пронзено в упадке.

Джейс почувствовал, как сердце заколотилось быстрее, когда его взгляд скользнул по последним строкам древнего текста. Вот оно. То, что они искали. Давнее, необузданное, давно забытая суть и магия. Пальцы, дрожащие от напряжения, едва держали книгу. Ум его лихорадочно перебирал догадки. Это было похоже на то, что происходило с Виктором. Но, если это действительно то, о чём шла речь… Значит, он… Джейс нахмурился. Неужели Виктор в кого-то влюблён? И не просто влюблён — настолько чисто, искренне и светло, что проклятие смогло найти отклик в его сердце? Ревность тут же закралась в мысли, острый шип, но Джейс яростно подавил её. Сейчас это не важно. Всё, что имеет значение, — это Виктор. Его жизнь. Его спасение. Не раздумывая больше, он подскочил к дивану, где тот лежал, и аккуратно тронул его за руку. — Хей, Вик, — позвал он, стараясь говорить спокойно, но голос предательски дрожал. — Вик, проснись. Тишина. Виктор не шевельнулся. Джейс начал трясти его за плечо, но мягко, сдерживая нарастающую панику. — Вик, я нашёл! Ты слышишь? Проснись, ты должен это увидеть! Но ответа не последовало. Книга с глухим стуком упала на пол, когда Джейс, охваченный отчаянием, подхватил Виктора на руки. Его тело было лёгким и пугающе холодным. Он не помнил, как выбежал из лаборатории, не помнил, как стремглав мчался к медицинскому отделению академии. В памяти остались лишь отрывки: медики, склонившиеся над неподвижным телом Виктора, звуки кардиомонитора, рваный ритм сердца, напряжённые, тревожные голоса. Он сидел у кровати Виктора, когда тот был переведён в палату. Его взгляд метался между экранами мониторов и лицом друга. Смертельно бледная кожа, слабый, почти незаметный пульс. Рука Джейса сжалась в кулак, когда он провёл пальцами по руке Виктора, такой же холодной, как лёд. Всё внутри него кипело, разрывалось на части. — Ты не можешь сдаться, Вик, — прошептал он, борясь с подкатывающим комком в горле. — Я не дам этому забрать тебя. Джейс задержал дыхание. Он не знал, что это значит, но был уверен в одном: он сделает всё, что в его силах. Абсолютно всё.