The Turnaround

      Дезмонд не уверен, как вообще ещё жив. От поцелуя по-прежнему пекло губы, и, испытывая чувство вины, он понимал, что не хочет терять это ощущение. Может быть, ему стоило попросить Эцио оставить всё ради него, вместо Софии (которой здесь нет и, возможно, никогда не будет).       Угрызения совести тихо тлели где-то в глубине сознания, словно забытая на медленном огне кастрюля, готовая вскипеть в любой момент, но сейчас они почти утихли. Кажется, до него начинало доходить: Эцио никогда не поймёт, что потерял (или потеряет?) из-за вмешательства Дезмонда во временной поток. Сомнительно, что Эцио когда-нибудь признает правоту Дезмонда, и это логично: как можно горевать о потере того, чего у тебя никогда не было? Он усмехается. Возможно, расплата настигнет его позже, когда в результате какого-нибудь странного смешения временных линий Эцио получит воспоминания своей альтернативной версии и уйдёт, как в финале какой-нибудь трагедии? Но эта мысль слишком болезненная и саморазрушительная, даже для него.       Эцио, которого Дезмонд знает сейчас, — не тот, кто сломлен годами безответных вопросов, — не тот, кто полюбит Софию. Кажется, эта версия Эцио нашла что-то важное именно в Дезмонде.       Но, разве это не безумие?       Его мысли путаются, и он действительно должен остановиться, прежде чем станет хуже. Он снова хмыкает и старается отогнать их, когда они наконец подходят ко входу в туннель, ведущий к последнему ключу.       После короткого обмена мнениями оба ассасина решают устроить соревнование. Дезмонд соглашается, зная, что у него несправедливое преимущество, но и Эцио соглашается, зная об этом.       И когда Дезмонд выигрывает, он не хвастается своей победой.       — Хах, тебе стоило бы быть помягче со стариком, — шутливо жалуется Эцио, обхватывая руками плечи Дезмонда и склоняя голову. Улыбка, спрятанная в уголках его губ, выдаёт его, и Дезмонд не проявляет ни малейшего сочувствия.       — Ты не так уж стар и в отличной форме, так что не используй это как оправдание, — отвечает он, поднимая подбородок и глядя на другого мужчину с нежностью. — Полагаю, теперь мы квиты, и я больше не должен тебе за тот раз.       Эцио отступает, тот час же прекращая изображать усталость.       — Нет, нет и нет. Я не стану отказываться от своего выигрыша. Ты всё ещё должен мне, как и я — тебе, — он слегка приподнял бровь. — Возможно, мы найдём способ использовать их приятно для нас обоих?       Дезмонд отказывается краснеть от мыслей, которые его посещают.       — Хорошо, ладно. Одна просьба, — он делает паузу, — в обмен на другую. А можно моей будет то, что я больше не буду тебе ничего должен?       — Мой дорогой, это так не работает, — отвечает Эцио наполовину шутливо, наполовину серьёзно.       — Ещё как работает, — ворчит Дезмонд исключительно из упрямства.       — Нет, придумай что-нибудь другое, — Эцио отступает ещё на шаг назад, вызывающе глядя на него.       Дезмонд качает головой и смотрит вверх с недовольным выражением лица, скрестив руки. Он боится, что не сдержит улыбку, если хоть раз взглянет на Эцио.       — Ладно, будь по-твоему. Только не жалуйся, когда я потребую своё.       Он чувствует взгляд Эцио на себе, но отказывается смотреть на него в ответ.       — Учту.       Забрав ключ, они возвращаются в стамбульское убежище ассасинов. В комнате, которую они временно занимают, у стены стоит небольшой стол, на который они осторожно выкладывают ключи.       — Здесь записка, — Эцио останавливается, изучая листок бумаги, которого раньше не было. Прочитав её, он с удивлением поднимает брови: — Это от Юсуфа, он прощается с нами перед отъездом. Он будет слишком занят, чтобы проводить нас. И он нашёл для нас пару лошадей.       — Как внимательно с его стороны, — замечает Дезмонд, читая записку через плечо Эцио.       — Да, — соглашается старший ассасин, — …пожалуй.       Дезмонд тихо мычит, вновь обращаясь к ключам. Эцио подходит к нему. Настолько близко, что сердце начинает бухать в груди, когда он ощущает, как мужчина кладёт подбородок ему на плечо, прижимаясь грудью к его спине. Он протягивает правую руку к руке Дезмонда и накрывает её своей.       Дезмонд поворачивает голову, и их губы встречаются в мягком и нежном поцелуе. Эцио тихо спрашивает:       — Так ты хочешь, чтобы я забрал их?       Дезмонд отстраняется, наконец вспоминая, как дышать, и отводит взгляд.       — Да, пока всё было нормально, но я хочу убедиться, что случайно не поглощу их силу или что-то ещё, пока мы не откроем дверь.       Эцио кивает и отходит, заставляя Дезмонда немедленно пожалеть об утрате тепла. Мужчина открывает кошель и тянется к ключам, но молодой ассасин останавливает его, перехватывая руку.       — Подожди минутку. Чтобы увидеть воспоминания Альтаира, достаточно просто сосредоточиться на каждом ключе, — он задумчиво смотрит на Эцио. — Конечно, это необязательно, но я знаю, что… для тебя из другой временной линии они были интересны.       Эцио поворачивает ладонь, переплетая пальцы с пальцами Дезмонда.       — Возможно, но разве ты сам не можешь рассказать мне о них? — Дезмонд кивает с озабоченным видом, и Эцио продолжает: — Я не хочу гоняться за новыми призраками, я скорее предпочёл бы услышать эту историю в твоём красочном пересказе.       Последняя часть звучит как издёвка, но Дезмонд не обращает на это внимания. Вместо этого он сосредоточен на решении Эцио не просматривать воспоминания. Ему странно думать об этом — и одновременно понятно. (Эцио изменился. Дезмонд изменил его. Но к лучшему ли?)       Эцио убирает руку и по одному собирает ключи, укладывая их в пристёгнутый к бедру кожаный подсумок.       Затем они продолжают сборы. Дорога до Масиафа займёт несколько дней. Есть корабли, которые могут доставить их ближе к портовому городу, но последнюю часть пути придётся преодолеть по суше. Дезмонд уже ощущает, как начинает поднывать его копчик.       Словно услышав его мысленную жалобу, Эцио предлагает пойти взглянуть на лошадей, о которых писал Юсуф. Они стоят перед стойлами небольшой конюшни, и Дезмонд позволяет старшему ассасину оценить животных, поскольку сам ничего в них не понимает.       — Это отличные лошади, — кивает он, прежде чем обратиться к Дезмонду. — Похоже, ты пришёлся по душе Юсуфу.       Дезмонд слегка толкает его плечом, проходя мимо и протягивая руку, чтобы погладить по морде гнедую лошадь, немного меньшего роста.       — Или ты.       Эцио застывает.       — Это… одно из знаний из будущего?       — Нет, не совсем, — Дезмонд смеётся, затем делает паузу, театрально задумчиво прикладывая руку к лицу и потирая подбородок большим пальцем. — Хотя, подожди…       Эцио взирает на него с широко открытыми глазами.       — Что ты имеешь в виду?       Молодой ассасин разворачивается на одной ноге, ловя его взгляд.       — Хм, секрет.       Оставшиеся приготовления проходят довольно спокойно. Эцио часто бросает на него взгляды, и Дезмонд догадывается о причинах, но не возражает, позволяя мужчине томиться в неведении. Ему хочется снова поцеловать его. Боже, он хочет гораздо большего, но сначала ему нужно успокоиться и принять новые для себя правила.       Он не хочет поторопиться и всё испортить. Несмотря на редкие проявления храбрости, у него на самом деле практически нет опыта. Он несколько раз целовался, и были моменты, когда всё могло зайти дальше. Но в итоге он никогда не переходил эту черту. И это немного смущает его.       Он рассеянно почёсывает подбородок, пока они изучают карту и отмечают возможные привалы. Эцио нависает над ним, что делает концентрацию ещё более сложной (как будто он мог сосредоточиться раньше). Однако мужчина не настаивает на большем, и Дезмонд рад просто позволить ему прикасаться к себе, ласково, ненавязчиво. Ничего более. Пока. Он откидывается назад, прижимаясь к нему, и Эцио тихо и довольно вздыхает.       На следующий день они отправляются в Масиаф.