История изменений

      В груди оглушающе громко стучало сердце, набатом отзываясь в висках. Лёгким не хватало воздуха, а каждая напряжённая мышца горела огнём, но мутант в последнюю секунду успел увернуться и на автомате всадить острый конец клинка в межлопаточное пространство очередного нападавшего. Долгие и изнуряющие тренировки отца не прошли даром. Тело реагировало инстинктивно, само по себе, пытаясь защититься всеми доступными способами.       Донателло по неосторожности оступился, летящая в этот момент со свистом стрела задела висок, оставив на коже жгучий тонкий порез. Счастливая удача — одним сантиметром правее, и стальной набалдашник прошиб бы череп. Вовремя пригнувшись, гений ушёл от размашистого удара алебарды, резко метнулся вперёд, вплотную к противнику, и вонзил короткий клинок в шею.       Липкая вязкая кровь забрызгала очки, вся сумбурная картина бойни предстала перед ним через алые разводы на линзах. Сил практически не осталось, а на поле боя количество участников сократилось лишь вдвое. Былые стычки с кланом Фут казались теперь лёгкой разминкой перед главным сражением в жизни. То были всего лишь люди — умелые, натренированные, идейные, но люди. Конституция их тел не могла превзойти силу мутантов. Но здесь, каждый, кто его окружал и стремился убить, был либо сопоставим по мощи, либо превышал её. А жажда насилия и стремление выжить многократно усложняли задачу их ликвидации.       Донателло подобрал алебарду, идеально сбалансированную в точке захвата. Стальной посох венчался комбинированным клинком с полукруглым обухом, изыскано перетекающим в копейное остриё. Бой на расстоянии давался легче. Если Рафаэль и Майки предпочитали «тесный» контакт, то он и Лео старались нейтрализовать противника до момента критического сближения.       Услышав знакомое задушенное чертыхание, гений метнулся на помощь к брату. Существо с четырьмя руками, азартно гогоча, наносило удары с такой скоростью, что младшему приходилось вертеться из стороны в сторону, попутно отступая назад.       — …Ага, порхай как бабочка, жаль, что ты труп, — съязвил Майки, не без труда вытаскивая обломанный клинок из рёбер упавшего ничком многорукого бугая. И как он только находил силы что-либо говорить. — А тут можно взять тайм-аут? — часто и тяжелтяжело, весельчак подпихнул мыском безвольную руку сражённого. — Я с этим уже раз пять успел выдохнуться.       Донателло не удосужился ответить. Он встал в стойку спиной к Майки. Очки, измазанные кровью, снимать не решался, опасаясь пропустить нападавшего. В начале сражения гений машинально выискивал взглядом слабые места противников, технично подкрадывался со слепой зоны и наносил фатальный удар. Теперь же, поубавив амбиции, был вынужден перейти исключительно в режим обороны.       Жутко хотелось пить, пот градом струился по шее, каждый последующий выдох вырывался из лёгких с хрипотцой. На фоне выживших, он чувствовала себя загнанной в угол крысой. Возможно, ещё пару рывков и выпадов он осилит, но вымотанное тело подводило — пришлось опереться об алебарду, чтобы не рухнуть от усталости.       Лёгким дуновением обдало справа. Не поворачивая головы, Донателло скорее почувствовал, нежели увидел лидера. Три брата выстроились полукругом, панцирь к панцирю.       — Продолжите так стоять, вас здесь как котят разметают, — рыкнул ощетинившийся Рафаэль, но встал вместе с братьями в круговую оборону.       «И ты чертовски прав», — хмуро подумал Донателло, без прикрас оценивая обстановку. В центре арены они были как на ладони и представлялись для других явной лёгкой добычей.       Пожалуй, из четвёрки мутантов к текущему моменту только Рафаэль держался лучше всех. Безудержная ярость с нечеловеческой выносливостью делали из него практически идеального межгалактического гладиатора. Подобно зверю, рыча и скалясь, он бросался на соперников. Здоровяк затмевал даже Майки с его виртуозной ловкостью и хладнокровного Лео, наносящего молниеносные удары мечом.       Над ареной раздался оглушающий гонг. Сражение остановилось, а на большом экране возникли изображения выживших бойцов с их рейтингом. Толпа взревела от восторга. Рука Донателло соскользнула с посоха, и он рухнул на колени. Гений заметил себя практически в самом конце списка. Мозг категорически отказывался принимать поражение. После изнуряющей битвы осталась ровно половина бойцов. Половина из самых сильнейших! — и он явно не входил в их число.       — Да не расстраивайся ты так, — Майки похлопал умника по плечу и добродушно отшутился: — Зато ты у нас умный.       Однако Донателло не был расстроен. Он был взбешён. А этого в совокупности с умом оказалось недостаточно. Будь в нём хотя бы половина от силы Рафаэля и четверть от скорости Лео, то не пришлось бы чувствовать себя таким ничтожным.       — Завтра я поубиваю вдвое больше, — уверил Рафаэль, оглядывая расходившихся гладиаторов, и хищно растянулся в ухмылке.       — Ух ты, — восхищённо протянул Майки, смерив здоровяка восторженным взглядом, — какой ты мур-мур-мяу, — и игриво царапнул воздух.       — Не лезь на рожон и держись ближе ко мне, — мудро посоветовал Лео и обратился к весельчаку: — А ты прикрывай его с левого фланга.       — Так точно, босс, — бодро отозвался Майки, по-военному поднеся кисть руки ко лбу.       Донателло чуть не вывернуло от щедрой порции поддержки и нравоучений. Да он мог с закрытыми глазами из кучи хлама и щепотки урана на коленках соорудить нейтронную бомбу достаточной мощности для мгновенного уничтожения всего и вся в радиусе двухсот футов. Даже пыли бы не осталось.       Вскоре к ним подошёл главарь ящеров. Взгляд умника упёрся в обувь пришельца, измызганную ошмётками чужих мозгов. Крушитель голов, всё ещё пышущий азартом былых подвигов, нахваливал бойкого Рафа — достойного сына Небурии.        Умник вяло про себя отметил, что такими темпами в следующем раунде им удастся устранить — и то при большой удаче — не больше четверти от оставшихся бойцов. Схватка намечалась жёсткой, а его шансы выжить стремительно приближались к нулю. Впрочем, подытожив, план завалить всех за один присест окончательно и с треском провалился. Возможно, гений и правда переоценил собственные силы, но не само стремление. Время по-прежнему поджимало, и постоянное осознание данного факта дало ему силы поднять склонённую голову и, опираясь о алебарду, встать с колен.       — Есть хоть малая вероятность того, что Азура вскоре появится?       — Малая? — шутливо переспросил ящер. — Разве что только очень малая, — протянул он, и по тону сказанного отчётливо подразумевалось категоричное «нет».       — Тогда как насчёт того, чтобы завтра вы убили всех оставшихся? — на свои физические способности гений не рассчитывал, но ящеры — совсем другое дело. Их навыки и боевой опыт позволили сразить «кремниевого хмыря», правда, на устранение одного такого потребовалось два ящера и один Рафаэль. — И, Бога ради, хватит мне уже втирать про упущение ценного опыта, — скривился Донателло, не желая больше слушать о том, как важно и полезно каждому небурийцу проявлять себя в бессмысленных, по разумению умника, драках. Он был нью-йоркцем, а не каким-то там тестостероновым плебеем.       Раздался очередной протяжный гонг, и со скрипом старые решётки, закрывающие проходы тоннелей, начали подниматься, приглашая бойцов убыть в свои подземные камеры.       — Увидимся завтра. И постарайся не умереть, маленький, — ящер снисходительно хмыкнул и повёл Рафаэля за собой.       С холодным пристальным взглядом умник уставился уходящему громиле в спину. Для того всё было шуткой, простецкой забавой, взбалмошной игрой, а у него на кону стояла жизнь и безопасность Евы.       В голове непроизвольно рождался план — злой и коварный. Тот, при котором исключалась всяческая зависимость от небурийцев и нужда в их существовании.       Оставив по примеру прочих своё оружие, Донателло вошёл с братьями под мрачные своды тоннелей и ощутил приятную прохладу. Гуляющие сквозняки подсказывали, что разветвлённая подземная сеть уходила глубже, в недра земной коры. Возле каждой из камер стоял грозный охранник — в полной боевой экипировке и с бластером наготове. Это только невольным бойцам, видимо, приходилось сражаться допотопным оружием.       Замедлив шаг, Донни пропустил вперёд себя Лео и Майки. Уставившись в пол, он продолжал медленно брести, с точностью рассчитывая расстояние и выгадывая нужный момент. На резкий рывок в свою сторону охранник тут же среагировал: сперва коленом пнул мутанта в живот, да так, что Донателло по инерции отпрянул назад прямиком в камеру. Мужлан взвёл курок (бластер издал гудения, накапливая энергию в световом пучке,) прицелился и…       — Ой!.. Как же нехорошо вышло-то… Извини, друг, — Майки, сместившийся на линию огня и успевший прикрыть себя сокамерником, выпустил из хватки бездыханное тело — оно рухнуло ничком, и в спине бойца зияла опалённая дыра приличных размеров. Дверь в камеру закрылась, и с младшего спало всяческое веселье. — Ты чем вообще думал, пантерой бросаясь на ствол?       Укор вполне оправданный, но гению было что показать.       — Вот о чём, — Донателло разжал кулак. В центре ладони находился сорванный портативный передатчик. — Одолжу? — спросил умник и ловким движением сорвал с виска Майки диск-переводчик.       — Что это ты удумал? — Майки присел вслед за Донни и с искренней заинтересованностью принялся наблюдать за манипуляциями брата. Его умение интуитивно разбираться в сложных механизмах с детства приводила озорника в восторг. Пусть старший был не так силён, зато поразительно умён.       — Планирую создать волновой резонанс, — гений украдкой взглянул на любопытного Майки. — Встрою в рацию твой передатчик — он подаст сигнал управляющему элементу и активирует замок.       Дожидаясь глубокой ночи, Донателло непрестанно прислушивался, прижавшись к двери, пока звуки отдалённых шагов окончательно не стихли и в тоннельном проходе не наступила оглушающая тишина.       — Пора, — шепнул он братьям, приложил устройство к тому месту, где с обратной стороны должен был располагаться электронный замок, и глубоко вздохнул, на краткий миг задержав дыхание.       Не в его правилах было молиться, однако мысленно он обратился к создателю классической физики — господину Исааку Ньютону — с просьбой лишь бы только хватило мощности сигнала пробить стальную обшивку двери. Гений нажал клавишу на приборе, следом раздался протяжный писк, и громче, чем ожидалось, отщёлкнула пружина, удерживающая ригель запирающего устройства. Дверь плавно открылась, мутант ухватился за полотно и осторожно выглянул в коридор.       Жестом руки Донателло поманил братьев за собой. Камеру Рафаэля он приметил сразу же — туда и направились ниндзя.       Проделав ту же манипуляцию, братья с удовольствием лицезрели удивлённый взгляд здоровяка.       — Соскучился, медвежонок? — ласково прошептал весельчак. — Не хочешь прогуляться как в старые добрые?       — Только напрасно потратите время, — главарь разомкнул лишь один глаз и тут же перевернулся набок досматривать свои небурийские сны.       Однако Рафаэль и другой заключённый идею с побегом восприняли с энтузиазмом. По пути Донателло открыл ещё несколько камер, выбранных наугад, а затем прибор окончательно разрядился. Идти прямиком на поверхность было бы крайне ошибочным решением — там, где главный вход, непременно стояла усиленная охрана, но своими измышлениями с освободившимися бойцами делиться не стал.       В воцарившейся суматохе ниндзя скрылись в одном из ответвлений полукруглых проходов. Нежное, практически неуловимое касание сквозняка лизнуло ступни. С рождения, жившие в недрах мрачных канализационных тоннелей, мутанты даже в кромешной тьме способны были найти путь к свету. Следуй за ветром — и он приведёт тебя в нужное место.       Ниндзя всё дальше уходили вглубь, бредя на ощупь. Далёким эхом до них доходили отголоски пальбы, крики и вопли сокамерников — те всё же рискнули пробиться через главный вход, но явно не от большого ума. Однако Донателло концентрировался на совершенно иных звуках. Ведомый ветром, он пробирался сквозь тьму к мерному и далёкому, как задушевный шёпот, шуршанию поршней — ведь так и знал, что инженерная система обслуживания будет находиться под землёй.       Пройдя чуть больше мили, мутанты вышли к широкому разветвлению, вставая по центру развилки. Высоко над ними крутились огромные лопасти, призванные циркулировать воздух в подземном мире. Удивительно, но он практически кожей ощущал подступающий рассвет. Тело, подобно упрямому ростку, с жадностью стремилось вырваться из тьмы к лучам ослепительного света. Жители поверхности готовилась к утреннему пробуждению, и времени оставалось всё меньше.       — Есть идеи, куда нам дальше двигать? — Майки поочерёдно постоял у проходов, не решаясь выбрать один из них.       С левого поддувало чуть более прохладным воздухом, с правого, напротив, воздух затягивало вовнутрь. А вот центральный представлялся мертвецки глухим, загадкой, которую не хотелось разгадывать. Донателло никак не мог уловить в нём воздушные потоки, поэтому решил уйти вправо, куда гнал его ветер.       Вскоре температура в тоннеле начала повышаться, шум работающих машин приятно ласкал слух, а вдалеке замаячил робкий свет. Мутанты проникли в зал и тут же юркнули в тень, прячась за огромными трубами, ведущими к генератору-небоскрёбу. Находящаяся по центру исполинская громадина была сердцем всех подземных коммуникаций и снабжала электричеством город на поверхности.       — Предлагаю нахлобучить вот тех пацанов, — Рафаэлю пришлось перекрикивать гул работающих механизмов. Впрочем, братья и без подсказок проследили за направлением руки здоровяка, заметив группу технического персонала. Их замызганная одёжка послужит прекрасной маскировкой и вполне должна прийтись по размеру — это и сыграло ключевым фактором для ниндзя.       Вырубив одного за другим, мутанты облачились в пропахшую потом и маслом униформу, обмазали лица мазутом для пущего эффекта и последовали к грузовому лифту, попутно захватив для алиби тележку со сломанным агрегатным узлом. С этим грузом они прошли в ремонтный зал и остановились у лифта, дожидаясь с остальными, когда спустится платформа.       — Веди себя естественнее, — шикнул Майки и боднул локтем Лео, чтобы тот отмер и перестал прикидываться каменным изваянием. — Представь, что ты отпахал двенадцать часов на заводе, а теперь волочишь свои ноги до ближайшей пивнушки — единственной отраде в твоей жизни.       — Но я же могу просто идти домой, — чуть ли не оскорбился лидер надуманному факту своей надуманной личности.       — С видом такой постной рожи боюсь даже представить, кто ждёт тебя дома, мистер слесарь третьего разряда.       Лео на выпад младшего лишь удручённо вздохнул, сожалея о том, что так неосторожно умудрился ввязаться в бессмысленный спор.       — Тебе нужно качественнее вживаться в роль, как я, например, — и Майки обратился к стороннему работяге, ждавшему вместе с ними лифт: — Hello, my friend. Do you speak English? , — не получив в ответ никакой реакции, Майки равнодушно пожал плечами, — No?.. Well, fuck it .       — Я бы лучше посмотрел на твою роль немого мима, — фыркнул лидер.       — Ты думаешь, что мне слабо? — озорник с готовностью бы принял любой вызов, если бы Донателло вовремя не вмешался:       — Я думаю, что вам обоим пора заткнуться.       Вступив на грузовую платформу и перейдя на шёпот, умник поделился ближайшим планом, требующим львиную долю импровизации. Там, на поверхности, им предстояло найти любое подходящее космическое судно, которое на этот раз они точно смогут угнать. Поэтому выбирать придётся тщательнее, желательно, что-нибудь простое и неприметное.       Платформа доехала до поверхности, и мутанты двинулись с тележкой на выход, украдкой озираясь по сторонам. Несмотря на раннее утро, город кипел жизнью. Складывалось впечатление, что суетной невольничий рынок ни на миг не замирал. Братья степенно тащили тележку сквозь потоки снующих разномастных инопланетян. Ещё вчера они были заключёнными, а теперь, скрываясь под слоем мазута, медленно брели к месту стоянки кораблей.       — Да быть не может… — Донателло от неожиданности увиденного застыл с широко открытыми глазами. Вдалеке стояло то самое судно — все вмятины и сколы ветхой рухляди глубоко въелись в его память. Ведь именно на этом корабле увезли Еву. — Идём на абордаж, — скомандовал гений, целенаправленно двигая тележку в сторону убогого корыта.       На усталость и измотанность Донателло не обращал внимания — телу было приказано идти, и оно исправно выполняло свой долг, будучи на пределе всех мыслимых возможностей. Больших трудов стоило сдерживать себя, ведь пуститься на бег, как того истошно требовала каждая клеточка организма, означало привлечь к ним ненужное внимание.       Лео тенью отошёл от братьев, заходя сбоку, пока коммивояжёр возился с хламом у багажного отделения.       — Hello, my friend. Do you speak English? — Майки, успевший обогнать остальных братьев слева, обратил на себя внимание горбуна. — I'm kidding. Actually, I don't give a fuck , — и растянулся в милой улыбке.       В тот самый момент лидер зашёл со спины горбуна, широкой ладонью закрыл тому рот и втащил в отсек корабля. Следом Рафаэль и Донни закатили тележку и закрыли за собой шлюз.       — Веди его в рубку управления, — гений скинул с себя провонявшую рубаху вместе с рабочей жилеткой.       — Парни! Вы же это тоже заметили? — Майки, шедший впереди, обернулся к братьям. Позади него находился запертый шлюз, ведущий в рубку управления. Однако вся дверь была испещрена свежими отметинами, будто бы дикая кошка огромных размеров исцарапала стальное нутро корабля. — Не кажется ли вам подозрительным, как гладко прошёл наш побег?       — Тебя сейчас только это беспокоит? — Рафаэля когтистые царапины ввели в замешательство. Но столь желанный допрос горбуна пришлось отложить. Им требовалось как можно скорее поднять судно в воздух и убраться с планеты в безопасные нейтральные просторы космоса.       Беседы с Азурой не прошли даром, и Донателло уселся в обтёртое кресло управления с более-менее ясным представлением дальнейших действий. На приборной панели он переключил реле — сработал надув турбины. Выждал немного времени, отжал предохранитель и запустил движок. Судно затарахтело, а двигатель стал неровно наращивать обороты. С хладнокровием гений наблюдал, как постепенно заполнялись отделения контрольной шкалы, рука тем временем крепко и уверенно сжимала рукоять рычага. Перейдя две трети отметки, Донателло плавно подтолкнул рычаг, и с жалобным стоном внутренние лопасти турбины завертелись быстрее. Корабль неровно покачивался из стороны в сторону, с трудом поднимался вверх — всё так же медленно, как и в прошлый раз, когда судно уносило в неизвестность Еву.