История изменений

      Причудливый ледяной узор практически полностью заволок внутреннее стекло шлема. Тело давно привыкло к отсутствию тепла, и меня больше не пробивала дрожь. Ни рук, ни ног я не чувствовала, однако что-то упорно заставляло меня держаться в сознании. Хотя было бы куда проще закрыть глаза и попросту уснуть.       — Рафаэль… — и снова все звуки, не успев сорваться с губ, будто бы мгновенно поглощались окружающей тьмой. Лишь едва заметное облачко пара вырвалось наружу и тут же бесследно растаяло.       Несмотря на ужасающую усталость и флегматичность, мне отчаянно хотелось, чтобы он, умиротворённый в своём сне, проснулся и увидел это. Однако сил не хватило даже на то, чтобы шевельнуть и пальцем. Точно бы зачарованная, я наблюдала, как тонкий неосязаемый пучок света расцветал подобно цветку. Он приближался, словно пытаясь нас поглотить и растворить в бесконечной ослепляющей белизне. Перестав сопротивляться сиянию, я закрыла веки, погружаясь в долгожданный сон. Возможно, именно так и должен был ощущаться конец.       

***

             Нещадные и острые звуки больно ударили по перепонкам и практически сразу же вырвали сознание из безмятежной дрёмы. Без тяжёлого костюма я ощутила себя совершенно беззащитной. Прилив тёплого воздуха пробудил в теле нервные окончания, и тут же замёрзшие конечности точно бы пронзило сотнями колючих иголок.       — А это что? — озадачился пучеглазый пришелец, нависая надо мной и брезгливо кривясь. Казалось, что он был разочарован находкой.       Мне тут же вспомнилось мудрое напутствие Донателло: не сопротивляться и не выказывать агрессию. Впрочем, я и пошевелиться не была способна, не говоря уже о том, чтобы хоть кому-то здесь дать отпор. К тому же у меня к пучеглазым пришельцам тоже имелись не менее животрепещущие вопросы, однако пояснять за себя пока что не торопилась.       — Брось к остальным, — посоветовал его напарник, и меня без всяческих усилий подняли за грудки и, точно следуя указаниям, бросили в клетку.       Удар пришёлся в основном на плечо. Сжавшись в комок, пришлось пережидать болезненные спазмы, но, по крайней мере, я смогла выдавить из онемевшего горла слабый стон. Как только пальцы смогли сжаться в кулак, а одеревеневшее тело постепенно начинало слушаться, мне удалось приподняться на локтях и оглядеться.       Я насчитала как минимум три заполненные клетушки, но дальше, в глубь отсека, не позволял заглянуть ограниченный угол обзора. В соседней клетке, забившись в угол, тихо и безропотно сидело узнаваемое создание. Такое же инопланетное существо мне довелось видеть на Земле, где его соплеменник вытанцовывал на шесте в местном баре. Мой сосед едва ли представлял для окружающих хоть какую-то опасность, и потому причина нашего заточения крайне озадачивала.       — Эй, — превозмогая боль в саднящем горле, я позвала бледное беловолосое создание. Сложно было определить его возраст и пол. Но по щуплому телу мне казалось, что он вполне мог быть юношей. — Эй, псы, псы! Да, ты! — и замахала обернувшемуся ко мне альбиносу. — Здесь не проходили здоровенные такие черепахи? Они очень крупные и зелёные.       Я пыталась сопровождать описание пантомимой, хотя скромные решётчатые апартаменты практически не оставляли манёвра для широких жестов.       — Просто кивни, если видел их, — попросила я, вцепившись в стальные прутья. — Только они смогут нам помочь выбраться отсюда.       Совершенно опустошённые светло-голубые глаза смотрели с равнодушием. В них не было ни тоски, ни горечи, ни жалости. Точно бы они принадлежали мертвецу. Отсутствие какой-либо реакции намекало на то, что он меня совершенно не понимал. Впрочем, чего я ещё так наивно ожидала? Диск-переводчик, прикрепленный к виску, лишь мог позволить разобрать чуждую речь, но никак не сделать из меня полиглота вселенского масштаба.       — Ладно, Беляшик, — выдохнула я, потирая всё ещё колющие кончики пальцев, — попробуем самостоятельно отсюда выбраться.       Дверца решётки плотно магнитилась к каркасу клетки, а с обратной стороны крепилась прямоугольная пластина с гладким табло. Ощупывая её, я убедилась, что никаких замочных скважин в ней не имелось, разве что сбоку угадывалась узкая прорезь. Вероятно, именно туда должна была вставляться ключ-карта.       Похлопав по штанинам, я в очередной раз убедилась, что два маленьких кармашка были девственно пусты. Под кофтой спортивный топ не имел «косточек», а эглеты были слишком широки для того, чтобы протиснуться в прорезь считывателя карт.       Вновь взглянула на равнодушного хрупкого Беляшика и упрямо сжала губы, показывая всем видом, что для нас ещё не всё потеряно. Рядом с ним я невольно ощущала себя старшей, тем, кто должен взять на себя ответственность, защитить и сберечь. Вплотную прижавшись лопатками к задней стенке, я поджала под себя ноги и со всей силы начала методично ударять в дверцу. Выходило, конечно, излишне громко и пока что безрезультатно, но на мне был ошейник, подтверждающий, что я неразумное животное. Так что на любой вопрос в свой адрес могла попросту ответить «мяу». Ибо котику в замкнутом пространстве очень сильно не нравилось.       Спустя дюжину ударов передо мной возник пучеглазый инопланетянин. В нашу первую встречу я не особо успела его разглядеть. Однако чувство острой брезгливости оказалось между нами взаимным. Неровная пупырчатая кожа грязно-оранжевого цвета делала его круглое лицо похожим на истрепавшийся баскетбольный мяч, повидавший множество асфальтных площадок.       Впрочем, вид инопланетянина был настолько обозлённый, что желание продолжить выбивать решётку в его присутствии у меня тут же пропало. Подобрав под себя ноги, я попыталась придать себе облик божьего агнца и для убедительности в собственной непогрешимости осторожно протянула:       — Мяу?       Безгубый маленький рот в недобром предвкушении оскалился крохотными острыми зубками. Пучеглазый достал из-за спины длинную чёрную палку, а её кончик зловеще заискрился под напряжением, освещая пространство резкими вспышками голубых бликов. Он некоторое время медлил, возможно, желая понаблюдать за моей реакцией. Хотя и без лишних слов было понятно, что мы не обойдёмся обыкновенной профилактической беседой.       — …су… су… су… су… су… чара, — мне удалось договорить, лишь когда электрическая палка ослабила нажим на бедро, оставив на том месте подпалённую ткань.       Мышцы постепенно ослабевали, переставая неестественно выворачивать суставы. Однако боль не спешила покидать тело, отзываясь протяжной трелью в каждом нервном сгустке.       Пролежав так некоторое время, пока не восстановилось дыхание, я осторожно пошевелилась, а затем неуклюже перевернулась набок и приподнялась. Судя по всему, мы не считались хоть сколько-нибудь ценным грузом, раз уж с нами так бесцеремонно обходились. Беляшик — мой единственный ближайший сосед по несчастью, — забившись в угол клетки, больше не смотрел в мою сторону. Едва ли здесь кому-то хотелось повторять мой бесценный опыт.       Даже после бодрящей «встряски» я не бросила попыток к побегу и принялась пристально изучать каждый квадратный сантиметр клетки, методично ощупывая её поверхность подушечками пальцев, в надежде найти соединительные перемычки, шурупы, болты или любые другие виды креплений всех четырёх сторон. Но тщетно. Клетушка представляла собой единую конструкцию, будто бы цельно вылитую. И несмотря на видимую тонкость безупречных прутьев, они никак не желали гнуться.       Конечно, оставался ещё в запасе вариант орать во всю глотку, зовя черепах на помощь, но вновь встречаться с пучеглазым совершенно не хотелось. А ведь Донни предупреждал вести себя тихо и благочинно, молча дожидаясь спасения. Теперь-то стало понятно, к чему такие предосторожности.       Я по-прежнему гадала, в какой части корабля могли находиться черепахи и почему они всё ещё не перевернули вверх дном летающую тюрьму и не воздали моим мучителям по заслугам. Но то, что братья находились на корабле, подсказывала логика. Если из космических пучин выловили меня вместе с останками Азуры — мусором по их разумению, — то должны были найти и мутантов.       К тому же заточили нас явно не из благородных побуждений. Предположений о дальнейшем будущем имелась масса — и все они представлялись исключительно безрадостными. К примеру, я, как экзотическая зверушка, могла угодить в какой-нибудь зоопарк или того хуже — публичный дом или же гарем для зоофилов. Или меня могли пустить на фарш. Или сослать в эдакий Колизей для растерзания на потеху толпы. Или отдать на опыты. Или пошить из меня кожаные мокасины. В общем, навряд ли по выходу отсюда меня ожидала встреча с цветами и фанфарами как представителя никому не известной расы.       Очевидным было только одно: требовалось как можно скорее воссоединиться с черепахами. Без них мои перспективы на выживание были весьма удручающими. Свернувшись калачиком, я прикрыла уставшие глаза, продолжая вслушиваться в отдалённое монотонное гудение двигателей. Иногда до моего слуха доходили звуки неразборчивой речи и тяжёлых шагов. Кто-то то и дело неподалёку расхаживал по отсеку, но долго на одном месте не задерживался.       

***

             Громкий стук испугал, и я инстинктивно подорвалась, ударившись затылком о верхнюю решётку клетки. Нас уже куда-то везли на парящей платформе. Спешно протерев сонные глаза, я пыталась сориентироваться. Рядом со мной вплотную располагалась клетка с Беляшиком, за ней просматривались ещё три. Толком разглядеть гуманоидов не вышло — все они жались по углам. Не то чтобы мне был чужд страх, но всеми фибрами души я ощущала, что черепахи где-то рядом.       Грузовой шлюз открылся, платформа выкатилась наружу, и сбылись мои жуткие подозрения. Нас везли в гущу событий, прямиком на рынок к будущим покупателям. Очередная мутная планетка встретила приятным климатом, лёгким бризом и кучей мерзких похотливых глазёнок, оценивающих вновь прибывший товар — то бишь нас.       Передвижная платформа с клетками встала в очередь, и я взмолилась: «Боже, только бы не в бордель!» Хотя попасть на мясокомбинат в качестве главного ингредиента хотелось гораздо меньше. Лучше бы уж на какие-нибудь рудники сослали, ведь там, вероятнее всего, хроническая нехватка рабочего персонала. Да и мы, как бесплатная рабочая сила, никаких прав на профсоюзные преференции и социальный пакет не имели — чистое воплощение мечты любого кадровика. Жизнь, конечно, на рудниках не обещалась быть лёгкой и долгой, однако всё же лучше, чем пойти по рукам, теряя им счёт.       — Ева!       Услышав знакомый оклик, я заметалась в клетке, выискивая хозяина голоса, и чуть не разрыдалась от счастья, увидев Донателло. Его увозили в противоположную сторону в куда более просторной клетке под стать его габаритам. При этом тело мутанта надёжно сковывали три ярко светящихся обруча: по плечам, торсу и ногам.       Напрягаясь изо всех сил, он пытался разорвать энергетические путы, и каждая попытка вырваться приносила ему жгучую боль. Вскоре клетка с мутантом скрылась за поворотом. Но по крайней мене, он был жив и был здесь! Вероятно, его братьев отправили в том же направлении. А тем временем наша очередь подозрительно быстро двигалась вперёд. И вот тогда я занервничала.       Чтобы дать черепахам возможность выпутаться из оков и покарать всех сопричастных к нашему заточению, мне, скорее всего, придётся изо всех сил тянуть время. Или же отчудить что-нибудь эдакое, чтобы будущие покупатели усомнились в надобности моего приобретения. Возможно, пора было начинать орать, как суслик в поле, или кряхтеть и биться о клетку, как обезумевший попугай. А может, даже пустить слюнявую пену изо рта, чтобы наверняка отвадить от себя. Или меня за это сразу пристрелят, как бешеную?       Платформа вновь качнулась, плавно проплыла между двух сканирующих рамок, и автоматический конвейер стал развозить клетки в разных направлениях, фиксируя каждого из нас на интерактивном табло. Местная система самостоятельно распределяла будущих рабов по неким непонятным мне категориям.       Вскоре моя клетка припарковалась рядом с Беляшиком и несколькими такими же щуплыми бедолагами. Мы находились практически на отшибе от всеобщего внимания. Вероятно, по меркам местных работорговцев наша ценность представлялась не так уж высокой и не требующей особого внимания толпы. И я даже не знала, радоваться этому или огорчаться. То, что апельсиновый хмырь не заработает на мне много бабла, безусловно, грело душу. А с другой стороны, в этой ситуации положительного наблюдалось мало. Едва ли нас просто отпустят на свободу, если не найдётся покупателей.       — Не переживай, Беляшик, — аккуратно шепнула соседу, — здесь мои друзья, и они скоро нас вытащат.       Альбинос ожидаемо не отреагировал на мои слова. Даже обычная беседа могла нам стоить щедрой порции разряда тока. Возможно, именно поэтому ему не хотелось привлекать к себе излишнего внимания, впрочем, как и остальным заключённым.       Те, кто оставались в стороне, продолжали дожидаться очереди в аукционе, пока за самых перспективных будущих рабов шли нешуточные торги. Лишь только некоторых из них отдавали за первоначально установленную цену. Как и почему оно так выходило, по какому критерию нас оценивали и какие качества ставились в приоритет — по-прежнему оставалось загадкой.       Сделки происходили настолько стремительно, что некоторые «товары» задерживались на всеобщем обозрении не дольше десяти секунд. Среди вереницы убывающих и прибывающих клеток я всё пыталась высмотреть мутантов, но, должно быть, они находились в другом месте и участвовали в ином аукционе.       От творившейся суматохи и шума неразборчивых голосов начинала гудеть голова, и сложно было определить, как там складывалась дальнейшая перспектива быть проданной. По крайней мере, никто из покупателей до сих пор не выказывал особого интереса к моей персоне — и это можно было считать плюсом.       Спустя несколько часов я окончательно перестала следить за происходящим. Ангар практически опустел, а всех, кого можно было разобрать — разобрали. В огромном помещении лишь несколько оставшихся клетушек с живыми существами напоминали о том, что аукцион прошёл весьма удачно. Возможно, и для меня тоже, поскольку я всё ещё была здесь и тешилась надеждой, что застану явление ниндзя-мстителей, несущих добро и справедливость с лазерными пушками наперевес.       Однако подозрительно озирающийся сгорбленный тип, пришедший под закрытие аукциона, резко подпортил моё настроение. Он стоял далеко, так что суть беседы с местным владельцем сего ангара я уловить не могла, но то, что речь шла конкретно о нас, сомнению не подвергалось. Вскоре покупатель отсыпал в ладонь аукционера скромную горсть карточек, и сделка состоялась.       Как ни странно, но всё последующее воспринималось мною с тем же набором эмоций, как и у Беляшика. Меня не трогали даже животрепещущие рассуждения о том, стану ли я космической проституткой или же чьим-то обедом. За всё то недолгое время вдали от дома я успела пройти путь от полноправного члена космического экипажа по поиску животворящей реликвии до обыкновенной зверушки в клетке. И как бы мне ни хотелось становиться чьим-то контрафактом, я совершенно ничего не могла с этим поделать. К тому же незаметно подкрадывалось чувство глубокого разочарования в каноне, в котором черепахам удавалось справляться с ситуациями и похуже. Однако мутанты до сих пор не взяли штурмом местный рынок во имя моего спасения.       Автоматическая система погрузила клетки обратно на платформу — она плавно пришла в движение, издевательски медленно выплывая из ангара в солнечный день. Суетливая толпа нисколько не занимала моё внимание, впрочем, это было взаимно. Недолгий путь закончился остановкой возле какого-то космического корыта. И судя по его скорбному виду, оно имело все шансы рассыпаться при взлёте.       Задняя дверь покорёженного судна со скрежетом опустилась вниз, демонстрируя скромных размеров багажное отделение, заваленное контейнерами и всяческим хламом. Впрочем, в отсеке нашлось место и для нас. Бездушный погрузчик кучно утрамбовал клетки друг на друга, дверь корабля закрылась, и наступила кромешная тьма. Чтобы выразить свои мысли по этому поводу, не хватало ни сил, ни желания, ни воли, поскольку кочевать из одного плена в другой оказалось весьма утомительным занятием. Мне лишь оставалось гадать, зачем четыре раба сдались нищему коммивояжёру.       Отсек заполнило неровное, точно бы натужное и жалостливое гудение турбин, которым давным-давно полагалось отправиться на утиль вместе с кораблём. И мы, вопреки усталости металла, взлетели, уносясь неизвестно куда. Опять.       Каким-то непостижимым чудом ржавое корыто преодолело атмосферу планеты и, оказавшись за её пределами, практически неощутимо заскользило в вакуумном космическом пространстве.       Я продолжала смотреть прямо перед собой в непроглядную тьму и считать ровные удары собственного сердца, так отчётливо и удивительно спокойно бившегося в груди. Обычный банальный счёт пока что помогал ни о чём не думать, принуждая к мысленному затишью. Не хватало ещё забиться истерическим припадком в маленькой клетушке, распугивая таких же молчаливых невольных спутников.