История изменений

      За отсутствием какого-то конкретного плана, мы руководствовались напутствием: действовать по обстоятельствам. Донателло практически всё время торчал на капитанском мостике в компании Азуры — та, видимо, охотно делилась с ним информацией. Ну а я вторые сутки слонялась из угла в угол, пока умник в поте лица изучал звёздную карту и принцип управления космолётом.       Каждый из нас по-своему волновался о предстоящем деле. Если братья и могли чем-то помочь, то только физической силой и ниндзя-навыками, но именно Донателло предстояло выполнить самую сложную часть работы. Ведь захватить звездолёт — это только половина беды.       Дверь в каюту с тихим шелестом отъехала в сторону, и я подорвалась с койки, встречая мутанта.       — Устала? — спросил Донателло, с сочувствием оценив мой измученный вид.       — До жути, — простонала я, уткнувшись ему в грудь. Даже несмотря на то, что здесь мне абсолютно нечем было заняться, я крайне вымоталась от бесцельного пролёживания боков.       — Потерпи, через несколько часов прибудем на Берхам.       По рассказам Донателло, мы приближались к планете-базару — ещё одному Богом забытому месту, где, скорее всего, процветала сомнительная и едва ли законная торговля всевозможными товарами на любой вкус и цвет. Берхам не входила ни в одно действующее межгалактическое сообщество, впрочем, как и Земля. Это была нейтральная территория на краю мало кому известной галактики — именно поэтому её облюбовали контрабандисты всех мастей.       — Будет лучше, если ты наденешь это, — Донателло разомкнул объятия и протянул мне весьма занятный аксессуар.       — Что это?       Несмотря на очевидность предмета подношения, гений вполне спокойно пояснил:       — Ошейник.       — Вижу, что это ошейник, но зачем он мне? — я не спешила принимать дар из рук мутанта.       — Если вдруг что-то пойдёт не по плану, — он неопределённо пожал плечами и предположил: — Например, нас схватят и этапируют в тюрьму, то пусть остальные думают, что ты всего лишь ручное животное.       Начнём с того, что какого-то конкретного плана у нас изначально не было и нет. Так что никто не мог предсказать, как оно там дальше пойдёт. Однако он продумал и неудачи.       — Это мне даст какие-то привилегии? — я с сомнением рассматривала добротный ошейник из плотного и гладкого материала.       — По крайней мере, тебя будет бессмысленно допрашивать и пытать. К тому же о человеческом виде за пределами нашей галактики совершенно ничего не известно, — точно бы успокаивал мутант, однако лучше мне от этого не становилось.       — И какую кличку ты мне выбрал — Шарик, Пушок или, может, просто Киса? — я и сама не понимала, почему так остро реагировала на предложение поносить ошейник. Ведь это всего лишь очередная мера обезопасить единственного несостоятельного члена команды, да и не до конца же дней своих красоваться ярмом на шее.       Донателло оценивающе взглянул на меня, немного задумавшись над ответом.       — Как насчёт Евы? — предложил он и активировал ошейник. На глянцевой поверхности возникла мерцающая надпись: Ева, класс разумности «седьмой», агрессивность «ноль».       Тут меня смутило сразу два момента. Оказывается, чтобы собственный парень начал называть меня по имени, нужно было всего-то лишь притвориться животным. И ещё:       — Что значит седьмой класс разумности?       — Примерно как у говорящего попугая, — но тут же добавил: — И я бы не сказал, что эти птицы глупы.       В принципе, можно поблагодарить и за то, что не голубь.       — Послушай, если вдруг нас схватят, то не сопротивляйся, — серьёзно предупредил Донателло, сжав мои плечи, — и ни в коем случае не выказывай никакой агрессии. Запомни. Это очень важно.       Да чего уж там… Сказал бы проще: «Притворись шлангом».       — Значит, мне только и надо, что молчать и послушно ждать, когда ты всё решишь?       — Именно, — подтвердил он и защёлкнул на моей шее ошейник. С этим «украшением» мне сразу же стало неуютно, неудобно, неприятно и ещё много чего «не».       — Ну-с, постараюсь.       Не то чтобы столь незначительная роль меня как-то печалила, но потерпеть некоторые неудобства, видимо, придётся.       Мы дошли до грузового отсека, остальные братья уже вырядились в балахоны джедаев. Судя по виду обветшалой ткани — она многое повидала. Не удивилась бы, если эти тряпки передавались по наследству от одного трупа к другому. Впрочем, на Берхаме имелся свой строгий дресс-код, поэтому безразмерные накидки с капюшоном являлись атрибутом обязательным.       — …Правильно-неправильно, ты только этими категориями можешь размышлять? — устало выдохнул Рафаэль, отмахнувшись от брата.       Видимо, мы заявились в отсек под конец перепалки и пропустили всё самое «сладенькое».       — Тебе промыли мозги? Опять? — ошарашенный Майки смотрел на Рафаэля широко открытыми глазами и, казалось бы, совершенно его не узнавал.       Судя по всему, здоровяк, как и собирался, перетёр с ящерами о том о сём и теперь уже не видел ничего плохого в помощи «братскому» народу. Ведь цель считалась поистине благородной, а средства её достижения хоть и сомнительны, но не так, чтобы очень.       — Слушай, ну что нам стоит подсобить парням? Слетаем туда-сюда, а потом вернёмся. Дома же всё равно делать нечего. Да и не ждёт там нас никто, — произнеся последнюю фразу, здоровяк замер, погружаясь в собственные ощущения, словно сказанные им слова оставили привкус горечи на кончике языка. Пока он осознавал это, будто бы привыкая к неприятной правде, меня распирало от негодования.       — В смысле нас никто не ждёт? — я прекратила копошиться в груде жалкого тряпья в попытках подобрать более-менее приличную накидку. По правде говоря, встревать в разговор двух братьев совершенно не хотелось, но у меня было иное мнение на этот счёт, о чём я с пылкостью и поделилась: — Я не знаю, чем тебе так запали в душу пришельцы, но меня дома ждёт семья, а тебя — Совушка!       — Да что ты вообще о нас с ней знаешь? — недовольно зыркнул Рафаэль и спешно отвернулся, пряча взгляд.       До сих пор никто из нас не был посвящён в причины его лютой апатии в основном из-за того, что хулиган без зазрения совести утаивал всяческие подробности конфликта. Впрочем, едва ли мы имели право нагло совать нос не в свои дела, особенно если они касались душевных терзаний. Но так вот легкомысленно относиться к ситуации я не могла позволить даже ему.       — Ничего! Но, что бы там между вами ни случилось, у тебя не получится исправить проблему, находясь вдали от неё, — укорила в ответ.       — Для попугая ты слишком много говоришь, — осёк раздражённый Рафаэль, накинул капюшон и демонстративно уселся на груду мешков вдали от нас.       Похоже, до него каким-то образом успела дойти благая весть о моём новом статусе. Прожигая взглядом здоровяка, я зареклась больше ничего не выпытывать. Хочет и дальше молча страдать — так пусть! В любом случае, приоритетом оставалось возвращение домой, а там уже и с его душевными травмами разберёмся.       Оставшееся время мы провели в молчаливом ожидании. Всё, что нужно, обсудили не единожды. Сперва нам предстояло затеряться на базаре, чтобы отделаться от ящеров, а затем угнать корабль у каких-нибудь бедолаг. Места для сочувствия «дальним родственникам» в наших планах не находилось. Но казалось, что Рафаэль действительно не хотел возвращаться на Землю, однако это были проблемы низшего порядка — полетит домой, как миленький.       Неожиданно корабль ощутимо качнуло, турбины протяжно зашипели, а затем заглохли. Ящеры в балахонах прошли мимо нас, и шлюз открылся, заливая грузовой отсек ослепительно ярким светом.       Пальцы Донателло крепко обхватили мою ладонь, и мы последовали за громилами. Стоило выйти за пределы корабля, меня тут же обдало еле терпимым горячим воздухом, словно я оказалась в раскочегаренной бане. Как только глаза более-менее привыкли к двум слепящим в небе солнечным дискам, я смогла осмотреться. Корабль приземлился на стоянке с бессчётным множеством своих собратьев. Некоторые из них взлетали, плавно поднимаясь ввысь, а на их место тут же парковались следующие.       Берхам оказался местом популярным, но слишком уж жарким. Вероятно, балахоны предназначались не только для анонимности, но и для хоть какого-то спасения от палящих лучей. В эпицентре песчаных барханов находился город — округлой формой строения он походил на Колизей. Между низкими строениями из жёлтых каменных блоков растягивались тряпицы той же ткани, из чего были сшиты наши накидки. По крайней мере, обветшалая завеса создавала хоть какую-то преграду от солнц.       Это место действительно являлось одним большим базаром. Следуя по витиеватым улочкам, мы всё глубже погружались в душные закоулки. Вывески на уличных прилавках и домах обозначали некие цифровые секторы — и это ровным счётом не давало никакого понимания, кто и чем там торговал. Пробираясь через поток разномастной публики, облачённой в однотипные накидки, мы постепенно снижали темп ходьбы, отдаляясь от впереди идущих верзил. Никто из них за нами не следил, они даже ни разу не оглянулись. Создавалось стойкое впечатление, что ящерам было всё равно, плетёмся ли мы позади или уже потерялись.       Донни плавно потянул меня влево, сворачивая в переулок. Вскоре мы перешли на лёгкий бег, лавируя среди снующей толпы. От постоянной смены направлений я совершенно перестала понимать, как гений умудрялся ориентироваться в этом муравейнике. Но вскоре осознала, что мы просто следуем за кроликами.       Высоко торчащие остроконечные ушки низкорослых созданий отчётливо выделялись под капюшонами. Видимо, мы преследовали маленький народец с целью угнать их корабль. Однако никаких моральных угрызений совести по этому поводу я не испытывала. Если нужно ограбить кролей, чтобы отделаться от ящеров и вернуться на Землю, то так тому и быть.       От своего «счастливого билетика» домой мы держали почтенную дистанцию, стараясь не привлекать внимания и при этом не терять их из вида. Семенящие кролики шустро и звучно цокали по каменным помостам так, словно были обуты в маленькие башмачки. Признаться, наблюдая за ними, мне становилось чуточку жаль, что их вскоре огорчат черепахи.       Да и ящеры, судя по всему, не кинулись на наши поиски. По крайней мере, то и дело оборачиваясь назад, я не заметила никаких верзил — с такими габаритами их ни с кем не перепутать. Самой не верилось, как гладко всё шло. Возможно, уже через несколько дней мы окажемся дома, Донателло настроит кристалл, и я забуду о мрачном будущем, которое ещё имело крохотный шанс не настать.       Следуя за добычей, мы вышли из города прямиком под лучи жестоких солнц, и мне сразу же сделалось дурно. Мутанты разделились, постепенно обходя с двух сторон ничего не подозревающих кролей. Маленькие ушастики заносили небольшие поклажи в грузовой отсек. Старенькое захудалое судно выглядело не то чтобы ненадёжным, скорее, оно было невзрачным и морально устаревшим. Впрочем, я и не ожидала увидеть космическое пасхальное яичко, разукрашенное в цветочек.       Как только они покончили с загрузкой, Майки первым рванул к замыкающему кролику, сбивая того с ног. Следом в грузовой отсек влетели Лео и Раф, скрываясь в темноте проёма. Донателло резко ускорился, потянув за собой, и мне пришлось со всех ног и из последних сил бежать за ним. Два карликовых светила палили так, что меня вот-вот грозил настигнуть тепловой удар. И как только мы все оказались внутри кроличьего корабля, шлюз позади нас закрылся.       После ослепительного света глаза с трудом привыкали к полумраку, мне практически ничего не было видно в потёмках, я лишь ощутила долгожданный холодный и влажный микроклимат внутри закрытого отсека.       — Без паники, малыши, это всего лишь ограбление, — Майки неловко отсмеялся, попытавшись разрядить напряжение, хотя молчаливые кролики в балахонах оставались совершенно неподвижны и абсолютно инертны к происходящему.       Их поведение и растерянностью не назвать. Я-то думала, что низкорослый народец испугается, начнёт метаться и жалобно попискивать, однако они уставились на нас светящимися во тьме большими глазками.       — Вам бы уборка тут не помешала, — превозмогая брезгливость, весельчак держал на лице натянутую улыбку, осматривая потолок и стены — с них стекали дурно пахнущие желеобразные массы и звучными хлопками падали на пол. Вся эта мрачная обстановка совершенно не подходила кроликам и вызывала у нас некоторые сомнения на их счёт.       Затем раздались перестуки, похожие на звуки шагов кролей, обутых в маленькие ботиночки, хотя те, что стояли перед нами, были совершенно недвижимы. В практически тёмном помещении отовсюду начали возникать огоньки — это были отблески множества пар глаз, смотрящих на нас без какой-либо выразительности. Или же, напротив, нас разглядывали с особым значением, от которого у меня всё внутри холодело. Нарастающий гул обдавал ветерком, будто бы кто-то по сигналу включил лопасти вентиляторов.       Если черепахи могли видеть в темноте, то я довольствовалась лишь еле различимыми силуэтами. Однако и этого зрелища было достаточно для того, чтобы впасть в немой ужас. Со звуком ломающихся костей кролики вытягивались ввысь, расправляя по три пары длинных и узловатых шипастых конечностей.       — Нет, я, конечно, подозревал, что тараканы плодовиты, но не настолько же, — занервничал Майки, инстинктивно отступая назад плавными шагами. — Донни, нам, кажется, пора на выход, — в голосе его зазвучали отчётливые нотки беспокойства.       Гений повлёк меня назад вплотную к шлюзу. Одной рукой он нащупал рычаг и открыл дверь. Яркий солнечный свет залил отсек «кролиного» корабля, густо напичканного насекомообразными существами с клацающими жвалами, истекающими склизкой слюной. И лучше бы я вовсе на это не смотрела.       Мы спешно покинули судно, удаляясь на безопасное расстояние. Впрочем, гнаться за нами существа не планировали. Отсек закрылся, и ржавый корабль плавно взмыл в небо.       — Ну, по крайней мере, мы всё ещё можем попытаться соблазнить Азуру, — Майки обернулся к нам с вопросом: — Нет? Тогда давайте просто закажем такси до дома.       — И где ты собираешься взять деньги на это? — отстранённо поинтересовался гений, продолжая осматриваться и выбирать новую жертву.       — Здесь по-любому должны устраиваться подпольные бои. Предлагаю выставить Рафа, — весельчак захлопал по плечу здоровяка, но тот раздражённо скинул с себя руку.       Пока они обсуждали возможные варианты, меня в край доканывала жара. Температура воздуха была практически невыносимой, мне с трудом удавалось дышать, не обжигая носоглотку. Два яростных солнца доставляли дискомфорт не только мне, однако мутанты переносили тепловое издевательство светил без видимого ущерба для здоровья.       — Или вот ещё, — генератор эпичных идей теперь уже положил руку на моё плечо и чуть развернул, указывая на группу незнакомцев: — Спроси у тех парней, как пройти в библиотеку. Пока они будут беседовать с такой милашкой, мы быстренько угоним их космолёт.       — Не впутывай её, — строго предупредил Донателло, ревностно охраняя мой покой и статус подопечного животного.       — За нами следят, — Рафаэль чуть заметно кивнул головой в сторону вооружённых охранников и обратился к гению: — Решай скорее, что нам делать.       Судя по всему, Берхам не приветствовал покушение на частную собственность, а наше поведение начинало вызывать подозрения у местных сторожил. Чего точно следовало избегать, так это излишнего внимания. Но не так-то много у нас оставалось вариантов. Мы могли попытать удачу на базаре, рискнуть с очередным угоном или вернуться к ящерам. Последнее, впрочем, отметалось большинством.       Донателло тяжело давался выбор. Он хмуро перебирал в мыслях следующие шаги. Из-за меня ему приходилось осторожничать, я едва могла самостоятельно стоять под палящими солнцами без чьей-либо поддержки. Казалось, что ещё немного, и я попросту замертво упаду на раскалённые пески.       — Я так больше не могу, — мне еле-еле хватило сил дёрнуть Донни за рукав. Беспощадная жара туманила рассудок. Перед глазами всё расплывалось, даже под закрытыми веками солнечный свет точно бы острыми иглами пронзал сетчатку. Лицо и руки, прикрытые тканью, жгло так, словно на них уже вздувались волдыри.       Гений взглянул на меня, чертыхнулся и подхватил на руки, спешно унося прочь с открытой пустоши. Каждое соприкосновение кожи с тканью отзывалось оглушающей болью, солнечные лучи будто прожигали тело сквозь одежду.       До меня слабо доходил неразборчивый голос Донателло, мне становилось всё хуже, но вскоре наступила благодатная темень, и я смогла полноценно вдохнуть прохладный воздух.       Мутант опустил меня на что-то мягкое. Практически неосязаемая субстанция постепенно заполняла капсулу, обволакивая с ног до головы. Боль ушла внезапно, не оставив и намёка на ожоги. Взволнованный взгляд карих глаз блуждал по мне, пока пальцы Донателло бережно поглаживали волосы.       — Ты можешь вернуть нас домой? — глухо и без всяческой надежды спросил гений у окружающего его столба света.       Я не могла услышать Азуру, но по выражению лица Донателло можно было понять — ответ получен отрицательный.       — Донни, погоди, нам нельзя здесь оставаться, я сейчас поправлюсь, и мы попробуем снова! — однако широкая ладонь, прижатая к моей груди, не позволила встать.       — В таком состоянии за пределами корабля ты не выдержишь и десяти минут, — он говорил спокойно, декламируя и без того известную мне истину.       Моё текущее состояние и для него стало открытием. Возможно, кожа мутантов была не столь чувствительна к пагубному воздействию неизвестных нам солнц. Меня же их излучения щедро измотали.       Взгляд Донателло был совершенно опустошён, и он действительно не знал, что делать дальше. Мне хотелось хоть как-то его подбодрить, но верных слов не находилось.       — Я приношу тебе одни лишь несчастья, — неожиданно выпалил мутант, а уголки его губ искривились в болезненной гримасе.