История изменений

      — Нам ждать до второго пришествия? — она точно бы скучала, ведь искренне полагала, что совершенно бессмысленно ожидать появление моего «сомнительно существующего» парня.       — Да нет, он совсем скоро придёт, — я перестала нервно переминаться с ноги на ногу и взглянула на кисть левой руки, хотя часов никогда не носила. По первоначальному плану нужно было подготовить матушку к предстоящей встрече, но совершенно не представляла, как заранее предупредить и сгладить будущий шок. Допустим, увидь я впервые мутантов, определённо точно зароптала бы молитвы и конечно же дала бы дёру. Но какой она воспользуется схемой: замри, бей или беги — даже для меня оставалось величайшей загадкой.       За почти прошедший час я так и не сумела подобрать слова, чтобы объяснить ей, кем в действительности являлся Донателло. Я теребила в руках скомканное полотенце, стараясь унять предательскую дрожь по всему телу. А тем временем сердечный пульс продолжал исполнять кульбиты на максимальных оборотах.       Ну вот зачем нам это было нужно? Мне-то, понятное дело, чтобы вкусить сладкую зелёную булочку, но только не ценой собственного инфаркта. Я совершенно не хотела ни организовывать знакомство, ни уж тем более участвовать в нём. Ведь и так ясно, что всё закончится плохо.       — А Димочка так и не написал? — вдруг оживилась мама.       — А? Что? Нет! — сипло выдавила из себя и потянулась дрожащей рукой за кружкой, с жадностью допив остатки остывшего кофе. Мысли в моей голове и без всяческих напоминаний о «Димочке» уже давно безнадёжно запутались. Но вот как её за пять оставшихся минут подготовить к встрече с мутантом?       — И дорого тебе это вышло? — её накрашенные губы растянулись в коварной улыбке.       — Что? — я отвела взгляд от шкафа и удивлённо взглянула на маму.       — Ну, нанять актёра. У него почасовая оплата или он берёт сразу за целый день?       — Боюсь, что Донателло действительно настоящий и он скоро придёт, — я с сожалением взглянула на матушку, малодушно подумав: — «А не спровадить ли её от греха подальше?»       По правде говоря, в данный момент я искренне сочувствовала исключительно себе. Мама за себя могла постоять не хуже матёрого ниндзя. А вот мои бедные нервы этого точно не выдержат.       Засуетившись, я с педантичностью проверила наличие на столе щедрых запасов корвалола и валерьянки. Хотя у гения в арсенале имелся транквилизатор и пневматическое ружьё как средство бесконтактной доставки дротиков-шприцов с убойной дозой успокоительного. Но от этой «подстраховки» я сразу же отказалась. Мы же не шли за головой тигра, ни к чему нам такие крайности.       — Но, пожалуй, мне стоит тебя предупредить — внешний вид моего парня может тебя немного озадачить, — всё же решилась начать с самой обыкновенной и незамысловатой правды. Уж лучше поздно, чем никогда. Ведь ещё совсем чуть-чуть — и начнётся то, чего я так боялась. Сердце по-прежнему заходилось в бешеном ритме. Однако я была лишена таланта падать в обморок по всякому удобному случаю.       — В смысле того, что он хипстер? — совершенно равнодушно предположила она, изначально поставив на нём крест.       — А помнишь, мне в детстве нравился мультик про черепашек-ниндзя?       Мама лишь недоумённо пожала плечами и покачала головой, совершенно не представляя, к чему я веду. Да, собственно, яснее намёка и не придумать!       — В общем, он и мутант, и черепашка, и ниндзя, но уже далеко не подросток, — выдавила из себя сиплым от волнения голосом. И судя по её реакции, этому был рад только уголовный кодекс за отсутствие факта совращения несовершеннолетних.       — Родная моя, когда мы уже покончим с этим фарсом? — устало выдохнула мама. — Я, конечно, всё понимаю, но твоё странное поведение начинает меня немного беспокоить…       Но дальше я попросту перестала что-либо слышать, кроме оглушающего стука собственного сердца и шелеста открывшихся дверей шкафа.       Боже, спаси нас грешных!       Я со всей силы обхватила себя руками, поскольку меня внезапно начала накрывать паническая атака. Бесшумной поступью Донателло прошёл по коридору и остановился у порога — на самом стыке, где заканчивался ламинат и начиналась напольная плитка.       Мама пока не заметила присутствие незнакомца и продолжала скучающе перещёлкивать каналы телевизора. За крохотное мгновение у меня в голове родился план: я ещё могла успеть накинуть на голову мамы измятое полотенце и в неразберихе затолкать Донателло обратно в шкаф. Как оказалось — именно я совершенно точно не была готова к этой встрече.       Мутант сохранял молчание, оценивая обстановку, пока я мысленно вопила о срочной отмене знакомства. Однако упорство Донателло во что бы то ни стало познакомиться с моей роднёй оставляло мне лишь наивные мечты грохнуться в оборок и проснуться в тот момент, когда они сами по себе и без моего участия во всём разберутся и наладят меж собой контакт.       — Добрый день.       Плечи мамы вздрогнули, она удивлённо обернулась на звук мужского голоса и замерла, казалось бы, практически не дыша. Собственно, и я, вытаращив на них глаза, боялась пошевелиться и лишний раз вздохнуть. И лишь Донателло невозмутимо ждал, когда мою маму отпустит первоначальный шок. Ему-то не впервой было проходить через подобное, но речь сейчас шла о моей матушке, а её реакция (бесспорно важная для нас) пока что немного даже радовала. По крайней мере, на первых порах мы избежали истошных воплей — и это можно было принять за добрый знак.       Осторожно и намеренно плавно он зашёл на кухню, поставив на столешницу блюдо с тортом. Мы обе молча проследили за мутантом, который вполне степенно и обыденно доставал с полки чашки, заварочный чайник и недавно подаренные Лео коробочки с листовым чаем.       А затем Донателло практически неуловимо дёрнул головой — и там, где секундой ранее был его затылок, об дверцу шкафчика разбился телевизионный пульт. Лишь только впившийся в шею ворот пижамной рубашки подсказал, что меня уже тащили за шкирку на выход. Если стадии «замри» я действительно радовалась, то вот совсем не ожидала от матери комбо «бей» и «беги».       — Да погоди же ты! — надорвав рубашку, я кое-как вырвалась из стальной хватки и фактически прильнула к входной двери, мешая маме в панике справиться с замками и вытолкнуть меня из квартиры. Она как львица пыталась спасти своё дитя, но я этому всячески сопротивлялась.       — Успокойся! Это и есть мой парень! Ты скоро к нему привыкнешь!       Отдать Донателло должное, он соблюдал небольшую дистанцию, держа в руках чайные коробочки, и источал собой совершеннейшее спокойствие.       — Вам заварить чёрный или зелёный? — буднично поинтересовался он, будто бы совершенно не замечая отчаянную борьбу за дверные замки.       Эту схватку я выиграла, однако в Донни полетело всё, что не было приколочено к полу.       — Может, мне сходить за?.. — он вопросительно поднял надбровную дугу, намекая на ружьё с транквилизатором. При этом мутант умудрялся уворачиваться от летящих в него тапок, тюбиков с обувным кремом и прочей мелочёвки, лежащей на комоде. Будь мама чуть посильнее, то и мебель пустила бы в ход.       Последнее, что у неё осталось в руках, так это трубка старенького стационарного телефона, и она начала кому-то звонить.       — Алло! Полиция!..       И конечно же, я тут же попыталась выхватить телефон, но смогла лишь дотянуться до шнура с единственной целью, как можно скорее от него избавиться. Только вот как? Разорвать его совершенно не получалось.       — Выплюнь бяку, — Донателло пресёк мою идиотскую попытку перегрызть шнур, без каких-либо усилий разорвал его и обратился к матери удивительно спокойным голосом: — Телефон я починю, но сперва давайте обсудим некоторые моменты за чашечкой чая.       Его холодная отрешённость странным образом остужала пыл, пусть он и вёл себя вежливо, но держался предельно по-деловому. И, скорее всего, именно демонстрируемая им рассудительность постепенно приводила нас в чувства.       — Кто это вообще такой? — мама перестала пытаться атаковать и лишь ошарашенно разглядывала двухметровую антропоморфную черепаху.       Возможно, это зрелище действительно не укладывалось у неё в голове. Специфическая внешность на некоторое время отняла всё внимание от белой рубашки и чёрных брюк, идеально облегавших длинные стройные ноги с фактурными сгустками мышц. Хотя мне было не так уж и важно, во что нарядится гений. Оденься он, как Майки, в костюм мультяшной черепахи, то мы могли бы на первых порах избежать некоторой потасовки. Однако Донателло предпочёл явиться на важные переговоры в соответствующем обстановке наряде.       — Познакомься, мама, это и есть мой парень, — я встала перед Донателло, инстинктивно стараясь загородить собой, но это совершенно не помогло спрятать двухметрового мутанта. — И так уж вышло, что он подвергся в детстве мутации.       — Инвалид, что ли? — всё ещё с сиплым придыханием говорила она. — Чернобылец?       — Нет-нет, что ты! Он из Нью-Йорка, — мне показалось, что этого объяснения будет вполне достаточно, чтобы мы спокойной вернулись на кухню и просто выпили чай в спокойной обстановке.       — Господи, — зашептала мама, приложив руку к часто вздымающейся груди. — Так они не лгали… В картошке фри одни сплошные канцерогены…       — Нет, мам, ну при чём здесь картоха?       — Тогда с помоек, что ли, питался? — она продолжала ошарашенно рассматривать мутанта с ног до головы с нескрываемой брезгливостью. Казалось, что один его вид приносил ей невыносимые страдания.       — Вы с точностью всё угадали, — привычная язвительность вдруг окрасилась изгибом его улыбки.       — Это он мне сейчас ухмыляется? — её испуг мгновенно сменился неумолимым возмущением.       — А давайте лучше все успокоимся, — практически на распев протянула я, поднимая вверх открытые ладони, будто бы сдаваясь в плен, и выдала свою самую дружелюбную улыбку.       То, что нам будет нелегко — я вполне предполагала, но растущий воинственный настрой матери вот-вот грозился вылиться на наши бренные головы.       Кое-как уговорив её отправиться на кухню, я греховным делом подумала, а не подлить ли мне в чай целый бутылёк валерьянки? В первую очередь, для себя самой, ибо после томительного ожидания и бурного всплеска эмоций мой организм находился на последней стадии нервного истощения. И пока я дрожащими руками заваривала для нас чай и нарезала приготовленный Майки торт, Донателло кратко и по существу принялся рассказывать предысторию своей жизни. А после объяснять, каким образом и, собственно, по какой причине он попал в наш мир.       Донателло делал ставку на свой ум, что на него взглянут не как на безобразное чудовище, а как на вполне разумное существо, лихо умеющее в точные науки. А затем он поведал в общих чертах о наших с ним довольно хороших отношениях. Гений рассказывал обо всём степенно, не торопясь, давая время привыкнуть к себе и осознать действительную реальность.       Мама то и дело хмурилась, без трений приняв версию множества Вселенных и то, как мутант нашёл возможность их объединить через мой шкаф. Однако её больше волновал не факт его гениальных умений и нахождения в нашем мире, а то, как он — вот такой большой и зелёный — представлял себе дальнейшую жизнь с её драгоценной дочуркой.       — Ну тут мы уж как-нибудь сами разберёмся, — я впервые вклинилась в диалог и тут же пожалела, заметив, как исказилось лицо мамы.       — Да неужели? — вызывающе переспросила она, и от тона её голоса у меня по спине пробежались холодные мурашки. — Ты разве не понимаешь, что испоганишь себе всю жизнь? — в её тихом голосе сквозил гнев. — Какое у тебя будущее с ним?       — Ну, как бы я и он, и мы с ним…       — А как же дети? Семья? Будущее, в конце-то концов! — с нажимом зашипела мать. — Нет, с твоим прошлым непутёвым Ванечкой я ещё могла смириться, но вот это?.. — её палец прицельно указал на мутанта.       Может быть, я была чересчур наивна, раз втайне надеялась на более-менее нормальное чаепитие. Но также я полагалась на воспитанность мамы. Ведь она всегда, даже в самым критических ситуациях умела на людях держать лицо. С таким неподдельным искусством рождались, оно буквально высекалось в генах. Даже если ей до тошноты был противен собеседник, она с лёгкостью могла мило улыбаться и непринуждённо поддерживать беседу, а затем прощалась с самыми тёплыми пожеланиями. Но стоило тому уйти, как маска спадала — и мама вновь становилась собой, непримиримой ко всему неугодному. Своим мастерством перевоплощения она походила на Джекила и Хайда. Ей бы с такими актёрскими талантами прямиком в МХАТ! Но именно сегодня она решила не обходить, а лишь обострять острые углы.       — Я вполне способен позаботиться о своей женщине, — Донателло так и не шелохнулся, предпочитая стоять возле окна и молчаливо сносить упрёки.       — Ха! — с возмущением усмехнулась матушка и весьма харизматично взглянула на мутанта: — Не лепи мне тут горбатого .       Дрожащими пальцами я помассировала висок абсолютно пустой головы, уставившись в одну точку, и совершенно не представляла, как из этого всего выпутаться. Если раньше мать попросту терялась в догадках насчёт загадочного парня, то теперь она воочию узрела одного из кумиров моего детства. И конечно же была не рада моему выбору. А я ведь знала, что нельзя было их знакомить!       — Как же, способен он! Да ему появление на улице заказано — любой неравнодушный тут же вызовет отлов бродячих животных.       — Мам, ну хватит! — чуть ли не со слезами взмолилась я. — Давай лучше чайку попьёшь? — я поближе пододвинула к ней тарелку с куском пирога, чтобы хоть как-то унять прорвавшуюся словесную плотину.       Но всё было тщетно, на нас извергался неконтролируемый поток материнского впечатления с весьма конкретными посылами — ни в коем случая дочь не должна совершить страшную ошибку и загубить своё будущее.       — А тебе, дорогая, видимо, придётся содержать не только одного, а сразу четверых вот таких нахлебников? — припомнила она полный состав клана Хамато. — Отличный план! Такой ты себе выбрала крест?       — Мам, всё совсем не так…       — Нет, ну раз ты об этом так уверенно говоришь, то тогда, конечно! — всё совсем не так! — натурально казалось, что от её негодования вот-вот разверзнутся небеса, щедро орошая нас проклятьями.       За долгие прожитые годы я думала, что выработала иммунитет к её язвительно-манерным высказываниям, но отчего-то прямо сейчас испытывала лишь жалость к самой себе, чувствуя себя абсолютно несамостоятельной и ничтожно крохотной на её фоне. У меня не находилось ни сил, ни слов, чтобы дать отпор и угомонить мамину бурную реакцию на своего избранника. В моей голове лишь вертелись мысли о том, как бы трусливо сбежать от словесной перепалки и больше не слышать ничего из этого.       — Здесь всё кристально ясно, — цокнула она, деловито сложив руки на груди, — кому-то просто надоело жить в канализации, а тут так удачно попалась девица с квартирой. Но помяните моё слово — такому не бывать! — и она громко стукнула кулаком о стол так, что я от неожиданности подпрыгнула на стуле. Впрочем, из-за потрёпанных нервишек любой громкий звук был способен молниеносно загнать меня под стол.       — А у нас есть что-нибудь крепкое? — с мольбой в глазах я обернулась к Донателло. Нехотя, но он кивнул и сообщил, что скоро вернётся.       По правде говоря, мне лишь была нужна небольшая передышка и минутка наедине с матерью. Мутант скрылся в логове, а я всё с той же мольбой обратилась к маме:       — Я понимаю, что тебе от этого всего дико, но просто дай ему шанс! Один крохотный шансик — и ты увидишь, какой он замечательный и как я по-настоящему счастлива с ним!       — Я всегда знала, что ты у меня своеобразная, но лучше посмотри на Диму, какой хороший мальчик. Даже имя на букву «Д»! — Так же, как и я, она чуть ли не взмолилась, пытаясь склонить к её мнению: — Ну зачем тебе опять связываться с нищебродами? К тому же с такими некрасивыми!       — Умоляю тебя, потише! — я продолжала натужно шептать и молиться, чтобы всё это поскорее закончилось.       — А я не буду тише! — она намеренно выкрикнула в сторону шкафа, отстукивая пальцем по столу каждую фразу, будто впечатывая их: — Мне не чего скрывать! Здесь мать моя жила! Дочь живёт! И ничьей другой ноги не будет! Нелегалы! — а затем тихо и ласково вновь обратилась ко мне: — Ну что ты в нём такого нашла? Он же даже страшнее дяди Толи с третьего подъезда.       — Мам, но внешность обманчива.       — Но не настолько же! А не дай Бог дети у вас появятся, ты об этом подумала? В лучшем случае их забуллят в школе, а в худшем — сразу придушат в роддоме!       — Мы из разных биологических видов, у нас не получится…       — Ещё лучше! — она вновь всплеснула руками и хлопнула себя по бёдрам. — Заведёшь себе на старость лет с десяток котов, пропахнешь их мочой и так и помрёшь одинокой! Великолепно! Разве я тебя для такой жизни растила?       Голова начинала нещадно гудеть. С самого детства меня учили искать компромиссы, золотую середину, уметь договариваться и прочее по списку. Только вот сейчас переговоры и компромиссы отказывались работать.       — К слову сказать, мы сами себе добываем и пропитание, и прочие блага. Ах, да, чуть не забыл передать вам скромный презент от нашей семьи.       Донателло поставил на стол небольшую бархатную коробочку, а мне протянул бокал с виски, но алкоголя в нём было меньше, чем на один глоток. Так, лишь губы смочить.       — Очень. Милый. Стеклярус, — она скептически вглядывалась в сверкающий на свету камень и разочарованно кривилась, как будто Донни подарил ей замызганную гальку.       — К слову сказать, у него весьма занимательная история. Первоначальной владелицей камня была Мария Медичи, носившая его во время своей коронации. Этот бриллиант стал свидетелем четырёхсотлетней европейской истории и переходил от поколения к поколению в королевских семьях Англии, Франции, Пруссии и Нидерландов. А теперь он ваш, — подытожил мутант восхитительно обворожительным голосом.       — А можно и мне что-нибудь такое? — я смотрела на безупречный грушевидный брильянт, переливающийся в множествах граней.       Вот если попытаться его проглотить, то камень точно застрял бы в гортани — и это была бы слишком шикарная смерть.       — Мы не продаёмся! — она небрежно отшвырнула брильянт, и пока я пыталась высмотреть, куда он закатился, из моих рук уже пропал бокал. Выпив моё виски, мама скривилась:       — Какое на редкость мерзейшее пойло! — и даже это она умудрилась поставить Донни в упрёк.       — Но на самом деле он тоже очень дорогой, — я понуро склонила голову и с сожалением оглядела пустой бокал.       Напиться со столь малой порции у меня бы, конечно, не вышло, но, по крайней мере, даже с одного глотка я бы очень постаралась улететь в алкогольное небытие, только бы сбежать отсюда как можно скорее. А может, и правда стоило воспользоваться ружьём с транквилизатором? Когда-то же оно должно было выстрелить. Почему бы не сейчас? И пока я размышляла, как застрелиться успокоительным, Донателло, стоя позади меня, опустил руку на моё плечо.       Мягкое касание приятным теплом расползалось по телу, но я так и не подняла голову, уставившись вниз. Как и ожидалось, всё полетело в тартарары. Теперь же мама едва ли просто так оставит нас в покое — об этом не стоило и мечтать. Скорее всего, она как разъярённый дракон будет кружить вокруг заМКАДной высотки, охраняя меня от всего плохого и всего хорошего.       — Полагаю, нам с вами всё же придётся найти компромисс, — решительно заявил Донателло.       — Ультиматум мне ставишь? — вальяжно протянула она, словно потешаясь над мутантом, ещё не догадывавшимся о своём бессилии перед ней. Мама одарила его холодной, не предвещающей ничего хорошего улыбкой.       О, нет. Только не это.       Надо было предупредить Донателло избегать каких-либо категоричных формулировок. Я мысленно перекрестила мутанта, пожелав ему тонны смирения и выдержки. Бог терпел — и нам велел. Ибо путь наш на Голгофу только начинался. И мы лишь могли тешить надежду как-то пережить это сокрушительное поражение, а после долго и упорно зализывать полученные на этом пути раны.       — Я не знаю, из какой дыры ты вылез, но ты связался не с той семьёй, — угрожающе низко продолжила она: — Поэтому ты, псина сутулая, сейчас же соберёшь свои манатки и…       — Или же, — мягко, но непреклонно перебил мутант, — мы встретимся с вами в следующий раз, когда вы будете готовы к конструктивной беседе.       О, нет. Только не это. Опять.       — Запаковывай свои пижамы, дорогая, ты немедленно возвращаешься в родовое гнёздышко, — категорично заявила она.       Мама вот-вот готова была перейти к активным действиям, а я даже не решалась поднять голову. Шансов выпутаться из этой патовой ситуации у нас не было.       — Нет, — мой хиленький протест прозвучал скорее как вопрос. И ему я удивилась больше, чем мама.       — Дорогая, нет — это неправильный ответ. Ноги в руки и бегом.       — Нет, — на этот раз я произнесла короткое слово чётко и громко, посмотрев на неё широко раскрытыми глазами. Остаток моих сил ушёл на то, чтобы выдержать её продолжительный тяжёлый взгляд.       Но затем она неожиданно смягчилась, переменилась в лице и даже взгрустнула.       — Это всё потому, что я не разрешила тебе в детстве оставить дома дворняжку? И теперь ты мне так мстишь? Вот этим? — она лишь равнодушно кивнула в сторону Донни. — Но раз ты так хочешь собаку, тогда поедем и купим любую, какую захочешь.       Меня, знающую её с рождения, выбило из колеи подобное предложение. С приоткрытым ртом я смотрела на неё и совершенно не знала, что ответить на это несуразное предположение.       — Кажется, вы упоминали, что представители вашего рода не продаются, — тихо, но отчётливо усмехнулся Донателло. И лишь на мгновение я ощутила, как напряглась ладонь мутанта, покоившаяся на моём плече.       По изменившемуся взгляду мамы я сразу поняла, что нас не спасут ни молитвы, ни побег. Проще было сразу выйти в окошко, чтобы долго не мучаться.       — Закрой свой рот, падла, и…       — Знакомый базар, — произнёс он резко и хлёстко. От удивления я запрокинула голову назад, чтобы взглянуть на Донателло. Совсем не привычно было слышать от него подобные выражения, скорее бы Рафаэль так изъяснялся, но только не гений.       — Так вот от кого ты нахваталась таких слов, — он смерил меня оценивающим взглядом с ног до головы, затем вдруг стал серьёзен, а язвительная ухмылка стёрлась с лица. — Но даже в подобном аффекте я люблю тебя.       Мне потребовалось с десяток томительных секунд, чтобы осознать услышанное. Я так долго ждала, чтобы получить от него признание, что готова была расплакаться. Накатившие нежные чувства грозились переполнить до краёв.       — И я тебя люблю, — вышло, конечно, как-то слишком пискляво и жалостливо. — Очень-очень люблю! — и всё-таки разрыдалась.       Плакала я на редкость безбожно и ужасно. Не стоило даже смотреть в зеркало, чтобы понять, что лицо сразу же покрылось багровыми пятнами, из носа пузырились сопли, кожа на подрагивающем подбородке походила на корку агонизирующегося апельсина, но я никак не могла справиться с истерикой и до кучи с внезапно накатившей икотой.       — Вот! Полюбуйся! До чего ты довёл мою дочь! — с новой силой запричитала мама.       — Пожалуй, на сегодня хватит, — Донателло помог подняться со стула и прижал к груди. Его белая рубашка стремительно намокала, а мои завывания лишь усиливались. — Прошу простить, но мы вас оставим, — обратился он к матери и подхватил меня на руки.       — Это ещё не конец, — сурово предупредила она, но на удивление препятствовать нашему уходу не стала.       — С нетерпением буду ждать новых встреч, — голос его не был окрашен какой-либо эмоцией, но в каждом слове чувствовалась твёрдость.       Моя внезапно накатившая истерика лишь отсрочила так и не начавшиеся разборки между мной, Донни и мамой. Разгоревшийся мини-скандал был лишь прелюдий, лёгкой закуской перед главным блюдом.       Скупо попрощавшись, Донателло понёс меня в безопасное тихое логово.       — А наша бабуля с характером, — сквозь непрекращающийся плач, когда Донателло проходил через гостиную в свою комнату, я услышала озорной голос Майки. — Вот бы сыграть с ней в Маджонг , — мечтательно протянул он.       Гений усадил меня на кровать и стал зачем-то обувать в ботинки, обитые изнутри мягким мехом.       Я лишь молчаливо наблюдала за движением его рук и рвано всхлипывала. Видимо, моя последняя нервная клеточка пала смертью храбрых под финал первого акта рокового знакомства.       Затем Донателло поставил меня на ноги, укутал тёплым пледом и снова поднял на руки.       — Можно мне с вами? — окликнул лидер на выходе из убежища. Лео выглядел подавленно и будто бы боялся быть брошенным нами.       Донателло остановился, но не проронил ни слова. Они некоторое время молчали, затем лидер отступил и позволил младшему брату скрыться со мной в тоннеле.