Позови меня с собой

      Сентябрь, 1989 год       Сквозь сон, Алёна ощущала, что тот день, приближения которого она так не хотела, нависал над её кроватью, словно тяжёлая грозовая туча. Холодные капли падали на лицо, чем-то напоминая слёзы.       Открыв глаза, первое, что она увидела — задвинутые шторы, сквозь которые в комнату пытался просочиться свет этого пасмурного дня. Часы показывали начало седьмого, а за закрытой дверью уже слышались голоса папы и Марго, которая, как казалось Алёне, и вовсе глаз не сомкнула. Говорова не удивилась бы, окажись, что мачеха и вовсе караулила всю ночь около её комнаты, на случай, если вдруг ей взбредёт в голову сбежать. Хотя, бежать ей некуда.       С тяжёлым вздохом, будто к сердцу привязали камень, всё же пришлось покинуть постель. Говорова с досадой окинула пределы комнаты взглядом. Сегодня последний раз, когда она спала в этой кровати. Последний раз, когда складывает подушки и одеяла, наводя порядок. Уже завтра всё будет иначе.       Сегодня, 28 сентября 1989-го года, она выходит замуж.       У неё было всего-навсего двадцать минут на душ и лёгкий завтрак, как раздался дверной звонок. Марго пригласила на дом парикмахера и визажиста, нашла чуть ли не самых лучших, и, естественно, дорогих в городе. Женщина так носилась с этой свадьбой, как курица с яйцом, что у Алёны, порой, проскакивала мысль, будто замуж выходит вовсе не она.       Девушка даже не знала, какими будут причёска и макияж, всё уже решили за неё. Поэтому, когда ей задавали вопросы и давали посмотреть на себя в зеркало, она просто кивала головой. Говоровой, по большому счёту, было плевать, какого цвета будет помада на губах и сколько лака, чтобы не трепались волосы, выльют на голову.       Алёна, насколько это, конечно, было возможно, старалась максимально оттянуть день свадьбы. Стоило только объявить, что она согласилась на предложение Кирилла, как Марго, взяв на себя все бразды правления, заявила, что торжество должно быть сыграно в кратчайшие сроки, мол, к чему тянуть? Девушка же и думать боялась, что через какой-то месяц-два ей придётся в корне изменить свою жизнь. Что удивительно, но её мольбы, будто прочитав перед этим мысли, услышал никто иной, как Лев Борисович.       — Зачем вся эта суматоха? — Подкурив уже какую сигарету за вечер, задался вопросом мужчина, причём, глядя прямо в глаза Алёны. Сегодня они собрались вшестером — трое со стороны Говоровых и ровно столько же от четы Золотарёвых. И двух дней не прошло, с момента, как Кирилл сделал Алёне предложение, а Марго тут же спохватилась, настаивая, что им буквально жизненно необходимо собраться всем месте для обсуждения деталей предстоящего торжества.       — А зачем откладывать? — Включилась в разговор Марго. — Распишутся поскорее — и будет. Штамп в паспорте в жизни помехой никогда не станет.       — Действительно, Маргарита, Лёва прав. — Согласилась с супругом Таисия. — Пускай дети свободно подышат, пока есть возможность. Устанут ещё за всю жизнь друг от друга, — женщина улыбнулась.       После слов матери, у Кирилла тоже проявилась эта эмоция на лице. Приобняв Алёну за плечо, другой рукой парень невесомо провёл по её щеке, убирая непослушный локон с лица. Девушка же на это никак не отреагировала, продолжая смотреть на свой, уже давно остывший, чай. Золотарёв буквально кожей ощущал, что ей такой жест не очень-то по душе, но теперь он на него имеет полноценное право, ровно с того самого момента как стал носить звание её жениха.       — Считаю так: свадьбу лучше всего будет сделать следующей осенью, где-то в середине сентября. Кирилл как раз диплом перед этим получит, работать начнёт, да и мы всё подготовить успеем, без лишней скорости, — выдал своё виденье ситуации Лев Борисович.       — Как тебе план действий? — Переспросил у будущей супруги Золотарёв, глядя на её профиль.       — Мне всё равно, — отрешённо ответила Алёна. Своим безразличием она лишь сильнее распаляла злость мачехи, которая старалась хоть как-то привлечь её внимание к собственной свадьбе.       У Говоровой болело тело после многочисленных примерок. Когда в очередном салоне вечерних платьев подходящего варианта не нашлось, было принято решение шить платье на заказ. Маргарита Васильевна притащила домой лучшую в городе портниху, у которой одевалось всё светское общество, в том числе — и сама женщина.       Когда, казалось, они приходили к идеальному варианту, Марго вдруг резко вносила какие-то правки: тут добавить атласный поясок, а здесь — пустить ряд изящных камней. Впоследствии и вовсе было принято решение убрать все декоративные элементы.       Маргарита что-то говорила про французское лекало, по которому было сшито платье. Действительно, без пяти минут Золотарёва выглядела в нём как королева. Корсетный лиф идеально подчёркивал линию декольте, а прочная шнуровка плотно стягивала талию. Нежный образ дополняли изящные украшения, длинная фата и сатиновые перчатки с элементами из флоковой сетки.       Стоя на небольшой табуретке, пока вокруг неё продолжала хлопотать швея, Алёна пристально рассматривала своё отражение в зеркале напротив. Наверное, каждая девушка с трепетом ждёт того момента, когда сможет примерить на себя заветное белое платье, в котором даст клятву любви и верности тому самому мужчине.       Говорова тоже когда-то об этом мечтала. И была до конца уверена, что тем самым станет он. Тот, кто предал, вытер ноги об её чувства и наплевал на все слова любви, сказанные однажды. Пожалуй, глупо заглядывать так глубоко в жизнь, но она действительно мечтала, что однажды они с Витей создадут свою семью. Алёна нарожает ему детей, которые с нетерпением будут ждать возвращения любимого папы с работы, а сама девушка станет самой лучшей хозяйкой для своего мужчины.       — Ну, ты как? — Когда со сборами было покончено и все ожидали машины, которые отец выделил в честь торжества на работе, к Алёне подошёл Миша.       — Никак. — Она пожала плечами. — Готова ко всему самому плохому.       — Перестань, слышишь? — Парень приобнял сестру за плечи. — Всё будет нормально.       — Не надо меня утешать, пожалуйста. — Горькая усмешка накрыла уста. — Я уже со своей участью смирилась.       — Ладно тебе, я вам с Кирюхой такой подарок подготовил. Обалдеете, как увидите, — Миша попытался разрядить обстановку.       — Надеюсь, склянка с ядом? — Саркастично уточнила Алёна. — Или другое платье?       — Нафига тебе другое платье?       — Я бы с удовольствием вышла замуж в чёрном.       — Сеструх, давай не кисни, да? Всё зашибись у тебя будет. А если чего не так, ты мне сразу говори. Я Кирюхе мозги быстро на место вправлю! — Говоров махнул кулаком в воздухе. — Лады?       — Лады, — кивнула Алёна.       Миша продолжал оставаться собой. Не сказать, что у него было хорошее настроение, все его шутки — только лишь бы поддержать сестру. Парень лучше бы сам бросился на амбразуру, только лишь бы она не расплачивалась за других.       С улицы послышался противный звук клаксона — время неслось с неумолимой скоростью.

***

      — Ты хотя бы улыбнулась для приличия пару раз, — Марго, стоя за спиной Алёны, сложила руки на груди.       — А на похоронах разве принято улыбаться?       — Глупостей не говори. Каких ещё похоронах?       — Собственных.       Небольшая комнатка уж точно не была рассчитана на то количество напряжения, которое царило сейчас не только в воздухе, но и в душе самой невесты. Единственное, чего сейчас Алёне хотелось больше всего — остаться наедине с собой и своими мыслями, она ведь даже Дину не хотела впускать, которой сегодня досталась роль свидетельницы. Но Марго, которая, к слову, была категорически против нахождения Саевой на торжестве, как назло, увязалась за ней, не переставая делать вид заботливой и любящей мачехи при многочисленных гостях.       — Ты можешь выйти? Это комната для подготовки невесты, но никак не для того, чтобы слушать правила о поведении, — проговорила Алёна, поправляя длинную фату.       — Ладно, — скрепя сердце, Говорова все же согласилась, — но учти, если надумаешь выкинуть какой-то номер…       Алёна лишь безразлично взглянула на отражение мачехи в зеркале позади себя и, опираясь руками на небольшой столик, саркастично ответила:       — Можно подумать, у меня есть хоть малейший шанс на это.       Марго, бросив на неё последний предостерегающий взгляд, пропитанный раздражением — падчерица всегда вызывала в ней отрицательные эмоции, стараясь выводить из себя, будто нарочно — оставила её в одиночестве. На секунду до Алёны долетел шум из коридора, где уже собралось множество гостей, предвкушающих сегодняшнее торжество. Голоса были радостными и оживлёнными, и все они остались там, будто за толщей воды, когда дверь за мачехой плотно закрылась.       Алёна сделала судорожный вдох и обернулась обратно к зеркалу, глядя в свои глаза. Сейчас сложно было поверить в то, что когда-то они искрились счастьем, а теперь в них был только холод и пустота. Не столь страшна участь от предательства любимого человека, как осознание того, что сегодня она свяжет свою судьбу с нелюбимым. Доживая последние минуты в статусе Говоровой, Алёна в который раз задумалась: почему так с ней обошлась злодейка-судьба? Где она так согрешила, что её, можно сказать, насильно заставляют идти против себя? И пусть гости, которые сейчас находятся там, ожидая её появления, считают их пару влюблённой, и счастливой, но они даже не догадываются, что у самой Алёны прочно натянута удавка на шее. Чья-то неизвестная рука посильнее затянула узел — и всё: она стала марионеткой. Ей не вырваться, не убежать, не сорваться с этого поводка, потому что каждый её шаг контролируют.       Шаг вправо, шаг влево, одно «да» — и смерть. Воистину, пока эти люди будут произносить тосты и поздравлять их с Кириллом, сама Алёна будет оплакивать свои похороны.       До момента, как она должна войти в зал регистрации, остаётся меньше пяти минут. Аккуратно, чтобы не примять ткань платья, Алёна присела на небольшой диванчик, отмечая, как бешено колотится собственное сердце. Сейчас списывала она это вовсе не на волнение, а на туго затянутый корсет. Да присутствовало ли и вовсе это волнение? Пожалуй, нет. Страх будущего — да, это то, что сидело в ней ещё с того самого момента, стоило ей ответить согласием на предложение Золотарёва.       Говорова провела кончиками пальцев по шее, сквозь ткань перчаток ощущая невесомую золотую цепочку, что идеально дополняла наряд. Небольшая подвеска с белым бриллиантом внутри, будто сплелась воедино с помолвочным кольцом, создавая даже чересчур красивую картину. Алёна не сомневалась, что все эти драгоценности будут не менее сочетаться и с обручальным кольцом.       — У меня для тебя кое-что есть, — произнёс Кирилл, находясь прямо за её спиной. В нос ударил аромат мужского парфюма.       Родители Золотарёва настояли, чтобы в эти выходные девушка поехала вместе с ними к ним на дачу. Погода стояла отличная, весна была в самом разгаре: цвели каштаны, ярко светило солнце, приближающееся к закату, задорно пели птицы, сидя на ветках.       Алёна не знала, было ли это спланировано, но Лев Борисович заявил, что ему срочно необходимо возвращаться в Харьков, ссылаясь на какие-то неожиданно возникшие дела, а Таисия Евгеньевна уехала вместе с мужем, оставляя молодых людей наедине.       Не то чтобы Говорова боялась находиться с Кириллом один на один, было просто неприятно, что родители делают абсолютно всё, чтобы сблизить их. Девушка ощущала себя какой-то дешёвой проституткой, которую вывезли на дачу к богатенькому наследнику отцовских миллионов, дабы она удовлетворила все его потребности.       — Что именно? — Обернувшись, спросила она. Вид с веранды, где они находились, открывался на большой сад, с множеством клумб и цветущих деревьев, возле которых беспрерывно жужжали пчёлы.       — Хотел преподнести непосредственно в день свадьбы, но решил не ждать так долго, — Золотарёв достал из-за спины продолговатую бархатную коробочку тёмно-синего цвета, будто она взялась из ниоткуда. Внутри красовалась тоненькая цепочка, с подвеской в виде бриллианта.       Кирилл, обойдя девушку, оказался за её спиной. Перебросив длинные волосы на одну сторону, ловко застегнул маленький замочек, оставляя руки на женских плечах.       — Нравится?       — Да, очень красиво. Спасибо, — ответила Алёна. Украшение ей действительно понравилось. Что-что, а толк в подарках парень знал.       Она буквально кожей ощущала, что Кирилл ждёт ещё чего-то. Благодарности, может? Конечно, за такой презент ему бы хотелось нечто большего, чем полусухое «спасибо». Говорова слегка повернула голову, встречаясь с будущим мужем взглядом. Подумать только: человек, которого она знает столько лет, через каких-то четыре месяца станет её законным супругом. Подавшись вперёд, девушка хотела оставить поцелуй на гладкой щеке, но, вместо этого, прикосновение пришлось на самый кончик губ.       Золотарёв в один момент перехватил инициативу, разворачивая её лицом к себе. Ему не хотелось пугать Алёну, но ждать с каждый днём становилось всё невыносимее. Она приходила к нему во снах, где полностью подчинялась его власти. Грёзы, где Кирилл целовал её, зарывался руками в густые волосы, а девушка выгибала под ним спину от удовольствия, были порой столь реалистичными, что он просыпался чуть ли не в холодном поту, пытаясь отогнать от себя нашедшее возбуждение.       Кирилл примкнул к девичьим губам, чувствуя, как Говорова задрожала, несмело устраивая руки у него на груди. Тело всё ещё помнило прикосновения Пчёлкина, воображение рисовало, что сейчас к ней прикасается именно он, а не Золотарёв.       Последний же, в свою очередь, очарованный моментом этого единения, которого ждал так долго, углубил поцелуй, опуская ладони с талии чуть ниже. Девушка прекрасно понимала, во что это может вылиться.       — Кирилл, подожди. — Алёна отодвинулась, упираясь руками ему в плечи. Его горячее дыхание продолжало опалять кожу, будто самое настоящее пламя. — Я не могу.       Её слова донеслись до него не сразу, будто сквозь какой-то кокон пробились в сознание, вызвав неприятные ощущения.       — Не можешь?       — Я не хочу торопить события.       — Алён, ты моя невеста. О какой спешке речь? Это, вроде как, нормально, когда между людьми такое происходит.       «Нормально, если эти люди любят друг друга» — подумалось ей, но вслух она этого говорить, конечно же, не стала. Понимала, что чревато скандалом, да и потом, она ведь согласилась стать его женой. К чему сейчас эти разговоры о прошлом?       И всё же, Алёна хотела, чтобы Кирилл уважал её решение и не давил на неё.       — Я тебя прекрасно понимаю, но и ты, пожалуйста, прояви терпение. Мне сложно влиться во всё это так сразу. Я бы хотела подождать до самой свадьбы.       Он тяжело вздохнул. Где-то в глубине души сидело чёткое понимание, что, возможно, события развиваются слишком быстро. Ему хотелось поскорей стать с ней одним целым, слиться воедино, но принуждать насильно, конечно, Алёну никто не станет.       — Хорошо. — На удивление, Кирилл как-то сразу согласился, хотя внутри него всё так же продолжала бушевать разгоревшаяся страсть, вспыхнувшая буквально за несколько секунд, как спичка. — Я подожду.       — Спасибо.       — Можно ответную просьбу?       — Какую?       — Давай хотя бы при предках не будем этого всего показывать? — Золотарёву, ровно как и самой Алёне, надоели нравоучения родителей, в особенности от отца. Лев Борисович уже не раз твердил ему, что стоит перейти в горизонтальное положение, и в эти моменты Кириллу искренне хотелось оказаться от него как можно дальше.       — Что? Тоже достаётся? — Девушка усмехнулась.       — Ещё как, — парень закатил глаза. Только сейчас дошло осознание, что он по-прежнему обнимает её за талию, а она держит руки на его плечах. Кирилл взял ладошку Говоровой в свою, слегка затронув колечко на безымянном пальце. — Алён, я хочу, чтобы у нас с тобой была нормальная семья, понимаешь? Да, я и сам знаю, через какой гнёт тебе пришлось пройти, и что всё, что происходит сейчас — далеко не по твоей воле. Я тебе уже говорил как-то, хотя, вряд ли ты восприняла меня тогда всерьёз, — он усмехнулся, — я тебя действительно люблю. И готов сделать всё, чтобы ты со мной стала счастливой. Но я должен понимать, что тебе это тоже нужно.       Девушка внимала каждому его слову. Было в них что-то правдивое, отчего хотелось ему верить. Возможно, стоит отпустить прошлое, перестать постоянно думать о Вите, прокручивая каждый раз в голове его измены и смех той девицы, который она услышала несколько месяцев назад, когда набрала его номер телефона?       Пожалуй, Алёна именно так и сделает. Только не сейчас, не так быстро. Ей ещё нужно привыкнуть ко всему, что происходит, хотя, с момента предложения прошло уже достаточно времени — почти шесть месяцев.       — Я попробую, — она кивнула головой, — правда, я постараюсь.       Говорова было уверена на сто процентов, что после этого разговора лично у неё внутри что-то изменится. Да, при родителях она стала с Кириллом более мягкой, не морщилась от его прикосновений и не уворачивалась от поцелуев. Но всё это рассеивалось, словно дымка, стоило им вновь остаться наедине. Алёна порой специально сама тянулась, чтобы поцеловать будущего мужа, надеясь вызвать хоть какие-то шевеления в районе сердца. Бесполезно. К Кириллу она по-прежнему ничего не ощущала.       Она банально не представляла, как ей строить дальнейший быт с человеком, которого не любит? Как ждать его каждый вечер с работы, готовить ужин, пытаться выдавить из себя хоть какое-то подобие заботы, любви? Золотарёв, в этом можно не сомневаться, рано или поздно захочет детей. И что делать тогда? Будет ли она любить малыша? Сможет ли стать для него хорошей мамой и дать ему ту ласку, и заботу, которой сама была лишена в детстве?       — Можно? — В комнатке, в которой она ждала положенное время, раздался стук. Дверь отворилась и на пороге появился папа.       — Можно, — Алёна и не заметила, как за мыслями пролетели эти ничтожно малые минуты.       — Какая ты у меня красавица, дочюня, — мужчина подошёл ближе, помогая девушке встать с диванчика.       Говоров, несмотря на послужной возраст и прожитую жизнь, сейчас ощущал себя хуже некуда. Он прекрасно понимал, что теперь обязан своей дочери всем, ведь именно благодаря ей ему удалось сохранить нажитое, в том числе и занимаемую должность. Ему не хотелось впускать в голову мысль, что единственная дочка стала неким способом расплаты. Это звучало слишком мерзко, настолько, что даже вызывало приступ тошноты.       — Алёнка, ты прости меня, если сможешь, — Виктор Михайлович ласково провёл ладонью по её щеке.       Будь его воля, он бы самолично помог ей сбежать из этого места, только чтобы в дальнейшей жизни она была счастлива. Но это, к сожалению, уже невозможно.       — Всё нормально, пап. — Алёна попыталась выдавить из себя некое подобие улыбки. — Я справлюсь, не переживай. Нам пора? — Ей уже не хотелось обсуждать никакие ранее принятые решения, единственное, что оставалось — отпустить, принять и отступить, подняв в поражении руки.       — Да, там уже все ждут.       Кирилл нервно топтался по ковролину, которым был устлан регистрационный зал Дворца бракосочетания. В просторном помещении людей собралось человек пятьдесят, ещё примерно столько, может быть, и больше, должны подтянуться уже на банкет. Если верить отцу, то сейчас тут присутствуют только самые близкие. Золотарёв, в целом, такому не был удивлён — из всей этой массы знал он человека три-четыре от силы, не считая друзей детства.       Это лишь в очередной раз доказывало, что торжество родители организовали, по большей мере, для себя, чтобы «людям в глаза не стыдно было смотреть».       Парень этой ночью едва ли смог сомкнуть глаза, внутренние переживания охватывали с каждой секундой всё сильнее. Вдруг, что-то пойдёт не так? Пытаясь отогнать плохие мысли, Кирилл убеждал самого себя, что все его опасения — лишь игры подсознания. Да и что может пойти не по плану? Если бы Алёна хотела, — уже давно сбежала бы куда-то далеко и он бы сейчас тут не стоял.       Дима, исполняющий сегодня роль свидетеля со стороны жениха, хлопнул друга по плечу, чтобы тот перестал наматывать круги вокруг стола регистраторши.       — Чё тебя колбасит так? — Тихо спросил он. — Может, покурим, пока время есть? А то ты щас ещё сознание потеряешь.       — Хорош издеваться. — Масленников лишь усмехнулся. — Посмотрю я на тебя, когда жениться будешь.       — Да мне и так хорошо, так что оставлю эту участь другим, — улыбка всё ещё не сходила с его лица.       Чего греха таить, но Дима был в универе одним из самых завидных холостяков — не сосчитать, сколько девчонок не давали ему прохода, вешаясь на шею. Однако, ни к одной из красавиц ему так и не удалось испытать нечто большее, чем простое сексуальное влечение. Взять вот, например, ту же Дину, которая стояла напротив. Кровь тут же приливает к низу живота, стоит только взгляду проскользнуть по аппетитным формам, что ещё выигрышнее смотрелись в этом обтягивающем платье. Может, если повезёт, то ночку он скоротает не один?       Зная натуру лучшей подружки Алёны — такое вполне себе возможно.       Негромко, дабы сильно не раздражать слух, заиграла приятная мелодия. Тяжёлая дверь открылась и вдалеке Кирилл разглядел Алёну, облачённую в невероятной красоты платье.       Он сегодня был, пожалуй, самым счастливым человеком на всём земном шаре. Парень был реалистом и в исполнения заветных желаний особо никогда не верил, да и никогда ничего не загадывал, даже на Новый год. Но это желание — чтобы Говорова стала его женой — уже не первый год сидело внутри, не желая его покидать всякий раз, стоило ему взглянуть в её сторону. Когда-то Кирилл пообещал себе, что будет бороться за свою любовь, а сегодня он, наконец, добьётся своего, надев на её безымянный палец обручальное кольцо.       Золотарёв дураком не был никогда, понимал, что сегодняшний день больше показательный, но от осознания, что девушка, к которой он столько лет питает искренние чувства, будет носить его фамилию, в жилах стыла кровь и учащённо стучало сердце.       Сегодня, отныне и навсегда, его Алёнка будет принадлежать только ему.       Алёна была столь прекрасна, что невозможно подобрать подходящих слов. Все, кого он встречал до этого, меркли, были просто пылью в глазах, в сравнении с ней.       Когда Говорова под руку с папой вошли в просторный зал, медленно ступая по красной дорожке, все стихли, завороженно смотря на невесту. Белоснежное платье сидело по фигуре, как влитое, в руках девушка держала небольшой букет, сделанный перед этим на заказ.       Как только Виктор Михайлович «передал» девушку Кириллу, он поцеловал её ладошку, сквозь ткань перчатки ощущая, насколько у Алёны тёплая кожа. Последняя оглянулась на дверь, которая сразу же закрылась, стоило им покинуть коридор. Теперь ей точно никуда не деться.       Женщина, регистрирующая брак, зачитывала, как под копирку, одно и тоже, не первый и не последний раз за сегодня. Девушка её не слушала, в голове сейчас стоял шум, отвлекающий от происходящего.       — Является ли ваше желание создать брак искренним и осознанным? Прошу ответить вас, Золотарёв Кирилл Львович.       — Да, — не медля ни секунды, утвердительно произнёс молодой человек.       — Теперь прошу ответить вас, Говорова Алёна Викторовна.       Она медленно обвела всех гостей, останавливая взгляд на отце. Даже на расстоянии удалось увидеть слёзы, застывшие в глазах, скопившиеся там явно не от большого счастья. Рядом стоял Мишка. Брат и вовсе отвёл взор в сторону, надеясь не пересечься с ней взглядом. Говоров ощущал и свою вину, которая тяжёлым грузом давила на плечи. Почему за всё произошедшее должна расплачиваться именно его сестра? Человек, который так по-детски доверял всем вокруг, и который оказался лишь жертвой чьих-то взрослых игр. Миша был более чем на сто процентов уверен, что та ситуация с отцом — дело рук Льва Борисовича, но, стоило ему выдвинуть свою предъяву, как он тут же получил мощный, словно оплеуха, ответ: «У тебя разве есть доказательства?». А их, увы, не было.       Алёна вдруг подумала о Вите. Интересно, что он делает в данный момент? Вспоминает ли о ней? Ей часто в последнее время снился один и тот же сон: вот она, в свадебном платье, рядом — Кирилл и опять вопрос, согласны ли они стать мужем и женой перед законом. И всегда, стоило только последней фразе повиснуть в воздухе, как неожиданно в зал входил Пчёлкин.       Если бы такое произошло наяву, Говорова точно кинулась бы ему на шею, наплевав на всех. Алёна простила бы ему всё: других девушек, очевидные измены, то, что он не звонил и не писал, как обещал ранее. Но секунды тянулись, а этого не происходило, единственным напоминаем о Пчёлкине сейчас был браслет, подаренный им перед отъездом, который она снимать отказалась. К тому же, в том письме, которое пришло от его имени, ещё в апреле, чётко было ясно: она ему не нужна.       — По почте пришло сегодня, — Марго протянула ей конверт, глядя прямо в глаза.       — Что это?       — Письмо, по всей видимости.       — Письмо? От кого? — Алёна, отставив чай в сторону, несмело приняла вещь из женских рук. Сердце дрогнуло, когда на обратной стороне конверта она увидела фамилию Вити.       — Будешь читать? — Мачеха эту реакцию заметила. Было крайне важно, чтобы Алёна поверила во всё, что там написано.       — Потом. — Девушка отложила конверт в сторону, пытаясь не выдавать свой дрожащий от волнения голос. — Мне к сессии готовиться нужно.       Стоило ей только оказаться наедине с собой, заперевшись в комнате, как Говорова тут же разорвала бумагу, отбрасывая ненужные клочки прямо на ковёр. Глаза бегло вчитывались в написанное и, по мере того как текст близился к завершению, она медленно оседала на диван, надеясь, что всё написанное — блеф и розыгрыш.       «Алёнка, здравствуй!       Прости, что не писал так долго и не объявлялся вовсе, было много неотложных дел. Надеюсь, что у тебя всё хорошо. Я знаю, что ты ждёшь моего звонка и приезда. Не буду медлить, скажу, как есть, чтобы перестать мучать нас обоих: не жди меня. За всё то время, что мы провели с тобой в Харькове, не смог найти подходящий слов, чтобы сказать тебе в лицо то, что пишу сейчас на бумаге. Я лишь попользовался тобой, чтобы веселее было проводить те скучные вечера в чужом городе. Мне не нужны отношения, тем более, на расстоянии. Ты и сама понимаешь прекрасно, что твоя семья наш союз не одобрит, так зачем же идти против их воли?       Верю, что ты ещё найдёшь того самого, кого сможешь полюбить также искренне, как и меня когда-то.       Будь счастлива,       Виктор Пчёлкин.»       Алёна тогда раза три перечитала написанное — подсознание отказывалось верить во всё это. Она порывалась позвонить Вите, потребовать объяснений, чтобы парень заверил, что никакого письма он не отправлял, но почему-то тогда Говорова себя остановила. Неужели, ей все ещё мало доказательств того, что для Пчёлы она была не более, чем просто игрушкой? Неужели, Алёна и вправду ждёт, что он примчится из Москвы, спасать её от заранее обречённого брака? Девушка проклинала себя за такие мысли.       — Невеста? — Казалось, что с момента, как ей задали вопрос, прошло уже около получаса, на деле — не больше десяти секунд. — Я спрошу ещё раз. Согласны ли вы взять в законные мужья Золотарёва Кирилла Львовича?       — Да, — кивок головой. Всё, будто по сценарию, — согласна.       Она встретилась взглядом с Кириллом. Он сильнее сжал её ладонь, надеясь таким образом отнять хоть толику печали, что плескалась в красивых голубых глазах.       — На основании вашего желания и согласия, в присутствии близких и друзей, ваш брак регистрируется, — продолжила свою заготовленную речь регистратор. — Я прошу подписями скрепить ваш семейный союз, после чего вы сможете обменяться кольцами.       Алёна с Кириллом подошли к столу. Передав букет Дине, девушка склонилась, быстро поставив подпись в записи акта. Следом за ней размашисто расписался и Золотарёв. Масленников поднёс к ним бархатную подушечку с обручальными кольцами. Когда холодный металл соприкоснулся с кожей, девушка поняла, что теперь точно всё изменилось и никогда не станет так, как прежде.       Отныне она Золотарёва Алёна Викторовна.       — Объявляю вас мужем и женой. Жених может поцеловать невесту.       Кирилл мягко прикоснулся к её губам, обнимая за талию. Он знал, что Алёна не терпела подобного при посторонних людях, поэтому, поцелуй был нежным, без лишней страсти. Новоиспечённая супруга положила ладони ему на плечи, стараясь забыться и раствориться.       — Я люблю тебя, — под громкие радостные возгласы гостей, произнёс Кирилл ей на ухо, оторвавшись от столь желанных губ.       Миша, глядя на всю эту картину, хотел побыстрее уйти отсюда. Желательно, завалиться в какой-нибудь клуб и напиться до потери памяти. Но его, конечно, с торжества раньше времени никто не отпустит. Говоров абсолютно разделял желание Дениса, который стоял недалеко от него, выйти поскорей из душного помещения и выкурить несколько сигарет за раз. Хоть друзьями они никогда и не были, пересекаясь лишь пару раз, но за такие верные мысли хотелось пожать ему руку.       — Ну, что, можно тебя поздравить? — Над ухом парня раздался знакомый женский голосок.       — А меня-то с чем? Не я, вроде как, окольцевал себя только что.       — Помнится, ты часто говорил, что мечтаешь поскорей Алёну замуж выдать. — В её голосе послышалась усмешка. — Твоя мечта сбылась.       — Уль, не лезь куда не просят. Если тебе внимания мало, можешь к кому-то другому пойти поприставать. Думаю, желающие здесь найдутся точно, — Миша хотел как можно быстрее избавиться от назойливости Фомичёвой.       — А зачем мне кто-то? — Шатенка приобняла парня под локоть. — Меня вполне устраивает и твоя компания. И, если я не ошибаюсь, то и от моей ты тоже никогда не отказывался.       — Когда это было? Почти три года назад?       — Так и что с того? Или хочешь сказать, что я тебе вдруг резко стала неинтересна? — Гости, поздравив молодожёнов, стали вслед за ними выходить из зала, в самом конце толпы медленно плелись Говоров и Фомичёва.       — Если и был интерес, то исключительно с сексуальным подтекстом, — Миша сказал эту фразу тихо, не хватало ещё, чтобы кто-то услышал, те же родители, например — потом устанешь от вопросов отбиваться.       Хотя, что родственники девушки, что его, об их отношениях были прекрасно осведомлены. Говоров помнит время, когда Кирилл в шутку угрожал ему, что если тот обидит Ульку, — его двоюродную сестру — то ему ой как не поздоровится. Мишка же отвечал, что Золотарёва ждёт та же участь, только если он позволит себе обидеть Алёну.       — Какой же вы грубиян, Михаил Викторович. И кто вас только учил так с девушками общаться? — Ульяна остановилась перед ним, заставляя и его замереть на месте, на предельно близком расстоянии.       — Если бы ты тогда поменьше хвостом своим вертела, то и разговаривал бы я сейчас нормально.       — А ты не задумывался, что хвостом я вертела только потому, что мне твоего внимания постоянно не хватало? Ты же вечно где-то со своими друзьями ошивался.       — Годы идут, а отмазки у тебя всё те же.       — Это не отмазки. Ты же знаешь, что я до сих пор тебя люблю… — Она сделала шаг ближе к нему, скользнув ладонью по плечу и попытавшись обвить шею.       — Уль, давай не будем? По крайней мере, не здесь, — Миша попытался обойти её, но Фомичёва вновь перегородила ему дорогу.       — А где ещё, если ты постоянно уходишь от разговора…       — Э, красивые, — сзади их окликнул чей-то голос. Обернувшись, позади себя Говоров увидел троицу, приходящуюся друзьями его новоиспечённому родственнику. — Чё торчите тут?       — Я думал, все разошлись уже, — Миша поочерёдно пожал им руки.       — Толпу решили пропустить, — ответил Дима. — Улька, ты чё пацану прохода не даёшь?       — Не твоё дело, — фыркнула девушка, — вам бы всем не мешало манерам поучиться.       — Мих, не слушай ты квочку эту, — Наумов хлопнул Говорова по плечу, — погнали лучше накатим. Кирюха говорил, что поляна в рестике зачётная будет.       — Точняк, выпьем за семейное счастье твоей сестры и нашего братана, а? — В беседу включился Денис, закуривший прямо в холле, хотя, по правилам это было строго запрещено, но когда этого парня волновали запреты? Он тянулся к пачке сигарет ещё когда занудная тётка читала речь о ячейках общества, остановить порыв смог только Дима. — Мы ж теперь тоже, как его, типа «братва»?       — Поехали. — Закивал головой Говоров. — Напьёмся и разнесём там всё в хлам.       — Сразу видно — наш пацан, — Наумов в предвкушении потёр ладони. Учитывая, что Золотарёв теперь, как выражался Денис, женатый каблук, ещё один человек им в банду лишним не будет. Вероятно, за рюмкой-другой чего-нибудь горячительного, общий язык они найдут сразу.       — Ну, чего, усаживаемся по машинам тогда? — Спросил Дима. — Молодожёнов наших вон уже мелочью закидали, — из окна было видно, как Кирилл заботливо помогает Алёне достать из фаты небольшие монетки и лепестки роз, запутавшиеся у неё в фате.       — Ульяна Витальевна, — Говоров обратился к девушке, которая всё это время продолжала стоять рядом с их компанией. — Изволите проехать с нами? Или ваше величество наше общество раздражает?       — Придурки. — Вздохнула она. — Поехали уже.       Фомичёвой ничего не оставалось, как принять локоть Димы, вовремя оказавшегося рядом. Последний уже неоднократно ловил на себе прямые взгляды сестры друга, однако, ни во что большее это, естественно, не перерастало. Если его и цепляли девушки, то точно не такие до ужаса самовлюблённые, как она. Ульянка для него так и останется навсегда мелкой девчонкой, которая всё детство не давала им с парнями нормально играть во дворе в войнушку, а в подростковом возрасте и вовсе растрепала родителям Кирилла, как они коллективно курили за школой. Собственно, влетело тогда знатно всем.       Не сказать, что эти четверо раздражали своим поведением девушку, мужское внимание, как-никак, всё равно льстило. Да и её саму понять тоже можно. Ей, без малого, уже двадцать два, все подруги давно повыскакивали замуж, а она всё ждёт своей участи. Мама не перестает твердить о своих опасениях, что, если она и дальше будет показывать свой гонор, всех завидных женихов разберут и дочка останется у разбитого корыта.       Судя по последнему разговору, Говорова сдвинуть с мёртвой точки особо не удалось. Хотя, на что она надеялась? Миша всегда был упёртым ослом, который до последнего стоял на своём. Все её слова якобы о любви — пыль в глаза и не более. Любовь была раньше, сейчас от неё уже и следа не осталось. Но не вешаться же ей каждому встречному на шею, только лишь бы родители спали спокойно? По итогу, свадьба собственного брата для неё превращается в настоящую охоту.

***

      Магнитогорск       Сентябрь, 1989 год       Пчёла медленно выпускал кольца сигаретного дыма, сидя на подоконнике их небольшой двушки. За окном большими каплями тарабанил дождь, начавшийся ещё в пять утра. В квартире было холодно — на Урале температура ещё недели две назад упала почти до нуля, а судя по объявлению на подъезде, отопление дадут не скоро. И если Витя нормально переносил холод, то вечный мерзляк Космос, привыкший к комфорту, ходил чуть ли не в шубе, громко шаркая тапочками по полу.       Единственное, что грело Пчёлкина — коньяк, разгоняющий кровь по венам, и небольшая фотография, спрятанная во внутреннем кармане затасканной синей олимпийки.       Вот уже как несколько месяцев, от Говоровой вестей нет никаких. И если раньше ему хотя бы изредка удавалось услышать её тоненький голосок в трубке телефона, то сейчас не было и этого. Даже находясь вдали от родного дома, Витя не переставал писать ей письма, чуть ли не каждый день бегая на почту через переулок, хотя любой выход, по крайней мере, первое время, был под строжайшим запретом.       Ему было действительно непонятно, что происходит. Нутром парень понимал, что, вероятнее всего, Алёнка обижается, поскольку он обещал приехать, но так этого и не сделал. Но ведь парень объяснил о всех трудностях работы, ещё и этот замес с Мухой случился так не к месту.       Он, как и остальные, подумать даже не мог, что всё настолько серьёзно. Витя был тем самым, кто произнёс фразу, что нужно свалить на время куда-то подальше, лучше всего — за уральский хребет. Юрий Ростиславович, через своих знакомых, помог ребятам выехать, отыскав для них захудалую квартирку на окраине Магнитогорска.       Пчёлкин не успел даже толком с родителями попрощаться. Заскочил в квартиру, старясь не светить руками, на которых до сих пор оставалась уже засохшая кровь Белого, схватил паспорт и несколько футболок со штанами, забросив в сумку, бегло поцеловал мать в щёку и сказал, что всё нормально. А уж звонить Алёне и что-то объяснять, времени не было и подавно.       Телефона в квартире не было. Надо срочно с кем-то связаться? Придётся идти к автомату на торце соседнего дома. Витя пробовал с него дозвониться на домашний Говоровых, но, как будто специально, девушку застать дома ему всё не удавалось. Трубку поднимала её мачеха — Марго, кажется, постоянно заверяя, что Алёна занята более важными делами, чем разговоры по телефону.       Ещё и письмо это дурацкое. Пчёлкин получил его ещё в середине весны, мгновенно обрадовавшись, стоило ему увидеть имя Алёнки. Только слова, написанные ниже, заставили свести челюсти от злости и негодования.       «Витя, здравствуй!       Сразу хотела извиниться, что не отвечала на твои письма, слишком много дел по учёбе, порой, даже некогда нормально поесть и отдохнуть. Не буду слишком многословной, скажу сразу так, как есть на самом деле. Помнишь, я просила тебя приехать быстрее? Просила, чтобы ты забрал меня к себе? Забудь об этом. Как бы больно тебе не было, но я полюбила другого. Вернее, всегда любила. Тобой я лишь хотела закрыть на время недостающий пазл. Сейчас я абсолютно счастлива с Кириллом и скоро стану его женой.       Надеюсь, что однажды тебе посчастливится встретить ту, с которой ты тоже станешь по-настоящему счастлив.       Прости за всё,       Алёна.»       Трудно передать, что испытал Пчёла в тот момент, а что было после, он и вовсе не вспомнит — в тот же вечер Витя до беспамятства напился, сняв девчонку на ночь. В одном Пчёлкин был уверен точно: письмо написано однозначно не рукой Алёны, да и, зная характер девушки, влюбись она действительно в кого-то, сообщила бы ему по телефону, найдя способ до него дозвониться.       — Чё не спишь? — На кухню зашёл Филатов, потирая заспанное лицо. — Тебя обычно и танком не разбудишь, а тут вдруг на ноги вскочил в такую рань.       — Не спится, — Витя затушил бычок.       — Случилось что-то? — Валера был самым проницательным из всей бригады, мог считывать эмоции на лице других за секунду, в отличие от того же Космоса, который и намёков-то не сразу понимал.       — Такое, — белобрысый мотнул головой, убирая кудрявые пряди со лба. От длинных волос, которые он так старательно отращивал несколько лет, недавно пришлось избавиться.       — Пчёл, не корчи героя из себя, — Фил, плеснув себе воды в стакан, подошёл к другу ближе, усаживаясь на соседний стул. — Чё происходит? Ты как сам не свой, я же вижу.       Без лишних слов, Витя достал ту самую фотографию Говоровой, которую забрал когда-то из альбома Юдиных, передавая товарищу. Былой боксёр взял снимок, внимательно всматриваясь в лицо девушки, надеясь, вероятно, в ней кого-то узнать, но видел он её впервые.       — Кто это?       — Алёна.       — Какая ещё Алёна?       — Соседка Оксаны и Феди.       — Из Харькова которые, что ли?       — Они самые.       — Так ты ж больше года назад там был. И что у тебя фотография Алёны этой делает? Или они снимки каждого соседа на память хранят?       Пчёлкин ничего не ответил. Да и стоило ли вообще что-либо объяснять? Однако же, душа требовала выговориться кому-то, а Фил был чуть ли не единственным, к кому можно было прийти с таким: Кос его вряд ли поймёт, ещё и подколет сверху, а Саня, после всей этой суматохи с Елисеевой и Мухой, весь сейчас в своих размышлениях, так ещё и молоденькая выпускница-скрипачка не даёт покоя.       — Я так понимаю, что Алёна не просто соседка, а нечто большее, да? — В качестве ответа Филатов получил взгляд Вити, который был красноречивее любых слов.       Пчёла личным делиться не привык, особенно тем, что касается женщин. Да и чем делиться? Он и не влюблялся-то ни разу, довольствуясь одноразовыми встречами. Говорова первая, сумевшая так прочно засесть в голову.       — Большее, — Пчёлкин кивнул, — не поверишь, если скажу, что влюбился в неё, как пацан?       — Ты и любовь? — Уточнил Филатов. — Не скажи ты мне об этом сам, никогда бы не поверил, что такое возможно.       — Да я и сам не понял, как так случилось, — Пчёла вновь потянулся к пачке сигарет. — Думал, всё, как обычно — на один раз и хватит. Но потом дошло, что не отпускает от неё.       Валере это ощущение было хорошо знакомо. Подобное он испытывал с Томой, от одной только мысли, что ему пришлось оставить её одну в Москве, до конца так и не объяснив, почему они должны так скоро уехать, трещало по швам сердце. Случайно повстречав белокурую красавицу на улице, не теряя момент, Филатов тут же подошёл познакомиться, вгоняя незнакомку в краску. Приятное общение и постоянные встречи постепенно переросли в нечто большее и уже через полгода Тамара надела на безымянный пальчик кольцо, получив его вместе с предложением о замужестве. Это была однозначная любовь с первого взгляда, которая поразила словно стрела самого ловкого лучника.       — Почему ты не забрал её с собой сюда?       — Было бы всё так легко, — Витя горько усмехнулся. — Папаша у неё не такой простой, как кажется.       — Чего, директор, поди, какой-нибудь?       — Щас, директор. Выше бери — шишка обкомовская.       — Ну, ты, Пчёл, в своём репертуаре, блин! — Филатов хмыкнул. — Полюбить — так сразу королеву.       — Не отпустили бы её, вот и всё. Там ещё мачеха не последнюю роль играет, змея конкретная. Да и она сама, думаешь, сидела бы в этих хоромах? — Витя обвёл взглядом кухню. — Алёнка всю жизнь в роскоши прожила, не то, что мы, последнюю крошку хлеба доедали.       — Если любит, сидела бы, — Валера был уверен на все сто, что преградой для настоящих взаимных чувств не может стать какая-то забитая квартира. — Она тебе говорила об этом?       — Говорила и не раз повторяла. А у меня ком в горле стоял, когда она плакала и просила, чтобы я не уезжал.       — Созваниваетесь?       — Пару раз было.       — Пару раз? И это за всё время?       — Что ни звонок мой, так сразу мачеха её трубку берёт и отвечает, что Алёны нет дома. Письма мои, по всей видимости, тоже не доходят. Перед отъездом вообще какая-то лабуда по почте пришла. Якобы я должен забыть её. Чё-то про свадьбу было, мол, замуж выходит.       — Думаешь, правда?       — Думаю, подстава. Там перец крутился возле неё один, типо друг детства. Не удивлюсь, если его рук дело.       — Да, Пчёла, — Валера почесал затылок. — Твои истории послушать, так и в кино ходить не надо. Что ж ты молчал, никому не слова? Скольких перепробовал за это время, пока по Алёнке своей маешься?       — Как вернёмся, поеду в Харьков, — Витя на вопросы друга ответа не дал. — Мне надо всё выяснить. Хочу услышать то, что было в письме, от неё лично.       — Главное, чтобы ты не опоздал.       Пчёлкин даже не догадывался, в какой водоворот закрутила их судьба. Пока он тут «отбывает наказание», Алёна выходит замуж. В тот момент, пока Витя изливал Филу душу, она ставила подпись в амбарной книге, тем самым подтверждая, что добровольно согласна стать женой Кирилла.       Он опоздал.       Только что Говорова подписала себе приговор. Смертный.

***

      Алёна медленно проводила расчёской по жёстким от обильного количество лака волосам, пытаясь распутать концы. Из-за огромного количества шпилек и заколок заболела голова. От каблуков гудели ноги. Они с Кириллом уехали из ресторана часа два назад, хотя родители с остальными гостями остались праздновать дальше. Для всех этот день был весельем, днём, когда сформировалась ещё одна ячейка их социалистического общества. Для всех, но не для неё.       Сегодня состоялись её похороны. Похороны души и всех чувств, что когда-либо сидели в ней.       Отложив расчёску на край раковины, теперь уже Золотарёва тихо вздохнула. Вздох этот был похож на беззвучный крик. Крик, чтобы хоть кто-нибудь бросил ей спасательный круг, иначе она пойдёт ко дну, не сможет всплыть.       Алёна посмотрела на себя в зеркало. Тонкая сатиновая сорочка приятно обволакивала тело, будто вторая кожа, а наброшенный на плечи халат не давал покрыться коже противными мурашками от холода. Марго едва ли не вогнала девушку в краску, когда попросила портниху, которая занималась пошивом платья, придумать что-то и для первой совместной ночи мужа и жены. Блядство в чистейшем виде. Хотя, когда Алёна показала этот комплект Дине, та едва ли не завизжала от восторга, заверяя, что подруга в этом выглядит невероятно сексуально и стоит только Кириллу увидеть её в этом, как он стопроцентно грохнется в обморок.       Алёна понимала, что сидеть вечно в ванной, увы, не сможет. Она и так провела тут больше получаса, пытаясь собрать всю волю в кулак, оставляя Кирилла одного, стоило им только переступить порог их квартиры.       Их квартира. Семейное гнездо, которое они, по правилам, должны вить вместе. Единственное, чего хотелось Алёне — разнести здесь всё к чертям. Превратить царившую тут идеальность в полнейшую разруху. А ведь для других сегодня складывалась чуть ли не эталонная картинка отношений: пара, которая любит друг друга, громкая свадьба и куча дорогих подарков, самым шикарным из которых стал презент от родителей: квартира в самом центре города. На самом деле, ключи им вручили ещё несколько недель назад и к моменту свадьбы даже вещи окончательно были перевезены.       Жить в Доме со шпилем было мечтой, пожалуй, каждого трудяги местного турбинного завода, для которых изначально здание и строилось. Однако же, ни в одном из соседей четы Золотарёвых не было и намёка на заводского рабочего, напротив, все были до ужаса начитаны, слушали вечерами классическую музыку по виниловому проигрывателю и предпочитали пропустить за завтраком бокал-другой шампанского. В общем, в доме, относящемуся к географическому центру Харькова, проживали сливки общества.       Несмотря на, в какой-то мере, насильственный переезд, просторная квартира пришлась Алёне по душе. Кухня, три отдельных комнаты, большая прихожая — чтобы, по словам Льва Борисовича, будущим внукам было где разгуляться.       Кирилл стоял у окна, раскачивая в бокале красное вино, бутылка которого покоилась до этого на кухонном столе. В голове он прокручивал весь сегодняшний день. Вспомнил, как долго не мог уснуть этой ночью, как внутренности сводила приятная истома от одной только мысли, что Говорова теперь принадлежит только ему одному. Золотарёв ведь пообещал себе, что обыграет Пчёлкина, став первым на этом поле боя и абсолютно не важно, что победа эта, по большему счёту, досталась ему благодаря отцу. Главное, что его любовь к Алёне — чувство неподдельное.       Парень обернулся на едва слышный шорох около двери спальни, цепляясь за Алёну взглядом. В этой белой сорочке и халате, она напоминала ему Ангела, спустившегося с небес на землю. Отставив бокал на подоконник, Золотарёв подошёл к ней, невесомо поправляя мягкие волосы, что игривыми завитками спадали на плечи. И даже без макияжа, который весь день украшал её лицо, без шикарного платья, она всё равно была самой красивой и желанной.       — Ты всё ещё боишься меня? — Почувствовав, как её тело дрогнуло от прикосновения, спросил Кирилл.       — Нет, — ответила Алёна, заламывая пальцы за спиной. Если она и боялась кого-то, то только саму себя.       Бывшая Говорова прекрасно понимала, что рано или поздно, но этот момент наступит. Первая брачная ночь. Дикость какая. Кто вообще придумал это заезженное клише? Кирилл своё обещание сдержал — ждал до свадьбы, хотя порой сдерживаться становилось невыносимо. Теперь пришло время выполнить и свою часть уговора.       Переборов себя, девушка подалась ближе, мягко его целуя. Кирилл тут же среагировал, притягивая её за талию поближе. Золотарёв парнем был не глупым, осознавал, что у Алёны с этим Пчёлой по-любому было нечто большее, чем скромные поцелуи и объятия. Однако, думать сейчас об этом хотелось меньше всего, он заставит её забыть обо всём, что их когда-либо с ним связывало.       — Ты сегодня была самой прекрасной, — произнёс Кирилл, нежно проведя фалангой по мягкой коже щеки.       Он вновь потянулся за поцелуем, развязывая пояс халата, горячие ладони незамедлительно скинули его с плеч, приспуская следом и тонкие лямки сорочки. С каждой секундой, вся та страсть, что кипела внутри, грозилась вылиться наружу.       Ей хотелось отскочить от него. Куда-то в дальний угол, а лучше — в другую комнату, и запереться на все возможные замки. В попытке отогнать это от себя, Алёна расстегнула пуговицы на мужской рубашке, примыкая ладонями к его крепкой груди. Когда губы осыпали её шею поцелуями, а руки приподнимали вверх столь ненужную сейчас одежду, подсознание, как назло, приковало в голове образ Вити. Девушка зажмурила глаза, пытаясь сконцентрироваться на происходящем. У неё теперь есть муж. И вряд ли в первую совместную ночь стоит думать о том, который, вероятно, уже и забыл о её существовании.       Золотарёва спустя мгновение оказалась на кровати, почувствовав под спиной приятную ткань мягких простыней. Кирилл нависал сверху, уперевшись ладонями в подушку, по обе стороны от её головы.       — Я люблю тебя, — в какой раз за сегодня донеслось из его уст.       Интересная жизнь штука, однако. О Кирилле Золотарёве мечтала почти каждая девочка, как в школе, так и, позднее, в вузе. И каждая, кто когда-либо провожала его взглядом, хотела сейчас быть на месте Алёны, чтобы чувствовать его поцелуи и объятия.       Для неё же всё это ощущалось иначе. Девушка полностью расслабилась, отдаваясь процессу, стараясь сосредоточиться на мягких движениях супруга, стоило ему только, раздвинув женские колени, войти в неё, ритмично двигаясь. Кирилл что-то шептал ей на ушко, переплетая их пальцы у неё над головой.       Алёна подчинялась всему: прикосновениям, поглаживаниям, поцелуям. Подчинялась, потому что именно этого от неё и хотели. Поддалась и яркому удовольствию, которое импульсами тока разошлось по телу, заставляя чуть прогнуть спину. Физиологии всё же удалось взять вверх над собственными чувствами. К тому же, Золотарёв теперь её муж, и она, вроде как, должна получать удовольствие от процесса?       Кирилл, чувствуя под собственным телом её — трепещущее, и сам не мог больше сдерживаться. Толчки стали более быстрыми, ощущая приближение конца, он зажмурился, утыкаясь лицом в изгиб девичьей шеи.       — Всё хорошо? — Отдышавшись, спустя несколько минут спросил Золотарёв.       Алёна же просто кивнула, прикрываясь одеялом. Тело сковывала нереальная усталость — сказывался день, проведённый на ногах. Кирилл, кажется, моментально уснул, обняв её поперёк талии. У девушки же, напротив, несмотря на всю измученность, сна не было ни в одном глазу.       Тихонько убирая мужскую руку, стараясь не создавать лишних шорохов, она поднялась с кровати, накидывая халат, скинутый парнем на пол. Покинув пределы комнаты, Золотарёва прикрыла дверь, чтобы свет из коридора не проникал в спальню. Оказавшись вновь в ванной, Алёна включила сильным напором кран с холодной водой. Подставив ладони под струю, она ополоснула лицо, надеясь таким образом хоть немного провести себя в чувство.       В отражении зеркала сейчас был кто-то другой. Не та Алёна, которую она привыкла видеть ранее. Неужели, изменения произошли так скоропостижно только из-за свадьбы? Она надеялась, что за шумом воды Кирилл не услышит её плач. Солёные слёзы текли ручьём, глаза защипало. Пожалуй, последний раз с ней такое было, когда приходилось прощаться с Пчёлкиным.       Сейчас почему-то вспомнились слова мачехи: «Мы — женщины. И наш удел терпеть, подчиняясь мужской воле».       Ощущалась абсолютная беспомощность. Алёна осталась наедине со своей бедой и никто не в силах ей помочь. Дальше — только «счастливая» семейная жизнь.       Бесконечно. Но навсегда ли?

Конец первой части.