Позови меня с собой

      Алёна сперва даже и не поняла, где находится. Этот сон, впервые, пожалуй, за все её семнадцать лет, выдался таким крепким и сладким. На удивление, но на накрахмаленных, слегка жестковатых простынях, спалось в разы лучше, чем на привычных, с ароматом дорогого порошка. Открыв глаза, первое, что увидела девушка — пустующее место рядом и ранее незнакомый интерьер комнаты.       Приподнявшись на локте, потирая сонные глаза, Говорова огляделась. Её вчерашнее платье, что было скинуто бесформенной кучей, сейчас аккуратно висело на спинке стула. Рядом же находилось и нижнее бельё.       — Проснулась? — Неожиданно раздался голос Вити, только что вышедшего с балкона. Он, как и всегда, начинал свой день с сигареты. — Доброе утро.       — Доброе, — девушка улыбнулась. Пчёлкин был в одних спортивных штанах, без футболки, его рельефные мышцы красиво перекатывались в утреннем рассвете. Он сел рядом с ней и Алёна, глядя на него, отчего-то смутилась, щёки её покрылись румянцем.       — Всё хорошо? — Ласково проведя кончиком пальца по нежной бархатистой коже, спросил Витя.       — Спрашиваешь с целью узнать, хороший ли ты любовник? — Говорова прикрыла глаза, стоило ему поцеловать её. Приятная тяжесть в животе, сопровождающая этой ночью, дала вновь о себе знать. Девушка обвила шею парня руками, подвигаясь поближе.       — А я и не замечал раньше, что ты такая заноза, — оторвавшись, слегка оттягивая нижнюю губу, ответил Пчёла. — Я серьёзно.       — Всё отлично. А ты как? — Она спрашивала с явной издёвкой в голосе.       — Лучше, чем сейчас, ещё не было.       — Который час?       — Рано. Ещё даже восьми нет.       — Мне пора, — как бы ей этого не хотелось, но нужно было возвращаться домой. Витя с недовольством поджал губы.       — Останься, — прошептал он. — Не уходи.       — Не могу, — Алёна покачала головой. — И с дачи, наверное, тётя Оксана и дядь Федя вернутся. Не думаю, что они сильно воодушевлятся, если увидят меня здесь в таком виде.       — Брось, ты же знаешь, что они тебя очень любят, — Пчёлкин провёл кончиком носа по её скуле. — Да и в ближайшие несколько часов их приезд не предвидится.       — В любом случае, моё время, которое я якобы должна провести у подруги, уже закончилось.       — Я протестую, гражданка Говорова, — Витя с хитрой улыбкой покачал головой, спуская одеяло, которым она прикрывала нагое тело, ниже. — В каком формате иск подать?       — Исключительно в письменном, — Алёна запрокинула голову, как только мужские губы прикоснулись к её шее, очёрчивая кончиком языка то место, где начинал багроветь небольшой синяк.       Полностью откинув только мешающее одеяло, Витя провёл ладонью по стройной ножке, поднимаясь по телу выше, останавливаясь на упругой груди. Сжав её, Пчёлкин вырвал из женских уст протяжный стон.       Удивительно, но сейчас, пожалуй, впервые в жизни, ему не хотелось поскорее избавиться от девушки в своей постели. И слова, чтобы она не уходила, оставшись на подольше, были целиком правдивыми. Ему хотелось упиваться ею без остатка.       Для Алёны же всё это было чем-то новым, неизведанным. Ей было интересно чувствовать, какие ощущения можно испытать от того или иного прикосновения.       — Меня убьют, Вить, — когда пальцы, раздвинув перед этим её коленки шире, оказались внутри разгорячённого лона, отчего она тут же сжала ладонь на его затылке, проговорила девушка.       — Никому не позволю тебя обидеть, — Пчёлкин слегка ускорил движение. Кровь с каждой секундой приливала к паху сильнее.       Почувствовав под спиной уже успевшую остыть от горячего тела простынь, Говорова расслабилась, отвечая на прикосновения и поцелуи Вити. В конце концов, ничего ведь смертельного не произойдёт, если она придёт домой на час-другой позже?

***

      Алёна медленно перелистывала страницы какого-то журнала мод, пытаясь сконцентрировать своё внимание на написанном яркими красками тексте. Не получалось.       Только она более-менее сосредотачивалась, как в голову тут же, как назло, лезли картинки их с Витей последней встречи. Говорова уже в какой раз злостно откидывала от себя журнал, прикрывая глаза ладонями. С того момента прошло уже два дня, а всё происходящее воспроизводилось в памяти так, будто было всего несколько минут назад.       С Пчёлкиным после этого они пересекались только на улице, при прогулках, наедине не оставаясь. Хотя, наличие посторонних людей вряд ли смущало молодого человека, даже при них он не стеснялся всё время срывать с её губ сладкие поцелуи. Тело моментально покрывалось мурашками от одной только мысли о парне.       Алёна понимала, что стесняться Витю, по большему счёту, крайне глупо и бессмысленно, ведь он и так видел её всю. Однако же, она чувствовала себя так неловко, как самая настоящая неумёха, когда парень притрагивался к ней. Ей так и казалось, что она то руки не туда положит, то губами не так шевелит, то ещё что-то. Девушка и подумать не могла, что все эти переживания, на самом деле, абсолютно ни к чему и для Вити ничего не значат. Ему, напротив, даже было приятно и лестно, обучить её всем тонкостям.       Она дёрнулась, когда неожиданно раздался стук в дверной косяк. За всеми своими раздумьями Алёна и не заметила, что вот уже как несколько мгновений находится не одна.       — У тебя всё нормально? — Спросил Миша, привалившись к стене.       — Ты чего пугаешь так? Заикой с тобой останешься нафиг, — Говорова приняла сидячее положение, свесив ноги на пол.       — Давно ли ты, сестрица, такой пугливо стала? — Парень прошёл вглубь комнаты, присаживаясь рядом.       — Как только ты свои страшилки дурацкие стал мне на ночь рассказывать. С детства издевался надо мной.       — Конечно, над тобой поиздеваешься. Напомнить, кто специально в темноте отсиживался в моей комнате и ждал, пока я войду, чтобы напугать?       — Ну ты, считай, сам виноват. Первый же задирался ко мне.       — Ладно, это всё очень смешно и весело, но я не об этом пришёл поговорить, — Говоров сложил руки на груди. — Ты мне, случаем, ничего рассказать не хочешь?       — Я? Нет, вроде.       — Алён, — протянул Миша. — Я ж не слепой. Колись давай, что происходит с тобой.       — Да ничего со мной не происходит, — девушка встретилась со взглядом брата, который смотрел на неё с лёгким прищуром. Он ей явно не верил. — Правда.       — Правда? А где ты тогда, позволь узнать, пропадаешь днями напролёт?       — Я на допросе?       — Нет. Но я, как твой старший брат, и человек, в какой-то мере, несущий за тебя ответственность, имею право знать, где и с кем ты находишься. Может, ты вляпалась в какую-то компанию плохую? И что нам с батей делать потом? Нужно же понимать, на какой заброшке и по запаху каких сигарет тебя искать.       — Ну вот что ты за ерунду мелишь такую? Какая ещё заброшка?       — Так а в чём тогда дело? Систер, ты ж знаешь, что пока ответ не услышу — с места не сдвинусь.       — С Диной я гуляю. Вот и весь ответ.       — С Диной, говоришь? — Миша усмехнулся. — Именно поэтому, вчера вечером, во время твоей якобы прогулки с ней, она звонила на домашний и просила тебя к телефону?       Из-за всех своих переживаний она совсем забыла рассказать Исаевой обо всём, что произошло за последние несколько дней и попросить, чтобы в случае чего, подруга её прикрыла. Но получилось наоборот.       — Ну, так, я вчера раньше на наше место пришла, не предупредила. Вот она и искала меня…       — Вы эти байки, Алёна Викторовна, будете товарищу отцу рассказывать, когда он на допрос вызовет. А мне в уши заливать не надо.       — Не буду я тебе ничего рассказывать.       — Ладно, — Говоров растёр ладони, поднимаясь со своего места. — Тогда в следующий раз, если намылишься куда, я пойду с тобой.       — Нет.       — Да. И это не обсуждается.       — Миш, подожди, — Алёна окликнула брата уже когда он почти покинул её комнату.       — Ну?       — Ты тайны хранить умеешь?       — А ты сомневаешься? — парень изогнул бровь. — Я ж могила, Алён, ты знаешь.       — Дверь закрой и иди сюда.       — Так бы и сразу, — выполнив её просьбу, Миша уселся обратно. — Излагай.       — Я даже и не знаю, как сказать. Стыдно, как-то.       — Ты беременна, что ли?       — Дурак совсем? — Говорова, под заливистый смех брата, толкнула его в плечо. — Хватит смеяться.       — Всё-всё, молчу, — парень поднял руки вверх. — Правда, всё, теперь серьезно. Чего там?       — Мишка, мне кажется, я влюбилась.       Алёна, едва произнеся эти слова, мгновенно покраснела, как помидор. Как бы она не противилась своему внутреннему голосу, отрицать очевидное было бесполезно.       Миша округлил глаза, не зная, что отвечать. Он ожидал многое, но только не это. Как так быстро пролетели годы, за которые его сестра, эта мелкая надоедливая заноза, так выросла, что уже успела влюбиться? Говорову почему-то всегда казалось, что Алёна так и останется навсегда той маленькой девочкой, которой он учился заплетать косички в школу и за которую решал задачки по химии.       — Влюбилась? — переспросил парень.       — Да, — еле слышно ответила она.       — Я его знаю?       — Не знаешь, он, можно сказать, не местный.       — Не местный? Только не говори, что ты с каким-то приезжим колхозником спуталась. Сама же понимаешь, чем это может закончиться.       — Да никакой он не колхозник, — когда речь заходила о Пчёлкине, у неё, в буквальном смысле, светились глаза. Миша и Дина — единственные, кому она могла довериться, зная, что всё произнесённое останется только между ними. — Он хороший, правда. Очень хороший. Это племянник Юдиных.       Ей было так непривычно обсуждать подобное с братом. Боялась ли она его осуждения? Точно нет. Миша бы ни за что не стал упрекать её за собственный выбор. Мог, конечно, как-то подколоть, вычитать лекцию, но всё это скорее шутя, нежели всерьёз.       Говоров сам-то ни разу за свои года не влюблялся по-настоящему. Не хотел он вешать на себя какие-то обязательства, ему больше по душе свобода. Парень лишь единожды, ещё в средней школе, был увлечён своей одноклассницей, практически не давал бедной отличнице проходу. Со временем, буря и гормоны из-за переходного возраста внутри поутихли, и Миша успокоился, для себя принимая решение, что выстраивать долгосрочные отношения — не его случай.       — Племянник? Чё-то я отродясь племянника у них не помню, хоть убей.       — Я же поэтому и говорю: не местный он. Сам в Москве живёт.       — Пф, Алён, ну ты бы еще с полярного округа нашла кого-то себе. Поближе вариантов не было?       — Какой ты только зануда, а! — девушка кинула в него плюшевого медведя, подаренного отцом на свой десятый день рождения.       — Ладно-ладно, шучу я. Ну, так, и чё он, этот благоверный твой? Как его зовут хоть? Или мне клещами из тебя тянуть надо?       — Витя его зовут.       — Чем занимается? Сколько лет? Кто родители?       — Миш, мне, может, всю родословную рассказать его?       — Так я этого и добиваюсь. Должен же я знать, кто свататься к нам придёт?       — Упаси Бог, чтобы ты в этот момент был дома.       — Ты с темы не соскакивай. Продолжай.       — Да ничем таким он не занимается, у них с друзьями общий бизнес. Родители — люди простые, на заводе всю жизнь. Мама Вити — сестра двоюродная тёти Оксаны.       — А чё за бизнес?       — Он не уточнял. Сказал, что на кого-то пока работают, но вскоре в планах есть расшириться.       — Главное, чтобы не тем, чем сейчас большинство занимается, — пробормотал Говоров себе под нос.       — В каком смысле? — Алёна в недоумении нахмурилась.       — Да ладно, не заморачивайся, — парень махнул рукой. Не будет же он ей, и в самом деле, рассказывать о «процветающей» фарцовке и рэкете. Ей вся эта суровая реальность ни к чему, пока что. — И, это, я надеюсь, вы мне там хоть племянников не наделаете раньше времени? — Миша сложил руки на груди. И хотя на вид он был абсолютно серьёзен, в глазах его девушка сумела разглядеть искорки смеха.       — Фу, какой ты только пошляк, — вот эта тема была, пожалуй, той самой, которую Алёна обсуждать не хотела никак. — Давай не будем об этом?       — Не, я на полном серьёзе. Никаких детей. Я ещё слишком молод, чтобы дядькой становиться.       — Тебе уже двадцать три, Мишенька. О какой молодости речь?       — Да я ещё полон сил. На Михаила Викторовича жалоб не поступало, так что держим торговую марку.       — Ты особо не козыряй, а то сглазишь ещё, — подколов брата, Алёна рассмеялась.       — Сплюнь.       Несмотря ни на что, Миша был, конечно, рад, что сестра его счастлива. Только вот, не окажется ли это счастье призрачным? Таким, которое способно всё разрушить?