Позови меня с собой

      Июль, 1988 год       Кирилл не знал, как это выглядит со стороны и на кой хрен он вообще припёрся сейчас сюда. Чтобы, действительно, как и предполагалось, удовлетворить запросы своего родителя, который и заставил его сюда приехать? Подъехав к дому, где проживают Говоровы, и заглушив мотор, Золотарёв резко растерял всю ту уверенность, сидевшую в нём по пути сюда. Что именно он хочет сказать и показать своим визитом?       Цветы, купленные специально для Алёны, резали стеблями ладони, пока он поднимался на нужный ему этаж. Парень, стоя несколько минут около входной двери, не решался позвонить. А если Алёна, заметив его в дверной глазок, и вовсе не откроет? Этого, к счастью не случилось, напротив, спустя несколько секунд, появилась Маргарита Васильевна.       — Кирилл, как я рада тебя видеть! Проходи, скорее, — Марго буквально засияла на глазах. Парень несмело переступил порог квартиры. Не сказать, что он был рад её видеть, однако, и выдать свою неприязнь к женщине после открывшейся тайны тоже не мог, воспитание не позволяло.       — Вы извините, что я так спонтанно и без предупреждения, не было времени заранее позвонить.       — Брось, Кирилл. Ты же знаешь, что гость всегда желанный. Проходи, чаем угостить тебя?       — Если можно, — присаживаясь на стул, Золотарёв сложил руки в замок на столе. — А Алёны дома нет, что ли?       — А ты к ней? — опуская стебли в воду, переспросила женщина.       — Да. Обсудить кое-что хотел.       — С подружкой своей непутёвой гулять ушла, — Маргарита Васильевна недовольно покачала головой. — Ничего от неё хорошего не жди, от Дины этой.       — Зря вы так, она весьма хороший человек, — Кирилл поспешил за Исаеву затупиться. — И с Алёной они уже давно дружат.       — Хорошие люди такой образ жизни вести не станут.       «Получается, вы тоже нехороший человек?» — пронеслось у него в голове. Но он, однако, вслух это не произнёс.       — Как у Таисии дела? — у Кирилла что-то защемило внутри, когда женщина спросила о его маме.       — Всё нормально, спасибо, — отхлебнув горячий напиток, немногословно ответил он.       — Давно мы с ней не виделись, всё какие-то дела, да заботы появляются, — махнула рукой Говорова. — Надо будет нам с Виктором заглянуть к вам с визитом как-то.       — Да вы и так вроде частенько гостите у нас, разве нет?       — О чём ты?       — Маргарита Васильевна, давайте без лишней иронии, — Кирилл не хотел поднимать эту тему, однако же, он не хотел больше разыгрывать спектакль, не хотел, чтобы Марго думала, что вокруг одни дураки. — Я всё знаю.       — Что именно?       — О вас с отцом.       — Откуда знаешь?       — Сам увидел, собственными глазами.       — Если ты думаешь, что я буду отрицать это, то ты ошибаешься, — тон женщины мгновенно изменился. — Мы ни перед кем отчитываться не должны.       — Да никто вас отчитываться и не просит, живите своей жизнью. Но, я говорил уже отцу, повторю и для вас: свою мать я очернять не позволю. Поэтому, если это будет хоть как-то угрожать ей, я терпеть не стану.       — Кирилл, послушай, пожалуйста. Никто Таисию принижать не собирается. Просто, так однажды получилось, что мы с твоим отцом сошлись. Никто свои семьи разбивать не собирается.       — Зачем вам это?       — Полезные связи по жизни необходимы, разве нет?       — Вы, я так понимаю, на всё готовы, только лишь бы своего добиться, да?       — Смотря, что ты имеешь ввиду.       — Я про Алёну. Вам же отец не сдался мой, у вас самой муж не последний чин занимает в Союзе. Хотите за счёт скрепления семей ещё выше по лестнице подняться?       — Если есть возможность, то почему бы не воспользоваться? Ты уже не маленький мальчик, сам должен понимать, что к чему, — женщина размешала сахар в чае. — А Алёна поупрямится немного, но всё равно, рано или поздно, согласится.       — Но это ведь бесчеловечно.       — А ты, можно подумать, против, — его удивляло, что Говорова на все вопросы и реплики отвечает с абсолютным спокойствием. — Вот и Алёна как раз пришла, — она указала пальцем на дверь, где в замке зазвенел ключ. — Ей об этом разговоре лучше не знать.       Кирилл поражался каждый раз, насколько эта женщина проницательна в плане собственной выгоды. Ужасало, что она готова изменять собственному мужу, спать с другим и врать всей округе, только лишь бы хорошо устроиться в этой жизни.       — Привет, — первым поздоровался Золотарёв, вставая со своего места и привлекая внимание Алёны, которая его даже сперва не заметила.       — Привет, — ответила девушка, переводя взгляд с Кирилла на мачеху и обратно.       — Ну, ладно, оставлю вас, общайтесь, — Говорова быстро поспешила удалиться, оставляя их наедине.       — Я же просила тебя не приезжать, — когда женщина скрылась в своей комнате и Алёна убедилась, что посторонние уши их не слышат, сказала она. — Ты, мало того, что пренебрегаешь моими просьбами, так ещё посмел заявиться прямо в квартиру. Зачем?       — Захотелось тебя увидеть, — просто ответил он. — И поговорить.       — О чём нам с тобой разговаривать? Всё разрешилось ещё в прошлый раз.       — Это ты разрешила, а я так не могу. Мы столько лет с тобой знакомы, дружим с детства. Почему мы должны всё перечёркивать из-за одной моей оплошности?       — Потому что мне так хочется, — Говорова заглянула ему в глаза. — Имею я право выбора, с кем мне по жизни общаться?       Кирилл отметил, что Алёна поменялась. За всё то время, что они не общаются, пытаясь выяснить отношения, что-то явно произошло в её жизни. Только вот что?       Золотарёв, влюбившись в неё однажды, окончательно и бесповоротно, боялся, что у неё кто-то появится в плане серьезных отношений. Может, уже появился, а он и не знает об этом? Хотя, наверное, это всё лишь накручивание самого себя. Маргарита Васильевна наверняка бы знала, что у падчерицы появились отношения. А если знает она, то в курсе, соответственно, и его отец. Цепочка осведомлённости об этом событии замкнулась бы на самом Кирилле.       — Я же прекрасно понимаю, что тебя не просто дружба интересует, а большее, — продолжила Алёна. — Но я не хочу этого, понимаешь? Мне это не нужно.       — Не нужно вообще или конкретно со мной?       — Конкретно с тобой. Жаль, что ты всё никак это понять не в состоянии.       — У тебя есть кто-то? — Кирилл решил не мучать себя догадками, а спросить напрямую.       — Ты думаешь, я буду обсуждать с тобой свою личную жизнь? — усмехнулась девушка. — Это смешно.       — Я же всё равно рано или поздно об этом узнаю.       — Ты мне угрожаешь, я не пойму? Если хочется — иди узнавай, я не останавливаю. Возьми с собой отца своего и Марго, тогда поиски пройдут быстрее, я уверена. Делайте, что хотите, мне наплевать. Наплевать на тебя и всех остальных, слышишь? Я наконец-то могу чувствовать себя свободной и перестать бояться, кто и что мне скажет или сделает.       Золотарёв прикрыл глаза. Явно не ожидал он от неё такого словесного потока. Парень-то и не догадывался, пожалуй, что он, собственноручно, разрушает в ней ту хрупкую девочку, которой она когда-то была. Всё окружение, в котором находится Говорова, загоняет её в самый дальний угол, без возможности выбраться.       — Я не могу тебя отпустить.       — Придётся, Кирилл. Ты не сможешь жить всю жизнь иллюзиями и ждать, пока я соглашусь быть с тобой. Не соглашусь, никогда в жизни. Я тебя не люблю.       Вот она, та самая горькая правда, которая лучше, чем сладкая ложь. Вот оно — то самое, что он пытался доказать отцу. А что ты хотел, Золотарёв? Ты её спросил, когда строил у себя в голове планы на ваше совместное счастливое будущее с загородным домом и кучей детей? Хотела ли этого сама Алёна? Очевидно, что нет. Поэтому, сейчас вдвойне больнее слышать это всё, когда розовые очки разбиваются острыми осколками вовнутрь.

***

      Витя медленно выпускал из лёгких сигаретный дым, который клубками расходился по лестничной площадке. Пчёлкин, пока ждал Говорову, успел за эти недолгие пятнадцать минут, словить парочку «дружелюбных» взглядов от соседей, которые спускались по ступенькам на первый этаж. Мало того, что стряхивает пепел прямо на пол, не заботясь о чистоте помещения, так ещё и расселся прямо посреди дороги!       На этаже открылся лифт и прямо перед ним оказался желаемый ему объект в лице Алёны. Парень сразу же поднялся со своего места, выкидывая окурок куда-то вниз на пролёт.       — Привет, — Витя перекрыл девушке дорогу, уперевшись спиной в её входную дверь.       — Привет, — улыбнулась Алёна. Уголки губ приподнимались сами по себе, когда он возникал в поле её зрения.       — Место встречи изменить, по всей видимости, нельзя? — Пчёлкин с усмешкой окинул лестничную клетку взглядом.       — По всей видимости, нет.       Папа, вероятно, убил бы её, узнай, что она — генеральская дочь, обнимается и целуется с каким-то неизвестным ему парнем по подъездам. Но видится им, по сути, больше негде было. В недрах квартиры Алёны Витя не был никогда, да и вряд ли там сможет когда-то оказаться, туда, где обитает сам, тоже позвать её не может, к сожалению. Расспросы и советы тёти Оксаны об их отношениях — самое последнее, что он бы хотел слышать.       — Я соскучился, — Пчёла подкрался ближе, тут же опоясывая женскую талию ладонями.       — Быстро ты заскучал, мы же вчера вечером виделись.       — А этого мало, разве? — он уже хотел украсть с её губ приветственный поцелуй, но Говорова, хихикая, увернулась.       — Вить, ну вдруг увидит кто?       — Пускай видят, нам-то что?       — Проблемы могут быть.       — Не бывает таких проблем, из которых нельзя выпутаться, Алёнка, — Витя слегка щёлкнул её по носу.       — Бывают, уж поверь. Ты просто не знаешь тех, кто обитает за этой дверью.       — Почему же не знаю? С одной прекрасной жительницей уже успел познакомиться, — парень всё же сумел уловить момент, целуя её.       Вите было мало. Мало этих поцелуев, скромных, почти что детских объятий. Они тайно видятся уже почти что две недели, для Пчёлкина — срок огромнейший. Ещё ни одна девчонка не заставляла его столько терпеть до того самого заветного момента близости. Максимум, сколько ему приходилось стелиться перед девушкой — сутки, а иногда и меньше.       В глубине души он понимал, что поступает крайне подло и за это ему уготовлен отдельный котёл в Аду, но нужно было торопить события. Дела в Москве не дремли, Космос тоже со своей стороны наседал, чтобы друг быстрее заканчивал со своими амурными похождениями и возвращался. Но Пчёла был почти что обессилен в этой ситуации. Он в буквальном смысле слова ощущал, что Алёна к чему-то большему не готова. Ощущал, как она вздрагивает от страха, стоит ему только, при поцелуе, опустить руку чуть ниже линии талии, на поясницу. Не может же он сдаться? Абсолютно точно нет. Раз уж Витя что себе надумал, то будет идти напролом и до самого конца.       — Приходи вечером ко мне, — разорвав поцелуй, выдал Витя.       — А тётя Оксана и дядя Федя? Как я появлюсь просто так перед ними?       — Не будет их сегодня, они в деревню после работы едут. Звали и меня, но я отказался.       — Не знаю, честно, — Алёна замялась. — Нужно подумать.       — Ну, думай быстрее тогда. Приставать не буду, обещаю, — Витя улыбнулся. Он очень надеялся, что Говорова ничего не заподозрит.       — И сколько у меня есть времени?       — Буду ждать тебя в любое время, хоть ночью. Зайти за тобой, если что? — такими вопросами он пытался выбить из её подсознания положительный ответ на своё предложение.       — Дорогу помню, не переживай.

***

      Алёна на ватных ногах перешагивала через ступеньки, стараясь сохранить ритм дыхания, ведь сердце почему-то стучало как бешеное. Замерев напротив нужной двери, она несмело поднесла палец к дверному звонку, вдавливая кнопку. Пока по ту сторону слышались мужские шаги, Говорова спешно поправила невидимые складки на своём белоснежном коротком платье.       — Прекрасно выглядишь, — одарил её комплиментом Витя, стоило только двери распахнуться.       — Спасибо, — смутилась она.       — Проходи.       В квартире Юдиных Алёна в последнее время бывала не так часто, как в детстве. Абсолютно обычная трёшка со скромным ремонтом с годами, кажется, не менялась вовсе. Но было в ней что-то такое родное, отчего и находиться здесь было приятно. Здесь пахло настоящим домом, таким, которого у Алёны не было, ведь ей порой и вовсе в родные стены возвращаться не хотелось.       — И в честь чего такой банкет? — заметив на кухонном столе бутылку шампанского и яркие ягоды клубники, спросила она.       — Просто так, без повода, — Витя улыбнулся.       — Пить без повода плохо, Виктор Павлович.       — Ну, давай тогда за твоё красивое платье выпьем, — Пчёлкин передал ей стакан в руки. — Ты уж извини, хрустальные бокалы отыскать не удалось.       — А мы не брезгуем, не переживай, — был в этом особый шарм, пить шампанское не из красивых бокалов, а из почти что повседневных стаканов.       — Твои тебя без проблем отпустили? — спустя время, за простым разговором спросил Витя.       — Сказала, что к подруге с ночёвкой ушла, — Алёна медленно проводила кончиком указательного пальца по стенке стакана. — Марго повозмущалась, но так, для виду, что ей не плевать. Давай не будем об этом хотя бы сейчас? — попросила Говорова. — Я хочу ещё шампанского.       — Желание дамы — закон, — улыбнулся Витя. — А кто-то, помнится, уверял недавно, что ни капли в рот!       — Времена меняются, — пожав плечами, ответила Алёна. Ей нравилось вот так просто сидеть с ним на кухне, пить шампанское, флиртовать и краснеть от его шуток.       — Знаешь, что я понял?       — Что?       — А мы-то с тобой на брудершафт должны выпить.       — Зачем?       — Ну, как? Чтобы нашу особую дружбу застольным обрядом закрепить.       — Дружбу? — игриво переспросила Алёна.       — Её самую, — Витя поднялся со своего места. — Так что, пьём?       — Пьём, — она поднялась следом, подойдя к нему почти что вплотную. Переплетя руки в локтях, они одновременно выпили содержимое. Пузырьки шампанского приятно ударили в голову, ощущалось лёгкое головокружение.       Витя взял с тарелки небольшую ягодку, поднеся к Говоровой. Она захватила сладкий плод губами, слегка затрагивая мужские пальцы.       — У тебя очень красивые глаза, знаешь? — Пчёлкин стёр небольшую капельку сока, оставшегося на её нижней губе.       — Нет, не знаю, — пытаясь не выдать свой дрожащий голос, ответила Говорова.       — Никто никогда не говорил тебе это?       — Никогда.       — Значит, я буду первым, — фраза эта прозвучала уж чересчур двояко, особенно когда в следующий момент он поспешил накрыть её губы своими, нежно сминая их.       Руки опустили по женскому телу ниже, доходя до края платья. Ещё мгновенье — и проворные пальцы уже забираются под него, преодолевая преграду, останавливаясь на шве нижнего белья.       — Стой, — Алёна сумела отодвинуть лицо, пришлось сдержать едва слышный стон, когда влажные прикосновения переместились на тонкую шею.       — Что такое? — прошептал он, не отрываясь.       — Ты обещал… — девушке казалось, что она разучилась говорить.       — Ты не хочешь? — Витя тут же остановился. Алёна молчала.       — Хочу, но…       — Ты меня боишься?       — Нет.       — Я не сделаю тебе больно, клянусь. Никогда в жизни. Веришь мне?       Она кивнула.       Витя взял её за руку и, миновав коридор, завёл в свою комнату, выделенную ему здесь на время пребывания. Пространства было не слишком много, но витала особая атмосфера уюта: окно, завешенное не самой новой, но чистой, занавеской; комод, односпальная кровать и визитная карточка любой советской квартиры — ковёр на стене.       Пчёлкин остановился посередине комнаты, заглядывая Алёне в глаза. Приглушённо горел торшер и в его свете он смог заметить, как они блестят. Действительно, у неё и правда очень красивые глаза, таких, пожалуй, он ещё ни у кого не видел.       — Поцелуй меня, — попросил Витя, и Говорова практически сразу на эту просьбу откликнулась.

You’ll be the first who ever did

There's things I wanna talk about, but better not to keep

But if you hold me without hurting me

You'll be the first who ever did

      У неё внутри с каждой секундой разрастался какой-то непонятный ураган эмоций, смешиваясь с бабочками и приятной тяжестью внизу живота. Алёна же не глупая, она прекрасно понимала, что рано или поздно, но этот момент настанет. Да и есть ли смысл тянуть время, если близости суждено случиться?       Сквозь одурманивающее головокружение, Говорова почувствовала, как пальцы Вити, зацепив застёжку на спине, дёрнули её вниз. Платье было из лёгкой ткани, не прилегающей плотно к груди, поэтому тут же поползло по плечам вниз, открывая вид на кружевной бюст.       Алёна боялась сделать что-то неправильно, не могла даже пальцем шевельнуть, но и без дела оставаться тоже не хотела. Осторожно проведя подушечками по его крепкой шее, по груди и дальше по туловищу вниз, дойдя до края чёрной футболки, подцепила край, потянув наверх. Витя скинул ненужную вещь на пол.       Витя знал прекрасно, что он у Алёны первый. Не скрыть тот факт, что первым, особенно в таком деле, ему быть нравилось. Однако же, всё равно отдавал предпочтение более опытным дамам, которые всегда знали, что нужно просить.       Говорова и не заметила, как она оказалась на мягких простынях в одном белье, пока Пчёлкин, целуя её, избавлялся от штанов. Спустив по стройным ножкам трусики, прикоснулся к её промежности, мягко проводя пальцами. Девушка прикрыла глаза, спрятав стон в сжатых губах.

Ah, ah, ah, ah, ah, ah

Hold me, love me, touch me, honey

Be the first who ever did

      Его прикосновения насквозь обжигали током. Как двести двадцать вольт, а то и больше. Как острые края молнии пронзают затянутое тучами небо.       — Витя… — зашипела Алёна, вцепившись пальцами ему в плечи, когда он осторожно вошёл в неё. Покалывающие спазмы сковали низ живота.       — Тише-тише, маленькая, — прошептал Витя ей в висок, нежно целуя покрывшуюся лёгкой испариной кожу. — Сейчас будет лучше.       Он продолжил двигаться. Неспешно, только чтобы не принести ей лишнюю боль. Говорова зажмурила глаза, пытаясь привыкнуть к новым ощущениям. Не сказать, что ей не нравилось, просто она представляла себе это иначе. Во всех любовных романах, что попадались ей до этого, ни одной героине, по словам автора, не доводилось испытывать неприятные ощущения. Абсолютно все, практически сразу же, взлетали к небесам, получая сладостную разрядку одновременно со своим партнёром.       Спустя несколько мгновений, лёгкая боль начала отступать, принося на смену искры, разносящиеся по телу. Алёна инстинктивно подалась бёдрами вперед, тем самым как бы давая понять Пчёлкину, что он может двигаться ритмичнее.

Like if you hold me without hurting me

You'll be the first who ever did

There's things I wanna talk about, but better not to keep

But if you hold me without hurting me

You'll be the first who ever did

      Витя изо всех сил старался не сорваться на сумасшедший ритм, уткнувшись лицом ей в изгиб шеи. Однако, его нотки власти всё же проскакивали, хотя бы даже в том, когда он завёл её руки за голову, сцепляя их в замок.       — Тебе хорошо? — спросил он, хотя и прекрасно знал ответ. Видел, как закатываются её глаза и чувствовал, как сжимаются вокруг него горячие стенки.       — Да, очень… — облизнув пересохшие губы, вымолвила Алёна. Единственное, чего бы ей сейчас хотелось, так это чтобы Пчёлкин вновь её поцеловал. И он, словно почувствовав, примкнул к девичьим губам.       Говорова не смогла сдержать сладкий стон, что эхом разнёсся по пустой квартире, чувствуя, что долгожданный оргазм уже близок. Сердце забилось в разы чаще, а от тяжести мужского тела наверху становилось в разы жарче. Освободив руки из цепкой хватки, по прежнему удерживающей их над головой, девушка зарылась пальцами в пшеничные Витины волосы, оттягивая пряди на затылке.       Бёдра сжались сильнее вокруг талии, все внутри прострелило, будто пулей. О подобном наслаждении она раньше и не ведала. Алёна выгнулась в спине, прошептав его имя.

Ah, ah, ah, ah, ah, ah

Hold me, love me, touch me, honey

Be the first who ever did

      Пчёлкин лёг на соседнюю подушку, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Переведя взгляд на Говорову, устало прикрывшую веки, он отметил, насколько же она чертовски привлекательно выглядит в момент, когда удовольствие захлёстывает с головой. У Пчёлы мимолётно пролетела мысль, что этот секс был, пожалуй, одним из лучших за всю его жизнь.       Спустя несколько минут, дыхание Алёны стало спокойным, грудная клетка уже не вздымалась так активно, как до этого. Она, по всей, видимости, крепко уснула, укутав обнажённое тело простынёй, от которой пахло одеколоном Вити.       Парень, тихо поднявшись с кровати и натянув нижнее белье, вышел на балкон, подкуривая сигарету. Пчёла наблюдал за проплывающими облаками, что выделялись на фоне чёрного неба белыми пятнами и думал о том, насколько он ужасный человек. Не сказать, что такие мысли посещали его часто, однако порой всё проскакивали. К не совсем престижной работе, теперь ещё и добавилось соблазнение невинной девчонки, только чтобы доказать самому себе что-то. Витя даже не знал, что конкретно. Что ему под силу любая, даже такая недоступная, из другого мира, как Алёна? Возможно.       Родители явно не обрадовались бы, узнай, что вытворяет их единственный сын за стенами квартиры. Алла Александровна уж точно не о таком мечтала, стараясь в юности привить ему хоть какие-то нормы морали. Витя родителей любил безумно, но никогда особо к их советам не прислушивался, поступая так, как считаем нужным только он.       Обернувшись на мирно сопящую Алёну, Пчёлкин думал, что теперь делать дальше? Неужели, он вот так просто уедет обратно в Москву, сможет ли забыть её? Уедет и забудет, ему не впервой.       А с ней что будет? А она переживёт, Витя не сомневался. Ещё никто от такого не умирал. Конечно, была вероятность, что она может на него, такого злого и ужасного, который посмел опросить её честь, пожаловаться своему отцу. Но, сможет ли товарищ генерал отыскать его, когда он уедет? Союз огромен по своим масштабам и в нём может быть несколько сотен человек, с такой же фамилией, как у него.       А точно ли сможет он уехать и, действительно, не оставить и следа в своей памяти о ней?