Позови меня с собой

      Алёна, забежав в квартиру, громко хлопнула входной дверью, тут же прислоняясь к ней спиной. Её абсолютно не заботило, что на грохот может выйти Марго, либо отец, с расспросами, где она так долго ходит. И если в первом случае девушка абсолютно не переживала, то во втором попасться на крючок в планы не входило. Не хватало ещё, чтобы от неё услышали запах алкоголя, который, кажется, въелся в кожу, вместе с ароматом Пчёлкина.       Говоровой казалось, что о произошедшем у неё написано на лице. Расписано почти что по минутам. Хотя, по сути ведь, ничего криминального и не произошло. Она что, не может просто расслабиться и хорошо провести время?       Может, конечно, но только не в компании такого, как Витя Пчёлкин. Быстро прошмыгнув в свою комнату, Алёна, даже не включая свет, легла на кровать прямо в уличной одежде.       С собственным телом происходило что-то странное. До сих пор бежали мурашки, ощущалось тепло мужских ладоней в тех местах, где они блуждали. Алёна сама себе удивлялась, откуда вдруг в ней взялось столько выдержки, чтобы не ответить на его действия?       Говорова прикрыла глаза, в попытке выгнать образ Вити из головы. Но сознание, наоборот, как назло, разгоняло произошедшее в клубе с новой силой.       Пчёлкин медленно притрагивается к её губам, проводя языком по ряду зубов, чтобы углубить поцелуй. Руки прижимают сильнее к себе, заставляя девичий разум затуманиваться. Ещё секунда — и Алёна точно позволит перейти ему ту самую грань.       Девушка резко тряхнула головой, принимая в кровати сидячее положение. О чём она вообще на ночь глядя думает? Конечно, ничему такому не суждено было случиться. Однако, с каждым мгновением было всё тяжелее отрицать, что к Вите её тянуло, будто магнитом.       Настолько сильно, что хотелось выть.

***

      Витя сидел около подъезда, развалившись на лавке. Жара стояла сумасшедшая, пот буквально градом стекал по телу, температура даже вечером никак не хотела снижаться.       Он ждал Алёну. Нарываться на её мачеху лишний раз не очень-то и хотелось, поэтому идти к ней домой, как в прошлый раз, Витя не стал. Была высока вероятность, что женщина, завидев его в дверной глазок, и вовсе не откроет. Пчёла ведь заметил, как она пренебрегала тем кратким общением с ним.       Пчёлкин, похоже, медленно превращался в сумасшедшего. Его друзья, узнав, что он выслеживает девчонку, которая просто-напросто его, как школьника, продинамила, точно бы покрутили пальцем у виска. А Космос сверху ещё бы и добавил, что ему точно пора наведаться к психиатру, просветить голову. За все года дружбы они ещё не видели, чтобы Пчёла — самый настоящий ловелас, — зацикливался на одной и той же.       Говорова замаячила на горизонте минут через сорок томительного ожидания. Девушка неспешно шла, в одной руке удерживая небольшого размера клатч, в другой — пломбир.       — Ты вроде говорила, что мороженое не любишь? — с улыбкой спросил Витя, стоило Алёне подойти ближе.       — Резко полюбила, — как-то отрешённо ответила она, проводя кончиком языка по нижней губе, слизывая остатки сладкого. Достав из сумки салфетки, чтобы вытереть пальцы, посмотрела точно ему в глаза. — Что-нибудь ещё?       — Разговор есть.       — Ну, излагай.       — Почему рванула так резко вчера? Я и догнать тебя не успел.       — Да ты вроде и не пытался, — салфетка полетела в урну. — Это всё?       — Ты на вопрос не ответила.       — А что мне нужно было делать? Ждать, пока ты зайдёшь дальше? — после своих ночных размышлений, длившихся почти что до самого утра, Говорова не придумала для себя ничего лучше, как отрицание всего, что было.       — Но, ты и сама, не особо против была, — парень поднялся со своего места, подходя ближе к Алёне. — Тебя никто насильно не заставлял со мной идти.       — Хочешь меня крайней сделать?       — Никто тебя крайней не делает. Мы оба взрослые люди и прекрасно понимаем, что ничего страшного не произошло. Дальше простого поцелуя я бы не стал ничего делать.       — Почему я должна тебе верить?       — Потому что я абсолютно искренен сейчас. Помнишь наш разговор о друзьях?       — Помню. Но при чём здесь это?       — При том. Ты не сможешь выстроить доверительные отношения с тем, кому не доверяешь, — Пчёлкин и сам не понимал, зачем ударяется во всю эту философию. Ради чего? Одной ночи, которая, как и все остальные, для него ничего не будет стоить? Тут явно дело было не только в этом. Но в чём же ещё?       — Вить, зачем тебе это?       — Я хочу, чтобы ты открылась мне.       — Пойми, что моя жизнь, да и я сама, абсолютно не такие, какими могут показаться на первый взгляд.       — Ты мне нравишься, — Витя, предвидя все возможные протесты, подошёл ближе, укладывая руки на щёки. — Очень нравишься.       Были ли эти слова правдивыми? Отчасти, возможно. Просто Пчёла сам это до конца не понимал. Он никогда и ни в кого не влюблялся. Да, безусловно, Говорова вызывала у него какие-то шевеления внутри, но было ли это действительно влюблённостью, либо же просто очередное желание подчинить себе красивую девушку, ради чего он и затеял всю эту историю?       Понимая, что тянуть больше нет смысла и терпения, Витя нагнулся, притрагиваясь к её губам в поцелуе, стараясь вложить всю нежность, на которую только был способен. Он чувствовал, как она напряжена, поэтому переложил ладони на талию, притягивая ближе. Алёна же стояла, как вкопанная, боясь пошевелиться и не зная, что ей делать. Где-то внутри разум разрывался, кричал, что это неправильно и ей не стоит находиться сейчас рядом с ним. Но, в то же время, эти мягкие прикосновения сводили с ума, привнося что-то новое.       Говоровой с детства твердили, что она должна оправдывать ожидания других, не должна опорочить честь своей фамилии. Считается ли поцелуй с Витей пятном на этом белоснежном фоне? Однозначно, да. Так порой тянуло пойти против заученной системы, сделать всё наперекор, почувствовать настоящий адреналин. Сейчас, наверное, тот самый случай, когда она к этому готова.       Осмелев, Алёна поддалась чуть ближе, отвечая на поцелуй. Собственные руки оказались выше, останавливаясь на крепкой шее, под нежной кожей пальцев ощущалось, как учащённо стучит его пульс.       Нравился ли ей Витя? У неё четкого ответа на вопрос не было. Но, тем не менее, от его прикосновений к губам, она не чувствовала той неприязни, как когда это делал Золотарёв. Не хотелось отталкивать его, напротив, хотелось стать ещё ближе, хотя уже и некуда.       Наверное, целоваться прямо около подъезда, под окнами квартиры — идея не из лучших. На них оборачивались люди, косо смотрели соседи, благо, на улице сгущались сумерки, и в Алёне не узнавали дочку того самого товарища Говорова.       Когда в лёгких закончился кислород, пришлось друг от друга всё же оторваться. Витя провёл пальцем по её пухлым губам, собирая остатки сладкого поцелуя.       — И что теперь будет? — почти что шёпотом спросила девушка.       — А что обычно после такого бывает?       — Ты же и сам понимаешь, что эти отношения невозможны.       — Почему нет?       — Потому что, рано или поздно, но тебе всё равно придётся уехать. Что тогда?       — Давай не будем об этом, м? — Пчёлкин прислонился своим лбом к её, заглядывая в глаза. Куда-то очень глубоко, почти что в недра души.       — А когда будем? Когда ты, в один прекрасный момент, придёшь ко мне и скажешь, что уезжаешь? Сможешь ли ты выдержать отношения на расстоянии?       — Мы, — поправил Витя. — Мы сможем.

***

      Лев Золотарёв привык, чтобы его все и всегда слушались, невыполнение собственных поручений он не приветствовал. На работе мужчина требовал этого от своих подчинённых, дома — от жены и сына.       Последний же любил знатно потрепать нервы, несмотря на свой уже далеко не детский возраст, помимо учёбы в институте у Кирилла не было никаких забот и обязанностей. Даже сейчас мужчине пришлось задействовать свои ресурсы, чтобы найти пропащего сына.       — Ты где шатался всю ночь? — Кирилл ненавидел, когда отец включал роль воспитателя. Башка раскалывалась от крепкого алкоголя, влитого в организм прошлым вечером.       — Гулял, — ответил парень, развалившись на дорогом кожаном кресле.       Гулянка, и вправду, выдалась на славу. Еле как разлепив утром глаза, обнаружив себя в постели с симпатичной незнакомкой, в дверь, буквально через несколько секунд, как по заказу, раздался настойчивый стук.       Золотарёв каждый раз диву давался, где же отцу удалось отыскать себе таких приспешников, которые могли вычислить каждый его шаг. Даже сегодня, когда парень оказался на другом конце города, в местности, где за свои двадцать лет не был никогда, его нашли. Чуть ли не за шкирку приволокли домой, «на ковёр» к суровому начальнику.       — Мне, знаешь ли, дорогой сынок, всё это порядком надоело, — Лев закурил, подойдя к окну, завешенному дорогими портьерами. — Ты за голову браться думаешь?       — А что с ней не так-то? — Кирилл поправил волосы. — На месте вроде.       — Жаргон свой для друзей оставь. Ты понимаешь, о чём я.       — Бать, чё ты грузишь с самого утра? И так хреново, ещё и твои нравоучения.       — Мы из-за тебя по миру пойти можем, если учить не будем. Думаешь, мне доставляет особое удовольствие по всяким притонам тебя искать? Вытаскивать из-под девок гулящих? Тебе уже двадцать лет, Кирилл.       — Ну вот, тем более. Когда ещё делать всё вышеперечисленное, как не в двадцать?       — Перестань ёрничать, — Золотарёв злобно гаркнул на сына, выбросив окурок в пепельницу. — Я хочу, чтобы у моего рода было достойное продолжение, а ты своим гадским поведением всё это только разрушаешь. Можешь себе представить, что будет с нами, попадись ты в таком виде кому-нибудь на глаза? До скончания веков не отмоемся потом.       — Так, может, мне в монастырь уйти, чтобы вообще ни с кем не видеться? Я тоже живой человек, который хочет в этой жизни многое попробовать, а не ждать подходящего момента.       — Пробовать будешь, когда я тебе это разрешу, понял?! — Лев начинал злиться. — Сколько раз я тебя хотел ввести в свои дела? Имел бы сейчас своё кресло и отдельный кабинет в партии. Женился бы на приличной девушке и нёс гордое звание коммуниста.       — Чтобы что? Твои потребности об идеальности закрыть? И, кстати, по поводу приличной девушки. Ты же Алёну имел ввиду?       — Какой догадливый, — усмехнулся Золотарёв. — Её, конечно.       — Не нужен я ей, отец. Как ты это не поймёшь?       — Это она тебе лично сказала?       — Да это и дурак видит. Хочешь так сильно женить меня? Пожалуйста, только подыщи другую, а то твой первоначальный вариант особо не катит.       — Ты её любишь?       — Какая разница? — С отцом ему делиться своими личными переживаниями не очень хотелось.       — Любишь или нет?       — Ну, люблю, дальше что?       — Это главное. Дальше — дело случая.       — Какого такого случая? — Кирилл нахмурил брови.       — Удачное стечение обстоятельств, не более того.       — Я надеюсь, Алёне это никакой угрозы нести не будет?       — Абсолютно. Разве что поплачет пару-тройку дней, что за нелюбимого выдают. Всё с твоей Алёной нормально будет, мне нужен только Говоров.       — Поделишься, может, своим гениальным планом? — Кирилл в дела отца никогда не лез, но нотки в тоне папы заставили его заволноваться, он ведь знал, что Лев Золотарёв никогда ни перед чем не останавливается.       — Как-нибудь потом. Иди лучше себя в порядок приведи, выглядишь паршиво.