Позови меня с собой

      Голову сковала сильная боль. Настолько сильная, что трудно было открыть глаза. На холодном линолеуме, где она свернулась калачиком, пытаясь отползти ближе к углу, растекалось алое пятно её собственной крови. Кровь была густой и горячей. Эту консистенцию девушка запомнит, пожалуй, на всю жизнь.       От сильных ударов, что приходились всего каких-то пару минут назад, было тяжело дышать, лёгкие отказывались выполнять свою функцию. Закашлявшись, она почувствовала на языке металлический привкус. Проведя кончиками пальцев по затылку, обнаружила на них ту самую кровь, которая, вероятнее всего, ещё не скоро отмоется от пола.       Алёна чувствовала его присутствие здесь. Он был рядом. Слышала, как громко дышит, как заламывает пальцы. Она боялась шевельнуться, продолжая утопать в собственной крови и унижении. Боялась, что стоит ей попытаться встать, как тут же на неё вновь обрушатся сокрушительные удары.       Ничего страшного, она подождёт. Пускай только он уходит побыстрее. Из квартиры, да и, в целом, из её жизни. Алёна, возможно, так и останется тут, мысленно умоляя о помощи того, кто даже и не догадывается, что ей только что пришлось пережить. А ведь её предупреждали, что любить очень больно. В прямом смысле этого слова.       Говорова распахнула глаза, принимая в кровати сидячее положение. От столь резкого движения моментально закружилась голова. Девушка осмотрела свою комнату, будто видела её впервые. Незнакомой гостиной, которую она видела в этом жутком сне, больше не было. Как и не было той лужи крови, что струилась из рассеченной кожи головы.       Алёна свесила ноги на пол, ощущая, как тело обдало прохладой. После того случая с Кириллом, кошмары стали посещать её слишком часто. С этим срочно нужно было что-то делать, только вот она не знала, что именно. Не будет же она всю ночь пялиться в потолок, пытаясь изо всех сил не сомкнуть глаза?       Миша и так всё время шутил, что у неё от постоянного чтения книг в тёмное время суток красные белки. Хотя, последние несколько дней, кроме книг для подготовки ко вступительным экзаменам, её вниманием не могло завладеть ничто иное. До поступления оставалось всего-ничего, каких-то полтора месяца, Алёна для себя решила, что всё это время будет усердно готовиться, дабы не оплошать.       Организм кричал о том, что нуждается в скорейшей дозе кофеина. Говорова бросила мимолётный взгляд на часы: почти одиннадцать. Обычно она не позволяла себе спать так долго. Сделав в ванной все необходимые процедуры, Алёна медленно прошла на кухню, разминая затёкшие мышцы.       Квартира пустовала. Виктор Михайлович, вероятно, уже был на работе, полностью погрузившись в дела, а Мишка, по всей видимости, после ночной гулянки, домой возвращаться не особо не спешил. Девушка, в какой-то мере, брату своему завидовала. Говоров-младший мог, без каких-либо внутренних терзаний, в открытую хамить отцу и заявлять о своих намерениях. Алёна же, даже несмотря на внутренний стержень, заложенный с детства, себе такого позволить не могла.       Словами не передать, как ей порой не хотелось возвращаться домой со школы. Она с завистью смотрела на своих одноклассников, которых у ворот всегда встречали любящие родители с улыбками на лице. Всех, но только не её. Алёна одиноко брела до остановки, поправляя лямку вечно съезжающего рюкзака, садилась в тридцать седьмой автобус на самый последний ряд и, смотря на пролетающие пейзажи города за окном, понимала, что у неё такого не будет никогда. И не из-за того, что её не любят. Просто отец всё время на работе, а мамы, которая бы могла после изнурительных школьных часов накормить вкусным обедом и помочь сделать уроки, у неё просто-напросто не было.       Поэтому, приходилось довольствоваться малым: постоянными криками злобной мачехи и пересоленным супом её приготовления. Вовсе неудивительно, что, повзрослев, девчонка стала периодически сбегать из дома, предпочитая отсиживаться дома у Юдиных или Золотарёвых. А когда у Кирилла появился собственный автомобиль и он забирал её после уроков в старших классах, завистливо вслед уже смотрели ей. Одноклассницы провожали парня голодными глазами.       Марго дома тоже не было. Видимо, опять отправилась прогуливать отцовские деньги, в этом она чуть ли не специалист. Шкаф в комнате буквально ломился от различных нарядов, не каждая заядлая модница могла такими похвастаться.       Отпивая крепкий напиток, Алёна смотрела в окно. Было в таких моментах что-то особенное, она любила вот так просто сидеть по утрам и пить горячий кофе. Своеобразный ритуал.       Неожиданно раздался дверной звонок. Говорова, что неудивительно, в последнее время реагировала на подобного рода непредвиденности крайне нервозно. Ситуацию сглаживало только, что за окном хотя бы не ночь, день только начинается. Ну, а если уж за дверью будет и в этот раз Золотарёв, то ему она не откроет уж точно.       Алёна посмотрела в глазок. Лестничная площадка освещалась плохо, но в свете пробивающегося сквозь небольшие окна солнца, смогла разглядеть фигуру своего назойливого соседа. Тот стоял, подперев рукой стену, видимо, нетерпеливо ожидая, когда же ему откроют. И откроют ли вовсе? Пчёлкин крайне надеялся, что перед распахнувшейся дверью он увидит именно Алёну, а не кого-то из её домашних обитателей.       — Кто там? — спросила девушка. Зачем он вообще пришёл к ней? Неужто, чтобы на перекур позвать, который оборвался в прошлый раз?       — Свои, — коротко ответил Витя. Голос его эхом растворился в холодном подъезде.       Послышался скрежет замка и в следующее мгновение перед Витей, как он того и хотел, появилась Алёна. Пчёла старался не глазеть на неё, хотя сдержаться было трудно. Она стояла перед ним с чуть растрёпанными волосами, в шёлковом коротком халате, что открывал вид на худые ноги.       — Что-то хотел? — прервала девушка паузу, слегка спрятавшись за дверь, как за спасательный щит. Витя все же спалился, Говорова заметила, как он её рассматривает.       — Да вот, пришёл узнать, не потеряла ли ты чего часом?       — Да вроде нет, — Алёна пожала плечами. — А что?       — Получается, это я могу оставить себе? — Пчёла из-за спины достал книгу, которую обронила вчера у подъезда будущая студентка. — Знаешь, меня, увы, «Основы экономических знаний» не слишком уж и увлекают. Так что возвращаю.       Говорова приняла вещь из мужских рук. За всей этой суматохой, которую устроила ей вчера Марго, она и не заметила пропажу. Вновь наступило это неловкое молчание. Когда такое происходит, всегда кажется, что забываются абсолютно все слова. На деле же, особенно когда плохо знаешь человека, просто не приходит в голову, что же именно лучше сказать.       — Спасибо, — единственное, что смогла сказать Говорова. Легко и просто. Без всяких излишеств.       — Спасибо в карман не положишь, соседка. Слыхала о таком? — Витя решил брать напором. — Может, чаем угостишь?       — Чай закончился.       — Ну, я и от кофе не отказался бы.       — Кофе тоже нет. Его никто не пьёт у нас, — Алёна решила умолчать, что за время утренних соборов, Виктор Михайлович может выпить три чашки за раз, а иногда и больше.       — Вода-то хоть из-под крана течёт у вас?       — Вода-то течёт, только с хлоркой и холодная. Не брезгуете подобным, сударь? — Говорова на уступки не шла. Хотя и виделись они с юношей всего-то пару раз, она, на удивление, за время этих коротких разговоров, смогла определить его сущность. Такие, как он, ищут просто приключений на голову, чем бы можно было развлечься. Таких интересуют лишь женские тела и не более.       — Зачем так официально? У меня, если ты забыла, имя есть, которое я тебе сразу же озвучил, — Витя прислонился плечом к косяку. — В отличие от некоторых.       — И как вас там? Запамятовала, увы, — Говорова прекрасно помнила, как зовут этого наглеца, но решила, почему-то, скинуть все не плохую память. Она не отдавала себе отчёт в том, что включила лёгкий флирт. Флирт с абсолютно неизвестным ей человеком.       — Виктор Пчёлкин, — парень снял кепку, чуть наклонившись. Пшеничные завитки, выбивающиеся из резинки, поблескивали в свете пробивающегося солнца. Алёна поймала себя на мысли, что волосы у него, наверняка, очень мягкие. Стоп, что? Говорова, ты себя слышишь? Какие к чёрту волосы? Ты ещё слюни тут пускать начни! — Но для таких красавиц, как ты, можно просто Витя.       — Ну, что же, просто Витя, — усмехнулась девушка. — Сердечно благодарю вас за книгу и вынуждена попрощаться.       — Так, а что там по поводу воды? — напомнил он. — Или тебе для меня жалко?       — У тебя, думаю, водоснабжение в квартире тоже имеется. А где стаканы стоят, сможешь разобраться, — Говорова уже хотела было закрыть дверь, дабы перестать смущать себя его взглядом, но Пчёлкин проворно подставил ребро ладони, не давай Алёне скрыться в пустой квартире.       — У меня есть предложение, — сказал он в ответ на взгляд девушки, полный непонимания.       — И? Прям интересно, — Алёна изогнула бровь. И почему, удивительно, она не отчитывает его за абсолютно хамское поведение? Почему не нервничает, ведь общается, по сути, с незнакомцем? Почему её не охватывает то волнение, как при общении с Кириллом?       — Я тут уже полторы недели почти, а город так и не видел, только дорогу до магазина выучить успел. Может, прогуляемся как-то на досуге? Покажешь мне местные достопримечательности: площадь там кукую-нибудь или Родину-Мать, как вариант.       — Родина-Мать в Киеве, если что, — поправила парня Говорова.       — Ну, и без неё тоже сойдёт, — Витя, казалось, своей ошибки не смутился вовсе. — Так что, уговор? Завтра вечером, например? — он протянул ей руку, ожидая ответного рукопожатия.       — Я подумаю, — выдержав паузу, ответила Алёна с лёгкой, едва заметной улыбкой, тронувшей уста. Не успел Пчёла и глазом моргнуть, как девчонка, изловчившись, захлопнула перед ним дверь, чуть ли не прищемив бедолаге пальцы, которые он успел одёрнуть.       — Зараза, — покачав с ухмылкой головой, обронил он вслед Говоровой. Витя был на сто, а то и более, процентов убеждён, что Алёна на его предложение согласится.

***

      Марго лениво натягивала на стройные ноги чёрные чулки, усмехаясь от ласковых поглаживаний по своей спине. Капроновый материал ощущался между пальцев так приятно, как и прикосновения этого мужчины, с которым, увы, каждый раз приходится расставаться вот так вот, уходя из его квартиры, захлопнув за собой дверь.       — Что-то сдавать я начал, конечно, — с досадой в голосе усмехнулся он. — К концу уже отдышка появляется.       — И всё равно с тобой каждый раз, как в первый, — женщина откинулась назад, облокачиваясь спиной об его грудь. — Говоров-то дорогу в мою спальню забыл вот уже как пару лет назад.       — Ну и дурак Виктор, такую женщину игнорировать, — рука провела по тоненькой шейке. Марго заливисто рассмеялась.       Здесь, на чужом семейном ложе, ей было как никогда хорошо. Обоим было абсолютно наплевать на чужие сплетни и пересуды, а их водилось довольно немало.       Золотарёв Лев Борисович сходил с ума от одного лишь взгляда на Риту. Они с супругой давно уже стали чужими друг другу людьми и единственное связывающее их звено — совместный ребёнок и приличное количество нажитых лет.       Особую пикантность их с Марго отношениям приносил факт таинства, чтобы никто не застал врасплох. Любовники сразу условились, что встречаться будут на служебной квартире Золотарёва, находящейся в пригороде. Но именно сегодня почему-то было принято решение сменить обстановку, пока Таисия находилась у своей подруги в гостях.       — До встречи, — каждой встрече приходит конец и эта исключением не была. Поцеловав белокурую в щеку, бегло оглядев пустой двор, надеясь, что никто их не заметил, Лев Борисович усадил свою пассию в только что подъехавший автомобиль.       Дождавшись, пока машина скроется за поворотом, мужчина скрылся в подъезде. За развернувшейся картиной, которая со стороны выглядела весьма мерзко и неприятно, наблюдал Кирилл, сидя за рулем своего средства передвижения.       В голове едва проскочила мысль, что ему показалось. Ну, мало ли в Харькове мужчин, похожих на Льва Золотарёва? Только своего родного отца он вряд ли бы спутал с кем-то другим. Да и мачеху Алёны было трудно не узнать.       Кирилл помялся несколько секунд около входной двери, прежде чем зайти, наконец, в квартиру. Было подозрительно тихо. Мама задерживалась у подруги, а отец, видимо, засел, как обычно, в кабинете — разбирался с бумагами, прихватив с собой чего-нибудь горячительного из серванта.       В нос врезался едва уловимый аромат духов Маргариты Васильевны. Слишком уж концентрированный аромат, который наверняка отпечатался и на простынях в спальне. Его мама такими не пользовалась, предпочитая более «холодные» запахи. Предварительно постучав, Золотарёв, дождавшись ответа, оказался в кабинете отца.       Кириллу это помещение не нравилось никогда. Слишком уж мрачное и холодное. Неживое.       — Ты рано, — заметил Лев Борисович, медленно выдыхая дым сигареты.       — А ты бы предпочёл, чтобы я домой и вовсе не заявлялся? — парень вальяжно развалился в кресле напротив, закидывая ноги на небольшой кофейный столик.       — Я бы предпочёл, чтобы ты делом полезным, в конце-концов, занялся, и перестал ночами пропадать, где попало. Ты институт в следующем году заканчиваешь, пора бы и о карьере подумать. О семье, — последнее слово мужчина выделил, произнеся будто не своим голосом.       — Я видел вас, — Золотарёв на слова отца решил ничего не отвечать. В данный момент его волновало лишь то, что он лицезрел возле подъезда. — И давно это длится?       — Давно, — тут же выдал Лев Борисович, затушив сигарету. — Примерно с того момента, как они с Говоровым вместе.       Кирилл выпрямился в кресле. Ему на миг показалось, что это блеф. Просто неудачная шутка. Не то чтобы он не догадывался о похождениях отца, сам пару раз становился невольным свидетелем маминых слёз по этому поводу. Таисия Евгеньевна, сыну, конечно, подробностей особых не рассказывала, да и печаль свою старалась лишний раз не выдавать. Только вот он дураком не был, в свои года уж точно мог прикинуть, что к чему.       Парень видел, что между родителями будто стоит непробиваемая стена холода. Они даже спят в разных комнатах. А о любви и подавно уже речи не идёт. Да и какая, по словам Золотарёвой, в их годы может быть любовь? Так, всего-навсего уважение к человеку, с которым ты провёл почти что полжизни, и не более того.       — А как же мама? — задал он единственный волнующий его вопрос. На Говоровых ему было по боку, не маленькие уже, сами разберутся в своих отношениях. Хотя, какое-то внутренне чутье подсказывало Кириллу, что Виктор Михайлович о второй жизни своей супруги, происходящей за пределами их квартиры, не осведомлён. — Тебе не кажется это предательством?       — Не лезь не в своё дело, — осадил Лев Борисович. — Мы с Тасей разберёмся сами, если нужно будет.       — Я вижу, как ты разбираешься, — парень поднялся со своего места. — Но знай, что маму я обидеть тебе не позволю.       — Можно подумать, я её или тебя хотя бы раз пальцем тронул. Живёте и как сыр в масле катаетесь, ни о чём не думая. Только меня, похоже, интересует будущее нашей семьи и общества.       — Настолько интересует, что не брезгуешь другими женщинами? — Кирилл усмехнулся.       Но улыбка эта быстро спала с лица, стоило ему только углубиться на секунду в смысл сказанной фразы. Пазл медленно складывался воедино. Он почему-то вспомнил недавние слова Алёны, там, на остановке, когда приехал просить о прощении: » — Ты прекрасно понимаешь, о чём я. Лев Борисович, наравне с Марго, спит и видит, как бы поженить нас, чтобы скрепить семьи».       — Погоди, — Золотарёв непонимающе покачал головой, подойдя к рабочему столу ближе, уперевшись в него ладонями. — Так, получается, Алёна была права? Это и есть ваш гениальный с Маргаритой Васильевной план: укрепить свой статус благодаря нашей женитьбе?       — Учись, сынок, — Лев демонстративно похлопал в ладоши. — Эта семнадцатилетняя девчонка оказалась в разы умнее тебя.       — Но это ведь глупо! Да и к тому же, Виктор Михайлович по должности ниже тебя, какой в этом деле смысл, объясни?       — Его должность значения как такового не имеет, пусть он хоть самим генсеком в Кремле будет.       — А нас вы спросили? Меня? Алёну? Может, она не хочет этого?       — Это формальности, раньше всегда так было, никто никого не спрашивал. Или ты думаешь, что мы с Тасей по очень большой любви вместе? Мы всегда слушали старших — они умнее, знают лучше, жизнь прожили.       — Отец, вдумайся только! Это бред, слышишь меня? Бред! — Кирилл повысил голос. — Мы не в Средневековье живём, где замуж насильно выдают.       — Ты же знаешь, что я всегда добиваюсь поставленного, — мужчина встал с кресла, поравнявшись с сыном и, подойдя ближе, положил руку ему на плечо. — Я же знаю, что Алёна тебе небезразлична. Так что считай, во благо тебе стараюсь.       — Это звучит ужасно и нелепо.       — Возможно, — Лев Борисович повёл плечом. — Но свадьба всё равно состоится. А вот когда — это лишь вопрос времени и обстоятельств.       — Ты что-то задумал?       — Поживём — увидим.