Позови меня с собой

      Витя тихо закрыл входную дверь, пытаясь оставаться бесшумным. Будить тётю Оксану и дядю Федю не хотелось, да и лишних расспросов о том, где он был, тоже желательно избежать.       В квартире было тихо, стрелки настенных часов показывали полшестого утра. Прошмыгнув в свою комнату, которую ему на время пребывания выделили Юдины, практически сразу рухнул на кровать, скинув перед этим олимпийку и джинсы. Ночь без сна сказывалась, глаза закрывались сами собой.       Вообще, ночевать парень планировал дома, но как-то само собой вышло так, что проснулся он в совершенно незнакомом месте. Выйдя вчерашним вечером за сигаретами в ближайший ларёк у дома, присел на лавку, вдыхая не только никотиновый дым, но и запах, уже наступающего на пятки весне, лета. Было хорошо и спокойно, но от скуки порой уже хотелось выть.       Скоротать вечер помогла симпатичная брюнетка, которая очень кстати, проходя мимо него, попросила закурить. Витя галантно предоставил мадам сигарету и зажигалку, после чего красавица присела рядом, явно желая продолжить разговор. Всё это действо закончилось смятыми простынями у неё дома. Пчёла, как обычно, имени своей спутницы не запомнил. Всё-таки прав был Кос, девчонки тут кровь с молоком.       Мысли о дерзкой соседке никак не шли из головы, наоборот, с каждой секундой Пчёлкин думал о ней, кажется, всё больше и больше. И с чего бы это? Ещё ни разу мысль о девушке не задерживалась так надолго. Обычно ему было плевать, какого цвета глаза у очередной «жертвы»; абсолютно всё равно, какого цвета волосы и какой длинны. Сейчас же, напротив, в голове был образ незнакомки, которая так упорно отказывалась называть своё имя.       Витя отчётливо запомнил, что у неё были голубые глаза. Такие же яркие, завораживающие и глубокие, как у него самого. Такие, в которых можно утонуть. Он абсолютно точно отметил, что волосы у неё средней длины, чуть ниже лопаток. Наверняка, очень мягкие и вкусно пахнущие.       И когда только успел так детально разглядеть её? Или ты, Пчёлкин, обучился магическим способностям и можешь теперь видеть в темноте, которая окутывала вас при последнем разговоре?       Одновременно с тем, девчонка раздражала своей явной надменностью. Явно строит из себя саму невинность, не хочет вступать с ним лишний раз в диалог, дабы цену себе набить. А-ля такая неприступная и загадочная. Но Пчёла подобных щёлкал на раз-два. Такие, обычно, в подобные игры забавляются лишь первое время, а по итогу всё равно сдаются и оказываются в его руках, окунаясь в то небывалое наслаждение, которое он приносит.       Распахнул он глаза ровно в десять утра. Из кухни тянулся запах ароматных блинов, испечённых тётей Оксаной; было слышно, как дядя Федя, под звуки телевизора, шуршит газетой, переворачивая очередную страницу.       — Доброе утро, — бодро поздоровался он, заходя на кухню.       — Доброе утро, Витенька, — приветливо отозвалась Юдина. — Голодный? Завтракать будешь?       — От ваших блинчиков ни за что не откажусь, вы же знаете, — усаживаясь за стол, улыбнулся Пчёла, когда Оксана Владимировна по-матерински потрепала его по волосам. В этой квартире он чувствовал себя также уютно, как и в собственной.       — Соседа нашего опять напечатали, видала? — дядя Федя показался на кухне с газетой в руках, когда супруга позвала к столу. Витя отмечал, что этим они с его отцом были схожи: оба печатные издания из рук не выпускали, отдавая предпочтение чтению во время трапезы, надев предварительно очки.       — Что пишут? — тарелка с блинами опустилась на стол. Пчёлкин тут же положил себе парочку, щедро примазывая сверху сметаной.       — Как обычно. Одна похвала, да лесть, аж читать тошно, — мужчина отложил газету в сторону, наливая из заварника ароматный чай.       — А я считаю, что молодец Виктор Михайлович, город и область вон в какой порядок привёл.       — Все они там хороши, — Фёдор Алексеевич решил этот разговор дальше не продолжать. Обсуждать политику с женой он не любил, тем более, когда обсуждаемый объект находится всего на два этажа выше. Стены тоже ведь могут многое слышать.       — Виктор Михайлович – это наш сосед сверху, — пояснила женщина, глядя, что Витя явно не понимает сути разговора. — Хороший мужчина, первый секретарь обкома нашего, между прочим.       — А я думал, что все генералы эти, да чиновники где-то в центре квартиры имеют, — отозвался Пчёлкин. Он был человеком максимально далёким от таких тем, и сейчас стремился просто поддержать беседу. Его родители довольно часто проводили время за подобного рода разговорами, а Витя просто молча сидел рядом и слушал, не перебивая. Было в таких моментах что-то особенное.       — А они и имеют, не сомневайся, — отпивая чай, проговорил мужчина. — Только кто сознается в этом? Нужно же народу глаза замылить.       — Федь, ну перестань ты. Глупостей навыдумываешь вечно всяких. Говорю же, очень приветливый мужчина, семья у него хорошая. Машка наша же с Катей дружила, помнишь? Супругой покойной Говорова. И дети замечательные.       — Прямо предвыборная агитация, — Юдин поднялся со своего места. — Пойду я лучше, а то слушать невозможно.       — Да ну тебя, — махнула женщина рукой, вновь возвращая своё внимание Пчёлкину. — Сын у Виктора есть, и дочка. Мишка сложный правда, в силу возраста, да и Алёнке без мамы тяжело, с мачехой отношения у неё плохие.       Тётя Оксана относилась к людям, которых переговорить было невозможно. Но Витя всё равно продолжал слушать, хотя, особого дела ему, до этих Говоровых, не было.       Юдина не раз становилась невольной свидетельницей, как Алёна, будучи чуть помладше, выбегала из квартиры, вся в слезах, после очередной ссоры с Марго. Пару раз бывало, что девчушка забегала и к ним, ища утешения у людей, которых она знала и которые её любили. Оксана Владимировна и Фёдор Алексеевич к ней относились очень хорошо, она была им, можно сказать, как родная внучка. Машка сразу после окончания института выскочила замуж и переехала подальше, желая избавиться от родительской опеки. Своих внуков у них не было, поэтому и приходилось отдавать нерастраченную любовь другим детям. Поэтому, вовсе неудивительно, что и Пчёлу, который приходился им двоюродным племянником, тоже любили и всегда были рады видеть его в гостях, хотя и случалось это крайне редко.       — А хочешь, я тебе альбом наш покажу? — предложила женщина.       — Давайте, почему бы и нет, — Витя пожал плечами. Не сказать, что ему это было очень интересно, но время скоротать как-то было нужно.       Оксана Владимировна была настоящим коллекционером фотографий, у неё было огромное количество фотоальбомов, много рамок стояло на полках. Некоторые, совсем потёртые от времени, снимки были чёрно-белыми, а те, что поновее, пестрили красочными цветами.       В самом начале фотоальбома были помещены детские фотографии семьи Юдиных, нашлись даже совместные армейские Павла Викторовича и Фёдора Алексеевича. Женщина комментировала каждый кадр, будто медленно погружаясь в историю.       — А вот и Виктор Михайлович, кстати, — Оксана перелистнула страницу. На фото был мужчина средних лет, явно в дорогом костюме, приобнимая за плечи молодую девушку. Лицо последней показалось Вите знакомым. — Рядом дочка как раз его. Алёнка недавно школу закончила, и принесла вот на память нам пару карточек.       На соседней стороне был её отдельный портрет. Улыбалась во все тридцать два, держа в руках букет огромных пионов, видимо, на фоне своей уже бывшей школы, ведь облачена была в белый парадный фартук. Пчёла аккуратно перенял альбом из рук тётки, рассматривая черты девушки ближе. Его словно током прошибло от осознания, что дочка этого высокопоставленного Говорова — та самая соседка сверху, не называющая своё имя.       Ну что же, теперь он хотя бы знает её имя, ему это удалось. Теперь задуманную игру будет вести легче.       А когда Юдины покинут квартиру, уйдя на работу, Пчёлкин вновь достанет этот альбом, изымая оттуда фотографию девушки. Спрячет в нагрудный карман олимпийки и застегнёт молнию. Пускай пока снимок побудет у него. На всякий случай.

***

      Кирилл бездумно пялился в потолок своей комнаты, развалившись на кровати. День, казалось, тянулся целую вечность. Сессия, длившаяся так долго, вчера подошла к своему логическому завершению. Впереди мелькало жаркое лето.       Золотарёв практически не спал эту ночь — мысли об Алёне не давали покоя. Он не понимал причину её вчерашнего отказа, неужели и вправду настолько ей неприятен, что она не хочет лишний раз его видеть?       Раздался дверной звонок. Кирилл тихо выругался себе под нос, но с кровати всё же поднялся, медленно двигаясь в сторону коридора. Родителей дома не было, пришлось открывать самому. Единственное, на что он способен сейчас — послать того, кто за дверью, куда подальше. Настроение ни к чёрту.       — Ты дрыхнешь что ли тут? — в квартиру, стоило едва Кириллу распахнуть дверь, нагло завалился Дима. — Чё не открываешь?       — Спал, да, — буркнул под нос Золотарёв, удаляясь обратно к себе. Масленников, скинув кроссовки, направился следом.       — Чё грустный вообще такой?       — Тебе в рифму ответить? — последовал незамедлительный ответ.       — Лучше воздержись, — присаживаясь на стул, проговорил брюнет. — Про член свой будешь дамам сердца затирать, мне не надо. Я серьёзно, что случилось? Опять продинамили, да? — усмехнулся он.       — Да пошёл ты, — Кирилл откинулся на спину, устало потирая руками лицо. — Заебался от этого универа, вот и всё.       — Ну да, верю, конечно, — Диме, как никому другому, душевные терзания лучшего друга были хорошо известны. Брюнет откровенно не понимал, почему Золотарёв так прилип к этой Алёне. Таких, как она, полно, есть даже лучше.       — Так чё ты пришёл?       — Да есть тут тема одна, — Масленников оживился. — Пацаны в клубешник зовут. Отметить, так сказать, конец сессии и мучений. Так что погнали. Выпьем, отдохнём, тёлок снимем.       — Тёлок? — задумчиво протянул Кирилл, приподнимаясь на локтях. Тело кричало о расслаблении и отдыхе, которые он, почему-то, упорно гнал из головы. — Нет, не хочу, — выдал парень по итогу.       — Кирюх, ну хорош страдальца из себя строить. Хуже ты своей Алёне не сделаешь, если бабу на вечер найдёшь. Может, обет воздержания ещё нести будешь?       Что-то подсказывало Золотарёву, что друг прав. Что ему стоило послать свои чувства куда подальше и забыться хотя бы на одну ночь с какой-нибудь симпатичной девицей? Однако его словно какая-то невидимая сила удерживала, шепча притом на ухо, что если Говорова об этом узнает, то их общению тут же придёт конец. Хотя Алёне, по большому счёту, было абсолютно наплевать, чем он занимается в свободное время.       — Ты так и будешь ей в глаза постоянно смотреть? По твоей роже видно, что вы не то, что не трахались, но и не целовались даже, — продолжил свою мысль Дима. — Так что послушай совет доброго друга: харе убиваться и поехали тусить. Девчонки ждут.       Кирилл задумался: а чем, интересно, сейчас занимается Алёна? Готовится к экзаменам, скорее всего. Либо же думает о нём? Жалеет ли, что отказалась от сегодняшней встречи? Нет, не жалеет и не думает. В этом он был уверен на все сто процентов.       — Да хер с ним, — Золотарёв подхватился с постели. — Погнали.       — Ну, вот, другое дело, — Дима поднялся следом, широко улыбаясь. — Теперь узнаю другана своего.

***

      На город опустились сумерки. Фонари давно погасли, время медленно перевалило за полночь. Из приоткрытого окна было слышно лишь проезжающих изредка автомобилей и стрекотание кузнечиков в траве. В воздухе пахло бодрящей свежестью.       Алёна читала книгу, облокотившись о спинку кровати. Ноги были прикрыты одеялом, ведь, несмотря на скорое наступление календарного лета, прохладный ночной воздух кусал оголённые участки тела. Спина уже затекла от не совсем удобного положения тела, но девушка всё никак не могла оторваться от чтения, уверяя себя, что каждая новая глава — точно последняя.       Целиком погрузившись в написанные строки, пропуская сквозь себя эмоции героев, Говорова резко дёрнулась от неожиданного дверного звонка. Настенные часы показывали почти половину второго ночи. Кого мог чёрт принести?       Сердце забилось в страхе. Дома она была одна, отец и Марго уехали в пригород, на дачу к знакомым. Миша, тут же после их отъезда сославшись на крайне важные дела, тоже покинул пределы квартиры.       Алёна держала ухо востро, стараясь прислушаться к посторонним шорохам в подъезде. Хотя, на том расстоянии, которое отделяло её комнату от входной двери, услышать что-либо было практически нереально. Что-то мысленно ей подсказывало, что следует хотя бы в глазок посмотреть, дабы удостовериться, что опасность ей не грозит. В то же время, единственное, чего хотелось — зарыться в одеяло с головой, надеясь, что незваный ночной гость соизволит уйти сам.       Говорова решила послушать внутренний голос и, прихватив на всякий случай книгу, которую читала до этого, двинулась в коридор, стараясь передвигаться бесшумно. Переплёт был довольно-таки увесистым, в случае чего, им можно обороняться. Алёна мысленно прикидывала: если она будет кричать о помощи, какова вероятность, что кто-то осмелиться её спасти? Ответа на этот вопрос не было. Большинство людей в их подъезде — люди пожилые, вряд ли найдётся среди них тот, кто захочет прервать сладкий сон, дабы выяснять, кто так истошно вопит о помощи.       Да и с чего вообще она решила, что кто-то будет причинять ей вред? Даже если за дверью сейчас и находится потенциальный убийца, который явился в столь позднее время специально, дабы лишить её жизни, то вряд ли он стал бы предварительно звонить в звонок. Не так ли?       Клацнул выключатель и прихожую озарил мягкий жёлтый свет. Теперь уже по ту сторону можно было услышать чьё-то едва слышное неразборчивое бормотание. Она напряглась, как струна. Трель повторилась, за ней последовал и сильный стук. Не кулаком, а, вероятнее всего, всей ладонью.       Алёна, стараясь унять внутреннюю дрожь и страх, всё же решилась посмотреть в глазок. Наступило облегчение, когда она увидела слегка размытую фигуру Золотарёва. Но с ним будто что-то было не так. Без промедлений, девушка открыла дверь.       — Алёнка, — стоило ему едва вымолвить это, как тут же до неё дошло понимание, что именно не так. Кирилл сильно пьян. Настолько сильно, что едва мог стоять на ногах, поэтому и привалился плечом к стене. Голос его был невнятным, а губы, стоило только увидеть её, растянулись в улыбке.       — Ты что здесь делаешь?       — К тебе приехал, — он хотел зайти в квартиру, но Алёна перегородила дорогу, выставив руку вперёд. — Не пустишь?       — Ты пьян.       — Я знаю, — парень усмехнулся. Голова почти не соображала, он и сам до конца не мог сопоставить, зачем явился к ней. — Это плохо?       — Да, Золотарёв, это плохо, — Алёна сложила руки на груди. — Ты же знаешь, что я не выношу такого.       — У-у-у, тон строгой жены, что ли? Вот уж не думал, что ты такая.       — Какая?       — Невероятно красивая, — он резко придвинулся ближе, сгребая её в охапку и прижимая к стене, так, чтобы она не могла пошевелиться.       Лица их были так близко, как никогда до этого. Говорова попыталась чуть отодвинуться, дабы хоть как-то увеличить расстояние. Золотарёв прошёлся кончиком носа по её шелковистым волосам, вдыхая столь приятный аромат, который каждый раз, когда Алёна находилась рядом, будоражил его сознание.       Она знала, что Кирилл ни за что не позволит себе причинить ей вред, но от его рук на собственном теле было гадко. От него пахло крепким алкоголем вперемешку с дорогим парфюмом, и эта смесь едва ли не доводила до тошноты, образуя ком в горле. Алёна видела Кирилла таким впервые, ранее он себе такого в её присутствии не позволял. Что вообще произошло?       Как и было решено, они своей дружной и громкой компанией завалилась в местный клуб, находящийся в одном из центральных районов города. Дорогие крепкие напитки лились рекой, мозг постепенно расслаблялся, а девушки становились все красивее и красивее. Но ни одна, попавшаяся ему на глаза сегодня, не была красивее Алёны. И даже та, с которой он после уединился в отдельной комнатке под гул своих друзей — Димы, Дениса и Дани.       Золотарёв так и стоял неподвижно, пытаясь забетонировать в памяти этот момент. Неясные мысли проплывали в голове, но среди них, словно яркими красками светилась недавняя фраза друга: «Так и будешь ей в глаза смотреть? По роже твоей видно, что вы не то, что не трахались, но и не целовались даже».       Руки, что всё это время держали женские ладони в замке, отпустили их и поползли по телу ниже. Кончики пальцев задевали приятный материал шёлкового халатика, и Кирилл почувствовал, как девушка задрожала. Но вовсе не от того, что ей приятно, а от страха. Говорова так и не двигалась, с ужасом ожидая, что будет дальше.       — Алёнка, — прошептал он. — Я люблю тебя. Люблю, слышишь? — ранее, будучи трезвым, никогда такого не произносил. Боялся её отказа. Но сейчас, когда мозг был затуманен, слова сами слетели с уст. — Я каждый день думаю о тебе, ты с ума меня сводишь. Не молчи же, ну, скажи хоть что-то.       Алёна молчала, сглатывая жгучие слёзы обиды. Почему это происходит именно с ней? Почему ей признается в любви тот, кому она не может ответить взаимностью?       Золотарёв, видимо, окончательно потеряв остатки самообладания, обхватил ладонями её личико, пытаясь словить ответный взгляд, но Алёна упорно не хотела смотреть на него, отворачиваясь. Солёные слёзы впитывались в подушечки его пальцев, но парня это, по всей видимости, абсолютно не заботило.       В следующее мгновение губы его прикоснулись к её губам. Он слишком долго ждал этого. Говорова упёрлась ладонями ему в грудь, пытаясь прервать соприкосновение. Она не знала, откуда в ней взялись эти силы, но оттолкнуть от себя Кирилла ей всё же удалось. Не таким она представляла свой первый в жизни поцелуй.       — Уходи, — твёрдо отрезала она, хотя голос дрожал.       Золотарёв на пошатывающихся ногах отошёл в сторону, кажется, резко протрезвев. Прикрыв ладонью заплывшие от выпивки глаза, только сейчас осознал, что вообще сотворил. Он очень сильно её обидел, хотя всегда клялся, что не позволит себе подобного.       — Чёрт, — прошептал себе под нос. — Алён, прости, я… — Кирилл хотел подойти ближе, но девушка буквально отскочила, как ошпаренная, на несколько шагов назад, выставив предупредительно перед собой руки.       — Не надо. Просто уходи, — теперь, некогда один из самых близких для неё людей, он не вызывал ничего, кроме омерзения. — Если не уйдёшь, я позвоню отцу и всё ему расскажу.       Говорова терпеть не могла прикрываться папой и своей фамилией, но сейчас другого выхода у неё не было. Виктор Михайлович размажет Кирилла по стенке, если узнает о случившемся. Ещё и Миша сверху добавит. Что-что, а за неё он всегда горой. А как иначе-то? Это же Алёнка, надоедливая сестра, которая до конца жизни так и останется для него «малявкой» и «занозой в одном месте». А малявок нужно защищать и оберегать.       Но Алёна, конечно, не расскажет им. Ведь, через секунду, Кирилл, бросив печальное «прости» себе под нос, покинет пределы квартиры, захлопнув за собой двери, что всё это время были открыты, впуская прохладу подъезда вовнутрь.       Она зажмурила глаза, спускаясь по стене вниз. Книга, которую взяла с собой из комнаты, валялась на полу. Единственным желанием на данный момент было забыть о случившемся, стереть из памяти то, как он касался её своими губами.       Было тошно, мерзко и гадко.