После сумерек всегда восходит солнце

DIE SONNE GEHT IMMER NACH DER DÄMMERUNG AUF

Девятое столетие ознаменовалось для Эквинокса всеобщим переходом от ручного труда к машинному, от мануфактуры к первым фабрикам. В будущем это столетие по праву назовут веком Великой промышленной революции. Авангардом же этой революции стали преимущественно милитаристские государства с континента Грифонии. Новый Мейрленд, находящийся на юго-западе Грифонии активно перенимал все промышленные технологии у своих соседей, в дальнейшем передавая все полученные знания в свою метрополию— Эквестрию. Государство пони немедленно начало проводить попытки интеграции новоявленных промышленных технологий и собственноручно заниматься их производством. Таким образом страна начала процесс форсированной индустриализации. Одним из первых достижений этой индустриализации стала проложенная по всей стране сеть железных дорог, благодаря которой любой пони мог доехать от Лас-Пегаса, находящегося на западном побережье до Мэйнхеттена на восточном побережье. Промышленная база росла с каждым днём и набирала всё более масштабные обороты. Гражданские и военные фабрики, нефтеперерабатывающие заводы, верфи и станции агропромышленного комплекса заполняли всю страну. Но такие скорые темпы индустриализации породили и немало проблем, что привело к серии катастрофических последствий. На северо-восточных землях Эквестрии, где и были построены первые фабрики, по причине отсутствующих поначалу рабочих норм, условий и законов, защищающих права рабочего класса, а также чрезмерного количества рабочих часов произошла серия антиправительственных восстаний, приведших к отделению от Эквестрии городов от Звёздопадова до Копытобойска и дальнейшему провозглашению их независимости и реорганизации в социалистическое государство Сталлионград со столицей в одноимённом городе. Столица страны, Кантерлот, также сильно пострадала от столь стремительной индустриализации. В девятьсот девяносто четвёртом году в центральном районе столицы, преимущественно населённом единорогами произошёл взрыв, вызванный неправильно и спешно проведённым газом в домах, по всему району, вследствие чего погибло несколько сотен пони, а большая часть района была превращена в пылающие руины. После этой трагедии правящая принцесса распорядилась создать и немедленно внедрить стандартизированные нормы безопасности, а также привлечь к ответственности всех повинных в этой трагедии. Однако одно решение, принятое принцессой в тот кошмарный день, рисковало навсегда изменить судьбу Эквестрии, её жителей, всего мира, и в особенности, её собственную.

***

— Как проходит установка газовых труб в центре, Фэнси Пэнтс? — Установка проходит в стремительном темпе, ваше величество, — ответил королевский советник. — Процесс укладывается точно в сроки, и даже быстрее. — О каких сроках идёт речь? — с возмущением спросила принцесса. — Главное — не сроки и скорость, а качество. — Уверяю, что качество установки не подлежит сомнению, ваше величество. — Если это действительно так, то я рада этому. Фэнси Пэнтс гордо запрокинул голову, закрыв глаза. — Ваше величество. Советник неспешно покинул принцессу, оставляя за собой звук от цокающих по мраморному полу копыт, разносящихся эхом по всему тронному залу. Принцесса осталась наедине с собой в полной тишине. Немного поразмыслив, она решила пойти на кухню и выпить чая с тортиком на балконе дворца. Заварив чай и отрезав кусок торта, чашка и тарелочка засияли золотисто-жёлтым цветом и воспарили в воздухе от действия телекинетической магии принцессы. Тарелка с куском торта и чашка с чаем следовали за ней до самого балкона её личных покоев в верхней части дворца. Сев за удобный стульчик и поправив руками своё белоснежное платье с золотыми подвесками, принцесса принялась отделять кусочек торта при помощи магии. Как следует посмаковав и проглотив кусочек она уже было решила запить его чаем, как вдруг, всё вокруг затряслось. Потеряв контроль, она уранила чашку. Из-за донесшегося оглушительного грохота, принцесса даже не услышала, как фарфоровая чашка разбилась в дребезги, оставив посреди балкона зелёно-жёлтую лужицу и множество осколков. Устремив свой взгляд в сторону источника грохота, она увидела вздымающиеся вверх чёрные клубы дыма. Принцесса тут же взмыла в воздух, опрокинув стул одним лишь взмахом своих больших и белых крыльев. Пока она летела до источника дыма, за несколько секунд успела прогреметь целая серия новых хлопков. Сила от ударных волн заставляла потрястись даже могучего аликорна. Как только она долетела до центра города её глаза начал резать едкий дым, из-за чего они невольно начали слезиться. Повиснув в воздухе и взмахнув крыльями, чтобы избавиться от окружавших её дыма и гари, принцесса увидела ужасающую картину: центр столицы почти полностью был объят пламенем, отовсюду были слышны душераздирающие крики, а взрывы всё не прекращались. Тут же, к Селестии подлетела дюжина королевских стражей: — Ваше высочество. Какие будут приказания? Спасать выживших? — спросил один из стражей. — Нет! — воскликнула она. — Не коснувшись земли и копытами ваши крылья обгорят. Летите в Клаудсдейл и прикажите Вандерболтам вызвать сильный ливень над городом. — Будет исполнено, ваше величество! Королевские стражи мигом устремились в небо, пока она продолжала наблюдать за творившимся вокруг хаосом. Взрывы, крики ужаса и боли смешались в единую какофонию звуков, терзающих принцессу, словно острые лезвия. Вдруг, из-за завесы дыма, в глуби пожарища прозвучало чудовищное рычание. Принцесса тут же ринулась к источнику и подлетев поближе увидела гигантского дракона, изрыгающего зелёное пламя и крушащего всё вокруг. Поняв, что именно это чудище стало причиной творившегося вокруг ужаса, Селестия сфокусировала магическую энергию своего рога и вдарила палящим лучом по дракону, но заряд был отражён и не нанёс никакого урона дракону. — Что?! Как такое может быть? — возмутилась Селестия. Для уверенности, Селестия выстрелила рогом ещё раз. Заряд снова был отражён. Теперь она точно видела, что на драконе действовало защитное заклинания, делающее его неуязвимым. Этот выстрел не остался незамеченным со его стороны и тот направил спонтанный огненный поток в её сторону. — Проклятие! Еле увернувшись от потока пламени и взмыв выше в небо, принцесса увидела, что из полуразрушенной академии исходит какое-то яркое свечение цвета индиго. — Это ещё что? — подумала Селестия. — Возможно… это и есть источник заклинания, только надо как-нибудь обойти его. Он стоит слишком близко к школе. Немного поразмыслив, она спикировала на дракона и мощным солнечным лучом ослепила дракона, из-за чего тот завыл от боли. Миновав чудище, принцесса подлетела к школе. Приблизившись, она увидела, что источником магии был маленький единорог светло-фиолетового окраса и тёмно-синей гривой с полосами розового и индиго, одетый в чёрно-сине-белые одежды. Аликорн опустилась в лекционный зал от чего по всему помещения разлилось громкое эхо стукнувших по мраморному полу копыт. Приблизившись к нему, она почувствовала невероятно мощную магическую ауру, исходящую от него. — Великие силы! Как у столь юного пони может быть такая сильная магия? — удивлённо подумала Селестия. Подойдя ещё ближе она увидела, что единорог будто находился в каком-то помрачении. — Мальчик мой, что с тобой? — спросила Селестия, но единорог не ответил, а лишь продолжал глазеть в небо с пустыми, сияющими белым глазами. — Нужно это немедленно прекратить, иначе само его тело этого не выдержит. Её рог снова загорелся золотистым цветом, а глаза стали ярко белыми, как и у единорога. Из рога аликорна вырвался радужный поток света, озаривший мальчика. Как только поток магии прекратился, парень тут же начал падать на земля, но она успела поймать его в свои руки, после чего опустилась с ним на землю. Вдруг, глаза единорога начали медленно раскрываться. Он чувствовал себя невероятно уставшим и измотанным, из-за чего даже открытие глаз было для него непосильным усилием. Перед его взором предстал силуэт смутный белой аликорницы, смотревшей на него с беспокойными глазами. — П-принце… — не договорив слово, из единорога вырвался хриплый и тяжёлый кашель. — Спокойно, ты в порядке, — нежно вымолвила Селестия. — Сейчас я отнесу тебя в без-… — Вдруг, она почувствовала как за спиной раздалось глухое рычания. Обернувшись, она увидела, что дракон оправился от её слепящей атаки и готовился отомстить ей новой порцией пламени. Она стремительно вылетела через разрушенную крышу школы, крепко держа истощенного единорога в руках, пока дракон поливал огнём лекционный зал. Единственное о чём сейчас думала принцесса — как можно быстрее вытащить маленького единорога подальше от этого пожарища. — Спасти, хотя бы одного, — думала Селестия. — Хотя бы одного, — бормотала про себя она, судорожно несясь по воздуху к ближайшей безопасной точке — её дворцу. Быстро долетев до дворца, она медленно положила юношу на траву в саду. К принцессе тут же побеждало несколько стражей. — Ваше высочество, — обеспокоенно отчеканили стражи. Она не обратила на них никакого внимания, ибо оно было полностью обращено на изнемождённого единорожца. Смотря на него, принцесса испытывала колоссальное чувство вины перед её поданными, погибающими сейчас с каждой секундой. Крики боли её любимых пони эхом отзывались в её ушах, словно призраки, призванные истязать её. Вдруг, она словно почувствовала тот самый смрад от обгоревших трупов, заставивший всю её шерсть встать на дыбы. Утомлённое лицо единорога казалось ей мёртвой гримасой, что окончательно заставило её глаза переполнится от слёз. Слёз не от дыма, но от чувств ужаса, вины и сострадания, смешавшихся в одну субстанцию. Божественное сердце аликорна разрывалось от боли. — Ваше величество! — громко крикнул один из стражей, вырвав её тем самым из бури самобичевания. — Какие будут указания, ваше величество? Теперь она чётко слышала и понимала смысл каждого слова, исходящих из уст её стражи. Она снова взглянула на единорога и решительно отдала приказ. — Приведите в центр всех возможных врачей Кантерлота и его окрестностей. Пусть подготавливают медпункты. Через пару минут должны прибыть пегасы из Клаудсдейла и устроить ливень. Соберите всю стражу и готовьтесь вытаскивать выживших из-под завалов. Стражники-пегасы транспортируют раненных, стражники-единороги разгребают завалы. — Так точно, ваше величество. — И приведите сюда одного доктора. Стража мигом отправилась выполнять поручения. — Всё будет хорошо, — сказала Селестия, нежно поглаживая его запачканные пеплом волосы. Вдруг, издали снова раздался грозный рык дракона, продолжающего терроризировать город. — Я скоро вернусь, — сказала Селестия, после чего взмыла в небо. Увидев вдали силуэт грозного чудища, Селестия грозно отчеканила. — Теперь тебя не защищает никакая магия. Посмотрим, как ты сейчас выстоишь против моей мощи. Глаза и грива аликорна загорелись ярким пламенем, а рог начал сиять словно второе солнце. Селестия полетела на дракона огненной вспышкой и испустив яркий луч снова ослепила чудище. Как только он оправился от резкой боли, перед его глазами мелькнуло огненное пламя, ставшее последним, что он увидел перед своей немедленной гибелью. Аликорн на сквозь пролетела голову дракона, выжжев в нём дыру, после чего мёртвая туша дракона свалилась замертво, вызвав слабую тряску земли.

***

Селестия парила над Кантерлотом, омываемая ливневым дождём и смотря на потухающие внизу огни. — Разрешите доложить, — сказала молодая Вандерболт жёлтого окраса. Принцесса одобрительно кивнула. — Задача выполнена. Дождь потушил большую часть пожаров. Дальше дело за единорогами. Мы приступим к рассеиванию облаков, с вашего дозволения. — Хорошо, лейтенант. Рассеивайте облака. Вандерболт отдала честь после чего та вспышкой метнулась в небо. Принцесса продолжала наблюдать за королевскими стражниками, бегающими от одного разрушенного здания к другому и вдыхая смрад разлагающейся туши дракона. — Дракон не мог стать единственной причиной таких сильных разрушений и взрывов. Он ведь был даже не зрелого возраста, — подумала принцесса. Внезапно, словно озарение, на принцессу снизошло понимание истинной причины. Сильно взмахнув крыльями, она устремилась ко дворцу. — Сначала отделение Сталлионграда, а теперь тысячи жертв в центре столицы, — подумала Селестия. В течении всего полёта Селестии рвала и метала и стиснув зубы проговорила: — Нужно с этим кончать. Если жизни, комфорт и безопасность моих пони являются ценой прогресса, то я лучше пожертвую прогрессом, чем позволю допустить новые смерти. Я защищу их, чего бы мне это не стоило. Добравшись до дворца, Селестия тут же поставила перед собой цель — найти советника и привести его к ответу, как вдруг, она вспомнила о юном единороге, которого она оставила на попечительство страже. Гнев мгновенно сменился беспокойством за юношу. Подозвав к себе одного из стражников, Селестия спросила у него о местонахождении единорога. — Доктор повелел отнести его в ваши покои, — ответил стражник. — Мы хотели его остановить, но… Не дослушав стражника, Селестия тут же метнулась в дворец. Ей было наплевать на то, что доктор захотел отнести беднягу в её покои. Она хотела лишь убедиться в том, что никто не помешал доктору оказать всю возможную помощь и что с единорогом всё в порядке. Дойдя до своих покоев, Селестия услышала громкий и возмущенный голос Фэнси Пэнтса. — Сколько раз мне повторять? Покои её величества — это не какая-то деревенская лечебница. Убирайтесь отсюда! Стража, выпроводите их прочь из дворца! Селестия со всей силы вдарила магией по двери, из-за чего та с грохотом ударилась об стену, от чего все находящиеся в комнате чуть не подпрыгнули. — Ваше высочество, я их предупреждал, но они… — МОЛЧАТЬ! — яростно крикнула Селестия на советника, из-за чего его тот неимоверно ужаснулся. — Мало того, что ваша спешка и желание выслужиться привела к смерти тысячи пони, так вы ещё и мешаете доктору оказывать помощь одному из выживших в этой катастрофе?! — Н-но я… — Все кроме доктора прочь отсюда! Мы позже поговорим с вами, советник. Испуганный советник тут же выбежал из покоев, а за ним двое стражников. — Ваше величество, простите меня за то, что я посмел оккупировать ваши покои, — сказал доктор-единорог опешив. — Я немедленно отнесу пациента на улицу. — Не надо, вы правильно сделали, что принесли его сюда, — спокойно проговорила Селестия, после чего доктор облегчённо выдохнул. — Каково его состояние? — спросила Селестия. — Он был без сознания и в тяжёлом состоянии, когда стража привела меня к нему, — ответил единорог. — Даже сейчас он лежит без сознания. Не похоже, что дефицит кислорода стал причиной этого. Он невероятно утомлён. Будто он несколько дней без перерыва работал в шахтах алмазных псов. Селестия же знала, что истинной причиной тому послужило поддержание им защитного заклинания на драконе. Ей хотелось избежать упоминаний об этом. — Главное, он в порядке, доктор? — спросила Селестия. — Он ведь поправиться? — Да, ваше высочество. Ему требуется лишь несколько часов отдыха, чтобы восстановиться, — ответил доктор. — Я на всякий случай применил несколько исцеляющих заклинаний, поэтому не стоит беспокоиться. Спустя нескольких часов, Селестия впервые улыбнулась от искренней радости. — Благодарю вас, — сказала Селестия, глядя на мирно лежащего на её кровати пони. — Я распоряжусь о том, чтобы ваш труд не остался неоплаченными. — Не стоит, ваше величество. Это мой долг — помогать пони. Тем более таким юным. Собрав вещи в свой чемоданчик, доктор-единорог покинул дворец, а принцесса так и осталась в покоях, сидя на краю кровати и наблюдая за мирно спящим единорожцем.

***

Единорог медленно раскрыл глаза. Как только к нему полностью вернулось зрение он увидел, что тот лежал на довольно большой, мягкой и очень удобной кровати. Оглянувшись по сторонам он обнаружил, что он находился в каком-то невидимом доселе месте. Комната была вся из мрамора белого известкового камня. В интерьере изобиловали розовые, фиолетовые, золотые, белые и бежевые цвета. На стенах висели красивые картины, демонстрирующие в своих пейзажах красо́ты Эквуса; гигантские ущелья, цепи снежных гор на фоне величественных лесных массивов и Средиземный океан, разделяющий континенты. Так же был и красивый камин из резаного камня в котором горел огонь, а напротив него стоял небольшой столик с двумя стульями. Вдруг, единорог почувствовал, как его шкуру начал обдувать прохладный ветерок, исходивший с балкона. В воздухе чувствовался приятный запах прошедшего дождя. — Где я? — подумал он. — Как я сюда попал? Вдруг, перед его глазами промелькнуло воспоминание, где он воочию видел принцессу Селестию и чей-то нежный и успокаивающий голос. Были и другие более смутные воспоминания, но он полагал, что это всё было сном. Неспешно встав с кровати он поплелся к выходу из комнаты. Надеясь встретить хоть кого-либо и разузнать, что произошло и почему он оказался в этом месте он вышел в коридор и пошёл в случайном направлении. Коридоры изобиловали разного рода картинами и бюстами пони. Некоторые из них были знакомы самому единорогу ещё по урокам истории. — Аусбрайтен Флюгель, великая воительница пегас. Агрикола Фортис, земнопони, спасшая Олению от голода. Стэп Вульф, пегас, посвятивший свою жизнь дипломатии и служению Эквестрии. Единорог перечислял и вспоминал заслуги всех пони, чьи бюсты он озирал. Однако одна статуя особенно привлекла его внимания. Он затормозил и приблизился к ней, чтобы получше её рассмотреть. Бюст старого, морщинистого единорога с величественным взглядом. На его лице была длинная и густая борода, а на голове длинная шляпа волшебника. Единорожец прежде не раз видел его изображения в книжках, но эта статуя произвела на него особое впечатление. Безусловно этот маг был кумиром мальчика, объектом его восхваление и тем на кого он всегда стремился ровняться. Он смотрел на бюст почти пару минут, даже не заметив, что к нему кто-то подошёл. — Старсвирл Бородатый, — произнёс женский голос за спиной единорога. В испуге, единорог мигом обернулся. Перед ним стояла сама Селестия, правящая принцесса-аликорн. Один лишь её вид вызывал неподдельный трепет и детский восторг у юного единорожца. С самого рождения ему лишь только приходилось слышать и читать о бессмертной правительнице Эквестрии. И вот, августейшая стояла прямо перед ним. Он был заворожён величественностью, статностью и красотой принцессы. — Ах, П-принцесса Селе-… Ваше высочество, — запнулся единорог, после чего резко склонил голову перед ней. Такая реакция вызвала у неё непроизвольный смешок. Единорожик заметил, как принцесса начала приближаться. Цокот копыт отдавался звонким эхом по всему коридору, пока принцесса не остановилась в нескольких дюймах от него. Она начала склоняться перед ним, пока их головы не стали находиться на равной относительно друг друга высоте. Она взялась за обе его руки и спросила самым наинежнейшим голосом, который он когда-либо слышал, из-за чего тот аж покраснел: — Как ты себя чувствуешь? У тебя ничто не болит? Ты хочешь есть или пить? Единорожка многое ожидал услышать от правительницы Эквестрии, но такой неподдельной заботы и беспокойства он точно не ожидал. Его лицо расплылось в удивлении. — Эм, я… В предвкушении ответа, её глаза широко раскрылись а крылья слабо потряслись. Но он не проронил ни слова, а лишь молча и с удивлением на лице смотрел на неё. Тут же она поняла, что единорог был слишком обескуражен от её прямолинейности и беспокойства. — Ой, прости меня. Я не хотела так давить на тебя. Понимаю, возможно такому славному малышу как ты, мягко говоря, непривычно общаться с кем-то вроде меня. Единорог нервно сглотнул. Принцесса почувствовала себя очень неловко. — Ладно, как тебя зовут, для начала? — Я-я? — неуверенно спросил единорог. Принцесса улыбчиво кивнула. — Меня — Даск Шайн. — Какое красивое имя у такого милого пони. Единорог снова залился красной краской. — Послушай, хочешь разделить со мной тортик с чаем, Даск. — Нуу, для меня большая честь, ваше величество? — Ох, брось ты эти ярлыки. Называй меня просто Селестией. — Хорошо, С-Селестия. — Вот и славно. Иди пока в мои покои, откуда ты вышел. Я сейчас вернусь. Только заварю чай. — Стоп, её покои? Я лежал на личной кровати принцессы?! — подумал, растерявшийся единорог.

***

С начала чаепития, единорог ни проронил ни слова, смотря только на свою тарелку с тортиком, пока принцесса сама не завела разговор. — Малыш, ты помнишь как ты здесь оказался? Он нервно проглотил кусочек торта, после чего заговорил: — На самом деле, я вообще ничего не помню. Только, как проходил финальный экзамен в академии, а потом я уже очнулся здесь. — Ясно, — ответила Селестия, отпив чая с кружки. — А ты не помнишь, что происходило во время твоего экзамена? Ему этот вопрос показался странным. — Зачем это принцессе? С чего её вообще интересуют такие вещи? — подумал единорог. — Нам нужно было каким-либо образом продемонстрировать свои магические навыки. Выучить какое-нибудь не простое заклинание или ещё что-нибудь. — Ого, и что же ты решил им продемонстрировать? — Нууу, на самом деле мне вообще ничего в голову не приходило. Мои одноклассники успели забрать большую часть хоть чуть-чуть лёгких заклинаний и там остались ну совсем сложные. Но несколько дней назад гуляя по лесу у подножия Кантерлота я наткнулся на пещеру и нашёл там какое-то яйцо. Я подумал, что смогу продемонстрировать свои способности, если смогу сделать так, чтобы оно вылупилось. — И как? Получилось? — Наверное. Не знаю. Как только яйцо начало трескаться в глазах всё потемнело. — Неужели такой маленький пони мог самостоятельно заставить вылупиться яйцо дракона? Лишь сила Элементов способна на такое. Может ли быть так, что этот пони… — задумалась Селестия. — Дракон не может вылупиться за пределами Земли Драконов самостоятельно. — Дракон?! — удивился единорог. Тут же, принцесса поняла, что она произнесла последнюю фразу вслух. Она ужаснулась от одной лишь мысли о том, что единорожик узнает о произошедшем. О том, что отчасти именно по его вине погибло столько пони и разрушен почти весь центр города. — Но он всё равно рано или поздно узнал бы об этом, увидев все те разрушения, — подумала она. — Я — принцесса Селестия. Защитница пони. Неужели я оставлю хоть одного пони в час нужды? Нет. — подумала принцесса. — Мне придётся рассказать ему. Я помогу ему справиться с этим. — Послушай, Даск, — неспешно отчеканила Селестия, от чего единорог полностью переключил своё внимание на аликорна. — То, что ты нашёл было ничто иное, как драконье яйцо и тебе действительно получилось заставить его вылупиться. — Получается, я прошёл экзамен? Внезапно радостное лицо единорога заставило сердце Селестии сжаться до предела. Ей было тяжело продолжать рассказ. — Я-я… я не знаю, что точно произошло, но по-видимому, ты впал в какого-та рода магический транс и с помощью магии не только заставил вылупиться яйцо, но и значительно ускорил его рост. Радость на лице парнишки сменилась нарастающим беспокойством. Он продолжал слушать Селестию, желая узнать что всё-таки произошло. — Дракон разрушил школу и часть города. Пожары продолжались ещё пару часов. Я смогла прервать твой транс, а после отнесла тебя во дворец. Я смогла одолеть дракона, но… Мгновенно, на него будто вылили ведро с кипящей водой. Он пришёл в ужас от услышанного. Он стал причиной стольких разрушений и смертей, — думал про себя Даск. Лицо единорога не выражало ничего, кроме потрясения. Он вспомнил лица учителей и учеников школы, которые скорее всего тоже были мертвы по его вине. Вдруг, единорог вспомнил о доме своих родителей, находящемся совсем неподалёку от школы. — Мама, папа, Шайнинг… — с дрожью в голосе выговорил пони. — Принцесса, пожалуйста, отведите меня к дому моих родителей. Он находится недалеко от школы! Я должен проверить в порядке ли они! По его просьбе она незамедлительно телепортировала их обоих в небо над школой. Как только копытца единорога коснулись земли он тут же принялся бежать со всех ног к своему дому. Вокруг его глаз проносилась страшная картина чудовищных разрушений и обгоревших домов. Королевская стража продолжала разгребать завалы и вытаскивать всё новые трупы пони. Выживших, выбравшись из руин можно было пересчитать по пальцам, но где бы он не пробежал, какой бы дом на минул — везде был слышен душераздирающий плач пони. Невольно и с глаз самого единорога начали течь слёзы. Он продолжал бежать изо всех сил, вытирая полные от слёзы с глаз, пока тот не достиг своего дома. Дом Даска тоже не избежал участи быть сгоревшим и обрушенным. Он даже не чувствовал запаха гари. Все его мысли полнились лишь паническим страхом, сожалением и неописуемым чувством вины. Мальчик рухнул на колени. Вид его дома разрывал ему сердце. Он продолжал плакать смотря на землю. Рядом послышался цокот копыт. К нему подошла Селестия, а с ней и несколько стражей. Она опустилась перед мальчиком, положила свою руку ему на плечо, после чего обратилась к страже и приказала им осмотреть дом на наличие выживших. Вернувшись через несколько минут, стражница-единорог мотнула головой. Тогда, молчавший и тихо ливший слёзы единорожец не выдержал и окончательно разрыдалась, издавая душераздирающие крики, обращённые в пустоту. Ей было невыносимо смотреть на страдания маленького пони. — Он не заслуживает этого. Никто сегодня этого не заслужил, — думала она. Принцесса заключила его в крепкое объятие, дабы успокоить его. Она понимала, что скорее всего этот малыш является самой главной жертвой этой трагедии, являясь одновременно её же частичной причиной. Она даже представить не могла, что сейчас испытывает этот мальчик. — Я-я… н-не хотел вс-сего этого… — тихо произнес единорог, задыхаясь и шмыгая, уткнувшись лицом в плечо аликорна. — Я знаю, малыш, знаю, — нежно сказала Селестия. — Н-нет. Если бы не… — сказал Даск с полной опустошённостью в голосе, что тоже заставило принцессу пролить горькую слезу. Принцесса нежно поглаживала трясущегося от стресса единорожца по спине и голове. — П-принцесса, скажите мне, что это лишь страшный сон от Лунной Пони, — произнёс Даск. — Мама с папой на самом деле живы и ждут меня со школы, а утром мы с сестрёнкой п-пойдём на ярмарку. — Так и будет, — успокаивающе сказала она, после чего её рог загорелся золотым от чего единорога потихоньку начало клонить в сон. — С-спасибо тебе… Селестия… — отчеканил единорог, после чего он мирно задремал. Принцесса ещё несколько минут обнимала спящего единорога, а после нежно взяла на руки и взмахнув крыльями устремилась в небо.

***

Утренний ветерок приятно обдувал лицо Даска. Приятная идиллия переполняла его от головы до копыт. Но растянувшись и оглядевшись, он понял, что лежит не в своей кровати, в своём доме. Он снова лежал на кровати в покоях принцессы. Идиллия прекратило своё существование, а воздухе слабо чувствовался запах гари. Орда из тёмно-серых туч затмила неба, не пропуская ни единого лучика света. Он осознал, что не было никакого сна. Всё было взаправду. Он услышал, как звук от цокота копыт всё усиливался, что говорило о том, что к нему кто-то идёт. Он присел на край кровати, смотря безучастным взглядом в мраморный пол. Цокот остановился у двери. Единорог медленно посмотрел на гостя. Это была принцесса Селестия. Он снова опустил голову. Один лишь его взгляд заставил её принять решение сохранить молчание. Она неспеша сократила расстояние между ними, присела рядом с ним и приобняла его рукой. Он больше не хотел ни плакать ни биться об стенку от сожаления. Чувство вины нависло над ним неподьемным грузом и заполняло всё его нутро. — Послушай, Даск. Ты не мог знать, что произойдёт, — спокойно проговорила принцесса. Она взялась за его ладони, от чего единорог обратил свой взгляд на принцессу, чье лицо выражало, одновременно, решимость, сочувствие и заботу. — Ответственность за произошедшую трагедию полностью лежит на мне. Я виновата в том, что это произошло. — Н-нет, принцесса. Это я во всё-… — Даск, я — правительница Эквестрии и я как правитель допустила фатальную халатность, — сказал Селестия, перебив единорога. — О чём ты? — Ты ведь наверное видел все эти железные трубы, что проводили по всему городу, в том числе и в твоём доме? Это трубы с газом, а газ легковоспламеняем и очень взрывоопасен. Тот дракон бы не устроил столько бед, если бы я уделила хоть сколько-нибудь времени планировке и банальной технике безопасности, не говоря уже о других вещах. Даже с учётом дракона, таких больших разрушений могло и не произойти. Столько смертей могло не произойти. Смерти твоих родных могло произойти, если бы только не моя глупость. — Но ведь это я притащил драконье яйцо… — Даже если бы ты его не принёс, я почти полностью уверенна, что трагедия всё равно, рано или поздно произошло бы. Вина полностью лежит на мне, как на ответственной за жизни своих подданных правительнице. Память об этой неудаче на вечно останется со мной как клеймо. Несмотря на издержки своего возраста, он понимал о чём говорит принцесса, но он всё равно продолжал чувствовать внутри себя какую-то невероятную тяжесть. — Ненавидь меня, презирай, делай что угодно, но не смей ни в коем случае винить себя в случившемся. Ты не мог знать что произойдёт. — Я-я… Я не… — Даск попытался сказать хоть что-то, но из его уст вырвалось лишь истошное дыхание, словно тяжесть скопившаяся в нём хотела вырваться подобно драконьему пламени. Лицо единорога снова превратилось в полный горя и отчаяния оскал. — Я не знаю что мне делать. — проговорил он с абсолютной пустотой в голосе. — У меня не осталось ничего. Ни семьи, ни дома, ни школы. У меня не осталось никого и ничего. Вслушиваясь в мертвецкий голос мальчика, она чувствовала будто вся сила и тепло медленно покидало её. Его слова были подобны тучам, что затмевали солнце, делая светило бесполезным и слабым. Тьма снаружи сгущалась следом за поникшим сердцем принцесса. Она — аликорн, прожившая на этом свете более тысячи лет, не знала, как помочь этому маленькому пони. — Я не смогла спасти Кристальную империю. Не смогла уберечь сестру от тьмы. Не смогла уберечь бедных и разбитых пони Сталлионграда. Не смогла спасти погибшие сегодня жизни, — думала Селестия. — Неужели я даже не смогу ничего сделать для этого бедного, маленького пони, так нуждающегося в помощи? Нет! Довольно! Если потребуется, я готова сделать всё возможное, дабы спасти жизнь хотя бы этого жеребёнка. Он не заслуживает остаться на произвол судьбы. Он не должен нести непосильный для него груз. Собрав всю силу и решительность, она заключила единорога в крепкое объятие, после чего тихо и спокойно заговорила с ним. — Послушай меня, малыш. За все те лета, что я провела под лучами солнца, мои глаза видели бесчисленное множество горестей, бед и трагедий. Я видела, как разрушались великие цивилизации, уничтожались целые народы и происходили страшные катаклизмы. Но были и столь древние времена, о которых я отказываюсь вспоминать. Это был мир, где царили лишь хаос и раздор. Ни солнце, ни луна не освещали земную твердь, если ту первобытную материю вообще можно назвать твердью. Я мало что помню из той хаотичной эпохи. Мои смутные воспоминания о ней полны лишь всепоглощающей тьмой и пламенем. Я не знаю, откуда появилась, но помню лишь то, как подобно призраку скиталась среди безжизненной пустоши. В какой-то момент я полностью лишилась сил, и тьма начала поглощать меня. Я чувствовала, как всё тепло исчезает, а смертельный холод обвивает меня, словно паутина. В тот момент я думала, что навсегда исчезну. Я решила в последний момент взглянуть вверх, на тёмное, безжизненное небо. И тогда чья-то божественная длань взяла меня за руку. Моё эфемерное тело начало переполняться жаром, разгоняя озноб. Моя рука устремилась вверх, и вдруг небо зажглось ярким светом, способным ослепить любого. Я смотрела на небосвод и видела, как образовалось светило. Больше не было никакой тьмы. Был лишь свет. Всё это я рассказываю тебе, чтобы объяснить одну вещь. Когда я блуждала по пустоши, я считала, что именно свет, исходивший от пламени, был истинным источником, за которым я должна была следовать, но на самом деле пламя с его призрачным теплом и светом ни чем не отличалось от тьмы и холода. — Но ведь свет исходящий от пламени столь же ярок. Как понять, за чем следовать, если кажется, что другого света нет? — Бывает, этого не понять, — сказала Селестия, — пока не коснёшься тьмы. Не всегда у нас есть выбор, и нам так или иначе приходится касаться её, ибо другого пути просто нет. Поэтому не надо взваливать на себя эту тяжесть. Сбросить её будет нелегко. — А если случиться так, что тьму больше не победить и выхода из неё больше не найти? Принцесса на мгновение промолчала, затем опустилась на колени, нежно взяла единорога за мордочку и заглянула в его глаза, словно ища в них потребность в её поддержке. — Как же обо всём забыть? — Мой милый Даск. В этом мире действуют силы, превыше тьмы. Возможно, в такие дни нам остаётся лишь довериться их замыслу и отказаться от своих. — Сколько пони погибло… Мой дом сгорел, а вместе с ним и мои… — не закончив предложение, Даск шмыгнул носом и потёр глаза. — В чём же тут замысел? — Знаешь, Даск, — мягко произнесла принцесса, — некоторые потерянные вещи потеряны навсегда, как бы сильно мы ни боролись, как бы больно ни было, и как бы наши сердца ни тосковали о том, чтобы вернуть их обратно. Этот мир намного больше любого из нас, даже меня. И иногда ветры, дующие против нас, слишком сильны. Она обратила свой взгляд к открытому балкону, откуда открывался вид на поднимающийся от потушенных пожаров дым и город, омываемый дождём, словно слезами, под серым небом. — В такие времена нам остаётся лишь смириться. Что сломано, то сломано и больше не починить. Всё, что мы можем сделать, — это попытаться создать что-то новое. От её последних слов глаза единорога будто загорелись. — Не взваливай на себя бремя вины и не кори себя за случившееся. Ибо не сила побеждает тьму, но свет. А солнце всё ещё светит, как бы темны не были облака или как длинна не была бы ночь. В конце концов всегда наступает день, развеивая собой всю тьму, что так слаба перед истинным светом. Внезапно он увидел, как нежное лицо принцессы засияло и будто обрело свои краски. Её волшебные волосы, словно сотканные из магии, заблестели, как роса, переливаясь цветами мяты, розового и небесного. Солнце, прежде скрытое за серыми тучами, осветило принцессу своими лучами. С глаз единорога перестали течь одинокие слёзы, как и дождь снаружи. Он медленно опустил голову, держась руками за её плечи. Закрыв глаза, словно ожидая нового потрясения, Даск твёрдо сказал: — Я больше не хочу находиться во тьме. Я хочу, чтобы солнце больше никогда не заходило. Принцесса снова заключила его в нежные объятия и прошептала: — Тебе больше не придётся касаться тьмы. Обещаю. Услышав заверение принцессы, единорог вновь заплакал, но теперь это были слёзы радости и счастья. — Солнце больше никогда не зайдёт. Ибо как сумерки всегда следуют за солнцем, так и солнце следует за сумерками.