Взгляд из пустоты

С тихим щелчком Осаму закрыл дверь и огляделся. Планировка помещения с точностью совпадала с кабинетом Мори, что когда-то располагался в соседнем небоскребе: все те же высокие потолки, панорамные окна с видом на город и массивный стол из красного дерева, поверхность которого занимали стопки аккуратно сложенной документации. На этом, в общем то, сходства заканчивались. В отличие от кабинета Огая, где темные стены были заставлены книжными стеллажами, а окна завешаны тяжелыми бархатными портьерами, это место отличалось элегантной простотой и утонченностью: выкрашенные в цвет слоновой кости стены украшали тщательно подобранные картины и вышитые вручную панно. По обе стороны кабинета стояли обитые дорогой тканью диваны с резными подлокотниками. Одну из стен занимал массивный шкаф. Книги в нем были рассортированы по группам и аккуратно расставлены в порядке возрастания. Легкий женственный штрих в декоре добавлял изысканности – несколько расписных ваз с букетами белых лилий, от которых исходил едва уловимый сладкий аромат, придавали помещению свежесть и живость. Все элементы интерьера гармонично сочетались, отражая не только стиль, но и характер владелицы. — Не ожидала тебя здесь увидеть. Осаму подошел к столу и с тихим вздохом опустился в кожаное кресло. — Зная, как сильно вы скучаете, не мог не заглянуть. Как поживаете, Кое-сан? Девушка скептически выгнула бровь, оглядев бывшего исполнителя. Все, кому хоть когда-то приходилось работать с Дазаем, знали, что инициативу он проявляет только в том случае, если ему это надо. — Давай сразу к делу. Я ни за что не поверю, что ты пришел просто поболтать. — Вы, как всегда, правы, — хмыкнул парень, откидываясь на спинку кресла. — Я хотел кое-что обсудить, — он открыл принесенную папку и достал оттуда несколько бумаг. — Это отчет вскрытия. Мы столкнулись с необычным делом, расследование которого завело в тупик. Произошло убийство. Ребра жертвы раскрошены на множество мельчайших осколков, но внешних повреждений на теле нет. Кое опустила взгляд и принялась изучать содержимое документа. Чем дольше она читала, тем напряженней становились черты её лица. Заметив это, Осаму снова заговорил: — Мы уверены, что это сделал эспер. У вас есть предположения? На какое-то время в кабинете повисла тишина. — Я слышала о человеке, который убивал таким же способом. О нем мне рассказал Мори, когда мы начали работать вместе, — произнесла Озаки. — На счету Поля Верлена множество убийств высокопоставленных лиц. Ещё до основания Портовой мафии им с Мори удалось посотрудничать: они разработали план по устранению босса наркокартеля и вместе избавились от него, тем самым уничтожив самую развивающуюся на тот момент организацию по распространению наркотиков в Йокогаме. Верлен был значительно младше Мори, но за время совместной работы они хорошо поладили, и Поль поделился с Огаем своей историей, что в дальнейшем сыграло ему на руку: когда люди паниковали из-за очередного громкого убийства, Мори по одному лишь расплывчатому описанию мог понять, кто за ним стоит. — Кое хмыкнула, предаваясь воспоминаниям. — Однажды Ринтаро рассказал, как именно этот человек расправлялся со своими жертвами. То, что я тогда услышала, в точности описывается здесь, — девушка кивнула в сторону принесенного отчета и скрестила руки на груди. — Но о Верлене уже очень давно ничего не было слышно. С чего бы ему так внезапно появляться, убивать мелкого бизнесмена, а потом выкидывать тело в реку? — В воду он попал только через несколько часов после смерти: следствие выяснило, что труп мужчины обнаружил секретарь в его же кабинете, и так как накануне у них с начальником был крупный конфликт, он, испугавшись, что станет главным подозреваемым, решил просто избавиться от тела. — пояснил Дазай, складывая документ обратно в папку. — Вам известно что-нибудь ещё об этом человеке? Озаки отрицательно покачала головой. — Ничего, кроме того, что он был иностранцем. Мори почти никогда не говорил об этом, а я и не особо интересовалась. — Я вас понял, — задумчиво произнес шатен, постукивая пальцами по деревянной поверхности стола. — Спасибо за информацию, Кое-сан. — Как там Чуя? — Ну, у вас он проводит больше времени, чем дома, — фыркнул Дазай. — А так все в порядке. Постепенно возвращается к привычной жизни. Недавно даже признался, что скучает по работе. Девушка мягко кивнула, уголки её губ приподнялись в едва заметной улыбке. — Это правда. Он только и делает, что пытается уговорить дать ему какое-нибудь задание, — последовала небольшая пауза, прежде чем она добавила: — Ты сказал ему? Осаму помедлил с ответом. Кое нахмурилась. В её голосе появилось напряжение. — Чего ты ждешь, Дазай? — Ничего, — тот пожал плечами. — Собирался рассказать в ближайшее время. — На днях я планирую обсудить, как это отразится на работе. Будет нехорошо, если он узнает от меня. — Разумеется. Я постараюсь этого не допустить. — Только попробуй обидеть или разозлить его, — предупреждающе произнесла Озаки, холодно взглянув на бывшего исполнителя. — Голову оторву. — Не переживайте, Кое-сан, — с улыбкой ответил парень, направившись к выходу из кабинета. — Он в надежных руках! Девушка тихо хмыкнула и, покачав головой, вновь повернулась к столу, где её неизменно ждала работа.

•••

Солнце медленно опускалось за горизонт, окрашивая небо в золотисто-красные тона. Осаму поднял глаза и улыбнулся: такие красочные закаты у него всегда ассоциировались с Чуей. Он качнул головой, отгоняя навязчивые мысли о расследовании, которое, наконец, сдвинулось с мертвой точки. Вне зависимости от того, на каком этапе оно находилось, сейчас Дазай предпочитал оставить все рабочие вопросы в офисе с вечно злым Куникидой и полностью предоставить себя только иногда злому рыжему гному, который наверняка уже ждал его дома. В лифте усталость ощутимой тяжестью навалилась на плечи и стекла по всему телу. Мысленно пообещав себе лечь сегодня пораньше, Осаму переступил порог квартиры. В глаза сразу же бросилась чужая пара мужских туфель. Он медленно разулся и двинулся в сторону кухни, откуда доносился незнакомый голос и, достигнув дверного проема, замер, сбитый с толку увиденной картиной: Чуя неспешно потягивал чай, в то время как светловолосый мужчина увлеченно что-то рассказывал, изредка отвлекаясь на свою чашку. В свободном свитере, шортах по колено, длинных носках и со слегка растрепанным пучком на голове Накахара выглядел по-домашнему. Он сидел, подтянув к себе одну ногу, и с хмурым выражением слушал своего собеседника, одетого в черные брюки и рубашку с подвернутыми рукавами, из-под воротника которой виделась ткань бордового галстука. Дазай вошел в кухню, и уголки его губ невольно приподнялись, когда рыжий помахал ему в знак приветствия. Сделав несколько шагов к столу, он остановился и бросил взгляд на незнакомца. Мужчина был подтянутого телосложения, приблизительно одного с ним роста и на вид не старше тридцати лет. Ровные светлые брови подчеркивали утонченные черты лица, блондинистые волосы были собраны в низкий хвост и аккуратно перевязаны бордовой лентой. Коса, заплетенная вдоль их роста, обрамляла левую сторону лица и уходила за ухо, сливаясь с остальной длинной. Пряди спадающей набок челки прикрывали карий глаз, вероятно, чтобы скрыть его отличие от другого – синего, который своей яркостью контрастировал с бледной кожей. — Эм… — начал Дазай, вопросительно посмотрев на Чую. — Кто это? — Это… мой брат, — произнес он с легкой неуверенностью. — Судя по всему. Незнакомец кивнул в подтверждение слов. — Все верно. Осаму недоверчиво выгнул бровь и снова оглядел его, пытаясь обнаружить сходства. В этот момент глаза мужчины в очередной раз скользнули по фигуре Накахары, и Дазай бросил напряженный взгляд на обнаженную ногу рыжего, которую тот подтянул к себе. — Как же тебя зовут? — дружелюбно поинтересовался парень, присаживаясь рядом с Чуей. С непринужденным видом он откинулся на спинку стула и, положив ладонь на острую коленку, снова обратился к мужчине. — Судя по акценту, ты не из Японии. — рука спустилась ниже, пальцы обхватили лодыжку и аккуратно потянули вниз. Накахара взглянул на него с приподнятой бровью, но сопротивляться не стал, позволив перекинуть ногу через его, тем самым скрыв из чужого поля зрения. Мужчина проследил за этим движением и, подняв глаза, скучающе посмотрел на Осаму. — Да, в самом деле. Мой родной язык – французский, — его губы изогнулись в ленивой улыбке. — Меня зовут Поль Верлен. Несмотря на внешнее спокойствие, Дазай почувствовал, как внутри все похолодело. Пальцы непроизвольно сжались на чужом колене от осознания, что за человек сидит за их столом и представляется родственником Чуи, который, вероятно, даже не подозревает о прошлом своего гостя. — Как ты пришел к выводу, что вы братья? — совершенно непринужденно поинтересовался парень. — Моя история схожа с историей Чуи, — мужчина облокотился на стол и сложил руки в замок. — Наше происхождение одинаковое. Заметив, как рыжий напрягся, Дазай непонимающе посмотрел на Верлена. — Но происхождение Чуи неизвестно до конца. С чего ты решил, что вы одинаковые? Тот вздернул бровь и слегка наклонил голову. На его губах заиграла легкая улыбка. — О, разве нет? Наши способности идентичны, каждый из нас является правительственным экспериментом, созданным для уничтожения. Проще говоря, мы не люди. Разве этого недостаточно? Дазай молча сверлил Поля убийственным взглядом, чувствуя, как в груди вскипает холодная ярость. Как он смеет говорить такие вещи о Чуе? Каждая мышца напряглась, а руки инстинктивно сжались в кулаки, борясь с желанием ударить собеседника. Заметив чужую реакцию, Верлен мягко рассмеялся и откинулся на спинку стула. — Тебе стоит успокоиться. Есть свои плюсы: только посмотри, какой наш Чуя красивый. Сразу видно – над внешностью хорошо постарались, — его взгляд скользнул по телу рыжего, задерживаясь на лице. — Чуя, дорогой, ты – самое прелестное создание, что я когда-либо видел. Парень не отреагировал на комплимент, но Дазай увидел едва различимый румянец, окрасивший его щеки. Верлен говорил так, будто рассматривал Чую как какой-то предмет. В его словах, в том, как пристально он смотрел на него, читалась настоящая одержимость, и больше всего сейчас Осаму хотел спрятать Накахару подальше от этого человека. На языке крутилось множество колкостей, но озвучить их помешал Чуя, который, словно почувствовав его настроение, поднялся со своего места. — Остальное можно обсудить завтра. Сейчас предлагаю разойтись отдыхать, — произнес рыжий, прерывая их диалог. — Верлен попросил остаться на ночь, — добавил он, замечая вопросительный взгляд партнера. — Это правда, — вмешался мужчина, одаривая Дазая мягкой улыбкой. — Я не так давно в Йокогаме и не успел найти, где остановиться. Надеюсь, вы не возражаете? Ничуть не скрывая недовольства, Осаму скрестил руки на груди, всем своим видом показывая, что возражает. Одна лишь мысль о том, что Поль будет спать в их квартире, вызывала тревогу и раздражение, но, поймав на себе выразительный взгляд рыжего, он выдохнул и натянул вежливую улыбку: — Конечно нет. Верлен чувствовал напряжение парня, и то, с какой легкостью тот контролировал и менял свои эмоции, вызывало неподдельный интерес. — Благодарю за гостеприимство, — он лениво потянулся, снова обращаясь к Накахаре. — Покажешь, где я буду спать? Чуя кивнул и направился в зал, жестом указав следовать за ним. Оперевшись плечом на дверной косяк, Дазай наблюдал, как рыжий вручил гостю банный халат и, когда тот скрылся в душе, принялся расстилать диван. Пользуясь тем, что они остались наедине, Осаму приблизился к Чуе и приобнял его за талию, слегка потянув на себя. Тот охотно поддался, прижался к груди и откинул голову ему на плечо. — Прекрати хмуриться, придурок, — не оборачиваясь, проворчал Накахара. Ему не нужно было видеть лицо парня, чтобы знать, какое сейчас у него выражение. — Ты слишком напряжен. — Ты не волнуешься из-за того, что он будет ночевать здесь? — тихо спросил Дазай, утыкаясь носом в рыжую макушку. — Нет, — Чуя пожал плечами. — Конечно, мы не можем знать его намерений, но разве у него есть какие-то шансы против нас? Если попытается навредить – сделает хуже только себе. — Он одержимый психопат, — пробормотал Осаму, обнимая парня сильнее. — Глаз от тебя не отводит. — Так же как и ты. — Мне можно. — Почему же тебе можно, а мне – нет? — голос Верлена, внезапно прозвучавший за их спинами, заставил вздрогнуть от неожиданности. Поль был одет в свободный банный халат, широкая грудь выделялась под тканью, открывая взору тонкие линии ключиц и белоснежную кожу. Скрестив руки на груди и чуть наклонив голову, он с веселым блеском в глазах разглядывал парней. — Прошу прощения, не хотел вам мешать. — Все готово, можешь ложиться. — произнес рыжий, отстраняясь от нахмурившегося Дазая. С благодарным кивком Поль шагнул в комнату и, остановившись рядом с Чуей, неожиданно заключил его в объятия. Руки змеями скользнули по бокам, притянули ближе и сомкнулись на талии. — Спасибо. Напрягшись от чужих прикосновений, Накахара собирался было отстраниться, но Верлен сделал это быстрее – он с легкой улыбкой опустился на диван, разгладил мелкие складки на простыни и поднял глаза, мастерским игнорируя убийственный взгляд Осаму. — Приятных снов. — …Тебе тоже, — немного растерянно ответил Чуя, поправляя съехавший свитер. Он выключил основной свет и направился в спальню, по пути дергая за руку так и не пошевелившегося партнера, напряжение которого ощущалось даже в воздухе. — Идем. Расстегнув пуговицы рубашки, Дазай оставил её на подлокотнике кресла и молча в ушел ванную. Чуя проводил его взглядом, и когда за закрывшейся дверью послышался шум воды, с тихим вздохом завалился на кровать. Он сам был недоволен прилипчивостью своего нового знакомого и мог представить, какие эмоции испытывает Осаму – на его месте он бы отреагировал точно также, поэтому сейчас единственным верным решением было дать побыть одному и подождать, когда он хотя бы немного успокоится и перестанет планировать убийство их гостя. По телу пробежалось приятное покалывание, когда легкая прохлада коснулась разгоряченной после душа кожи. В одном только полотенце, обмотанном вокруг бедер, Осаму вошел в спальню и приблизился к шкафу. Бóльшая часть его домашней одежды перекочевала на полки Накахары, который без зазрения совести таскал все, что приглянется. Не то чтобы Дазай был против. Выудив первую попавшуюся футболку, он поднял голову и увидел в отражении зеркальной двери Чую: тот лежал, облокотившись на спинку кровати, и с каким-то задумчивым выражением изучал почти обнаженное тело парня. Осаму усмехнулся, и в следующую секунду взгляд голубых глаз поднялся выше, встречаясь с его собственным. — И долго ты собираешься пялиться, бесстыдник? — без энтузиазма проворчал он, делая вид, будто не довольствуется вниманием партнера. На самом деле внимание Чуи всегда было для него одной из самых приятных и желанных вещей, но сейчас паршивое настроение все омрачало – навязчивая мысль о том, что в соседней комнате на их диване спит Верлен, которого шатен уже на дух не переносил, ужасно нервировала, и он не мог не чувствовать раздражение по этому поводу. Накахара пожал плечами, наблюдая, как парень открыл ящик с бельем. — Столько, сколько захочу, — его глаза снова скользнули по телу, задержались на голом торсе и беззастенчиво оглядели задницу, когда Осаму снял полотенце, чтобы надеть боксеры и пижамные штаны. Дазай с нечитаемым взглядом приблизился к кровати, но вместо того, чтобы лечь на свою сторону, перекинул ногу через Чую и опустился на его бедра. Пользуясь растерянностью рыжего, он схватил его запястья и поднял над головой, прижав к подушке. — …ты чего? — растерялся рыжий, ощущая на себе непривычную, но приятную тяжесть чужого тела. — Там же в соседней комнате… — слова утонули в прерывистом вздохе, когда Дазай подался вперед. Дистанция между ними почти исчезла. Горячее дыхание коснулось кожи, посылая волну мурашек. Осаму напрягся при упоминании Верлена и непроизвольно усилил хватку на запястьях. — Да, я помню. — тихо ответил он, носом задевая шею парня. — А ты хочешь его позвать? — Что? Нет, конечно, нет… — чувствуя усилившееся давление, рыжий нахмурился и лениво попытался пошевелить руками – скорее для вида, нежели в попытке освободиться. — Он может услышать. Теплые губы прижались к нежной коже и с громким чмоком отстранились, оставляя багрянец засоса. — Мне плевать. Чуя толкнул Дазая коленом в бедро и уставился на него с напускным недовольством. — Отвали, — проворчал он, пытаясь скрыть участившееся дыхание. — Мой, — едва слышно произнес Осаму, начав покрывать шею быстрыми поцелуями. Он спустился ниже, очертил ключицы и прикусил выступающую косточку, оставляя новые краснеющие следы. Втянув губами тонкую кожу ещё в нескольких местах, Дазай отстранился. От вида алеющих меток внутри разлилось собственническое удовлетворение, и он, наконец, ослабил хватку, подняв голову к лицу Чуи. Раскрасневшийся и тяжело дышащий, тот хмурился, пытаясь выглядеть сердитым. — И что это за взгляд? — поинтересовался Осаму, не в силах сдержать улыбку. — Ты просто придурок, — Чуя закатил глаза и, неожиданно приподнявшись, коснулся губ парня своими. — Ненавижу тебя, — проворчал он, заглушая напускное недовольство новым поцелуем. — Неправда, — тихо произнес Дазай, отвечая на прикосновение. Проведя губами по щеке с россыпью веснушек, он сполз ниже и задрал чужую футболку. Руки мягко обвили талию, а голова легла на плоский живот с проступающими мышцами пресса. — Ты меня обожаешь. — Самое раздражающее существо на свете, — Чуя зарылся пальцами в каштановые кудри и почувствовал, как их обладатель сильнее сжал его в объятиях. Под шумный вздох Осаму втянул и слегка прикусил чувствительную кожу чуть выше пупка, с улыбкой замечая, как поджались чужие мышцы. Оставив несколько засосов на ребрах, он дорожкой поцелуев спустился ниже и снова уткнулся лицом в живот, наслаждаясь теплом и близостью. — Зубы, что ли, чешутся? — возмутился Накахара, оттягивая пряди темных волос. — Сколько можно кусаться?! Дазай издал неразборчивое гудение и перекатился на бок, увлекая парня за собой. — Столько, сколько захочу, — повторил он недавно сказанные Чуей слова и горячо выдохнул в шею. Это действие тут же отозвалось волной мурашек. С тихим ворчанием рыжий придвинулся ближе и прикрыл глаза, едва заметно улыбнувшись, когда ощутил легкое прикосновение губ к своей макушке.

•••

Лучи утреннего солнца пробились сквозь неплотно задвинутые шторы, наполнив комнату мягким золотистым светом. С недовольным мычанием Дазай перевернулся на живот и уткнулся лицом в соседнюю подушку, вдыхая знакомый аромат Чуиного шампуня. Рука, уютно устроившаяся на его талии, попыталась притянуть парня ближе. Почувствовав несвойственную податливость, Осаму приоткрыл глаз и сонно оглядел сбившееся в ком одеяло, которое, судя по всему, обнимал последние несколько часов. — Злой чиби, — хриплым ото сна голосом пробормотал шатен. Оставлять его в одиночестве, да ещё и с самого утра, было слишком жестоко. Босые ноги коснулись холодного паркета, вызывая неприятную дрожь. Выбравшись из постели, Дазай неохотно преодолел расстояние до двери и лишь в коридоре запоздало вспомнил о присутствии в их доме Верлена. Тот стоял у кухонной стойки и неторопливо потягивал кофе, внимательно наблюдая за ним. — Доброе утро, — с легкой, почти дразнящей улыбкой произнес мужчина. — Как спалось? Не имея никакого желания вступать в диалог, Осаму пересек коридор и скрылся в ванной. Как только дверь за ним закрылась, выражение лица Поля утратило всякий намек на дружелюбие. Он вылил остатки напитка в раковину, недовольно сжал зубы и прикрыл глаза, чувствуя нарастающее раздражение. Помимо нескрываемой неприязни со стороны сожителя Чуи, покоя не давали воспоминания вчерашнего вечера: любой контакт между Дазаем и Накахарой выводили его из себя – первый просто мешал всем планам на Чую, делая их взаимодействие совершенно невозможным. Выпрямившись, мужчина громко выдохнул и направился к балкону, желая как можно скорее оказаться на свежем воздухе. Душ помог взбодриться и снова почувствовать себя человеком. Несмотря на то, что теперь Осаму был решительно настроен на разговор с Верленом, его отсутствие в кухне не могло не обрадовать. Комфортное одиночество продлилось недолго: едва парень приблизился к холодильнику, как размышления о завтраке были прерваны появлением Поля. — Чую вызвали на работу, — произнес он, облокотившись на дверной косяк и сложив руки на груди. Его выражение лица было расслабленно, голос – почти дружелюбным. — Знаю. Тот лишь пожал плечами. — Он просил передать. Включив кофемашину, Дазай оперся поясницей о столешницу и задумчиво оглядел мужчину. — Зачем ты здесь? На чужом лице отразилось подобие улыбки. Вероятно, его забавляла такая прямолинейность и откровенная неприязнь. — Я пришел к Чуе. — Я заметил. Воздух наполнился приятным кофейным ароматом, и спустя несколько секунд прозвучал тихий звук, сообщая о готовности напитка. Осаму поднес кружку к губам, выжидающе глядя на Верлена. — Как я уже говорил, он похож на меня, — с усталым вздохом начал мужчина. — Мы оба много пережили. Я знаю, как нас создавали. Я знаю, какую боль ему пришлось перенести, чтобы пройти через это. Только мы с ним можем понять друг друга. Дазай хмыкнул, скрещивая руки на груди. — И где же ты был раньше? — Хочешь знать всю историю? — Поль бросил на парня тяжелый взгляд и улыбнулся, не позволяя себе сорваться на открытую грубость. — Что ж, могу тебе рассказать. Уничтожив все связи с прошлым, я много лет жил с уверенностью, что созданию эсперов положен конец. Так продолжалось до тех пор, пока ко мне не попала информация о Японии, где, как оказалось, тоже проводились исследования. Сведений было ничтожно мало. Я понимал, что достоверные данные известны лишь узкому кругу лиц: людям из правительства, ознакомленным с делом, либо тем, кто непосредственно принимал в нем участие. Ни с кем из них у меня не было связей, поэтому, приехав в Токио, я занялся поиском самостоятельно. Я собирал информацию по крупицам: изучал доступные архивы, научные статьи и даже состоял в нескольких сообществах, где любители-псевдо-энтузиасты строили теории о причинах масштабного взрыва тринадцатилетней давности. Их болтовня была совершенно бесполезна, предположения – абсурдны, и с каждым днем надежда получить хоть какие-то ответы угасала. Так продолжалось до тех пор, пока со мной не связался незнакомец. Я по сей день не знаю, как и почему он выбрал именно меня, но уверен, что это не было случайностью. Наши с ним интересы совпадали, имелось множество общих тем для обсуждения, и вскоре после знакомства мы договорились встретиться. Тот человек был очень впечатлен моей заинтересованностью в проекте «Арахабаки». Я представился бывшим работником французского исследовательского центра, специализирующимся на изучении эсперов. Мои слова подкрепили отчеты с детальными описаниями проводимых экспериментов, которые я сохранил много лет назад, прежде чем уничтожить лабораторию. Несмотря на желание избавиться от всего, связанного с тем временем, я осознавал ценность этих материалов и понимал, что они могут пригодиться. Тогда у меня не было имени – только номер, который служил идентификатором и использовался во всех документах. Именно поэтому догадаться, что я и есть испытуемый, о котором в них говорится, было невозможно. Мужчина оказался настоящим знатоком в этой области. Он делился своими мыслями, уверял, что создание эсперов может изменить мир, стать началом новой эры. Одна только идея этого вызывала у него фанатичный восторг. Узнав, что у меня есть засекреченные данные французских исследований, он рассказал, что является профессором, некогда возглавлявшим проект «Арахабаки». Он предоставил достаточно доказательств, чтобы в его словах не возникало никаких сомнений, и сразу же предложил сотрудничество, на которое я, конечно же, согласился. Я был решительно настроен уничтожить все, что они вновь создали, и самым простым способом было позволить им сделать это самостоятельно. Мы довольно быстро нашли общий язык. N рассказал, что восстановил разрушенную лабораторию и планирует возобновить деятельность, а также поделился намерением найти одного человека. — Поль потянулся к нагрудному карману своей рубашки и достал оттуда маленькую фотографию. — Для меня он был лишь временной целью, но для него – делом всей жизни. Его созданием. Верлен повернул фотографию лицевой стороной к Дазаю, и тот оглядел её с ледяным спокойствием, в глубине души представляя, как вонзает нож в стоящего напротив мужчину. На фотографии был изображен Чуя в своей привычной рабочей одежде, со шляпой на голове и сигаретой, зажатой между пальцев. Он курил, оперевшись поясницей о невысокое ограждение – скорее всего, после очередной миссии – со слегка сбившимися волосами, но при этом расслабленный, довольный полученной порцией адреналина и успешно выполненным заданием. За ним следили. И очень профессионально, учитывая, что Чуя не заметил – потому что он всегда замечал. Прежде чем Дазай успел задаться вопросом, как долго это могло продолжаться, Поль снова заговорил: — Было непросто убедить N избавить Чую от Арахабаки, но даже если профессор не хотел этого делать, он понимал, что подчинить Чую, который легко контролирует и управляет своей способностью, будет невозможно. Он не мог быть оружием в чьих-то руках. Дазай неотрывно глядел на мужчину, понимая, к чему тот ведет, и чувствуя, как внутри закипает ярость. Он старался не показывать свое состояние, но следующие слова заставили его громко выдохнуть, потому что- Этот человек в их доме. Спит на их диване. Сидит с ними за одним столом. — Я знал, что у них не получится совершить задуманное: мне было абсолютно ясно, что пытки не вынудят Чую сдаться, а приведут в ярость и к потере контроля. На его месте со мной случилось бы то же самое. Я помню, как впервые увидел его. Это было, когда он получил письмо от профессора и приехал на встречу, где ему обещали рассказать о прошлом. Так как я курировал поиски, но не мог вмешиваться напрямую, мне удалось взглянуть на него лишь издалека, и этого хватило, чтобы на мгновение усомниться в собственном плане. Я не мог отвести взгляд. Чуя был красив – красивее всех, кого я когда-либо встречал. Он был силен, безупречно владел способностью и сопротивлялся до последнего. Чуя был прекрасен. Увидев его, я ощутил неизвестное прежде чувство – будто передо мной кто-то родной. Такой же, как я. Конечно, было очень жаль расставаться с ним так скоро, но у меня была цель, и я был готов на все ради её достижения. Убедившись, что Чую доставили в место назначения, я оборвал связь с профессором, взял ближайший билет в Париж и тем же вечером покинул Японию. Не давая возможности продолжить, Осаму шагнул вперед и схватил мужчину за воротник, с силой впечатав спиной в стену. — Ты знал последствия, но все равно позволил этому произойти?! — Чуя был вынужденной жертвой, — холодно произнес Поль. — Я сделал это для всеобщ- — Ты сбежал, оставив его умирать, — прошипел Дазай. — И тебя не интересовало ничье благополучие. Чуя был не более чем средством для достижения желаемого. Верлен молчал, но это не мешало чувствовать его напряжение. — Какого черта ты вернулся? — Я планировал вернуться ещё с самого начала, — спокойно ответил мужчина. — Надо было разобраться с незаконченным дело. Так как группа, ответственная за поимку и перевозку Чуи, была под моим контролем, я знал, что после выполнения поручения её участников на неопределенное время распустят. Дождавшись, пока ситуация со взрывом утихнет, я вернулся через четыре года, чтобы избавиться от последних людей, работавших на лабораторию. Дазай знал, что Поль говорит правду: убийство, которое они расследовали в Осаке, было тому подтверждением, но этот факт не объяснял того, как и зачем он вышел на Чую. Верлен хмыкнул, будто услышав его мысли. — Я был уверен, что Чуя мертв, поэтому даже не пытался найти его. Все произошло само собой: некоторые обстоятельства вынудили меня задержаться в Йокогаме, и в один из дней я просто… увидел его. Если бы не эта случайная встреча, я бы даже не узнал, что он жив. — Поль сделал паузу. Его взгляд стал задумчивым, словно он заново переживал те события. — Увидев его спустя столько времени, я понял, что не готов снова отпускать. Осаму усилил хватку и впился в мужчину потемневшим взглядом. — Из-за тебя он прошел через ад и потерял четыре года жизни, а теперь ты заявляешься в его дом и ведешь себя, будто ничего не произошло?! — Чуя сам впустил меня и разрешил остаться. Нам удалось поговорить совсем недолго, но этого было достаточно, чтобы почувствовать очевидную связь. Мы с ним одинаковые, Дазай. И вне зависимости от того, что произошло в прошлом, мы должны быть рядом. — Думаешь, я позволю тебе остаться? После всего, что ты сделал?! — Именно это я и планировал, пока не появился ты! — резким движением Верлен отбросил руку парня и оттолкнул его от себя. — Скажи, почему тебя вообще это волнует? — мужчина сделал шаг вперед, скривив губы в ухмылке. — Неужели настолько нравится трахать моего братика? Он все утро пытался спрятать следы на шее. Должен признать, вы были довольно тихими: ночью я совершенно ничего не слышал, — добавил он, ядовито улыбнувшись. — А вот подо мной бы Чуя кричал. Тяжелый кулак с силой впечатался в челюсть мужчины, заставив его отшатнуться. — Убирайся. Усмешка на чужом лице стала шире, и в следующую секунду ещё один удар пришелся в солнечное сплетение. Верлен издал сдавленный хрип, но ему все же удалось поймать кулак своей ладонью, когда тот замахнулся снова. Алое свечение окутало его тело, и комнату тут же осветила белая вспышка, деактивируя способность. — Даже не пытайся, — проговорил Осаму, освобождая руку из хватки. — Я не буду повторять дважды. Между ними повисло напряженное молчание. Оба понимали, что Верлен превосходит в силе, но никто не испытывал желания разрушать квартиру Чуи. Неизвестно, сколько времени прошло, прежде чем Поль выпрямился, поправил смятый воротник рубашки и, наконец, отступил назад. Он преодолел расстояние до двери и, остановившись у порога, обернулся к парню, встречаясь с темным взглядом карих глаз. На лице Дазая больше не отражалось никаких эмоций. Его выражение, как и тон голоса, излучали холодное безразличие, когда он совершенно спокойно произнес: — В следующий раз я убью тебя. Верлен снял с вешалки плащ и хмыкнул, прежде чем покинуть квартиру. — Было бы интересно на это посмотреть.

•••

Входная дверь громко хлопнула, нарушая установившуюся тишину. Чуя сбросил ботинки и уверенно направился в спальню, где его встретил развалившийся на кровати Дазай. — Ублюдок! — Накахара опустил стопку документов на деревянный комод и скрестил руки на груди, впившись в парня тяжелым взглядом. — Какого черта ты ничего не сказал?! Осаму медленно принял сидячее положение, подобрал под себя длинные ноги и с притворной невинностью посмотрел на рыжего. — О чем говорит мой чиби? Чуя шумно выдохнул, стиснув зубы. — Ты прекрасно знаешь, — он схватил сложенные бумаги и взмахнул ими перед чужим лицом. — О нашем переезде! Осаму молчал какое-то время, понимая, что действительно проебался: Анго вручил ему билеты почти две недели назад, а с Кое все было обговорено ещё задолго до этого. Дазай сам не знал, почему откладывал сообщать Чуе, но когда он, наконец, решил это сделать, появился Верлен, и все мысли снова переключились на другое. — Прости меня, — пробормотал Осаму, со вздохом поднимаясь с кровати. — Я собирался сказать, но ты постоянно пропадал на тренировках, и я не находил подходящего времени… Чуя раздраженно фыркнул. — Интересно, когда, по твоему, наступило бы подходящее время? — Мне стоило сказать тебе раньше. — Мы улетаем послезавтра. Поймав пальцы Накахары, Дазай переплел их со своими и нежно огладил костяшки. — Прости, чиби. — прошептал он, поднимая их руки к губам и оставляя легкий, почти невесомый поцелуй на тыльной стороне чужой ладони. — Придурок, — пробормотал рыжий, чувствуя, как раздражение медленно ослабевает. — Как же ты меня бесишь, — его голос все ещё звучал недовольно, но в этом уже не было прежней серьезности. Дазай со взглядом брошенного щенка делал невозможным злиться на него дальше, и пусть Чуя был более чем уверен, что это очередная манипуляция, он неизменно на нее велся. — Что делать с вещами? У нас ничего не собрано. Сдерживая довольную улыбку, шатен переместил руки на талию и притянул парня ближе. — Мы займемся этим сегодня, — он коснулся губами макушки и втянул запах шампуня, чувствуя, как рыжие кудри щекочут кончик носа. — Не злись на меня, хорошо? — Посмотрим на твое поведение, — проворчал Накахара, утыкаясь лицом в чужую грудь. — Клянусь, если ты снова будешь действовать мне на нервы… — Я бы никогда, — Осаму оставил легкий поцелуй на скуле, подбородке, скользнул губами к бьющейся жилке на шее и недовольно фыркнул, когда его заставили отстраниться. Игнорируя протестующее мычание, Чуя высвободился из рук и вышел в коридор. — Где Верлен? — спросил он, обводя хмурым взглядом пустую гостиную. — Мы немного поговорили, и он… ушел. — ответил Дазай, замечая, как рыжий выгнул бровь в легком недоверии. — Вернее, я его выгнал. — Что-то случилось, пока меня не было? Подавив тяжелый вздох, Осаму подошел ближе и снова заключил парня в объятия. — Мы поссорились, — произнес он ровным и тихим голосом, игнорируя обжигающую ярость, что все ещё кипела в груди после недавнего разговора. — Верлен – ужасный человек… — продолжил шатен, чувствуя, как напряглось тело в его руках. — Он рассказал, что работал вместе с профессором. Мы с тобой не обсуждали это, я не знаю, помнишь ты или- — Да. Он помнил, как очнулся в незнакомом месте, окруженный холодным светом ламп. Помнил боль, ощущение собственного бессилия и темноту – густую, леденящую, бесконечную. Ту, что душила его долгие годы, медленно сводя с ума. Ту, что преследует его по ночам, пытаясь снова забрать с собой. — Верлен знал, что действия исследователей приведут к потере контроля над Арахабаки, и сделал все для того, чтобы это произошло. Он позволил им причинить тебе боль и оставил там, даже не рассчитывая, что ты выживешь… а теперь появился, одержимый идеей вашей связи и необходимости друг в друге, — последние слова звучали тише предыдущих, но в них было столько злости и презрения, что нетрудно было догадаться, насколько сильно Дазай хотел убить этого человека. Накахара слушал его, чувствуя, как в груди сворачивается холодный ком разочарования. Когда Верлен впервые рассказал свою историю, рыжий думал, что они смогут подружиться… у них действительно было много общего. Теперь это казалось нелепицей: в глазах Поля, который пришел, чтобы заполнить свое одиночество, Чуя с самого начала был не более чем оружием для разрушений. Рыжий хмыкнул, ощущая себя полным идиотом. Им воспользовались. И собирались сделать это снова. Чую никогда не было легко обмануть – он с точностью распознавал ложь и считывал людей почти так же, как Дазай. Однако, в отличие от последнего, рыжий имел небольшую уязвимость: отсутствие прошлого. Множество смутных и разрозненных образов вместо детских воспоминаний, отсутствие какой-либо информации о его рождении – все это питало жажду выяснить хоть что-то, иногда делая Чую слишком… доверчивым. Не от глупости – от надежды, что вспыхивала при любом намеке на возможность узнать о прошлом – туманном, все ещё неизвестном. Молча отстранившись, он взял с комода пачку сигарет и направился в сторону балкона. Дазай остался на месте, провожая его взглядом до стеклянной двери. Хотелось пойти следом, попытаться успокоить… Осаму понимал, что сейчас Чуе нужно время побыть одному, и он был готов ждать столько, сколько потребуется.

•••

Вокруг царил легкий хаос: картонные коробки разных размеров занимали почти все пространство, превращая квартиру в настоящий лабиринт, а путь от входной двери к любой из комнат напоминал полосу препятствий, где приходилось маневрировать между грудами вещей. В воздухе витал едва уловимый запах пыли, поднявшейся во время разбора книг и безделушек, годами хранившихся на полках. Звуки шуршащей бумаги смешивались со скрипом скотча, который Чуя с агрессивной настойчивостью использовал для упаковки хрупких предметов. Дазай лежал на диване и наблюдал, как охваченные алым свечением коробки перемещаются между комнатами. Парни приступили к сборам вскоре после разговора о Верлене, и до недавнего времени Осаму тоже принимал в них активное участие. По прошествии нескольких часов непрерывной работы свое начала брать усталость, и было принято решение сделать перерыв, который, судя по всему, всерьез воспринял только Дазай – Накахара продолжал суетиться, перебирая и складывая вещи. Стрелки настенных часов медленно приближались к полуночи. С тяжелым вздохом Осаму поднялся с дивана и направился в спальню, откуда доносилось тихое шуршание. Чуя сидел на полу в окружении вытащенной из шкафа одежды и старательно распределял её по стопкам. Свет настольной лампы подчеркивал сосредоточенное и чуть усталое выражение его лица, рыжие волосы были собраны в хвост, из которого выбивались несколько непослушных прядей. Дазай перевел взгляд ниже и не смог сдержать довольной улыбки при виде россыпи алых меток, украшающих тонкую шею. Их не было видно, когда Чуя вернулся домой – возможно, Кое помогла скрыть с помощью тональника, однако после душа вся косметика смылась, открывая эту чудесную картину. — Уже поздно, — подал голос Дазай, привлекая внимание парня. — Закончим завтра? Накахара поднял голову и слегка нахмурился, встречаясь с его карими глазами. — У нас почти не осталось времени. — Мы успеем, — уверенно ответил шатен, подходя ближе. Он устроился напротив, взял несколько футболок и принялся аккуратно складывать. — Ты слишком сильно переживаешь. — Я знаю, — Чуя вздохнул, устало облокотившись на изножье кровати. — Но мы буквально переезжаем на другой конец света… — Ну, это громко сказано. До Ниццы всего лишь пятнадцать часов. Рыжий фыркнул, бросив на партнера недовольный взгляд. На самом деле это было правдой: город находился в более чем четырнадцати тысячах километрах от Японии, поэтому парням предстоял долгий перелет с пересадкой. Однако Накахару волновало не столько расстояние, сколько сам факт переезда. Все было так неожиданно – Чуя очень старался не заострять внимание на том, что неожиданно все было только для него – и он едва ли осознавал, что уже через пару дней они окажутся на другом континенте, оставив друзей и знакомых. Оставив место, которое долгие годы было домом для них обоих. Словно прочитав его мысли, Осаму отложил одежду и придвинулся ближе. — Ты в курсе, что от нервов появляются морщины? — В таком случае с тобой я состарюсь к тридцати, — пробурчал Накахара, отмахиваясь от руки, пытающейся коснуться его лица. Дазай перехватил чужое запястье, не позволяя отстраниться. — Просто расслабься. Все будет в порядке, — пообещал он, оставляя быстрый поцелуй на внутренней стороне ладони. — Мы пережили гораздо худшее, чем переезд. Чуя хмыкнул в немом согласии и устроил голову на чужом плече. Пальцы, прежде удерживающие запястье, тут же зарылись в его волосы, начиная успокаивающе массировать кожу головы. Глубоко вздохнув, рыжий прикрыл глаза, позволяя себе расслабиться. Он не знал, как этому бинтованному придурку каждый раз удается воздействовать на него таким образом, но сейчас, разнеженный мягкими прикосновениями и окруженный теплом, Накахара чувствовал, как его окутывает ленивая сонливость, напрочь отбивающая желание что-либо делать. Наверное, идея закончить сборы завтра не так уж плоха… Размышления были прерваны внезапным движением: Дазай под ним завозился, вынуждая отстраниться. — Пошли в кровать, — произнес он прежде чем рыжий успел возмутиться из-за того, что его покой нарушили так быстро. — Сегодня был сложный день. — Ладно, — спорить не было никаких сил: день действительно выдался не из лучших, Накахара чувствовал себя абсолютно вымотанным и опустошенным, а завтра им предстояло много дел, требующих наличие хоть какой-то энергии. С тихим ворчанием он зарылся в ворох подушек и прикрыл глаза, чувствуя, как Осаму ложится рядом. Он моментально оказался окружен обжигающим теплом: Дазай обвил его конечностями и теснее прижал к себе, уткнувшись лицом в рыжие волосы.

•••

— Ты такой раздражающий придурок! — в очередной раз выругался Чуя, бросив убийственный взгляд на идущего рядом парня. — Я тебя абсолютно не переношу! — Чиби, мы почти на месте. Не стоит нервничать, — весело откликнулся Осаму, не сбавляя шага. Рыжий почувствовал, как дернулся глаз, и непроизвольно сжал челюсти, скрипнув зубами. — Почему нельзя сказать, куда мы, черт возьми, идем?! — Скоро все узнаешь. — Тебе просто нравится издеваться надо мной! Дазай ответил улыбкой. Его глаза блеснули озорством, которое обычно не предвещало ничего хорошего, и Чуя разразился новой тирадой. Сегодня они проснулись гораздо позже запланированного и сразу продолжили подготовку к переезду. Несмотря на решение оставить мебель, бытовую технику и прочие мелочи, которые можно докупить на месте, количество вещей оказалось внушительным – одна только коллекция Чуиных ножей, каждый из которых был тщательно очищен и уложен в отдельный футляр, была весьма увесистой и занимала довольно много места. Многое отправилось на выброс. Как часто бывает за годы в квартире скопился домашний хлам: забытые безделушки, разнообразные коробочки, оставленные «на всякий случай», изжившие свой срок предметы. Чуе не было жалко расставаться с этим: он относился философски и считал, что, начиная новый этап жизни, нужно сначала избавиться от груза прошлого и только потом двигаться дальше. Конечно, были памятные вещи. Некоторые из них вызывали грусть, но все равно оставались дороги: например, фотоальбом, который Юан подарила ему на шестнадцатилетие. Овцы были для него семьей на протяжении многих лет, и, разумеется, их предательство оставило глубокий шрам. Полученный опыт причинил боль, но вместе с тем сделал его сильнее. Накахара считал этот период важной частью своей жизни и принимал как светлые, так и темные события того времени. Погруженный в воспоминания, Чуя запечатывал очередную коробку, когда на плечи легли ладони Осаму со словами: «Через пятнадцать минут будь готов к выходу. У нас важное дело.» И больше ничего. Никакого «дела» на сегодня запланировано не было: рейс в Ниццу уже завтра утром, а у них вся квартира вверх дном, и Накахара совершенно не горел желанием всю ночь перед длительным перелетом провести за сборами и уборкой. Не похоже, чтобы его партнера это волновало – будь оно иначе, вместо того, чтобы вести рыжего неизвестно куда и игнорировать все вопросы, напевая какую-то мелодию, Осаму наверняка занимался бы более полезными вещами. Дорога к назначенному месту казалась вечностью. Сначала Чуя пытался получить хоть какие-нибудь объяснения, но вскоре бросил эту затею и злился молча, бросая на партнера убийственные взгляды. Складывалось впечатление, что он один был заинтересован как можно скорее закончить все дела и со спокойной душой быть готовым к завтрашнему отъезду. К тому времени, как они остановились перед небольшим кафе, Накахара буквально кипел от возмущения. Дверной колокольчик приветственно звякнул, привлекая внимание нескольких посетителей, в нос ударил аромат свежесваренного кофе и выпечки. Дазай вошел следом и, окинув помещение быстрым взглядом, повел Чую к столику, за которым сидел пожилой мужчина в деловом костюме. — Давно не виделись, мистер Джеймс. Извините, что задержались. — Здравствуй, Осаму. Я только пришел, — мужчина кивнул, приглашая их сесть, и внимательно посмотрел на Накахару. Взгляд его глаз был добрым, но невероятно проницательным – настолько, что рыжему показалось, что его видят насквозь. — Рад видеть тебя в здравии, Чуя, — произнес он с легкой искренней улыбкой. Накахара немного растерянно ответил на приветствие, присаживаясь рядом с Дазаем. Он не совсем понимал, что происходит и кем является этот человек, который, очевидно, видел его не в первый раз. Чувствуя напряжение парня, Осаму, наконец, заговорил: — Четыре года назад, после того, как Арахабаки вырвался из-под контроля, твое состояние было очень… тяжелым. Йосано помогла вылечить тело, но твой разум все ещё был под его влиянием. — по голосу парня можно было понять, насколько тяжело ему даются эти воспоминания. — Я сотни раз активировал способность, пытаясь обнулить твою, заставить Арахабаки отступить, но он проник в твою душу, пустил корни, и я не мог это остановить. Я сутками сидел у кровати, наблюдая, как на твоем теле разрастается сеть узоров проклятия, и не мог сделать ровным счетом ничего. Видя все это, Фукудзава-сан обратился к своему знакомому из Англии – эсперу, способному видеть и исцелять души. И он рассказал все. Чуя молча слушал, неосознанно сжимая кулаки под столом от эмоций, которые разгорались с каждым произнесенным словом. Было больно, стыдно, ужасно – вспоминать и осознавать, сколько пришлось пережить им обоим. Темнота и животный страх; боль, заполнившая все тело – густая, давящая на грудную клетку, мешающая сделать вдох- Рука Осаму мягко коснулась ноги и слегка сжала, возвращая к реальности. Сглотнув образовавшийся ком, Накахара поднял глаза, встречаясь взглядом с сидящим напротив мужчиной. — Спасибо… я не знал, что вы… — начал он, но слова застряли в горле. Вместо этого рыжий просто кивнул, пытаясь собраться с мыслями. — Я понимаю, что для тебя все это неожиданно. В этом нет ничего страшного, — Джеймс мягко улыбнулся. — Мне просто было важно увидеть тебя. Услышать, как ты себя чувствуешь после всего, что произошло. — Было… сложно, — признался Накахара, взглянув на своего партнера. —… нам обоим. Джеймс понимающе кивнул. Он знал, через что пришлось пройти Чуе, видел состояние Дазая и может себе представить, какого это, будучи измученным долгой борьбой, возвращаться к нормальной жизни. Мужчина протянул руку и накрыл холодную ладонь Чуи своей – теплой, почти горячей. — Ты невероятно силен, — произнес он, вглядываясь в голубые глаза. — Мое вмешательство помогло, когда это было необходимо, но то, что сейчас ты здесь, с нами – полностью твоя заслуга. С этими словами Джеймс отстранился и перевел взгляд на Осаму. Человек, которого он знал на протяжении четырех лет, и тот, что сидел напротив – были совершенно разными людьми. Этот Дазай светился, его глаза были наполнены жизнью и совершенно искренней, неподдельной любовью. Уголки губ мужчины дрогнули в озорной улыбке, когда он снова обратился к рыжему: — Этот парень чертовски сильно любит тебя, — проговорил он, забавляясь удивлению, отразившемуся на лицах обоих. Через несколько секунд Накахара тоже хмыкнул, подхватив его настроение. — Вы уверены? — парень с сомнением покосился на застывшего Дазая, который выглядел так, будто только что озвучили его самую большую тайну. Он никогда не скрывал своих чувств к Чуе, но слышать о них из чужих уст было непривычно и неожиданно. — Потому что я думал, что он все это затеял с целью переехать заграницу и жить там за мой счет. — с притворно-озадаченным видом добавил рыжий. Джеймс тихо рассмеялся, и Осаму тут же пришел в себя, устремив возмущенный взгляд на партнера. — Неправда! — Но из нас двоих работа есть только у меня. Вообще-то, так оно и было, однако в дальнейшем Дазай точно не собирался целыми днями сидеть без дела. Например, можно было найти себе какое-нибудь хобби. — Это пока что, — со всей серьезностью произнес он, пока Чуя насмешливо смотрел на него, скрестив руки на груди. Между парнями завязалась шутливая перебранка. Джеймс с улыбкой наблюдал за ними, понимая, что его роль в их жизни закончена. Теперь они были готовы двигаться дальше, и мужчина был счастлив видеть, насколько сильны их чувства, насколько прекрасно они подходят друг другу. Время пролетело незаметно. Разговор, изначально носивший почти формальный характер, перерос в дружескую, непринужденную беседу: они делились планами на будущее, вспоминали истории из прошлого. Джеймс рассказывал о своих путешествиях, обсуждал с парнями их предстоящее и внимательно слушал, стараясь запомнить все в мельчайших деталях. Он знал, что после сегодняшнего дня они расстанутся, и их пути вряд ли когда-нибудь снова пересекутся, поэтому хотел запечатлеть в памяти каждый момент, каждую искреннюю эмоцию. Когда солнце начало клониться к горизонту, окрашивая небо в нежные пастельные тона, было принято решение расходиться. Несмотря на нежелание расставаться так скоро, у всех имелись дела: Джеймс потихоньку готовился к возвращению в Англию, Дазай и Чуя – к завтрашнему перелету. В вечерней прохладе витала легкая грусть от осознания, что их последний день в Японии подходит к концу. Тишина, наступившая после оживленной беседы, была комфортной, наполненной молчаливой благодарностью за проведенное вместе время. Первым заговорил Дазай: — Большое спасибо за все, что вы для нас сделали. Чуя кивнул, присоединяясь к его словам. — Спасибо, что спасли мне жизнь… и что были рядом все это время. Джеймс взял парней за руки и крепко сжал их ладони. — Я бесконечно рад видеть вас вместе, счастливыми и любящими. Это лучшая награда за все мои старания. Рядом послышалось негромкое гудение мотора, и через пару секунд у бордюра остановилась черная машина – такси, заказанное ими перед выходом из кафе. Никак не отреагировав на его появление, мужчина продолжил говорить: — Не забывайте иногда звонить. Рассказывайте, как у вас дела. Я уверен, во Франции вас ждет много новых впечатлений. Это чудесная страна, — он обнял каждого из них, крепко прижимая к себе, а затем, отстранившись, немного тише добавил: — Берегите друг друга. С этими словами Джеймс направился к машине. Открыв дверь, он последний раз взглянул на пару и, махнув рукой, скрылся в салоне. Парни ответили тем же жестом, наблюдая, как автомобиль трогается с места, медленно отдаляясь и оставляя их одних на пустынной улице.

•••

Остаток вечера прошел на удивление спокойно. Дазай активно помогал, распределял вещи по коробкам и слушался всех указаний Чуи, пока тот упаковывал статуэтки в гостиной, время от времени бросая грустные взгляды на большой винный стеллаж. Все хранящиеся там экземпляры были не просто бутылками с дорогим и качественным алкоголем: Накахара помнил, как получил каждую из них, с каждой были связаны какие-то воспоминания, и тот факт, что все это придется оставить здесь, был очень… неприятен. Осаму видел настроение Чуи, поэтому старался всячески подбодрить его и отвлечь от грустных мыслей – причем делал это с таким усердием, будто не поручил Акутагаве сразу после их отъезда организовать перевозку винной коллекции и проконтролировать, чтобы все доехало в целости и сохранности. Ближе к полуночи, когда чемоданы и коробки были собраны, за ними заехал курьер. Вещи отправлялись во Францию немного раньше их владельцев – отдельным рейсом через транспортную компанию, которая осуществляла доставку прямо к порогу их нового дома. Это позволяло паре избежать лишней суеты с багажом в аэропорту, а также гарантировало, что к их приезду все уже будет на месте. Избавившись от горы вещей, Чуя с Осаму принялись за уборку. Несколько часов работы со швабрами и тряпками, быстрый освежающий душ и, наконец, долгожданный отдых. Слишком уставшие, чтобы даже разговаривать, они рухнули в кровать, устраиваясь в мягкой прохладе простыней. Чуя сам примостился к Дазаю, и тот охотно заключил его в объятия, утыкаясь лицом куда-то в шею. Глубокая тишина окутала комнату, и на мгновение весь мир замер, оставив лишь их двоих. Город тонул в ночном сиянии. Его легкий шум, едва слышимый сквозь закрытые окна, убаюкивал, переплетаясь с тихим размеренным дыханием парней. Напряжение последних дней медленно рассеивалось. Сомнения и страх перед будущим уступали спокойствию и уверенности. Оставив все тревоги позади и готовые встретить новый этап жизни, они медленно погрузились в сон.