Что бы ты ни делал

— Второй день — одно и то же! Глеб плюнул вниз, пытаясь попасть в голубя, но промазал. Вечерело, декабрь был не снежным, но из открытого окна задувало лихо, угол пухового одеяла, которым Глеб защищался от холода, уныло полоскался по ветру за подоконником. Со стороны можно было бы даже принять его за развевающиеся принцесскины волосы, ежели бы Рапунцель имела такие кислотные розовые волосы с пронзительно зелёными цветами, как пододеяльник. Где-то внизу обиженно завопил Валера, и ему подвыла Руся из глубины квартиры. Штурм шёл второй день и конца и края ему не было видно, снег не успевал заносить парадное крыльцо, которое стороны вечно отвоёвывали друг у друга. — Правый фланг, занимайте домофон! — громко вопил Андрей Каплев в шапке с помпоном. — Хер вам, а не домофон! — отзывались бойким Костиным голосом из подъезда. — Тебе хер, вас вчера до лифтов потеснили! — Только из-за диверсии и сейчас она учтена! Диверсией была очень злая Нина Николаевна из семнадцатой квартиры, которую крики измотали до крайней степени, и она с авоськой вышла бить врага в спину. Потом причитала на их кухне, попивая с Таней чай. Со стороны трансформаторной будки кто-то по-пластунски подбирался к хозяйственной пристройке у подъезда. — Тааань! — А? — Ты чай этим дуракам собиралась вынести, кажется? — Ага, скоро уже восемь — перемирие будет. — А где он, этот чай? — Так вот же, на кухне, в термосах. Рядом с бутербродами, — растерянная Таня в пуховике (окно не закрывалось часами) даже заглянула в проём. — Понял, понял, я один пораньше отправлю? Он взял бутерброд поувесистее, обёрнутый в плёнку, дошлёпал до своей смотровой точки, сел, прицелился, и вовремя прервал стратегический манёвр у самой пристройки метким попаданием в кудрявую макушку. Диверсант громко ойкнул и голосом Саши Радченко завопил: — Глеб Рудольфович, вы это чего?! Сразу за этим последовало обнаружение и залп снежками из подъездного окна, демонически захохотал Дима. На стенах дома отразились красные и синие блики, привычно подъехала полицейская машина, и Таня не менее привычно громко сказала из окна кухни вышедшему сержанту: — А вы вовремя, Егор Палыч, я сейчас с чаем спущусь. — Так и загадывал, гражданка Ларионова, ровно к восьми, — безнадёжно сказал сержант. В прошлый вызов ему прилетело снежком по затылку. — Чай? — радостно отозвался голос Вадика откуда-то из кустов, и туда мгновенно полетел снежок. — Чай только для порядочных людей! — заорал ему в ответ Глеб.