Don't go (Не уходи)

Сердце Тав заколотилось, когда она взглянула на Гисан. Та стояла, застыв на месте, её золотистые глаза метались туда-сюда, словно у зверя, запертого в клетке. Но больше всего Тав беспокоил Себастьян. Он стоял у дверей, преграждая им единственный выход, и его фигура вырисовывалась внушительным силуэтом в тусклом свете. Его спокойное безразличие выводило из себя. — Себастьян, — резко начала Тав, — ты не можешь просто стоять и решать за всех. Гисан готова помочь. Мы ещё можем всё исправить. Алые глаза вампира метнулись к ней, и в них промелькнула слабая тень чего-то — сожаления, нерешительности, — прежде чем исчезнуть совсем. — Ты не понимаешь, — тихо сказал он. — Не нужно ничего исправлять. Это уже не исправить. Тав сжала кулаки, под кожей вспыхнул гнев. — Удобное оправдание, не так ли? Ничего не делать. Сидеть сложа руки и позволять ему разрушать всё подряд, потому что ты убедил себя, что уже слишком поздно. — Уже и правда слишком поздно, — ответил Себастьян тихо, но уверенно. — Ты думаешь, что сможешь изменить ход событий? Ты не можешь. Никто из нас не сможет. Тав шагнула вперёд, выражая недовольство. — Я понимаю, о чём ты. Не знаю подробностей, но я знаю тебя и нашего Астариона. Что у вас было. Что бы ни было между вами… — Не смей, — перебил её Себастьян, чей голос внезапно стал резче, а спокойствие дало небольшую трещину. — Не используй это против меня. — Я и не пытаюсь, — повысила она голос. — Но я знаю, что для тебя это имеет значение. Или, по крайней мере, имело. И не могу поверить, что ты готов позволить ему… позволить всему этому… продолжаться. Себастьян сжал челюсть, и впервые его спокойное выражение лица изменилось на что-то тяжёлое, мрачное. — Ты не понимаешь, — сказал он тише, напряжённее. — Дело не в том, что было. А в том, что есть. И это… нельзя исправить. Тав покачала головой, её недовольство росло. — В этом-то и заключается ваша проблема, — сказала она срывающимся от эмоций голосом. — Вы все попали в ловушку этого бесконечного цикла. Астарион, Аманита, ты. Все вы думаете, что можете подстроить мир под своё видение, исказить реальность, чтобы исправить сделанное. Вы продолжаете заключать сделки, создавать союзы, думая, что на этот раз всё будет по-другому. Но так никогда не бывает. Резкие и безжалостные слова повисли в воздухе,. Себастьян не двигался, но она видела, как он напряжён, как дрожат его руки, словно он хотел отреагировать, но не мог. — Разве ты не видишь? — продолжила Тав, подходя ближе; её голос дрожал от осуждения. — Никому здесь нет до тебя дела. Ни Астариону, ни Аманите, никому. Спасти тебя можешь только ты сам. Но этого не произойдёт, если ты продолжишь цепляться за мысль, что кто-то другой всё исправит. Гисан наконец обрела дар речи, протянув дрожащие руки к Себастьяну. — Она права, — мягко, но настойчиво сказала она. — Мы не должны и дальше притворяться, что всё в порядке. Вампир перевёл взгляд на Гисан, и на какой-то миг его невозмутимость дрогнула. — Ты не знаешь, о чём просишь. — Я знаю, — твёрдо перебила его Тав. — И прямо сейчас ты стоишь у меня на пути. Если ты не можешь постоять за себя, ладно. Но не мешай остальным пытаться. Себастьян стоял неподвижно, тишина вокруг него была тяжёлой и невыносимой. Его тёмные глаза, казалось, буравили землю, а выражение лица представляло собой неразборчивую маску… сожаления? Смирения? Неизвестно. Она внимательно смотрела на него, её сердце колотилось в груди. Она не говорила, не умоляла. Её взгляд был ровным, непоколебимым, словно она желала, чтобы он встретился с ней глазами. Руки мужчины дёрнулись, пальцы слегка согнулись, словно хватаясь за незримые нити. Она ждала. Не с отчаянием умоляющего о спасении, а со спокойной решимостью того, кто отказывался оставаться в стороне. И медленно, почти неохотно, Себастьян поднял глаза и встретился с её взглядом. В нём Тав увидела не гнев и даже не презрение… а что-то глубокое, обнажённое. Проблеск человечности, скрытый под слоями долга и боли. Наконец он медленно выдохнул. Плечи слегка поникли, но лицо оставалось бесстрастным. — Если ты думаешь, что можешь что-то изменить, — тяжело сказал он, — то ты куда глупее, чем я думал. Тав ничего не ответила. Да ей и не нужно было. По едва заметному изменению его позы, по тому, как он бросил взгляд на дверь, она поняла, что он уйдёт. Медленно, сознательно, Себастьян отошёл в сторону с нечитаемым выражением лица. — Иди, — сказал он, не смотря ей в глаза. — Делай то, что, по твоему мнению, тебя спасёт. Тав почувствовала облегчение, но не подала виду. Вместо этого она кивнула и схватила Гисан за руку. Она повернулась к ней, говоря ровно, хотя в голове проносились мысли о том, что будет дальше. — Мне нужны доспехи и стрелы. Женщина без колебаний кивнула. — С этим я справлюсь, — ответила она и, не сказав больше ни слова, исчезла за дверью, оставив Тав и Себастьяна одних в комнате. Между ними повисло напряжённое молчание, Тав скрестила руки на груди, сузив глаза, пока изучала Себастьяна. Он стоял у двери, напряжённый, лицо было словно высечено из камня. Какое-то время никто из них не произносил ни слова. — Почему? — наконец спросила она, нарушая тишину. — Почему ты на это согласился? Ты знаешь, что он делает. Ты знал, что он планирует, и просто… позволил этому случиться. Тёмные глаза Себастьяна скользнули по ней, выражение его лица было нечитаемым. — Потому что всё не так просто, как ты думаешь. Тав резко выдохнула от раздражения. — Всё именно так, как я и думаю, — парировала она. — Он уничтожает всё. Миры. Жизни. И ради чего? Силы? Контроля? Что может это оправдать? Себастьян сжал челюсти, но не отвёл взгляда. — Ты не поймёшь. — А ты попробуй объяснить, — возразила Тав, делая шаг ближе. — Потому что с моей точки зрения ты такая же пешка в его игре, как и Аманита с Гисан. Вот только от тебя я такого не ожидала. Это, похоже, задело его за живое. Его взгляд ожесточился, а руки сжались в кулаки. — Думаешь, ты меня знаешь? Думаешь, знаешь, что я сделал, чем пожертвовал? — Мне не нужно знать все подробности. Я вижу это по твоему лицу. Слышу это в твоём голосе. Ты растерян, не согласен с его действиями, но всё равно стоишь на нашем пути. Почему? Он замешкался, и выражение его лица на мгновение дрогнуло. Наконец он заговорил, теперь уже тише, почти шёпотом. — Потому что дело не только в нём. А в тебе. — Во мне? — моргнула она, застигнутая врасплох. Он кивнул, встретившись с ней взглядом. — Он не просто хочет власти. Он хочет тебя. И… именно так он тебя получит. В груди сдавило, а по спине поползли мурашки. — О чём это ты? Его взгляд не дрогнул, голос звучал ровно, но тяжело от весомости слов. — Когда все миры исчезнут, когда все ветви бытия сольются в одну, другого Астариона не станет. Как и других путей. Никаких других вариантов. Только он. Тав сделала шаг назад, сердце бешено заколотилось. — Это безумие, — мотнула она головой. — Именно, — холодно и уверенно перебил Себастьян. — И он уже это делает. С каждым уничтоженным им миром всё меньше знакомых тебе связей. На одно воспоминание меньше. Когда всё закончится, ты даже не вспомнишь о существовании своего Астариона. Ты будешь думать, что он был сном, плодом твоего воображения. И всё, что останется, это он… тот, кто стал твоей единственной реальностью. В груди всё сжалось, а дыхание перехватило, когда она услышала его резкие и беспощадные слова. Её потрясла не только мысль о забвении, но и подкрадывающееся невысказанное и коварное чувство потери. Она сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони, словно боль могла помочь, привязать к тому, что имело значение. Связь с Астарионом…с еёАстарионом. Как кто-то мог даже подумать о стирании этой связи? От одной этой мысли свело в животе, и волна тошноты поднялась вместе с последующей яростью. — Нет, — прорычала она, и слово вырвалось прежде, чем она успела это осознать. Голос дрожал, но не от страха, а от гнева. Чистого и неприкрытого. Как он смеет? Как он смеет это у меня отнимать? Прежде чем она успела ответить, дверь открылась, и вошла Гисан, неся в руках лёгкие доспехи, лук и колчан со стрелами. Момент был упущен, и тяжесть их разговора тенью повисла в воздухе. Тав с трудом выпрямилась; руки слегка дрожали, когда она забирала доспехи у Гисан. Её мысли метались, пока слова Себастьяна эхом раздавались в её сознании. Он хочет тебя. И когда всё закончится, он останется единственным. Тав крепче сжала в руках доспехи, которые протянула ей Гисан, хотя и не пошевелилась, чтобы их надеть. Она снова повернулась к Себастьяну, смотря пристально, изучающе. — Как? Как Астарион это сделает? Почему он хочет всё уничтожить? — она понизила голос, в котором слышалось отчаяние. — И почему ты ему помогаешь? Мужчина некоторое время стоял молча, устремив взгляд в пол. Тяжёлая, гнетущая тишина растянулась, пока он, наконец, протяжно, устало не выдохнул. Когда он поднял на неё глаза, выражение его лица было более открытым, но мрачным. — Поначалу, — начал он, глядя куда-то вдаль, — дело было не в нём. Не совсем. Аманита… пришла ко мне, предложив то, что я считал невозможным. Дом. Место, где я бы перестал бежать и бороться. Она обещала искупление. Шанс исправить всё, что пошло не так. — Он скривил губы в горькой усмешке. — Это звучало так просто. Так идеально. Слишком идеально. Он сделал шаг вперёд, его тень вытянулась на всю тускло освещённую комнату. — Она говорила все нужные вещи. Обещала каждому именно то, чего он больше всего хотел. Новое начало. Безопасность. Семью. — Он горько усмехнулся. — Она знала, как дёргать за ниточки, и я не стал исключением. Он сжал челюсть. — Сначала я не знал, что он замешан, — признался он. — Она прятала его от всех, по крайней мере, какое-то время. Говорила, что её план заключается в восстановлении, а не в разрушении. Я ей поверил. — Он покачал головой, на его лице мелькнула злость. — Но потом всё начало меняться. Я начал замечать… трещины. Маленькие несоответствия. Обещания, не имеющие смысла. Он пристально взглянул на Тав. — А потом я встретил его. Вот тогда-то всё и встало на свои места. Себастьян помолчал, сжав руки в кулаки, пока собирался с мыслями. — Я постепенно начал осознавать, что она ничего не восстанавливала… скорее разрушала. А он дёргал за ниточки за её спиной. Я видел, как он ею манипулировал, как использовал её отчаяние, чтобы убедить в том, что всё это — её идея. Но это было не так. Она всегда принадлежала ему. У Тав сжалось сердце, пока она слушала его, и тяжесть его слов всё глубже давила на грудь. — Зачем ему это делать? Зачем всё разрушать? — Потому что он хочет создать мир, в котором он будет единственной неизменной величиной. Где нет конкурентов, нет альтернатив. Единая временная шкала, единое существование… где он правит, где контролирует всё. И всех. Она прерывисто вздохнула. — И ты… ему помогаешь. Губы вампира скривились в горькой улыбке. — Я не всегда осознавал масштабы этого, — признался он. — В самом начале я думал, что помогаю Аманите. Я хотел верить в её видение, в обещания. Думал, что, может быть… может быть, я смогу найти что-то лучше. — Он опустил взгляд на свои руки, понижая голос. — Но потом я научился большему. Стал слишком хорош в том, что делал. Получил доступ к большему количеству их планов. И к тому времени, когда я понял, насколько далеко всё зашло, было уже слишком поздно. — Слишком поздно для чего? — Чтобы уйти. Я стал незаменим. Они доверяли… или, как минимум, нуждались во мне. И чем больше я узнавал, тем больше понимал… Я не мог просто так уйти. Иначе бы были последствия. — Какие именно? Его взгляд вернулся к ней, выражение лица помрачнело. — Которые заканчиваются твоей смертью. Или хуже. Она тяжело сглотнула, горло сжалось. — И ты на это согласился? — Сначала, — признался он, — я думал, что смогу использовать это против них. Что если останусь, то найду способ это остановить. Но потом я понял… Я не хотел это останавливать. Она в изумлении посмотрела на него. — Почему? — Потому что я хотел, чтобы он страдал, — холодно сказал Себастьян. — Я хотел, чтобы он почувствовал то же, что и я. Чтобы он потерял то, что потерял я. Чтобы он узнал, каково это, когда у тебя всё отняли. Я думал, что если помогу разрушить всё это, то заберу это у него прежде, чем он сможет забрать это у меня. Сердце Тав сжалось от прозвучавшей в его словах горечи. — А теперь? Себастьян замешкался, его взгляд потемнел. — А теперь… не знаю. Я видел, что происходит с такими, как Петрас, с теми, кто слишком близко подошёл к краю этого безумия. Он хотел выбраться. Он видел, что его ждёт, и пытался сражаться с этим по-своему. Но в конце концов зашёл слишком далеко. Он провоцировал всех, кого только мог, надеясь, что кто-то покончит с этим за него. И они покончили. — То есть он бы всё равно умер? Себастьян кивнул. — Аманита не терпит неудач, а Астарион… ну, не терпит слабостей. Воцарилась тяжёлая тишина, на всех навалилась тяжесть его признания. Тав глубоко вздохнула, её мысли разбегались, пока она пыталась разобраться в происходящем. — Тебе не обязательно оставаться. Ты ещё можешь с этим сражаться. Помоги нам его остановить. Он покачал головой с нечитаемым выражением лица. — Ты не понимаешь. Как только всё начнётся, остановить это будет невозможно. И даже если бы ты могла… неужели ты этого хочешь? Когда он закончит, ты забудешь. Всё. Боль, выбор, даже его. Ты будешь думать, что всё это было сном, и останется только он один. Тав уставилась на него, и в груди всё сжалось от гнева и страха. — Это не жизнь. Это тюрьма. — Это единственное, что он позволит, — мрачно ответил Себастьян. — И если ты думаешь, что сможешь сбежать, то ты ошибаешься. Как и все мы. Тав прищурилась, огонь в её глазах был почти осязаем. Она повернулась на каблуках и зашла за складную ширму. Мягкий шорох её движений, когда она вылезала из платья и облачалась в доспехи, прерывался резкими, медленными вдохами. На самом деле она не знала, что делать… не было ни грандиозного плана, ни идеального решения… но понимала одно: она может действовать. Она может сражаться. И этого, после всех этих ожиданий и манёвров, было достаточно, чтобы заставить её двигаться вперёд. Из-за ширмы раздался её пронзительный голос. — Как он планирует это сделать? Как Астарион уничтожит все реальности? Повисла полная сомнений пауза. Когда Себастьян наконец заговорил, его голос был тихим, почти сдержанным. — Подробностей я не знаю, — признался он. — Но Аманита сказала… что им нужна твоя подруга. Фэйлен. Она на мгновение застыла, как только пришло осознание. Конечно. Это имело смысл. Сила Фэйлен — та самая сила хаоса, которая претворяла их план в жизнь, разрушая границы и барьеры, — была ключом ко всему. Если её магия запустила процесс, то она же может его и закончить. Она выдохнула, теперь её голос звучал спокойнее, почти отрешённо. — В этом есть смысл, — пробормотала она больше себе. — Если они использовали её, чтобы продвинуть план, значит, она им нужна, чтобы положить этому конец. А это значит, что мне нужно их найти. Обоих… Фэйлен и Астариона. Звук металлических пряжек и кожаных ремней отдавался эхом, пока она поправляла доспехи. Она вышла из-за ширмы, её рыжие волосы рассыпались по плечам, а на лице застыла непоколебимая решимость. Гисан взглянула на неё и на её лбу проступили тревожные морщинки. — И что ты собираешься делать? Тав схватила колчан со стрелами и перекинула его через плечо, встретив взгляд Гисан с яростной решимостью. — Найди Аманиту, — твёрдо сказала она. — Расскажи ей всё, о чём мы говорили. Всё. Если кто-то и может остановить это изнутри, так это она. Но она должна услышать это от тебя. Наедине. Гисан заколебалась, явно охваченная сомнениями. — Она может мне не поверить. — Заставь её поверить. Если ты хоть немного ей дорога, она выслушает. А если нет… тогда ты поймёшь, в чём заключается её истинная преданность. Женщина с трудом сглотнула и кивнула. — Я это сделаю, — твёрдо сказала она, несмотря на страх в глазах Тав обратила внимание на Себастьяна, встретившись с ним взглядом. — А что насчёт тебя? — спросила она тише, но не менее требовательно. — Ты нам поможешь? Или просто будешь стоять и не мешать? Себастьян долго смотрел ей в глаза с нечитаемым выражением лица. Он не ответил. Её губы сжались в тонкую линию, но она не стала ждать ответа, поправила колчан и уверенно направилась к двери. Едва она переступила порог, как тишину нарушил холодный и отстранённый голос Себастьяна, но в нём слышался слабый отголосок чего-то более глубокого. — Не недооценивай его, — предупредил он. — Ты думаешь, что знаешь его, но это не так. Не в этой его версии. Он тебя убьёт, если ему это будет выгодно. Не совершай ошибку, думая, что ты особенная. Тав застыла на долю секунды. Не оборачиваясь, она ответила твёрдым и непоколебимым тоном: — Мне не нужно быть особенной, чтобы его остановить. С этими словами она вышла в коридор, оставив Себастьяна с Гисан позади, и начала обдумывать план, который мог бы спасти их всех… или положить конец всему.

—

Астарион бросился вперёд и его клинок засверкал в лучах неровного света. Грохот боя поглотил его, металлический звон мечей, гул магии и гортанные крики союзников и врагов создавали какофонию, которую невозможно было игнорировать. Первый вампир бросился на него, обнажив клыки и вытянув когти, но плут был быстрее. Он увернулся от атаки, всадив кинжал в рёбра существа, а затем извернулся и повалил его на землю. Он не остановился… не было времени. Ещё один напал на него сбоку, фигура в тёмном плаще, двигавшаяся с пугающей скоростью. Астарион развернулся, двигаясь плавно и точно, а кинжал попал по горлу вампира. Тёмная жижа брызнула на его доспехи, но он не дрогнул, не потерял концентрацию. С рычанием Астарион развернулся, прорубая себе путь сквозь толпы нежити, несущиеся на них. Его клинок двигался в смертоносном ритме, рассекая гниющую плоть и ломая хрупкие кости. Его багровые глаза коротко метнулись вверх, и он увидел, как Карлах выпустила поток разрушительной магии, который прорезал волну теней, грозящую захлестнуть их с фланга. — Слева от тебя, истик! — рявкнула Лаэзель откуда-то неподалёку. Мужчина инстинктивно пригнулся, почувствовав порыв воздуха, когда её массивный клинок пронёсся мимо его головы, рассекая двух вампиров, подобравшихся к нему. Она даже не взглянула на него, уже устремившись к своей следующей цели с боевым кличем, гулко прокатившимся по залу. Земля под ним задрожала, и он на мгновение пошатнулся, когда толстые лианы вырвались из-под земли, опутывая орду нежити и утягивая их под землю. Хальсин стоял в центре всего этого, излучая первобытную энергию, которая, казалось, пронизывала всё поле боя. Астарион усмехнулся, перепрыгивая через корчащуюся массу опутанных врагов, и его клинок сразил еще одного вампира, который кинулся на него в воздухе. Он приземлился с отработанной лёгкостью, выискивая следующую угрозу. Но времени на самодовольство не было. Внезапный всплеск энергии устремился к нему — это был вампир в тёмной мантии, чьи руки потрескивали от некротической магии. Астарион едва успел отпрыгнуть в сторону, как заклинание раздробило камень, на котором он стоял несколько мгновений назад. Его кинжал, вращаясь, вонзился в грудь вампира, прежде чем он выдернул его и отшвырнул тело в сторону. — Астарион! — раздался настойчивый и повелительный голос Уилла. Он обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как на него несётся огромный теневой зверь, чья форма менялась и искажалась, словно он был создан из ожившей тьмы. Уилл запустил в тварь огненный болт, но она едва пошатнулась, устремив светящиеся глаза на Астариона. Зверь бросился на него, и Астарион в последний момент уклонился, метнув кинжал в его бок. Существо взревело от боли, но этого было недостаточно, чтобы его свалить. Оно снова повернулось к нему, рассекая воздух когтями с ужасающей силой. Астарион едва успел заметить надвигающегося теневого зверя, как тот бросился на него, и его мощные когти с неистовой точностью прочертили воздух. Он уклонился в сторону, вонзая кинжал в его бок, но тварь почти не отреагировала, а её горящие глаза вперились в него с неумолимым голодом. Он выругался сквозь зубы, занеся клинок для следующего удара. Но существо было быстрее, и от следующего удара ему пришлось откатиться назад, едва избежав когтей, раскрошивших камень на том самом месте, где стоял он. Его внимание привлекло какое-то движение сверху. Карлах с ужасающей скоростью спускалась вниз, её щупальца раскрывались, словно лепестки кошмарного цветка. Псионическая энергия прокатилась взрывом по полю боя, отправляя в полёт нежить и тени. С низким, гортанным шипением она бросилась вперёд, когтистая рука светилась жутким светом, разрывая бок теневого зверя. Существо заревело, его форма исказилась, когда псионическая энергия Карлах пронзила его насквозь. Астарион наблюдал, как она вогнала руку в грудь зверя, а её щупальца обвились вокруг его извивающегося тела. Последним импульсом силы она уничтожила ядро существа, и оно растворилось в облаке чёрного дыма. Карлах повернулась к нему, её светящиеся глаза встретились с его, что одновременно тревожило и странно успокаивало. У меня всё под контролем, — сказала она, и её телепатический голос эхом отозвался прямо в его сознании, в нём безошибочно угадывался юмор. — Ну конечно, — сухо ответил Астарион, смахивая воображаемую пыль со своих доспехов. — Но я оценил… помощь. Щупальца Карлах дёрнулись, что можно было бы расценить как улыбку, прежде чем она снова взлетела, прорезая псионическими разрядами очередную волну теней, спускавшихся с балконов. Астарион резко выдохнул, переключая внимание на хаос, бушевавший вокруг него. Зал превратился в водоворот сражений, союзники прокладывали себе путь сквозь неумолимую волну врагов. Взгляд метнулся к парадной лестнице в дальнем конце помещения, где, скорее всего, ожидалось настоящее противостояние. Тав была там… он это чувствовал. А если она, то и другой Астарион тоже. Его глаза сверкнули, когда он увернулся от некротического взрыва, перепрыгнув через останки вампира, которого он выпотрошил мгновение назад. Он не замечал ни капающей с его клинка тёмной жижи, ни размазанной по лицу и доспехам крови, ни того, как его одежда, пропитанная кровью, смолой и внутренностями, липла к телу. Всё, что он знал, это идти вперёд. К ней. Позади раздался голос Эрдана. — Вперёд! На верхние уровни! Там есть поддержка! Астарион задержался на мгновение, чтобы увидеть, как эльф, натянув лук, выпускает залп стрел, которые сыплются со смертельной точностью. Рядом с ним Кейлет превратилась из формы ворона в дроу, её серебристые волосы сверкали в мерцающем свете факелов. Она издала резкий, почти ликующий смех, уже сплетая замысловатые заклинания. — Наконец-то, — сказала она, и её красные глаза загорелись от возбуждения. — Я уже начала думать, что не доживу до боя! Эрдан даже не взглянул на неё, пока накладывал очередную стрелу. — Мы их удержим, — уверенно повторил он. — Иди! Астарион замешкался на мгновение, инстинкты кричали ему остаться, чтобы убедиться, что они выживут. Но впереди маячила лестница, путь к сердцу врага, к ней. — Постарайтесь не умереть, — крикнул он им через плечо. — Тав не простит мне, если я потеряю кого-нибудь из вас, идиотов. С этими словами он снова рванул вперёд, а его товарищи встали в строй позади него. Они помчались вверх по винтовой лестнице, и с каждым шагом воздух становился всё тяжелее и гуще. Звуки битвы стихли, и на смену им пришла жуткая, гнетущая тишина, которая, казалось, давила, как физический груз. Астарион дышал прерывисто, а его глаза сверкали с граничащей с безумием силой. Он не оглядывался. Да и не смог бы. Что бы ни ждало наверху лестницы, он встретит это лицом к лицу. Он разрубит любого, кто встанет на его пути. Лестница спиралью уходила вверх, каждый шаг отдавался топотом сапог и отдалённым эхом битвы из зала внизу. Астарион вёл отряд, внимательно следя за каждой тенью, стараясь уловить малейшее движение. С каждым этажом воздух становился всё тяжелее, гнетущая темнота была пропитана зловещей энергией, что заставляло даже самых смелых из них крепче сжимать оружие. — Слушайте внимательно! — рявкнул Астарион. — У нас нет времени на колебания и сомнения. Если увидите вампира, бейте. Без вопросов или промедлений… просто атакуйте. Они не будут медлить, и вы не должны! — Вы его слышали! — прорычала Лаэзель, её меч блестел от свежей крови. — Бейте первыми, бейте сильно! Промедление — это слабость, а слабость приводит к смерти! — Понял! — напряжённо, но решительно отозвался Гейл. — Хотя, если у кого-нибудь найдётся свободная минутка, возможно, не помешает небольшая магическая защита? — Я прикрою тебя, когда ты перестанешь прятаться за моей спиной, волшебник, — отрезала Лаэзель, не оборачиваясь. — Хватит! — прошипел Астарион, его терпение уже было на исходе. — Соберитесь! Мы направляемся прямо в логово льва. И я не позволю препирательствам нам помешать! Позади них гулкий голос Минска прорвался сквозь напряжение как боевой горн. — Мы сражаемся за Тав! — объявил он, практически перескакивая через ступеньки. — Она сердце этой группы, наша путеводная звезда! Мы с Бу скорее умрём, чем позволим причинить ей вред! — Ну что ж, постараемся «не умереть», да? — усмехнулся Уилл, хотя его голос оставался серьёзным. Астарион не сбавил шаг, но его голос прозвучал холодно и резко. — Если увидитеего… другого меня… даже не вздумайте вступать в бой. Он мой. Груз его слов заставил всех на мгновение замолчать. Шэдоухарт первой нарушила тишину. Её голос был спокоен, но резок. — Уверен, что это разумно? Если мы разделимся, это может… –Он мой, — повторил Астарион не терпящим возражений тоном. — Ладно, — вздохнула Шэдоухарт. — Но лучше бы тебе постараться, потому что если ты умрёшь, пытаясь геройствовать, я найду способ тебя оживить, чтобы потом прикончить самой. — Замётано, — сухо ответил он, хотя в уголках его губ заиграла слабая ухмылка. Карлах, ненадолго взлетев над группой, чтобы разведать обстановку, телепатически позвала всех вниз, в её голосе зазвучал странный, инородный юмор. Впереди чисто. Похоже, они нас ждут. — Конечно же ждут, — устало пробормотала Джахейра. Следующим заговорил Хальсин, его глубокий голос звучал спокойно. — Какие бы ловушки или засады они ни приготовили, мы преодолеем их вместе. Раньше мы сталкивались и с худшим. — Только не противнего, — пробормотал Астарион, хотя никто не заметил напряжения в его голосе. Они вышли на широкую площадку, впереди виднелся дверной проём, испещрённый замысловатыми узорами, слабо пульсирующими багровым свечением. Воздух был насыщен магией, от которой дрожали все органы чувств. Астарион резко остановился и повернулся лицом к группе. — Вот и всё, — сказал он тихим, но властным голосом. — Мы справимся с тем, что нас ждёт. Тав будет здесь. И он тоже. — А каков план, если всё пойдёт не по плану? — нахмурившись, спросил Уилл. Астарион бросил на него суровый взгляд. — Не пойдёт. Придерживайтесь своих ролей. Защищайте друг друга, сохраняйте напор и не умирайте. Таков план. — Не совсем мастер-класс по стратегии, но сойдёт, — пробормотал Гейл, удостоившись резкого взгляда Лаэзель. — Вперёд, — приказал Астарион, игнорируя шутки. — И помните, никаких колебаний. Когда они подошли к двери, звуки битвы внизу стихли, сменившись жуткой, гнетущей тишиной. Мужчина толкнул тяжёлую дверь, и перед ними открылась массивная сводчатая комната, освещённая неприятным красным светом. Ряды вампиров стояли в ожидании, их глаза в тусклом свете сверкали, как хищные звёзды. В дальнем конце помещения возвышался трон из чёрного камня, и хотя он был пуст, присутствие его хозяина ощущалось. Группа ринулась вперёд, издавая боевые кличи, когда они столкнулись с ожидающей их ордой. Сталь встретилась с плотью, магия пронзила воздух, и помещение снова превратилось в хаос. Вампиры были быстры, жестоки и неумолимы, но Астарион был быстрее. Он увернулся от когтистой руки, которая зацепила его за горло, и, развернувшись, вогнал свой кинжал в грудь вампира. Чёрная жижа брызнула на его доспехи, но он не дрогнул. На него набросился ещё один, и ещё, а он продирался сквозь них плавными и смертоносными движениями. Но битва не ограничивалась этой комнатой. Краем глаза он уловил движение за аркой, ведущей в соседнюю комнату… мелькнувшие знакомые лица. Братья и сёстры. Вайолет двинулась первой, её клинок засверкал, когда она метнулась в бой, как гадюка. Её удары были точными, а выражение лица холодным, когда она рассекала нежить, атакующую её сбоку. Неподалёку от неё Йоусен орудовал молотом, каждый взмах которого разил врагов со свирепостью, от которой словно сотрясалась вся земля. По другую сторону Леон уже вступил в бой, вращая посохом в воздухе и быстро расправляясь с тремя противниками. А Аурелия и Далирия произносили некротические заклинания, высасывающие жизнь из всех, кто по глупости приближался к ним. Они сражались с пугающей слаженностью, их движения были синхронизированы, словно в жутком танце. Взгляд Астариона скользнул по ним, уловив в их глазах общую цель. Петраса не было, и его отсутствие висело тяжким грузом, напоминая об их потере, но сейчас не было времени об этом думать. Сквозь хаос он краем глаза заметил какое-то движение в соседней комнате. Повернув голову, он увидел Касадора, который стоял на возвышении и спокойно, почти с весельем, наблюдал за ходом битвы. При виде него внутри вспыхнул гнев, что придало решимости. — Вот и он, — прорычал он себе под нос. Но стоило ему направиться к помосту, как его перехватила фигура — вампир в тёмных доспехах, обнаживший клыки в диком оскале. Астарион не стал медлить, и кинжал сверкнул в момент удара, отбросив тварь назад. — Не теряй концентрацию! — раздался голос Фэйлен откуда-то позади него. — Не потеряю, — низко и с ядом в голосе пробормотал он. Астарион шёл вперёд, его шаги были быстрыми и расчётливыми, а багровые глаза осматривали хаос впереди. Комната переходила в огромный зал, высокие потолки которого отбрасывали вытянутые тени, танцующие в мерцании факелов и магии. Его кровь вскипела, когда он увидел их… трёх вампиров с портретов, чьё присутствие ощущалось даже посреди хаоса. Фистула стояла высокая и властная, её бледная, почти полупрозрачная кожа слабо светилась в тусклом свете. Выражение её лица было холодным и отстранённым, словно она наблюдала за представлением, а не участвовала в битве. Рядом с ней Бловарт излучал безрассудное высокомерие, его обманчиво юный вид не вязался с древней злобой в глазах. Он лениво вертел в руках два кинжала, а их лезвия сверкали, как жидкое серебро. Длария же, напротив, излучала гнетущую властность, каждое её движение было осознанным и выверенным. Она держалась как королева, осматривающая свой двор, а её глаза сверкали презрением к царящему вокруг хаосу. — Ну конечно, — пробормотал Астарион себе под нос, скривив губы в усмешке. — Любимцы Касадора. А где же сам трус? Прячется в тени, пока играются его комнатные собачки? Он быстро оглянулся. Позади него его спутники вели ожесточённую схватку с толпой низших вампиров, их движения сливались в единое целое из стали и магии. Сородичи Астариона теперь прикрывали его с двух сторон. — Они зря тратят наше время, — прорычал он срывающимся голосом. — Давайте побыстрее с этим покончим. Длария перевела на них взгляд, слегка наклонив голову, словно её забавляло их приближение. — Как интересно, — снисходительно заметила она. — Отвергнутый выводок Касадора думает, что может бросить нам вызов. Бловарт усмехнулся, быстрее вращая кинжалами. — Я могу убить их всех прежде, чем ты моргнёшь, — сказал он с напускной бравадой в голосе. — Позволишь? Длария подняла руку, призывая его к молчанию. — Нет. Не будем тратить на них нашу энергию. Пока что. Астарион не стал дожидаться дальнейших издёвок. Он рванулся вперёд, нацелив свой клинок в горло Дларии, но прежде чем успел нанести удар, троица задвигалась с неестественной скоростью. Они переместились, их тела растворились в облаках летучих мышей, взвившихся в воздух с оглушительной какофонией. — Трусы! — закричала Вайолет, рассекая клинком воздух в том месте, где они стояли. — Они направляются на верхние этажи, — резко сказал Леон, заканчивая заклинание и бросая в удаляющуюся тучу заряд некротической энергии. Летучие мыши рассеялись, уклоняясь от атаки с поразительной лёгкостью. — Они сбегают, — прошипел Йоусен. — Догоним их! — Нет, — скомандовал Астарион. — Они нас куда-то ведут. Для них это игра, и я не собираюсь играть по их правилам. Он обернулся к своим спутникам, стараясь подбодрить. — Продолжайте расчищать путь. Мы двинемся вперёд. Для нас приоритетом является Тав, и мне плевать, сколько этих ублюдков придётся перебить, чтобы до неё добраться. Лаэзель кивнула, крепче сжимая клинок. — Поняла. Он бросил последний взгляд на тёмный потолок, где исчезли летучие мыши, и сжал челюсть. А затем двинулся в путь. Коридоры казались живыми, движущиеся тени скользили по краям поля зрения, словно дразнящий шёпот. За каждым поворотом, за каждым эхом шагов казалось, что сам замок сговорился против них. С его клинка капала тёмная кровь, а в воздухе витал металлический и навязчивый аромат. Он смешивался с тяжёлым запахом разложения, исходящим от самих камней этого места. Он стиснул зубы, его челюсть болела от напряжения, а глаза смотрели вперёд. Раздался глухой и безумный издевательский смех, эхом отражаясь от стен. Пальцы Астариона сжались вокруг клинка до побелевших костяшек. Его сердце колотилось, но не от страха, а от ярости, которая с каждым шагом разгоралась всё жарче. — Они с нами играют, — прорычала Вайолет, и её голос напомнил скрежет стали по камню. Она была права, но это только разжигало огонь в груди. — Пускай, — низко и ядовито прошипел Астарион. — Их высокомерие станет их погибелью. Команда двигалась в унисон, стуча сапогами по камню. Гнетущая тяжесть коридоров, казалось, давила всё сильнее, а смех становился всё громче. Наконец лабиринт вывел их в величественную залу с уходящим в тень высоким сводчатым потолком. Глаза Астариона метнулись к остальным… его друзьям, потрёпанным, но стоящим на ногах. В груди вспыхнуло облегчение, но быстро исчезло при виде того, что их ожидало. Бловарт и Длария стояли почти в центре зала. Бловарт прислонился к зазубренной колонне, в слабом свете блестели его кинжалы, а на лице застыло выражение приводящей в бешенство уверенности. Длария стояла чуть позади него, её взгляд был изучающим, а губы кривились в ухмылке. Астарион крепче сжал свой клинок, сосредоточившись на раздражающе самодовольном лице Бловарта. Движения Вознесённого были безумно быстрыми, его парные кинжалы сверкали, метя в Астариона, словно когти. — Ты медлителен, Астарион, — усмехнулся Бловарт, отражая удар. — Неужели свобода тебя смягчила? Глаза Анкунина пылали, его ярость была неистовой, испепеляющей силой, уничтожающей всякую сдержанность. Он рванулся вперёд, рассекая клинком воздух в неумолимом порыве. — Свобода сделала меня смертоносным! Их клинки встретились, и от них полетели искры, в воздухе раздался резкий и оглушительный звук. Астарион сделал выпад влево, затем развернулся, и его клинок задел бок Бловарта. Вознесённый зашипел от боли, но в ответ нанёс мощный удар, от которого его соперник едва увернулся. Позади него царил хаос. Карлах была силой природы, её глаза светились псионической энергией, разрывая низших вампиров. От каждого удара они разлетались в стороны, а их тела с силой ударялись о камень. Сдохните, ублюдки! рычала она, и её голос, как боевой клич, эхом отдавался в их сознании. Гейл, находившийся на периферии сражения, орудовал найденным посохом как опытный воин, направляя трещащие потоки огня и молний, которые освещали тёмную, наполненную дымом залу. Каждое заклинание било точно в цель, отправляя низших вампиров в небытие, а их тела — в пепел. Резкий и едкий запах палёной плоти и озона наполнил воздух, оседая при каждом вдохе. Рядом с ним Фэйлен сражалась с яростной решимостью, двигаясь плавно и смертоносно. Её магия струилась сквозь хаос, как шаги танцовщицы, каждое заклинание было точным, а каждый удар — смертельным. Они работали в паре, подпитывая друг друга, молчаливое понимание направляло их атаки. Но этого было недостаточно, чтобы защитить его. Вампир бросился в бой, слишком быстро, чтобы Декариос успел среагировать. Когти пронзили его бок, разрывая одежду и плоть, и он попятился назад. Сила удара выбила посох из его рук, и он упал на одно колено, зажимая рану, из которой сочилась кровь. — Гейл! — резко и яростно закричала Фэйлен. Она обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как вампир приближается, чтобы добить врага. Её глаза вспыхнули внезапной яростью, а руки засияли ослепительным светом. Вампир замер на полпути, когда его тело начало тлеть, а по помещению эхом разнеслись пронзительные крики. Магия Фэйлен вспыхнула, поглотив существо в одно мгновение, и его тело превратилось в пепел, так и не успев нанести новый удар. Как только угроза миновала, Фэйлен метнулась к Гейлу и принялась осматривать рану. Глаза всё ещё тускло светились, и она едва сдерживала ярость. — Даже думать не смей оставлять меня одну с этими идиотами, — прошипела она резко, но с нотками беспокойства в голосе. Гейл выдавил слабую улыбку, несмотря на боль. — И в мыслях не было, — пробормотал он, поморщившись, когда она прижала руку к ране и пробормотала быстрое заклинание, чтобы остановить кровотечение. Выражение лица Фэйлен немного смягчилось, хотя её раздражение всё ещё было заметно. — Хорошо. Гейл зашёлся в смехе, звук получился вымученным, но искренним. Фэйлен поддержала его одной рукой, когда он поднялся, а другая её рука замерла на боку, готовая применить очередное заклинание. Они обменялись коротким взглядом — наполовину раздражённым, наполовину с примесью чего-то глубокого, невысказанного. Краем глаза Астарион уловил эту их перепалку и драматично вскинул свой клинок. — О, Боги! — пробормотал он себе под нос, пронзая своим клинком вампира насквозь. — Сейчас не время для восторженных взглядов и неуклюжих сантиментов. И всё же, несмотря на ехидство, эта сцена поразила его до глубины души. Всё было слишком знакомо: шутки, спасение жизней друг друга, тоскующие взгляды. Мы с Тав такие же, подумал он, и у него на мгновение защемило в груди. Остроумные колкости, инстинктивное стремление защитить друг друга от опасности, негласная связь, которая каким-то образом делала даже самые беспорядочные сражения сносными. Сосредоточься, сказал он себе, осматриваясь в поисках следующей угрозы. Если ты не покончишь с этим, никто из них не доживёт до следующего такого счастливого момента. Астарион рванулся вперёд, на мгновение позабыв об усталости, и снова бросился в бой. Его клинок двигался с новой целью, каждый удар становился быстрее, острее, точнее. Длария бросилась к Бловарту, когтями рассекая воздух, но не успела она нанести удар, как Лаэзель оказалась рядом, и её меч по мощной дуге ударил в землю. — Сосредоточьтесь! — рявкнула Лаэзель, её голос прорезал какофонию, когда она заставила Дларию отступить. Вознесённая зашипела, её бледная кожа обгорела и покрылась волдырями, но она быстро восстановилась, её движения были похожи на тень, проскальзывающую сквозь хаос. Она метнулась к Шэдоухарт, её когти сверкнули, но жрица была готова. Её щит вспыхнул божественным светом, заставив Дларию с рычанием отступить. — Они вёрткие! — крикнула Шэдоухарт напряжённым от усилий голосом. — Ненадолго, — прорычал Астарион, вновь переключая внимание на Бловарта. Вампир ухмыльнулся, его кинжалы сверкнули, когда он сделал выпад. Астарион встретил его лоб в лоб, их клинки столкнулись в жестокой схватке. Каждый удар был быстрее, отчаяннее, воздух между ними был наполнен неприкрытой ненавистью. — Дерёшься, как бешеная собака, — насмехался Бловарт, широко ухмыляясь. — Где же та грация, которой ты так кичишься? Астарион ничего не ответил. Ему это было и не нужно. Его клинок зацепил запястье Бловарта и со свирепой точностью вывернул его так, что один из кинжалов со звоном улетел на землю. Вампир перестал ухмыляться и сузил глаза. — Думаешь, этого достаточно? — прорычал он, нанося удар оставшимся кинжалом. Астарион увернулся, и его клинок прочертил неглубокую линию на груди соперника. Неподалёку Вайолет и Йоусен работали в паре, двигаясь плавно и прорубая себе дорогу через кишащих вокруг них приспешников. Леон описывал посохом сокрушительные дуги, каждая из которых пропускала через землю ударные волны. — Зачистите помещение! — крикнул Астарион, перекрывая шум. — Заставьте их сражаться в одиночку! Бловарт и Длария снова попятились друг к другу, их движения были синхронны, пока они пытались восстановить контроль. Но теперь в их ударах чувствовалось отчаяние, мелькала неуверенность, которой раньше не было. — Вы загнаны в угол, — холодно отрезал Астарион. — Теперь не такие самоуверенные, а? Длария бросила взгляд в дальний конец помещения и прищурилась, прикидывая свои шансы. В тот момент, когда она бросилась бежать, в Астарионе вспыхнуло что-то первобытное. Его глаза сузились, остановившись на её удаляющейся фигуре, на её развевающихся одеждах, словно на дразнящих знамёнах. Он слышал слабый звон её украшений, каждый шаг был насмешкой, пока она исчезала в тени коридора. — Она убегает! — прорычал он, прорезая своим голосом хаос вокруг. Бловарт резко повернул к ней голову, выражение его лица исказилось в гримасе предательства. — Длария! — прорычал он дрожащим от ярости голосом. — Не смей… Но она даже не оглянулась. — Предательская сука! — слова Бловарта эхом разнеслись по залу, а ярость на мгновение пересилила его высокомерие. Астарион не колебался. Он увидел свою возможность и с невероятной скоростью бросился на Бловарта. Его движения были плавными и точными, им двигала неумолимая ярость, которая, казалось, полностью его поглотила. Его клинок сверкнул в тусклом свете, и Бловарт среагировал, подняв кинжалы в отчаянной попытке защититься. Но Астарион оказался быстрее. Он сделал выпад влево, и его клинок, проскользнув мимо защиты Бловарта, глубоко вошёл ему в бок. Звук стали, вошедшей в плоть, сопровождался криком боли Бловарта, и его былая самоуверенность пошатнулась. — Ты… — выдохнул Бловарт, его багровые глаза расширились от шока, и он отшатнулся, зажимая рану. — Ты слишком много болтаешь, — прорычал Астарион низким и ядовитым голосом. Выдернув свой клинок, он рубанул вверх, с жестокостью рассекая грудь Бловарта. Вознесённый споткнулся, его движения замедлились, когда он попытался восстановиться, но Астарион был неумолим. Не успел Бловарт опомниться, как Вайолет оказалась рядом. Её клинок вонзился ему в плечо, силой удара пригвождая его к ближайшей колонне. — Устала от твоего голоса, — прорычала она, проворачивая лезвие, в то время как Бловарт кричал с искажённым от боли лицом. Звук шагов возвестил о приближении Йоусена с высоко поднятым боевым молотом. С рыком он обрушил его на колено Бловарта, и тошнотворный хруст ломающейся кости эхом разнёсся по залу. Тот рухнул на пол. Его некогда издевательская ухмылка исчезла, сменившись выражением первобытного страха, когда он посмотрел на нападавших. Он поднял дрожащую руку и слабо взмолился. — Подождите… Астарион шагнул вперёд, его клинок блестел от крови, а глаза горели от ярости. — У тебя и так было слишком много времени. Одним стремительным движением он отсёк голову Бловарта от туловища. Наступила оглушительная тишина, нарушаемая лишь звуком безжизненного тела, рухнувшего на землю. Астарион стоял над телом, его грудь тяжело вздымалась, а клинок дрожал в окровавленной руке. Кровь капала на пол, собираясь вокруг его сапог, но он этого не замечал. Он был полностью сосредоточен на угасающих остатках своей ярости и осознании того, что ещё многое предстоит сделать. — Это первый, — холодно сказал он. Позади него его сородичи и спутники обменялись взглядами, испытывая облегчение, смешанное с тяжестью только что пережитой битвы. Астарион повернулся к коридору, по которому бежала Длария, и прищурился. — Далеко она не уйдёт. Покончим с ней. Не говоря больше ни слова, он решительно двинулся вперёд. Остальные последовали за ним, держа оружие наготове, на мгновение забыв об усталости и готовясь к последней охоте. Жуткий смех усиливался, наполняя зал, словно навязчивая мелодия. Он отражался от стен, вливаясь в уши Астариона, словно издеваясь над каждым с трудом пройденным шагом, что привёл его сюда. Глаза горели яростью, когда он осматривал комнату, подняв клинок и держа его наготове и крепко сжимая рукоять пальцами. — Длария, — ядовито прошипел он. — Выйди и встреться с нами лицом к лицу, или так и будешь прятаться в тени, как настоящая трусиха? — О, Астарион, — промурлыкал из тумана её приторный голос. — Я прямо здесь… и там… и везде. Тёмный дым, клубившийся в зале, сгустился, окутывая группу, словно ползучие лозы. Температура резко упала, холод пробирал мужчину до костей, но он не обращал на это внимания, не теряя сосредоточенности. Она появилась снова, на этот раз за спиной Вайолет, её когти метнулись со страшной скоростью. Та развернулась как раз вовремя, чтобы отразить удар, и её клинок успел поймать слабый отблеск украшений, прежде чем Вознесённая снова растворилась в тумане. — Быстро, но недостаточно, — поддразнила Длария высоким и мелодичным голосом, когда вновь появилась на вершине сломанной колонны. — Вы все кажетесь такими уставшими. Может, мне сделать это побыстрее? — Она нас испытывает, — сказала Шэдоухарт, и её щит засиял, когда она парировала атаку низшего вампира, вынырнувшего из тумана. — Пытается нас вымотать. — И терпит неудачу, — холодно отрезал Астарион. В словах кипела ярость, а его сосредоточенность была острой, как бритва. Он чувствовал её присутствие, слышал слабый звон её украшений всякий раз, когда она появлялась. Она не была неприкасаемой… просто высокомерной. Длария снова мелькнула, на этот раз слева от него. Астарион сделал инстинктивное движение, его клинок прорезал воздух, но она исчезла прежде, чем он успел её задеть, а её смех был резким и жестоким. — Придется тебе постараться, — усмехнулась она, вновь появляясь в зале. — Пусть она думает, что побеждает, — спокойно пробормотал себе под нос Астарион, несмотря на кипящий внутри гнев. Он встретился взглядом с Вайолет, и между ними возникло молчаливое взаимопонимание. Группа сомкнула ряды, загоняя низших вампиров в узкие места, пока их внимание было сосредоточено на Дларии. Магия Гейла вспыхнула, когда он вызвал вспышки огня, чтобы осветить дым, и каждый взрыв ненадолго высвечивал её фигуру, прежде чем она снова исчезала. — Вы только оттягиваете неизбежное, — с издевкой в голосе бросила Длария, перемещаясь из тени в тень. Астарион скривил губы в оскале, его терпение лопнуло. — А ты только доказываешь, насколько ты слаба! Её смех на мгновение затих, и он воспользовался этой заминкой. Острый слух снова уловил слабый звон её украшений… звук, который она не могла скрыть, как бы быстро ни двигалась. — Она там! — крикнул он, указывая на скопление теней у дальней стены. Группа переместилась, их атаки сошлись в одном месте, как раз когда возникла Длария. Она попыталась уклониться, но на этот раз оказалась слишком медлительной. Вайолет сделала выпад, и её клинок, сверкнув в тусклом свете, пронзил плечо вампирши. Вознесённая закричала, и её смех превратился в яростное рычание, когда она отшатнулась. — Вы за это заплатите! — прошипела она, её фигура дрогнула, когда она попыталась отступить. — Нет, — холодно сказал Астарион, шагнув вперёд. — С тобой покончено. Вайолет двигалась с молниеносной скоростью, рассекая воздух клинком с рождённой веками практики точностью. Удар был бесшумным, быстрым и совершенным. Смех Дларии оборвался на полуслове, выражение ликования застыло на её лице, когда голова упала с плеч. Тело рухнуло на пол, превратившись в пепел ещё до того, как коснулось пола. Воцарилась гробовая тишина, слабое эхо её последнего смешка растворилось в небытии. — Не так уж и смешно, да? — пробормотала Вайолет, стряхивая кровь со своего оружия и отступая назад. — Осталось двое, — сказал Астарион с горящей в глазах решимостью. — Нужно… Договорить он не успел. Внезапно в коридоре воцарилась гнетущая тишина, тяжёлая и удушающая. Воздух стал холоднее, а факелы, висящие на стенах, вспыхнули и потухли, выпустив на волю извивающиеся тени. А затем появилась она.

***

Несколько лет назад В большом камине тихо потрескивал огонь, заливая комнату тёплым золотистым светом. Тав сидела у окна перед мольбертом с занесённой над холстом кистью. Сегодня она не рисовала ничего конкретного… только цвета и мазки, смутные наброски того, что она могла бы закончить позже. Не имело значения, что это будет. Важно было то, что она была здесь, с ним. Астарион сидел в другом конце комнаты, внимательно изучая стопку бумаг. Помимо огня в камине тишину нарушали лишь слабый шелест пергамента и редкий скрежет пера по бумаге. Он хмурился, алые глаза сосредоточенно разглядывали какие-то заметки на полях. Тав взглянула на него, и её губы тронула лёгкая улыбка. Они редко разделяли такие тихие вечера, и она поняла, что наслаждается этим. Он выглядел умиротворённым, по-своему… потерянным в каком-то грандиозном плане или замысле, занимавшем его мысли. Но в его позе она заметила какое-то напряжение, которого раньше не было. Она постаралась не обращать на это внимания, сосредоточившись на мягких отблесках пламени на его бледной коже. Через мгновение она отложила кисть и повернулась к нему. — Ты весь вечер смотришь на эти записи, — она слегка наклонила голову. — Мне стоит беспокоиться? Астарион не взглянул на неё. — Только если у тебя развилось отвращение к прогрессу, — отвлечённо ответил он с привычной ноткой остроумия. Тав тихо рассмеялась, откинувшись на стуле. — Прогресс в чём? В организации маскарада? В совершенстве искусства задумчивости? — И в том, и в другом, — сухо уточнил он, не переставая писать. — Хотя уверяю, одно требует значительно больше усилий, чем другое. Она снова рассмеялась, и этот звук наполнил тишину комнаты. — Ты невозможен, — ласково сказала она. — Что же тебя так увлекло? На этот раз он всё-таки поднял взгляд, но лишь на мгновение. — Не о чем беспокоиться, дорогая, — сказал он с лёгкой, но вежливой улыбкой. — Просто кое-какие мелочи. Тав слегка нахмурилась, продолжая за ним наблюдать. Он и был здесь, и не был. Он говорил отстранённо, словно обращался к кому-то другому. Астарион, которого она любила, — игривый, остроумный и невероятно привлекательный, — будто был далеко. Она снова взялась за кисть, колеблясь, прежде чем заговорить. — В последнее время ты стал… другим, — мягко сказала она. — Отстранённым. Тебя что-то беспокоит? Перо замерло на середине, и на мгновение она подумала, что он ответит. Но потом он покачал головой, вернув внимание к записям. — Ничего особенного, — пренебрежительно сказал он. — Обычная нудятина. Сердце ёкнуло, но Тав выдавила из себя улыбку. — Ну, если тебе нужно отдохнуть от всей этой нудятины, — сказала она, жестом указывая на холст, — мне бы не помешало второе мнение. Или, может быть, натура. В последнее время ты очень редко присутствуешь в моих работах. Он слегка ухмыльнулся, хотя улыбка не коснулась его глаз. — Уверен, ты переживёшь отсутствие вдохновения. Кисть замерла, и какое-то мгновение она просто смотрела на него. Хотелось надавить, потребовать ответов, но что-то останавливало. Сегодня стена между ними казалась непреодолимой, и она не была уверена, как на неё взобраться. Поэтому она вернулась к своему холсту, её улыбка угасла, пока она работала в тишине. Тишину нарушил тихий стук в дверь. Кисть остановилась на середине мазка, и, обернувшись, Тав увидела слугу, стоящего в дверях с тщательно выверенным выражением лица. — Милорд. К вам пришли. И просят аудиенции… наедине, — доложил слуга, поклонившись. Астарион замер. Он откинулся в кресле, сузив глаза и отложил записи в сторону. — Они представились? — спросил он холодно, его тон не выдавал ни малейшего любопытства, которое внезапно ощутила Тав. — Нет, милорд, — ответил слуга, снова поклонившись. — Но настояли на срочности. Астарион грациозно поднялся, разглаживая переднюю часть своего сшитого на заказ камзола. — Хорошо, — он бросил короткий взгляд в сторону Тав, выражение его лица было нечитаемым. — Долг зовёт. Тав выдавила из себя лёгкую улыбку и кивнула, хотя в сознание закралось беспокойство. — Конечно, — беззаботно ответила она, наблюдая, как он выходит из комнаты в сопровождении слуги. Дверь за ним с щелчком закрылась, и наступила оглушительная тишина. Тав уставилась на пустое место, где он сидел, и сильнее сжала кисть. Она попыталась вернуться к своей картине, но теперь мазки казались неправильными… бессвязными, размытыми. Взгляд метнулся к двери. Кто бы это мог быть? Астарион никогда не рассказывал о своих делах, но сейчас всё было… как-то по-другому. То, как он ушёл, выражение его лица… это не давало ей покоя. Через мгновение она отложила кисть и встала. Любопытство жгло сильнее, чем нерешительность, и, прежде чем отговорить себя, она направилась к двери. Та слегка скрипнула, открываясь под её прикосновением, и она выскользнула в коридор, бесшумно ступая босыми ногами по холодному камню. До её ушей донёсся приглушённый звук голосов. Тав последовала за звуком, и сердце её заколотилось, когда она подошла к тяжёлым двойным дверям в дальнем конце коридора. Они были закрыты, но не полностью… узкая щель позволяла ей слышать разговор. — …именно то, о чём мы договаривались, — раздался резкий и властный голос Астариона. — Не вздумай мне перечить. — И всё же, — ответил второй, ровный женский голос, — твоих приготовлений… недостаточно. Уверен, что сможешь выполнить обещанное? Дыхание перехватило, и Тав сильнее прижалась к двери, стараясь расслышать побольше. — Ты меня недооцениваешь, — с холодным презрением ответил Астарион. — Не забывай, с кем разговариваешь. Послышался тихий смех собеседницы, в котором звучали леденящие душу нотки веселья. — О, я помню. Но твоя… рассеянность вызывает беспокойство. Скажи, а она знает? Тав замерла, и кровь застыла в жилах. Она? Они говорят о ней? — Это не твоё дело, — тихо, но решительно ответил Астарион. — Может, и не моё, — отозвалась женщина… девушка почти издевательским тоном. — Но тебе следует быть осторожным. Привязанность делает тебя уязвимым. А уязвимость… ну, это ответственность, которую мы не можем себе позволить. Руки Тав дрожали, когда она наклонилась ближе, сердце в груди колотилось. Разговор продолжался, негромко, каждое слово пронзало сильнее предыдущего. –… прогресс медленный, но он есть, — продолжал Астарион без своего привычного обаяния. — Предоставленных тобой ресурсов… достаточно, пока что. — «Достаточного» недостаточно. Сроки приближаются, а мы не можем позволить себе медлить. Тав придвинулась ближе, стараясь не издавать звуков. Сердце её заколотилось сильнее, когда слова обрели чёткость. — Я прекрасно понимаю, что поставлено на карту, — холодно ответил мужчина. — Но если ты предпочитаешь контролировать каждую мелочь, не стесняйся, берись за дело. Смех незнакомки был холодным. — Тебе не понравятся мои методы. Скажи спасибо, что я дала тебе такую свободу. Тав вцепилась пальцами в дверной косяк, лихорадочно соображая. Кто она такая? О чём они говорили? Она слегка подвинулась, пытаясь разглядеть гостью. Незнакомка появилась в поле зрения, её лицо было частично размыто всполохами от камина. Она была невысокого роста и облачена в тёмный плащ. У Тав перехватило дыхание, когда она её узнала. Аманита. Астарион заговорил тише, серьёзнее. — Это партнёрство работает, потому что нам обоим это выгодно. Но не принимай моё терпение за покорность. Я не потерплю вмешательства. Губы собеседницы изогнулись в холодной улыбке. — А я не потерплю провала. В груди сжалось, пульс бился в ушах, и эльфийка отступила назад. Что бы это ни было, всё оказалось опаснее, чем она себе представляла. Она повернулась, двигаясь быстро и бесшумно, направляясь обратно в гостиную. В гостиной, Тав вернулась к своей недописанной картине, все ещё стоящей на мольберте. Она провела пальцами по краю холста, витая в своих мыслях. Что они планируют? Почему он ничего мне не сказал? Дыхание перехватило от навалившегося груза вопросов, на которые у неё не было ответов. В комнате стало холоднее, чем раньше, а мерцающий свет камина почти не разгонял тени, сгущавшиеся в её сознании. Руки вцепились в спинку стула, твёрдое дерево придало ей устойчивости, пока она боролась с нарастающей волной паники. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Успокойся. Дыши. Знакомый треск огня в камине заполнил её уши, что стало небольшим утешением посреди её растущего беспокойства. Позади неё со скрипом открылась дверь, и Тав напряглась. Она медленно повернулась и сердце заколотилось, когда вошёл Астарион. Выражение его лица было безмятежным, движения грациозными, как всегда, когда он закрывал за собой дверь. — Вот ты где. Вижу, ты вернулась к рисованию. Я пропустил что-то интересное? Тав изучала его, слегка прищурившись. — Ты вернулся довольно быстро, — сказала она, стараясь говорить как можно непринуждённей. Он пожал плечами, легко пересекая комнату. — Не стоило затягивать. Просто мелкое неудобство. — Он остановился у письменного стола, дотошно собирая разбросанные записи, словно простая уборка могла стереть всё, что произошло несколько минут назад. Тав подавила желание закатить глаза. Его загадочный ответ больше походил на отговорку. Она повернулась к нему лицом. — Всё в порядке? — спросила она тише, с искренним беспокойством. Он взглянул на неё, алые глаза мягко блестели в свете свечей. — Боюсь, такова природа ответственности, — он слабо улыбнулся. — Надеюсь, тебе было не слишком одиноко? Ты всегда была находчивой. Слова прозвучали так уклончиво, что у Тав ёкнуло сердце. — Ты не сказал, кто это был, — напомнила она, стараясь говорить непринуждённо. — Твой гость. Его улыбка не дрогнула, но что-то промелькнуло в глубине глаз… что-то настороженное. — Да не важно, — сохраняя спокойствие ответил он. — Не стоит из-за этого переживать. Сердце защемило, но она заставила себя выдержать его взгляд. — Уверен? Ты был таким… сосредоточенным. Выражение его лица слегка смягчилось, а очарование без усилий вернулось. — Дорогая, — тихо и успокаивающе сказал он, — ты всегда так сильно волнуешься. Уверяю тебя, всё под полным контролем. Она хотела ему поверить, хотела, чтобы его слова проникли в душу и сняли напряжение в груди. Но воспоминания о резком, уверенном тоне, когда он разговаривал с Аманитой, терзали и не хотели отпускать. — Ты же скажешь мне, если что-то будет не так? — мягко, но настойчиво спросила она. Его улыбка погасла всего на мгновение. Он подошёл к ней и наклонился, нежно убирая прядь волос с её лица, что только усилило её беспокойство. — Всё в порядке, — прошептал он, не отводя взгляда. — Даю слово. Она заставила себя кивнуть, сжав губы в тонкую линию. — Хорошо, — тихо сказала она, хотя слово застряло у неё в горле. Астарион выпрямился и его улыбка вернулась, словно мимолётной трещины в его маске никогда и не было. — А теперь давай не будем портить прекрасный вечер беспочвенными опасениями. Давай, нарисуй для меня что-нибудь красивое. Тав смотрела, как он возвращается к столу, переключая внимание на лежащие перед ним бумаги. Расстояние между ними казалось пропастью, которую она не знала, как преодолеть. Но одно было ясно: что бы ни происходило, она не могла оставить это без внимания. Не в этот раз.