Don't go (Не уходи)

Тав, как одержимая, двигалась по коридорам поместья, ступая босыми ногами по прохладному каменному полу. Варис и Гейл шли позади, стараясь не отставать от её быстрых, решительных шагов. Да, она всё ещё была в своей сорочке, да, в руках у неё был кинжал, и да, она, наверняка выглядела как сбежавшая сумасшедшая. Волновало ли это её? Абсолютно нет. Коридоры расплывались вокруг неё сплошными гобеленами и полированным деревом, но её мысли были сосредоточены на одном — найти Астариона. Она не собиралась позволять очередному кошмару становиться явью. Не в этот раз. Когда они наконец добрались до её покоев, Тав ворвалась внутрь, бросив взгляд на стол, где лежало её аккуратно сложенное снаряжение, как будто ничего не изменилось. Как будто бы всё так и было. Не раздумывая, она с лязгом отбросила кинжал на стол, и её взгляд упал на нетронутые доспехи Астариона. Сердце от этого болезненно сжалось, а в горле образовался ком, который невозможно было проглотить. Всё в порядке. С ним всё в порядке. Но когда она шагнула переодеться за ширму, её охватила паника. Тяжёлая и давящая, она зародилась в груди, словно кто-то навалился валуном на её лёгкие. Пальцы запутались в завязках сорочки, зрение поплыло, а мир вокруг расплылся. Отдалённые голоса разговаривающих в гостиной Вариса и Гейла едва доносились до неё, заглушаемые звоном в ушах. Каждый вдох казался поверхностным, напряжённым. Она с трудом хватала воздух, и простая задача раздеться внезапно стала непосильной. Сохраняй спокойствие. Дыши. Трясущимися руками она потянула за ткань сорочки, заставляя себя сосредоточиться на простом — ослабить завязки. Одна за другой они распускались, но её пальцы казались неуклюжими и соскальзывали с узлов, будто принадлежали кому-то другому. Наконец, ей удалось стянуть одежду через голову и с отчаянием швырнуть её в сторону. Затем она схватила брюки и отряхнула их, прежде чем натянуть. Ткань неприятно скребнула по ногам от рывка. Следом последовала мягкая и поношенная рубашка, до приятного знакомая. Она натянула её через голову, и свободная ткань опустилась на плечи, после чего она поспешно её застегнула. Она заставила себя сделать глубокий вдох, и дрожащими пальцами наконец-то нащупала пряжку на ремне. Но узел страха только усилился, сжимая в тиски грудную клетку. Астарион пропал. Фэйлен тоже. И, насколько она понимала, эти двое попали в нечто настолько ужасное, что она не могла себе и представить. Тав прикусила губу, стараясь сосредоточиться. Она прижала руку к ширме и опёрлась на неё, как будто хлипкая древесина могла как-то успокоить. Ну же, Тав. Вспомни, чему тебя учил Астарион. Сосредоточься на дыхании. Не смей срываться. Она зажмурилась и медленно вдохнула-выдохнула, как он учил её в те моменты, когда она теряла над собой контроль. Давление в груди понемногу уменьшилось, но не исчезло, но этого хватило, чтобы мыслить здраво. Она не позволит себе утратить контроль. Только не сейчас. Не тогда, когда она ему нужна. И она его найдёт. Она не позволит никому и ничему лишить её счастья. Только не после всего, через что они прошли. Пальцы дрожали, пока она натягивала доспехи. Она не успокоится, пока Астарион к ней не вернётся, и если кто-нибудь — бог, демон или ещё кто — попытается встать у неё на пути, она заставит его об этом пожалеть. Тав затянула ремешок на перчатке, и кожа под её пальцами скрипнула. Она почувствовала, как её облегает знакомая тяжесть доспехов, придавая уверенности и отгоняя грызущую панику, которая снова грозила её захлестнуть. Сосредоточься. По порядку. Найти Астариона. Когда она вернулась в комнату, Гейл и Варис уже вовсю негромко, но сосредоточенно обсуждали происходящее. Декариос, с заметно пошатнувшимся хладнокровием, нервно постукивал пальцами по столу. Варис стоял, скрестив на груди руки с выражением хмурой задумчивости. — Значит, возвращение во Врата Балдура может ничего не дать, — пробормотал Гейл, разочарованно потирая виски. — Если они оба исчезли, и у нас нет прямых следов Аманиты там… — Тогда Анга Влед — лучший вариант, — перебил Варис с как всегда чётким и точным голосом. — Последняя подсказка о её местонахождении завела нас туда, но вопрос остаётся открытым — зачем понадобились они оба? У Фэйлен и Астариона мало общего… — он прервался, взглянув на Тав, — ну, до недавних событий. К разговору подключилась Тав, облачённая полностью в броню и с твёрдой решимостью на лице. — Аманита не похищает людей просто так. Она умна. И знает, что делает. Варис мрачно кивнул. — Это-то меня и беспокоит. Фэйлен способна задействовать весь потенциал Эфирного камня. Аманита должна была это знать. Но Астарион… — он заколебался, тщательно подбирая слова. — Возможно, его связь с семьёй Зарр сделала его мишенью… — Потому что он связан с Касадором, — закончила Тав резче, чем хотелось. Сама мысль, что Астариона снова используют для какого-то извращённого ритуала, заставляла её кровь вскипать. Гейл поднял голову и с беспокойством на неё взглянул. — Пока нет никаких доказательств. Но мы точно знаем, что в конечной цели Аманиты лежит не только Эфирный камень. Она собирает фрагменты — силу, артефакты, связанных с ней людей. Это понятно. Тав тяжело сглотнула, сжимая кулаки. — И мы последние, кто это понял. Гейл окинул её сочувственным взглядом. — Мы гнались за теми подсказками, которые у нас были. Анга Влед даёт больше всего шансов, но… это может дорогого нам стоить, если мы ошибаемся. — А у нас есть другой вариант? — тихо, но с досадой спросила Тав. Ей нужно было двигаться, заняться чем-то, а не стоять и разговаривать. — Аманита не забрала бы их обоих, если бы у неё не было плана. Взгляд Вариса слегка смягчился, на его обычно невозмутимом лице отразилось понимание. — Ты права. Но нам нужно действовать разумно. Мы не можем позволить себе попасть в ловушку. В Анга Влед опасно. Если она там, то будет готова. — Тогда подготовимся получше, — решительно парировала Тав. — Я не собираюсь ждать, пока она сделает следующий шаг. Мы отправимся в Анга Влед, выследим их и вернём обратно. Сородичи Астариона остались в деревне. Не сомневаюсь, что они нам помогут. Они не позволят забрать его без боя. Варис, прислонившись к стене, приподнял бровь. — Или они сотрудничают с Аманитой. Не забывай, мы говорим о родословной Касадора. Может, его сородичи и освободились, но это не значит, что все они хотят, чтобы так было и дальше. — Его тон не был резким, но его логика и осторожность, заставляли кожу чесаться. Тав резко на него взглянула. — Ты правда думаешь, что они предадут его после всего? Мужчина слегка наклонил голову. — Я думаю, нам нужно быть осторожными. Если в этом замешана Аманита, то любой, кто связан с этой семьёй, является для неё возможной целью или союзником. Петрас ведь с ней сотрудничал, так? Наивность — недоступная для нас роскошь. Тав сжала челюсть, ощутив знакомую волну разочарования, которая всегда следовала за невозмутимым прагматизмом Вариса. Конечно, он был прав, но от этого легче не становилось. Прежде чем она успела ответить, вмешался Гейл, задумчиво прочистив горло, как он всегда делал, когда пытался внести толику здравого смысла в чреватый и напряжённый разговор. — Я поговорю с отцом Фэйлен, — сказал он спокойно и осторожно. — Он, может, и упрям, как бык, но он прагматик, у которого в распоряжении немалые ресурсы. И, смею предположить, он не слишком доволен внезапным исчезновением своей дочери. Если не доводы, то беспокойство о ней побудит его снабдить нас всем необходимым. По крайней мере, в этом мы можем рассчитывать на его сотрудничество. — Хорошо, — кивнула Тав. — Нам пригодится всё возможное. — Она уже мысленно подсчитывала, сколько целебных зелий им понадобится, тип оружия, даже средство передвижения. Время было не на их стороне, и с каждой секундой без Астариона в груди сжималось от ужаса. — И нужно привести в боевую готовность наши контакты, — добавил Варис, отталкиваясь от стены. — Все ресурсы. Если это как-то связано с Аманитой, то рано или поздно кто-то заметит след. Никто не исчезает бесследно… особенно такие, как Астарион. От Тав не ускользнуло, как слегка смягчился его голос при упоминании Астариона. При всей своей резковатости, Варис не мог не переживать за потерянного союзника. — Также нужно обыскать поместье. Не стоит считать, что их увезли далеко. Там могут быть зацепки. Они же не могли раствориться в воздухе. — Или могли, — пробормотал Гейл себе под нос, заслужив резкий взгляд от Вариса. — Ну спасибо, Гейл, — нервно нахмурившись, сказала Тав. — Просто отмечаю, что случались и более странные вещи. Мы должны быть готовы ко всему, — ответил он с извиняющейся улыбкой. Тав вздохнула, потерев лицо. Она чувствовала, как груз ответственности ложится на её плечи, словно хорошо знакомый плащ. Но ведь они уже проходили через это раньше, так? Касадор, Абсолют… они сталкивались с более серьёзными проблемами и выходили из них победителями. Но сейчас всё было по-другому. Это был Астарион. И она не собиралась его терять. Тав глубоко вздохнула, собираясь с духом, и взглянула на Гейла. В голове вертелись все возможные варианты, всё то, что могло пойти не так, но она заставила себя успокоиться, сосредоточиться на том, что необходимо было сделать. — Гейл, — твёрдо и безотлагательно сказала она, — поговори с отцом Фэйлен. Расскажи ему о наших планах и что нам нужны припасы. Узнай, знает ли он что-нибудь, какие-нибудь зацепки, которые можно использовать. Плевать, насколько он упрям, просто заручись его помощью. Гейл задумчиво кивнул, уже переминаясь с ноги на ногу, готовый к действиям. — Понял, — с целеустремлённостью в голосе ответил он. — Посмотрим, что смогу узнать. — Он бросил на неё короткий, обеспокоенный взгляд, нахмурившись в молчаливом раздумье, после чего развернулся и направился по коридору. Мантия позади него взметнулась, и его стремительный уход ознаменовался мягким шелестом ткани. Тав повернулась к Варису, что молчаливо наблюдал за ней, сложив руки на груди. Его взгляд, как всегда, был пристальным и расчётливым. — Есть идеи, куда Астарион мог пойти перед своим исчезновением? Ты что-то упоминала о кухне, — спросил он ровно, но в голосе слышались нотки беспокойства. Она провела рукой по волосам, мысленно возвращаясь к прошлой ночи. Сон. Кухня. Обещание Астариона вернуться. — Да. Он собирался на кухню за водой, — нахмурившись, пробормотала она, словно сказанное вслух каким-то образом сделает это менее абсурдным. Как что-то настолько простое могло привести к этому? Варис мрачно кивнул. — Тогда с неё и начнём. Не дожидаясь ответа, он развернулся и двинулся в сторону кухонь. Тав, с колотящимся в груди сердцем, быстро последовала за ним по коридорам поместья. Шаги ускорились. Сердце бешено стучало, каждый удар напоминал о нарастающем страхе, сдавливавшем грудь. Стены словно давили, а воздух казался слишком густым. Чем дальше они шли, тем сильнее кружилась её голова, перед глазами мелькали тысячи вариантов. Каждый из них был хуже предыдущего. Астарион был прямо здесь. Сказал, что скоро вернётся, поцеловал её в лоб и ушёл с ухмылкой и игривым блеском в глазах, от которого у неё всегда замирало сердце. А теперь… его нет. Пропал. И отголоски ночного кошмара не исчезали, образы Касадора, крови, безжизненного тела Астариона преследовали её, как призраки, от которых она не могла избавиться. Нет. Нет, не думай об этом. Не паникуй. Тав сжала кулаки, впиваясь ногтями в ладони в попытке успокоиться. Но страх, паника постоянно гудели под кожей, пытаясь прорваться на поверхность. Она чувствовала, как они скребутся когтями, сдавливают грудь, затрудняют дыхание. Чем ближе она подбиралась к поиску ответов, тем дальше казался Астарион. Словно воспоминания о его смехе, о его прикосновениях ускользали из её пальцев с каждым шагом. Она сталкивалась с монстрами, богами, ужасами, превосходящими её воображение, но это? Это ощущалось иначе. Это было что-то личное. — Тав, — внезапно заговорил Варис, прервав её мысли. Она моргнула, осознав, что чуть не врезалась в колонну. Он замедлил шаг, украдкой на неё взглянув. — Сосредоточься. Она нахмурилась, пытаясь скрыть дрожь в руках. — Я сосредоточена. Варис приподнял бровь. — Не этому я тебя учил. Твои мысли далеко. — Под его обычной резкостью был намёк на что-то более мягкое, лёгкое беспокойство, которое он редко проявлял. Конечно же, он был прав. Её мысли были заняты Астарионом — где он был, что случилось. Но глубже этого был страх его потерять. Что после всего он исчезнет из её жизни, как и все остальные. Она тяжело сглотнула, сдерживая волну эмоций, которая грозила вырваться на поверхность. — Я просто… Я не могу его потерять, — тише, чем хотелось, сказала она, и слова были еле слышны за эхом их шагов. Она ненавидела то, как откровенно она звучала, как уязвимо. Варис снова нечитаемо на неё взглянул. — Мы найдём его. И Фэйлен. Никто не ускользнёт от меня. Больше никогда. Она моргнула, услышав его слова, и на мгновение замедлила шаги. Больше никогда. В этих словах была какая-то тяжесть, которой она от него не ожидала. Варис всегда был спокоен, собран, никогда не выказывал свои эмоции так открыто. Можно было по пальцам одной руки пересчитать, сколько раз он что-то упускал, особенно когда это касалось прошлого. Их прошлого. И всё же, вот оно. В воздухе между ними повисло чувство вины, ощущение чего-то неразрешённого. В груди сжалось при воспоминании о том дне, когда он и остальные бросили её, их предательство опустошало. Она никогда толком не говорила с ним об этом, никогда не требовала от него объяснений, почему он так поступил. Они просто жили дальше, обходили эту тему стороной, словно это был огонь, к которому никто из них не хотел прикасаться. Она украдкой на него взглянула: его резкие, сосредоточенные черты лица ничего больше не выражали. Полный решимости взгляд был устремлён вперёд, будто он мог заставить ответы появиться, просто идя быстрее. Тав тяжело сглотнула, в горле внезапно сдавило. Хотелось что-то сказать. Спросить, почему его не было рядом, когда она больше всего в нём нуждалась. Но вместо этого она просто кивнула, запутавшись в переплетениях эмоций внутри неё. — Ладно, — тихо сказала она, почти самой себе. Но страх грыз её. Что, если её кошмар был чем-то большим? Что, если он погиб на самом деле? От одной мысли у неё свело желудок, и она почувствовала, как острая паника закрадывается в её разум, угрожая разрушить её хрупкий контроль. Варис шёл немного впереди, двигаясь уверенно, почти машинально. Она могла сказать, что он тоже думает — вычисляет, собирает воедино детали, как делал всегда. Некоторое время они шли молча, и единственным звуком было эхо их шагов по каменному полу. Мысли Тав лихорадочно метались, сердце колотилось о рёбра, словно пытаясь вырваться наружу. Она прижала руку к груди, будто это могло как-то успокоить грозящий захлестнуть её ужас. С ним всё хорошо. С ним должно быть всё в порядке. Ты его найдёшь. — Тав, — спокойный, но полный серьёзности голос Вариса снова прервал поток её мыслей в голове, заставив сосредоточиться. — Дыши. Она даже не поняла, что задержала дыхание. Она резко выдохнула и кивнула, словно желая уверить его — и себя — что с ней всё в порядке. Но это было не так. Совсем не так. Они прошли в молчании ещё несколько шагов, прежде чем Варис снова заговорил, на этот раз тише. — Астарион… он много для тебя значит, да? — на самом деле это был не вопрос. Варис был не из тех, кто задаёт бессмысленные вопросы. Его талант всегда заключался в умении читать между строк, подмечать мелкие, часто незаметные детали. Она ответила не сразу. Что можно было сказать такого, чего Варис ещё не знал? Он же практически олицетворял проницательность. Она тяжело сглотнула, стараясь сохранить голос ровным. — Да. Варис краем глаза взглянул на неё, но выражение его лица было нечитаемым. — Тогда он снова будет рядом с тобой. Обещаю, — сказал он просто. В его словах не было ни снисходительности, ни ложных обещаний — лишь спокойная уверенность, которую Тав ценила больше, чем можно было выразить. Её взгляд переместился на него, на мгновение изучая его лицо. В его действиях, в том, как он заботился о ней сейчас, она увидела чувство вины. Желание отдать должное, причём по-своему прагматично. Он всегда был таким — расчётливым, логичным. Но под этой холодной внешностью Тав разглядела нечто большее. Нежность к ней. Тихое чувство долга, которое не имело ничего общего с преданностью делу и всецело было связано с попыткой всё исправить. Она не была готова забыть. Но он был ей нужен. И он был здесь, помогая ей единственным способом, который знал. Этого должно было быть достаточно. Они повернули за угол, впереди маячили двери кухни. Тав снова почувствовала тесноту в груди, её мысли бешено метались, пока она гадала, что же они найдут. Она попыталась подавить панику, попыталась успокоить себя, как учил её Астарион. Вдох. Выдох. Сосредоточься. Они вместе распахнули двери кухни. В помещении было жутко тихо, когда Тав и Варис шагнули внутрь. В воздухе витал слабый аромат трав и свежеиспечённого хлеба, но это мало помогало унять грызущее беспокойство в груди. Она осмотрела комнату, вглядываясь в каждую деталь: аккуратные ряды кастрюль и сковородок, разделочные доски, сложенные у стены, безупречно вытертые столешницы. Всё выглядело так, как и должно быть. Никаких следов борьбы. Никаких признаков того, что что-то не так. Вдох. Выдох. Взгляд Тав метался из угла в угол, отчаянно ища подсказку, что-то, что объяснило бы причину исчезновения Астариона. Но кухня не давала никаких ответов. Казалось, время здесь остановилось, и пульс в тишине участился. Она снова боролась с нарастающей паникой, заставляя себя сосредоточиться. Астарион был здесь. Он приходил за водой. Что-то тут должно быть. Варис подошёл к ней, окинув кухню внимательным взглядом. Лицо его было нечитаемой маской, которую он надевал всякий раз, когда размышлял, но Тав могла заметить едва уловимое напряжение в челюсти. Он тоже это чувствовал… что-то было не так. Как раз в этот момент дверь со скрипом открылась, и в комнату вошла молодая эльфийка, расширив глаза от удивления, застав их здесь. Длинные золотистые волосы были аккуратно убраны в косу, а фартук слегка помят. Она крепко прижимала к груди корзину с травами побелевшими костяшками пальцев. Варис не терял ни секунды. Он шагнул вперёд со спокойным, но решительным выражением лица. — Эй, — ровным и вкрадчивым голосом обратился он к девушке, заставив её замереть на месте. — Ты знаешь что-нибудь о том, что произошло здесь прошлой ночью? Служанка моргнула, явно нервничая, перебегая взглядом с Вариса на Тав и обратно, словно решая, бежать или оставаться на месте. — Я-я не знаю, — заикаясь, пролепетала она едва слышно. — Я ничего не слышала. Тав шагнула вперёд, смягчив тон. Она не хотела пугать бедную девушку, но и времени успокаивать её у них тоже не было. — Здесь был мужчина. Вьющиеся серебристые волосы, алые глаза, эльф, красавец. Он пришёл сюда ночью за водой. — Голос Тав чуть дрогнул, когда она описывала Астариона, но она взяла себя в руки и продолжила. — Ты его видела? В глазах девушки мелькнуло что-то… возможно, узнавание? Она тяжело сглотнула, её хватка на корзине усилилась. — Я не… Глаза Тав сузились. Она провела достаточно времени, читая людей, чтобы понять, когда кто-то что-то скрывает. Варис тоже это уловил, прищурившись. — Подумай хорошенько, — негромко и серьёзно произнёс Варис. — Если ты что-то знаешь, самое время сказать. Служанка замешкалась, её нижняя губа начала подрагивать. Она дрожаще вздохнула и наконец заговорила, запинаясь через слово. — Когда я пришла сегодня утром к началу своей смены, на полу лежал… разбитый кувшин с водой. Сердце Тав заколотилось. — Где? Девушка дрожащей рукой указала в угол кухни. — Вон там, возле раковины. Мне показалось это странным, но я не придала этому значения… Я просто прибралась и… — Покажи, — напряжённо перебил её Варис. Они с Тав обменялись взглядами… это была их первая настоящая зацепка. Девушка кивнула и повела их в угол. Пульс Тав участился, когда она заметила мелкие остатки разбитого кувшина — несколько осколков керамики так и валялись у раковины, пол был слегка влажным. Он был здесь. Астарион был здесь. Но что произошло потом? Тав присела рядом с осколками и провела пальцами по холодному влажному камню. Сердце заколотилось в груди. Астарион был здесь. И, похоже, не так давно. Она выпрямилась, мысли её метались в страхе и разочаровании. Куда же ты пропал? — Спасибо, — сказала Тав мягче, чем обычно, и оглянулась на служанку. Молодая эльфийка, распахнув глаза то ли от смятения, то ли от облегчения, нервно кивнула и быстро выбежала с кухни. Тав не винила её. В данный момент они оба не отличались спокойствием. Варис встал рядом с ней и, скрестив руки, ещё раз осмотрел помещение, задумчиво нахмурившись. — Нет ни крови, ни следов борьбы, — пробормотал он, скорее для себя, чем для Тав. — Да, — согласилась она, вставая и вытирая руки о брюки. — Никаких явных признаков борьбы. Астарион не позволил бы захватить себя так просто. Варис мрачно кивнул. — Именно. Что бы здесь ни произошло… это было не физическое. Это что-то другое. Тав вздохнула, её грызло разочарование. — Магия, — с горечью вымолвила она. — Это должна быть магия. Другого объяснения нет. Варис взглянул на неё исподлобья. — Думаешь, его кто-то телепортировал? Тав сжала челюсть, обдумывая эту мысль, возвращаясь к их ночи, когда Астарион просто ушёл за водой. — Возможно. Но почему Астарион? И почему Фэйлен? В этом нет смысла. — Она потёрла затылок, пытаясь собрать пазл, в котором, казалось, было больше недостающих фрагментов, чем известных. Варис глубоко вздохнул, облокотившись о столешницу. — Они оба связаны, верно? Фэйлен и Астарион. Она связана с артефактом. А письмо от Петраса указывало на то, что Астарион — ключ. Тав медленно кивнула, хотя её мысли постоянно возвращались к одному: Астарион не позволил бы себя забрать. Он был вампирским отродьем и отбивался от чего и похуже. Если он исчез, то не потому, что кто-то его одолел, а потому, что в дело вступило нечто гораздо более опасное. — Вопрос в том, — продолжал Варис, прервав её мысли, — зачем кому-то понадобилось забирать их обоих? Тав повернулась и зашагала по кухне. — Пока не знаю, но если это была магия, нам нужно выяснить, какая именно. Нужно проверить поместье, может, остались какие-то следы. Если только… — Её голос запнулся, когда в голове пронеслись все возможные варианты. — Если только у них не было и шанса, — мрачно закончил за неё Варис. — Если тут замешана магия, то их могли забрать ещё до того, как они поняли, что происходило. От этой мысли свело живот. Она это ненавидела. Она ненавидела чувство бессилия, ненавидела то, что кто-то мог просто забрать его, забрать их обоих без малейшего сопротивления. Астарион был умён… слишком умён, чтобы его застали врасплох. А Фэйлен… ну, Фэйлен сама по себе была проблемой. Вдвоём они устроили бы настоящий ад, если бы кто-то попытался их схватить. Но здесь не было никакого ада. Лишь разбитый кувшин и больше ничего. Тав кивнула, вновь прикусив губу. — Нужно рассказать Гейлу. Взгляд Вариса заострился, его пытливый ум уже начал собирать всё воедино. — Если это была магия, то могли остаться следы. Мы можем поискать остатки, может, удастся отследить, куда их забрали. — Он сделал паузу, его глаза сузились в раздумье. — И нужно проверить комнату Фэйлен. Она ведь… сама связана со странной магией, так? Что-то могло это активировать. Тав бросила последний взгляд на осколки разбитой посуды на полу. Эти осколки не хуже метафоры всей ситуации — что-то, когда-то цельное и важное, теперь разбито на не сочетающиеся между собой части, рассыпавшиеся в бессмысленном беспорядке. Разочарованно вздохнув, она отвернулась от обломков и последовала за Варисом из кухни, её мысли неслись вскачь, а сердце колотилось в груди. Они шли в напряжённом молчании, и шаги гулко отдавались в длинных, тускло освещённых коридорах поместья. На стенах висели портреты — элегантные, незнакомые лица из другого времени, проницательно глядящие на них, что не давало Тав покоя. Как будто эти давно умершие фигуры хранили непостижимые для неё секреты. — Это место больше похоже на музей, чем на дом, — пробормотала Тав себе под нос, рассеянно водя пальцами по рукояти кинжала. Варис взглянул на неё и слабо ухмыльнулся уголками губ. — Не комфортно, верно? — его тон был сухим, в нём чувствовался обычный сарказм, но так же и мягкость, как будто он ощущал её беспокойство, но старался не слишком давить. Она покачала головой, проведя рукой по волосам. — Нет, но меня беспокоит не поместье. Это… неопределённость. Всё кажется неправильным, словно пазл не сходится. И не могу избавиться от ощущения, что у нас мало времени. Варис замолчал на мгновение, задумчиво нахмурившись. — Если здесь замешано что-то магическое, мы докопаемся до сути. Как и всегда. — Он говорил ровно и спокойно. — Но соберись и не отвлекайся. Паника только усложнит поиск деталей. — Да, знаю, — со вздохом признала она, бросая взгляд на окна, когда они проходили мимо. Утренний свет проникал сквозь стекло, но он казался каким-то приглушённым, словно тяжесть ситуации притупила даже солнце. — Почему у меня такое чувство, что мы приближаемся к финальной битве? Варис ответил не сразу, проведя пальцами по краю стены, когда они свернули за очередной угол. — Потому что твои инстинкты редко ошибаются, — тихо и задумчиво сказал он. — Но одних инстинктов недостаточно. Нам нужны факты, и быстро. Прежде чем Тав успела ответить, они добрались до покоев Фэйлен: тяжёлая дубовая дверь была слегка приоткрыта. Тав переглянулась с Варисом, после чего толкнула дверь. Внутри воздух был густым от невысказанного напряжения. Гейл стоял у окна, его силуэт обрамлял бледный свет, проникающий сквозь шторы. Его обычное спокойствие сменилось чем-то гораздо более тревожным… он глубоко нахмурился и сжал губы в тонкую линию. Он провёл рукой по растрёпанным волосам, которые казались ещё более непослушными, чем обычно, как будто он бездумно дёргал их часами. Его всегда безукоризненная мантия теперь сидела криво, один рукав был наполовину закатан, будто он забыл привести себя в порядок. Он был не просто обеспокоен. Он переживал… по-настоящему переживал за Фэйлен. Это было понятно по тому, как его взгляд метнулся к двери в надежде, что это она войдёт в любой момент, и по едва заметной дрожи в пальцах, когда он ухватился за подоконник. У камина устало сидел мужчина постарше — отец Фэйлен; его некогда красивое лицо выглядело измождённым и осунувшимся, словно он постарел на годы за одну ночь. Рядом, спрятав лицо в ладонях, сидела женщина — очевидно, её мать, — её серебряные волосы каскадом рассыпались по плечам, а по щекам текли беззвучные слёзы. Горе в комнате удушало. Гейл поднял голову, когда вошли Тав и Варис, и на его лице промелькнуло облегчение, хотя оно мало скрывало затаившееся в глазах напряжение. — Тав, Варис, — поприветствовал он их тихо, но настойчиво. — Рад, что вы пришли. — Насколько всё плохо? — спросила Тав, переводя взгляд с плачущей женщины на старшего мужчину, который смотрел на огонь с каменным лицом. Гейл потёр затылок, посмотрел на родителей Фэйлен и после ответил. — Плохо. Никаких следов, никаких зацепок. Но в комнате повсюду магия. Её сила была нестабильна, поэтому её следы повсюду. — Он взглянул на плачущую женщину и смягчил голос. — Мы пытаемся выяснить, что произошло, но… Взгляд Тав метнулся к матери Фэйлен, которая теперь вытирала глаза кружевным платком. Женщина была потрясающе красива, даже в своём горе: серебряные волосы блестели подобно лунному свету, а её лицо было осунувшимся от горя. Она подняла голову и на миг встретилась взглядом с Тав, после чего снова повернулась к мужу, вцепившись пальцами в подлокотник его кресла так, словно только оно помогало ей держаться. Тав сглотнула ком в горле. В комнате было так много боли… слишком много. И всё же она не могла позволить себе в неё впасть. Не сейчас. Орион не произнёс ни слова, всё так же глядя в огонь с тем же нечитаемым выражением лица. Варис, прочистив горло, шагнул вперёд. — Мы считаем, что Фэйлен и Астарион были похищены с помощью магии, — сказал он, переходя сразу к делу. — Нет никаких следов физической борьбы. Но если использовалась магия… возможно, остались следы. Отец Фэйлен таки тихо и напряжённо заговорил. — Я помогу в расследовании. Скажите, что вам нужно, но, пожалуйста… найдите её, — сказал он хриплым от беспокойства голосом, подняв на них взгляд. — Если я хоть чем-то — чем угодно — могу помочь в её поисках, я полностью готов с вами сотрудничать. Тав сжала кулаки, и в груди зажглась искра решимости. — Мы её найдём, — твёрдо пообещала она, несмотря на бурю неуверенности внутри. — Но сначала нам нужно выяснить, с чем именно мы столкнулись. Что за магия это сделала? Гейл, кивнув, продолжал сохранять мрачное выражение лица. — Я искал магические следы, но это… сложно. Что бы ни было использовано, чтобы заставить их исчезнуть… В этом есть что-то тревожное, словно это связано с чем-то древним. — Ну конечно, — пробормотала Тав, потирая виски. — Потому с нами ничто не бывает просто. Древняя, тёмная магия… Как раз то, что нам нужно. — Она обменялась взглядом с Варисом, задумчиво поморщившись. — Но мы до сих пор не знаем самого главного — как их похитили. Никто ничего не видел. Никто просто так не исчезает. Измученный Орион откинулся в кресле. — Я приставил охрану к её покоям на всю ночь. Никто не входил и не выходил. Мы обыскали территорию, проверили периметр… ничего. Как будто они просто… исчезли. — Магия не стирает кого-то без следа, — добавил Гейл, медленно вышагивая у окна. — Но здесь нет никаких следов телепортации или портала. Они словно исчезли, даже не создав ряби в Плетении. Так не бывает. Сердце ёкнуло, но Тав сохранила спокойный голос. — Нужно больше информации. Нам нужно выяснить, какое заклинание способно на такое. И быстро. — Также стоит быть осторожными, — вмешался Варис. — Мы знаем, что Аманита не владеет магией, как таковой. Она использует артефакт сама или ей помогает кто-то другой, могущественный. Тот, кто это сделал, явно опытный, и мы не знаем, каковы его намерения. Почём знать, это может быть ловушкой, в которую мы угодим, если не будем осторожны. В голове пронеслась дюжина сценариев… и все плохие. Тав почувствовала знакомое давление в груди — признаки приближающейся паники, но, сделав глубокий вдох, она её отогнала. Сейчас не время терять контроль. Астарион был где-то там. Как и Фэйлен. — Нам нужно больше информации, — твёрдо сказала она. — Но сначала стоит ещё раз обыскать кухню. Посмотрим, не пропустили ли мы какие-нибудь магические следы. Если кто-то использовал магию, то что-то должно было остаться. Гейл согласно кивнул, уже разворачиваясь на каблуках. — Для начала неплохо. Но нельзя терять слишком много времени. Если мы ничего не найдём, то отправимся прямиком в Анга Влед. — Согласна, — сказала она, решительно сжав челюсти. В голосе не было ни малейших колебаний, ни места для сомнений. Время ускользало слишком быстро, и последнее, что она могла себе позволить, — это тратить его впустую. Чем быстрее они выяснят, что произошло, тем быстрее она вернёт Астариона. — Поехали, — решительно произнесла она, глубоко вдохнув, и ещё раз окинула комнату взглядом. Она не могла позволить панике овладеть собой. Не сейчас. Она должна была оставаться сосредоточенной, продолжать двигаться. Они найдут их. Должны. Когда они развернулись, чтобы выйти из комнаты, мать Фэйлен, со слезами на глазах, подняла голову; на её лице читалось отчаяние. — Прошу, — прошептала она срывающимся голосом. — Верните мне мою дочь. С тяжёлым сердцем, Тав кивнула. — Обязательно, — снова пообещала она решительней, чем когда-либо. Каждая секунда была на счету, любая зацепка могла стать решающей. И как бы ей ни хотелось броситься с головой, она заставляла себя сохранять спокойствие. Ведь когда разыскиваешь любимого, нельзя позволять себе совершать ошибки.

—

Портал выплюнул их с грацией пьяного кульбита, но Тав каким-то образом удалось приземлиться на ноги. Она выпрямилась, смахнула воображаемую пыль с плаща и с досадой выдохнула. Она сокрушённо оглядела жуткие окрестности. Анга Влед. Семейное поместье Зарр. Снова. Тав привычно поёжилась, когда посмотрела на огромное, разваливающееся строение, вырисовывающееся вдали. Она уже бывала в этом месте, и даже после всего, что произошло, оно по-прежнему вызывало у неё мурашки. В нём было что-то такое: гнетущий воздух от тёмной многовековой истории, напитавшей саму землю, будто несмываемыми пятнами крови. Он лип ко всем к ним, как не желающий уходить незваный гость. Варис уже внимательно осматривал окрестности. — Поместье выглядит заброшенным, — тихо сказал он. — Никаких признаков жизни. Пока что. — Пока что, — с кривой улыбкой повторила Тав, хотя внутри всё сжалось от беспокойства. — Будем надеяться, что сегодня всё изменится. Сородичи Астариона должны быть здесь. Не сейчас, так к закату. Она не договорила, но это чувство витало в воздухе, как неприятный запах. Если братьев и сестёр Астариона здесь не будет… что тогда? Не похоже, чтобы у них была дюжина других зацепок, которые можно было бы проверить. Тав поправила ремешок сумки и попыталась избавиться от беспокойства, навалившегося на неё тяжёлым одеялом. Мысли постоянно возвращались к Астариону. Он был где-то там, но каждая секунда без весточки от него была похожа на обрыв очередной нити. Она всё время представляла… если он в ловушке? Ранен? Или ещё хуже? Нет. Нельзя так думать. Не сейчас. — Не знаю как, — нарушила она напряжённое молчание, — но это место выглядит… хуже. — Хуже? — переспросил Гейл, приподняв бровь. — Оно заброшено и населено призраками. Что может быть хуже? Тав покачала головой, глядя на поместье. Некогда величественный особняк теперь больше походил на ветхую оболочку себя прежнего: каменные стены осыпались, окна были разбиты. Даже прилегающая к нему территория, казалось, поддалась запустению: заросли сорняков, мёртвые деревья и густой туман, словно плотное удушающее одеяло, окутывал воздух. — Оно кажется более… — она замешкалась, подыскивая слово, — …тяжёлым. Будто само место и всё вокруг затаило дыхание. Гейл вздрогнул и, пробормотав что-то про «остаточную магию», шагнул вперёд и начал водить пальцами в воздухе, словно что-то искал. Варис уже осматривал периметр, бросая пристальный взгляд то на тени, то на само строение. Тав вздохнула, плотнее закутавшись в плащ, когда её охватила новая волна беспокойства. Она до сих пор ощущала мурашки на коже. — Только не накручивай себя, — прошептала она себе под нос, заставив себя улыбнуться. — Просто соберись. Когда они подошли к поместью, Тав почувствовала, как сердце забилось быстрее. В этом месте было что-то жутко тревожное. Казалось, даже сам воздух наблюдает за ней в ожидании чего-то плохого. И у неё было ужасное предчувствие, что так оно и будет. Когда они приблизились к возвышающимся воротам поместья, Тав ощутила, как в груди затягивается знакомый узел ужаса. Она бросила взгляд на Вариса и Гейла, молча шедших рядом. Лицо Вариса было привычно спокойным и расчётливым, но беспокойство Гейла было ощутимо. Он нервно теребил рукав, озираясь по сторонам, словно ожидал, что что-то выскочит из тени. — Отличные ощущения, — пробормотала Тав под нос, в основном про себя, но достаточно громко, чтобы Варис поднял бровь. — Совсем немного зловещие, — нервно усмехнулся Гейл. — Но, полагаю, мы сталкивались и с худшим. — Давайте обыщем поместье, — решительно произнесла она, несмотря на сковавшее её внутренности напряжение. — Может, мы что-то упустили в прошлый раз. Начнём с зала, где были портреты и гробы. Это самое подходящее место. Варис кивнул, пристально осматривая окрестности. — Я проверю, нет ли здесь следов недавней активности. Если Астариона и Фэйлен доставили сюда, возможно, мы сможем что-то отследить. Заросшая тропинка хрустела под её сапогами, пока они приближались к поместью. С каждым шагом она словно подходила всё ближе к тому месту, где так не хотела оказаться. Они подошли ко входу, массивные двойные двери которого были слегка приоткрыты, словно ожидая их. Тав бросила взгляд на Гейла и Вариса, после чего с громким скрипом распахнула одну из дверей и вздрогнула. Внутри всё было так же — гнетуще, удушливо. В воздухе витали пыль и запах разложения, но под этим скрывалось что-то ещё. Что-то тёмное. — Ладно, начнём, — напряжённо сказала Тав. — Сначала обыщем зал с портретами. Мы с Астарионом и его сородичами уже его обследовали, но могли что-то и упустить. Может, нам повезёт. — Повезёт, — повторил Гейл не особо убедительно. — Точно. Они шли по узким коридорам, и лишь слабое эхо их шагов пробивалось сквозь гнетущую тишину. Тав старалась не обращать внимания на то, как учащается сердцебиение с каждым шагом. Она не боялась — не особо, — но в воздухе определённо что-то ощущалось. Что-то неправильное. Наконец, они добрались до зала. На дальней стене висели четыре портрета — лица семьи Зарр, глядящие с привычным высокомерием. Тав, к своему неудовольствию, провела слишком много времени, глядя на эти лица в прошлый раз, пытаясь разобраться в запутанной паутине семейных секретов Касадора. В конце концов, они вышли на записи о зеркале, но, возможно, упустили что-то ещё. Что-то более важное. Под портретами стояли четыре открытых гроба с откинутыми крышками. Конечно, они пустовали, служа лишь напоминанием о том, что в себе хранили раньше. Тав остановилась на пороге, и по спине поползли тревожные мурашки. Она не могла отделаться от ощущения, что Зарры продолжают наблюдать за ней, следят за каждым её шагом. — Обыщите комнату, — скомандовала она. — Ищите всё, что не на своём месте. Записи, артефакты, следы магии — всё, что удастся найти. Мужчины кивнули, и каждый из них отправился в разные части зала, чтобы начать поиски. Тав на мгновение задержалась у гробов, перебегая глазами с одного на другой, словно ожидая, что что-то или кто-то поднимется из их глубин. У тебя паранойя, сказала она себе, но узел в животе только сильнее затянулся. Она подошла к ближайшему гробу и слегка коснулась пальцами холодного камня. Это было… неправильно. Как и всё в этом месте. И тот факт, что Астариона здесь не было, что он бесследно исчез — всё это только усугубляло это ощущение. Она тяжело сглотнула, заставляя себя сосредоточиться на задаче. Им нужно было что-то найти. Что угодно. И сделать это нужно было быстро, пока охватившее чувство ужаса не усилилось. Шедший чуть позади Гейл выглядел так же. Он оглядывался по сторонам, изучая полуразрушенные каменные стены и разросшиеся заросли растений, которые будто нарочно склонялись над ними. — Не могу отделаться от чувства, что за нами что-то… наблюдает. — Ты прав, — натянуто ответила Тав. — Это место кажется живым в худшем смысле этого слова. — Тав, — голос Вариса прорвался сквозь её мысли, и она повернулась, увидев, что он стоит у дальней стены, сосредоточенно хмурясь. — В чём дело? — спросила она, пересекая комнату, чтобы присоединиться к нему. — Эти портреты… — начал он, но прервался, когда взгляд вернулся к четырём нависающим фигурам. — Они не кажутся тебе другими? По сравнению с прошлым разом? Тав прищурилась, внимательно их изучая. — Другими? Варис ответил не сразу. Вместо этого он протянул руку и провёл пальцами по поверхности одного из портретов — Касадора, холодные, мёртвые глаза которого смотрели на них с тем же презрением, что и при жизни. Мгновение ничего не происходило. Затем по холсту пробежало какое-то слабое магическое сияние, слишком быстрое, чтобы его можно было уловить. Она прищурилась: слабое сияние прокатилось по холсту и исчезло так же быстро, как и появилось. Тав скрестила руки и прикусила щёку изнутри. — Что ж, — с подозрением пробормотала она, — это что-то новенькое. Варис уже кружил по комнате, переводя взгляд с портретов на гробы с дотошностью ястреба. Он ничего не говорил, но Тав понимала, что он о чём-то размышляет, какая-то расчётливая мысль виднелась за этими нечитаемыми глазами. Тем временем Гейл приблизился к полотну, изучая сияние с любопытством человека, который буквально всё уже повидал, но до сих пор не перестал удивляться магическим тайнам. Тав вздохнула и снова обвела глазами комнату. — Мы уже это проходили, — с досадой произнесла она. — За рамами ничего не скрыто. Астарион с сородичами и я прочесали это место. Что бы это ни было, раньше такого не было. Варис не прекращал осмотр комнаты. — Иногда лучший способ скрыть что-то — это положить на виду. Тав приподняла бровь, но прежде чем она успела ответить, рука Гейла нависла над одной конкретной частью холста. На мгновение в воздухе всё замерло, кроме едва уловимой магической вибрации. Затем, едва коснувшись, его пальцы погрузились в холст, словно он был из воды. — Эм… — пробормотал он, наполовину в благоговении, наполовину в замешательстве наблюдая за тем, как его рука проскальзывает сквозь поверхность портрета, словно это была не более чем иллюзия. — Так… быть не должно. Прежде чем кто-либо успел отреагировать, голос лезвием прорезал воздух. — Не трогай его, Гейл! Голос сорвался с такой силой, какой Тав ещё никогда не слышала, полный зыбкого и резкого авторитета, достаточного, чтобы пронзить мгновение. Все быстро обернулись: в дверях стояла знакомая фигура. Гисан. У Тав скрутило внутренности. Хрупкая блондинка, которая когда-то им помогала, — та самая Гисан, которая неуклюже флиртовала с Гейлом, мило и невинно подавала книги и вела неловкий разговор, — стояла перед ними, и черты её лица теперь исказились до чего-то более тёмного, жёсткого. Её некогда мягкие, добрые глаза потемнели, а невинное очарование, сопровождающее её подобно облаку, испарилось. Вместо него появилось нечто заострённое, как будто её переделали в нечто опасное, нестабильное. Гейл моргнул, его рука всё ещё находилась наполовину в портрете, и он застыл, как ребёнок, пойманный у банки с печеньем. — Гисан? — спросил он удивлённо и недоверчиво. — Что… что ты здесь делаешь? Тав переглянулась с Варисом, который, что неудивительно, выглядел так, словно уже просчитывал всё на три шага вперёд. В его глазах мелькнуло раздражение, губы сжались в плотную линию. Гисан перевела взгляд на Тав, потом снова на Гейла, и выражение её лица помрачнело сильнее. — Защищаю тебя, Гейл. Вы даже не представляете, во что ввязываетесь, — в её голосе прозвучало нечто среднее между паникой и гневом, и она была совсем не похожа на ту мягкую женщину, которую они знали раньше. — Защищаешь? — Варис с пронзительным взглядом шагнул вперёд. — От чего именно? Гисан поджала губы. — От вас самих, — огрызнулась она. — Вы связались не с теми людьми. И они злы. Но я вас защищу. Тав уставилась на Гисан, пытаясь осмыслить её слова. Защищает их? От чего? И какого чёрта она во всё это ввязалась? — Связались не с теми людьми? — переспросила Тав, взглянув на Вариса и Гейла. Ни один из них, похоже, тоже не знал, что это значило, и их лица повторяли её собственное замешательство. О чём, во имя богов, говорила Гисан? Не успела она спросить, как из тени медленно вышла фигура — вампир. И не абы какой. Себастьян. Она не видела его уже много лет, с самой смерти Касадора. Его высокая крепкая фигура выплыла из темноты со странной хищной грацией. Он был жутко спокоен, от чего кровь стыла в жилах. В руках у него был светильник, отбрасывавший на его лицо странное, неестественное голубое сияние, заставляющее его глаза светиться как у какого-то древнего бездушного существа. Глаза вампира метнулись в её сторону, но он промолчал. Вместо этого медленно поднял руку и щёлкнул пальцами. Свет фонаря мигнул один раз, а затем с тихим хлопком погас. А потом наступила темнота. Темнота, не похожая на обычную, не та, в которой просто нет света. Живая тьма, густая и гнетущая, пронизывала до костей, стоило ей только наполнить помещение. Кожа Тав покрылась колючими мурашками, когда из-за спины Себастьяна начали выползать и скользить тени. Эти существа не ходили… они растекались, как капающие в воду чернила, бесформенные, но точные, с элегантными и бесшумными движениями. Они окружили зал так быстро, что Тав не успела и глазом моргнуть. Сердце заколотилось в груди, дыхание перехватило, когда её охватил леденящий душу ужас. Это было неправильно… глубоко, абсолютно неправильно. И знакомо. Взгляд метнулся к Гейлу и Варису. Гейл уже бормотал заклинания под нос, его руки дрожали за выведением магических символов. Поза Вариса незаметно изменилась, а взгляд метался между существами, просчитывая… как и всегда. Существа, поначалу казавшиеся просто тенями, обрели очертания… тёмные, извивающиеся фигуры со слишком большим количеством конечностей и глаз, которые, казалось, слабо светились в густой тьме. Холод. Это было первое ощущение, когда одно из них пронеслось мимо. Холод, который не просто касался кожи, а просачивался внутрь, истощая силы. Пальцы Тав дёрнулись, потянувшись к луку, но они будто вязли в патоке. Инстинкты кричали ей бороться, но тьма давила, лишая дыхания и зрения. Разум лихорадочно боролся, но тело казалось медленным и вялым. Одно из существ скользнуло к ней, излучая злобу. Она едва успела повернуться, не говоря уже о том, чтобы защититься, прежде чем почувствовала, как холод проникает в её кости.

—

Когда они вернулись в узкий тенистый переулок, Астариону стало немного легче дышать… хотя бы потому, что маячивший призрак дворца наконец-то скрылся из виду. Но тяжёлое и гнетущее беспокойство никак не отлипало от него. Его глаза бегали по сторонам, осматривая обломки и потрескавшиеся камни, которыми были усеяны улочки, пока Фэйлен рылась в груде выброшенной одежды в поисках плаща для него. Он почти не замечал её. Его сознание было слишком занято тошнотворным чувством отчуждённости, грызущим изнутри. Это было прошлое. Версия Врат Балдура сразу после падения Абсолют — время хаоса, страха и неопределённости. Касадор к тому времени был уже мёртв, а Астарион впервые за много веков начал ощущать вкус свободы. Так почему они именно здесь? Почему именно сейчас? Что это за игра? Фэйлен бросила в его сторону плащ, и он его поймал. Он был рваным и слабо пах плесенью, но сойдёт. Он надел его, натянув так, чтобы прикрыть шею. Его бледная кожа выделялась на фоне серого города, и он должен был слиться с ним. Но никакой плащ, каким бы длинным и закрытым он ни был, не мог защитить его от гложущего страха. — Это неправильно, — пробормотал он, когда они снова двинулись в путь, шагая быстро, но осторожно. Голос у него был низкий, напряжённый, как если бы он говорил слишком громко, это могло бы прорвать ту тонкую пелену, что удерживала реальность. — Это время неправильное. Бессмысленное. Аманита… если это была она… какая ей выгода от того, что она забросила нас сюда? И, что ещё важнее, почему сюда? Такое чувство, будто она хотела заточить нас в каких-то извращённых воспоминаниях, но этого не может быть… Он замолчал, мысли завертелись в безумном отчаянном танце. Всё это казалось слишком уж точным попаданием, чтобы оказаться случайностью. Но тогда Аманита была мертва… по крайней мере так им тогда казалось. А мертвецы, по его опыту, обычно таковыми и оставались. В основном. Он скрипнул зубами, когда они свернули за очередной угол и вышли на разрушенные улицы Врат Балдура. Город выглядел полуразрушенным, будто само время прошлось кувалдой по его костям. Землю усеивали обломки, в воздухе витал запах дыма и пыли. Это было суровое напоминание о битве, которую они вели и выиграли у Абсолют. И всё же всё словно застыло в одном моменте, как будто город не жил дальше. Они проходили мимо изможденных людей, с запавшими и настороженными глазами, их лица были напряжены, будто те устали выживать. Они еле плелись по улицам, кто сгорбившись, кто бормоча что-то себе под нос. Чувство дискомфорта было сильным, осязаемым. Оно пропитало сам воздух, наваливаясь тяжестью на камни под ногами. Астарион плотнее натянул на себя плащ, нервно теребя пальцами края ткани. Он не был уверен, виноват ли в этом вид разрушенного города или воспоминания, которые тот в нём пробудил, но что-то было не так. Глубоко, кардинально не так. — Мы должны были всё это оставить позади, — с тихой горечью в голосе сказал он. — Это должно было остаться в прошлом. Кошмаром, который мы пережили и преодолели. Так почему мы здесь, Фэйлен? Какой смысл возвращать нас сюда? Та ответила не сразу. Она осматривала улицы с отсутствующим выражением лица, сосредоточенно нахмурившись. Она всегда вела себя так, когда раздумывала о чём-то; как и сейчас пытаясь понять, почему странная вселенская шутка решила закинуть их обратно в эту преисподнюю. Он, прищурившись, внимательно наблюдал за ней, когда вдруг его пронзила холодная мысль. — Но это была не Аманита, — тихо и мрачно сказал он. — Это… это была ты, да? Твоя сила. Она перевела на него взгляд и на мгновение заколебалась. Он подавил резкое замечание, прикусив нижнюю губу. Он даже не мог злиться на неё по-настоящему. Она же не нарочно это сделала. Что бы ни вызвало взрыв, что бы ни забросило их сюда, она этим не управляла. Но от этого не легче. Мысль о том, что её магия — необузданная, неподвластная сила — могла выдернуть их из реальности и отбросить в прошлое? Эта мысль была настолько тревожной, что ему даже думать о таком не хотелось. — Это было не специально, — наконец сказала Фэйлен тихо, но решительно. — Я… я не хотела. Что-то… что-то вошло в реакцию с моей силой. Не я одна виновата. — Что ж, это утешает, — сухо пробормотал Астарион. — Приятно знать, что Вселенная просто играет с тобой в свои игры. Но всё равно остаётся вопрос: почему здесь? Почему именно сейчас? — Его взгляд скользнул по сыплющимся городским руинам вокруг них, затем вернулся к ней. В этом и заключался вопрос, не так ли? Касадор был мёртв. Абсолют пала. Город, несмотря на шрамы, выстоял. Они выжили. Так почему именно здесь? Почему именно сейчас? Он вздохнул и провёл рукой по волосам, пытаясь отогнать нарастающую панику. В этом было что-то преднамеренное, расчётливое. Должен быть кукловод, дёргающий за ниточки за кулисами. Может, это была не Аманита. Может, кто-то им вообще не известный. Но кто-то это сделал. И кто бы это ни был, его ждали мучения, как только они с Фэйлен выяснят, как выбраться из этого жалкого, извращённого временного кармана. Потому что он не собирался снова переживать этот кошмар. Никогда. Больше никогда. Астарион плотнее натянул капюшон на голову, и грубая ткань неприятно коснулась его кожи. Она немного царапалась, но лучше уж так, чем рисковать, что кто-нибудь узнает его. Фэйлен осторожно, но решительно шла рядом, тоже прячась под капюшоном. Она всё ещё была слаба, но, несмотря на усталость, шла за ним, изучая руины города с той же молчаливой тщательностью, которая всегда его немного нервировала. Они двигались по развалинам города, застывшего в лимбе. В воздухе вился дым, закручиваясь в густые, ленивые спирали, от которых неприятно щипало в носу. Стоял прогорклый запах горелого дерева, обугленной плоти и мокрого камня. Здания покосились, крыши обвалились, стены разрушились, словно тяжесть неба наконец решила их раздавить. Это напомнило ему о хаосе после падения Абсолют, когда битва была выиграна, но шрамы на городе были ещё свежи и гноились. Он мельком увидел, как женщина трясущимися руками убирает обломки с разрушенной витрины магазина. Куда не посмотри, город всё ещё зализывал раны. Люди разбирали завалы, вытаскивая тела раненых и убитых. В воздухе витала мрачная решимость, некое молчаливое понимание того, что они пережили нечто грандиозное, но выживание было только самым началом настоящей борьбы. Это было до боли знакомо. Однако Астарион не мог избавиться от охватившего его отчаяния, мысленно постоянно возвращаясь к ней. К Тав. Где она? Была ли она здесь вообще? Или же осталась где-то в своём времени? Эта мысль кольнула его в самое нутро. Если её здесь не было… если она всё ещё в настоящем, или будущем, или в том времени, из которого их выдернули, то что она делала сейчас? Поняла ли она, что они пропали? Или, что ещё хуже, она вовсе исчезла, стёртая с лица земли тем разломом во времени, который забросил их в этот кошмар? Ему хотелось верить, что она всё ещё где-то там… всё ещё борется, всё ещё дышит. Всё ещё ждёт их. Но что, если… Он оборвал эту мысль прежде, чем она успела полностью сформироваться, сжав челюсти. Нет. Она была там. Она должна быть. Тав не из тех, кто просто исчезает, не оставляя следа в мире. Кроме того, он видел, как она переживала такое, что слабейших разорвало бы в клочья. Вероятно, с ней всё в порядке. Вероятно, она искала их. Или, зная её, уже разрабатывала какой-нибудь нелепый и чересчур героический план спасения, включающий в себя излишнюю опасность и самопожертвование. При мысли о ней, такой безрассудной и смелой, на его губах заиграла улыбка… впрочем, она исчезла так же быстро, как и появилась. Он так тосковал по ней сейчас, что это пугало даже его. Он скучал по её теплому смеху, по тому, как она успокаивала его, даже не прилагая усилий. Они прошли мимо разрушенных останков трактира — места, которое когда-то было оживлённым, наполненным звуками путешественников, торговцев и местных жителей. Крыша провалилась, обугленные балки торчали подобно сломанным костям. Дверь свисала с петель, бесполезно раскачиваясь на слабом ветру. Снаружи стояла группа мужчин с осунувшимися от усталости лицами, которые, опираясь на лопаты, расчищали завалы. Астарион на мгновение остановился, уставившись на обломки. Он прожил в этом городе столетия, и всё же его разрушение всё ещё что-то выворачивало глубоко внутри. Ему никогда не были важны Врата Балдура — совсем нет. Это всегда было просто местом, фоном его страданий под властью Касадора. Но видеть его таким, превращённым в руины, вызывало неожиданный укол… чего-то. Не совсем печали, но чего-то близкого. Возможно, это было осознание хода истории, ощущение того, что время движется вперёд… или, в их случае, назад. Возможно, осознание того, что, несмотря ни на что, этот город повлиял и на него. Хорошо это или плохо, но он был частью его истории. И теперь он был разбитой оболочкой самого себя. — Это… реально? — спросил он почти про себя, блуждая взглядом по руинам. — Это то, чем всегда должно было быть? Или мы находимся в какой-то его искажённой версии — отголоске того, что могло бы быть или никогда не должно было быть? — Не знаю, — тихо, но жёстко отозвалась Фэйлен. — Но сейчас мы здесь, и нам нужно выяснить, что, чёрт возьми, произошло. Твоя теория может оказаться верной. Возможно, это версия Врат сразу после падения Абсолют. Но что-то… не так. Дело не только в городе. Дело в атмосфере этого места. Как будто меняется само время. Астарион приподнял бровь, хотя и не стал спорить. В воздухе витало что-то… неправильное. Неправильность, которая цеплялась за края реальности, словно сам город держался на медленно рвущихся нитях. Они нырнули в тень узкого переулка, за осыпающимися каменными стенами можно было ненадолго укрыться от любопытных глаз горожан. Он прижался спиной к холодному камню, капюшон всё ещё скрывал черты его лица. Фэйлен, запыхавшись от быстрой ходьбы, стояла рядом с ним. Пусть силы к ней постепенно и возвращались, но она всё ещё была заметно истощена тем хаотичным взрывом магии, что забросил их сюда. Астарион поправил воротник плаща и посмотрел вверх, щурясь от солнечного света, проникающего сквозь плотный дым над городом. Он не чувствовал знакомого жжения, обжигающего солнечного света на своей коже. Вместо этого… ничего. Только слабое тепло обычного дня. — Что ж, мило, — пробормотал он, вытянув руку и наблюдая, как солнечные блики играют на его пальцах. Ни ожогов, ни тления. — Похоже, кольцо ещё работает. Хоть что-то сегодня решило меня не предавать. Фэйлен искоса взглянула на него, задумчиво нахмурившись. — Хорошо, что ты не воспламенишься, — сухо сказала она, хотя в её глазах не было и тени юмора. Было видно, как она просчитывала варианты и практически слышно, как вращались шестерёнки в её голове. — Но нам нужно точно выяснить, где мы находимся. И когда. — Ах, да, — криво улыбнулся Астарион. — Сущая мелочь, что мы можем застрять в прошлом. Право, ничего особенного. Фэйлен закатила глаза. — Шутки в сторону, нужно быть осторожными. Если мы перенеслись в прошлое — если это оно, — то здесь есть свои правила. Нам нельзя вмешиваться. Мы можем стать частью событий, которые уже произошли. И последнее, что нам нужно, — это ухудшить ситуацию. Астарион язвительно усмехнулся. — О, мне знакомо не вмешиваться в дела. Веришь или нет, я научился сдерживаться. Но это такая скукота! Она бросила на него колкий взгляд, приподняв бровь. — Это не шутки, Астарион. Если мы что-то изменим… если будем взаимодействовать с людьми или событиями, которые нас не касаются, мы можем создать парадокс. В итоге сделаем хуже для себя. Мы не знаем, какой эффект может вызвать даже самое незначительное действие. Он резко вздохнул, хотя его взгляд был серьёзным и задумчивым. Конечно, логика Фэйлен была обоснованной. Как обычно. Но они застряли в разрушающемся городе, и бездействовать ему не нравилось. Он не из тех, кто сидит и ждёт, пока кто-то другой решит его проблемы. Больше нет. — Прекрасно, — пробормотал Астарион. — Значит, не режем тех, кого не должны резать? — Именно, — на этот раз с ухмылкой ответила она. — Никаких поножовщин, никаких подстрекательств к революциям, никаких идей, нарушающих временную линию. Будем считать, что всё, что мы делаем, чревато последствиями. — Угх, — простонал Астарион, прислонившись спиной к стене. — Звучит ужасно сложно. Полагаю, могу не спрашивать, нельзя ли просто найти волшебника и угрозами заставить его отправить нас обратно? Фэйлен окинула его пристальным взглядом. — Можешь попробовать. Но, скорее всего, мы просто застрянем в ещё более худшей ситуации. — Ладно, ладно, — он махнул рукой. — Не угрожаем местным жителям, не убиваем, не вмешиваемся. Но как мы узнаем, в какой конкретно мы неразберихе? Фэйлен прикусила губу, явно усердно размышляя. — Нужно найти контрольную точку. Какое-то известное событие, что скажет, насколько мы близки к… ну, к нашему времени. Если мы сейчас сразу после падения Абсолют, можем с этого и начать. Астарион, прищурившись, хмыкнул, когда все части пазла встали на свои места. — Верно. Если всё это — сразу после падения Абсолют, то некоторые вещи уже должны были произойти… или происходят прямо сейчас. Он взглянул на неё, и она кивнула с потемневшим от осознания взглядом. — Именно. Нам нужно быть осторожными с теми, с кем мы общаемся, но если сможем наблюдать, не вмешиваясь, то сможем понять, в какой временной линии находимся. Астарион откинул голову на стену и взглянул на улицы за переулком. Перед ними простирались руины Врат Балдура… разрушенная версия города, который он так долго знал. И всё же во всём этом разрушении было что-то знакомое, что-то, что будоражило его память. И тут его осенило. Таверна «Эльфийская песнь». Мысли вернулись к тем хаотичным дням перед падением Абсолют, к тускло освещённой, полной дыма таверне, где он, Тав и остальные члены их разношёрстной компании собирались бесчисленное количество раз. «Эльфийская песнь» стала их неофициальным местом встречи, где они переводили дух между битвами, пили и обдумывали дальнейшие действия. Было своеобразное очарование в этом месте, где приключенцы и наёмники толкались локтями и обменивались историями. При всём шуме и хаосе таверна стала своего рода убежищем. Но для него таверна была чем-то большим. Он знал, что они задержались там на некоторое время после поражения Абсолют — дни растянулись на недели, пока они пытались понять, что будет дальше, когда великая угроза была устранена. Он знал, потому что наблюдал. Всегда издалека, всегда из тени, но он внимательно наблюдал за Тав, прячась на крышах или скрываясь в переулках почти под самым носом. Это было смешно, правда, даже тогда. Астарион был независимым, или, по крайней мере, так он себе говорил. Ему никто не был нужен, меньше всего группа отъявленных приключенцев, и уж точно не Тав. Но в те спокойные моменты, когда азарт битвы улетучился и впереди была лишь неизвестность, Астариона тянуло к ней больше, чем он хотел признать. Конечно, он никогда ей об этом не говорил. Он никогда не признавался ей, что пока она была в таверне, смеясь с Гейлом, угрюмо высиживала с Шэдоухарт или строя планы с Лаэзель, он был снаружи, наблюдая за ней из тени. Он говорил себе, что это просто привычка, что он коротает время от скуки. Но на самом деле он хотел её видеть. Хотел быть рядом с ней, пусть даже на расстоянии. — Таверна «Эльфийская песнь», — внезапно сказал он, и его глаза загорелись искрой идеи. — После финальной битвы, перед тем, как город развалился, мы… они были там. Тав, Гейл, Шэдоухарт… все. Если это то же самое время, то мы найдём их там. Глаза женщины сузились, как только Астарион произнёс эти слова, и выражение её лица сменилось с заинтригованного на явно настороженное. Она сжала губы в тонкую линию и скрестила руки на груди так, что можно было предположить, что она собирается выступить в роли «голоса разума». Астарион слишком хорошо знал этот взгляд. Точно так же смотрела на него Тав, когда он предлагал что-то восхитительно рискованное, что, по его мнению, случалось слишком часто. — Астарион, — осторожно начала она, — мы не можем просто зайти в таверну и надеяться, что всё пройдёт гладко. Что, если ты столкнёшься с самим собой? Ты хоть понимаешь, к каким последствиям может привести общение с прошлой версией себя? Астарион усмехнулся, демонстративно закатив глаза. — Да ладно тебе. Мы же не запустим парадокс, разрушающий ткань времени и пространства, просто на кого-то взглянув. Если бы я столкнулся с самим собой, я бы просто сделал комплимент, какой я потрясающе красивый, и пошёл дальше. И никакого вреда. Фэйлен окинула его колким взглядом, явно не впечатлённая его беспечностью. — Я серьёзно. Это не какая-то игра, в которой ты можешь переноситься в прошлое и заигрывать с опасностью. Ты и понятия не имеешь, какая магия здесь задействована. Один неверный шаг — сказать что-то не тому человеку, повлиять даже на самое незначительное решение — и всё испорчено. Ты можешь вообще лишить себя возможности встретиться с Тав. Только представь. — В это время мы уже друг друга знали, — Астарион нахмурился при упоминании Тав, и тяжесть её отсутствия снова навалилась на него. Это была невыносимая мысль, которую он не хотел допускать — что он может каким-то образом вычеркнуть её из своей жизни; по спине пробежали мурашки, от которых не спасала даже его обычная бравада. Фэйлен продолжала смотреть на него с безошибочным укором. — Ладно, ладно, — вздохнул он, подняв ладони вверх. — Никаких разговоров, никакого вмешательства. Я просто затаюсь в тени, как хороший маленький вампир, коим я и являюсь. Фэйлен приподняла бровь, буквально излучая скептицизм. — Ага. Конечно. Астарион приложил руку к груди. — Фэйлен, я более чем способен слиться с толпой, когда того требует ситуация. Скрытный, как кот, неуловимый, как ветер. — Ага. Скорее ты кот, который перебьёт все вазы в комнате, — фыркнула она. — Семантика. — Ладно, — согласилась она, не без тронувшей губы лёгкой, неохотной улыбки. — Но никаких взаимодействий. Лишь наблюдение. И всё, больше ничего. Если ты даже слишком громко вздохнёшь рядом со своим прошлым «я», это может привести к краху. Он одарил её ослепительной, клыкастой ухмылкой. — Я бы и мечтать не смел о таком безобразии. Они зашагали по улицам, держась в тени и направляясь к знакомому кварталу, где раньше стояла таверна. Чем дольше они шли, тем сильнее Астарион ощущал странное дежавю, ползущее по спине. Те же булыжники, те же переулки, всё пропитано последствиями падения Абсолют, как и раньше. Жуть, как будто они никогда не покидали этот период времени. Вскоре в поле зрения попала таверна, всё ещё стоявшая среди руин и обломков. Деревянная вывеска с выцветшими надписями мягко покачивалась на ветру. Несмотря на окружающий хаос, таверна «Эльфийская песнь» всегда оставалась неизменной, будто время шло своим чередом, и она принадлежала любой версии города. Астарион замедлил шаг, когда они приблизились к зданию, и его взгляд заметался по знакомым лицам, входящим и выходящим из таверны. Наёмники, торговцы, приключенцы — люди, попавшие в тот же водоворот событий, что и он с его спутниками. И тут, как если бы его обдали холодной водой, его взгляд упал на небольшую группу, сгрудившуюся возле двери и углубившуюся в разговор. Астарион устремил пристальный взгляд на знакомые фигуры, когда приблизился к трактиру. Сцена перед ним была почти такой, какой и должна была быть… почти. Та же полуразрушенная таверна, та же разношёрстная группа приключенцев, которая собралась здесь после падения Абсолют. Гейл, как всегда, пустился в грандиозные объяснения, размашисто жестикулируя, а Шэдоухарт стояла, скрестив руки, и кивала. Но что-то было не так… совсем не так. Карлах там не было. Уилла тоже. И Тав… Тав не было. Сердце Астариона бешено заколотилось в груди, глаза заметались по округе в поисках знакомого лица. Но сколько бы он ни вглядывался в толпу, её видно не было. Только Гейл, Шэдоухарт и Лаэзель, стоявшие там сплочённой группой и… боги, они выглядели опустошёнными. Они были не просто обеспокоены. Нет, печаль, окутала их как густой туман. В неистовых жестах Гейла не было обычной жизнерадостности, и даже сдержанное выражение лица Шэдоухарт казалось более мрачным, пустым. Обычно полная огня и энергии Лаэзель стояла неподвижно и напряжённо, но в её позе не было привычной собранности. Что-то случилось… что-то ужасное. Астарион ощутил, как по спине пробежал холодок ужаса. Он нырнул обратно в тень, схватил Фэйлен за рукав и притянул к себе. — Ты это видишь? — едва слышно прошептал он из-за отдалённого городского шума. — Что-то не так. Где Карлах и Уилл? И… Тав. Фэйлен проследила за его взглядом, озабоченно сведя брови, пока наблюдала за сценой. — Их здесь нет, — тихо подтвердила она, с такой же тревогой в голосе. Его мысли метались, превращаясь в хаос. Всё было не так, как должно быть. Они ведь победили, так? Они победили Абсолют, свергли Касадора, уничтожили великое зло, грозящее поглотить город. Так почему же его спутники выглядели так, будто были в шаге от того, чтобы сломаться? Грудь сдавило, и это чувство, на его взгляд, было слишком близко к панике. А паниковать не в его стиле. Но отсутствие Тав, давило на него, удушало, словно физический груз. Фэйлен наклонилась ближе, переводя взгляд с него на группу людей перед таверной. — Мы не можем подойти к ним, — негромко прошептала она. — Ты и сам это знаешь. Что бы здесь ни произошло, мы не вправе вмешиваться. — Знаю, — резче, чем хотелось, огрызнулся Астарион. Он тяжело вздохнул, пытаясь привести в порядок свои нервы. — Я не идиот. Я просто… — он осёкся, сжимая челюсть. Он не хотел признавать, как сильно ему хотелось подойти к ним и потребовать ответов. Схватить Гейла за грудки и трясти его до тех пор, пока он не объяснит, где Тав. Почему её здесь не было? Фэйлен долго изучала его, уловив своим проницательным взглядом больше, чем ему хотелось бы. Казалось, она что-то обдумывала, прежде чем снова заговорить, теперь звуча мягче. — Может, они просто… в другом месте. Может, у них важное дело. Возможно, отдельное задание. Астарион покачал головой. — Тогда почему они такие? — он жестом указал на группу. — Они скорбят, Фэйлен. И они потеряны. Я никогда не видел, чтобы Лаэзель выглядела так, будто вот-вот сломается, но сейчас? Будто кто-то погасил в ней огонь. — Его голос стал ещё тише, в нём невольно зазвучали нотки отчаяния. — Что-то не так. Что-то чертовски не так. Фэйлен поджала губы и нахмурилась. — Если они скорбят… нужно узнать, почему. Но нельзя рисковать, раскрывая себя. Астарион сжал кулаки, борясь с желанием вырваться из тени и потребовать ответов. Он не умел быть терпеливым, особенно когда дело касалось Тав. Но Фэйлен была права. Если они оступятся, то лишь усугубят ситуацию. Как бы невыносимо это ни было, они должны были действовать с умом. Он оглянулся на таверну, наблюдая, как замерли руки Гейла, и голос его затих. Шэдоухарт положила ладонь ему на плечо — редкое проявление утешения со стороны столь сдержанной натуры. Лаэзель просто смотрела вдаль тяжёлым, отрешённым взглядом, словно пыталась удержать что-то, что ускользало из её рук. Астарион тяжело сглотнул, его мысли спутались в клубок из ужаса и смятения. С Тав что-то случилось? Её похитили? Убили? Нет. Нет, этого не может быть. Он бы знал, если бы она пропала. Ведь так? Ведь так? Он наклонился ближе к Фэйлен, его голос звучал едва слышно. — Нужно выяснить, что случилось. Фэйлен нахмурилась и снова посмотрела на группу. — Если мы незаметно за ними проследуем, то, возможно, нам удастся что-нибудь подслушать. В какой-то момент они обязательно об этом заговорят. Астарион кивнул, в его голове уже проносились все возможные варианты. Если они не могли спросить напрямую, то могли хотя бы собрать информацию старым добрым способом: подслушивая и наблюдая из тени. В конце концов, он был вампиром. Скрытность была практически второй его натурой. Он уже был готов сумничать о своих непревзойдённых талантах скрываться в тени, как слова замерли у него в горле, стоило уловить тихий разговор, доносящийся неподалёку. Его обострённые вампирские чувства мгновенно уловили его, отсеяв шум улицы, гул таверны, отдалённый городской гвалт. Двое мужчин разгребали завалы на том месте, где когда-то был рыночный прилавок, приглушённо, но недостаточно тихо, переговариваясь. — …павшие герои, — пробормотал один из них, качая головой. — Теперь их больше нет. Никогда не думал, что доживу до этого дня. Астарион замер. От этих слов по спине пробежал холодок, превратив кровь в жилах в лёд. Он застыл всем телом и ощутил, как его сердце — или что там у него было — фантомно колотится в груди. Он бросил взгляд на Фэйлен, и та, должно быть, заметила перемену в выражении его лица, внезапно охватившее его напряжение. Не задумываясь и не колеблясь ни секунды, Астарион рванул с места. Он пересёк улицу и оказался перед ними ещё до того, как Фэйлен успела его окликнуть. Только что он стоял в тени, а вот уже держал за рубашку одного из мужчин — широкоплечего, мрачного, с измазанным сажей лицом, — и костяшки его пальцев белели от гнева. — Что ты только что сказал? — его голос был низким, тихим и пугающим. Не было времени на уловки, не было времени на подслушивания из тени. Не сейчас. Не когда эти слова эхом отдавались в его голове. — Говори. Сейчас же. Глаза мужчины расширились от шока, а его друзья нервно отошли на несколько шагов назад, обмениваясь взглядами и не зная, следует ли им вмешаться или убежать. Затем мужчина сделал шаг назад, инстинктивно потянувшись за чем-то — возможно, оружием, — но застыл, увидев выражение лица Астариона. Гнев и отчаяние волнами накатывали на него, а клыки были обнажены ровно настолько, чтобы дать понять, что его не стоит провоцировать. Тот, кого держал Астарион, попытался пробормотать что-то бессвязное, но из горла вырвался лишь сдавленный вскрик. — Астарион! — предостерегающе зашипела за его спиной Фэйлен, дёрнув за руку. — Ты что делаешь?! Но он едва её слышал. Всё, что имело значение, — это скручивающее внутренности тошнотворное чувство и грызущий его страх. «Павшие герои». Эта фраза звенела в голове, с каждым повторением становясь всё громче и невыносимее. Тав. Карлах. Уилл. Ему нужны были ответы, и он не собирался терпеливо ждать в тени, когда всё вокруг словно рушилось. Он её проигнорировал, полностью сосредоточившись на мужчине в своей хватке. — Я задал вопрос, — процедил он с едва сдерживаемой яростью в голосе, притягивая рабочего ближе. — Ты сказал что-то о павших героях. Объяснись. Сейчас же. У мужчины перехватило дыхание, взгляд метнулся к другу, затем обратно к Астариону. Он тяжело сглотнул, явно не зная, стоит ли ему говорить или рисковать навлечь на себя гнев обезумевшего вампира. — Я… я ничего такого не имел в виду, просто… ну, знаешь… то, о чём все говорят. Его товарищ шагнул вперёд, собираясь вмешаться, но как только он встретился с яростным, багровым взглядом Астариона, он остановился как вкопанный. — И что, скажи на милость, все говорят? — Астарион усилил хватку, его терпение истончалось с каждой секундой. Фэйлен продолжала дёргать его за руку, но он почти не обращал на это внимания. Ему нужны ответы. Ему нужно знать. Не было времени на уловки, на подслушивание из тени. Не тогда, когда Тав… когда она… когда дело касалось её. Мужчина, которого держал Астарион, наконец обрёл дар речи и, заикаясь, заговорил. — Герои… те, кто сражался с Абсолют. Они… они пали! Сгинули! До нас дошли слухи… они… они не выжили. Не все из них, по крайней мере. — Он сглотнул, его дыхание сбилось. Астарион слегка ослабил хватку, но выражение его лица оставалось убийственно серьёзным. Он наклонился ближе, низко прорычав: — Кто? Кто именно? Мужчина тяжело сглотнул, нервно забегав глазами по сторонам. — Лидер… та, за которой они все шли. Она… она не выжила. Пала. У Астариона перехватило дыхание. Он уставился на мужчину, усилив хватку, как будто этим усилием он мог изменить то, что он только что услышал. Его зрение на мгновение поплыло, и мир вокруг словно размылся, оставив в ушах лишь эти два слова. Тав мертва. Он едва заметил, как Фэйлен снова схватила его за руку, пытаясь оттащить и успокоить. Он был слишком сосредоточен, слишком потерян в осознавании этих тяжёлых слов. Мысли путались, каждое слово вонзалось ему в грудь всё глубже, как кинжал. Тав погибла? Нет, так быть не должно. Этого не могло быть. Она была слишком сильной, слишком неистовой. Она не могла просто так пасть. Она не могла. Тяжесть этого давила на него, душила, и на краткий миг он испытал редкое, необузданное чувство, которого не испытывал уже очень давно. Ужас. Резкий, но полный беспокойства голос Фэйлен пробился сквозь туман его мыслей. — Астарион, нам нужно идти. Немедленно. Ты привлекаешь излишнее внимание. Она была права. Окружающие стали замечать устроенную им сцену. Взгляды устремились в их сторону, поползли шепотки. Мужчина в его руках дрожал, его рубашка всё ещё была зажата в кулаке. Но он не мог его отпустить… ещё нет. Хватка на рубашке усилилась, костяшки пальцев побелели. — Ты лжёшь! — тихо прошипел он, понизив голос до опасного, словно находился на грани чего-то тёмного и неконтролируемого. — Тав не умерла. Она не могла умереть! Мужчина побледнел и отчаянно замотал головой. — Клянусь! Клянусь, так люди говорят! После финальной битвы они отправились в самое сердце — в глубины — и не вернулись. С тех пор их никто не видел. Все считают, что они… — Они не мертвы, — перебил Астарион дрожащим голосом от того, что он отказывался называть. — Они не могли. Ты, должно быть, ошибаешься. Явно напуганный рабочий поднял руки вверх. — Я не знаю, просто повторяю слухи! От них не было никаких вестей после боя с Абсолют. Некоторые говорят, что они пали. Некоторые говорят, что они исчезли. Я-я не знаю! Клянусь, клянусь, это то, что я слышал. Я знаю лишь это. Умоляю… просто… отпусти меня! Спокойный, но решительный голос Фэйлен пробился сквозь бурю его мыслей. — Астарион, отпусти его. Сначала он не двигался, всё ещё крепко сжимая рубашку мужчины, пока сознание пыталось справиться с ужасом услышанного и знакомой ему реальностью. Но после напряжённого, удушающего мгновения, он ослабил хватку, оттолкнул мужчину и с резким выдохом отступил назад. Побледневший рабочий попятился назад, пытаясь увеличить расстояние между ним и вампиром. Его товарищ быстро схватил его за руку, оттаскивая подальше, и оба, окинув Астариона последним испуганным взглядом, поспешили скрыться в развалинах. Он застыл на месте, его мысли метались по замкнутому, безумному кругу. Слова рабочего эхом отдавались в голове — павшие герои, проиграли, погибли. Это не имело никакого смысла. Тав не могла умереть. Только не она. Не та, кто прокладывала себе путь через Пожирателей разума, культистов и богов. Она не из тех, кто проигрывал. Она выживала. Всегда. Фэйлен встала перед ним, её мягкий голос едва пробивался сквозь окутавший его разум туман ужаса. — Астарион, мы же не знаем полной картины. Они могли и не… — Я знаю, что слышал! — нервно огрызнулся он. Он никак не мог отвлечься от пугающей вероятности. Тав вытащила его из глубин проклятого существования и показала ему то, о чём он давно забыл, — любовь. А теперь она… мертва? Фэйлен вздохнула, потирая висок. — Послушай. Это может быть альтернативная реальность. Излом. Нас перебросило через время… кто знает, в какой временной линии мы находимся? Она где-то там. Эта версия событий, какой бы она ни была, не отражает всей картины. Надежда ещё есть. Ты не можешь просто поверить… Но он не слушал. Вообще. Что-то внутри раскололось, и он не мог справиться с нахлынувшими эмоциями. Ярость, горе и отчаяние клокотали в нём, превращаясь в нечто необузданное. Он так долго был сам по себе, не заботился ни о чьей судьбе, кроме своей собственной. А сейчас? Сейчас он только и делал, что думал о Тав… чтобы быть с ней. Он хотел вернуться домой. Быть там, где и она, в какой бы реальности это ни происходило. Не говоря ни слова, он резко развернулся и направился к таверне. — Астарион, постой! — беспокойно крикнула ему Фэйлен. Но он её проигнорировал. Он был не в настроении для осторожности или планирования. Ему нужны были ответы. Ему нужно было знать, и немедленно. Деревянная дверь таверны скрипнула, когда он толкнул её и шагнул в знакомый полумрак. Здесь было тише, чем обычно, в воздухе висело напряжение, словно даже само здание ждало, когда что-то случится. Его взгляд сразу же остановился на увиденной им ранее группе — Гейле, Шэдоухарт и Лаэзель. Они с мрачными лицами сидели за одним из больших столов, но при его приближении их разговор стих до шёпота. Он не стал терять времени. — Гейл. Шэдоухарт. Лаэзель. Что случилось с Тав? Где она? Они подняли глаза, растерянно смотря на него. Гейл, похоже, до этого увлечённый очередной из своих бесконечных лекций, уставился на Астариона, словно пытался его вспомнить. Суженный взгляд Шэдоухарт был настороженным, а Лаэзель смотрела на него с откровенным подозрением. Догнавшая его Фэйлен встала рядом, нервно переводя взгляд с него на остальных. Но что-то было в том, как она смотрела на Гейла… в её глазах появился странный блеск, словно она увидела его в совершенно новом свете, или, возможно, он не был похож на самого себя. Астарион, не обращая внимания на напряжение, продолжил. — Не смотрите на меня так, — огрызнулся он с переполнявшим его раздражением. — Где она? Лаэзель ответила первой, голосом таким же резким, как её взгляд. — Кто ты такой, чтобы к нам обращаться? Я не знаю ни твоего имени, ни твоего лица, истик. Астарион сжал челюсть. — Очень смешно, Лаэзель. Сейчас не время для игр. Но в её глазах не было узнавания… ни вспышки воспоминаний, ни намёка на то, что она его знает. У него свело внутренности. Это было неправильно. Всё было неправильно. — Ты знаешь Тав? — дрожащим шёпотом спросила Шэдоухарт. Фэйлен дёрнула его за руку, едва слышно прошептав: — Астарион, нам нужно уходить. Это не… — Нет, — огрызнулся он, прервав её. — Мне нужны ответы. Они что-то знают. Он обернулся к Гейлу, который наблюдал за ним со странной смесью жалости и замешательства. Голос Астариона был напряжён от едва сдерживаемой ярости. — Гейл, скажи. Что случилось? Где Тав? Где Карлах? Что, чёрт возьми, происходит?! Гейл сильно нахмурился, его растерянность уступила место чему-то более мрачному. — Как… — Он переглянулся с остальными, а когда заговорил снова, то звучал осторожно, словно разговаривал с ненормальным. — Простите, но… кто вы?

***

2 года назад Подземье не славилось гостеприимством. Даже сейчас, спустя годы, Астарион не мог отделаться от отвращения, блуждая по бесконечному лабиринту извилистых туннелей, сырых пещер и зубчатых скал. Тени были плотными, гнетущими, и в них сновали существа, о которых он предпочитал не задумываться. Это место всегда было своего рода тюрьмой, мрачным зеркалом той жизни, которую он когда-то вёл на поверхности. Но теперь всё стало хуже. Намного. Семь тысяч вампиров. Семь тысяч. Число было абсурдным — просто невероятным, — и всё же это было так. Последний «подарок» Касадора, оставленный ему, словно какая-то больная шутка из могилы. Огромная толпа новообращённых, лишённых цели, вечно голодных душ, и теперь они были его проблемой. И ему с ними нянчиться. Он никогда не умел ладить с детьми… тем более с детьми-вампирами. — Прекрати пытаться съесть эту крысу! — с презрением рявкнул Астарион, когда проходил мимо юной вампирши, вгрызающейся во что-то маленькое и пушистое. — Это ниже твоего достоинства, дорогуша. Найди что-нибудь более… изысканное. Если уж решила погрязнуть в отчаянии, то хотя бы делай это стильно. Та уставилась на него с измазанным кровью лицом, но ничего не сказала. Он закатил глаза. Так было каждый день. Пасти этих новых вампиров было утомительно, и не только потому, что они постоянно были готовы перегрызть друг другу глотки. О, нет. Хуже было их нытьё. Бесконечное, непрекращающееся нытьё. Они ненавидели быть запертыми в Подземье, ненавидели своё существование, ненавидели его за то, что он был отчасти виноват в том, что они оказались здесь. А Астарион в ответ ненавидел их. Прошли месяцы с тех пор, как он поднимался на поверхность. Месяцы с тех пор, как он дышал свежим воздухом, чувствовал тепло солнца и ощущал запах чего-либо, кроме крови и камня. Так будет лучше, говорил он себе. Легче. Пришлось отгородиться от внешнего мира, от всего, что напоминало о том, что он потерял… или оставил позади. Тав. Мысль о ней закралась в голову, как всегда, без предупреждения. Её имя задерживалось в сознании, как призрак, преследуя его в спокойные моменты. Он пытался оттолкнуть её, пытался похоронить воспоминания глубоко под грузом своих новых обязанностей, но ничего не получалось. Чем сильнее он старался её забыть, тем сильнее её присутствие, казалось, цеплялось за него, как тень, которую невозможно стряхнуть. — Чёрт возьми, она всегда рядом, — горько пробормотал он себе под нос, хотя это было скорее разочарование в собственном разуме, чем в чём-либо ещё. У его братьев и сестёр дела обстояли не намного лучше. Все они стали мишенями для гнева тех самых вампиров, которых они освободили. Среди семи тысяч людей росло негодование, и не раз кто-то из самых безрассудных пытался убить Астариона и его сородичей, как будто убийство так называемых лидеров могло как-то решить их проблемы. Он научился чутко спать. Не то чтобы он вообще много спал в эти дни. — Астарион! — раздался пронзительный и раздражающий голос, вырвавший его из раздумий. Он со вздохом повернулся, узнав в говорившем Вертаса, одного из старейших вампиров, служивших под началом Касадора. — Гурцы вернулись. Пытаются умыкнуть кого-то из недолеток. — О, замечательно, — проворчал Астарион, сжимая переносицу. — Как раз то, что нам нужно… больше одичалых раздражителей. Гурцы — безжалостные охотники на монстров — были постоянной занозой в заднице. Даже после смерти Касадора они с безжалостной решимостью рыскали по Подземью, охотясь на вампиров, движимые глубокой, непоколебимой жаждой мести. Их истинной целью были дети, едва способные контролировать свои вампирские инстинкты, уязвимые и беззащитные перед опытными охотниками. Гурцев не волновало, что те ещё только учились. Они считали, что лучше знают, как с ними справиться. — Скажи остальным, пусть разбираются, — пренебрежительно махнул рукой Астарион. — У меня сегодня нет настроения играть в героя. Вертас замешкался, затем кивнул и исчез во тьме. Астарион смотрел ему вслед и кривил губы в гримасе. Он ненавидел Подземье. Ненавидел постоянную бдительность, бесконечную ответственность. Независимо от того, чего бы он ни достигал, он всегда оставался здесь, запертым под поверхностью, пленником обстоятельств. Ему следовало уйти. Нужно было бросить этот бардак ещё несколько месяцев назад. Но что-то — или кто-то — удерживало его здесь. И это была не преданность этим вампирам. Нет, это было что-то более коварное. Что-то, что он отказывался признавать даже сам. Это была она. Со временем должно было стать легче, думал он. Но вместо этого, чем дольше он здесь оставался, тем сложнее было её забыть. Он просыпался каждую ночь и чувствовал рядом с собой её призрачное присутствие, её голос перешёптывался в его мыслях, словно далёкая мелодия. И хотя она была далеко — так далеко от этого кошмара, — она всё равно его направляла. До сих пор была в его голове, помогая принимать решения, направляя его в сторону от худшей версии себя. Он это ненавидел. И ненавидел, как сильно по ней скучал. Астарион метался, мысли становились всё беспокойней. Он всегда гордился своей независимостью, способностью выживать в одиночку, процветать без привязанностей. И всё же уже три года его до сих пор преследовали мысли о той, кого он по глупости подпустил слишком близко. И всё же, когда он закрывал глаза, то видел только её — она стояла рядом и улыбалась своей раздражающе тёплой улыбкой, втягивая его то в одно, то в другое нелепое приключение. Он практически слышал её дразнящий голос, высмеивающий его попытки изображать замкнутого, отстранённого вампира, когда она прекрасно знала, что он вовсе не такой бесчувственный, каким притворялся. Астарион остановился, сжав кулаки. Этот вечный цикл не мог так продолжаться — скучать по ней, хотеть её и ненавидеть себя за это. Он должен был отпустить, двигаться дальше, сосредоточиться на будущем. Но каждый раз, когда он пытался это сделать, будущее казалось ему гораздо более пустым без неё. — Боги, Тав, — прошептал он едва слышно. — Почему я не могу просто тебя забыть? Он резко повернулся на каблуках и снова зашагал вглубь пещер. Ему нужно было отвлечься, похоронить рвущиеся из груди эмоции. Но как бы далеко он ни шёл, как бы глубоко в Подземье ни заходил, он знал, что этого будет недостаточно. Потому что, как бы он ни пытался это отрицать, некоторые чувства — которые всегда имели значение — преодолевали даже время и расстояние, всегда таились позади него, шептались во тьме. И она всегда была рядом. Всегда в его мыслях. Неважно, как сильно он пытался от неё убежать. Он прищурился, заметив вдалеке прижавшуюся к зубчатой скале фигуру, над которой, словно нависала знакомая мрачная туча. Себастьян… снова. Вампир практически излучал вечную печаль, как будто носил с собой личную бурю. Не то чтобы Астарион в этом его винил; в конце концов, застрять в Подземье с семью тысячами недовольных вампиров… не самое лучшее развлечение. Тем не менее, Себастьян всегда был особенно беспокойным. А в последнее время стал ещё хуже. Астарион нахмурился, наблюдая за ним издалека, отмечая, как поникли его плечи, как он раздражённо проводит рукой по волосам. Астарион вздохнул… потому что, конечно же, угрюмость Себастьяна станет его проблемой. Так было всегда. Он пошёл к нему, скрипя сапогами по грубому камню Подземья. Приближаясь, Астарион слышал слабое бормотание Себастьяна, тот же старый мотив, который он слышал уже тысячу раз. — Хочу выбраться отсюда, — с горечью шептал мужчина, уставившись в потолок пещеры, словно желая, чтобы он разверзся и показал ему звёзды. — Хочу вернуть свою жизнь. Хочу вернуться домой, как раньше. Ненавижу это. Губы Астариона раздражённо дёрнулись. Он терпеть не мог слушать, как Себастьян говорит о поверхности, о той жизни, которая была у него раньше. Как будто у него её несправедливо отняли. Ну да, технически так оно и было, но Астарион не мог отделаться от чувства вины всякий раз, когда Себастьян начинал рассуждать именно об этом. Он вздохнул, уже чувствуя, как усталость пробирает его до костей, пока сокращал расстояние между ними. — Снова хандришь во тьме? — приблизившись, промурлыкал Астарион с напускной лёгкостью в голосе. — Должен сказать, ты выбираешь самые депрессивные уголки Подземья для своих терзаний. Прямо-таки олицетворяешь эстетику измученной души. Себастьян не потрудился поднять взгляда, плечи его так и остались опущенными, когда он долго, разочарованно вздохнул. — Я не хандрю, — пробормотал он, хотя по неуверенности в его голосе было ясно, что он никого не обманет. — Я просто… думаю. Астарион, скептически приподняв бровь, присел рядом с ним и небрежно положил ладони на колени. — Ах, да. Размышляешь о том, что предпочел бы греться под солнечными лучами, живя совершенно обыденной, незаметной жизнью на поверхности. Я правильно понял? Взгляд Себастьяна потемнел, а голос приобрёл шипящую резкость: — Нет, я думаю о том, как меня безжалостно этого лишили. Астарион внутренне поморщился. Выпад был настолько неприкрытым, что болезненная правда угодила точно в цель. Себастьян бросил на него косой взгляд, выражая на лице разочарование и печаль. — Ты не понимаешь, Астарион. Ты всегда отмахивался от этого, как от пустяка, но я… — он замолчал, покачав головой. — Раньше у меня была жизнь. Настоящая жизнь. Друзья. Семья. Я был нормальным… Астарион сжал челюсть от того, как в груди вспыхнуло знакомое чувство вины. Он уже слышал это раньше — тоску Себастьяна по потерянной жизни. Жизни, которую он у него отнял. И как бы он ни старался изображать безразличие, отмахиваясь от этого сарказмом и остротами, его всё равно это терзало. — Знаю, — тихо сказал Астарион, даже сам удивившись мягкости своего голоса. — Я знаю, что ты ненавидишь это место. Но… это было так давно… И ты думаешь, я не чувствую того же? Как и все мы, Себастьян. Никто из нас этого не хотел. Себастьян наконец посмотрел на него тяжёлым от разочарования взглядом и чего-то ещё, чего Астарион не мог понять. — Да, но некоторые всё же хотели, — с горечью пробормотал он. — Те, кто ушёл. Те, кто сбежал и принял эту… это существование. Они превратились во что-то другое, во что-то, чем они гордятся. А остальные? Мы просто… застряли здесь. Застряли в этом кошмаре, где-то между жизнью и смертью. Астарион медленно кивнул. Было немало вампиров, которые воспользовались своим новообретённым даром, покинули группу и стали жить самостоятельно, по собственным правилам. Это происходило медленно, но один за другим они уходили, оставляя позади тех, кто чувствовал себя потерянным или непригодным для жизни хищника. Но не Себастьян. Он так и не ушёл. Как и Астарион. Напряжение между ними всегда было ощутимым. Их отношения с самого начала были странными… если это вообще можно было назвать отношениями. Всё началось с того, что Астарион, скорее по необходимости, чем по собственному желанию, стал причиной обращения Себастьяна. Обстоятельства были ужасными, решение безрассудным, но в то время он сделал то, что считал необходимым. После победы над Касадором они оказались здесь, сблизившись так, что Астарион до сих пор не мог до конца этого понять. Какое-то время всё казалось прекрасным… даже мирным. Но они никогда не контактировали. Они не делили постель и даже не ощущали тепла прикосновений. Их связывало нечто более хрупкое — общая тишина между ними и невысказанное сожаление обо всём, что они потеряли. И с тех пор Себастьян… злился. Не всегда открыто, но это кипело под поверхностью. Они постоянно спорили. Обо всём. О том, как Астарион обращался с недолетками, о его решениях, о его казавшемся принятии такой жизни. Негодование Себастьяна было горячим и ярким, а Астарион… ну, чувство его вины проявлялось в виде едкого сарказма и отрешённости. Их отношения были в лучшем случае нездоровыми, но по какой-то причине ни один из них не мог успокоиться. — Не похоже, что ты жил в сказке, Себастьян, — сказал он после долгой паузы. Его голос вновь частично обрёл привычную резкость, но с ощутимой усталостью. — Все мы пытаемся понять, что нам, чёрт возьми, с собой делать. Чего, собственно, ты ждёшь? Искупления? Извинений? Ты это уже получил. Себастьян сжал челюсти, его взгляд стал жёстче. — Я жду шанса снова почувствовать себя человеком, Астарион. Что-то получше этого. Губы Астариона скривились в горькой усмешке. — Человеком? Ты правда этого хочешь? Вернуться к блаженному неведению смертной жизни? Быть хрупким, уязвимым и бояться смерти? Потому что я помню, каково это, и поверь мне, дорогой, это не только солнечный свет и радуга. Себастьян бросил на него разочарованный взгляд. — Я и не ждал, что ты поймёшь. Ты всегда был другим. Тебе нравится быть таким. Обвинение задело сильнее, чем рассчитывал Астарион. Это была неправда — не совсем правда, — но он не знал, как объяснить это Себастьяну. Он не знал, как убедить его, что он всё понимает. Что он тоже скучает по обычной жизни, по общению, по возможности чувствовать что-то без давления бессмертия. Но всё это было уже давно в прошлом. Тав… Тав стала для него последней связующей ниточкой с поверхностью, с чем-то реальным. Он вздохнул, и его разочарование начало перерастать в нечто более близкое к смирению. — Знаешь, — начал он теперь тише, — ты не единственный, кто хочет чего-то получше этого. Себастьян моргнул, застигнутый врасплох внезапной уязвимостью в тоне Астариона. — Тогда почему ты всё ещё здесь? — гневно спросил он. — Зачем держишь меня здесь? Астарион наблюдал за ним, лихорадочно соображая, как ответить. Он чувствовал тяжесть повисшего между ними вопроса. Правда была сложной, запутанной в чувстве вины, ответственности и странной динамике, возникшей между ними. Но Астарион не собирался выкладывать всё начистоту. Он не был в настроении распаковывать свой эмоциональный багаж перед Себастьяном. Нет, гораздо проще было сказать ему то, что он хотел услышать. — Потому что, — спокойно ответил он, непринуждённо усмехаясь, — я хочу помочь тебе, дорогой. И ты мне… небезразличен. Себастьян моргнул, застигнутый врасплох ответом, и его гнев на мгновение отступил. Астарион заметил проблеск надежды в его глазах, как смягчилось выражение лица, и тут же почувствовал, как в груди зашевелилось чувство вины. Не правда ли, знакомое чувство, — с горечью подумал он. Тав бы на это не смолчала. Она бы послала ему тот самый взгляд — с прищуром, как если бы она видела его насквозь. Она бы ему сказала не играть с эмоциями людей, особенно когда им и так больно. Он почти слышал её голос: «Перестань увиливать, Астарион. Ты должен сказать ему правду». Но её здесь не было. А Астарион был не в настроении вступать в душещипательную беседу с Себастьяном. Он отодвинул чувство вины в сторону, как делал всегда, и увильнул от прямого ответа. Астарион остался не по какой-то благородной, бескорыстной причине, а из-за чувства вины — потому что чувствовал ответственность. Он втянул Себастьяна в этот кошмар, превратил его в того, кем тот никогда не хотел быть. И теперь ему казалось, что он в долгу перед ним, что если он останется и как-то исправит этот бардак, то сможет всё исправить. Может, он сможет загладить вину за то, что обрёк Себастьяна на вечную тьму. И, если бы Себастьян смог в конце концов его простить, то… вдруг, и Тав смогла бы тоже. Эта мысль поразила его, как удар под дых, и Астарион сжал челюсти, пытаясь не обращать внимания на внезапную горечь, возникшую в груди. Тав бы это не понравилось. Чем больше он о ней думал, тем острее ощущал чувство вины. Тав никогда бы его не простила, если бы узнала, как глубоко он втянул Себастьяна в эту историю. Она бы сказала ему, чтобы он всё исправил — по-настоящему исправил. Не с помощью лжи или пустых обещаний. Но это было трудно, и он не знал, как это сделать. — Кроме того, — добавил он с напускной непринуждённостью, — мы ведь делаем успехи, верно? Далирия неустанно работает над поиском лекарства, и у нас есть новые зацепки. Тебе просто нужно быть немного терпеливее. Дело движется, даже если кажется, что медленно. Выражение лица Себастьяна мгновенно потемнело, мягкость, которая была несколько минут назад, сменилась раздражением… нет, гневом. Он сжал кулаки, вскочив на ноги. — Время? Ты всегда так говоришь, Астарион. Ты твердишь одно и то же годами. Мне нужно продолжать терпеть, пока мы гниём в этой жалкой дыре? Сколько ещё я должен ждать какого-то чуда, которое, возможно, никогда не наступит? — Н-да, крича на меня, ты явно ускоришь процесс, — он удержался от желания закатить глаза, хотя искушение было сильным. — Ну, дорогой, не похоже, что излечение вампиризма — это задачка на выходные. Такие вещи требуют времени. Думаешь, мне нравится торчать здесь и выслушивать твои бесконечные жалобы? Себастьян вскинул на него взгляд, и разочарование переросло во что-то более острое. — Не делай вид, что мои желания беспричинны. Я не прошу весь мир. Я прошу о жизни, которая не была бы этой бесконечной, удушающей пустотой. Каждый раз, когда я прошу, то слышу одно и то же пустое обещание: «Будь терпелив, Себастьян. Мы работаем над этим, Себастьян». Сколько ещё ждать? Как долго ты будешь меня здесь держать? Астарион вспылил, скрестил руки и понизил голос до опасно холодного тона. — И что именно ты хочешь, чтобы я сказал? Что завтра у нас будет лекарство? Что ты сможешь выйти на солнечный свет уже на следующей неделе? Такова реальность, в которой мы живём. Если ты не можешь с этим справиться… — Справиться? — перебил его Себастьян, дрожа от гнева. — Я уже много лет с этим справляюсь! Я этого не просил. Я этого не хотел. Ты сделал меня таким, а теперь ведёшь себя так, будто я должен просто… это принять. Я не такой, как ты. Мне это не нравится. Слова пронзили глубже, чем ожидал Астарион, и на мгновение маска безразличия сползла. Он открыл рот, готовый ответить, но ничего не вышло. Ведь Себастьян прав, верно? Астарион сделал его таким. Он втянул его в этот кошмар, и теперь всё, что он мог предложить, — это пустые заверения. Неудивительно, что Себастьян был в ярости. Неудивительно, что он чувствовал себя в западне. Но вместо того, чтобы это признать, вместо того, чтобы позволить правде всплыть на поверхность, Астарион пошёл ва-банк. Было проще наброситься на него, чем признать свою вину. — Если ты так несчастен, то уходи, — резко огрызнулся он. — Я тебя тут не держу. Если тебе тут так не нравится, уходи. Выйди из этой пещеры, из моей жизни и найди то, что ты ищешь. Никто тебя тут не удерживает. Себастьян слегка отшатнулся, поражённый внезапной злобой в его тоне. На мгновение в его глазах промелькнула обида, быстро сменившаяся гневом. Он покачал головой, тихо и горько произнеся: — Может, мне и стоит. Может, только так ты когда-нибудь поймёшь, что значит чувствовать себя брошенным. Слова задели сильнее, чем хотелось бы признать, но он не показал этого. Он не дрогнул, не сломался. Он просто стоял неподвижно и безучастно, пока что-то внутри него болезненно сжималось. Себастьян резко повернулся и пошёл прочь, гулко ступая по пещере. Астарион смотрел ему вслед, ощущая горький привкус на языке. Когда тьма поглотила удаляющуюся фигуру, Астарион тяжело вздохнул. Его руки сжались в кулаки, и долгое мгновение он стоял на месте и думал, какого чёрта он делает. — Молодец, Астарион, — с горечью подумал он. — Тав бы тобой гордилась.