Don't go (Не уходи)

Сердце стучало о рёбра в ритме бешеных панических шагов, когда Тав выбегала из «Волшебных принадлежностей». В венах бурлил адреналин, и при приближении к «Смущённой русалке» у неё свело живот. Реальность оказалась такой же ужасной, как и её самые худшие страхи. Таверна, очаг развлечений, переживший катастрофу пятилетней давности, теперь являл собой ужасающие разрушения. Столб густого дыма поднимался вверх, создавая мрачную картину на фоне сумеречного неба. Само строение пылало, пламя пожирало старое дерево с яростной, неумолимой жадностью. Взрыв разрушил здание, взметнув в воздух обломки и обугленные останки, которые теперь устилали мощёные улицы. В воздухе витал едкий запах дыма и гари. Раненые горожане с отчаянными криками разбегались кто куда. Когда Тав приблизилась к пепелищу, её дыхание стало резким и рваным, а тело инстинктивно отпрянуло от сильного жара, исходившего от разрушающегося здания. Нет… о нет… Гейл, с искажённым от шока лицом, появился рядом. — Ради всего святого, что здесь произошло? — задыхался он, его голос был едва слышен сквозь рёв пламени и хаотичную симфонию криков и осыпающихся обломков. По лицу Тав побежали слёзы, подбородок задрожал. Выжившим едва удавалось вылезти из-под обломков. Их истошные вопли и рыдания отдавались в ушах, неприятно смешиваясь с непрекращающимся треском и рёвом огня. Земля из-под неё уходила, а может, это просто были её слабые и дрожащие от усилий оставаться в вертикальном положении ноги. С отчаянным, почти инстинктивным желанием Тав оглядела смятённую толпу. Её глаза быстро бегали, выискивая знакомые лица друзей, и она горячо молилась всем известным ей богам, чтобы их не забрала катастрофа. Во рту ощущался вкус пепла, едкая горечь смешивалась с резким запахом горящего дерева, который, казалось, окутывал её. Она слышала, как Фэйлен беспокойно её звала, но Тав была сосредоточена на одном, взгляд затуманился, и она бросилась к дымящимся руинам «Смущённой русалки». Её глаза заслезились от безжалостного дыма и горячих слёз, которые прочерчивали полосы копоти на щеках. Таверна, некогда оживлённое пристанище смеха и пьяных историй, теперь превратилась в жуткий скелет, балки и участки крыши зловеще скрипели, готовые обрушиться в любой момент. — Тск’ва, осторожно! — на фоне рёва пламени и стона разрушающегося здания голос Лаэзель звучал отрывисто, как напряжённый шёпот. Она схватила Тав за руку, оттаскивая её назад, как раз в тот момент, когда обуглившаяся балка рухнула на то место, где она была за мгновение до этого. Тав едва обратила внимание на своё спасение, утонув в окружающем её хаосе. Земля представляла собой сплошной ковёр из битого стекла, обугленного дерева и следов разбитых жизней. Её взгляд судорожно метался в поисках хоть каких-нибудь признаков Эрдана, Кейлет, Шэдоухарт или Астариона среди выживших под обломками или бегущих прочь. Из-за мыслей и страха она задыхалась, ей казалось, что воздух не поступал в лёгкие. Не могу дышать. Не могу думать. Должна их найти. Должна… Казалось, здание угрожающе покачивалось с каждым порывом горячего ветра, который рвался сквозь разбитые окна, разнося искры и частички пепла. — Ты что делаешь?! Это место рушится, ты убьёшь нас! — шипела Лаэзель, дёргая её за руку. — Ещё немного, — сдавленно прошептала Тав, обращаясь скорее ко Вселенной, чем к Лаэзель. Среди обломков лежали обугленные и изуродованные трупы. У Тав перехватило дыхание, в горле образовался комок, когда она заставила себя посмотреть на тела, боясь узнать знакомую одежду её друзей. Умоляю, только не они. Ещё один громкий треск эхом прокатился по воздуху, Лаэзель решительно схватила Тав за плечи, крепко удерживая. — Уходим. Немедленно! — настаивала она, потянув её к выходу. Тав сопротивлялась, ноги её решительно стояли на месте, тело было напряжено. — Я не могу их бросить! — рыдала она, перекрывая грохот рушащегося здания. Но Лаэзель была сильнее. Мощным рывком она полутащила, полунесла Тав из руин. Когда конструкция здания издала последний зловещий стон, Лаэзель крепче вцепилась в руку Тав. Она тянула изо всех сил, оттаскивая её как можно дальше от разрушающейся таверны. Ноги Тав спотыкались о неровную землю, её протесты терялись в какофонии разрушений, заполневшей воздух вокруг них. — Я не могу их бросить! — взвыла она. Но Лаэзель была неумолима. Последним, отчаянным рывком она выдернула Тав из здания как раз в тот момент, когда оно сложилось, выпустив на улицу облако пыли и обломков. Они вместе упали на землю, оказавшись за пределами досягаемости рушащихся стен. Колени Тав сильно ударились о землю, и она обернулась, чтобы взглянуть на последствия расширившимися от ужаса глазами. Таверна теперь лежала в руинах — от неё остался лишь тлеющий деревянный курган. Сердце болезненно забилось о рёбра, когда она на четвереньках повернулась лицом к обломкам. — Астарион, о боги, Астарион… Кейлет… нет… — прошептала Тав срывающимся голосом, остаток фразы застрял в горле. Она закрыла лицо ладонями, тело сотрясали глубокие, раздирающие рыдания. Слёзы лились ручьём, а безудержные крики заглушали шум катастрофы. Сидевшая рядом с ней Лаэзель хранила молчание, на её лице было написано мрачное смирение. Она протянула руку и положила на её дрожащее плечо. Резкий запах палёной плоти смешивался с едким дымом, наполняя воздух безжалостным напоминанием о потерях и опустошении. Когда рыдания Тав прорвались сквозь пелену дыма и разрушений, сердце её невыносимо сжалось. Мысль, что Астарион, Эрдан, Кейлет и Шэдоухарт попали под этот обвал, проворачивалась внутри неё, как нож. Ей было невыносимо думать, что они… Нет… этого не может быть, нет… Тав едва расслышала приближающиеся торопливые шаги, пока не появились Гейл и Фэйлен, на лицах которых отразились беспокойство и усталость. На заднем плане продолжало бушевать пламя, пожирая то, что осталось от «Смущённой русалки». Огонь потрескивал и шипел. Тав ощутила, как Лаэзель крепче сжала её плечо, пока она пыталась сдержать плач. — Есть… есть выжившие? Кто-нибудь их видел? — Каждое слово дрожало и было полно надежды. Она подняла голову, стирая слёзы тыльной стороной ладони с покрасневших и опухших глаз. Гейл отвечал медленно и тихо, покачивая головой. — Мы всё обыскали. Никаких следов… пока что. — Он постарался придать своему тону уверенности, добавив: — Есть шанс, что они успели выбраться до того, как всё полетело к чертям. Тав судорожно вдохнула и молча кивнула, пытаясь осознать реальность с тупой, болезненной обречённостью. Она встала на колени, сгорбилась и стала раскачиваться взад-вперёд. Она перевела взгляд на горящие руины — место, превратившееся в безмолвный мавзолей воспоминаний. Тёмное, затянутое дымом ночное небо периодически освещалось оранжевыми всполохами безжалостного пламени. Сердце болезненно давило, подняться сил не было. Казалось, будто тяжёлый груз давил на грудь так, что каждый вдох был полон боли. Всё казалось бессмысленным, холодным и чужим. Они не могли умереть. Когда она заплаканным взглядом скользнула по хаосу, её внимание привлекло небольшое, неожиданное движение — кудрявая рыжая голова мелькала среди руин. Тав с неверием и надеждой моргнула заплаканными, перепачканными сажей глазами. — Лили? — недоверчиво прошептала она хриплым от дыма и криков голосом. Тав собрала оставшиеся силы, поднялась на ноги и поспешно стёрла с лица копоть и слёзы. — Лили! — позвала она громче. Фигурка остановилась и резко обернулась. Это правда была Лили, лицо полурослицы было покрыто грязью, но светилось её фирменным неуёмным духом. Она заметила Тав и помахала рукой, улыбаясь так ярко, что даже грязь на лице не могла её испортить; её энтузиазм не вязался с фоном разрушений. Облегчение нахлынуло мощной волной, подтолкнув вперёд. Тав сократила расстояние, наклонилась и крепко обняла свою старую подругу в порыве эмоций. — Лили, что ты здесь делаешь? — дрожаще прошептала она. В ответ Лили нервно хихикнула: — Я… я искала трубку этого идиота. Тав в замешательстве нахмурилась. Она выпустила полурослицу из объятий и отстранилась, взглянув ей в лицо. Лили тут же раздражённо пояснила: — Трубку Джаррена. Он как старуха ныл, говорил, что хочет курить. Тав опустилась на одно колено, отчаянно хватая Лили за руки. — Джаррен… жив? — слова вырывались наружу, страх смешивался со слабой надеждой. — Да, — кивнула Лили, её голубые глаза расширились, а на пухлых щёчках появились ямочки. Сердце подпрыгнуло, пропустив удар при этой новости. — С ним был кто-то ещё? Лили снова кивнула: — Да, твой белобрысый красавчик и остальные его вытащили. — Она посмотрела в сторону тлеющих останков таверны, а затем обратно на Тав. — Все пошли к докам. Тав почувствовала такую мощную волну облегчения, что чуть не рухнула на усыпанную щебнем землю. Тугой узел страха и напряжения, который скрутил её с момента катастрофы, начал разматываться так, что её чуть не стошнило. На глаза снова навернулись слёзы. — Спасибо, — прошептала она, но её голос был едва слышен за треском пламени и отдалёнными криками. И тут позади раздался голос: — Беги туда, а мы останемся и продолжим поиски выживших, — прошептал Гейл. Позади них Фэйлен наколдовала воду, заливая близлежащее пламя, отчего в воздух взмыли клубы пара, добавляясь к густому дыму. Тав кивнула, чувствуя, что от облегчения у неё вот-вот подкосятся ноги. Это было парадоксальное ощущение: страшное и одновременно чудесное, самое худшее и прекрасное, одновременно отвратительное и познавательное. Ужас и освобождение одновременно. Её буквально разрывало от этого шквала противоречий. Она должна была убедиться в этом лично. Она снова повернулась к Лили, в глазах которой отразились сочувствие и вина. Отбросив на мгновение все накопившиеся обиды, Тав снова порывисто заключила Лили в крепкие объятия. Полурослица же крепко обняла её в ответ. Когда они отстранились друг от друга, Тав нежно вытерла слёзы, смешавшиеся с сажей на щеках Лили, оставляя тёмные полосы на коже. — Будь осторожна, — прошептала Тав. Затем, собравшись с силами, расправила плечи и сделала глубокий, мешающийся с дымом вдох. Она повернулась к докам, и звуки трещащего пламени, отдалённые крики раненых, возгласы спасателей — всё это померкло на фоне её сосредоточенной решимости. Когда Тав добралась до оживлённых доков, картина резко сменилась с опустошения на отчаяние. Деревянные дорожки были переполнены ранеными и обездоленными, на лицах которых застыла боль. Люди столпились вокруг лодок, устремив взгляды на зловещие ленты дыма, всё ещё поднимающиеся вдали за её спиной. Глаза Тав бешено метались среди множества лиц, выискивая знакомые, которые она так хотела увидеть. Сердце её колотилось о рёбра. И тут, словно луч маяка пробился сквозь туман её тревоги, когда она заметила их. Астарион и Эрдан, несколько комично тащили за ноги ворчащего и скулящего Джаррена. За ними следовали Шэдоухарт и Кейлет. Она бросилась к ним, едва успевая переставлять ноги в спешке. Несколько раз она споткнулась о неровные доски причала, но почти не обратила на это внимания. Когда она приблизилась, лица её друзей стали видны отчётливее, прогоняя последние страхи. Словно время замедлило свой ход, Астарион поднял голову, и уголок его рта дрогнул в лёгкой улыбке, несмотря на усталость. Шэдоухарт и Кейлет остановились, их усталые глаза загорелись, когда они узнали приближающуюся подругу. Они в порядке, они живы. Тав перешла на отчаянный бег, её эмоции накатывали волнами, когда она сокращала расстояние. С облегчением и сдерживаемой тревогой она бросилась в объятия Астариона, и по инерции отбросила их обоих на несколько шагов назад по скрипучим доскам причала. Джаррен, которого они бесцеремонно протащили за собой, вскрикнул, когда опора внезапно исчезла, и нога снова ударилась о деревянную поверхность. Он проворчал что-то невнятное, но Тав едва это заметила. Астарион поймал её, слегка пошатнувшись, и крепко обнял. Он глубоко выдохнул, и звук облегчения вибрацией передался по их телам. Она чувствовала его грудь, которая поднималась и опускалась, его шею, такую теплую для её губ, его руки, которые обвивали её. Он был с ней. Живой. Тав всхлипывала, прижимаясь к нему, её слёзы облегчения падали на его броню. Она прильнула к нему, он крепче обнял её, положив руку на затылок и уткнувшись носом в шею. Тепло его дыхания на коже, само ощущение его в её руках придали ей сил, последние остатки страха растворились в его объятиях. Её сердце наконец-то начало успокаиваться, а дрожь в конечностях утихла. Её рваное дыхание выровнялось, когда она почувствовала его надёжные объятия. — Я думала, что потеряла тебя, — прошептала Тав приглушённым, но полным эмоций голосом. — Я думала, ты умер… Хватка Астариона слегка усилилась. — Я здесь, — низко пробормотал он ей в ухо. — Ты правда думаешь, что сможешь так легко от меня избавиться? Его голос вызвал слабую улыбку, несмотря на слёзы. Она отстранилась, чтобы встретиться с ним взглядом, ища в его глазах подтверждение, которое она почувствовала в его объятиях. Его лицо было открытым и искренним. Её руки поднялись к его лицу, прослеживая усталые морщинки и пятна копоти. У него было несколько ссадин и Тав нежно провела по ним пальцами. Налипшая грязь, смешанная с засохшей кровью на его щеке, не отпугнула её; напротив, от этого её желание прикоснуться к нему усилилось. В глазах Астариона застыла спокойная улыбка, волосы были грязными и растрёпанными. Движимая эмоциями, которые привязали её к нему сердцем и душой, Тав поцеловала его. Астарион ответил с таким же пылом, положив руки ей на талию и прижимая к себе, как будто он тоже нуждался в подтверждении того, что они оба в безопасности, что они вместе. Её чувства обострились до ощущений: прикосновений, запаха, самого его существования. Это было похоже на живительный глоток после страха потери, и она жадно впитывала его, углубляя поцелуй, словно они могли каким-то образом слиться в одно целое. Его руки бережно поддерживали её, когда она решительно прижималась к нему. Губы продолжали нежно касаться её, а клыки слегка дразнили мягкую плоть. Его язык легко скользнул по нижней губе. Она тут же приоткрыла рот, позволяя ему проникнуть внутрь. Тав почувствовала почти головокружение, дыхание перехватило, когда он овладел её ртом. Она прижалась к мужчине, чтобы не упасть, полностью погрузившись в этот момент. Но мгновение было разрушено раздавшимся покашливанием. Испугавшись, Тав неохотно прервала поцелуй и повернулась узнать источник беспокойства. Эрдан стоял на небольшом расстоянии, на его лице читалось неодобрение, и он всё ещё держал Джаррена за вторую ногу. Взгляд метался по сторонам, явно желая оказаться где угодно, только не быть свидетелем этого интимного момента. Шэдоухарт и Кейлет были менее сдержанны; обе знающе улыбнулись, изогнув брови. Джаррен лежал, растянувшись на земле там же, где его оставил Астарион. При этом он умудрился вызывающе приподнять брови. — А всем полагаются такие же поцелуи? — шутливо поддразнил он. Не успели слова слететь с его губ, как Астарион резко пнул Джаррена по ноге. — Заткнись, — сухо ответил он. Джаррен застонал, скорее от самого факта удара, чем от реальной боли, схватился за ногу и изобразил «страдания». Тав почувствовала, как её захлестнула волна смущения за внезапное, публичное проявление чувств. Всплеск адреналина, который подстёгивал её во время опасности, в сочетании с эмоциональным облегчением от того, что он в безопасности, — всё это в мгновение ока переполнило её. Она откашлилась и выпустила Астариона из объятий, но всё ещё держала его рядом, осматривая лица Эрдана, Шэдоухарт и Кейлет. Выглядели они измождёнными, перепачканными сажей, но в целом в порядке. — Все… э-э… в норме? — заикаясь, спросила она, чувствуя, как в её словах проскальзывает чувство вины за то, что она на мгновение сосредоточилась только на Астарионе. Он ухмыльнулся, ободряюще сжав её талию, хотя она заметила, что он и сам получил несколько травм. Эрдан выпрямился и, кажется, вытряхнул ту сцену из головы. — Все мы на месте, — заверил он её. Однако в его глазах промелькнуло беспокойство, которое он не смог полностью скрыть. Шэдоухарт и Кейлет лучезарно улыбнулись. — Мы в порядке, Тав, — иронично подтвердила Шэдоухарт. — Просто чутка подрумянились по краям. — Ага, почти до состояния корочки, — вклинилась Кейлет, указывая на заметный порез на руке: — Всего-то несколько царапин, — её тон был лёгким, почти пренебрежительным. Тав нахмурилась, оценив серьёзность раны: у неё был ожог на предплечье. С её-то болезнью… Сердце её сжалось, когда она обеспокоенно шагнула вперёд. — Ты ранена… Кейлет быстро и с энтузиазмом перебила её. — О, ничего серьёзного! Я была готова к гораздо худшему, — объяснила она с возбуждённым блеском в глазах. — Я заранее приняла несколько сильнодействующих зелий, но, похоже, этот шрам останется на память. Мой первый! — она широко, почти гордо улыбнулась. Эрдан не смог скрыть своего беспокойства, в его голосе прозвучали тревога и недоумение. — Не понимаю, как можно такому радоваться. Выражение лица дроу стало задумчивым, и она пристально взглянула на Эрдана. — Ты бы чувствовал то же самое, если бы последние несколько лет был заперт дома, — мягко ответила она, задумчиво улыбнувшись. Джаррен взвыл со своего места на земле. — А у меня вот не всё в порядке, спасибо за заботу! — театрально объявил он. Не выдержав, Астарион ответил со свойственным ему сарказмом: — При всем уважении — а это не так — всем плевать. — А не должно быть! — не сдержался Джаррен. В ответ Астарион низко зарычал, едва сдерживая раздражение. — Знаешь, я уже жалею, что не оставил твою визжащую тушку под тем столом. Тав позволила себе лёгкую, усталую усмешку. Она крепче обняла Астариона, находя утешение в его непоколебимом присутствии. Она изучала его профиль — измождённый, но стойкий, а глаза так и норовили сверкнуть озорным огоньком. Сердце переполнилось нежностью, и она с трудом подавила желание снова его поцеловать. Она с ощутимым беспокойством вернула своё внимание к группе: — Что именно там произошло? Джаррен, который даже лёжа на земле не терял времени даром, резко сел, обвиняюще глядя на неё. — Они пытались меня отравить! — воскликнул он, указывая пальцем на Астариона. Астарион встретил взгляд Джаррена острым, затыкающим взглядом. — Знаешь, то, что я таскал с собой твою бездыханную тушку, пробудило во мне настоящую жажду крови, — парировал он с сухим юмором. Бравада пирата улетучилась под язвительным замечанием. Он надулся и отвернулся. Эрдан откашлился, положив одну руку на бедро. — Там был переполох, кто-то подозрительный пытался убежать из таверны, — поведал он, беспокойно нахмурившись. — Шэдоухарт пустилась в погоню. Через несколько секунд выяснилось, что бар кишит вампирами, и началась настоящая резня. Сердце Тав ухнуло. То, что началось как простой допрос, превратилось в настоящий кошмар. — Вампирами? — недоверчиво повторила она. Она повернулась к Астариону, ища подтверждения. Тот лишь кивнул. Джаррен не сдержался. — И представь, Лили всё это время была в баре и смотрела, как меня травят… — возмущённо начал он. Астарион, заметно раздражённый, резко его прервал. — Мы можем сосредоточиться на реальной проблеме? Или мне нужно начать взимать плату за моё терпение? — его голос был холоден, челюсти плотно сжаты, плечи напряжены. Прежде чем Джаррен успел что-то ответить, Эрдан серьёзно продолжил. — Посетители устроили драку, — начал он, его голос потяжелел от того, что он собирался рассказать. — Все, кто был внутри… они погибли, один за другим… Вампиры вели себя хаотично, как обезумевшие, — он сделал паузу, его голос слегка дрогнул. Тав почувствовала, как по спине пробежал холодок, и крепче сжала руку Астариона. Она сглотнула, взглянув на Кейлет и Шэдоухарт. Они были на волосок от гибели. — Затем из ниоткуда появилась Лили и срочно сообщила нам, что заложила бомбу, призывая нас бежать как можно быстрее, — добавил Эрдан со всей серьёзностью, встретившись глазами с Тав. — Нам удалось сбежать как раз в тот момент, когда всё взлетело на воздух, фактически похоронив тех вампиров. Джаррен, не в силах удержаться от того, чтобы не влезть в повествование, добавил в свой голос облегчение и возмущение: — Я тоже чуть не оказался в той ловушке. Он взглянул на Астариона, который лишь ехидно закатил глаза. — Да, и Астарион вытащил его в последнюю секунду, — пояснил Эрдан, кивнув в его сторону. — Лучше бы я этого не делал, — прошипел он в ответ, каждое слово было пропитано холодным, едким сарказмом. Тав была потрясена. Это было что-то совершенно новое. Реакция Астариона была забавной: он выглядел таким недовольным, но в то же время таким… восторженным. От его обычного безразличия не осталось и следа, оно сменилось очаровательным и странно располагающим раздражением. Она не могла не улыбнуться, чувствуя странное тепло в груди и, наслаждаясь этим мгновением, она прижалась и нежно поцеловала его в щёку. В ответ уголки губ Астариона тронула слабая улыбка. Обратив внимание на Джаррена, Тав озабоченно нахмурилась. — Значит, Лили была там с тобой? — спросила она, пытаясь собрать воедино разрозненные фрагменты рассказа. Джаррен покачал головой. — Нет, со мной она не была. Она наблюдала из укрытия и, казалось, была в восторге, когда я выблёвывал свои кишки, — сетовал он. — Видимо, она должна была встретиться со Слай. — Со Слай? — слегка повысила голос Тав, расширив глаза от удивления. — Что? Где? — настойчивость в её тоне отражала внезапное беспокойство, сжимавшее её желудок. Прежде чем Джаррен успел сообщить какие-либо подробности, напряжение разрядил новый голос, ровный и безошибочно узнаваемый. — Прямо здесь, — раздалось из глубины доков. Головы в унисон повернулись на звук, и из полумрака появилась Слай, её походка была уверенной, а поведение — строгим, как никогда. Её лицо украшал новый шрам, добавляя слой загадочности к и без того внушительной внешности. Когда Слай подошла ближе, её взгляд остановился на Тав. — Твоя аура изменилась, подруга, — заметила она, лукаво ухмыльнувшись.

—

Астарион был измотан. То, что должно было быть простым и весёлым допросом, превратилось в раздражающий водоворот хаоса: странный приступ паники, борьба за жизнь, отчаянное бегство сквозь паникующую толпу, взрыв и, по иронии судьбы, спасение того самого человека, которого он собирался убить всего за мгновение до этого. Ничто уже не казалось нормальным, он был в этом уверен. Что-то глубоко тревожило, играло с его разумом, и он понял, что жаждет побыть в одиночестве, передышки от безжалостных мук общения с другими. Однако одиночество было для него непозволительной роскошью. Выйдя из доков, группа неожиданно собралась в убежище Слай — одном из многих, которые она разбросала по всему городу, как им предстояло узнать. Подозрения Астариона подтвердились: после того, как банда бросила Тав, Слай, в знак протеста откололась от неё. Теперь она старательно создавала свою собственную запутанную сеть влияния в городе и за его пределами, и всё это под пристальным, но не замечающим взглядом отца. Убежище, которое они занимали, было тесным и провонявшим рыбой брошенным логовом контрабандистов. Скрытое под личиной жилого дома, оно находилось в тени территории небезызвестной Девятипалой. Женщина обладала той ещё наглостью, и её дерзкая стратегия по созданию собственных владений в тени городского преступного мира была не иначе, как смелой. Слай излучала уверенность, несомненно, обладая большими знаниями о последних событиях и общей ситуации, чем они предполагали. Скорее всего, именно она организовала их встречу. Убежище было хорошо оборудовано, но недостаточно, чтобы служить настоящей штаб-квартирой. Астарион осмотрел территорию, сжимая больную руку. Он был не слишком сильно ранен; худшее, что произошло — на него упал предмет мебели, а разбитое стекло оставило на лице бесчисленные крошечные порезы. Нога и бок также были повреждены, но это он переживёт. Теперь ему нужны были ответы. А после — покой в объятиях Тав. Его размышления резко прервались мучительными стонами Джаррена, распростёртого на импровизированном медицинском столе. Несколько людей Слай обрабатывали его раны и закатывали глаза от его преувеличенных стонов. Мужчина был весь в ожогах, его тело сокращалось от остатков яда, который всё ещё действовал на его организм. Астарион наблюдал за ним с отстранённой холодностью. Неподалёку Тав тихо шепталась со Слай, и Астарион решил присоединиться к разговору. Уверенно подойдя к ним, он заметил бесстрастное поведение тифлингши. Сидя на табурете с пивом в руке, она, казалось, была совершенно не обеспокоена событиями дня, неторопливо потягивая алкоголь, словно взрыв в таверне был всего лишь незначительной деталью её дня. Слай заметила его приближение и бросила на него взгляд, полный лёгкого любопытства. Тав, заметив его, тоже повернулась и лучезарно ему улыбнулась. — Астарион, верно? — непринуждённо поинтересовалась Слай. — Мы как раз тебя обсуждали. Астарион поднял бровь, глядя то на Слай, то на Тав. — О, разве? — язвительно ответил он. — Надеюсь, Тав делится лишь самыми худшими моими поступками. Слай хихикнула с очевидным весельем. — О да, довольно впечатляющая коллекция достижений, — подмигнула она ему. — Но учитывая обстоятельства и наше ограниченное время, скажу так: я рада, что у Тав появился кто-то надёжный после того провала, когда её бросили в хранилище, — её лицо слегка напряглось при этом воспоминании. Улыбка Тав померкла, тень грусти промелькнула на её лице. Рядом с ней Кейлет, которую саму перевязывали, бросила сочувственный взгляд. У входа Шэдоухарт и Эрдан тихо и тревожно переговаривались, поглядывая по сторонам в поисках нежелательных вторжений. Слай подалась вперёд и вперила в Астариона пристальный взгляд, который, казалось, пронзал непринуждённую атмосферу их разговора. — У тебя довольно интересная аура, — заметила она с интригующими нотками. Астарион в ответ ухмыльнулся, отклонившись назад с притворной беззаботностью. — Надеюсь, она чёрная или красная? Это больше в моём стиле. Подходит к цвету моих глаз и души, — съязвил он с насмешливым тщеславием в тоне. Смех Слай наполнил тускло освещённую комнату. — Она и правда красная… с вкраплениями бурого, а иногда, только иногда, пробивается и розовый. Выражение лица Астариона сменилось на насмешливое замешательство. — И что это вообще значит? С улыбкой предсказательницы Слай озорно ему подмигнула. — В чём бы было веселье для меня, если бы ты всё знал? Превратив своё недоверие в игривое любопытство, Астарион жестом указал на Тав. — А у неё? Какие цвета кружатся вокруг Тав? Тав с любопытной ухмылкой приподняла бровь и слегка покачала головой. Слай взглянула на Тав, и её взгляд смягчился. — Её аура? Она по-прежнему преимущественно жёлтая, но появилась изюминка — она начинает закручиваться в фиолетовый… Есть розовые и оранжевые вкрапления, как на красивом восходе. Тав тихонько хихикнула и повернулась к Астариону с игривым блеском в глазах. — Ты привыкнешь, — заверила она его. — Слай умеет предсказывать будущее и «читать» ауру, хочешь ты того или нет. Слай притворно возмутилась, резко положив руку на сердце. — «Хочешь или нет»? Дорогая Тав, хочу напомнить, что в своё время все платили хорошие деньги за мои предсказания! — дразняще парировала она. — О, не сомневаюсь, — отмахнулась Тав, шире улыбнувшись. — Они были совершенно пьяны или в отчаянии. Слай усмехнулась, с насмешливым достоинством откинувшись на своём импровизированном сиденье. — Это дар, — торжественно провозгласила она. — И кто я такая, чтобы отказывать миру в своих предсказаниях? Тав на это рассмеялась, звук был ярким и чистым в тускло освещённом помещении. — В прошлый раз ты сказала мне, что в горшке с рагу я найду большую опасность. — Ах, но разве ты не обожгла свой язык об это самое рагу? — Ты ведь никогда не перестанешь об этом напоминать, правда? — покачала головой Тав, продолжая улыбаться. Пока Астарион наблюдал за их игривым шутовством, в нём зарождалось слабое и незнакомое чувство. Было странно видеть, как Тав так легко общается с кем-то другим… с кем-то из её прошлого, от кого он инстинктивно хотел её защитить, кого она сама хотела бы забыть. По крайней мере, так было до сих пор. Астарион прочистил горло, приподняв бровь. — У меня такое чувство, что ты скрываешь больше, чем рассказываешь, — заключил он, повернувшись к Слай. Та бесстрастно пожала плечами. — Ты же знаешь, как это бывает — девушка должна идти в ногу со временем, — размышляла она. — События часто разворачиваются не так, как мы планируем. В такие времена информация и способность к адаптации — самая ценная валюта. — Не могу не согласиться, — ответил Астарион, в его голосе звучали подозрительность и цинизм. Он наблюдал за тем, как Тав скрестила руки, и на её лице отразилась смесь любопытства и решимости. — Чем ты занималась всё это время, Слай? Тифлингша, бесстрастно потягивающая пиво, была воплощением дьявольского очарования. Её рыжие, заплетённые в пару кос волосы спадали на плечи, бордовые рога элегантно загибались назад, а хвост небрежно обвивал лодыжку. Кожа была бледно-красной с более тёмными пятнами в некоторых местах на щеках и руках. Через её глаз и нос проходил затянувшийся шрам. — Вкратце? После того… случая с моим отцом, который стоил ему дочери и всякого уважения, я, как ты знаешь, ушла. В тот же день я заглянула в городскую тюрьму и оставила несколько отмычек для одной нуждающейся души, — она заговорщицки подмигнула Тав. Тав удивилась, а Астарион лишь невозмутимо приподнял бровь. — Так-так-так… Их разговор услышал Джаррен, который выглядел так, словно его дух на мгновение покинул тело. Воспользовавшись мгновением, Астарион не смог удержаться от того, чтобы не подлить масла в огонь. — Джаррен, ты это слышал? Эта леди претендует на заслуги, коими хвастался ты! — воскликнул он, его голос прогремел на всю комнату, заставив Джаррена густо покраснеть. Слай нахмурилась ещё сильнее, переведя взгляд на Джаррена. — Ты что, мерзавец этакий, рассказал всем, что именно ты подбросил Тав отмычки? Как это типично для тебя. Астарион шире ухмыльнулся, когда Джаррен со стоном опустился обратно на стол. Тав покачала головой, глядя на поникшего мужчину, и в её голосе послышалось усталое смирение. — Стоило догадаться. Слай насмешливо фыркнула. — И ты ему поверила? Ты не хуже меня знаешь, что Джаррен при малейшей угрозе бросился бы в ближайшее укрытие. Особенно если бы это означало противостоять моему отцу. Единственное, в чём он по-настоящему хорош, — нести всякую чушь и ахинею во время своих пьяных выходок. Вероятно, он учуял возможность затащить тебя в постель с помощью этой лжи. Сукин сын. Астарион напрягся и одарил Джаррена взглядом, который мог бы испепелить похлеще сегодняшнего взрыва. Какого чёрта я его оттуда вытащил? Губы Тав изогнулись в благодарной улыбке. — Действительно… тогда спасибо тебе. Ты спасла мне жизнь. Выражение лица Слай смягчилось, и она искренне улыбнулась. — Конечно! Я же сделала тебе татуировку, так? Я несу за тебя ответственность. Ты мне как сестра, и это неизменно. Наблюдая за этим разговором, Астарион отчётливо расслышал искреннюю нежность в голосе тифлингши. Тав казалась глубоко тронутой, её глаза блестели от непролитых слёз. Его внимание сосредоточилось на этом разговоре, а в глубине души нарастало раздражение. — Но почему ты не вышла на связь раньше? Прошли годы… Я была прямо здесь, во Вратах Балдура… и ты тоже, — сказала Тав через мгновение, в её голосе прозвучали смятение и обида. — Знаю… — сдержанно ответила Слай с толикой сожаления. — Я правда хотела. Но также я знала, что мой отец не спускает с тебя глаз. Риск того, что он раскроет нашу связь, был слишком велик. Я должна была держаться на расстоянии, наблюдать за тобой издалека, чтобы защитить. Тав нахмурилась ещё сильнее, почувствовав раздражение. — Мне не нужен был ангел-хранитель… Мне нужна была семья. Подруга… Наблюдая за профилем Тав, Астарион увидел чувствительность и печаль, в её глазах отразились разочарование и боль. Он, как и остальные, принимал её стойкость как должное. Все считали, что Тав справится с чем угодно, что её стойкость непоколебима. Однако под маской сильной и всегда заботливой подруги она была всего лишь девушкой, которая терпела незаслуженную холодность со стороны своих близких — холодность, которую она никогда не должна была испытывать. Его захлестнула вина, и он сжал кулаки, впиваясь ногтями в ладони. Тав вздохнула и отвела взгляд, встретившись с виноватым взглядом Слай, так и не принесшей извинений. — Неважно… Что произошло после? Слай откашлялась, выдержав мгновение паузы, прежде чем продолжить рассказ. — Ну, мы обе знаем, что ситуация была далека от идеальной. В небе маячили «Наутилоиды», на улицах царил хаос. Я тут же свалила, надеясь, что тебе тоже удастся сбежать. Я пряталась на нашем старом месте до следующего дня, — она замолчала, и её взгляд смягчился, когда она взглянула на Тав. — Но ты так и не пришла. Я боялась худшего — что моя затея провалилась, и ты либо мертва, либо… — Она сухо усмехнулась, — обрастаешь очаровательными щупальцами. Тав не удержалась от невольного смешка над попыткой Слай разрядить обстановку. Напряжение немного спало, хотя скрытая боль на лице осталась. С благодарностью, но и затаённой обидой она встретилась взглядом с подругой. — Ты всегда была азартной, Слай, — иронично сказала Тав. — А мне всегда оставалось разбираться с последствиями. Выражение лица Слай ещё больше смягчилось, в чертах проявилось чувство вины. — Тав… — Ну, я здесь. Никаких щупалец, лишь парочка шрамов. Взгляд Слай ещё больше смягчился, в её глазах ясно читалось невысказанное извинение. — Я должна была остаться, Тав. Я должна была сделать больше. Тав подняла руку, призывая её замолчать. — Я поняла. Ты сделала то, что должна, чтобы выжить. Как и все мы, — она сделала паузу, её взгляд стал отрешённым. — Но сейчас мы здесь. Каким-то образом, вопреки всему, мы справились. Слай кивнула, на её губах играла слабая улыбка. — Да, мы справились. И, как бы то ни было, я рада видеть тебя в целости и сохранности. Тав ответила мягкой улыбкой, которая осветила её черты лица и ослабила напряжение, витавшее в воздухе. Астарион, однако, уловил одну деталь. — «Наше место»? — спросил он, и в его тоне прозвучало любопытство и что-то сродни ревности. Он сделал маленький шаг к Тав. — Это была укромная пещера возле Змеиной скалы, — быстро ввела она его в курс дела. — Мы со Слай обычно прятались там, когда царивший в штаб-квартире хаос становился слишком утомительным. Астарион медленно кивнул, выражение его лица было нечитаемым. — Естественно. — Затем его взгляд снова переместился на Слай, на этот раз с настороженностью. Слай слегка отклонилась назад, на её губах заиграла тень ухмылки. — Последние пять лет я потихоньку создавала свою банду, распространяя своё влияние под разными псевдонимами, — продолжила она с долей веселья. — Забавно, но я до сих пор не придумала, как назвать свою маленькую империю. Так что пока мы остаёмся безликими. Астарион внимательно наблюдал за ней, заинтригованный тем, с какой лёгкостью она рассказывала о своей подпольной деятельности. Было очевидно, что Слай прекрасно чувствует себя в тени, плетя свои сети с той же ловкостью, с какой она общалась с другими. — В анонимности есть определённая сила, верно? — размышлял он вслух, внимательно наблюдая за ней. Слай кивнула, в глазах блеснуло хищное удовлетворение. — Именно. В тени имена могут быть как помехой, так и знаком почёта. Мы преуспеваем в том, что нас не знают напрямую. Это позволяет нам действовать свободно, наносить удары без прелюдий. Тав внимательно слушала, впитывая каждую деталь, время от времени переводя взгляд на Астариона. — Безликие, — тихо предположила она, ухмыляясь. — Довольно интересное название. Лицо Слай преобразилось от восторга при этом предложении, а её глаза заблестели от волнения, вызванного вновь обретённой новизной. Она обняла Тав, притянув её ближе с ощутимым волнением. Астарион взглянул на неё с предупреждением, которого Слай, казалось, не заметила. — Блестяще, Тав! Абсолютно блестяще! — воскликнула она, и её голос эхом отразился от сырых каменных стен убежища. Затем, с талантом прирождённого лидера, Слай повернулась к собравшимся последователям. — Слышали? Отныне мы официально «Безликие»! — Её заявление прогремело на всю комнату. Реакция была мгновенной и громогласной. Команда разразилась радостными криками, и разношёрстная группа внезапно объединилась под этим новым знаменем. Тав присоединилась к смеху. Астарион почувствовал странное чувство отчуждения. Когда комната наполнилась звуками ликования, он отвернулся, закатив глаза, и случайно встретился взглядом с Кейлет. Выражение её лица было задумчивым, испытующим, словно она искала что-то в его реакции. Она заметила его временную потерю контроля над собой в трактире, и с тех пор вместе с Эрданом незаметно, как им казалось, присматривала за ним. Он был сыт по горло их назойливым вниманием. Чувствуя себя слишком уязвимым, Астарион отвернулся. Когда аплодисменты стихли, он прочистил горло, готовый вернуть разговор к насущным делам. Он бросил косой взгляд на ликующую толпу, а затем с кривой улыбкой повернулся к Слай. — Симпатичное названьице, но давай не будем упускать из виду реальную проблему, — начал он, растягивая каждое слово и приправляя его ядом. Улыбка Слай слегка угасла, сменившись пристальным вниманием, когда она встретила взгляд Астариона. — Справедливо, — согласилась она, скрестив руки в ожидании более глубокого допроса, который, как она знала, её ожидает. Астарион слегка наклонился, понизив голос до заговорщицкого шёпота. — Просвети меня, — промурлыкал он, его взгляд был острым и непоколебимым. — Как именно тебе удалось связаться с этой очаровательной шайкой? — в его тоне сквозил сарказм, каждое слово было пропитано любопытством и презрением. Атмосфера в комнате изменилась: последователи Слай притихли, их прежнее буйство было приглушено сменой темы разговора. Тав внимательно слушала эту беседу, выражая любопытство и беспокойство. Слай замялась, прежде чем ответить, её взгляд скользнул по лицам вокруг, прежде чем снова остановиться на Астарионе. — Поначалу… не по своей воле, — начала она, но в голосе отчётливо звучало разочарование. Астарион кивнул, побуждая её продолжить, но у входа в пещеру внезапно появились новые посетители. Лили, за которой следовали Лаэзель, Гейл и Фэйлен, шагнули в полумрак убежища, нарушив напряжённую атмосферу. Слай подняла голову, выражение её лица сменилось на тёплое приветствие. Тав быстро представила их друг другу. — Слай, это Гейл, Лаэзель и Фэйлен, — сказала она, указывая на каждого по очереди. Лили с нервной улыбкой помахала рукой. Однако Слай, спрыгнув с табурета, направилась к полурослице. — Что, чёрт возьми, там произошло? — спросила она, переводя взгляд с Лили на Джаррена. Лицо Лили покраснело от смущения. — Я… я запаниковала, — заикалась она, её глаза метались по сторонам, словно в поисках спасения от пронзительного взгляда. Комната наполнилась ощутимым напряжением. — Это место кишело вампирами, и я решила, что одного взрывчика будет достаточно. — Одного «взрывчика»?! Мы же прямо под носом у Девятипалой! Мы не можем так демонстративно взрывать бар, полный вампиров! — кричала Слай, размахивая руками, из-за чего пиво в её руках расплескивалось тоже. Последовавшая за этим дискуссия была жаркой, и Слай, и Лили страстно отстаивали свои точки зрения. Тав наблюдала за ними с лёгким умилением. Тем временем Лаэзель осмотрела пещеру и вскоре присоединилась к тихо беседовавшим в углу Эрдану и Шэдоухарт. Поза её был настороженной, а взгляд оценивающим. Гейл с лёгким облегчением подошёл к Астариону. — Рад видеть тебя целым и невредимым, — с неподдельной теплотой сказал он. Астарион слегка фыркнул, его губы дёрнулись в полуулыбке. — Только не надо сентиментальничать, — съязвил он в ответ. Когда болтовня в пещере переросла в ровный гул разговоров и оживления, Астарион снова переключил внимание на Слай и Тав. Казалось, их беседа подходила к концу, когда раздался стон, на мгновение привлёкший внимание Астариона. Джаррен, который до этого лежал на самодельной койке, снова с трудом принял сидячее положение, громко ворча и свирепо глядя на Лили. — Серьёзно, Лили? Как ты могла просто смотреть, когда я там чуть не задохнулся? Я думал, мы друзья! — пожаловался Джаррен, в его тоне сквозили боль и обвинение. В ответ Лили, полыхая щеками от смущения, выпалила в ответ, повысив голос на жалобы мужчины. — А что я должна была сделать, Джаррен? Встать грудью перед ядом? — её тон был резким, в нём чувствовались вина и вызов. Тот закатил глаза, в его голосе прозвучало недовольство. — Ну, да? Но ты могла хотя бы попытаться остановить этих психов! Явно смущённая Лили раздражённо всплеснула руками. — Я была под прикрытием, болван! Чего ты от меня ждал — что я себя выдам? — её реплика мало успокоила не прекращающееся ворчание Джаррена. Глаза пирата расширились, в его голосе послышалось удивление. — Чего? Но прежде чем он успел сказать что-то ещё, вмешалась Слай, её голос прорезал нарастающее напряжение. — Джаррен, завязывай. Ложись спать, или типа того. И Лили, — она повернулась, и её тон смягчился, — нам нужно переговорить. Остальные члены группы, включая Тав, обменялись заинтересованными взглядами. Слай и Лили понимающе переглянулись. — Кстати, — непринуждённо начала Слай достаточно громко, чтобы все услышали, — Лили работает на обе стороны. Она и с нами, и со «Змеями». Это открытие вызвало волнение у всех присутствующих. Глаза Тав расширились, и даже Астарион не смог скрыть удивления. Лили беспечно пожала плечами, её прежняя нервозность сменилась дерзкой уверенностью. — Нужно же чем-то заниматься, верно? Реакция Джаррена была мгновенной и бурной. Его лицо исказилось от шока и возмущения. — Ты… ты что? — прошипел он срывающимся голосом, обвиняюще указывая пальцем на Лили. — Обманывала нас, «Змей»? Обманывала меня?! Атмосфера ещё больше накалилась, когда взгляд Джаррена метнулся от Лили к Слай и обратно. Он сжал кулак, пытаясь переварить информацию. — Хочешь сказать, что всё это время ты… ты была двойным агентом? — его слова были быстрыми и яростными. Лили прямо встретила его взгляд, её ухмылка не дрогнула. — Ничего личного, Джаррен, — холодно ответила она, её тон был дразнящим, но жёстким. — Это правда. Ты прекрасно знаешь, насколько всё было хреново. «Змеям» давно конец! — Она указала на Тав со слезами на глазах. — После того как мы бросили нашу милую рыжулю, нам всем следовало бы съебаться из банды. Мы должны были вернуться за ней. Слай была единственной, кто сделала то, что было нужно. Мне лишь стыдно, что я не сделала это во всеуслышание… и куда раньше. Молчание, последовавшее за признанием Лили, было напряжённым, и его нарушило только поражённое бормотание Джаррена. Он густо покраснел и уставился на неё, разинув рот, не в силах вымолвить ни слова. Выражение лица Лили смягчилось, и на нём появилось что-то похожее на чувство вины, она на мгновение отвела взгляд, прежде чем снова посмотреть на мужчину. — И тебе, Джаррен, должно быть стыдно больше всех на свете, — тихо сказала она хриплым от волнения голосом. Тав, стоявшая неподалёку, отвернулась, на лице застыло страдальческое выражение. Прижав руки к бокам, она явно старалась сдержать эмоции и постукивала ногой по полу. Как только Джаррен собрался с духом, чтобы возразить, Слай шагнула вперёд, привлекая внимание присутствующих. — Хватит, — резко сказала она не терпящим возражений тоном. — Это никому не поможет. Мы здесь не для того, чтобы рвать друг друга на части. Её взгляд скользнул по группе, ненадолго задержавшись на понурой фигуре Тав, а затем вернулся к Джаррену. — У нас есть проблемы поважнее личных обид, — продолжила Слай спокойным, но твёрдым голосом. — И прямо сейчас нам нужно сосредоточиться на том, что впереди, а не на том, что было. Джаррен, всё ещё явно потрясённый, закрыл рот и медленно кивнул, его гнев рассеялся после властных слов Слай. Затем он перевёл взгляд на Тав, и в его глазах отразились вина и смирение. Он открыл было рот, но слов не последовало. Тав сглотнула и обхватила себя руками. Раздражение Астариона закипело где-то под поверхностью, проявившись в низком, почти неслышном рычании. Он незаметно сократил небольшое расстояние между собой и Тав, заметив, как быстро поднимается и опускается её грудь, когда она изо всех сил пыталась сохранить самообладание. Бросив на неё украдкой взгляд, он потянулся, и осторожно обхватил её ладонь. От этого прикосновения у неё слегка перехватило дыхание, она подняла глаза и встретилась с ним взглядом. В этих прекрасных, выразительных глазах отражалось то же желание, что и у него, — сбежать из этого места. Когда она сжала его пальцы, с её губ сорвался тихий благодарный вздох, такой нежный, что только он мог его услышать. Он крепче сжал её ладонь, большим пальцем нежно поглаживая костяшки пальцев, безмолвно обещая быть рядом, как она делала для него множество раз. Астарион одарил её лёгкой, поддерживающей улыбкой, не сводя пристального взгляда. Тав расслабилась и слегка покраснела. Одними губами она произнесла «спасибо», и в её глазах ясно прочиталась благодарность. Астарион в последний раз ободряюще сжал её ладонь, прежде чем отвести взгляд. Слай решительно подошла к Лили и положила руку той на плечо. — Давай сосредоточимся на настоящем, — предложила она, в её голосе смешались сочувствие и властность. — Что сделано, то сделано. У нас есть задача, и нам нужно, чтобы каждый проявил себя наилучшим образом. — Затем она наклонилась ближе к полурослице, понизив голос, хотя Астарион уловил суть разговора. — Кстати, мы теперь называемся «Безликими». Брови Лили приподнялись, на её губах заиграла улыбка. — Круто. — Это была идея Тав, — добавила Слай, кивнув в сторону эльфийки, которая мягко улыбалась, хотя этот жест и не достиг её глаз. Тав, поймав взгляд Астариона, слабо ему улыбнулась. Его взгляд задержался на ней, и он ободряюще сжал её ладонь. Его внимание вернулось к насущному вопросу, ибо очень не хотелось затягивать с разговором. — Слай, со всеми вступлениями и великими откровениями ты почти увела нас от темы, — ехидно ухмыльнулся он, — но мы всё ещё ждём продолжения твоей истории. Слай с лёгким смешком взболтала остатки напитка в своей кружке и с тихим звоном поставила её на грубый деревянный стол. — Ты прав. Его голос прорезал затянувшееся эхо рассказа Слай. — Как ты на самом деле напала на след Эфирного камня? Потому что подозреваю, ты об этом знаешь. Его пронзительный взгляд был прикован к тифлингше, которая замерла, и лёгкий юмор исчез из её лица, когда она с уважением встретила взгляд Астариона. — Умный и хитрый, от красного до бурого, — признала она, слегка изменив позу. — Это было не случайно, на самом деле нет. Несколько слухов здесь, сомнительная сделка там — это основа основ моей семьи. Не успела она продолжить, как Фэйлен, до сих пор молчавшая и стоявшая за спиной Гейла, шагнула вперёд, и выражение её лица стало напряжённым от любопытства и беспокойства. — Что именно ты знаешь об Эфирном камне? Слай взглянула на Фэйлен, затем снова на Астариона. — Думаю, время рассказать всю историю, — согласилась она. Её голос понизился, и комната, казалось, погрузилась в тишину. — Был… кое-кто необычный. Кое-кто, кто действительно привлёк нас к этому делу, прежде чем я успела устать от двусмысленных намёков, — начала она, понизив голос до более задумчивого тона. Астарион отпустил руку Тав, и она направилась к уже приведённой в порядок Кейлет. Он скрестил руки на груди и внимательно слушал рассказ. — Около двух лет назад на шумных рынках Нижнего города моё внимание привлёк загадочный человек — не своей внешностью, а странным вопросом, который он задавал прохожим: — «Вы о чём-то жалеете?» — глаза Слай заблестели от воспоминаний, её взгляд устремился вдаль, словно она всё ещё видела силуэт незнакомца. — Большинство отмахивалось от него, но что-то в нём заставило меня приостановиться. Он выглядел нелепо, неуместно среди рыночного хаоса. Фэйлен внимательно слушала рассказ. На долю секунды её глаза встретились с глазами Астариона. — Я разговорилась с ним, — продолжала Слай, — и хотя он казался безумцем, в его безумии был смысл. Он говорил об энергиях и древних секретах, о камне, способном искривлять реальность. Сначала я подумала, что он просто очередной городской сумасшедший, но потом он упомянул об Эфирном камне — в частности, о его силе манипулировать временем и сожалениями, как он это называл. Астарион скрестил руки и нахмурился, обдумывая слова Слай. В его голове проносились мысли, и он тяжело вздохнул. Он слегка изменил позу, и слабый намёк на ухмылку заиграл в уголках его рта. — Он исчез так же внезапно, как и появился, оставив после себя лишь загадочную записку, которая привела меня к первой подсказке, — сказала Слай, теперь её голос был едва громче шёпота, как будто она делилась священной тайной. — Эта записка стала ключом, который открыл дверь ко всему, за чем мы сейчас охотимся. Астарион внимательно наблюдал за женщиной, пока она продолжала; в её голосе звучали нотки веселья и осторожности. — Сначала мне показалось, что это было приглашение присоединиться к какому-то мутному магическому культу, — усмехнулась она, и звук слегка отдался эхом в тесном пространстве их убежища. — То, как он говорил, его напористость… это были не просто философские бредни. За его словами стояла цель, своего рода тихая вербовка, — уточнила она, рассеянно проводя пальцами по краю своей пустой кружки. — Он говорил об изменении судеб, об изменении самой ткани реальности. И в основе всего этого лежал Эфирный камень. Астарион почувствовал озноб, не имевший ничего общего с сыростью логова контрабандистов. Он переступил с ноги на ногу, не отрывая взгляда от Слай, когда та замолчала, казалось, затерявшись в воспоминаниях. — Только позже я поняла, что он был частью большой сети, искателей Эфирного камня, верящих в его силу стирать и переписывать не только ошибки, но и целые истории. — Взгляд Слай стал отрешённым, задумчивым. Она резко вернулась в настоящее, покачав головой. — После этой встречи у меня осталось больше вопросов, чем ответов, но одно было ясно: эта реликвия — нечто большее. Фэйлен, которая с большим интересом следила за разговором, наклонилась ближе, не желая упустить ни одной детали. Она не сводила глаз со Слай, сосредоточенно нахмурив брови. Скрестив руки на груди, она ритмично постукивала пальцами по предплечью. — Я искала в городе кое-что совсем другое, но через некоторое время нашла несколько зашифрованных записей. Мне потребовались месяцы, чтобы взломать код, но когда я это сделала, он привёл меня к карте — и не к простой, а указывающей на древнюю башню, в которой, по слухам, хранился Эфирный камень. Брови Фэйлен удивлённо взлетели вверх, когда она резко вдохнула. — Надежда была слабой, но всё же была, — язвительно добавила Слай. — Ещё год прошёл в разборках как с головорезами, так и с учёными, чтобы найти это место. Оказывается, камень был спрятан прямо на сверкающей вершине Башни Хранителя Магии в Невервинтере. Тав и Гейл обменялись взглядами: брови волшебника сошлись в глубоком раздумье, в глазах мелькнуло волнение, смешавшееся с беспокойством. Губы Тав сжались в тонкую линию, а Фэйлен, тем временем, не сводила глаз со Слай, её хмурый взгляд становился всё более сосредоточенным, когда она впитывала каждую деталь. — Как только я была во всём уверена и уже готова была сделать последний ход… — закончила Слай, самодовольно откинувшись назад. — Но, как мы все знаем, лучшие планы… — она замолчала, и язвительная улыбка скривила её губы. Она посмотрела в сторону, опершись сапогом о табурет. — Всё изменилось, когда в дело вмешались «Змеи»… и вы, — она кивнула в сторону Астариона и Тав. — Мне показалось, что внезапно пазл, который я собирала, начал меняться. Астарион прислонился спиной к холодной, влажной каменной стене, скрестив руки, впитывая её слова. — Но именно тогда он снова связался со мной, — мрачно сказала Слай. — На этот раз он не пытался убедить меня присоединиться к какому-то великому делу. Нет, на этот раз ему нужна была помощь, — нахмурилась она. — Он был в отчаянии, даже напуган. Говорил об неожиданных опасностях.Он верил, что с помощью Эфирного камня сможет защитить себя — на самом деле, нас — от этих угроз, но что-то пошло не так, — объяснила она, отводя взгляд, как будто снова видела сцену, разыгрывающуюся перед её глазами. Астарион почувствовал укол любопытства, смешанного с недоверием. — И ты ему поверила? Слай прямо встретила его взгляд с яростной решимостью в глазах. — Сначала нет. Но потом начали происходить события, которые я не могла игнорировать. Внезапные убийства в городе и рядом с Лунными Башнями. Больше всего меня заинтриговало заявление моего собеседника, что их союзников убивают за смелость высказываться о сомнениях. Потом начались нападения на моих людей, меня преследовали тени… Стало ясно: чем бы ни был этот Эфирный камень, он могущественен и опасен. И не только для нас. Фэйлен, наконец, заговорила, понизив голос до шёпота. — С чем мы имеем дело? Кто стоит за всем этим? Слай слегка пожала плечами, тяжесть ситуации давила на неё. — Это то, что нам предстоит выяснить. И именно поэтому я в конце концов решила ему помочь. Потому что если он… был прав, то мы не просто охотимся за реликвией. Мы в самом центре войны, которую едва понимаем. Тав прищурилась. — Был? Слай медленно выдохнула, на её лице отразилась усталость. — Я не слышала о нём уже несколько недель, — с мрачным осознанием призналась она. — Скорее всего, он тоже мёртв. И теперь кто-то другой дёргает за ниточки. — Кто это был? — поинтересовался Астарион. Слай помедлила, казалось, взвешивая свои слова, прежде чем ответить. — Вампир по имени Петрас. Реакция Тав была мгновенной; её рука метнулась к шраму на шее, бессознательно проведя пальцами по старой ране. Глаза Астариона расширились… такого он не ожидал. Петрас пришёл в себя и обратился за помощью? Почему он не пришёл к нему? Слай внимательно наблюдала за их реакцией. — Я так понимаю, вы его знаете? Тав тяжело сглотнула, её голос едва ли был выше шёпота, когда она кивнула. — Да, мы… пересекались раньше, — сумела сказать она, воспоминание явно причиняло ей боль. — Боюсь, если мы оба говорим об одном и том же Петрасе, то он действительно мёртв, — сказал Астарион тихим и твёрдым голосом. Он стиснул зубы с такой силой, что заболела челюсть. Глаза Слай сузились, между бровями пролегла складка. — Откуда ты знаешь? Астарион прямо встретил её взгляд. — Потому что именно я его убил. Слай отшатнулась, на лице застыло выражение замешательства и шока. — Что? Но зачем? Он был нашей единственной связью с источником всего этого, — воскликнула она, в её голосе смешались разочарование и неверие. Выражение лица Астариона ожесточилось, в глазах сверкнула смесь гнева и печали. — Должно быть, он забыл, на чьей он стороне, — резко ответил он. — Он пытался убить Тав. Воцарилась тишина. Лили, которая внимательно слушала, резко подняла голову, шокированно выпучив глаза. — Как? Когда? Астарион неловко пошевелился, воспоминания были болезненными и яркими. — Это было во время одного из наших заданий. Ему почти удалось её убить. Я… защищал её, — объяснил он, не скрывая эмоций. Слай переваривала информацию, на её лице отражались гнев и смирение. Через мгновение она медленно кивнула с неохотным пониманием. — Ясно, — тихо сказала она. — Это всё усложняет. Астарион наблюдал за тем, как Слай прислонилась спиной к стене, скривившись от напряжённой попытки вспомнить детали. — Он казался другим во время наших последних встреч, — тихо призналась Слай. — Более замкнутым, чем раньше, словно тень самого себя. Это было тревожно. Тав напряжённо наклонилась. — Чем он с тобой делился? На чём основывалось ваше партнёрство? Слай отрешённо вздохнула. — Он был нашим агентом, сливал информацию о передвижениях своего нанимателя, о внутренних махинациях его планов. Он хотел уйти, утверждал, что осознал свою ошибку. Сказал, что на его вкус всё стало слишком мрачным и жестоким, — объяснила она, рассеянно перебирая пальцами прядь своих волос. Петрас всегда был идиотом, но это правда — до того, как их пути разошлись, он вёл себя по-другому. Он внезапно пропадал и действовал необдуманно. Что-то было не так, но Астарион списал это на то, что их план — хотя теперь он казался ещё более бесполезным — медленно претворялся в жизнь, так что любая опасность была риском. Все были слишком возбуждены и раздражительны. — Он упомянул, что это становится невыносимым, — продолжила Слай, сузив глаза. — Говорил, что безумие укоренилось, что ответственные лица теряют связь с реальностью. Он казался по-настоящему напуганным. Астарион переступил с ноги на ногу, лихорадочно соображая. — Он боялся за свою жизнь, да? — Да, — кивнула Слай. — Он сказал, что если он исчезнет, то врагов нужно искать не извне, а изнутри — даже среди друзей. Взгляды Астариона и Тав встретились. Теперь они были по уши в паутине интриг, и каждая ниточка, за которую они дёргали, распутывала всё больше тёмного полотна, охватившего их город. — Он говорил, что они собирали тех, кто отчаянно жаждал перемен, — сказала Слай, и её низкий голос разнёсся по затхлому воздуху убежища. — Обещали им силу, чтобы исправить их прошлые ошибки в ответ на их преданность и любые ресурсы, которые они смогут собрать. Это были не только вампиры, но и те, кто был достаточно сломлен, чтобы поверить в такие обещания. От этой мысли по спине Астариона пробежал холодок, а его инстинкты пришли в полную боевую готовность. — Он сказал, что её влияние простирается далеко, — продолжила Слай, помрачнев. — Что любой может попасть в ловушку её обещаний или быть скованным чувством вины и отчаяния. Астарион наклонился вперёд, проявляя явный интерес. — Он упоминал её имя? — с беспокойным любопытством поинтересовался он. Слай медленно кивнула, её глаза сузились, когда она оглядела лица вокруг. — Он звал её Аманитой. При упоминании этого имени Астариону показалось, что он его уже где-то слышал, но именно реакция Тав привлекла его внимание. Она побледнела, расширив глаза. — Что? — обратился он к ней, в его голосе смешались растерянность и настойчивость. Голос Тав слегка дрожал, а обычное самообладание пошатнулось при упоминании этого имени. — Аманита… то же имя из писем, что мы нашли на чердаке, — девушка-вампир, пойманная в ловушку и обращённая Касадором. Мысли проносились в голове Астариона в попытке соединить точки и части головоломки, которые выстраивались во всё более зловещую картину. Какие письма? Какой чердак? О чём она говорит… о какой ещё обращённой в вампира девушке? — Хочешь сказать, что эта… Аманита руководит этим… что бы это ни было? — недоверчиво спросил Астарион. Слай пожала плечами, не отрывая взгляда от Тав. — Похоже на то. Петрас был от неё в ужасе, говорил, что она потеряла связь с реальностью, а её амбиции подпитываются местью и безумием. Астарион с ощутимым замешательством снова посмотрел на Тав. — Это ещё не всё, — сказала Тав, не сводя взгляда с Астариона, активно жестикулируя, будто так стало бы понятнее. — Письма, которые мы нашли во дворце Зарр… В тот день, когда должен был состояться ритуал, мы осмотрели весь дворец, помнишь? В письмах говорилось, что Аманита после обращения взяла себе другое имя — леди Инкогнита. Озадаченная Фэйлен шагнула вперёд. — Что? — перебила она, явно стараясь ничего не упустить. Астарион с озадаченным видом медленно кивнул. — Вот именно… что? — Он понятия не имел, как всё это связано. Теперь слушали все — к ним подошли остальные. Тав сдавленно вздохнула и закатила глаза. Затем глубоко выдохнула, тщательно подбирая слова, и медленно объяснила: — Аманита — племянница Касадора, повелителя вампиров, правившего Вратами Балдура, — начала она, оглядывая лица всех присутствующих, — которую он обратил против её воли много лет назад. После превращения она взяла имя леди Инкогнита, чтобы отделиться от прошлой жизни, как она писала в своих письмах. Замешательство на лице Фэйлен сменилось шоком. — Нет, нет, нет, нет, нет, это не имеет смысла, — запротестовала она. — Моя наставница, леди Инкогнита, которую я знала, умерла пятьдесят лет назад. Она была женщиной средних лет, а не какой-то обращённой в вампира девчонкой. Тав задумалась над словами Фэйлен. — Возможно… просто возможно, — размышляла она вслух, — что каким-то образом она уже нашла способ манипулировать временем. И ей нужен Эфирный камень, чтобы исправить то, что она испортила, или внести более серьёзные изменения… Астарион приподнял бровь, обдумывая теорию. Выводы были ошеломляющими… если Аманита или леди Инкогнита уже манипулировала временем, тогда то, с чем они столкнулись, было гораздо сложнее и опаснее, чем кто-либо из них предполагал. И всё это происходило прямо сейчас. Все выглядели растерянными, пытаясь сопоставить факты. Гейл шагнул вперёд и нежно положил руку на плечо Фэйлен, выражая поддержку. Женщина же, казалось, немного пошатывалась, её разум лихорадочно пытался сопоставить эту новую информацию с воспоминаниями. — Это означало бы, — дрожаще начала она, — что наставница, которую я знала, учения, которым я следовала, — всё это было для того, чтобы манипулировать мной… чтобы получить то, что она хотела… Она знала, как манипулировать временем и без моей силы, и ей нужна была моя сила, чтобы воплотить свою задумку в жизнь. И теперь мы можем находиться в каком-то… временном изломе. И даже не знаем, когда наша судьба взяла другой курс.

***

20 лет назад Астарион бесстрастно сидел на краю кровати, тяжело и рвано дыша. Простыни под ним были смяты, а комната погружена во тьму, если не считать тусклого мерцающего света почти догоревшей свечи на тумбочке. Тяжёлые шторы закрывали любой внешний свет. Он повернулся, бросив взгляд на девушку рядом с собой. Та крепко спала с блаженной улыбкой на губах. Простыня прикрывала её до пояса, открывая расслабленную фигуру. Светлые волосы рассыпались по подушкам, обрамляя милое, невинное личико. Астарион всё ещё видел наивное доверие в её карих глазах. Но он даже не помнил её имени. Безымянная, как и остальные до неё. К горлу подкатила желчь, и он вздрогнул, резко отвернувшись. Его одежда была разбросана по красному, богато украшенному ковру, рядом с опрокинутой бутылкой вина. Он поморщился, испытывая непреодолимое желание отмыться. На коже остался её аромат — сладкий, как миндаль и корица, — и он прилип к нему, как проклятие. Осторожными движениями он оделся, и каждый предмет одежды становился для него барьером, защищающим от ночных кошмаров. Он встал, бросив последний взгляд на стройную фигуру. В другой жизни, в другое время он, возможно, и почувствовал бы что-то другое. Но сейчас была лишь пустая отрешённость. Не оглядываясь, он вышел из комнаты и ступил в тёмный коридор, а тяжёлая дверь закрылась за ним с тихим щелчком. Астарион шёл по тускло освещённым коридорам, в воздухе висел тяжёлый запах свечного воска и заплесневелой ткани. Слуги, более прилежные, чем обычно, двигались торопливо, опустив глаза за работой. Они безуспешно пытались оттереть многолетние пятна крови, въевшиеся в роскошные красные ковры, алые волокна которых скрывали под собой истинный ужас. Он направился в бальный зал, величественные двери которого были распахнуты настежь. Здесь тоже суетились слуги, их движения были торопливыми и напряжёнными. В дальнем конце зала Касадор, глубоко задумавшись, развалился на своём богато украшенном троне. Даже в своём задумчивом состоянии он излучал ауру угрозы; его величие не ослабевало даже так. Когда он вошёл в бальный зал, выражение лица Касадора сменилось на холодное и властное, а на губах заиграла довольная ухмылка. — А, мальчик мой. Полагаю, охота прошла успешно? — ядовито прошипел он. Астарион склонил голову, знакомая тяжесть подчинения давила на него. — Да, хозяин. Она в покоях. Касадор расплылся в улыбке, гротескной пародии на радость. — Великолепно! — воскликнул он, и из его горла вырвался звук, который мог бы сойти за смех. Он помолчал, глубоко вдыхая. — Я чувствую её на тебе… И готов отведать самое восхитительное угощение. Астарион оставался неподвижным, лицо превратилось в непроницаемую маску. Ухмылка Касадора на мгновение погасла, затем он сделал знак одному из слуг. Через мгновение к ногам Астариона была брошена дохлая крыса. Его внутренности скрутило от отвращения, но грызущий голод был сильнее. Его рот наполнился слюной, и, не колеблясь, он набросился на грызуна, отчаянно высасывая кровь. Вкус был отвратительный, густой и мерзкий, но он не ел уже несколько дней. Кровь стекала по подбородку, пока он ел, и его отчаяние было очевидным для всех вокруг. Касадор впился в него взглядом, в котором смешались отвращение и превосходство. Раньше он чувствовал бы себя униженным, сгорая от стыда под его пристальным взглядом. Теперь же он не чувствовал ничего. Астарион бросил обескровленную крысу на ковёр и с жадностью слизал c пальцев остатки крови. Во рту остался вкус мерзкого напоминания о его отчаянии. Это было похоже на кусок чёрствого хлеба во время голода — он получал временное облегчение, но отнюдь не удовлетворение. Он потреблял ровно столько, чтобы оставаться в живых, не более. Смех Касадора, пронизанный жалостью, эхом разнёсся по бальному залу. — Можешь идти, мальчик. И не забудь за собой убрать. Скоро к нам прибудут гости. Астарион кивнул, подавляя нахлынувшую на него волну отвращения. Он снова поднял тушку крысы, поклонился и направился к двери, чувствуя, как к горлу подступает желчь. — Мальчик! — раздался голос Касадора, заставив замереть на месте. Он повернулся с подобострастной маской на лице. — Да, хозяин? Касадор ещё больше откинулся на своём троне, жестоко улыбаясь. — Сегодня никто не должен покидать свои покои. Сообщи своим сородичам, что вам не разрешено говорить, пока я не позволю. Всё ясно? Внутренности Астариона скрутило от гнева и смирения. — Да, хозяин, — ровно ответил он, несмотря на бурю в душе. Он ещё раз поклонился, затем повернулся и вышел из бального зала, каждый шаг давался ему с отвращением. В коридорах было тихо, обычный шум суеты приглушён. Слуги разбегались при его приближении, уводя взгляды. Богато украшенные стены, увешанные портретами, казалось, смыкались вокруг него, душа своей роскошью. Тяжёлые шторы не пропускали дневного света, оставляя особняк в вечных сумерках. Астарион вошёл в комнату, которую он делил со своими сородичами. Пространство было тесным, заполненным изношенными койками и гнетущим чувством безысходности. Его братья и сёстры были разбросаны по комнате, сидели на койках или полу, каждый в своём собственном мире. Большинство из них с пустыми глазами находились в ожидании следующей команды от хозяина. Астарион прочистил горло, привлекая внимание. — Приказ Касадора, — сказал он ровным голосом, несмотря на испытываемое отвращение. — Никто из нас не должен покидать свою комнату. Ни шагу наружу, пока он не позволит. По группе пронёсся ропот недовольства, но никто не высказал возражений вслух. Все слишком хорошо знали последствия неповиновения. Астарион окинул их взглядом, затем с отвращением отбросил крысиную тушку в угол. Он подошёл к маленькому рукомойнику в углу и ополоснул лицо, пытаясь смыть стойкий запах крови, миндаля и корицы.