Don't go (Не уходи)

Когда Эрдан вышел из своей комнаты, Астарион почувствовал, как в груди зашевелилось знакомое раздражение. Сама мысль о его компании сегодня скорее тяготила, чем обещала какую-то пользу. У Астариона были свои методы ведения допросов — методы, которые не подвергались обсуждению, или которым мог помешать неуклюжий эльф. Он язвительно улыбнулся Эрдану, когда тот подошёл, — приветствие балансировало на грани между радушием и предостережением. — А, Эрдан, именно тебя мы и ждали, — воскликнул Астарион холодным бархатистым тоном. Эрдана же, казалось, не задела показная доброжелательность Астариона. Он поправил лук и встретился с ним взглядом. — Веди, — ответил он бесстрастно, не выдавая своих мыслей. Воздух становился всё холоднее, пока Астарион и Эрдан спускались по деревянной лестнице, и звук их шагов гулко отдавался от стен. У подножия их ждали Шэдоухарт и Кейлет. Мерцающий свет факелов отбрасывал жуткие тени на их лица. Увидев их, глаза Кейлет засветились теплом, резко контрастировавшим с прохладой подвала. — А вот и вы! — сказала она, и её голос мягко прозвучал в полумраке коридора. Шэдоухарт, стоявшая рядом с ней, приветливо кивнула. — Любезности в сторону, двигаем, — сказала она, её тон был деловым, но в нём чувствовалось волнение. Группа быстро покинула дом и вышла на свежий воздух раннего вечера. Небо окрасилось алыми и золотыми полосами, когда солнце начало заходить, отбрасывая длинные тени на мощёные улицы. Пока они шли, Астарион с озорным блеском в глазах наклонился поближе к Шэдоухарт. — Как в старые добрые, да? — сказал он со смешком, пронизанным ностальгией и нетерпением. Жрица бросила на него косой взгляд. — Сегодня ты кажешься особенно кровожадным, Астарион, — заметила она негромко, но отчётливо. — Ты чего-то ждёшь с особым нетерпением? Астарион широко ухмыльнулся, демонстрируя его хищническую натуру. — О, ничего особенного, — ответил он, его голос был гладким, как бархат и острым, как нож. — Просто азарт погони и состязание в упрямстве. Группа продолжала двигаться к цели. Эрдан молча бросал взгляды по сторонам, его разум, несомненно, запоминал каждую деталь, а Кейлет, казалось, черпала силы из самого их присутствия рядом. Пока четвёрка крадучись двигалась вдоль темнеющих улиц города, мысли Астариона вернулись к их предстоящему противостоянию. С каждым шагом он представлял себе, как будет проходить допрос Джаррена. В глубине своего холодного сердца он питал надежду, что Джаррен будет сопротивляться, что даст ему законный повод проявить всю свою жестокость. Кейлет, шедшая рядом с Эрданом, задумчиво нарушила молчание. — Интересно, добилась ли другая группа какого-либо прогресса в поиске информации? — с надеждой и беспокойством размышляла она. Эрдан поправил свой лук. — Если да, то они с нами свяжутся. — Уверен, они делают всё возможное, — бесстрастно добавил Астарион. — Но давайте сосредоточимся на своей роли; в конце концов, именно мы сегодня по-настоящему повеселимся. Кейлет кивнула, но оставалась задумчивой. Разговор продолжился, но Астарион слушал их вполуха, его хищная сосредоточенность не отвлекалась от предстоящего занятия. Он предвкушал предстоящий допрос, и в уголках его губ играла зловещая улыбка. Перед ними маячила «Смущённая русалка», фасад которой пострадал от разрушений, произошедших много лет назад, и сурового морского воздуха. Скрипучая вывеска раскачивалась от случайных порывов ветра, краска потрескалась и потускнела. Хриплый смех, крики и звон стекла разносились по улице, нарушая вечернее спокойствие. «Смущённая русалка» пользовалась дурной славой — обиталище безудержного смеха, дешёвого пива и резкого табачного дыма, который пропитывал всё в её стенах. Как только они вошли через тяжёлую деревянную дверь, Астариона и его спутников тут же окутала какофония голосов, звон бокалов и редкие взрывы бурных песен подвыпивших матросов. Воздух внутри был насыщен запахом эля и едким дымом, который клубами поднимался от трубок и самокруток посетителей. Пол был липким под ногами — свидетельство множества пролитых напитков и менее заметных происшествий, которые часто случаются в заведениях такого рода. Помещение освещалось тусклым желтоватым светом масляных ламп, которые отбрасывали больше теней, чем света, придавая таинственную, почти заговорщицкую атмосферу. Таверна была забита до отказа, в основном моряками, на лицах которых отпечатались следы долгих плаваний и тяжёлой жизни. Их громкие голоса перекрывали шум рассказами о морских историях для всех, кто хотел слушать, или всех, кто был слишком пьян, чтобы уйти. Астарион прищурился, осматривая толпу, его чувства были начеку, готовые к любому намёку на опасность или обман. Несмотря на шум и удушливую атмосферу, он не мог не почувствовать прилива возбуждения. Хаос таверны служил идеальным прикрытием для менее пикантных аспектов их миссии. — Туда, — шепнул он своим спутникам, кивнув в сторону укромного уголка, где можно было уединиться среди этого хаоса. Они пробирались сквозь толпу, уворачиваясь от пьяных матросов и чересчур назойливых официанток. Они расположились вокруг обшарпанного деревянного стола, поверхность которого была покрыта следами предыдущих гостей, оставивших на дереве свои метки, имена или грубые рисунки. Астарион уселся на стул, окинув посетителей холодным взглядом. Несмотря на унылость, «Русалка» имела своё преимущество — это было место, где информация текла так же свободно, как пиво, и сегодня вечером они пришли сюда, чтобы этим воспользоваться. — Не забывайте, мы пришли не наслаждаться местным очарованием, — шепнул Астарион своей группе, и на его губах заиграла ухмылка, когда он с лёгким весельем осмотрел грязную обстановку таверны. — Мы разработали план и два запасных варианта, так что не вмешивайтесь, пока я не подам сигнал. Я разберусь с деталями. Открыто во мне сомневаясь, вы только продемонстрируете ему наши разногласия. Не стесняйтесь высказывать свои претензии по поводу моего подхода позже, хотя предупреждаю сейчас — жалобы, скорее всего, останутся без внимания. Эрдан слегка напрягся, морщины вокруг его рта углубились от недовольства и сдержанности, но он придержал язык. Глаза Кейлет блестели от предвкушения, её поза едва скрывала волнение от предстоящего действия. Она энергично кивнула, всецело отдавая должное разворачивающемуся плану и лидерству Астариона. Шэдоухарт, тем временем, излучала острую сосредоточенность. Её взгляд был неподвижен, она стратегически осматривала обстановку вокруг, отмечая выходы, потенциальные угрозы и поведение других посетителей таверны. Пока они ждали, шумная энергия в баре не ослабевала. Группа матросов за соседним столом завела песню, их невнятные голоса перекрывали шум, а официантка, балансируя подносом с пенящимися кружками, ловко пробиралась сквозь толпу. Взгляд Астариона методично перемещался по переполненному залу, его пристальный взгляд выискивал среди помятых лиц завсегдатаев таверны. В тусклом мерцающем свете одно лицо, казалось, сливалось с другим — моряки с обветренными лицами, портовые рабочие, наслаждающиеся свободным вечером, и лица, на которых отразилась тяжёлая жизнь портового города. Но он искал кого-то конкретного, надеясь заметить Джаррена, особенно узнаваемого по его кривому, сломанному носу. Шумная атмосфера «Смущённой русалки» совсем не успокаивала. Зловоние пролитого эля, раскаты грубого смеха и затаённое отчаяние, которое, казалось, охватило некоторых посетителей, вызывали стойкое отвращение. Астарион молча поклялся основательно отмыться, как только они вернутся с этого грязного задания. После нескольких мгновений поисков его взгляд наконец-то остановился на знакомом безобразном профиле, который он искал. Джаррен беззаботно сидел у разбитого окна, на его коленях сидела женщина и смеялась над чем-то, что он шептал ей на ухо. Он незаметно жестом подозвал остальных, давая понять, что нашёл их цель. Сдержанно кивнув, они приготовились, сгрудившись над столом в обсуждении своего следующего шага. Астарион поймал взгляд проходящего мимо официанта, молодого человека, который пробирался между столиками с подносом с напитками, ловко избегая более воинственных посетителей. — Отнеси кружку своего лучшего эля джентльмену у окна, — тихо и властно приказал Астарион официанту и сунул тому в руку несколько монет. — Скажи ему, что это подарок от поклонников, которые ценят его… потрясающую внешность, — добавил он, забирая напитки с подноса официанта. Официант кивнул, на его лице мелькнуло любопытство, но затем он скрыл его за привычным безразличием. Он взял только что наполненную кружку и направился к столику Джаррена. Астарион внимательно наблюдал, как официант подходит и подаёт напиток, добавляя несколько нужных фраз. Первоначальной реакцией Джаррена было удивление, за которым быстро последовало осторожное любопытство, когда он осмотрел зал, пытаясь опознать своих благодетелей. Пользуясь случаем, женщина поцеловала его в шею. Раздражённый голос Эрдана прорезал тихий гул разговоров. — Мы этого не заказывали, — запротестовал он, глядя на тёмный эль перед собой с подозрением и любопытством. Астарион, откинувшийся на спинку стула с непринуждённостью кота, нежевшегося под солнышком, не потрудился отвести взгляд от Джаррена. — Не хнычь, просто пей. Алкоголь действует на тебя успокаивающе, — пренебрежительно ответил он. Он почти почувствовал недовольство Эрдана, когда тот отодвинул свою кружку в сторону. Астарион подождал, пока Джаррен установит зрительный контакт, затем с ехидной усмешкой поднял свою кружку в молчаливом тосте. Посыл был ясен: это было приглашением в игру, в которую Джаррену предстояло вступить, нравится ему это или нет. Когда взгляд Джаррена остановился на их группе, Астарион широко улыбнулся, а на лице мужчины промелькнуло узнавание. С нарочитой небрежностью, Джаррен что-то прошептал куртизанке, сидящей у него на коленях, отчего та кокетливо хихикнула. Она поцеловала его в щёку, оставив слабый след помады на грубой коже, и соскользнула с его коленей. Она неторопливо удалилась, покачивая бёдрами, и после её ухода Джаррен стал заметно бодрее и беззаботнее. После напряжённого мгновения, проведённого за осмотром зала, Джаррен встал и резким движением поправил пальто, в его движениях сквозило лёгкое беспокойство. Он направился к группе Астариона с кружкой в руке, внимательно и оценивающе глядя на них, двигаясь размеренной походкой, словно каждый шаг был рассчитан на то, чтобы не выдать ни страха, ни излишней уверенности. Сердце Астариона заколотилось с азартом хищника, а пальцы отстукивали неровный, тихий ритм по бокам кружки. Возбуждение от охоты, танец опасности — всё это пришло сейчас в движение, и он наслаждался остротой ощущений. Он почти чувствовал напряжение в воздухе, приправленное дешёвым элем и пропитавшим таверну запахом едкого дыма. Когда Джаррен приблизился, выражая настороженное и в то же время откровенное любопытство, Астарион наклонился вперед, не переставая улыбаться. Тусклый свет падал на его лицо, оставляя половину в тени, придавая ему почти потусторонний вид. — Джаррен, как любезно было с твоей стороны присоединиться к нам, — протянул Астарион ровным и манящим тоном. — Мы уже начали думать, что ты никогда не заметишь нашего небольшого жеста. Джаррен остановился на безопасном расстоянии от стола, его взгляд пробежался по каждому члену группы, а затем снова остановился на Астарионе. — Чё надо? — негромко и осторожно спросил он, в его голосе слышалась лёгкая грубость того, кто привык выкрикивать приказы сквозь рёв моря. — Просто хотим узнать тебя получше, — солгал Астарион. — Тем более, что у нас с тобой… один общий знакомый. Намёк повис между ними, и Астарион с забавой и настороженностью наблюдал, как Джаррен переваривает информацию, ожидая, что тот выберет — бить или бежать. Но в глубине души надеялся на первое — это сделало бы ночь интересней. Джаррен сохранял осторожную дистанцию, пристально изучая группу. Он поднёс кружку к губам и сделал долгий глоток пива, не сводя глаз с Астариона. Ноздри пирата слегка раздувались, как будто он пытался уловить в словах смысл. После напряжённого мгновения подозрительность Джаррена, казалось, немного спала, хотя, возможно, её притупил потёкший по венам алкоголь. С настороженной, но вызывающей самоуверенностью он неспешно выдвинул стул и сел между Кейлет и Астарионом. Он наклонился вперёд, положив локти на стол, не сводя глаз с Астариона, словно пытаясь расшифровать его истинные намерения среди шума и смога «Смущённой русалки». — Тебя прислала Тав? — с подозрением и любопытством поинтересовался Джаррен, а под воздействием алкоголя его слова стали немного тягучей. Астарион озорно ухмыльнулся. — Тав передаёт самые тёплые пожелания, — протянул он с театральной беззаботностью. Наклонившись вперёд, он понизил голос до заговорщицкого шёпота, а глаза сверкнули мрачным весельем. — И ей очень интересно, в каком состоянии твой нос. Глаза Джаррена слегка сузились, вспышка гнева пронеслась мимолётно. Он рефлекторно потрогал свёрнутый набок нос и хмуро ухмыльнулся. — Отъебись, щенок, — резко ответил он. В ответ Астарион медленно, иронично ухмыльнулся, его лицо озарились холодным весельем. — Вижу, ты ничему не научился с нашей последней встречи, — сказал он ровным, низким и угрожающе спокойным голосом. Он поднял палец к своему носу и демонстративно по нему постучал. — Человеку можно сломать не только нос, — продолжил он, и его взгляд сошёлся со взглядом Джаррена в молчаливом вызове. Лицо мужчины исказилось гримасой от отчётливого понимания скрытой угрозы. Он слегка сжал кулаки. — Так чё надо? — грубо повторил он, лишившись прежней беззаботности. Астарион расслабленно откинулся назад, глядя на Джаррена с выверенной терпеливостью хищника. — У нас есть несколько вопросов, — заговорил он, и в его голосе зазвучали властные нотки. — Ответы, которые ты можешь дать, — его глаза не отрывались от Джаррена, выискивая любые признаки обмана или уклончивости. Поза Джаррена неуловимо изменилась, пока он обдумывал слова Астариона, напряжение в мышцах выдавало его беспокойство. Он слегка наклонился вперёд, пытаясь казаться непринуждённым, а в голосе звучала деланная невозмутимость. — Это может подождать до завтра, — сказал он, пытаясь направить разговор в другое русло. — В конце концов, у нас назначена встреча. Улыбка Астариона была едва заметной в полумраке таверны. Пламя свечей мерцало, отбрасывая причудливые тени на его точёные черты лица. Он откинулся назад, расслабившись, но не теряя бдительности, и его взгляд пронизывал насквозь клубы табачного дыма и вонь от несвежего эля. В этом человеке было что-то такое, что вызывало у него отвращение. Его внешность можно было бы назвать привлекательной: нос, хоть и кривой от прошлых стычек, мало чем подпортил лицо, на котором выделялись зоркие, внимательные глаза, загорелая кожа, обрамлённая жёсткой щетиной, и светлые локоны, которые по длине едва не дотягивали до волос Гейла. Однако именно аура, которую излучал Джаррен, по-настоящему раздражала Астариона. Эта аура напускной бравады выдавала его подлинную трусливую натуру. Больше всего антипатию Астариона подпитывали прошлые действия Джаррена против Тав. Любой, кто осмеливался причинить ей боль, становился не просто врагом, а предавался анафеме. Эта личная месть давала Астариону все необходимые основания для того, чтобы отбросить всякую видимость вежливости в общении с Джарреном. — Нас не интересует официальная цель встречи, — спокойно ответил Астарион, как ножом отсекая попытки Джаррена уклониться от ответов. — Нас интересует кое-что другое. Джаррен нервно огляделся по сторонам, словно обдумывая варианты побега или высматривая подслушивающих. Астарион с интересом следил за каждым его лёгким вздрагиванием, за каждым беглым взглядом. — У нас нет времени ходить вокруг да около, Джаррен, — продолжил Астарион настойчивым, но пугающе спокойным тоном. — Время — это роскошь, которую мы не можем себе позволить. Ты знаешь кое-что, что может быть очень для нас полезным. Давай не будем усугублять ситуацию ещё больше, чем это необходимо. Эрдан, который до этого молча наблюдал за происходящим, неловко заёрзал на месте. Его глаза перебегали с Астариона на Джаррена, затем снова на вампира, передавая молчаливое предостережение лёгким движением бровей. Джаррен сглотнул, его кадык заметно дёрнулся, а бравада рассеялась, как дым на ветру. Он глубоко вздохнул, и отчаянный звук заполнил напряжённое пространство между ними. — Я не хочу неприятностей, — неохотно признался он низким и напряжённым голосом. Астарион слегка наклонился вперёд. — Понимаю, — тихо сказал он, перейдя в ровный, опасный шёпот. — Но… — он замолчал, устремив на Джаррена пристальный и непреклонный взгляд. Время тянулось, и тут с Джарреном произошла едва заметная перемена: лицо внезапно исказилось, руки схватились за горло, а тело сотряс сильный кашель. Его глаза расширились от испуга. Шэдоухарт бдительно следила за окружающей обстановкой. Её взгляд пронизывал полумрак таверны, отмечая любые изменения в поведении других посетителей или признаки неожиданной угрозы. Астарион наблюдал за происходящим с холодной отрешённостью, как хищник наблюдает за борьбой своей жертвы. Когда кашель Джаррена перерос в удушье, губы Астариона скривились в зловещей улыбке. — Яд? — голос Джаррена перерос в хриплый шёпот, когда он с трудом перевёл дыхание. Ухмылка Астариона стала ещё шире. — «Змеи» подызносились, Джаррен, — насмешливо и с мрачным весельем прошептал он, злобно сверкнув глазами. — Может, Тав и рассказала несколько впечатляющих историй, но сейчас ты — лишь тень этих историй. Ты даже не заметил, что сидящая у тебя на коленях леди что-то подлила в твой напиток. Паника Джаррена нарастала по мере того, как он осмысливал слова Астариона, бешеным взглядом метаясь по тускло освещённой таверне. Но не было никакого выхода, никакого внезапного союзника, который бы вышел из тени. Наблюдать за тем, как лицо Джаррена переходит от растерянности к ужасу, доставляло глубокое, почти физическое удовольствие. Астарион наслаждался ощутимым напряжением и страхом, — было приятно. Женщина, которую он нанял ранее в тот день, стояла неподалёку, внимательно глядя на него в ожидании сигнала. Она была явно довольна, поскольку ей пообещали вдвое больше обычного гонорара всего за несколько минут работы — соблазнение Джаррена и незаметное подливание яда. Кейлет с волнением и любопытством наблюдала за этим разговором. Взгляд её был ясным и внимательным. Эрдан неловко заёрзал, напрягаясь от беспокойства. Он наклонился ближе к Астариону, низко и настойчиво прошептав: — Астарион, может, хватит? — предложил он. — Мы же не хотим перестараться. Давай держать себя в узде. Вгляд Астариона, в глубине которого вспыхнула искра раздражения, метнулся к Эрдану. — Эрдан, твоё беспокойство принято к сведению, но это необходимо, — заявил он не терпящим возражения тоном. — Не вмешивайся. Эрдан слегка отпрянул, застигнутый врасплох ледяным отказом, но затем успокоился, выражая неохотное согласие, но беспокоиться не перестал. Астарион слегка вздрогнул, что на мгновение нарушило его самообладание. Но затем взял себя в руки: именно так всё и должно было произойти. В конце концов, Джаррен был отвратителен и очень нуждался в хорошем уроке. Его удовлетворение было очевидным, и он полностью контролировал ситуацию, его холодный и расчётливый взгляд был прикован к Джаррену. Астарион откинулся назад, как довольный хищник, наблюдающий за пойманной добычей. Вокруг них не стихала обычная какофония таверны, остававшаяся в блаженном неведении. — Как видишь, Джаррен, твои возможности ограничены, — с шелковистой угрозой в голосе сказал Астарион. — Но выход есть. Если ты согласишься сотрудничать, леди даст тебе противоядие. Слегка повернувшись, Астарион склонил голову набок: — Кейлет, сколько времени осталось у нашего друга для принятия решения? — Ровно тридцать восемь секунд, — со спокойной улыбкой ответила дроу. Астарион обернулся к Джаррену и резко вдохнул с притворным беспокойством, в котором сквозило холодное веселье. — Я бы посоветовал тебе поторопиться, — прошептал он с фальшивым сочувствием. Эрдан напрягся, сжимая руки под столом. — Астарион, — снова предупредил он, и тот опять предпочёл его проигнорировать. Джаррен прекратил тщётно осматриваться. На его лбу выступили бисеринки пота, а дыхание стало затруднённым, когда он слабо кивнул. Астарион наблюдал за этой борьбой с презрением и удовлетворением. Что-то в нём хотело насладиться видом своей загнанной в угол отчаявшейся жертвы. Тяжёлое дыхание заполняло напряжённую тишину таверны, почти в созвучии с тикающем временем. Может, он всё-таки не заслужил противоядия? Внезапно голос Эрдана резко прервал его раздумья. — Мы выше этого, — сурово сказал он, в его тоне прозвучала редкая настойчивость, которая вывела Астариона из транса. Глубоко, сдержанно вздохнув, он смягчился и крепко сжал челюсти. Кивнув, он подал знак даме. Куртизанка неспешно и бесшумно подошла с небольшим флакончиком с противоядием в руках. Она поставила его перед Джарреном с аккуратностью шахматистки, делающей решающий ход. Склянка зловеще сверкнула в мерцающем свете свечей. Астарион благодарно кивнул женщине, не сводя глаз с пирата. Руки того дрожали, когда он потянулся к флакону, и его пальцы коснулись прохладного стекла. Он с остервенением отвинтил крышку и поднёс флакон к губам, следя за Астарионом. Жидкость скрылась за его стиснутыми зубами, и после секундной паузы по его телу пробежала заметная дрожь — физическое освобождение от хватки яда. Преображение произошло мгновенно; к щекам вернулся румянец, а дыхание выровнялось. Он поставил пустой флакон на стол, продолжая следить за Астарионом взглядом, в котором теперь сквозил страх и что-то более тёмное, непонятное. Уголки рта приподнялись в слабой, довольной улыбке. — А теперь давай поговорим, — тихим, ровным тоном сказал Астарион. — Что тебе нужно? — прохрипел Джаррен, его покрасневшие глаза слегка слезились. Астарион позволил себе лёгкую, почти незаметную улыбку. — Нам нужна информация о местонахождении Слай, — спокойно заявил он, прорезая шум таверны своим голосом с хирургической точностью. Упоминание о тифлингше заметно застало Джаррена врасплох. Его брови взлетели вверх, на лице мелькнуло удивление, прежде чем он взял себя в руки. Было ясно, что это не тот вопрос, который он ожидал услышать. Астарион наклонился вперёд, опираясь локтями о стол, не отрывая взгляда от Джаррена. — Да, Тав очень по ней скучает, — продолжил он, каждое слово было осторожным и уверенным. Джаррен неловко поёрзал на стуле, в его позе было ясно видно беспокойство. Взгляд на мгновение метнулся в сторону. Молчание затянулось, и терпение Астариона иссякло. Он вздохнул, больше от этого, чем от усталости. — Ты должен кое-что понять, Джаррен, — мягче начал он, но в голосе слышались леденящие душу нотки. — Яд, который ты выпил, всё ещё в твоём теле. И он не вредит вампирам, так что… Джаррен снова побледнел, и его прежнее облегчение испарилось. Улыбка Астариона расширилась, и клыки сверкнули в тусклом свете свечи. — Не обязательно всё должно закончиться плохо, — продолжил он почти ласково. — Поможешь нам, и будешь жить. Откажешься, и, что ж… — Он замолчал, оставив угрозу висеть в воздухе, и его улыбка исчезла, сменившись жёстким, ожидающим взглядом. — Тав не придётся предлагать мне свою великолепную шею сегодня вечером, потому что я буду очень удовлетворён. Джаррен тяжело сглотнул, его горло заметно сжалось. Тав предоставила Астариону значительную свободу действий в случае с Джарреном, и это решение, несомненно, было вызвано её давней на него обидой. Хотя она и говорила, что никто не должен пострадать, из её рассказов о трусости Джаррена, его инстинкте самосохранения и сомнительной преданности Астарион получил всю необходимую базу для разработки тщательного плана. И этот план был сосредоточен не только на добыче необходимой информации, но и на том, чтобы Астарион получил определённое удовольствие от процесса, не разозлив Тав. Или, по крайней мере, не слишком разозлив. Однако, несмотря на точность своего подхода, Астарион прекрасно понимал, что Эрдан может смотреть на ситуацию иначе. Он уже представил, как лесной эльф доложет Тав о ситуации, описав в подробностях, когда Астарион, по его мнению, применил слишком жёсткие и потенциально чрезмерные методы допроса. После мгновения напряжённого молчания Джаррен медленно кивнул, смирение читалось в каждой морщинке. — Хорошо, — прохрипел он, его голос был едва слышен из-за гула таверны. — Я расскажу всё, что знаю о Слай. Астарион кивнул, а на губах заиграла довольная ухмылка, когда он снова уселся слушать. — Очень хорошо, — сказал он гладким, как бархат голосом, но в нём безошибочно угадывалась сталь. — Начинай говорить. Где её искать? Глаза Джаррена нервно блуждали по сторонам, его плечи слегка опустились, когда он наклонился и понизил голос до заговорщицкого шепота. — В последний раз её видели направляющейся в сторону Северных доков. Она осторожна, всегда начеку, так что её не найти, если только она сама того не захочет. Глаза Астариона задумчиво сузились: — Она была в городе? Джаррен кивнул. — И когда же? — Неделю назад, — быстро добавил Джаррен. — Она регулярно встречается с кем-то в старом рыбацком доке. Взгляд Астариона обострился, он пристально изучал Джаррена с такой напряжённостью, что воздух вокруг них сгустился. — И откуда же у тебя такая информация? — спросил он низким, пронизанным подозрением, голосом. Джаррен отвёл взгляд, и его неловкость проявилась в повисшем между ними молчании. Терпение Астариона быстро иссякло; он нетерпеливо вздохнул, а его взгляд превратился в презрительный. Молчаливое давление нарастало, затягиваясь, как петля, вокруг и без того напряжённой атмосферы. Наконец, не выдержав безжалостного взгляда, пират тяжело выдохнул, поникнув плечами ещё сильнее. — Лили… она общалась с ней, — сознался он, в его голосе звучали поражение и покорность. Его разум уже прикидывал потенциальные места в Северных доках и как провести слежку. Тем не менее, в нём сохранялось то недоверие, которое сослужило ему хорошую службу в бесчисленных подобных встречах. Его не совсем убедил рассказ Джаррена — то, как отчаянно бегали его глаза, наводило на мысль, что в этой истории могло быть что-то ещё, а может, она и вовсе была пустышкой. — Интересно, — пробормотал Астарион, его тон был уклончив и в то же время приправлен выверенной дозой сомнения. Лёгкая довольная ухмылка сменилась на более задумчивое выражение. — Скажи мне ещё одну вещь: она ушла именно после того, как вы все бросили Тав на произвол судьбы? В глазах Джаррена промелькнуло беспокойство. Он почти незаметно кивнул, подтверждая подозрения. — Да. — С тех пор были какие-нибудь контакты со Слай? Кто-нибудь из банды, кроме Лили, может знать, где она сейчас? — тон его был мягким, вкрадчивым, но в то же время острым, как лезвие. Джаррен неловко поёжился, на мгновение отведя глаза, прежде чем снова встретиться с пристальным взглядом. — Насколько знаю, только Лили, — тихо признался он. — Я слышал от неё только отрывки. Слай не доверяет всем подряд. Астарион медленно кивнул. На его губах снова заиграла тень улыбки. — Видишь, было не так уж и сложно, правда? — тон Астариона был почти нежным, насмешливым, когда взгляд — холодным и непреклонным. — Ты был очень полезен, Джаррен. Он незаметно подал знак Кейлет, и та сразу же достала из складок плаща маленький пузырёк — очередную дозу противоядия, а может, и первую настоящую. Она протянула его Джаррену через стол. Джаррен потянулся за пузырьком. Когда он откупорил его и поднёс к губам, его облегчение было таким же очевидным, как и поражение. Интерес Астариона ослабевал. Джаррен оказался разочаровывающе покладистым, оказывая лишь слабое сопротивление, что едва ли соответствовало тому возбуждению, которого жаждал вампир. На его угрозы и насмешки он отвечал вяло, без той искры, которая могла бы привнести в их встречу некоторое волнение. По плану они должны были его отпустить, но Астарион не мог позабыть о старой ране — Джаррен причинил боль Тав. Соблазнительные мысли нашептывали ему о возмездии. Хотя кровь Джаррена, скорее всего, такая же безвкусная, как и его сотрудничество, даже без примеси яда или рома, не была истинным соблазном; настоящий соблазн заключался в возможности отомстить. Разве он не мог позволить себе небольшую поблажку, незначительное отклонение от плана ради справедливости или хотя бы удовлетворения? Это было бы так просто. Несколько удачных провокаций, чуток физического запугивания, достаточного, чтобы выбить из колеи и вызвать дискомфорт, в конце-то концов, рассуждал Астарион, позволив лёгкой ухмылке заиграть на губах. Видение того, как Джаррен корчится под его хваткой, было действительно заманчивым. Он представил, как будет приятно увидеть страх, мелькнувший в глазах мужчины, и почувствовать тот ужас, который, должно быть, пришлось испытать Тав. Да, немного мучений и боли — это именно то, что требовалось в данной ситуации. В конце концов, Джаррен бросил Тав. Он сбежал, как последний трус, а она из-за него страдала. Он даже не заметил, когда его рука потянулась к рукояти кинжала. Его дыхание участилось, а мышцы напряглись. Надо было указать ему на его место, ведь он причинил ей боль. Как и ты. Астарион внезапно вынырнул из своих мыслей. Что это было? Нынешняя ситуация стала напоминать охоту из его прошлого. В горле появился странный металлический и острый привкус, тревожное напоминание о внутреннем отвращении, которое часто сопровождало подобные действия. Приказы заманивать невинных, манипулировать ими и предавать. Ей грозит опасность. Убей его. Метод был слишком хорошо знаком: предложение выпить, интриги и манипуляции, неизбежно ведущие к смерти. Слишком хорошо знакомая схема, которую он надеялся оставить в прошлом. Осознание поразило его, как физический удар, сильная и горькая волна отвращения захлестнула его. В этот момент в сознании вспыхнули воспоминания о прошлых психологических травмах. Яркие, суровые и обвиняющие воспоминания о его действиях, необходимых для выживания, проносились перед ним. Дыхание Астариона участилось, каждый вдох был борьбой, когда он пытался вернуть контроль над собой. Шумная атмосфера таверны, которая когда-то была лишь фоном для его расчётливого допроса, теперь, казалось, сомкнулась вокруг него, каждый звук и движение усилились до невыносимости. Он заставил себя снова посмотреть на Джаррена. Это не было правосудием; это было повторением цикла, который он поклялся разорвать. Он отвёл взгляд от Джаррена, избегая смотреть в глаза своим товарищам, не желая, чтобы они заметили уязвимость, которая мешала ему сохранять самообладание. К его удивлению, выражение лица Эрдана смягчилось от беспокойства, что было редким отличием от обычной к нему неприязни, и тот наклонился ближе. — Ты в порядке? — с искренним беспокойством тихо спросил эльф, что вывело его из равновесия. Это неожиданное проявление сочувствия со стороны Эрдана, каким бы удивительным и совершенно ненужным оно ни было, вернуло его в настоящее. Он ритмично постукивал пальцами по потёртому деревянному столу, избегая встревоженного взгляда Кейлет. Астарион нахмурился и напряжённо кивнул, снова вернув лицу маску спокойствия: — Я… Мы закончили, — хрипло сказал он наконец. Ты в безопасности. Не нужно этого делать. Он вздохнул и заметил, что Шэдоухарт с тревогой смотрит в одну точку в глубине таверны. Что-то было не так. Атмосфера в «Смущённой русалке» слегка изменилась, когда его взгляд с новой настороженностью скользнул по тускло освещённой таверне. Джаррен, всё ещё сжимавший пузырёк, казалось, не замечал происходящих вокруг него перемен. Когда напряжение в таверне усилилось, смешавшись с тяжёлыми запахами эля и моря, возле входа внезапно поднялась суматоха — какофония криков и грохот опрокинутой мебели прорезали вечернее веселье, как нож. Посетители, уже по горло сытые выпивкой и морскими байками, отреагировали на это с тревогой и волнением: одни вскочили на ноги, другие отступили в тень, инстинктивно избегая драки. Чувства Астариона обострились, его взгляд переключился не только на Джаррена, но и на хаос, разворачивающийся у входа. Его глаза сузились, обнаружив нечто большее, чем просто случайную драку в таверне. Среди неразберихи от стены отделилась тень — фигура в капюшоне, двигавшаяся скорее с намеренной скрытностью, чем не трезво. Движение было слишком целеустремлённым, слишком расчётливым, и инстинкты кричали, что это не простой посетитель, влипший в драку. Астарион быстро встал, напрягаясь в предвкушении, когда Шэдоухарт рванула к толпе. Неизвестный в плаще пробирался сквозь хаос, двигаясь быстро, почти неуловимо среди шума. Астарион рванул на перехват, но едва сократил расстояние, как фигура, казалось, почувствовала приближающуюся угрозу, и ускорила шаг. Как раз в тот момент, когда Астарион собирался протянуть руку и схватить за плащ, фигура повернулась — вспыхнули красные глаза, мелькнуло знакомое лицо, скрытое капюшоном, — а затем выпихнула ближайшего пьяницу ему навстречу. Внезапное препятствие заставило Астариона отшатнуться, на мгновение потеряв равновесие, и, воспользовавшись возникшей суматохой, фигура метнулась к боковому выходу. — Шэдоухарт! — резко крикнул Астарион, прорезав шум голосом. С отработанной координацией она развернулась и бросилась за убегающей фигурой.

—

Тав глубоко вздохнула, в воздухе стоял густой запах древнего пергамента и пыли, пронизывающий, казалось, каждый уголок комнаты «Волшебных принадлежностей». Они провели здесь взаперти несколько часов, окружённые высокими книжными полками, которые тянулись бесконечно вверх, а их содержимое было заполнено тайными знаниями и множеством сложных слов. Лаэзель беспокойно зашевелилась, поскрипывая доспехами при каждом движении. — Долго ещё? — прошипела она, так как её терпение было таким же тонким, как и края свитков, которыми был завален их стол. Тав взглянула на неё, заметив нахмуренные брови и резкий, ожидающий наклон головы. Она снова сосредоточилась на своей работе, перо в её руке зависло над пергаментом. Она старательно перебирала информацию, пытаясь собрать воедино фрагменты древней магии, способной манипулировать временем и Планами. В голове роились теории и возможности, которые обычно не входили в её компетенцию. Напротив неё Гейл был поглощён чтением какого-то свитка, рассеянно теребя пальцами слишком отросшую бороду. Обычно распущенные волосы были аккуратно подобраны сзади. Фэйлен, сидевшая рядом, казалась такой же погружённой в чтение, подпирала голову рукой и перелистывала толстый фолиант. Её волосы были заплетены в практичную косу, которая опоясывала голову, не позволяя выбившимся прядям закрывать обзор. Тав заметила, как быстро двигаются её глаза, сосредоточенно впитывая объёмный текст. Лаэзель, напротив, мало интересовалась науками. Она металась по комнате, её движения сопровождались серией вздохов, причём каждый был отчётливее предыдущего. — Мы только пришли, — спокойно ответила Тав, пытаясь унять её раздражение. — Ты могла отправиться с другой командой в «Смущённую русалку»; подозреваю, это было бы гораздо интересней для тебя. — Тск’ва, все вы не бдительней детей. Я здесь для того, чтобы присматривать за ней, — резко парировала Лаэзель, сузив глаза и кивнув в сторону чародейки. Фэйлен, услышав это замечание, предпочла его проигнорировать. Она делала вид, что поглощена чтением, выражение её лица не менялось, но Тав всё же заметила, как слегка сузились её глаза. Гейл, наконец, отложил свиток, задумчиво помассировал виски и нахмурился. — Эти тексты весьма основательные, но расшифровать их сложнее, чем я ожидал. Синтаксис устарел и во многих случаях зависит от контекстуальных знаний, которыми мы, возможно, не обладаем, — признался он, слегка отодвигая свиток. Тав негромко прочистила горло, привлекая внимание спутников. — Возможно, нам стоит сделать небольшую передышку. Если немного размяться и привести мысли в порядок, тексты могут показаться менее… непонятными, — предложила она, хотя знала, что никакая прогулка не заставит её внезапно понять, что она пишет. Гейл поднял голову, моргая, словно выныривая из глубокой подводной пещеры. — Да, перерыв кажется разумным, — согласился он, разглаживая мантию. Он рассеянно, но благодарно кивнул. Фэйлен с тихим шелестом закрыла фолиант, нахмурив брови от облегчения. — Возможно, свежий воздух действительно не повредит, — пробормотала она, выдав своим голосом усталость. Она грациозно поднялась со своего места, по пути задевая подолом мантии разбросанные по полу книги, и направилась к открытому окну. Оно мало чем помогало облегчить духоту в комнате. Снаружи солнце клонилось к горизонту, отбрасывая длинные тени, стелящиеся как безмолвные, навязчивые мысли. Полная неуёмной энергии Лаэзель приостановилась, чтобы взглянуть в окно, и застыла в недовольстве. — Изнурительные и бесполезные исследования, — пробурчала она себе под нос. Тав, заметив её беспокойство, сочувствующе на неё взглянула. — Терпение, Лаэзель. В любой момент мы можем обнаружить что-то крайне важное, — мягко ободрила она. Но Тав тоже начинала чувствовать тяжесть отчаяния. Они изучали тексты с раннего утра, и теперь буквы расплывались перед её усталыми глазами. Всё, что они раскапывали, казалось либо удручающе обрывочным, либо удручающе неполным, либо уже было признано ошибочным другими учёными. С течением дня надежда угасала, и в воздухе повисла тяжёлая тень отчаяния. Тав устало вздохнула, задержав взгляд на окне. К этому времени остальная часть группы уже должна была прибыть в таверну. Их вёл Астарион, а не Эрдан — выбор, который дал ей передышку. Поначалу Тав хотела сопровождать их, чтобы самой встретиться с Джарреном, но в итоге решила отказаться. Встреча с ним разбередила бы старые раны, а она не была готова к такому испытанию. Астарион заверил, что всё уладит, и она доверила ему справиться с ситуацией. В каком-то смысле она почувствовала облегчение. Постоянные ссоры измотали её, и она была благодарна, что смогла их избежать. Вместо этого она проводила вторую половину дня, зарывшись в книги, которые едва понимала, предпочитая тупую боль от сидения на жёстком стуле моральным раздражителям. Гейл же, тем временем, выглядел почти побеждённым разложенными перед ним древними текстами. В его голосе послышалось отчаяние. — Чем глубже мы копаем, тем больше кажется, что нам не хватает фрагментов гораздо большей головоломки, — сказал он, в раздражении проведя пальцами по волосам. Фэйлен вернулась на своё место, встретившись с ним взглядом. — Возможно, мы слишком этим увлеклись, — задумчиво согласилась она. Казалось, в помещении раздался коллективный вздох, когда Тав посмотрела на свою собственную стопку конспектов, разбросанных, словно хаотично приклеенные друг к другу фрагменты совершенно разных стихотворений. — Возможно, у Гисан найдётся что-нибудь попроще или хотя бы на более современном диалекте. Словно по команде, дверь со скрипом отворилась, и зашла Гисан со свежей стопкой свитков в руках. В сравнении с её хрупкой фигурой ноша казалась ещё более тяжёлой, а светлые волосы беспорядочным ореолом рассыпались по её серьёзному лицу. Она застенчиво улыбнулась, когда подошла к волшебнику, и в её глазах промелькнуло тепло, абсолютно незамеченное им. — Вот ещё несколько текстов. Я подумала, что они могут помочь. Они относятся к более современному периоду и, возможно, менее туманны в своих формулировках. Тав заметила, как Фэйлен проследила за положившей свитки на стол Гисан, и её глаза слегка сузились. Несмотря на вежливость и явную застенчивость Гисан, во взгляде Фэйлен читалось подозрение. Гейл, не обращая на это внимания, с восторгом рассматривал новый материал. — Ах, Гисан, ты как всегда вовремя, — сказал он, на мгновение забыв об усталости. Он с новым интересом порылся в свитках, вытащил один и нетерпеливо развернул его. — Посмотрим, может, эти будут куда понятней. Гисан слегка покраснела от комплимента, её глаза метнулись к Фэйлен, а затем снова опустились в пол. — Надеюсь, они помогут. Просто дай мне знать, если тебе понадобится что-то ещё. Гейл, поглощённый стоящей перед ним научной работой, поблагодарил её рассеянным кивком. — Спасибо, Гисан. Это может быть именно то, что нам нужно, — провозгласил он, не заметив, как нахмурилась Фэйлен. Чародейка окинула Гисан критическим взглядом, и выражение её лица неуловимо напряглось, когда молодая помощница задержалась на мгновение дольше, чем нужно, вероятно, надеясь получить от Гейла ещё парочку комплиментов. С негромким, почти незаметным вздохом, Гисан повернулась и тихо отошла. Взгляд Фэйлен стал пронзительным, она следила за каждым движением девушки. Тав заметила напряжённый взгляд Фэйлен и как её ладони на мгновение сжались в кулаки, а пальцы слегка засветились. Поняв, что назревает буря, она решила вмешаться, пока напряжение ещё больше не возросло. Она быстро и незаметно пнула Фэйлен по лодыжке под столом. Женщина вскинула голову, её взгляд переместился с Гисан на Тав, на лице отразились удивление и раздражение. — Что? — прошипела она. — Сосредоточься на свитках, — так же тихо прошептала Тав в ответ, но в её тоне слышался лёгкий упрёк. — Нам нужно, чтобы каждая клетка мозга в этой комнате работала сообща, а не копила личные обиды. Фэйлен прищурилась, но сделала глубокий вдох, явно заставляя себя расслабиться. Она неохотно кивнула и снова обратила внимание на разложенные перед ней тексты. Гейл, совершенно ничего не замечая, продолжал исследовать новые свитки с детским энтузиазмом. — А, взгляните! — воскликнул он, указывая на особенно объёмный отрывок. — В этом разделе говорится о временных точках пересечения. Это может быть ключом к механике заклинаний, которые мы пытаемся понять. Лаэзель, которая молчала большую часть разговора, наклонилась вперёд. — Магия времени, — проворчала она, — как будто сражаться с врагами, которых ты можешь убить сразу, недостаточно сложно. Гейл повернулся к чародейке, выражая искреннюю заинтересованность. — Фэйлен, скажи, неужели ты не чувствуешь резонанса, исходящего от этого артефакта? Очень может быть, что Плетение, сотканное из твоей энергии, реагирует на его колебания. Сосредоточенное выражение лица женщины смешалось с долей смирения. Когда она протянула руку, свет от её пальцев замерцал. Она замолчала, наблюдая, как её ладонь слегка дрожит в воздухе. — Да, я чувствовала, когда он был близко. А сейчас там ужасающая пустота, — едва слышно прошептала она. Её большие и задумчивые глаза смотрели на скачущую меж пальцев энергию, будто в ней были ответы, понятные лишь ей. — Не исключено, что вор скрывается даже в злополучном Аверно. Гейл озадаченно нахмурился, его прежний энтузиазм угас. — Если они могут быть где угодно, заполучить его — или даже добраться туда — будет непросто. Фэйлен убрала руку, свет от ладони потускнел, когда она сжала её в кулак. Она обхватила себя руками, словно пытаясь защититься от холода, который не имел ничего общего с температурой в комнате. — Знаю… — твёрдо сказала она. — Но также знаю, что до сих пор его не использовали. Это я бы почувствовала. Учёное любопытство Гейла уступило место заботе, его взгляд метался между свитками. Фэйлен, обхватившая себя руками, на мгновение показалась ему маленькой и уязвимой. Декариос с тяжёлым вздохом вернулся к разложенным перед ними свиткам. Его руки двигались с осторожностью, перебирая ветхие тексты. После мгновения раздумий он выбрал особенно потрёпанный свиток, края которого обтрепались от времени. Он аккуратно развернул его на столе, внимательно изучая древние письмена. Тем временем Фэйлен, собравшись с духом, тоже просмотрела свитки, но её движения были более медленными и неуверенными. После недолгих колебаний она подтянула к себе толстый свиток. Она развернула его рядом с Гейлом, прищурившись в попытке расшифровать сложные символы и выцветший текст. Когда они погрузились в чтение, в помещении стало тихо, лишь едва шелестел пергамент. Тав устало взяла ближайший свиток и развернула его, притворяясь понимающей, вглядываясь в строки текста. Несмотря на старания, ей казалось, что она читает одно и то же предложение уже в пятый раз, а её мозг перегружен до такой степени, что отказывается усваивать больше информации. Каждое слово сливалось со следующим, бессмысленная мешанина насмехалась над её измученной попыткой понять. Наконец Гейл поднял взгляд от своего свитка, помаргивая глазами, словно пробуждаясь от транса. — Кажется, я нашёл нечто крайне важное, — объявил он с волнением в голосе. Он развернул свиток и указал на ряд сложных символов. — Здесь говорится о «Временном слиянии» — редком совпадении магических энергий, которое может изменить само течение времени. Фэйлен наклонилась, с интересом изучая древние письмена. — Это может нам помочь отследить некоторые аномалии. Если мы сможем расшифровать, как вызвать это слияние, то, возможно, у нас появится способ контролировать его последствия. Тав присоединилась к ним, вглядываясь в свиток с благоговением и опасением. — Контролировать время — непростое дело. Это требует точности и осторожности. Вероятность катастрофы велика. Гейл серьёзно кивнул, проводя пальцами по краям пергамента. — Конечно, к этому не стоит относиться халатно. Нам нужно будет провести дополнительные исследования и, возможно, проконсультироваться с Верховным волшебником. Последствия этого могут выйти за рамки всего, с чем мы сталкивались раньше. Мне следует связаться с Эльминстером. Фэйлен внимательно изучила пергамент. — Прежде всего, нам нужно найти артефакт. Гейл поднял голову, и его лицо расплылось в довольной улыбке. С научным энтузиазмом он поднял палец. — Здесь есть заклинание, которое может нам помочь, — объявил он, и в его голосе прозвучали волнение и решимость. Теперь его палец обводил линии, как будто он мог извлечь магию прямо из самих слов. Фэйлен наклонилась к нему поближе, сузив глаза, чтобы внимательно изучить свиток. Тав заметила, как на лице Гейла промелькнуло мимолётное смущение и он сглотнул, когда чародейка придвинулась ещё ближе, но быстро это скрыл за своей обычной сосредоточенностью. — Если… э-э-э… если мы учтём расположение лей-линий в сочетании с лунной фазой, то сможем усилить магический резонанс, тем самым увеличив наши шансы обнаружить артефакт, — объяснил он, оживлённо жестикулируя. Фэйлен слушала, слегка приподняв брови от удивления. Она откинулась назад, оглядывая Гейла с головы до ног. После короткой паузы она усмехнулась. — Это… было не так уж и ужасно, Гейл. Ты действительно можешь быть полезен, — прокомментировала она, и уголок её рта дёрнулся в неохотной улыбке. Лицо Гейла просветлело. — От тебя, Фэйлен, я приму это как высшую похвалу. Твоё одобрение так же редко, как и голубая луна. В ответ Фэйлен ухмыльнулась, её тон был дразнящим, но не обидным. — Не стесняйся написать об этом в своём дневнике, Гейл. «Дорогой дневник, сегодня Фэйлен Эленлот не полностью отвергла мои идеи. Лучший день в моей жизни». Гейл рассмеялся, и звук мягким эхом разнёсся по помещению. Он помолчал, в его глазах блеснули весёлые искорки. — Для этого заклинания нужны двое. Похоже, у нас нет другого выбора, кроме как работать в паре, — наконец сказал он с игривым вызовом в голосе. — Вот мне повезло, — сухо ответила она, не скрывая ухмылки, когда взглянула на Гейла. — Покончим с этим, пока твоё эго не нарушило работу заклинания. — И будем надеяться, что твой сарказм не столь разрушителен, сколь настойчив, — съязвил Гейл в ответ. Гейл и Фэйлен обменялись взглядом, который задержался на секунду дольше. Наступило краткое и мимолётное мгновение, когда обычное самообладание Гейла дрогнуло, а его щёки окрасились слабым румянцем. В глазах Фэйлен сверкнуло удовлетворение и лёгкая симпатия. Когда вчера вечером Тав ушла, Фэйлен, похоже, воспользовалась возможностью поговорить с ним. Позже Гейл упомянул, что она подробно объяснила ситуацию, но, несмотря на её усилия, он сохранял сдержанное отношение к ней на протяжении всего утра и до полудня. Оказалось, что усталость и волнение от получения новых знаний несколько смягчили его первоначальные предрассудки. Не успело мгновение между ними затянуться, как дверь снова скрипнула, и в комнату ворвалась восторженная Гисан. — Я нашла нечто фантастическое! — воскликнула она, крепко сжимая в руках свиток. Её глаза были расширены, а прежняя застенчивость забылась в порыве энтузиазма. Внимание Гейла переключилось на Гисан, и румянец на его лице угас. — Что там у тебя? — спросил он, вставая и с новыми силами шагая к женщине. Гисан с размаху развернула свиток и вручила его Гейлу и Фэйлен. — Это исследования волшебника, который работал над манипуляцией с временем, — объяснила она, тяжело дыша. — Но это… ну, это немного сложно. Когда Гейл взял свиток и начал читать, Фэйлен заглянула ему через плечо. Тав тоже присоединилась. Писание было плотным, наполненным эзотерическими символами и терминами, которые коверкали язык и разум. Фэйлен побледнела, её охватывало беспокойство, пока она вчитывалась в строку за строкой. Тав же, напротив, понятия не имела, что перед ними. Однако волнение Гейла только росло по мере того, как он исследовал строки. –Это может быть именно то, что нам нужно, чтобы понять основы временной магии! — объявил он, его разум, очевидно, метался от возможностей. Фэйлен, однако, выглядела крайне настороженной. Она повернулась к Гисан, выражение её лица было подозрительным. — Где ты это нашла? — резко спросила она. — В… запретной секции, — ответила Гисан, и её первоначальная радость померкла под пристальным взглядом Фэйлен. — Он был спрятан под другими, менее значимыми работами, как будто кто-то не хотел, чтобы его легко нашли. Гейл задумчиво поднял взгляд от свитка. — Это может означать, что данное исследование либо невероятно ценно, либо крайне опасно, — размышлял он. Фэйлен потянулась за пергаментом. Её пальцы слегка дрожали, когда она брала его у Гейла. На её лице промелькнула целая гамма эмоций. Удивление, узнавание и глубокая серьёзность смешались в её взгляде. Тав сразу же заметила перемену. Она шагнула ближе, её голос был низким и полным беспокойства. — Всё в порядке? Фэйлен не отрывала взгляда от свитка, но её голос был полон эмоций, когда она наконец ответила. — Этот почерк… Я его узнала. — Она сделала паузу, в горле у неё запершило, когда она провела кончиком пальца по чернильным линиям. — Похоже, это моей наставницы… скончавшейся много лет назад. Стало ещё тише, единственным звуком было тихое потрескивание свечного воска и отдалённое эхо их собственного дыхания. На лице Гейла отразилась смесь шока и любопытства, его прежний энтузиазм был подавлен серьёзностью откровения Фэйлен. — Это может означать, что исследование не просто ценное, но и глубоко личное, — мягко сказал Гейл. Фэйлен медленно кивнула, её глаза не отрывались от свитка. — Да, и если это действительно её работа, то в ней могут содержаться открытия, которыми она никогда не делилась ни с кем другим, — сказала она, её голос набирал силу, пока она говорила. — Она была блестящим учёным, но большая часть её работ была утрачена в хаосе, который последовал за её смертью. Гейл и Тав обменялись взглядами. — Мы поможем тебе его расшифровать, — решительно заявила Тав. — Не только ради нашей миссии, но и чтобы почтить память твоей наставницы. — Насколько подробно она исследовала этот артефакт и твои способности? — с благоговением и осторожностью спросил Декариос. Пальцы Фэйлен задержались на пергаменте, выводя замысловатый почерк, как будто это могло каким-то образом воссоединить её с наставницей. — Довольно подробно, — призналась она, её взгляд был отстранённым, когда нахлынули воспоминания. — Она была в первую очередь теоретиком, но решилась на практическое применение, когда я стала её помощницей. — Фэйлен замолчала, на неё давил груз тех дней. — Она делилась со мной некоторыми результатами своих исследований, но не всеми. Многое оставалось в области теории. Её голос понизился до шёпота: — Однажды, незадолго до её смерти, мы попытались повернуть время вспять. И нам это удалось, но только на один день. Вообще мы провели много исследований с этим артефактом, прежде чем попытались полностью овладеть его силой. — В её словах прозвучали удивление и печаль. — Я понятия не имела, что сохранились какие-то записи с того эксперимента. Это полное подтекста открытие повисло в воздухе. Гейл и Тав снова обменялись настороженными взглядами. Фэйлен нахмурилась, её практичный ум боролся с эмоциями. — Что он здесь делает? — пробормотала она, скорее себе, чем спутникам. Затем, уже громче, обратилась к Гисан, которая стояла у дверного проёма, выражение лица которой сочетало в себе любопытство и тревогу: — Ты знаешь, откуда взялся этот свиток? Как он оказался в запретной секции? Подошедшая Гисан нервно сцепила перед собой руки. — Не уверена, — призналась она. — Я нашла его спрятанным под другими текстами, как будто его намеренно скрыли. Но я знаю, что иногда в архивы анонимно передаются предметы. Возможно, кто-то знал о его ценности и хотел, чтобы он хранился здесь. Фэйлен кивнула, впитывая этот новый кусочек головоломки. Мысль о том, что кто-то мог специально спрятать работу её наставницы, чтобы защитить её — или, возможно, чтобы она не попала в чужие руки, — добавила ещё один слой тайны в их поиски. — Нам нужно быть осторожными, — посоветовал Гейл, его глаза изучали объёмный текст. — Тот, кто спрятал этот свиток, может всё ещё наблюдать за ним или, что ещё хуже, зачаровал его. Однако Лаэзель не демонстрировала признаков сочувствия. — Если вы двое не можете разгадать эти тексты, возможно, нам пора подумать о других источниках, — грубо предложила она, и её голос эхом отдался в замкнутом пространстве. Гейл оторвался от изучения свитка, старательно обдумывая её слова. Его взгляд переместился на Фэйлен, чьё лицо побледнело при этой мысли — безошибочный признак того, что внутри неё назревало волнение. Он прочистил горло, осторожно подбирая слова. — Возможно, — неуверенно начал он, — мы могли бы посоветоваться с твоим отцом, Фэйлен. Учитывая, что именно он создал артефакт, он может обладать знаниями, которые сейчас незаменимы. Фэйлен отшатнулась, как от удара. Её расширенные от тревоги глаза перебегали с Гейла на остальных. — Нет, это… это не вариант, — хриплым от волнения голосом пробормотала она. Гейл подошёл ближе, стараясь ненавязчиво её убедить. — Я понимаю, это сложно, Фэйлен, но, учитывая обстоятельства… — Нет, не понимаешь, — перебила она, слегка повысив голос от переживаний. — У нас сложные отношения. — Фэйлен, если он может предложить какие-то знания, хоть какие-то, это может иметь решающее значение, — мягко вмешалась Тав. — И если тебе так будет удобнее, мы можем поговорить с ним наедине. Если хочешь, можешь с ним не встречаться. Все замолчали. Менее терпеливая и более прямолинейная Лаэзель скрестила руки на груди, устремив взгляд на чародейку. — Без всех возможных сведений мы в невыгодном положении. Участие твоего отца может переломить ситуацию в нашу пользу. Нет времени на старые разногласия. Мы поговорим с ним, а потом можем отрубить ему голову. Слова повисли в воздухе, давя на Фэйлен, как тяжесть всего мира. Она ходила туда-сюда, нервно покусывая губу и перебирая пальцами. Гейл держался на близком расстоянии, внимательно за ней наблюдая. Наконец, после того, что показалось вечностью, она остановилась и повернулась лицом к остальным. — Хорошо, — шёпотом согласилась она. — Я отведу нас к нему. Но говорить буду я. И никаких обезглавливаний, по крайней мере пока. Гейл с облегчением и решимостью кивнул. — Конечно. Мы будем осторожны и уважительно относиться к твоим границам. Фэйлен натянуто и благодарно улыбнулась. — Спасибо. Гитьянка одобрительно хмыкнула, и её поведение немного смягчилось. — Наконец-то план, который включает в себя действия, а не просто чтение. Гисан стояла в стороне и наблюдала за каждым по отдельности, пытаясь уследить за происходящим. Она явно хотела что-то сказать, но, похоже, её ошеломила властная аура Фэйлен, поэтому она осталась в стороне. Гейл снова повернулся к чародейке. — Прежде чем мы уйдём, можно узнать имя твоей наставницы? Это поможет нам подготовиться к любым дискуссиям с твоим отцом. Может, я знаком с её работами, она ведь была учёной. Фэйлен колебалась, выражение её лица омрачилось. Наконец, с неохотным рычанием она произнесла: — Она просила называть её леди Инкогнита. При упоминании этого имени Тав и Гейл обменялись взглядами, полными шока и ужаса. Сердце Тав упало от нахлынувших воспоминаний: пыльные, заросшие паутиной углы на чердаке дворца Зарр, где они обнаружили записки, написанные не знаменитым учёным-магом, а молодой девушкой. Ребёнком, насильно обращённым в вампира. Осознание того, что наставником Фэйлен был совсем не тот, кого они себе представляли, вызвало ледяную дрожь. Но это не имело смысла. Как могла девушка-вампир быть ученицей в академии магии? Как могла в таком возрасте читать лекции, не вызывая подозрений, и завоевать доверие Фэйлен, несмотря на юную внешность и тёмную натуру? Фэйлен заметила их внезапную перемену в поведении и нахмурилась в замешательстве. — Что? Что такое? — с беспокойством спросила она. Гейл открыл было рот, но прежде, чем он успел сформировать слова, воздух прорезал внезапный взрыв. Гисан взвизгнула, под ногами у всех задрожала земля, с полок посыпались книги, а окна яростно задребезжали. С колотящимися сердцами все бросились к окну и, выглянув наружу, увидели клубящееся облако огня и дыма, поднимающееся со стороны «Смущённой русалки». Это зрелище поразило Тав в самое сердце, из лёгких выбило воздух. О нет…

***

5 лет назад Тав со спутниками только что расправились с врагами в роскошном бальном зале дворца Зарр. Когда они приготовились зайти в личные покои Касадора, Шэдоухарт остановилась у деревянной двери, почти незаметной на фоне разбросанной мебели и испачканных кровью стен. — Здесь вход на чердак, — негромко пробормотала она. Карлах уверенно прошла вперёд, положив топор на плечо, ведя остальных через старый дверной проём. Тав шла рядом с Астарионом. Настороженная Шэдоухарт шла позади. Тревога Астариона была ощутимой; он нервно оглядывался по сторонам, быстро и неглубоко дыша. Каждый скрип дерева под ногами, каждое дуновение ветра в трещинах, казалось, ещё больше его нервировали. Тав не сводила с него взгляда, внимательно наблюдая за едва заметными изменениями в его поведении. Его нарастающий стресс и нервозность были очевидны, и вызывали у неё растущее беспокойство. — Это бессмысленно, — шипел он себе под нос, его слова были едва слышны за звуком их осторожных шагов. — Здесь нет ничего, кроме пыли и беспорядка. — Мы только посмотрим, — нежно ответила Тав. — Возможно, мы найдём что-нибудь, что даст нам преимущество. Астарион неохотно кивнул в ответ на заверения, но остался напряжённым, а складки вокруг рта сжались от раздражения. В попытке хоть как-то утешить, Тав потянулась и положила свою ладонь ему на плечо. Это прикосновение должно было успокоить его, привести в порядок его мысли. Однако Астарион отреагировал быстро, резко отдёрнув руку и шагнув вперёд, увеличив между ними дистанцию. Тав тихо вздохнула, её рука на мгновение задержалась в воздухе, а затем снова опустилась. Она встревоженно за ним проследила, всё больше беспокоясь. Всё это действовало на Астариона сильнее, чем он готов был признать. Они поднялись по узкой лестнице на чердак, где воздух стал холоднее, гнетущая атмосфера дворца сменилась леденящим сквозняком, который, казалось, шептал о забытых секретах. Сам чердак представлял собой огромное, затенённое пространство, с прикрытой мебелью и давно забытыми безделушками, которые время почти не пощадило. Когда они вошли на чердак, Тав, быстро и методично, с неохотой возглавила поиски. Холод этого помещения, казалось, пронизывал её до костей, когда она открывала старые гробы, и копалась в пыльных углах, заполненных мусором, накопившимся за десятилетия. Через несколько мгновений она присела на корточки, придирчиво просматривая разбросанные по полу груды пожелтевших бумаг и забытых рукописей. Её пальцы наткнулись на шершавую текстуру особо грязного письма, которое частично скрывалось под упавшим изношенным гобеленом. Она подняла его, перепачкав пальцы в грязи, и осторожно развернула, открывая выцветший почерк: Миртул 1477 г. Вся семья Зарров меня дожидалась — дядюшка Касадор, бабуля Фистула, двоюродная бабушка Дралия и кузен Бловарт. На помосте стоял позолоченный клавикорд, музыка играла, хотя никто не касался клавиш. Мои родичи вчетвером расселись в креслах полукругом, лицом ко мне. Дядюшка велел подойти и посмотреть ему в глаза. Я повиновалась. Аманита Зарр Тав быстро пробежала глазами содержание, впитывая каждое слово с растущим любопытством и тревогой. — Это может быть важно, — прошептала она, поднимая письмо, чтобы Астарион мог его увидеть. — «Дядюшка Касадор», — фыркнул Астарион, вглядываясь в письмо, и нахмурился, просматривая перечисленные имена. — Я не узнаю ни одно из этих имён, — с разочарованием признался он. Тав удивлённо подняла глаза. — Неужели никто из родственников никогда его не навещал? — спросила она, пытаясь собрать воедино обрывочные сведения о прошлом Астариона. Астарион с горечью ответил, покачав головой: — Нет, думаю, Касадор был последним из рода. Единственный Зарр, которого я знал. Тав понимающе кивнула и, аккуратно сложив письмо, сунула его в сумку. Подойдя к ближайшему гробу, Тав из любопытства открыла крышку. Внутри, среди старого белья, лежало ещё одно письмо, чернила выцвели, но всё ещё были разборчивы. Она молча прочла: Тарсах 1477 г. Когда мне исполнилось тринадцать лет, я получила приглашение в городской дворец от дядюшки Касадора. Старый Дроссель запряг лучший наш экипаж и довёз меня до Врат Чёрного Дракона, а оттуда носильщики доставили меня в портшезе через Верхний город во дворец Зарров. Камергер провёл меня в бальную залу, где мне до сих пор ни разу не доводилось бывать. Аманита Зарр Содержание письма рисовало яркую картину юной девушки, попавшей в мир роскоши, находящийся далеко за пределами её понимания. — Бедная девочка, — пробормотала Тав себе под нос, всё сильнее сочувствуя судьбе Аманиты. Тем временем Астарион двинулся дальше, его интерес к письмам явно угас, поскольку он больше сосредоточился поскорее со всем этим покончить. Его фигура вырисовывалась на фоне слабого света, проникающего через грязный чердак, когда он проверял, нет ли скрытых опасностей или ловушек. Тав решила не делиться с ним этой последней находкой, чтобы не нервировать. Она молча убрала письмо к первому. Когда они углубились в тенистые уголки чердака, внимательные глаза Анкунина заметили нечто необычное — маленькую, почти невидимую кнопку, скрытую за грудой старых ящиков. Карлах с усилием отодвинула их в сторону, освободив вампиру путь для дальнейшего исследования. Осторожно нажав на кнопку, та тихонько щёлкнула, и, ко всеобщему удивлению, часть стены отъехала, открыв потайную дверь. Брови Астариона удивлённо приподнялись, но, не раздумывая, он шагнул в открывшийся дверной проём. Остальные последовали за ним в похожее на кладовую помещение, покрытое пылью и заставленное древними сундуками и гробами, которые шептали о давно скрытых секретах. В воздухе стоял густой запах разложения, но то, что они обнаружили дальше, по-настоящему привлекло их внимание — полку, заваленную старыми свитками. Тав с нетерпением подошла к ней, её пальцы касались страниц пергамента, когда она перебирала документы. Её рука остановилась на особенно потёртом свитке, печать на котором была давно сломана. Она осторожно его развернула, открывая ещё больше печальной истории Аманиты Зарр: Кайторн 1477 г. «Дядюшка» Касадор сделал меня вампиршей, но я отказалась участвовать в семейных ритуалах. Он одарил меня Голодом, но так и не смог сломить мою волю. Он велел Бловарту запереть меня на чердаке. Я ослабла. Мне принесли человеческой крови, и я наконец её выпила. Целый год мне не давали ничего, я царапала стены в отчаянии. А потом прислали связанную жертву. Аманита Зарр Сердце Тав сжималось, когда она читала страшный рассказ Аманиты. Она бросила взгляд на Астариона, который осматривал содержимое пыльного сундука. — Астарион, — с настойчивостью и состраданием тихо позвала Тав. Она протянула ему свиток, желая, чтобы он сам прочитал слова Аманиты. Девушка была обращена и заключена здесь на неопределённый, казалось бы, бесконечный срок. Эта мысль не давала покоя. Пока Астарион читал письмо, его выражение лица было сосредоточенным. Он вернул его обратно Тав, слегка покачав головой. — Я никогда не слышал отсюда ни голосов, ни криков, не видел, чтобы кто-то входил или выходил из этого места, — с разочарование и неверием признался он. — Однако меня это совсем не удивляет. Тав крепче сжала свиток, мысли переполняло сочувствие к пережившей столько девушке. — Как думаешь, она всё ещё может быть здесь? Слабая и одинокая? Астарион оглядел пыльную, заброшенную комнату, скользнув взглядом по тёмным углам и запечатанным гробам. — Нет, вряд ли, — категорично ответил он через мгновение. — Места, подобные этому… они больше похожи на тюрьмы прошлого, чем на современные камеры. — Это произошло не так давно, — пробормотала Тав, скорее для себя, чем для Астариона. — Может, он хотел вознести всю свою родословную? Услышав это, Астарион резко хохотнул, звук странно разнёсся эхом в тесном пространстве. — Да, зная нашу удачу, в итоге нам всё равно придётся сражаться с какой-нибудь из прабабушек Касадора, спрятанных на очередном забытом чердаке, — горько пошутил он. Он поморщился и через мгновение протянул: — Скорее всего, он убил остальных членов семьи. Помни — главный враг вампира — другой вампир. Есть шанс, что он убил остальных, потому что хотел единственным достигнуть вознесения, — прошипел он, его глаза пылали красным. Выражение лица Тав помрачнело. Скорее всего, Астарион был прав: чердак был хранилищем мрачных тайн, его тишина была тяжёлой от отголосков трагического прошлого, которые витали в воздухе, как стойкий туман. — Боги, как Касадор мог превратить девочку, свою собственную племянницу, в вампира? — в ужасе, недоверчиво пробормотала она. На этот раз в смехе Астариона не было веселья, выражение его лица ожесточилось: — Не жди, что я буду её жалеть. Она была не единственной, кого здесь держали. Если в ней что-то от Дома Зарр, то лучше бы ей было умереть, — процедил он в гневе. Сердце Тав сжалось от мрачности его суждений. — Она не хотела этого, — мягко настаивала она, в её голосе звучали умоляющие нотки. — Она была ещё молода, она не заслуживала такой судьбы. Реакция Астариона была мгновенной. Он прорычал, и этот звук был хриплым и полным боли: — Как. И. Я, — выплюнул он, как будто сами слова стоили ему чего-то большего. Его дыхание стало тяжёлым, кулаки сжались по бокам, в глазах горела ярость. Тав слегка отшатнулась, невольно сделав шаг назад. Астарион глубоко вздохнул, его плечи опустились, когда гнев, казалось, покинул его. Он потёр виски, жестом выражая усталость и раздражение. — Двигаемся дальше, — сказал он наконец, его голос стал мягче, но звучал решительно. Тав осторожно приблизилась. — Ты в порядке? — тихо спросила она с беспокойством. Астарион резко выдохнул, его глаза ненадолго встретились с её, а затем он отвёл взгляд. — Ничего не в порядке, — огрызнулся он, его голос прозвучал резче, чем предполагалось. — Меня не волнуют слащавые речи подростка. У нас здесь есть чем заняться, так что давай перестанем из-за этого ныть. — Он протянул руку, выхватывая письмо из рук Тав. — Это, — сказал он, сминая бумагу, — нам не поможет. — Конечно, мы закончим здесь, а потом отправимся в его покои. Астарион отрывисто кивнул, решительно сжав челюсть, и первым вышел из пыльной комнаты. Тав последовала за ним, бросив последний взгляд на хаотичные остатки жизни в выброшенных письмах. Они продолжили поиски, пылинки танцевали в лучах света, проникавшего сквозь маленькие щели в крыше, освещая груды выброшенной мебели, накрытые призрачно-белыми простынями, старые сундуки, переполненные изъеденной молью одеждой, и стены, уставленные полками, гнущимися под тяжестью забытых книг и безделушек. Исследование привело их к ещё одной потайной двери, ловко спрятанной за фальшивой стеной, которую заметил Астарион. Когда они открыли её, то увидели небольшую комнату, заполненную сундуками, полными золота и драгоценностей, нетронутыми и тускло поблескивающими в тусклом свете. Глаза Астариона загорелись от удивления и восторга. Он нырнул в сундуки, жадно перебирая сокровища, и Карлах присоединилась к нему, и оба мгновенно отвлеклись на потенциальное богатство. Однако Тав потянулась к книжным шкафам, выстроившимся вдоль стен потайной комнаты. Её пальцы перебирали края свитков, пока не остановились на очередном письме. Взяв его с полки, она обнаружила записку, написанную дрожащим, но настойчивым почерком: Флеймерул, 1477 г. Я не устояла. Отныне я вампир, и я проклята. Я презираю имя Зарр и отрекаюсь от него. Теперь я по собственной воле запрусь на чердаке и буду писать свои маленькие истории. Я леди Инкогнита. Аманиты больше нет.