Don't go (Не уходи)

Астарион метался по комнате с неистовой энергией, граничащей с исступлением. Каждая деталь его доспехов была на месте, а оружие наточено. Однако, несмотря на всю его физическую готовность, разум его был в смятении. Тав не возвращалась, и с каждой секундой его тревога усиливалась. Что, если Эрдан настроил её против него? Заставил её считать Астариона недостойным и… всем тем, что он сказал вчера. Эта мысль грызла с неумолимой жестокостью. Это был бы кошмар, разворачивающийся средь бела дня, — Тав, в растерянной задумчивости на лестнице, размышляющая о мягком расставании. Это нелепица, но страх был таким же острым, как и его оружие. Нет. Он знал Тав, и она не была такой. Она никогда бы не подарила ему надежду на шанс, просто чтобы исчезнуть при малейшем дуновении ветра. Его затошнило, когда он оказался в объятиях уязвимости, предчувствуя боль от разбитого сердца. Неужели подобному мучительному ритуалу добровольно подвергаются все влюблённые? Эта ситуация больше напоминала ему вещий сон, за которым он наблюдал со стороны. Как будто это происходило не с ним. Прошёл всего лишь день — слишком короткий, чтобы залатать трещины, выразить всю глубину его раскаяния, пылкость намерений, масштабность… чувств. Астарион прекратил свои постоянные блуждания. Чувства. Понятие, с которым он играл, едва заприметив их в других. Это правда было в некотором роде слабостью. Слабостью, которую он избегал всю свою жизнь. Его трясло от беспокойства, внутренности скручивало, а во рту пересохло. Это было смешно. И что интересно… это была не та слабость, которой он должен был бояться. Это была та слабость, в которой он нуждался. Которую он на самом деле хотел почувствовать. Которая сделала его… сильнее. Однако это не отменяло того факта, что всё было чертовски запутанно и неприятно. Блять, куда она подевалась, и как долго она будет разговаривать с тем придурком? Из-за всего этого он постепенно потерял из виду свою главную цель, изначально приведшую его сюда, — поиск исцеления. Теперь её проблемы — его, и не менее важные. И нет, он не позволит Эрдану или кому-либо ещё диктовать, что им следует или не следует делать. Ведь только сейчас он увидел, какой может быть жизнь. Теперь у него могло быть всё, и будь он проклят, если позволит этому ускользнуть сквозь пальцы без сопротивления. Он заслужил этот шанс. Заслужил кого-то, ради кого он готов разрушить стены, и кто сделает то же самое в ответ. Он хотел получить этот шанс на нормальную жизнь. Мирную жизнь. Астарион позволил себе на мгновение прислониться к прохладной каменной стене, ненадолго закрыв глаза. Он сделал глубокий вдох, чтобы остановить поток эмоций. Чтобы на мгновение оградить себя от натиска тревог. Он знал, что во многом был обузой. Это было пугающее наследие, из-за которого перспектива совместного будущего казалась одновременно и драгоценной, и рискованной. Тоска по компании и поддержке Тав была его маяком в темноте. Разве это эгоистично — желать присутствия кого-то, кто верил в его ценность, несмотря на причинённую боль? Часть его кричала, что это его право, противовес на чаше весов жизни, сильно склонившейся в сторону страданий. Но выбор был за ней, и только за ней. И он сделал многое, дав ей все поводы выбрать путь без него. И любое его оправдание было бы неуважением к ней. Внезапно дверь с грохотом распахнулась, и в комнату вошла Тав. У Астариона дыхание перехватило в горле. Его рот раскрылся от удивления, когда Тав замерла в дверном проёме, задержав руку на ручке. Её доспехи тихо звенели при движении, ловя рассеянный свет в комнате и отбрасывая блики по стенам. Они так и стояли на месте и смотрели друг на друга, не говоря ни слова. Астарион чувствовал себя словно пойманным с поличным, и его тело напряглось под вопрошающем взглядом Тав. Веди себя непринуждённо. Но это было непросто, когда каждая клеточка его существа дрожала от ожидания. Тав обвела комнату взглядом, затем остановились на нём и нахмурилась, отчего мимические морщинки на её лице стали глубже. — Ты в порядке? — осторожно спросила она. На какую-то долю секунды он заколебался, всё ещё смотря ей в глаза. — Да? — прохрипел он, и это слово едва вырвалось из горла, прежде чем он поспешно откашлялся, изображая безразличие. — Да, конечно. Просто разминаюсь перед выходом, — соврал он, небрежно отмахнувшись. Тав недоверчиво прищурилась, глядя на него с настороженностью. Астарион покрылся испариной под настойчивостью её взгляда, и его глаза метнулись к стенам комнаты. — И… как всё прошло? — осведомился он, невозмутимо положив руку на бедро. Он поблагодарил своё тело за привычки, маскирующие его стресс. С тяжёлым выдохом Тав шагнула дальше в комнату. — Было… сложно, — начала она, неуверенно улыбаясь, — думаю, за последние недели у меня прошло столько серьёзных разговоров, сколько не было за всю мою жизнь, но… мы с Эрданом договорились. Астарион ухватился за эти слова, как за спасательный круг в шторм. — О чём? — спросил он, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. Тав ещё раз глубоко вздохнула — усталый вздох, который, казалось, нёс на себе всю тяжесть её испытаний. — Эрдан извинился. Он понял… более или менее, — между ними повисла пауза, тяжёлая и наполненная смыслом. — Он не… самый счастливый на земле мужчина, но он смирится с мыслью, что… — протянула она с улыбкой, косо глядя на него. Астарион поднял брови и нетерпеливо кивнул, призывая её продолжать. Женщина, неужели ты не понимаешь, через какие муки я сейчас прохожу? — Что? — уточнил Астарион, не в силах сдержать тревогу в голосе. Тав выдержала его взгляд, в её глазах сверкнул озорной блеск, и напряжение немного спало из-за игривости на её лице. — Что… — протянула она, дразняще улыбнувшись уголками губ, — …ему придётся свыкнуться с мыслью, что мы вместе. Потому что я никуда тебя не отпущу. Сердце Астариона чуть не разорвалось от нахлынувших эмоций. Он продолжал смотреть на неё в недоумении, не до конца понимая, что она сказала. — Мы, — тихо повторил он, смакуя это слово, это определение, как будто это была священная клятва. — Да, мы, — кивнула Тав, и выражение её лица смягчилось. — Похоже, ты застрял со мной. И для ясности, — она шагнула ближе, сократив расстояние до считанных миллиметров, а её голос упал до заговорщицкого шёпота, — ты часть моей жизни, Астарион. И никакие уговоры и угрозы использовать стрелы не изменят моего мнения. Мы. Глаза расширились, его охватило чувство облегчения и удивления. Он не ожидал, как сильно ему нужно было услышать это снова. Это значит, что он нуждался в этом. Очень сильно. — И, — добавила Тав, — он также согласился держать своё мнение при себе. По крайней мере, на данный момент. Астарион несколько раз моргнул. Теперь комната казалась светлее, заряженная игривой энергией, которая принадлежала только им. Он выдохнул с облегчением, застыв в тревожном ожидании, и расхохотался. — Вот как? — игриво отозвался он, но в его словах слышалось недоверие. — Похоже, я теперь в долгу перед Эрданом, как никто другой. Как удивительно неожиданно, что он образумился. Тав улыбнулась и осторожно коснулась его руки. — Думаю, он начинает верить, что некоторые битвы лучше проиграть. Так же, как я верю, что некоторые вампиры заслуживают, чтобы за них поборолись, несмотря на их склонность к драматизму. Астарион ухмыльнулся ещё шире, нежно взяв её руку и поднеся к своим губам. — В таком случае, — пробормотал он, не сводя с неё пристального взгляда, — мне предстоит доказать, что я достоин этой победы. Тав смерила его нежным взглядом, и он почувствовал трепет в животе. Её улыбка была, как всегда, мягкой и понимающей. — Нам пора идти, — заметила она после короткой паузы, вырвав его из раздумий. — Кейлет встретила меня в коридоре и сказала, что тоже хочет присоединиться. Астарион поднял бровь. — Я думал, она не участвует в вылазках, — заметил он, искренне удивляясь. Тав кивнула. — Это так, но она настояла, что хочет быть сегодня со мной. И присмотреть за Эрданом. При этой мысли Астарион язвительно улыбнулся. — Значит, она хороший друг, — усмехнулся он, в его глазах мелькнуло озорство. — Приятно, что она на моей стороне. Лёгкий непринуждённый смех Тав наполнил комнату. — Ты определённо стал её любимчиком. Почему-то. Прикинувшись обиженным, Астарион принял позу притворного негодования, а его глаза заискрились весельем. — Уж извини, но я очень привлекательный. Улыбка Тав расширилась, в её глазах заиграли весёлые искорки. Астарион продолжал улыбаться и в раздумье приподнял бровь. — Кстати, если позволишь спросить… а почему Кейлет никогда не ходит на задания? Тав тяжело вздохнула и прикусила изнутри щёку, задумавшись на мгновение. — Несколько лет назад мой клан был ослаблен безжалостной болезнью, забравшей многих и оставивших других с осложнениями, — мягко сказала она, устремив взгляд куда-то вдаль. — Кейлет выздоровела, но и она не ушла невредимой. Её иммунитет… — она слегка покачала головой. — …сейчас слаб. Каждый день для неё — сражение, ей приходится принимать зелья. Одна инфицированная рана может убить. Кейлет всегда была одарённой целительницей и друидом, но сейчас она быстро выдыхается. Ей приходится использовать травничество вместо способностей. В ответ на это откровение Астарион кивнул. Он и не подозревал, что дроу больна. Недавняя непринуждённость сменилась задумчивостью, а лицо помрачнело. — Я вдруг понял, что знаю о ней очень мало. Она очень помогла с подготовкой к аукциону. Она… уникальна. В ней воплощена двойственность ночи и леса, так? — спросил он осторожно, не желая перегибать палку. Тав кивнула с мягкой улыбкой. Астарион хитро усмехнулся, сверкнув глазами. — Эрдан однажды намекнул, что если он не разберётся со мной, то Кейлет займёт его место, чтобы… «позаботиться» обо мне. Я долго думал, что же именно он имел в виду. Тав громко рассмеялась. — Когда это он успел тебе пригрозить? — весело покачала она головой. — Мастерство Кейлет в траволечении, скажем так, уникально. Она может сварить такие изощрённые яды, что ты даже не успеешь опомниться, как будешь обездвижен. Улыбка заиграла в уголках его рта. — Ого, вот это… по-дроуски. Голос Тав потеплел, приобретя меланхоличные нотки. — История Кейлет в целом… глубоко печальна. Она произошла от смешения двух культур: она родилась от матери-дроу и отца-лесного эльфа из нашей деревни. Сразу после рождения мать бросила её в лесу… странно, что её тут же не принесли в жертву, а просто оставили. Его удивление было ощутимым, брови выгнулись в недоумении. — Её оставили умирать? Но мне казалось, что женщины у дроу в почёте. Тав бросила на него страдальческий взгляд. — У неё смешанные корни, она недостаточно «чиста». Я предполагала, что в этом всё дело, но… мы никогда не встречались с её матерью. Отец тоже исчез при загадочных обстоятельствах. — Тав с горечью покачала головой. — На самом деле, её нашла моя мама на окраине деревни. Но именно семья Эрдана вырастила её, предложив подобие нормальной жизни и признания, которых она была жестоко лишена с самого рождения. Астарион устремил взгляд вдаль, впитывая слова Тав. Он не мог не почувствовать родства с историей девушки. Как и её, его тоже не обошли стороной суровые мазки мира, не всегда благосклонного к тем, кого тот считал иными. — Если хочешь, можешь поинтересоваться у неё её историей, — тепло предложила Тав. — Сейчас она с гордостью несёт своё прошлое, принимая себя такой, какая она есть, и охотно поделится с тобой своим опытом. Астарион медленно кивнул. — Но, — продолжила Тав, широко улыбаясь, — если ты затронешь тему ядов, она будет болтать больше Гейла. Ну, о ядах и одеждах. — Её смех заполнил пространство между ними. — Я заметил, что у них есть какая-то общая… энергетика, — высказался он, задержав взгляд на Тав. Её сияющая и открытая улыбка что-то в нём взбудоражила — восхищение и глубокую привязанность, которая со временем только усилилась. — Пойдём? — спросил он. — Да, нам пора, — решительно подтвердила Тав. — Кейлет и Эрдан ждут нас у перехода в Верхний город. При упоминании имени эльфа между бровей у Астариона образовалась складка. — И ты реально не против, чтобы он нас сопровождал? — Он пообещал вести себя хорошо… — оптимистично ответила Тав, что мало успокоило опасения. — О? — он не мог скрыть скептицизма в своём голосе, а в голове проносились сценарии того, что в понимании Эрдана означало «вести себя хорошо». Тем не менее, он решил довериться Тав, подавив свои сомнения. — Поверю, когда увижу сам. Тав кивнула головой в сторону двери. — Не стоит заставлять их ждать. — Хорошо, приступим, — пробормотал он, протянув руку с мягкой усмешкой. Тав сразу же её приняла, и они двинулись к лестнице. Тепло от её прикосновения проникало в его существо. — Эрдан будет в ярости… — размышлял он вслух с триумфом и неподдельным восторгом. Тав встретилась с ним взглядом, в её глазах искрился юмор. — О, так ты держишь меня за руку только для того, чтобы его позлить? — игриво поддразнила она. — Ничего не могу с собой поделать, — мурлыкающе признался он, — …выражение его лица будет восхитительным. Когда они подошли к замысловатой резной дубовой двери, Астарион грациозно шагнул вперёд и распахнул её перед Тав. Утренний свет заструился сквозь арку, отбрасывая золотистое сияние, которое окутало её тёплым ореолом, когда она прошла мимо. Смех сопровождал их, пока они продолжили свою прогулку, а улицы Врат Балдура расстилались вокруг них, как живописный пейзаж повседневной жизни. — Ты прям этим наслаждаешься, да? — спросила эльфийка, её взгляд был устремлён в сторону, но при этом был полон заразительного веселья. — Может, и так, — признал Астарион, искоса взглянув на неё. — Возможно, я наслаждаюсь мыслью, что могу побесить его… ещё немного. — О, отлично, значит, теперь ты мной пользуешься, чтобы вывести кого-то из себя. Горбатого могила исправит, — проворчала она в ответ, хотя по улыбке было видно, что ей это нравится. — Ой, да ладно, не будь такой занудой, — мягко укорил он. Они шли по мощёным улицам, а утренние лучи отбрасывали за ними длинные тени. — Ты идёшь под руку с самым красивым вампиром во всем Фэйруне, если не в Абейр-Ториле, а в это время Эрдан закипает от гнева. Конечно, в этом нет ничего плохого? Она приподняла бровь, и выражение её лица изменилось на более серьёзное и вызывающее, когда она взглянула на него в недоумении. Астарион вздохнул. — Дорогая, я держу тебя за руку, просто потому что хочу, — язвительно заявил он, ухмыльнувшись. — Если Эрдан от этого взбесится, пусть так и будет. Его взъерошенные перья — небольшая плата за удовольствие от твоего общества. Я не перестану наслаждаться этим только лишь из-за его нежной натуры. В этот момент улыбка Тав была подобна солнечному свету. — Именно это я и хотела услышать. Астарион посмотрел на неё с удивлением и восхищением: — Умничаешь? Она хихикнула. — Что? Мне просто нравится это выражение на твоём лице, — низко и соблазнительно шепнула она, заставив Астариона в любопытстве изогнуть бровь. — О? И что же это за выражение? — поинтересовался он, изогнув уголки губ в улыбке. Взгляд Тав опустился на их переплетённые пальцы. — Вера в нас, — тепло ответила она, и от этих слов по всему телу пробежал незнакомый трепет. Его улыбка расширилась, глаза загорелись радостью и эмоциями, которые он не осмеливался назвать. Под этой уверенностью скрывалась буря переживаний. Он не был по-настоящему в себе уверен, не настолько, как ей казалось. Действительно, сперва притворись, потом претворись. Наклонившись к ней ближе, Астарион позволил мягкому тону своего голоса донести свои слова: — Я очень в нас уверен, дорогая. Тав, порозовев, посмотрела на него с улыбкой. Астарион на мгновение оказался в сиянии её улыбки, её радость была заразительна. — Что это такое? Ты странно ухмыляешься. Может, в моих словах что-то смешное? В ответ Тав так широко улыбнулась, что, казалось, в её улыбке отразилось само солнце. — Нет, просто… я счастлива. И ты сейчас более… расслаблен, чем в прошлый раз. Это так здорово, — её пальцы выводили нежные узоры на его руке. Ощущение её лёгких, искренних прикосновений вызвало у него слабый удовлетворённый вздох, и он крепче сжал её руку. — Тебе нравится, когда я так открыто говорю обо всём, да? Ну… — он помолчал. — Тогда я позабочусь о том, чтобы так было и впредь. — Откуда такие перемены? — нежно спросила она. Он нахмурился. Действительно, сейчас он чувствовал себя более расслабленным, что заметно отличалось от того, что было всего несколько недель или лет назад. Бывали моменты, особенно когда они были вместе, когда он испытывал чувство глубокого комфорта, но при этом сопротивлялся выразить его внешне. Казалось, над ним всегда витало постоянное беспокойство, словно его тело готовилось к худшему. Теперь же, несмотря на сохранившуюся угрозу, интуиция подсказывала ему, что они справятся со всем, что им предстоит. Даже несмотря на те моменты паники, которые случались раньше, когда она была рядом с ним, эти страхи переставали иметь значение. Если Тав заметила в нём перемены, то, возможно, он наконец-то начал принимать незнакомое ощущение безопасности, позволяя себе почувствовать покой, которого так жаждал. — Перемены? — размышлял он вслух, позволяя этому слову задержаться в воздухе между ними, пока он собирался с мыслями. — Возможно… ты и права. Тогда я понятия не имел, что делать… Если честно, я и сейчас не знаю, — признался он, и его голос прервался. Прошло мгновение, и следующий вопрос Тав уже прошептала. — А как ты относишься к этому сейчас? Тебе нравится? Астарион помолчал. Нравилось ли ему это? Близость, открытость, уязвимость, которой они теперь начали делиться? Ответ был таким же ясным, как утренний свет, проникающий сквозь городские улицы. — Нравится, — сказал он, и в его словах прозвучала вновь обретённая убеждённость. — Потому что это с тобой. Он сделал глубокий вдох. Может, он и выдавал желаемое за действительное, но он реально хотел всё это, как и рассказывать ей обо всём. — То, что раньше казалось чужим, теперь кажется реальностью… в которой я мог бы жить каждый день. — Скажешь мне, когда это станет для тебя слишком? — обеспокоенно спросила она. Астарион не мог не улыбнуться. Как это возможно, что она была настоящей? Такой доброй, заботливой и внимательной? — Да, — пообещал он с искренностью настолько же ощутимой, как и его нежное сжатие её ладони. В его глазах зажглась игривая искорка, когда он добавил: — Знаешь, мне кажется, я слишком сильно получаю от этого удовольствие… Что, если в будущем я стану слишком прилипчивым? Бровь Тав изогнулась в игривом вызове, и она засмеялась: — Больше, чем я? — А я вот думаю, может ли кто-то иногда быть прилипчивей тебя, — расхохотался Астарион. — Что сказать? У тебя потенциал, — игриво парировала Тав. Астарион положил руку на сердце в притворном негодовании. — Дорога-а-я. Я же вампир, а не плюшевая зверушка. Ухмылка Тав была понимающей, мудрой и в то же время полной веселья. — Ну конечно. — Я утончённое создание ночи, — заявил Астарион, вживаясь в свою роль. — Я источаю элегантность, — жестикулировал он, своими движениями преувеличенно демонстрируя превосходство. — А я никогда и не отрицала, — ехидно ответила Тав. Астарион повернул к ней голову, приподняв уголок рта. — Снова умничаешь, — усмехнулся он, ещё раз нежно сжав её руку. Они шли молча, поглощённые собственными мыслями. Вокруг них город кипел жизнью; горожане суетились, занимаясь своими повседневными делами, а стражники бродили по улицам, бдительные, но менее напряжённые, чем в предыдущий день. Но, несмотря на видимое спокойствие, в воздухе витало едва уловимое ощущение тревоги. Его задумчивый и пристальный взгляд снова вернулся к её профилю. С каждым шагом они приближались к месту битвы, но Тав сохраняла невозмутимость. Если не считать мимолётного момента проявления слабости утром, она не выказывала никаких признаков стресса, её поведение было таким же ровным, как и земля под ногами. — Значит… Верхний город? — спросил он с беспокойством. Тав кивнула, устремив взгляд вперёд. — Да, — прошептала она, словно потерявшись в мыслях. Любопытство, тенью нависшее над Астарионом, подтолкнуло его копнуть глубже. — Ваше братство устроило логово в Верхнем городе? — осторожно спросил он, тщательно подбирая каждое слово. Тав вновь кивнула, подтверждая очевидное. — Верно. Астарион кивнул, когда до него кое-что дошло. — Ты только посмотри… возможно, в то время наши пути едва не пересеклись. Ха-ха! — Его смех быстро сошёл на нет, приправленный необъяснимой нервозностью, которую он никак не мог уловить. — О, ты даже не представляешь… — загадочно улыбнулась она, отчего по спине Астариона пробежали мурашки. Его веселье переросло в озадаченный хмурый взгляд. — Что? Ты что, присутствовала на вечеринках Касадора, может, попивала чай в окружении вампиров? — поинтересовался Астарион, его попытка проявить легкомыслие пошатнулась под тяжестью любопытства. — Посещала парочку балов в моих старых местах обитания, и молчала? — его тон колебался между шуткой и серьёзностью, юмор растворился так же быстро, как и появился, оставив след неподдельного беспокойства. Её ответом было ободряющее сжатие его руки. — Конечно же нет. Ты поймёшь, что я имела в виду. — Мне не нравится, как это звучит, дорогая, — пробормотал он, и слова едва сорвались с его губ. Его попытка поддержать хорошее настроение имела обратный эффект. — Почему? — Неважно, — прошептал он, и одним словом он будто предал своё желание делиться с ней всем. И желание, чтобы она делилась всем в ответ. — Ну что такое? — пронзил тишину мягкий голос Тав; её взгляд с напряжением остановился на нём. Астарион медленно выдохнул, в его голосе прозвучала нерешительность, смешанная с притворной беззаботностью. — Ты обещала… что между нами больше не будет секретов, — произнёс он, хотя его попытка казаться равнодушным провалилась. — Ты что, выходила по ночам на улицу? Тав мгновенно поняла, что он имел в виду. — О, пожалуйста, не думай об этом, — пренебрежительно махнула она рукой. Он посмотрел на неё, приподняв бровь, в его выражении лица смешались неодобрение и нетерпение. Чёрт, она и правда была упрямее и скрытнее него. Тав покорно вздохнула. — Ладно, выходила. Я часто чувствовала себя подавленной. Время от времени мне нужно было проветрить голову. В нашей штаб-квартире всегда царил хаос. И часто моя работа в то время требовала выполнения… поручений после наступления темноты, — с грустью призналась она. Вспышка беспокойства, которая на мгновение утихла, вспыхнула вновь. Он не мог точно определить источник тревоги. В конце концов, ночные прогулки были обычным делом, особенно для тех, кто тратил немало времени на изучение ночной жизни города. Вряд ли это было чем-то необычным. Взгляд Астариона по-прежнему был прикован к Тав. Она искоса взглянула на него и закатила глаза. — Астарион, я не встречала никаких вампиров, если ты об этом. Он недоверчиво вскинул бровь. Тав распахнула глаза и подняла руку в знак обещания. — Клянусь… В то время я не встречала никого из твоих сородичей… или тебя. У нас была штаб-квартира в Верхнем городе, да. Но мы не участвовали… ни в каких мероприятиях высшего круга. Чтоб ты знал, наш лидер страстно мечтал получить дворец Касадора, и он постоянно смотрел на него и вздыхал, выбирая, в какой башне у него будут комнаты, пока пытался заработать достаточно денег. Если этот ублюдок ещё жив, то он наверняка взбесился из-за взрыва, — она рассмеялась от воспоминаний. — Кроме того, я бы не стала скрывать, что когда-то имела дело с кем-то из твоего окружения. Никогда, — уточнила она. — И думаю, что если бы это было так… ну, я бы закончила по-другому, — ответила Тав, но её попытка пошутить не совсем скрывала серьёзность того, что она подразумевала. Когда Астарион медленно выдохнул, напряжение в его плечах немного ослабло от её заверений. — Да… н… наверное, тут ты права. Но всё равно оставалась какая-то непонятная тревога. Правда в том, что, как он хорошо знал, ближе к концу Касадор отчаялся и стал менее разборчив в выборе жертв, так как боролся со временем. Отродья собирали всех, кого могли, и в те бешеные, последние мгновения перед тем, как его захватили Пожиратели разума, он и его сородичи были особенно активны. Мысль о том, что Тав могла невольно соприкоснуться с краями его прежней жизни, что их пути могли пересечься в столь опасной обстановке, вызывала у него тревожные, странные чувства. Она была там. Где-то. Так близко. Когда они только познакомились, его раздражало неуёмное стремление Тав помогать другим, часто в ущерб себе. В те дни он молча проклинал её отсутствие в самые мрачные моменты своей жизни. Сейчас, вспоминая те времена, он понял, как много изменилось. Это было в её характере, он смирился и… не мог представить Тав без подобной черты. В те годы она была для него незнакомкой, но он не мог не задаваться вопросом, могла ли она протянуть руку помощи, как делала это для многих других. Возможно, если бы их пути пересеклись раньше, то и освобождение пришло бы быстрее, избавив его от долгих страданий. Он почувствовал, как Тав сжала его руку, и в ответ приподнял уголок рта. Она сейчас здесь. И он хотел быть в этом сейчас. Это было самым важным.

—

Тав набралась стойкости, которая противоречила её истинным чувствам. В последний раз она ела накануне, но её грыз не голод, а тревога, которая клокотала в животе. Она была уверена, что любая попытка поесть закончилась бы плачевно. Держать Астариона за руку было небольшим, но существенным утешением: ей не предстояло столкнуться со своими проблемами в одиночку. Мысли, что ещё откроется перед ним, настойчиво давили на разум, требуя освобождения. Она была готова доверить ему всю историю. Когда они приблизились к Верхнему городу, перед ними возвышались разрушенные очертания некогда величественного дворца Касадора, изуродованного следами прошлого взрыва. Теперь он был лишь нависшей громадой на фоне неба. Впереди, у фонтана, легко можно было заметить Эрдана и Кейлет. Дроу была расслаблена, сцепив руки за спиной, пока она увлечённо болтала с улыбкой на лице. Эрдан же, напротив, скрестил руки, его поза была скованной, словно он противостоял собственной раздражительности. — А вот и они, — тихо заметила Тав, кивнув Астариону в сторону дуэта. Астарион проследил за её кивком, и взгляд его слегка заострился, когда остановился на Эрдане. Тав не смогла удержаться от жалостливой ухмылки. Ну прям как дети. Кейлет заметила их первой и широко улыбнулась, энергично помахав рукой. В воздухе повисло напряжение, когда Астарион и Эрдан обменялись самыми злобными взглядами, на какие только были способны. Анкунин, едва сдерживая неприязнь, каким-то образом сохранил самообладание, крепче стиснув руку Тав. В свою очередь Эрдан встретил взгляд Астариона с не меньшей яростью. Его челюсть была сжата, ноздри слегка раздувались от гнева. Глаза сузились в щёлочки, а пальцы судорожно сжались в кулаки. Когда они приблизились к ожидающей паре, Тав заговорила самым жизнерадостным тоном. — Привет, ребята. Готовы идти? Эрдан ответил отрывисто, в его голосе прозвучала горечь, когда он взглянул на Астариона. — Да, — его взгляд переместился на их переплетённые пальцы, и Тав заметила, как пульсирует вена на его виске, выдавая раздражение. Кейлет тепло улыбнулась. — Мы готовы. Тав кивнула, пытаясь изобразить спокойствие. — Ну что ж… пошли. Здесь недалеко. Смотрите в оба… высматривайте татуировку змеи, — приказала она, её взгляд нервно метался между Астарионом и Эрданом, пока она пыталась выровнять голос. Уловив едва заметные признаки беспокойства со стороны Тав, Астарион ободряюще сжал её руку и снова обратил своё внимание на Эрдана. — Конечно, дорогая, — сказал он, и в этом ласковом слове прозвучал вызов, направленный на Эрдана, который заметно вздрогнул. Кейлет же, напротив, одарила Тав лукавой улыбкой. Группа продвигалась вперёд в молчании, а Кейлет изредка отпускала незначительные комментарии. Эрдан же молчал, казалось, он обращал внимание только на них двоих: его взгляд то и дело останавливался на руках. Астарион демонстративно выставлял напоказ их переплетённые пальцы, что было милым и раздражающим в равной степени. Тав решила, что это идеальный момент, чтобы отвлечь внимание, возможно, разговор ни о чём с Кейлет снял бы ощутимое напряжение. Однако её намерения были прерваны знакомым голосом, прозвучавшим сквозь шумную толпу. — Тав, Кейлет? — зов был отчётливым среди гула рынка. Тав повернула голову, исследуя скопище людей в поисках источника. К ним, пробираясь сквозь толпу, приближалась миниатюрная светловолосая женщина с яркой улыбкой и корзинкой с покупками. Её взгляд с любопытством скользнул по Астариону, а затем с теплотой остановился на Тав. — Гисан! — голос Тав повысился от осознания и восторга, когда она поприветствовала женщину. Гисан сократила расстояние, её глаза метались между парой, и в их выражении появилось лёгкое веселье, когда она взглянула на их сплетённые руки. — Рада встрече, мы будто вечность не виделись, — поприветствовала её Тав с неподдельным восторгом, её голос перекрикивал шум рынка. Кейлет ответила с её обычной жизнерадостностью: — Привет, Гис! Гисан поприветствовала их кивком, заразительно улыбаясь. — И тебе привет. Что привело всех вас сюда в этот прекрасный день? — спросила она, её тон был лёгким, хотя в глазах плясало любопытство. — Мы просто решаем кое-какие… дела, — туманно ответила Тав, надеясь отвести дальнейшие расспросы менее чем тривиального характера. — О, опять в поисках неприятностей? — пошутила Гисан, звонко хихикнув. Эрдан не удержался и хмыкнул, улыбнувшись против воли. Тав рассмеялась, покачав головой. — Виновна по всем пунктам. Ты нас слишком хорошо знаешь. Затем внимание Гисан переключилось на Астариона с нескрываемым любопытством. — А это кто? — тон её был дружелюбным, но заинтересованным. — Ах да… Гисан, это Астарион, — представила Тав, жестом указывая между ними. — Астарион, Гисан работает в «Волшебных принадлежностях». Осознание в глазах Гисан было мгновенным. — Астарион? — воскликнула она, в её тоне смешались удивление и интрига, и Тав покраснела. Астарион бросил на неё косой взгляд, и по его лицу расползлась лукавая ухмылка. — Похоже, слава бежит впереди меня, — проворчал он, а затем протянул руку женщине. — Рад знакомству. Гисан взяла его за руку, и её прежняя дерзость сменилась румянцем. — О… эм… и я, — заикаясь, пролепетала она и снова взглянула на Тав. Взгляд Астариона блуждал по шумной рыночной площади, но Тав заметила, как проносятся мысли в его голове. Он снова повернулся к женщине, и в его глазах зажглась искра авантюризма. — Гисан, раз уж ты работаешь в «Волшебных принадлежностях», возможно, ты могла бы нам помочь, — начал он с долей очаровательного любопытства в голосе. Тав посмотрела на него, приподняв бровь. — Вообще-то мы ищем информацию. Что-нибудь о древних артефактах, особенно что-нибудь… необычное. В твоей лавке хранятся записи, которые могли бы подойти? Брови Гисан приподнялись. — Древние артефакты? Ну, время от времени нам попадаются необычные свитки, — размышляла она, приложив палец к губам. — Мне нужно проверить наши архивы. Возможно, там найдётся что-то, что может вас заинтересовать. Тав обменялась с Астарионом обнадежённым взглядом, ощутив прилив благодарности за его быструю смекалку. — Это было бы потрясающе. Мы пытаемся отыскать кое-что конкретное. Это… ну, вообще, это очень важно. Кейлет заинтересованно склонилась. — Скажи, там есть что-нибудь связанное с планарной магией? Гисан задумчиво кивнула. — Думаю, что могут существовать какие-то записи или фолианты, относящиеся к подобным артефактам. Я помню, что они были помечены предупреждением о высокой магической чувствительности. Они были заперты в подсобке, и по большей части забыты. Интерес Астариона заметно возрос при этих словах. — А можно нам будет взглянуть? Может быть, там есть что-то, что совпадает с тем, что мы ищем. — Конечно, — ответила Гисан, и её первоначальное удивление переросло в энтузиазм. — Мне нужно будет поговорить с магистром моей гильдии о доступе к архивам, потому что я работаю там не слишком давно, чтобы иметь разрешение, но не вижу причин для отказа. Почему бы вам всем не зайти в лавку завтра утром? Я могу подготовить всё, чтобы вы могли ознакомиться. Эрдан, который молча наблюдал за разговором, наконец заговорил. — Очень щедро с твоей стороны, Гисан. Спасибо. Астарион благодарно кивнул. — Превосходно. Твоя помощь может оказаться неоценимой. Гисан слегка покраснела от похвалы. — Это совсем не сложно. Рада помочь, правда. — Когда разговор подошёл к концу, Гисан с нерешительной, но тёплой улыбкой повернулась к Тав. — О, не могла бы ты передать Гейлу, что фолианты, о которых он недавно спрашивал, есть в наличии? И… передашь от меня привет? — застенчиво попросила она, слегка порозовев. Её взгляд метнулся к земле, затем снова вверх. Астарион ухмыльнулся, а его брови слегка приподнялись. — Конечно же передадим, — ответил он с лёгкой усмешкой, его взгляд метнулся к Тав и обратно к Гисан. Гисан кивнула, и шире улыбнулась, а затем удалилась, пробираясь сквозь толпу и помахивая рукой. — Спасибо! Берегите себя, и до завтра! — крикнула она через плечо. Когда женщина исчезла в толпе, Астарион, всё еще ухмыляясь, повернулся к Тав. — У Гейла определённо разноплановый фан-клуб. Тав рассмеялась. — У него и правда странный талант. Пробираясь через шумный центр города, Тав почувствовала знакомые отголоски прошлой жизни, когда они приблизились к границам её старой территории. Пульс участился, каждый шаг отдавался эхом давно похороненных воспоминаний. Улицы становились всё тише, оживлённый шум рынка растворялся в гулкой тишине. Взгляд Тав метался от тени к тени, наполовину ожидая встретить взгляд бывшего знакомого, но они были одни. Вчетвером они добрались до места назначения — строения, которое резко выделялось на фоне полумрака. — Мы на месте, — уверенно объявила Тав. Здание возвышалось, его внешний вид представлял собой россыпь старых кирпичей и выцветшей краски, что наводило на мысль о складе, видавшем лучшие времена. Тем не менее, на нём были видны следы проживания: окна, заделанные импровизированными шторами, и дверь, которая хоть и обветшала, но была надёжно закрыта. Ладонь Астариона на секунду дольше задержалась в руке Тав, прежде чем он неохотно её отпустил. Он шагнул вперёд, прищурившись, изучая фасад здания, в его голосе послышалась заинтересованная настороженность. — Оно не выглядит совсем уж… заброшенным. — Он указал на верхние этажи. — А из этих окон можно и правда увидеть дворец Касадора, верно? Эрдан подошёл ближе, выражение его лица омрачилось сомнением. — Уверена, что входить сюда безопасно? — В его голосе слышалось беспокойство, а глаза изучали кустарный ремонт. Тав глубоко вздохнула, её взгляд остановился на ветхой двери, которая хранила так много воспоминаний прямо за порогом. Она знала о риске, знала, как опасно копаться в прошлом таким способом, но всё же им нужно было раскрыть правду. Кивнув скорее себе, чем своим товарищам, она выровняла голос, стараясь придать ему уверенности, которой она отнюдь не чувствовала. — Здесь настолько безопасно, насколько это возможно, — заявила она, встретившись взглядом с каждым из них. — Но давайте оставаться начеку. Нам просто нужно быть осторожными. Тени внутри заброшенного склада, казалось, поглощали слабый свет, просачивающийся из грязных окон. Кейлет вгляделась во мрак, и её голос прозвучал шёпотом в тишине. — Не похоже, что внутри кто-то есть. Тав изучила обстановку. — Да, кажется, здесь тихо. Зайдём внутрь… иначе мы ничего не узнаем наверняка. Астарион отреагировал мгновенно, волнительное чувство неизвестности зажгло интерес в его глазах. — Конечно, — с нетерпением и вызовом в голосе сказал он. Эрдан крепко, но аккуратно поймал руку Тав. — Нужно идти осторожно, — пробормотал он, обшаривая глазами тенистые углы в поисках скрытых опасностей. — Незаметность сыграет нам на руку. Здесь могут быть ловушки или что похуже. Астарион потянулся, театрально зевнув, и озорно ухмыльнулся. — Или мы можем просто сорвать их вечеринку, грандиозно заявившись. Это гораздо больше в нашем стиле, не так ли? Незаметность — это же ужасно скучно, тебе не кажется? Эрдан нахмурился ещё сильнее, его беспокойство стало ощутимым. — С ней может что-нибудь случиться, — ответил он, его глаза вспыхнули гневом. — Внутри могут быть ловушки. Ты не можешь быть настолько безрассудным. Астарион взглянул на Тав, игриво приподняв бровь. — Дорогая? Тав спокойно встретила взгляд Эрдана. — Я прекрасно знаю, на что мы идём, — начала она. — На этой старой базе есть ряд ловушек, которые разрабатывала лично я. Нажимные плиты возле входа, проволочные устройства вдоль главного коридора и панель с ложным полом прямо перед старой комнатой для совещаний, — уверенно сообщила она. Астарион благодарно кивнул. — Видишь, она знает, что делает. Расслабься немного, ладно? Что бы ни случилось на нашем пути, мы хорошо подготовлены, чтобы с этим справиться. Эрдан проворчал что-то непонятное и бросил на него суровый взгляд. Улыбка Астариона была заразительной, и Тав не могла не улыбнуться в ответ, ощущая между ними уверенность и дружбу. Нагнувшись к ней, он прошептал ей на ухо. — Моя девочка. Конечно, он сказал это недостаточно тихо, чтобы услышала только она. Эрдан выглядел так, будто вот-вот взорвётся, а Кейлет поиграла бровями. Тав же, напротив, почувствовала приятный трепет в груди. — Позвольте-ка мне, — уверенно заявил Астарион и шагнул к двери, держа наготове отмычки. — Подожди, — вмешалась Тав, вынырнув из своих мыслей, и в её голосе послышалась настороженность. Астарион замер, вздохнул и повернулся к ней. — Дорогая, ты, конечно, прелесть, но я мастер по взлому замков и обезвреживанию ловушек, — дразняще напомнил он ей. Тав приблизилась к нему с серьёзным выражением лица. — Астарион… знаю, твои навыки на высшем уровне… но поверь мне, ты никогда не видел такого механизма, как этот, — сказала она, взяв отмычки из его руки. Их пальцы слегка соприкоснулись, от чего по спине пробежали едва уловимые мурашки. Он приподнял бровь, заинтригованный её уверенностью. — О? Встав на колени возле замка, Тав принялась за работу, двигаясь чётко и уверенно. — Просто я много времени провела среди создателей таких замков, — объяснила она, не сводя взгляда с замысловатого механизма. Астарион пристально наблюдал за ней, его обычная бравада уступила место искреннему любопытству. Он бдительно следил за окружающей обстановкой, но в первую очередь его внимание было приковано к ней. — И кто же это был? — спросил он, понизив голос. — Либо Лина, либо Корвус. Близнецы. Паршивцы, очень… бесячие и чертовски странные, — продолжила Тав, уверенно орудуя отмычками. — Но они научили меня паре трюков во взломе. Пока Тав мастерски управлялась с замком, Астарион наблюдал за ней с восхищением и любопытством. — Они научили тебя взламывать замки? — заметил он, вскинув бровь, наблюдая за работой её проворных пальцев. — Стой, стой, стой… Всё это время ты знала, как взламывать самые сложные замки, но всё равно продолжала просить меня о помощи? Когда замок с щелчком открылся под её умелыми прикосновениями, Тав, коварно улыбаясь, повернулась к нему. — Ну… эм… да? — смущённо призналась она. Астарион помолчал, и с его губ сорвался смешок. — Зачем? Тав бросила взгляд между Эрданом, лицо которого было перекошено от злости, и Кейлет, которая явно была в восторге от разворачивающейся сцены. — Может, я… типа… подкатывала к тебе? — рассуждала она, слегка покраснев от такого признания. Астарион уставился на неё, и тут его медленно осенило. — Ты… ты пыталась привлечь моё внимание, притворяясь, что тебе нужна помощь с замками? — Вроде того? — пожала плечами Тав, её улыбка померкла, когда она добавила: — Угх, теперь, когда ты сказал это вслух, это прозвучало довольно жалко. — Это да, — хмыкнул Астарион, его глаза задорно блеснули. — Но я не буду осуждать, так как… этот план определённо сработал, — он с трудом сохранял серьёзность, но слабая игривая улыбка выдавала его веселье. Он смотрел на неё ласковым и мягким взглядом. Тав широко улыбнулась от его ответа, и услышала, как Эрдан застонал от отвращения к их флирту. Кейлет же, напротив, пришла в восторг. Смех Астариона смешался с лёгкой атмосферой. — Отличная работа, — гордо похвалил он. — Думаю, тебе удалось вызвать у бедного следопыта ещё большее отвращение, чем раньше. Тав закатила глаза на игривую колкость Астариона и сосредоточилась на замке. Её пальцы двигались с отработанной лёгкостью, металлические щелчки звучали как знакомая мелодия, пока, наконец, замок не поддался. — Вот, готово, — объявила она, решительно открывая дверь. — Можно заходить, но давайте оставаться настороже. — Согласен, — прошептал Астарион, последовав за ней в полумрак и нагибаясь к ней ближе. — Кстати, научи меня этому. Тав кивнула ему с улыбкой на губах. Эрдан схватился за свой лук, и негромко произнёс от плохого предчувствия. — Не могу отделаться от ощущения, что мы идём в ловушку, — пробормотал он, исследуя глазами тенистые закоулки. Астарион бросил на Эрдана смешанный со скукой и превосходством взгляд. — Ты чертовски прав, — процедил он, и в его голосе прозвучало презрение, которое в подобных обстоятельствах было свойственно только ему. — Это, безусловно, так. Когда они вошли внутрь, контраст между обветшалым внешним видом здания и его столь же обветшалым внутренним убранством был разительным. Паутина вилась по углам, а толстый слой пыли покрывал каждую поверхность, демонстрируя многолетнее запустение. Астарион оглядывал помещение с дотошностью хищника, прислушиваясь к малейшему шороху. Для Тав же каждый шаг был тяжёлым путешествием по дорожкам воспоминаний. Её взгляд пронёсся по комнате и задержался на покрытом тканью столе, где Слай, Джорелл, Лили и Грог играли в карты до ночи. Угол, где близнецы и Элия проводили свои безумные эксперименты, теперь безмолвствовал, а за общим столом, где они бесчисленное количество раз ели, слышались отголоски смеха и веселья. Некогда они были здесь как одна семья. Она прокладывала путь со спокойной уверенностью, указывая на участки, изобилующие ловушками. Мягкое эхо их шагов нарушало тишину, поднимая клубы пыли, пляшущие в косом свете. Внезапно Астарион стремительно двинулся вперёд. Он протянул руку и остановил её, мягко взяв за руку. Тав встретила его настороженный взгляд, вопросительно нахмурив брови. Астарион приложил палец к губам. Тишину в заброшенном здании нарушал лишь тихий, тревожный звук, от которого у Тав зашевелились волоски на шее. Обострённые чувства Астариона были в полной боевой готовности, он напрягся, осматривая погружённые в полумрак закоулки комнаты. Неподвижность казалась гнетущей, неестественной, будто сам воздух замер в ожидании вторжения. Первый этаж был разделён на сегменты, что наводило на мысль о планировке, скорее способствовавшей сборищам, чем приватности. Лестница, маячившая впереди, вела в дополнительные комнаты. — Нам нужно искать любые подсказки — бумаги, следы недавнего присутствия, всё, что может указать нам правильное направление, — прошептала Тав едва слышно, пока они на цыпочках ступали по пыльному полу. Астарион кивнул, его внимание было обострено до бритвенной остроты, пока он придирчиво осматривал каждый уголок и щель комнаты. Позади них Эрдан и Кейлет остались в дозоре. Без предупреждения тишину нарушил шорох, затем ещё один, когда из скрытых уголков помещения материализовались теневые фигуры. Они появились внезапно, их движения были бесшумными, что застало Тав и команду врасплох. Фигуры были нечёткими, силуэтами на фоне слабого света, проникающего через грязные окна, но Тав не нужно было видеть их лица, чтобы распознать угрозу. В одно мгновение Тав с товарищами выхватили оружие, заняв оборону спина к спине. Они были в меньшинстве, их окружали скрытые личности, чьи намерения были явно враждебными. Среди напряжения в воздухе пронеслось змеиное шипение, от которого по позвоночнику Тав пробежал холодок. Её глаза сузились, сосредоточившись на источнике звука, а рука крепче сжала лук. Астарион подался ближе к ней с кинжалом наготове в оберегающей манере. И тут, нарушив тишину, раздался хриплый, властный голос, пробирающий Тав до костей. — Так, так, так. Долго же мы тебя ждали, малышка Айви-Тави.

***

5 лет назад Тав методично собирала свой рюкзак. Когда она закрепила последнюю лямку, с её губ сорвался тяжёлый вздох. Она окинула взглядом комнату, задержавшись на скомканном письме от отца, доставленном несколько дней назад, когда она погрузилась в шумную жизнь Глубоководья. Стряхнув нахлынувшие воспоминания, девушка перекинула рюкзак через плечо и вышла из уединённой комнаты. Старая таверна стала импровизированным убежищем среди разрушений. Хотя многие выжившие вернулись в родные места или к развалинам своих прежних домов, в воздухе витало ощутимое чувство утраты и восстановления. Сапоги Тав мягко стучали по изношенным деревянным ступеням, пока она спускалась в общую зону, выискивая знакомые лица. Утренний свет проникал через открытые двери таверны, отбрасывая длинные тени. Тав заметила Шэдоухарт и Джахейру, увлеченных разговором во внутреннем дворе. При её приближении они повернулись к ней, и её присутствие отвлекло внимание Джахейры от их разговора. Джахейра слабо улыбнулась. — Смотрю, ты уже готова отправляться, — заметила она. Тав кивнула, неохотно ответив: — Уверена, что мне стоит уезжать? Здесь ещё столько работы… Прежде чем она успела закончить, в разговор вмешалась Шэдоухарт, чей тон был твёрдым, но в то же время поддерживающим. — Перестань. Ты нужна своей семье. Мы справимся. К тому же ты уже несколько раз уезжала, и мы как-то это пережили. — Но никогда так надолго. Понятия не имею, когда вернусь, — сказала она, не уверенная, что ожидает от них повода остаться. Лёгкий и дразнящий смех Джахейры разрушил напряжение. — Ты не незаменима, Тав. Мы справимся и без тебя, — пошутила друидка, в её глазах искрилась атмосфера веселья и искренности. Улыбка Тав не сходила с лица, пока она поправляла лямки своего рюкзака — с поддержкой друзей её ноша казалась легче. Выражение лица Джахейры смягчилось. — Ты сделала здесь более чем достаточно, Тав. Важно помнить, откуда ты родом, и чтить эти узы. И это ещё важнее, потому что это говорю я. Шэдоухарт согласно кивнула. — Мы справимся с отступниками и строптивыми. Сейчас тебе нужно сосредоточиться на своей семье. Тав окинула собеседниц взглядом, и в её взгляде укрепилась решимость, смешанная с чувством вины. — Просто надеюсь, что там я смогу принести столько же пользы, сколько принесла здесь. — Сможешь, — успокоила её Джахейра, положив крепкую руку ей на плечо. — У тебя талант оставлять после себя что-то в лучшем виде, чем ты находила изначально. Взгляд жрицы переместился на шумную таверну позади них. — И, честно говоря, перерыв в твоём неуёмном оптимизме может пойти нам на пользу, — добавила она с язвительной ухмылкой. Тав хмыкнула, и звук смешался с утренним воздухом. — Постараюсь не принимать это слишком близко к сердцу. — И не надо, — улыбнулась Шэдоухарт. Тав глубоко вздохнула, впитывая дружескую атмосферу. — Ладно, тогда я лучше пойду. Дороги сами себя не объедут, — её благодарные глаза пронеслись по спутницам. Джахейра серьёзно кивнула. — Счастливого пути. Кивнув напоследок, Тав повернулась и зашагала прочь, ощущая знакомую тягу к приключениям и горько-сладкую истому после расставания. Уходя, она слышала голоса своих друзей. Тав оглядела окрестности, выискивая Шкряба. Она издала резкий свист, и через несколько мгновений услышала возбуждённый перестук лап по брусчатке. Шкряб, размахивая хвостом, мчался к ней со стороны городских ворот. — Где ты был? — весело поинтересовалась Тав с беспокойством в голосе. Шкряб гавкнул ей в ответ, его движения были энергичными, словно ему не терпелось куда-то её отвести. Выражение лица Тав погрустнело. — Нет, Шкряб, сегодня мы его не ищем. У нас другое задание, — мягко сказала она. Пёс недоверчиво наклонил голову, будто оспаривая её решение. Чувство вины кольнуло в сердце, когда Шкряб обошёл вокруг её ног. Вместе они пошли по шумному городу. Вокруг них бурлила утренняя жизнь города; торговцы зазывали покупателей, а дети шныряли между лавок. Тав целеустремлённо уводила Шкряба от знакомых улиц к более диким окраинам. Когда шум города стих, они оказались на тенистой тропинке, которая уходила в густой лес. Полог над головой заглушал звуки цивилизации, заменяя их шелестом листьев. По мере того, как они углублялись в лес, воздух становился всё прохладнее и насыщеннее. Шкряб бросился вперёд к виднеющемуся входу в пещеру, прижав нос к земле. Тав ускорила шаг, хрустя сапогами по усыпанной листьями земле. — Шкряб, перестань, в этот раз мы не идём в Подземье, — решительно позвала она. Пёс, опустив хвост, замер, издавая тихое поскуливание и поплёлся обратно к ней. Тав опустилась коленями на прохладную влажную землю, осторожно расчёсывая пальцами густую собачью шерсть. Каждое поглаживание было небольшим утешением как для животного, так и для неё самой. — Знаю, мне тоже грустно, — взволнованно прошептала она. Пёс носом уткнулся в её ладонь, обдувая кожу тёплым дыханием. Она взглянула в искренние, доверчивые глаза пса. Несмотря на боль в сердце, ей удалось улыбнуться с надеждой. — Он там. Где-то там. Мы его найдём, — сказала она с большей убежденностью, чем чувствовала. Пёс, казалось, понял её, его хвост медленно вилял, словно в знак признательности. Глубоко вздохнув, Тав поднялась на ноги, вытирая грязь с колен. Она напоследок погладила собаку по голове, а затем повернула прочь из тенистого пространства пещеры.

—

После нескольких дней пути Тав достигла окраины своей деревни — безмятежного простора, расположенного в естественном нагорье с холмами и вековыми деревьями, покрытыми мхом. В воздухе витал аромат земли и полевых цветов. Когда она вошла в деревню, её охватило знакомое чувство ностальгии. Селение представляло собой образчик эльфийской архитектуры: дома, построенные высоко среди ветвей, соединялись извилистыми дорожками, которые грациозно проникали сквозь полог. Строения были созданы из самих деревьев, растущих и живых частей леса, сформированных и взращенных поколениями. Обитатели занимались своими делами в спокойствии и умиротворяющей тишине. Солнечный свет проникал сквозь листву, отбрасывая тени на мягкую, покрытую мхом землю внизу. Центральную поляну, где проходили заседания деревенского совета, окружали высокие камни, их гладкие поверхности были истёрты временем, на каждом были выгравированы эльфийские руны, слабо мерцавшие на свету. Взгляд Тав скользил по знакомым местам, каждый уголок и тень были наполнены воспоминаниями. За годы ничего не изменилось, словно само время здесь двигалось по-другому, больше подстраиваясь под ритмы природного мира, чем под хаос внешнего. По крайней мере, на первый взгляд. Первым отличием была тревожная тишина. Девушка на мгновение прикрыла глаза, позволяя спокойствию этого места просочиться в её усталые кости. Через долю секунды глаза открылись: знакомые лица повернулись в её сторону, и их выражения сменились с любопытства на радость. — Это Тав? — воскликнул кто-то, и его голос прорезал спокойствие. — Она вернулась! — вторил другой, более громкий и уверенный. Деревня всколыхнулась от активности. Навстречу ей бросились дети, и их смех был похож на звон колокольчиков на ветру. Среди них была и Элора, уже почти подросток, её яркие глаза блестели от непролитых слёз радости. Не раздумывая, она бросилась к Тав, заключив её в тёплые и неистовые объятия. Позади неё с широкой ухмылкой подошёл воин Конал, с которым Тав тренировалась в ранние годы. В его некогда тёмных волосах теперь пробивалась седина, но осанка воина была такой же гордой, как и всегда. — Не думал, что мы снова увидим тебя в этих краях, — усмехнулся он, крепко и приветливо сжимая её плечо. Анара, которая была для неё как родная тётя, шагнула вперёд с радушной улыбкой, её присутствие было успокаивающим бальзамом. Она протянула руку, нежно коснувшись руки Тав. — Добро пожаловать домой, Тав, — полным эмоций голосом прошептала она. Пока Тав наслаждалась радушным приёмом, внутри неё бушевали облегчение и нервозность. Каждое приветствие, каждая улыбка и каждое прикосновение напоминали ей о том, что она оставила позади. Страх, который грыз её во время путешествия, рассеялся, сменившись волной привязанности и единства. Она улыбнулась, её сердце наполнилось благодарностью, когда она оглядела лица жителей своей деревни. — Приятно вернуться домой, — сумела сказать она, её голос был ровным, несмотря на угрожавшие выплеснуться наружу эмоции. Море лиц на мгновение расплылось в единое полотно радостных приветствий. Она ответила на объятия и улыбнулась, её дух воспрял от окружающего тепла. Однако среди праздничного шума её взгляд время от времени ловил взгляды жителей деревни, которые выглядели измождёнными и измученными, их жизненная сила, казалось, была истощена невидимой борьбой. Тем временем Шкряб играючи добивался внимания детей, его выходки вызывали восторженный смех и на мгновение отвлекали Тав от тягостных переживаний, связанных с её возвращением домой. Воссоединение пронзил голос, пробившийся сквозь шум с резкостью знакомой мелодии. — Тав? У неё перехватило дыхание, и толпа расступилась, как волны на знакомом берегу, явив Эрдана. Он стоял чуть поодаль, возглавляя группу солдат, его фигура была более широкой, а осанка — более уверенной, чем она запомнила. Его лицо представляло собой целую картину сложных эмоций — облегчение, смешанное с невысказанной тоской, которая была закалена временем и расстоянием. — Эрдан, — прошептала она, её голос дрожал от нахлынувших воспоминаний. Когда он шагнул вперёд, его глаза остановились на её, вместив в себя глубину чувств, которую едва ли можно передать словами. Не раздумывая, Эрдан сократил расстояние между ними, раскрыв объятия. Тав приняла его объятия, плотно прижимаясь. От них исходила мощная, успокаивающая сила, словно он боялся разжать их раньше времени или прижать к себе слишком крепко. Тав чувствовала тепло его тела, ровный стук его сердца рядом со своим. — Посмотри на себя, — пробормотал Эрдан в её волосы, его голос был низким и наполненным удивлением и нотками грусти, — возвращаешься, как ветер перемен. Тав негромко усмехнулась, уткнувшись в его грудь, позволив себе минуту полной раскованности. — И ты, — ответила она, слегка отстранившись, чтобы встретить его взгляд, в её глазах мелькнула игривая искорка. — Ты выглядишь так, будто сражался не только с ветром. Мужчина улыбнулся, в уголках его глаз появились морщинки. — Может, со штормом или двумя, — признал он. — Рад, что ты вернулась, — с облегчением и радостью прошептал Эрдан. При этой мысли Тав остро ощутила чувство вины. «Вернулась» — это единственное слово подразумевало так много. Они ожидали, что она останется, останется там, где, они считали, её место. Тав кивнула, её голос стал мягким отголоском его чувств. — Я… рада тебя видеть. Едва заметно изменив позу, Эрдан подал ей сигнал, который она слишком хорошо знала. — Пойдём, твой отец тебя ждёт, — сказал он, оберегающе увлекая её за собой, что казалось одновременно знакомым и странно новым. Тав слегка напряглась при упоминании об отце. Она заколебалась, её шаги замедлились, а во взгляде мелькнула неуверенность. — Я получила от него письмо, но он не объяснил причину. Эрдан взглянул на неё, прочитав в её глазах опасение. — Случилась болезнь, Тав, — серьёзно начал Эрдан. — Она пронеслась по деревне вскоре после твоего ухода и не была похожа ни на что, что мы видели; быстрая и беспощадная. Немногих пощадила, но многое изменила. Он выдержал паузу, настороженно оглядываясь по сторонам, словно проверяя, одни ли они. –Это повергло клан в хаос. Многие до сих пор слабы, восстанавливаются… Твой отец пытался справиться со всем, но это было трудно. Его сила уже не та, что была раньше. Тав внимала его словам, ощущая, как под её спокойствием поднимается буря эмоций. Деревня, которую она покинула, — её дом — была разрушена невидимым врагом, оставив после себя уязвимость. — Он тебя ждал, — мягко добавил Эрдан. — Он верит, что ты можешь помочь, что, возможно, ты сможешь вернуть порядок в этот хаос. Тав окинула взглядом деревню: блеклые оттенки и потёртые края контрастировали с её воспоминаниями о яркой жизни и смехе. Она тяжело сглотнула, в горле образовался ком вины, когда реальность слов Эрдана осела в её сознании. — Многие… умерли? А твоя семья? А Кейлет? Выражение лица Эрдана смягчилось, тень на мгновениеомрачила его лицо. — В этом смысле нам повезло, — ответил он. — Моя семья восстанавливается; это было тяжело, но мы справляемся. А вот Кейлет… Она заболела. Но сейчас с ней всё в порядке, её способность к травничеству спасала жизни, хоть это и отнимало у неё силы. Тав печально кивнула. Облегчение от того, что её близкие выжили, смешалось с обновлённым чувством ответственности. — Кейлет всегда была сильной, — с восхищением и беспокойством сказала Тав. — Да, — согласился Эрдан, ведя Тав через более тихие части деревни к дому её отца. — Она будет рада тебя видеть. Как и все мы. Многое нужно сделать, многое восстановить. Твоё возвращение… оно даёт всем надежду, Тав. Надежда — ответственность, которая казалась непомерной. Хоть деревня и потеряла свой цвет, но, возможно, она сумеет вернуть в неё немного красок. Пока они шли, Тав замечала остатки когда-то цветущих, а теперь заросших и неухоженных садов, дома, некогда наполненные звуками смеха, теперь опустели. Осязаемые свидетельства страданий деревни были ошеломляющими, и она почувствовала, как внутри неё зашевелилась глубокая решимость. — Жаль, что я не вернулась раньше, — с сожалением пробормотала Тав. Какой же глупой она была. Тёплая и твёрдая рука Эрдана, лежащая на её плече, принесла небольшое утешение, пока Тав разглядывала старый дом. Она подняла глаза, чтобы встретиться взглядом с мужчиной, и нашла в них спокойное понимание. — Такое ощущение, что прошла целая вечность с тех пор, как я стояла здесь в последний раз, — прошептала она, с ностальгией и тревогой в голосе. Эрдан кивнул, проследив взглядом до знакомых очертаний дома. — Многое изменилось, но… некоторые вещи остались прежними, — пробормотал он, его голос понизился до более мягкого, задумчивого тона. Он протянул руку, осторожно обхватив пальцами руку Тав. Его слова, наполненные невысказанным значением, намекали на давно похороненные воспоминания. И которые должны оставаться таковыми. Почувствовав в себе эмоции, которым она не была готова противостоять, Тав осторожно высвободила свою руку из его хватки. Она отвела взгляд в сторону, устремив его вдаль, словно это могло удержать её беспокойные мысли. — А как поживаешь ты? Ты во главе замечательного гарнизона, генерал? — спросила она с небольшой лёгкостью в голосе. Эрдан усмехнулся, но в этом звуке было больше усталости, чем юмора. Он слегка покачал головой, отмахнувшись от её формального обращения. — Я бы не назвал это гарнизоном, — ответил он. — Но, скажем, стою во главе наших войск. Тав глубоко вздохнула, чувствуя, как воздух наполняется запахами леса и слабыми следами дыма от ближайших костров. Эрдан задержал взгляд на Тав с восхищением и любопытством. — Знаешь, я слышал… — с гордостью и беспокойством в голосе начал он. — …что тебя кличут «Спасительницей Врат Балдура». При упоминании о своих прошлых подвигах Тав почувствовала лёгкий дискомфорт: всё-таки она не привыкла, чтобы её поступки так превозносили. Она огляделась вокруг: знакомая обстановка деревни резко контрастировала с хаосом Врат. — Всё было совсем не так, как рассказывают в историях, — скромно ответила она. — Я просто… оказалась в нужном месте в нужное время и пыталась сделать всё правильно. Эрдан изучал её лицо. — Но это должно было быть нечто большее, чем просто оказаться в нужном месте, — мягко настаивал он. — Ты всегда с головой ныряла в проблемы во благо других. Что случилось на этот раз? Тав выдохнула, опустив взгляд в землю, пока собиралась с мыслями. — Мне имплантировали личинку, которая могла превратить меня в Пожирателя разума. День как день, — усмехнулась она, пытаясь снять напряжение. — Потом выяснилось, что это был полномасштабный план по захвату мира. Стандартный злодей с непомерным эго. Всё как всегда. Выражение лица Эрдана неуловимо изменилось, на его лице отразились шок и озабоченность, пока он обдумывал её слова. На мгновение он просто уставился на неё, пытаясь вспомнить ту подругу, которую он знал, и то невообразимое испытание, о котором она только что вскользь рассказала. — Личинка… Пожиратель разума? — повторил он, его голос едва превышал шёпот, слова казались чужими даже для его собственного уха. Тав кивнула, её попытка отшутиться угасла под тяжестью его серьёзного взгляда. — Угу, звучит абсурдно, да? Но я оказалась в центре заговора, который мог закончиться совсем по-другому. Эрдан потёр затылок. — Это больше, чем просто «неприятности», Тав. Это… это кошмар, — признал он, его обычное самообладание немного пошатнулось. — Как тебе удалось выжить? — С огромной помощью, упрямством и капелькой удачи, — легкомысленно пожала плечами Тав. Эрдан умудрился полуулыбнуться, его черты смягчились, когда он попытался разрядить обстановку. — Что ж, жду полной истории, Тав. Всё до мельчайших подробностей, — сказал он, его тон сменился на легкомысленную шутку. — Но давай оставим это на вечер, когда у нас будет хороший эль, чтобы облегчить рассказ. Похоже, история того заслуживает. — Договорились, — хмыкнула Тав. — Хороший эль, и, может быть, к тому времени я смогу сделать так, чтобы это меньше походило на ужасы и больше на грандиозное приключение. На этот раз Эрдан широко улыбнулся, и улыбка достигла его глаз. — У тебя это всегда приключение, да? Наступила минутная тишина, пока Эрдан пристально изучал её лицо. Тав задавалась вопросом, заметил ли он тёмные круги под глазами или впалые щёки. — Мы скучали по тебе, — добавил Эрдан низким и серьёзным голосом. — А деревня… без тебя она была уже не та. Она слегка кивнула, набравшись решимости, которая казалась одновременно чужой и знакомой. Затем повернулась к дому — причудливому строению, приютившемуся в роще высоченных дубов. Его стены, построенные из местного дерева тёплого оттенка, органично вписывались в природный ландшафт. Мох прилип к черепице крыши, а плющ полз по бокам, сплетая живописное зелёное с бурым полотно. Облупившиеся деревянные ставни обрамляли окна. Узкая тропинка, усыпанная полевыми цветами, вела к входной двери, которую украшал искусный венок из местных трав и цветов. От дома исходило деревенское, обжитое тепло, словно он органично вырос из той самой почвы, на которой стоял. Когда она толкнула дверь, знакомый скрип старого дерева прозвучал как приглушённый сигнал приветствия из прошлого. В тусклом свете пылинки танцевали в лучах солнца, пробивавшихся сквозь шторы. В воздухе витал аромат старого дерева и трав. Её отец, Тройхар, был там же, как она и помнила, словно не двигался с места со дня её ухода, сидя за украшенным письменным столом, который казался слишком большим для скромной комнаты. Его песочно-светлые волосы поредели, но были аккуратно зачёсаны назад, а одеяния, хоть и просты, сидели на нём с присущей ему властностью. Стоило Тав войти, как её отец поднял голову. На какое-то мимолётное мгновение его строгие черты лица смягчились, волна эмоций прошла через его глаза так быстро, что ей могло показаться. Но затем снова появилась привычная серьёзная маска. — Эрдан, ты можешь нас оставить, — твёрдо, но спокойно сказал он. Эрдан бросил на Тав короткий ободряющий взгляд, после чего кивнул и вышел, закрыв за собой дверь с тихим щелчком. Тав замерла, наблюдая за отцом. Он жестом указал на стул напротив себя, сохраняя спокойствие и ожидая, когда она сделает первый шаг. Не было ни объятий, ни искреннего приветствия. Сделав глубокий вдох, Тав, отставив рюкзак в сторону, прошла вперёд и села на стул. Сердце её колотилось от нервов. — Отец, — начала она, её голос слегка отдался эхом в тихой комнате. Долгое мгновение он её изучал. — Таветил, — теперь уже чуть мягче сказал он. — Нам нужно многое обсудить. В голове Тав мелькнуло раздражение. После стольких лет он сразу же приступил к делу, не сказав ни «как дела» и даже не проявив беспокойства. Она надеялась, что он изменился, но было ясно, что это не так. Она встретилась с ним взглядом, обнаружив знакомое строгое выражение его лица, но теперь в нём появились следы чего-то, что она не могла определить — сожаления? Беспокойства? Что бы это ни было, оно было недолгим и быстро скрылось за его обычным самообладанием. В кабинете всё было так, как она помнила: полки с пыльными томами и аромат шалфея в воздухе. — Я получила твоё письмо, — ровно сказала Тав. — Да, — медленно кивнул он, сложив руки на столе. В его глазах мелькнула серьёзность, которая добавила веса его словам. — Болезнь. Она одолела нас, забрала больше, чем мы могли перенести. Тав с тяжёлым сердцем кивнула, вглядываясь в измождённое лицо, в серебряные пряди, одолевшие светлые волосы. — Насколько всё было плохо? Он вздохнул, и откинулся в кресле: груз ответственности казался слишком тяжёлым. — Достаточно плохо, чтобы пересмотреть наши взгляды. Мы потеряли хороших людей, Таветил. Друзей, родных… — его голос сорвался, и на мгновение вместо вождя предстал убитый горем мужчина. Тройхар помедлил, переведя взгляд на окно, где свет проникал сквозь листву, отбрасывая пляшущие тени на его лицо. — Дело не только в болезни, — продолжил он потяжелевшим голосом. — Есть… трудности. Разногласия внутри Совета. И твоё возвращение, возможно, станет ключом к тому, чтобы вновь объединить наш народ. По спине Тав побежали мурашки; она наклонилась вперёд, ухватившись за край стола. — Что я могу сделать? Она действительно чувствовала себя в растерянности, не зная, как эффективно помочь в этом кризисе. Она не была кудесницей, и даже решение её собственных проблем порой казалось ей не под силу. Правда, однажды она уже спасла город, но, как ни странно, перспектива вновь столкнуться с Абсолют казалась ей менее пугающей, чем испытать на себе суровое неодобрение отца. — Нам нужна твоя сила, твои связи за пределами общины, — объяснил отец, в его глазах появилась срочность. — Ты путешествовала, видела больше мира, чем любой из нас. Нам нужны эти знания, этот опыт, чтобы найти решение. Я путешествовал слишком давно, чтобы мой опыт мог сегодня помочь. Тав кивнула, впитывая всю тяжесть его просьбы. Это был призыв к действию, который она чувствовала глубоко внутри, — призыв защитить её дом, её наследие. Это она могла сделать без сомнений. — Я сделаю всё, что нужно, отец, — заявила она, в её голосе смешались решимость и обещание. Когда Тройхар поднялся со своего места, комната словно сжалась вокруг Тав. Он медленно двинулся к окну, его осанка слегка ссутулилась, что скорее свидетельствовало о тяготах стресса и болезни, чем о возрастных изменениях. В конце концов, он был ещё молод. Пока он смотрел вдаль, Тав молча наблюдала за ним, отмечая едва заметные изменения, которые трудности наложили на его характер. — Пришло время тебе выбрать взрослое имя, — внезапно объявил он, его голос нёс в себе груз традиций и ожиданий. Её сердце заколотилось, когда паника затрепетала в груди, внезапный всплеск стресса захлестнул её. Тав помотала головой, в её голосе прозвучали настойчивые нотки. — Что? Для этого нет времени, не сейчас. Когда отец повернулся к ней, его взгляд слегка ожесточился. — Так и есть. В глазах нашего народа ты всё ещё ребёнок. Нам нужно, чтобы ты полностью приняла свою роль. — Но… Я ещё не выбрала имя. Я не готова, — запротестовала Тав, и её слова дрогнули. Дело было не только в готовности; дело было в связи с именем, которое дала ей мама, — связи, которую она не готова была разорвать. И роль? Какая ещё роль? — Ты более чем готова, — настаивал отец, изучая её глазами. — Ты достойно меня заменишь. Эти слова осели тяжестью в сердце Тав. Заменить его? В голове у неё пронеслись все возможные варианты, и эта идея пригвоздила её к месту. — Что? — повторила она, её голос стал шёпотом, когда вес ожиданий отца опустился на неё, как тяжёлый и удушливый плащ. Тав застыла на месте, в ушах стучал пульс. Каждое отцовское слово отдавалось эхом с ответственностью, которую она не была готова нести. — Отец, — запротестовала она едва громче шёпота, — это неожиданно! Взгляд Тройхара был непоколебим, на его лице запечатлелись годы командования и принятия решений, которые придали его лицу властность и решительность. — Время пришло, Таветил, — настаивал он. — Наши традиции ясны. С совершеннолетием приходит новое имя, новый путь. Тав помотала головой, её глаза метались в поисках чего-то, чего угодно, что могло бы принести утешение. — Я… я не задумывалась об имени. Я была далеко, была втянута в… — Именно, — перебил её отец, смягчив тон. — Ты участвовала в жизни мира за пределами наших земель. Ты выросла из ребёнка, который играл в этих лесах. Ты видела и пережила больше, чем многие из здешних старейшин. Она оглянулась на него, её глаза искали того нежного отца, которого она помнила в свои юные годы. — Но заменить тебя? — её голос треснул. — Я не… я не готова… Тройхар встал, его присутствие было властным. — Никто из нас никогда по-настоящему не готов к тому, кем должен стать, — сказал он, придвигаясь к ней ближе. — Но у тебя, Таветил, есть сила и дух, которые нужны этой деревне. В это я верю. Сердце Тав сжалось ещё больше, в груди перемешались чувства чести и ужаса. Груз его ожиданий, бремя лидерства — всего этого было слишком много, слишком рано. Она прекрасно понимала, какие ожидания возлагаются на неё… именно это давление и побудило её изначально уйти. Чтобы найти свой путь. К сожалению, даже разобравшись со своими первоначальными делами, она оказалась втянута в череду сложных приключений. Однако, благодаря им, она начала верить, что наконец-то использует шанс следовать собственным желаниям. Но теперь, казалось, судьба снова хотела вернуть её в объятия судьбы, которую она никогда для себя не выбирала. Тав не могла, не хотела, чтобы её швыряло, как лист на ветру. Она могла помочь и готова сделать всё, чтобы деревня снова стала живой и умиротворённой, но… она не хотела возглавлять клан. Ей нужно было набраться храбрости и противостоять единственному страху — страху бороться за себя. Против отца. Это был долг не только перед собой, но и перед тем, кто когда-то в неё верил. Шёпот был едва слышен, когда она уставилась на свои колени, тяжесть предстоящей бури тяжело осела на её плечах. — Нет… Наступила напряжённая и тяжёлая тишина. Тав напряглась, чувствуя, как каждая секунда превращается в вечность в ожидании его гнева. Её нутро сводило, дыхание было неглубоким и быстрым, так как она ожидала бури неодобрения, которая могла последовать за её тихим неповиновением. — Что ты сказала? — резкий и недоверчивый голос Тройхара прорезал тишину. В его тоне чувствовалось ощущение предательства. Она решительно встала, встретившись взглядом с отцом через старый стол, который был молчаливым свидетелем бесчисленных семейных дискуссий. Её голос был ровным, несмотря на бурные эмоции внутри. — Нет, — повторила она, и на этот раз её голос эхом разнёсся по комнате с высокими потолками. Она прямо встретила взгляд отца, и напряжение в его глазах резко усилилось. Выражение лица Тройхара сменилось с удивления на недоумение. — Объяснись, — приказал он, откинувшись в кресле, и слова камнем упали между ними. Тав глубоко вздохнула, чувствуя тяжесть своих последующих слов. — Эта жизнь, роль, которую ты представляешь для меня… это не то, чего хочу я. Наверняка есть кто-то другой, кто гораздо лучше подойдёт на роль вождя. Отец нахмурил брови и стал пристально её изучать, словно пытаясь увидеть её насквозь, всю суть её убеждений. Тишина растянулась, тягостная и ожидающая, давящая на неё грузом многолетних традиций и долга. Сердце её колотилось, но она была горда собой, как никогда. — Я не просто часть наших традиций, — увереннее продолжила Тав. Взгляд Тройхара не дрогнул, он пронзил её насквозь, изучая, требуя. Молчание тянулось долго и тягуче, почти осязаемое в своей напряжённости. — Тебя готовили к этому, — наконец сказал он, смягчив тон, в котором слышались смятение и печаль. — Ты более чем способна, Таветил. Её сердце защемило ещё сильнее. — Быть способной — не то же самое, что быть готовой, — ровно ответила она, не смотря на колотящееся сердце. — Я повидала немало путей, и нашла своё призвание в другом месте. Не здесь, не в правлении. Отец смотрел в окно, выражение его лица суровело, пока он осмысливал её слова. Но она могла бы поклясться, что видела, как уголок его рта дёрнулся. В комнате стало тихо, единственным звуком был далёкий зов ветра через открытое окно. — Ты отвернёшься от своего наследия? От Тель’Кессира? — прошептал он. Тав чувствовала тяжесть его разочарования — бремя, которое она никогда не хотела нести. Однако перед ней лежал чёткий путь. — Я не отвернусь от себя. И от народа, — мягко, но решительно сказала она. — Я принимаю себя такой, какой я стала. Отец, есть и другие, более подходящие для того, чтобы возглавить это место. На лице отца отразилось мимолётное напряжение, война между его ожиданиями и реальностью её слов. Тав с тревогой ждала его реакции. Он должен был понять. Наконец он медленно выдохнул, и на его лице отразилось смирение. Затем, с тяжёлым сердцем, он подошёл к столу и протянул руку к рычагу колокольчика. Резкий и чёткий звук эхом разнёсся по комнате. Мгновением позже дверь открылась с тихим скрипом, и стражник шагнул внутрь, заполнив собой весь дверной проём. Сердце Тав опустилось ещё ниже, когда она осознала последствия звонка отца. Он хочет… её изгнать? — Да, сэр? — почтительно спросил стражник, коротко скользнув взглядом по Тав, прежде чем вернуться к её отцу. Сердце Тав замерло, пока тянулась тишина, становясь всё тяжелее от ожидания. Её нарушил властный и строгий голос отца: — Позови Эрдана. Брови Тав сошлись в замешательстве, когда она увидела, как охранник кивнул и быстро удалился. Эрдан вошёл после короткого ожидания, его осанка была жесткой, обычная теплота в глазах сменилась формальностью. — Да, вождь? — почтительно произнёс он. Взгляд отца переместился с Тав на Эрдана, его голос был твёрд: — С этого момента Эрдан будет играть роль моего заместителя. Это заявление прозвучало как раскат грома. На лице Эрдана отразился шок, волна эмоций пронеслась по его лицу, прежде чем он вновь обрел самообладание. Он низко поклонился, ровно сказав: — Я… Это большая честь для меня. Я вас не подведу. Эрдан оставался в поклоне с опущенной головой дольше обычного — жест глубокого смирения и, возможно, намёк на груз, который он теперь чувствовал на своих плечах. Когда он, наконец, выпрямился, его лицо было маской самообладания, но морщинки вокруг глаз выдавали его эмоции. Тав наблюдала за происходящим, и чувство вины скручивало её изнутри. Чего стоило ему её неповиновение? Она знала Эрдана как друга и верного союзника, он был хорошим воином и имел задатки справедливого лидера, но она бросила его на произвол судьбы из-за собственного нежелания подчиняться планам отца. Глаза Эрдан на мимолётную секунду встретились с глазами Тав — смесь вопросов и заверений беззвучно пронеслась между ними, прежде чем она отвернулась. Отец, казалось, почувствовал её дискомфорт, но никак не утешил, лишь сурово кивнул Эрдану, подтверждая своё решение. — Свободен. Мы обсудим особенности твоих новых обязанностей завтра. Она избегала взгляда Эрдана, когда он уходил. Когда дверь со щелчком закрылась, она снова посмотрела туда. Она испытывала сопротивление, пытаясь переварить внезапную перемену, её взгляд задержался на двери, через которую он исчез, и она почувствовала полное недоумение. Её сердце бешено колотилось, ударяясь о рёбра, словно пытаясь вырваться наружу. Тав боялась, что он никогда не простит её за это. Когда её взгляд метался по комнате в поисках краткой передышки от сурового взгляда отца, он упал на знакомую картину. Это был портрет её мамы, которая мягко улыбалась, но при этом в её глазах горела игривая искорка. Губы Тав дёрнулись в неохотной улыбке, согретые молчаливым ободрением с полотна. Взгляд её отца последовал за её, остановившись на картине. Он смягчился, властные черты перешли в более нежное выражение, напоминающее о более простых временах. Он прочистил горло. — Знаешь, Таветил, есть старая притча о молодом лисе, который обиделся на орла, — начал он, в его голосе смешались ностальгия и осторожность. — Лис несколько дней обдумывал планы мести, мастерил сеть из лозы и веток. Но в своём стремлении заманить орла в ловушку он игнорировал окружающий мир — даже собственную безопасность. Однажды, расставляя ловушку, он отошёл слишком далеко и упал в охотничью яму. Одинокий и раненый, лис слишком поздно понял, что его жажда мести ослепила его от реальных опасностей вокруг него. Тав слушала, её сердце медленно успокаивалось по мере того, как разворачивалась притча. Комната словно уменьшалась, притягивая её ближе к выверенным словам отца. В его глазах была серьёзность, которая намекала на озабоченность, выходящую за рамки их спора. — И лёжа там, — продолжал отец, — лис понял, что месть может на мгновение удовлетворить гнев, но она также крадёт гораздо больше, чем отдаёт. Она разрушает ту самую жизнь, которую мы пытаемся прожить полноценно. Молчание стало ещё глубже, превратившись скорее в интроспективу, чем в неловкость. Тав впитывала слова отца. — Что ты имеешь в виду? — прошептала она, её голос едва превышал дыхание, а сердце трепетало, как пойманная птица. Взгляд её отца был твёрд, а в голосе звучала мягкость, которая обезоруживала. — Она не вернётся, — просто сказал мужчина, и налёт его лидерства отошёл, обнажив перед ней отца. Это заявление поразило Тав как удар. Она перевела взгляд с него на картину и сжала кулаки. Её прекрасные глаза сияли, глядя на неё. Нет. Она не могла этого принять, не хотела этого принимать. От нахлынувших эмоций Тав крепко сжала челюсть, от чего всё её тело завибрировало от напряжения. — Это всё, что у меня осталось от мамы. По крайней мере, я хоть что-то сделала, чтобы за неё отомстить. А ты не сделал ничего! — нарушил тишину её резкий и обвиняющий голос. Её отец глубоко выдохнул, в его вздохе чувствовалась тяжесть лет. Он посмотрел на неё, но не со злостью, а с болезненной нежностью. — Признаю, что совершил ошибку; я оттолкнул тебя от себя. Когда ты ушла… до меня наконец-то дошло, — признался он, шагнув ближе. Его наполненный грустью голос звучал по-другому, словно они поменялись ролями. — Я зациклился на потере жены и маленькой дочери и забыл, что у меня осталась первеница, которая тоже потеряла мать и сестру. Я должен был заботиться о живых. В том числе и о тебе. Тав слушала его, с трудом сдерживая слёзы. О чём он говорил? Она бесчисленное количество раз пыталась заставить его рассказать о маме, но каждый раз он ловко менял тему и отступал, полностью избегая разговора. Он сделал паузу, его голос переполняли эмоции. — Но я хочу всё исправить. Это из-за меня ты винишь себя в смерти своей матери. А я винил себя… — его голос дрогнул, и Тав увидела, как в его глазах блеснули непролитые слёзы. Она почувствовала, как на глаза наворачиваются собственные, затуманивающие зрение. Отец продолжил, уже мягче: — Но я смог простить себя, потому что знаю, что она не хотела бы для нас такого. И ты тоже должна простить себя. Её голос треснул, когда она попыталась заговорить, слова застряли в горле. — Не могу. Мужчина беспокойно нахмурился. — Почему? — мягко спросил он, положив руки ей на плечи. Слёзы рекой полились по щекам Тав, пока она подавляла слова, её голос был переполнен горем. — Если я прощу себя… тогда они уйдут. Руки отца крепко сжимали её ладони, его хватка была отчаянной, но нежной. — А ты не думаешь, что, возможно, они этого и хотят? Может, так будет лучше для них? Лучше для тебя? Тав покачала головой, болезненное ощущение покинутости пронеслось по ней так же живо, как кровь по венам. — Всю мою жизнь меня кто-то бросал. Кто-то всегда принимает решения за меня или ты обращаешься со мной так, будто я не способна принимать решения самостоятельно. Сначала ушла мама и сестра, потом ты вычеркнул меня из жизни, — её голос треснул, с губ сорвался всхлип. — Потом меня бросили «Змеи», а потом… ушёл он… — Она запнулась, и острая боль сжала её сердце. Глаза отца были устремлены на неё, наполненные пониманием и печалью, пока она пыталась продолжить. Она снова потрясённо покачала головой. — Вы все просто уходите. Как будто я пустышка. Кто будет следующим? Эрдан, потому что решит, что ему надоело постоянно исправлять мои ошибки? После сегодняшнего дня это будет неудивительно. Гейл, потому что примет предложение о работе в академии? Кейлет, потому что может решить вернуться к своим корням? Шэдоухарт и Лаэзель отправятся куда-нибудь вместе? — голос её стал усталым, с оттенком покорности. Слова Тав вырывались наружу, она понимала, что отец не знал и половины этих людей, но боль, которую они представляли, была для неё слишком реальной. На мгновение она потеряла дар речи, оказавшись во власти собственных эмоций. — Я могу продолжать бесконечно. Я знаю, что это нормально, что каждый пойдёт своей дорогой, я не могу рассчитывать на то, что все будут со мной вечно. Но знаешь, что вечно? Воспоминания о маме и сестре. И я отказываюсь их отпускать. Комната погрузилась в глубокую тишину. Тав дрожала, её плечи тряслись от рыданий. Тишина была густой, гнетущей, усиливая её ощущение изоляции. Каждый вдох был похож на втягивание холодного воздуха через узкую соломинку; её сердце болело, словно связанное невидимыми цепями, стягивающимися с каждым ударом сердца. Она чувствовала себя совершенно одинокой. Голос отца прорвался сквозь её переживания, мягкий и в то же время твёрдый. — Ты не пустышка. Ты — всё для нас, но мы все не ценили этого, пока не стало слишком поздно, — он провёл большим пальцем по её подбородку и стёр со щеки слезу. — Ты всегда рядом с другими, дитя моё. Позволь кому-нибудь быть рядом с тобой. Рыдания Тав становились всё громче, её эмоции выплескивались наружу. Шагнув вперёд, Тройхар преодолел пропасть между ними. — Мама бы так тобой гордилась. Я тоже горжусь, очень сильно, хоть и не могу это показать, — признался он, его голос был пронизан множеством оттенков вины и гордости. — И мне жаль, что из-за меня ты переживаешь и испытываешь такие трудности. Я знаю, что ни разу не поддержал тебя, когда ты в этом нуждалась. Ты казалась такой сильной… теперь я знаю, что ты слишком на меня похожа. Ты не говоришь, что причиняет тебе боль. И из всех ненавистных мной черт характера ты унаследовала от меня именно эту. От слов отца Тав переполняли бурные эмоции. Ей хотелось злиться, гневаться на годы страданий, которые она пережила в молчании, на её боль, которой не заметил единственный мужчина, обязанный всё это увидеть. Желание поставить точку, отвернуться и вернуть себе жизнь на своих условиях, яростно пульсировало внутри неё. Она так устала… измучилась от постоянного напряжения, истощилась от той внешней стойкости, которую была вынуждена поддерживать. Однако, взглянув в глаза отца, она увидела в них искреннее раскаяние, которого никогда не видела раньше. Его искренние извинения пробили её защиту. В его взгляде она увидела не только груз прошлых ошибок, но и отчаянную надежду на взаимное примирение. Именно это осознание, как ничто другое, укрепило её решимость уйти. Несмотря на глубокую безысходность и утомление, Тав чувствовала, что нуждается в отце, возможно, сейчас сильнее, чем когда-либо. — Я скучаю по ней, — прошептала Тав едва ли громче дыхания. — Я тоже, Тав, — ответил он, впервые с детства используя сокращение её имени. Нежность в его голосе заставила её защиту полностью разрушиться. Она потянулась к нему, и её руки отчаянно обвились вокруг него. Рыдая на его плече, её тело дрожало, но в его объятиях она почувствовала проблеск прежнего тепла, намёк на безопасность. — Я скучала по тебе, — всхлипнула она, заглушая слова его мантией. — Я тоже по тебе скучал, — отец крепко обнял её и тихо прошептал: — Моя маленькая пташка. Прости меня, — это прозвище — ещё один пережиток её детства — вызвало всплеск воспоминаний о том времени, когда жизнь казалась проще. Объятия её отца стали крепче. Они стояли в тишине комнаты, держась за этот момент и друг за друга. Не нужно было больше слов, объятия говорили сами за себя, медленно залечивая старые раны. Нарушив тишину, голос её отца произнёс лёгким, дразнящим тоном. — И не беспокойся об Эрдане. Мы оба помним, как он в детстве примерял мои нагрудные знаки отличия. Только на прошлой неделе он по пьяни признался, что всё ещё мечтает однажды стать лидером, — негромко усмехнулся он, и в голосе его звучали тепло и утешение. У Тав вырвался смешок, смешиваясь с её слезами.