Don't go (Не уходи)

Перед ними вырисовывался шумный город Врат Балдура, его возвышающиеся строения отбрасывали длинные тени в вечернем сумраке. Этот вид вызывал у Астариона целую гамму противоречивых эмоций. Перспектива мягкой постели и горячей ванны прельщала, но улицы города, особенно ночью, были словно окном в его мучительное прошлое. Место, полное навязчивых воспоминаний, где каждый угол и переулок отзывался эхом тех историй из его жизни, которые он старательно пытался оставить позади. Тав была взвинчена. Во время путешествия каждое утро она поднималась первой, и в ней чувствовалась раздражающая спешка. Когда они приблизились к городу, она решительно ускорила шаг. Астарион внимательно наблюдал за ней, замечая напряжение, которое, казалось, скручивалось в ней туго натянутой пружиной. Она была напряжена, а на любые вопросы о трупе в Лунных Башнях отвечала кратко и осторожно. Он и сам мастерски владел этим танцем уклонения, потому и узнал его. Когда-то жизнерадостная и непоколебимая перед лицом опасности, теперь она, казалось, была охвачена глубоко въевшимся беспокойством, её взгляд метался по сторонам, словно ожидая неприятностей за каждым углом. Знакомый городской шум и тёмные переулки только усиливали тревогу. Объяснения Тав о том, что она беспокоится за Кейлет и о возвращении во Врата Балдура, показались Астариону, повидавшему немало опасностей и обманов, несколько неубедительными. Когда-то он мог принять её слова за чистую монету, но не сейчас. Что-то не сходилось. Его внимательный взгляд переместился на их новую спутницу. Фэйлен оставалась загадкой. В основном она держалась особняком, общаясь лишь с Шэдоухарт и Тав. Её взаимодействие с группой было осторожным и сдержанным. Гейл несколько раз пытался завязать с ней разговор, но получал лишь краткие ответы или, что ещё забавнее, обращался к воздуху, когда Фэйлен просто уходила посреди разговора. Астарион нашёл нечто забавное в озадаченном выражении лица Гейла — не часто кому-то удавалось лишить волшебника дара речи. Вдобавок, чародейка почти ничего не рассказала им об артефакте, который они собирались вернуть, что было крайне подозрительным. Когда они вошли в город, их окружила знакомая какофония городской жизни. Улицы Врат Балдура были оживлёнными даже ночью. Группа пробиралась по многолюдным улицам города, и окружающий шум толпы сливался в отдалённый гул. До его ушей донёсся приглушённый разговор Эрдана и Гейла. Нервное бормотание Эрдана, приправленное опасениями по поводу реакции Кейлет на то, что Тав была на волосок от смерти, разительно отличалось от попыток Декариоса успокоить его. Стоило им приблизиться к дому, как уютное строение сразу выделилось своими увитыми плющом стенами и обилием зелени. Тав ещё больше ускорила шаг, явно спеша. Астарион проследил за ней взглядом, отмечая едва заметные изменения в её поведении, когда она приблизилась к знакомому порогу. Как только Тав распахнула дверь, Шкряб разразился неистовым лаем и завилял хвостом. От бурной радости пёс чуть не сбил эльфийку с ног. Тав залилась смехом, обнимая пса, и её привязанность к животному отражалась в том, как она, зарывшись лицом в шерсть, нежно поглаживала и ласкала его. Астарион, стоявший в нескольких шагах позади, наблюдал за воссоединением с мягкой, почти незаметной улыбкой. Когда он приблизился, внимание Шкряба переключилось на него, и пёс взволнованно заметался у его ног, размахивая хвостом что было мочи. Тем временем, Тав скрылась в доме, слившись с полумраком. Воспользовавшись случаем, пока никто не видит, Астарион наклонился и почесал Шкряба за правым ухом, в том месте, которое, как он знал, нравилось псу. Пока животное удовлетворённо мотало хвостом, Астарион выпрямился и бросил последний взгляд на открытую дверь дома, а затем шагнул внутрь. В тёмной прихожей дома Астарион наблюдал за разворачивающимся воссоединением. Он задержался на пороге, оставаясь безмолвной тенью. Кейлет, спускавшаяся по лестнице с магической сферой, освещавшей ей путь, в это время ругала собаку. — Шкряб, что за шум в такой час? Ты же разбудишь… — она замолчала, когда заметила собравшихся, и её глаза расширились от шока и неверия. На мгновение она замерла, схватившись рукой за перила, сфера в ладони дрогнула. Затем, когда Тав шагнула вперёд, Кейлет охватила волна радости и облегчения. — Тав? Это правда ты? — голос её задрожал. Когда Тав протянула руку, дроу, не колеблясь, преодолела расстояние в несколько стремительных шагов. Они крепко обнялись, и тишину прихожей нарушили рыдания Кейлет. — Я так волновалась… К ним присоединился Эрдан, по-братски обняв обеих девушек. Его обычно сдержанное поведение изменилось. Пока разворачивалась эта душещипательная сцена, Лаэзель направилась на кухню, тихо лязгая доспехами при каждом шаге. Проходя мимо обнимающейся троицы, Шэдоухарт приостановилась и нежно поцеловала Кейлет в щёку. Тем временем Астарион тихо ускользнул, последовав за Лаэзель на кухню, и его присутствие безмолвной тенью выделялось среди всеобщей эмоциональности. Фэйлен, чья грация контрастировала с целеустремлёнными шагами Лаэзель, последовала за ним. На кухне гитьянка принялась методично снимать с себя доспехи, аккуратно складывая их на столешницу. Фэйлен уселась на стул, с отстранённым любопытством изучая помещение. Кейлет, рука об руку с Тав, вошла в кухню и обратилась к Астариону и Лаэзель дрожащим голосом. В глазах её стояли слёзы. — Я так рада, что вы вернулись целыми и невредимыми, — с облегчением пролепетала она. Сразу за ними в комнату вошли Гейл и Шэдоухарт, а Эрдан встал рядом с Тав и Кейлет. Астарион вежливо и отстранённо кивнул. — Всегда тебе рад, Кейлет, — ответил он непринуждённо. Тав заговорила, кивнув в сторону чародейки. — А это Фэйлен, мы встретили её в Лунных Башнях. Она будет с нами, пока мы ищем артефакт. Кейлет тепло и приветливо улыбнулась. — Приятно познакомиться, Фэйлен. Чувствуй себя как дома, — взволнованно сказала дроу. Фэйлен грациозно поднялась со своего места, её поведение было полным достоинства, но в то же время открытым. — Спасибо за гостеприимство, — ответила она с уважением, тщательно подбирая слова. Кейлет кивнула. — Не за что, — сказала она, а затем снова обратила внимание на Тав. — Так что это за артефакт, о котором ты говорила? Тав мягко улыбнулась. — Я скоро расскажу. Но сначала скажи, здесь всё было спокойно? Ничего необычного не происходило? Брови Кейлет слегка нахмурились. — Было жутко тихо. Слишком тихо, как по мне. Эрдан, прислонившись к двери, скептически произнёс: — Вся эта ситуация подозрительна и не имеет никакого смысла. Тав обвела взглядом кухню, задерживая взгляд на каждом лице. — Отдохнём немного. Нам понадобятся силы для чего бы то ни было дальше. — Голос её был твёрд, но Астарион чувствовал, как в её словах сквозит беспокойство. Понимающе кивнув, Кейлет обратилась к Фэйлен. — Пойдём, я покажу тебе твою комнату. Фэйлен плавно и грациозно последовала за Кейлет. Взгляд Астариона ненадолго задержался на Гейле, который наблюдал за чародейкой с нескрываемым интересом. Астарион поднял бровь, веселясь и в то же время недоумевая. Да что с ними не так? Сначала Эрдан, теперь Гейл. Неужели они всегда так легко поддаются острому язычку или нежным прикосновениям? Его внимание переключилось на Тав, которая тихо беседовала с Эрданом. Они обменялись несколькими словами, и в конце концов эльф кивнул и направился к выходу из дома. Тав выглядела более спокойной, расслабленной. Однако наблюдал Астарион за ней не так незаметно, как рассчитывал. Тав повернулась к нему, их глаза встретились на краткий миг, после чего мужчина отвёл взгляд. От его внимания не ускользнули ухмылка Шэдоухарт и понимающая полуулыбка Гейла, отчего он закатил глаза. Лаэзель невозмутимо и молча вышла из кухни, пропуская Кейлет, которая вернулась и объявила: — Новый член нашей группы устроен. Она в соседней от тебя комнате, Гейл. Декариос, застигнутый врасплох, смог лишь пробормотать: — Оу… Кейлет осмотрела кухню, её глаза слегка сузились при виде разбросанных вещей. — Вы всегда оставляете снаряжение как попало? Я, конечно, по всем вам скучала, но, по крайней мере, мои полы не были заляпаны кровью, а вещи убраны, — недовольно заметила она. — Эрдан отправился передать сообщение Уиллу и Джахейре, — устало ответила Тав. — Пока что это всё, что мы можем сделать. Пора немного передохнуть. Гейл, пользуясь случаем, быстро согласился. — Полностью согласен. Всем спокойной ночи, — сказал он и стремительно выбежал из кухни. Шэдоухарт последовала его примеру, добавив: — Увидимся утром. Тав с усталым, но искренним «спокойной ночи», казалось, тоже была готова уйти. Однако у Кейлет были другие планы. — А ты так легко не отделаешься. Я жду подробного отчёта о вашей экспедиции. У нас будет девичник, — заявила она игривым, но твёрдым тоном. Тав застонала в притворном отчаянии. — Но я же хочу спать… Кейлет, не останавливаясь, продолжала: — Краткий пересказ меня тоже устроит. Несомненно, Гейл завтра предоставит нам подробный отчёт. — Она замолчала, поймав взгляд Астариона, затем с озорной улыбкой обернулась к Тав. — Точно. Ну что ж. Я буду ждать тебя в комнате, — и быстро вышла из кухни. Кухня казалась непривычно большой и пустой, слышался лишь отдалённый гул голосов и мягкая поступь Шкряба, который последовал за Кейлет. Нарушив молчание, Тав нерешительно, но искренне произнесла: — Разумеется, ты тоже можешь остаться. Твоя комната тебя ждёт. Взгляд Астариона неуловимо изменился, задумчивость на мгновение нарушила его обычное спокойствие. — Уверена? Насколько я помню, это было временным предложением, — заметил он, и в его голосе прозвучала характерная для него беспечность, искусно скрывавшая затаившуюся под поверхностью ранимость. — Не говори глупостей, — отреагировала незамедлительно Тав, выразив искреннее удивление его вопросом. — Конечно же ты можешь оставаться здесь, сколько пожелаешь. Фраза «сколько пожелаешь» эхом отозвалась в голове Астариона. Тав быстро добавила, почти запинаясь в словах: — Конечно, ты можешь делать всё, что пожелаешь, если захочешь остаться в другом месте, я не стану тебя останавливать. Но… ты ведь вернёшься к утру. Да? Астарион на мгновение замолчал, обдумывая её слова. В голосе эльфийки звучали тепло и неуверенность, едва уловимое приглашение. Он шагнул к ней. Анкунин понизил голос, и слова сорвались с его языка с любопытством и дразнящими нотками: — А чего хочешь ты, дорогая? — Его глаза остановились на её, в них появился игривый, но серьёзный блеск. Тав, казалось, была ошеломлена, её глаза слегка округлились. — Я? — повторила она с лёгким замешательством в голосе. Астарион кивнул, его взгляд был непоколебим. Она с трудом сдерживалась, слова вылетали из её губ торопливым потоком. — Это твоё решение, правда. Где ты хочешь спать… мне знать не обязательно, да и нелепо это… — Голос её прервался, глаза метнулись в сторону, в них отразились смущение и ранимость, которые показались Астариону очаровательно искренними. Он наблюдал за ней, и в его душе зародилась тоска. Они снова ходили вокруг да около. Ему захотелось, чтобы она высказала то, в чём он не смел признаться даже самому себе. — Чего хочешь ты? — повторил он мягко, но твёрдо. Глаза Тав снова встретились с его, в них бурлили эмоции — нежность и мольба, умоляющая не заставлять её озвучивать свои самые сокровенные желания. После затянувшейся паузы она-таки заговорила, едва слышно шепча: — Я бы хотела, чтобы ты остался. — Её признание было простым и в то же время серьёзным. Астарион ощутил прилив облегчения, счастья, единения. Её просьба, произнесённая так тихо, громким эхом отозвалась в его сердце, вызвав бурю эмоций, которые он долго подавлял. Она хотела, чтобы он остался. И он останется. Боги свидетели, так и будет. — Прошу, останься, — добавила она, и мольба в её голосе отозвалась в душе Анкунина. Словно её слова были о чём-то большем, о другом. Над Астарионом нависла тяжесть его прошлых обещаний, каждое из которых было призрачным напоминанием о его неудачах. Она верила в него, её доверие было маяком в его бурной жизни, и всё же, снова и снова, он её подводил. Как она могла продолжать верить в него после всех этих разбитых вдребезги обещаний и нарушенных клятв? Его передёрнуло от иронии — она, как никто другой, продолжала видеть в нём что-то стоящее среди осколков его прошлых поступков. Мгновения тянулись за мгновениями между двумя эльфами, ощутимое течение эмоций безмолвно проносилось между ними. — Тогда я останусь. Даю слово, — повисла в воздухе тихая клятва, которая, казалось, отдавалась эхом в тускло освещённой кухне. В ответ Тав издала тихий выдох облегчения, и черты её лица расслабились, словно с неё сняли непосильную ношу. Её лицо обладало неземной красотой, а нежные веснушки на носу словно танцевали в тени. Татуировки, обычно такие дерзкие и самоуверенные, теперь выглядели как тонкое произведение искусства, украшающее её кожу. А глубокие, выразительные глаза завораживали его так, что словами не описать. — Это хорошо, — прошептала она, и её голос был подобен нежной ласке в тишине. Его руки слегка дрожали, выдавая, каких усилий ему стоило сдерживать себя, чтобы не сократить расстояние между ними и не потерять себя в её объятиях. Острое желание внутри него было тугой пружиной, готовой вот-вот разжаться. Чтобы снять чары и отстраниться от неё, Астарион отступил назад, и в его голосе прозвучал намёк на его обычный юмор. — Но как бы мне ни хотелось провести остаток ночи, стоя здесь и любуясь тобой, боюсь, мне нужно позаботиться об ужине. Щёки Тав вспыхнули нежно-розовым румянцем, но её беспокойство было искренним и непосредственным. — Боги, ты голоден, — сказала она с пониманием в глазах. — Если хочешь, можешь… — почти без раздумий и искренне сказала она. Неужели она действительно должна была всё так усложнять? Выражение лица Астариона неуловимо изменилось: на нём проступили нежность и забота. Его палец провёл по линии её шеи, по шраму. — Ты чуть не погибла из-за одного вампира, а теперь предлагаешь мне свою шею? Ты сумасшедшая, — сказал он, в его тоне смешались назидание и изумление. Тав встретила его взгляд; в глазах отразилось множество эмоций. Страха не было. Только сила, доверие и что-то похожее на вызов. Кухня с её деревенским шармом и разбросанными по столу вещами, казалось, уменьшилась вокруг них, а окружающий мир отошёл на второй план. Он чувствовал, как учащается её пульс под его пальцами, как учащается её дыхание. Голос Тав был мягким, а глаза искренними, когда она подняла на него взгляд. — Ты не такой, как он. — Слава богам, — сухо усмехнулся Астарион. — Одного Астариона в мире более чем достаточно. — Попытка отшутиться была неудачной — в нём слишком сильно чувствовалось смятение, чтобы скрыть его полностью. Улыбка Тав была мягкой и понимающей. — Ты знаешь, что я имею в виду… — она протянула руку, словно желая преодолеть пропасть между ними. Астарион колебался. Желание выпить из неё было постоянным искушением, манящим скорее близостью, чем насыщением. Но он не мог, не сейчас. Дело было не только в возможном вреде для неё. Он боялся потерять контроль над собой, поддаться эмоциям и желаниям, которые так тщательно сдерживал. Он убрал руку, кончики пальцев слегка коснулись её щеки. — Ценю твоё предложение, милая, но не сегодня, — нежно, но с сожалением сказал он. — Ты постоянно пьёшь подозрительные целебные зелья, и твоя кровь, наверняка, будет иметь вкус трав. Тав легкомысленно ответила: — Эй, это грубо, — но Астарион заметил в её глазах разочарование. Непреднамеренное оскорбление её доверия к нему обжигало. Внутри него происходила ощутимая борьба между желанием и сдержанностью. С огромным усилием Астарион отстранился, его самообладание было на волоске. — Сладких снов, дорогая. Он повернулся и ушёл, растворившись в тёмной ночи, оставив после себя тишину, наполненную невыполненными обещаниями и болью в сердце. Когда он уходил, холодный ночной воздух казался ему бальзамом и проклятием, передышкой от тепла, которого он так отчаянно жаждал и в то же время боялся.

***

Утренний или, скорее, полуденный свет проникал сквозь окна, заливая комнату тёплым сиянием. Тав медленно проснулась, кровать рядом с ней была пустой и холодной. Ночной разговор с Кейлет затянулся до глубокой ночи, и в нём не осталось ни одной невысказанной детали. Реакция Кейлет варьировалась от вздохов ужаса до визгов восторга, её очарованность каждым нюансом проявлялась в нетерпении узнать больше. Поднявшись с кровати, Тав с чувством выполненного долга направилась принять ванну. За ширмой в спальне стояла большая деревянная бадья, манящая собой после долгого, насыщенного событиями путешествия. Она набрала воды, нагретой до приятной температуры в камине, и добавила несколько капель лавандового масла, наблюдая, как они рассеиваются, источая успокаивающий аромат. Погружаясь в тёплую ванну, Тав неизбежно возвращалась мыслями к Астариону. Воспоминания об их разговоре предыдущим вечером не давали покоя, его присутствие преследовало даже в его отсутствие. Ей хотелось, чтобы он остался — и речь шла вовсе не о доме… Она корила и стыдила себя за эти мысли, видя в них намёк на собственничество. Она укоряла себя за эти мысли, смущаясь того, что они подразумевают собственничество. — Он не привязан к тебе, — напомнила она себе. — Он волен искать всё, что захочет, где захочет. Ты им не владеешь. И всё же ревность не давала ей покоя. Тепло ванны, казалось, проникало в самую душу, расслабляя напряжённые мышцы и успокаивая беспокойный разум. Завернувшись в полотенце, она направилась к шкафу с одеждой, бездумно подыскивая что-нибудь чистое. Когда она рылась в шкафу, её рука наткнулась на шкатулку, запрятанную в самом низу. Она замерла, сердце пропустило удар. На мгновение показалось, что время остановилось, пока она смотрела на шкатулку, и поток воспоминаний грозил её захлестнуть. Глубоко вздохнув, Тав достала комплект свежей одежды, задержавшись пальцами на мягкой ткани. Она быстро облачилась в простой наряд, удобный и непритязательный. Затем, с неохотой и решимостью, Тав потянулась к шкафу и достала шкатулку. Она показалась ей тяжёлой, но не столько по весу, сколько по значению. Девушка поднесла её к кровати и осторожно положила, обводя пальцами края, словно запоминая каждую деталь. Замысловатые узоры — спирали и орнаменты, которые, казалось, рассказывали свою собственную историю, историю красоты, рождённой из тьмы. Шкатулка была произведением искусства, каждая её часть говорила о заботе и внимании к деталям. Она была достойным вместилищем для драгоценных, горько-сладких воспоминаний, хранившихся в ней. Долгое время Тав смотрела на шкатулку, в её голове роились мысли и воспоминания. Искушение открыть её, чтобы вновь высвободить прошлое, было сильным. Но она понимала, что так будет только тяжелее с ней расстаться. Эта шкатулка и всё, что она символизировала, теперь принадлежала Астариону. Решительно вздохнув, Тав слегка отодвинула шкатулку. Она не станет её открывать. А если и откроет, то, скорее всего, будет слишком смущена, чтобы отдать ему. Она знала, что там много… важных вещей. Но пришло время отпустить их, вернуть эти частички их общего прошлого их законному владельцу. Спустившись по лестнице, Тав сразу же ощутила оживлённый хаос, доносящийся из кухни. На полпути её встретил Шкряб, восторженно бивший хвостом по деревянным половицам: он с радостью подскочил к ней, сияя от возбуждения. Подойдя к кухне, Тав застала сцену, которая грела её сердце. Помещение было наполнено звуками смеха, разговорами, сливающимися в гармоничный гул, звоном бокалов и столовых приборов. Каждый уголок был наполнен жизнью и счастьем. Лаэзель оживлённо беседовала с Минском, и её обычно спокойное лицо разгладилось. Шэдоухарт и Гейл были погружены в беседу, склонив головы друг к другу, и посмеивались над какой-то общей шуткой. Кейлет суетилась вокруг, подавая еду и присоединяясь к разговору с материнской заботой. Эрдан и Уилл были вовлечены в дружеский спор, их голоса возвышались над остальными в своём рвении. Джахейра и Карлах, несмотря на иллитидскую форму последней, выглядели расслабленными и наслаждались общением. Посреди всего этого стоял Астарион, обаятельный, как и всегда. Он рассказывал какую-то историю, жестикулируя руками, и слушатели внимали каждому слову. Даже Фэйлен, обычно такая сдержанная, слушала с лёгкой улыбкой, её бдительность была ослаблена в тёплой атмосфере. В кухню вошла Тав, и сразу же привлекла несколько пар глаз. — Что за вечеринка, да без меня? — объявила она, широко улыбаясь, её настроение улучшилось от заразительной атмосферы. Кухня разразилась хором приветствий, и она, с сердцем, полным любви, направилась к столу. Тав первым делом подошла к Джахейре и Минску, их появление успокаивало. Она заключила их в тёплые, сердечные объятия, и они ответили ей взаимностью. Весёлый смех Минска и нежная улыбка Джахейры наполнили её чувством единения. — Для той, кто почти познакомился с той стороной, ты выглядишь неплохо, — поддразнила её Джахейра. Тав, подыгрывая, с кривой ухмылкой ответила: — Я слишком буквально восприняла твои слова, что отдохнуть можно только после смерти, но, как видишь, ничего не вышло. — Голос у неё был весёлый, но под шуткой скрывалась слабая тень недавнего испытания. Эрдан, подслушавший этот разговор, не смог скрыть своё недовольство. Его лицо окрасилось в глубокий пурпурный оттенок. — Может, хватит так шутить? — попросил он, в его тоне слышалось беспокойство и лёгкое раздражение. Он испуганно посмотрел на Кейлет, которая бросила на него неодобрительный взгляд. Затем Тав двинулась к Карлах и Уиллу, распахнув руки, чтобы заключить их в объятия. Карлах ответила на этот жест с удивительной нежностью, а объятия Уилла были наполнены теплом старой дружбы. — Эй, солдат, — поприветствовала её Карлах, в тоне которой промелькнула знакомая искорка, которая всегда была присуща ей, но приглушённая её новой формой. Она посмотрела на эльфийку с намёком на свой прежний озорной блеск. — Значит, тебе удалось пережить путешествие, не убив Астариона? Я впечатлена. Тав легко и искренне рассмеялась. — О, можешь мне поверить, несколько раз я была к этому близка. Но решила, что живым он будет полезнее, — ответила она, подыгрывая шутке Карлах. — Да, все мы знаем, как трудно найти хорошего вампира в наши дни. Они просто не так надёжны, как раньше, — вмешалась Джахейра. Карлах согласно кивнула, весело подмигнув. — Верно, но наш Астарион — редкая находка. Раздражающе обаятельный и удивительно хорошо владеющий кинжалом. Тав переглянулась с Астарионом. Он улыбнулся ей, и улыбка достигла его глаз, вызвав трепет в её сердце. Уилл, откинувшись на стуле с довольным видом, добавил. — Мы как раз слушали про ваши приключения. Вы, ребята, облажались, но я всё равно завидую вашему путешествию. Были же времена. — Ещё один, кто скучает по вытиранию задницы листьями, — сухо отозвалась из-за стола Лаэзель. Кухня разразилась смехом, и Тав испытала прилив счастья. Её охватила радость от того, что она снова в кругу друзей, от их общего юмора и теплоты их компании. Кейлет, с отработанной грацией хозяйки, протянула Тав тарелку с ароматной едой и бокал с вином, насыщенный цвет которого отражал свет. Тав благодарно улыбнулась. За столом царила оживлённая атмосфера разговоров и смеха — оазис, где можно было отдохнуть от привычных испытаний и невзгод. Тав с лёгким умилением заметила, что некоторые из её спутников уже слегка подвыпили, их сдержанность ослабла, а настроение поднялось. Оживлённый и слегка раскрасневшийся от вина Гейл рассказывал всем об их последнем приключении с чрезмерным энтузиазмом. Его руки живо жестикулировали, время от времени задевая стоящий рядом бокал, когда он рассказывал о каждой захватывающей детали. — …а затем, с несравненным мастерством, я наколдовал щит как раз вовремя, чтобы отразить надвигающийся удар! Это был момент чистого магического совершенства, если можно так выразиться, — хвастался Гейл, его глаза сияли от возбуждения. Фэйлен подняла бровь, не впечатлившись. Шэдоухарт закатила глаза, но не смогла скрыть ухмылку. — Да, Гейл, о твоих подвигах ходят легенды. Только уж постарайся ничего не поджечь в своём энтузиазме, — поддразнила она, потягивая вино и приподнимая бровь. Тем временем Астарион, откинувшись на спинку стула, сухо заметил: — Давайте не будем забывать, кто на самом деле спас положение. Твоё «магическое совершенство» было бы бесполезным без моей ловкости. — Он потягивал вино с непринуждённой элегантностью. Однако глаза его внимательно перебегали с одного оратора на другого, а на губах играла улыбка. Время от времени его взгляд встречался со взглядом Тав. Фэйлен спокойно беседовала с Кейлет. Тав заметила, как смягчилось настороженное поведение женщины в присутствии Кейлет, открыв более доступную сторону загадочной чародейки. По мере того, как полдень перетекал в вечер, атмосфера на кухне становилась всё более расслабленной и беззаботной. Общий смех и рассказы стали временной отсрочкой от грядущих испытаний. Когда вечер подходил к концу, Тав оказалась в небольшом кругу вместе с Уиллом, Фэйлен, Астарионом и Эрданом. Остальные разошлись кто куда: одни улеглись в постели, другие затерялись в тихих беседах по углам дома. Слегка подвыпивший, но не утративший бдительности Уилл наклонился вперёд с горящими от возбуждения глазами. — Я слышал об аукционе, который проводится среди знати в городе. Маски, секреты, как обычно. Предполагается, что они продают таинственные артефакты, — сказал он, покручивая вино в своём бокале. — Мы планировали пойти туда со стражниками и предотвратить мероприятие, но, возможно, стоит разобраться во всём изнутри. Фэйлен задумчиво кивнула. — Да, я слышала нечто подобное, пока сидела за решёткой. Они торгуют не только побрякушками и безделушками. Думаю, они хотят продать там мой артефакт. Тав внимательно слушала, в голове проносились мысли о возможных вариантах. Упоминание о таинственных артефактах на аукционе не могло быть случайностью. Казалось, это ниточка, за которую стоит потянуть, зацепка, которая может приблизить их к пониманию общей картины. Астарион вмешался, его голос был ровным, но серьёзным. — Аукцион среди знати? Звучит как идеальное место, чтобы спрятать что-то на виду. Высшее общество любит свои секреты. Фэйлен повернулась к Астариону и сузила глаза. На её лице появилось выражение напряжённого раздумья. — В таких местах нередко переходят из рук в руки редкие и могущественные предметы. — задумчиво добавил Эрдан. — Если Эфирный камень так важен, как утверждала Фэйлен, то он может оказаться именно там. Тав откинулась назад, обдумывая варианты. — Нам следует попасть на этот аукцион, — решительно заявила она. — Если есть шанс, что Эфирный камень окажется там, мы не можем позволить себе это игнорировать. Уилл кивнул, решительно сузив глаза. — Согласен. Это наш лучший шанс узнать больше о том, что происходит на самом деле. Кроме того, это может стать нашим шансом опередить того, кто за всем этим стоит. — Так когда состоится аукцион? — нахмурилась Тав. Рейвенгард сверился со своим мысленным календарем. — Через пять дней. — Предлагаю всё спланировать, как протрезвеем, — сказала она; вино развязало ей язык. — По-моему, это разумно, не так ли? Астарион ухмыльнулся. — Действительно, разумный план. Хотя, должен признать, вино вдохновляет на более… творческие стратегии. Фэйлен, взгляд которой был острым и аналитическим, внезапно повернулась к Астариону. — Мы раньше не встречались? — спросила она с неожиданным любопытством. Тав подняла бровь и взглянула на Астариона. Он рассмеялся — звук был одновременно очаровательным и обезоруживающим. — Ты милашка, но я очень в этом сомневаюсь. Фэйлен продолжала настаивать. — Ты выглядишь знакомо. Тав, наблюдая за ними, не могла не задаться вопросом. Неужели Фэйлен в прошлом была знакомой Астариона, или, возможно, кем-то, кто едва избежал мрачной участи? Астарион с игривым высокомерием в голосе ответил: — Дорогая, если бы мы встречались ранее, ты либо не забыла бы ни единой детали, либо не выжила. Со мной не бывает наполовину. Не успел разговор углубиться, как Гейл, слегка шатаясь на ногах, подошёл к столу и опустился рядом с Фэйлен, его глаза горели пьяным энтузиазмом. — Фэйлен! — воскликнул он. — Я знаю, что наше общение не задалось в начале, но мне искренне интересно с тобой поговорить! Фэйлен покорно вздохнула. — Хорошо, Гейл. Что ты хочешь обсудить? Гейл наклонился к ней, его слова звучали немного невнятно, но интерес был очевиден. — Я совершенно очарован артефактом, о котором ты упомянула. Его магические свойства, его история… всё это так интригует. Можешь рассказать мне о нём побольше? По мере того, как Фэйлен углублялась в историю артефакта, её поведение становилось всё более заинтересованным. — Эфирный камень связан с древними небесными событиями. Считается, что он значительно усиливает магические способности, особенно те, которые связаны со звёздами и астральными планами, — с благоговением объяснила она. Гейл с восторгом наклонился вперёд. — Это невероятно! Напоминает теории, описанные твоим отцом в его работах. Кстати говоря, ты с ним работала? Его взгляды на астральные явления просто… революционны! Фэйлен вздохнула, в её тоне прозвучала усмешка. — Если ты ищешь моего отца, то найдёшь его погребённым под кипами свитков в его кабинете в поместье Эленлот в Сильверимуне. Решишь навестить его, захвати шоколад — чем темнее, тем лучше. И передай ему: «Пусть звёзды укажут вам путь, а мудрость осветит вам дорогу» или что-нибудь в этом роде. Он такое любит — сделай это, и он, возможно, благословит тебя своей мудростью. Она резко закатила глаза и поднялась со стула, оставив Гейла сидеть в недоумении. Тав, Уилл и Эрдан с трудом подавляли смех, наблюдая за озадаченным выражением лица Декариоса. Астарион не сдержался, и его смех эхом разнёсся по кухне. Затем он по-братски похлопал волшебника по плечу и поддразнил: — Гейл, друг мой, когда пытаешься очаровать даму, лучше больше внимания уделяй ей, а не репутации её семьи. Эрдан присоединился к ним, с серьёзным тоном и видом знатока. — Действительно, Гейл. Больше слушай, меньше говори. И не делай её отца центром разговора. Тав, не удержавшись, бросила: — Вы только посмотрите на себя, вдруг стали экспертами в ухаживании. Гейл, с покрасневшими от досады щеками, надулся. — Это просто абсурд! Как можно быть настолько эгоцентричной? Что за самовлюблённая девчонка! Уилл, с блеском в глазах, вмешался. — Знаешь, она вовсе не юная дева. Она старше, чем ты думаешь. Выражение лица Гейла стало недоумённым. — Что ты имеешь в виду? Уилл откинулся назад, на его лице появилась понимающая улыбка. — Она старшая среди своих родственников. У высших эльфов большие семьи — редкость, но у неё есть брат и сестра. Она говорила, что в следующем году ей исполнится двести лет. Глаза Гейла расширились от удивления. — Откуда ты всё это знаешь? Уилл бесстрастно пожал плечами. — Рассказала мне, когда мы играли в шахматы сегодня утром. Я просто спросил. Откровение заставило Гейла на мгновение потерять дар речи, мозг явно пытался переварить услышанное. Тав следила за разворачивающейся сценой с весельем и неверием. Эрдан, обычно олицетворявший собой спокойствие и собранность, казался слегка выбитым из колеи, его слова немного путались из-за алкоголя. Он сделал глоток вина и уверенно заявил: — Ты должен проявить заботу, предложить защиту. Это нужно для того, чтобы она чувствовала себя в безопасности и высоко оценённой. — Его искреннее выражение лица, когда он читал лекцию об искусстве ухаживания, было почти очаровательным. — Дамы прекрасно знают, как о себе позаботиться. — Астарион, полностью расслабленный и с дразнящей ухмылкой на губах, противопоставил идеалистическим взглядам Эрдана свою собственную философию. — Комплименты, мой дорогой Эрдан. Заставь их почувствовать себя обожаемыми, неотразимыми. Это и есть настоящее искусство. Поверь мне. Тав не сомневалась, что Астарион в совершенстве овладел техникой обольщения. Она прочистила горло и посмотрела на него, приподняв бровь. Уилл, присоединившись к разговору, задумчиво добавил. — Знаешь, немного того и другого не помешает. И не забывай о плавных танцевальных движениях, — сказал он, слегка покачиваясь, словно представляя себя на танцполе. Эрдан пренебрежительно фыркнул, не обращая внимания на Уилла. — Прошу тебя, как будто только лесть помогает. Астарион взглянул на Тав, в его глазах появился намёк на игривость. — Ну, как мы видим, твои методы были не совсем удачными, не так ли? О боже… Тав почувствовала, как щёки её порозовели от внезапного внимания. — Господа, прошу вас… — У неё было ощущение, что эта игривая шутка слишком близко подошла к грани того, чтобы перерасти в настоящий спор. Проигнорировав попытку Тав разрядить обстановку, Эрдан отрезал: — И что, твой подход оказался эффективным? Глаза Астариона сузились, на лице промелькнуло раздражение. Тав почти чувствовала напряжение, витавшее в воздухе, и всё более ощутимые вибрации соперничества и единоборства. Гейл, голос которого был лишён обычного юмора, скрестил руки и презрительно хмыкнул. — Пффф… как будто я вообще стремлюсь завоевать эту… женщину, — сказал он. Астарион постучал пальцами по стойке — ритмичный звук, казалось, отдавался эхом во внезапно наступившей тишине. Он медленно встал, его движения были обдуманными и уверенными, а в глазах блестели вызов и озорство. — Хорошо, — уверенно объявил Астарион. — Как насчёт того, чтобы уладить всё по-взрослому? Тав тяжело вздохнула и в отчаянии сжала переносицу. — Это ужасная идея, — пробормотала она себе под нос, гадая, не помутило ли вино их рассудок. Эрдан, с раскрасневшимся от вина и бравады лицом, поднялся на ноги, его взгляд остановился на Астарионе. — Я слушаю, — с вызовом сказал он. Анкунин с озорным блеском в глазах уверенно снял с пояса кинжал. — Посмотрим, кто на самом деле одержит верх. Небольшое дружеское состязание по метанию кинжалов должно помочь. Эрдан гордо выпрямился и торжественно кивнул. — Я принимаю твой вызов, Астарион. Пусть победит сильнейший! — сказал он, голос его был твёрд, несмотря на опьянение. Тав посмотрела на них с недоумением: — Серьёзно? Вам что, по пятнадцать? Уилл в восторге захлопал в ладоши. — Это будет здорово! — воскликнул он, и его смех эхом разнёсся по кухне. Тав встала, разглаживая одежду. — Пожалуй, я не стану смотреть, как вы двое пытаетесь превзойти друг друга в потенциально опасном для пальцев соревновании, — сказала она, повернулась на пятках и вышла из кухни, оставив за собой звуки начинающейся трагедии.

***

Наступила ночь, и в доме воцарилась безмятежная тишина. Большинство членов группы разошлись по своим комнатам, оставив Тав, прислонившуюся спиной к прохладной стене, одну в тускло освещённой общей комнате. Она находила утешение в ритмичных поглаживаниях шерсти Шкряба — верный пёс безмятежно лежал рядом с ней. Вино в её руке было небольшим утешением, спутником в ночной тишине. По отголоскам смеха и радостным возгласам Тав поняла, что Астарион одержал победу в их импровизированном состязании. Неудивительно, учитывая его мастерство и всё более явное опьянение Эрдана. Хотя было удивительно, что никто не пострадал, кроме стены подвала. На протяжении всего вечера Тав постоянно поглядывала в сторону Астариона, но возможности поговорить наедине так и не представилось. Они оба оживлённо общались с Карлах, Уиллом, Джахейрой и Минском, которых они давно не видели и с которыми давно не разговаривали, особенно Анкунин. Тав с некоторым удивлением отметила, что Астарион, похоже, искренне погружён в празднование. В его поведении чувствовалась лёгкость и непринуждённость, которую она не часто в нём видела. Она ожидала, что при первой же возможности он ускользнёт в свою комнату, ища утешение в одиночестве. Но он остался, постоянно находясь в поле её зрения. Вскоре к ней присоединился Эрдан, его движения были слегка нетвёрдыми, что явно свидетельствовало о том, что он изрядно надрался. Он опустился рядом с ней с глубоким, усталым вздохом, уложив голову на её плечо. Её тяжесть была привычным, хоть и неожиданным утешением. — Прости меня, Тав, — внезапно пробормотал Эрдан, и в его голосе прозвучала пьяная искренность, которую Тав уже успела узнать. Тав слегка повернула голову, её глаза смягчились, когда она посмотрела на него. — За что? — спросила она, недоумевая. В голосе Эрдана прозвучало сожаление, слова звучали невнятно. — За то, что я был недостаточно хорош для тебя, когда мы были вместе, — с неожиданной грустью признался он. Тав покачала головой, её сердце сжалось от боли, прозвучавшей в его голосе. Эрдан всегда был слишком строг к себе, особенно когда алкоголь ослаблял его сдержанность. — О чём ты говоришь? Это ты был слишком хорош для меня, — мягко сказала она, пытаясь утешить его. Раздражение Эрдана было заметно даже сквозь пьяную дымку. — О, не говори ерунды. — Он сделал ещё один глоток из своей бутылки, подстегнув эмоции жидкой храбростью. Тав протянула руку и осторожно взяла у него бутылку. — Я не соответствовала твоим стандартам, Эрдан. Я не так идеальна, как ты думаешь, — попыталась она объяснить, её голос был спокойным и ровным. — К тому же ты пьян, и сейчас не время для таких разговоров. Эрдан прислонился к её плечу, его защита рушилась под тяжестью вина. — Нет… мне жаль. Я был недостаточно хорош… понимающ. Ты ушла, потому что чувствовала давление… Я это знаю, — пробормотал Эрдан, и его признания полились пьяным, беспорядочным потоком. — Я всё испортил тогда и… не хочу портить сейчас. Я не знаю, почему мне хочется заботиться о других, и это… отпугивает окружающих. — Его слова, окрашенные сожалением и самобичеванием, повисли в воздухе между ними. Он потёр лоб в тщётной попытке привести мысли в порядок. Тав мягко улыбнулась, тронутая его уязвимостью. — Потому что ты хороший. Это замечательная особенность, но ты должен понимать, что не все увидят её одинаково и не все оценят, — мягко произнесла она, её голос был наполнен сочувствием. Сделав глубокий вдох, Тав приготовилась к откровенности. — Когда мы были вместе… я чувствовала себя в ловушке. Мне казалось, что ты хочешь изменить меня и не принимаешь все мои недостатки. Я знаю, что это была не твоя вина… Я знаю, что это была забота. Преувеличенная, но забота. Которую я тогда не оценила. Эрдан, медленно кивнув, казалось, погрузился в свои мысли. Его взгляд упал на Астариона, который беседовал с Джахейрой. — Астарион принимает тебя такой, какая ты есть? — Этот вопрос, казалось, проникал глубже, чем его поверхностный смысл. Тав медленно выдохнула. Она знала, что утром они вряд ли вспомнят об этом разговоре, но ей казалось важным ответить честно. — Да. Мне так кажется, — тихо призналась она. Признание принесло чувство облегчения. В этой вновь обретённой честности чувствовалась неожиданная теплота, успокаивающее принятие собственных чувств. Тав наблюдала, как Эрдан отстранился, и его черты лица приобрели решительность. Он кивнул сам себе, как бы приходя к решению, а затем повернулся к ней, и в его вопросе прозвучал намёк на уязвимость. — Хорошо. Как это сделать? Тав с любопытством наклонила голову. — Ты о чём? Эрдан заколебался, а затем спросил с неподдельной искренностью: — Как расслабиться? Тав не удержалась и тихонько хихикнула. — Спроси у него, — предложила она, кивнув в сторону Астариона. — Но если серьёзно, Эрдан. Тебе не нужно менять себя. Кто-то полюбит тебя за твою заботливость. Но… это буду не я, — мягко добавила она, её голос звучал искренне, но в то же время твёрдо, желая убедиться, что Эрдан понимает, что их прошлое осталось в прошлом. Она чувствовала, что старые чувства всё ещё живы в нём, и, возможно, сейчас не время снова устанавливать границы, но это нужно было сделать. Эрдан нахмурился и махнул рукой. — Да знаю я, но спрашиваю не об этом. Потому что, видишь ли, я… — Он запнулся, внезапно смутившись, и его щёки вспыхнули нежно-розовым цветом. Заметив его неловкость, Тав весело сверкнула глазами. — Продолжай… — подбодрила она, её тон был дразнящим и в то же время тёплым. После некоторого колебания язык Эрдана развязался, чему, возможно, поспособствовало вино. — Знаешь… мне кажется, я влюбился. В того целителя, который заботился о тебе. Иолас, он… — признался он, его голос едва превышал шёпот, словно он раскрывал глубокую тайну. О, так он говорил о милом целителе. Это… облегчение. Тав притворно потрясённо вздохнула, её глаза расширились от наигранного удивления. — Правда? Никогда бы не подумала, — сказала она со смешком. В этот момент Эрдан был просто очарователен, по-настоящему влюблён. Она была рада, что, несмотря на все опасности, ему удалось найти нечто прекрасное. И она надеялась, что ему повезёт разобраться в их отношениях. Эрдан бросил на неё полусерьёзный взгляд: от опьянения его обычная невозмутимость слегка пошатнулась. — Не издевайся, рыжая, — проворчал он, но в его словах не было настоящего пыла. Тав залилась смехом, искренним и от души, когда Кейлет присоединилась к ним. Дроу устроилась рядом с Тав, образовав небольшой круг из них троих. Тепло дружбы наполнило воздух, успокаивая среди хаоса вечера. Кейлет наклонилась, в её глазах сверкало любопытство. — О чём говорите? Тав не могла не улыбнуться, в глазах появился озорной блеск. — Эрдан влюбился, — игриво сообщила она. Волнение Кейлет достигло пика. — О, я знаю. В того целителя, да? Расскажи мне всё! Эрдан, всё ещё находясь в состоянии опьянения, выглядел одновременно обиженным и смущённым. — Таветил, как ты могла! — запротестовал он слегка заплетающимся языком. Тав тепло усмехнулась, ласково глядя на Эрдана. — Ты не очень-то скрытный, Эрдан. Мы все это заметили. Момент был прерван внезапной суматохой. Обернувшись, они увидели Гейла, рядом с которым стояла Фэйлен, пытавшегося произнести заклинание. Магическая энергия неустойчиво и нестабильно вихрилась вокруг него. Уилл, наблюдавший за происходящим издалека, всем видом выражал весёлую озабоченность. Внезапно, с неожиданным хлопком и разноцветной вспышкой, заклинание сработало, но не так… Цветок, который Гейл пытался зачаровать, взорвался, оставив после себя лишь горстку пепла. Кейлет ахнула от ужаса. — Моё растение! — воскликнула она, поднося ладони к губам. — Я же просила тебя не использовать магию, когда пьёшь! Астарион разразился хохотом, не в силах сдержать своего веселья по поводу магического казуса волшебника. Декариос бросил на Астариона многозначительный взгляд: его гордость была явно уязвлена неудачным заклинанием. Фейлен же наблюдала за происходящим с ухмылкой. — Интересная техника, Гейл. Неужели ты научился этому из справочника «Как не надо произносить заклинания»? Эрдан указал пальцем на Гейла. — Видишь? Вот что бывает, когда слушаешь Астариона!

—

Ночь перетекла в раннее утро. Астарион находил утешение в общении с Джахейрой, чей подход к жизни всегда был ему близок. С особым удовольствием он наблюдал за тем, как Гейл пытается поразить Фэйлен своим магическим мастерством, и лишь потом стал свидетелем комичного результата своего наставления. Взрыв, пусть и непреднамеренный, добавил вечеру искру веселья, к большому удовольствию вампира. Уходя в свою комнату и готовясь ко сну, он всё ещё улыбался, вспоминая ночные приключения. Комната, пусть и предложенная Тав в качестве более постоянного жилья, всё ещё носила следы временного пристанища. Его немногочисленные вещи оставались в основном упакованными. Когда он стоял без рубашки и погружённый в раздумья, тихий стук в дверь вывел его из задумчивости. Открыв её, он увидел Тав, на щеках которой горел румянец от выпитого вина, а в руках она держала небольшую шкатулку. Шкряб стоял рядом с ней, виляя хвостом в полумраке коридора. На мгновение оба эльфа замерли, сцепившись взглядами. Она выглядела так, словно задавалась вопросом, зачем сюда пришла. Астарион, ошеломлённый её неожиданным появлением, быстро принял свой обычный беззаботный вид. Он небрежно прислонился к дверному косяку, слегка возвышаясь над эльфийкой. — Милая моя, что привело тебя на мой порог в столь поздний час? — дразняще спросил он, сверкая глазами от удивления и восторга. Молчание между ними накалилось до предела. В воздухе витало предвкушение: каждый ждал, что другой сделает следующий шаг. Астарион изучал Тав. Её глаза ненадолго задержались на его обнажённой груди, и этот мимолётный взгляд не ускользнул от внимания вампира, вызвав в нём чувство удовлетворения. Однако этот миг оказался недолгим, сменившись лёгкой нервозностью, когда она перевела взгляд вниз, протягивая шкатулку. — Я… принесла тебе кое-что, — слегка заикаясь, произнесла Тав, её обычная уверенность в его присутствии пошатнулась. Она всё ещё была слегка пьяна. Любопытство Астариона разгорелось. — Я заметил… — низко и маняще пробормотал он. Он грациозно отступил в сторону, позволяя ей войти в комнату, хотя она и замешкалась на пороге. — Нет, я здесь только на минутку, — настаивала она, вцепившись в шкатулку как за спасательный круг. Астарион внимательно наблюдал за ней, отмечая едва заметные изменения в её поведении — как она сжимает предмет в руках, как нервно покусывает губу. — Я вспомнила, что она у меня, — начала она, но голос её прервался. — Когда… мы расстались, ты оставил свои вещи в лагере. Я… взяла всё, что смогла, — объяснила она, протягивая ему шкатулку и осторожно встряхивая её. О. Этого он совсем не ожидал. Астарион взял шкатулку, ощутив её тяжесть в руках. — И она так и осталась у тебя? Щёки Тав слегка покраснели, смущение стало ощутимым. — Как-то так получилось? Я и забыла, что она у меня, — нервно хихикнула она, но смех не долетел до глаз. Астарион почувствовал ложь за её словами. Он прекрасно знал, что речь идёт не просто о забытых вещах. Если бы она хотела что-то ему подарить, ей достаточно было бы повязать вокруг себя ленточку и просто… остаться здесь, с ним. Он мог бы воспользоваться моментом, чтобы привлечь её ближе, разжечь пламя их прошлой близости. Мысль о том, чтобы провести ночь вместе, заключив друг друга в объятия, разговаривая и целуясь до рассвета, была заманчивой. Но он сдержался, понимая, что между ними слишком многое изменилось. Чувствуя, что она не захочет этого. Вместо этого он просто сказал: — Спасибо, — тоскливо поблагодарил он. Момент завис во времени, взгляд Астариона был прикован к Тав, безмолвно умоляя её задержаться. И всё же, несмотря на его невысказанное желание, она грустно ему улыбнулась. — Не за что, — мягко произнесла она. Он неохотно отступил назад, и каждый сантиметр, на который она отодвигалась, ощущался подобно удару в живот. — Доброй ночи, — добавила она, и её слова отозвались тихим эхом в полумраке коридора. Астариону оставалось только кивнуть: какая-то часть его души жаждала позвать её обратно. Но не успел он собраться с мыслями, как в комнату ворвался Шкряб. Тав запнулась и позвала с порога: — Шкряб, выйди. Мы идём спать. Но Астарион, удивив даже самого себя, вмешался: — Всё в порядке, он может остаться. — Его слова были неожиданным решением, возможно, подсознательным желанием иметь компанию. Тав замешкалась, задержавшись взглядом на Астарионе ещё на мгновение. Затем, слегка кивнув, она повернулась и поспешила прочь, её фигура постепенно скрылась в тени коридора. Оставшись один в своей комнате, Астарион глубоко вздохнул и закрыл за собой дверь. Шкряб уже чувствовал себя как дома: его нос жадно исследовал каждый уголок, а хвост удовлетворённо вилял. Теперь комната казалась другой, менее одинокой. Внимание Астариона привлекла стоящая на тумбочке шкатулка. Его руки застыли над ней, и он почувствовал, как внутри зашевелились предвкушение и опасение. Какие воспоминания хранила эта шкатулка? Какие забытые частички его прошлого были в ней спрятаны? Наконец дрожащими руками он поднял крышку. Содержимое шкатулки открывало путь в давно ушедшее время, каждый предмет был фрагментом его прежней жизни, дней, проведённых под солнцем, и ночей под звёздами. Когда он перебирал вещи, каждый предмет вызывал у него множество эмоций — ностальгию, сожаление, тоску. В ней лежало зеркальце, поверхность которого не отражала ничего, кроме пустоты, которую он часто ощущал внутри. Книги, страницы которых были заполнены историями и знаниями, напомнили ему о том времени, когда он читал в её присутствии. Его внимание привлёк ещё один свёрток, тщательно завёрнутый в ткань. Развернув его, он обнаружил кинжал, который Тав для него изготовила. Он крепко сжал оружие, и его челюсть сжалась от нахлынувших на него эмоций. Наконец его рука наткнулась на что-то знакомое на дне шкатулки — кольцо. То самое, которое он когда-то носил, идентичное тому, что было у Тав. Они были особенными, зачарованными, чтобы защищать и связывать тех, кто их носит, но в то же время способными причинять боль. Они сняли их перед роковой встречей с Касадором — предосторожность, которая теперь казалась иронией. Он настоял на этом на случай, если что-то пойдёт не так. Астарион поднял кольцо; его пальцы задрожали, когда он поднёс его к свету, затем тяжело опустился на кровать, сжимая его в руке. По щекам покатились злые слёзы. Шкряб, почувствовав его страдания, подошёл с наклонённой головой и с беспокойством в глазах. Инстинктивно, он наклонился и обнял пса, заглушая рыдания в шерсти. Как бы ему ни хотелось стереть прошлое, оно цеплялось за него, оставаясь неотъемлемой частью его сути. И как бы сильно он ни желал почувствовать себя своим, страх был его постоянным спутником, бросая тень на каждый шаг, который он делал на своём пути, чтобы обрести место в этом новом мире. Почему она решила вернуть ему эти реликвии их прошлого именно сейчас? Может, так ненавязчиво она пыталась закрыть главу, молча намекнуть, что пути назад нет? А может быть… Он осторожно высвободил Шкряба из объятий, и мысли его завертелись. В этот момент ему стала ясна одна истина: прошлое можно либо похоронить и забыть, либо встретить и принять. Надев кольцо на палец, Астарион почувствовал решительную ясность. Глядя на кольцо в полумраке своей комнаты, он понял, каким должен быть его следующий шаг. Он решил, что это начало, его шанс.

***

5 лет назад Лагерь был наполнен отголосками их недавнего путешествия по Проклятым Тенью Землям. Астарион, решив на этот раз остаться в лагере, сидел у костра, когда к нему подошла Тав с загадочной улыбкой на губах. — У меня для тебя кое-что есть, — объявила она, и в её голосе прозвучали интригующие нотки озорства и предвкушения. Астарион откинулся назад, в уголках его рта заиграла кривая улыбка. — О, да? — дразняще спросил он. В том, как она это произнесла, было что-то слишком приятное. Он встал и наблюдал за ней, пока она преодолевала расстояние. Она была похожа на озорную пикси. Как будто что-то замышляла или хотела раскрыть какой-то волнующий секрет. Она расплылась в улыбке, глаза заблестели в свете костра. — Дай мне руку. Астарион не удержался и поддразнил: — Что это за игры, дорогая? Она ответила с вызовом в голосе: — Если ты не захочешь, я отдам это кому-нибудь другому… возможно, Шэдоухарт. Заглотив наживку, Астарион протянул ей руку, полностью погружённый в интригу. Тав нежно обхватила её. Мужчина почувствовал прохладное прикосновение металла, когда она что-то нацепила на его палец. Кольцо. Астарион покрутил украшение на пальце, ощущая вес, как физический, так и символический. Кольцо было золотым, а камень, украшавший его, был почти такого же цвета, как глаза Тав. Свет костра плясал на его поверхности, придавая ему тёплое сияние. — Ты делаешь мне предложение? — спросил он, в его словах звучали нотки игривости, но в то же время какая-то его часть искренне любопытствовала о намерениях, стоящих за её жестом. Тав встретила его взгляд с искренней серьёзностью, в её глазах читалась мягкая, но твёрдая решимость. — Обещаю защиту. Поразительно, подумал Астарион, как Тав могла так открыто выражать свои чувства. Даже после того, как он обнажил перед ней свою душу, раскрыв все сложности своего прошлого и эмоции, с которыми боролся, Тав оставалась открытой книгой, а её поступками всегда руководило её сердце. Он осмотрел кольцо, повертел его на пальце, ощущая его присутствие как осязаемую связь с ней. Оно было необычным. — Что это? Тав показала ему свою руку, на которой было такое же кольцо. — Они связаны. Если мы оба их наденем, они будут нас защищать, — сказала она, и в её глазах отразились отблески пламени. — Гейл предупредил меня, что магия нестабильна, поэтому кольца могут оказать на нас более… глубокое воздействие. Они могут… немного нам навредить. — Навредить? — заинтересованно повторил Астарион. Мысль магически стать связанным с Тав, была одновременно и интригующей, и пугающей. — Тогда зачем нам их носить? — Потому что это романтично! — раздражённо воскликнула Тав, но глаза её при этом блестели от энтузиазма. — Кроме того, я сняла их с двух трупов, так что подумала, что ты оценишь этот жест. Смех Астариона раздался в тишине лагеря, контрастируя с окружающим мраком. — О, грабишь трупы? Это, безусловно, придаёт подарку определённый шарм, — саркастично сказал он, но с ноткой тепла. Кольцо на его пальце теперь казалось тяжелее не только по весу, но и по значению. Астарион наблюдал, как Тав, на лице которой отразилась внезапная неуверенность, быстро добавила: — Конечно, тебе не обязательно его носить. Понимаю, это рискованно. — В её глазах промелькнуло беспокойство. — Можешь спрятать его где-нибудь, если хочешь. Или отдай мне, Гейл интересовался этой магией. Он видел, как едва уловимо изменилось её поведение, как она готовилась к любому его решению. Но мысль о том, чтобы расстаться с кольцом, спрятать его подальше, казалась кощунством. Он снова взглянул на Тав, и в голове его прояснилось решение. — Ну нет, он больше никогда не прикоснётся к этому кольцу, — твёрдо сказал он. — Я буду его носить. Обещаю, — сказал он, не подумав, но потом быстро спохватился. — Но только потому, что оно хорошо смотрится на моём пальце. Да и выглядит дорого. Глаза Тав загорелись, на губах заиграла мягкая улыбка, в которой сквозили облегчение и счастье. — Хорошо. Мужчина отметил искренность в её глазах и лёгкий румянец на щеках, свидетельствующий о её волнении, вызванном подаренным ему кольцом. Это был редкий проблеск её сентиментальности, та грань её личности, которую он только начал по-настоящему понимать и ценить. — Почему ты всегда так на меня смотришь? — Вопрос Тав был прост, но в нём чувствовалась глубина, которая нашла отклик в душе Астариона. В её голосе, обычно таком уверенном и напористом, звучала мягкость, уязвимость, которую он редко видел. Астарион слегка наклонился, его взгляд был устремлён на Тав с любопытством и весельем одновременно. — Возможно, пытаюсь понять тебя. Или, может быть, — он сделал паузу, и его голос стал более мягким и интимным, — просто наслаждаюсь зрелищем. Щёки Тав вспыхнули нежно-розовым румянцем, взгляд слегка опустился, на губах заиграла смущённая улыбка. — О, прекрати, — прошептала она, в её голосе слышалось веселье, смешанное со смущением. Она попыталась отвернуться, возможно, чтобы избежать напряжённости момента. Но Анкунин не мог её отпустить, не сейчас. Он неосознанно протянул руку и нежно сжал её запястье. Тав замерла, словно прикосновение пригвоздило её к месту. Кольцо. Это было не просто украшение, это был символ доверия Тав к нему, доверия, которое казалось незнакомым. Для того, кто всю жизнь ограждал себя от уязвимостей, мысль о том, что он может быть так тесно связан с кем-то другим, пугала. Если подумать, это был первый подарок, который он когда-либо получал. Из того, что он помнит. Правда, не так давно Тав подарила ему кинжал. Красивый, хорошо изготовленный. Но он думал, что это просто возможность улучшить его навыки боя. Это кольцо не было похоже ни на что из того, что он когда-либо получал. То, что Тав решила подарить ему вещь, которая потенциально могла причинить ей боль, красноречиво говорило о её преданности и вере в него. Он поднял на неё глаза, ища в них хоть какой-то намёк на сожаление или неуверенность, но ничего не нашёл. В ответ обнаружил только непоколебимую убеждённость. — Уверена? — спросил он, и в его голосе прозвучали нотки неверия и глубокого благоговения. Дело было не только в самом кольце, но и во всём, что оно символизировало. — Да. Я ведь сама его тебе подарила, — уверенно сказала она, встретившись с ним взглядом. Астарион не мог не задуматься о безрассудстве такого поступка. Добровольно связать себя с кем-то, зная, что боль одного может стать болью другого, было таким уровнем доверия, которого мужчина никогда не ожидал ни от кого, не говоря уже о себе самом. И всё же он надел кольцо, которое делало именно это. Астарион не удержался от тихого смешка; от абсурдности происходящего он удивлённо покачал головой. — Ты сумасшедшая, — ответил он, не обвиняя, а восхищаясь. Раздался смех Тав, чистый и звонкий, заполнивший своим теплом пространство между ними. — О, я знаю. Астарион улыбнулся в ответ — искренней улыбкой, которая достигла его глаз. — Спасибо. Когда Тав направилась к своей палатке, Астарион проводил её взглядом, ощущая тяжесть кольца на своём пальце. Это было обещание, ответственность, что-то новое в его жизни. Но впервые он столкнулся с этим не в одиночку.