Don't go (Не уходи)

В воздухе витало напряжение и резкий запах магии. Тав, чьи доспехи покрылись вмятинами и пятнами от следов битвы, вызывающе стояла перед Нетерийским Мозгом. Она тяжело дышала, и в каждом вздохе слышались усталость и решимость, облепившие её подобно второй коже. Волосы в свете мрачного неба хлестали её по лицу, пряди липли к крови, стекающей по лбу. Под ней слабо пульсировал Нетерийский Мозг, некогда грозное создание, ныне превратившееся в содрогающуюся массу на пороге смерти. Тав крепче сжала лук: древесина была знакомой и удобной в мозолистых руках. Последняя стрела была нацелена, и её сердце бешено колотилось. Вокруг неё кипели остатки хаотичной битвы. Усталые и израненные союзники стояли на страже у портала, изредка бросая взгляды в небо, чтобы понаблюдать за танцем сплетённых в схватке драконов, чей рёв пронзал тяжёлый воздух. Рядом с Тав стояла Карлах, внешность которой изменилась до иллитидской, но в глазах читалась уверенность. Доверие — хрупкая вещь в эти бурные времена; оно колебалось в сердце Тав, как пламя, но она за него держалась. Потому что это была Карлах. Лаэзель и Шэдоухарт стояли рядом с ней, и на их лицах читались надежда, страх и ожидание. Они, как и Тав, устали, но понимали всю важность этого момента, кульминации бесчисленных битв, принятых решений и принесённых жертв. Казалось, время замедлилось, растягивая каждую секунду в вечность, хотя реальность мчалась вперёд. Тав на мгновение закрыла глаза, и всё вокруг исчезло, остались только стук её сердца и шёпот ветра. С первобытным криком, вырвавшимся из глубин её души, она выпустила стрелу. По щеке скатилась слеза, когда стрела пронзила плоть. Его здесь не было. Ещё никогда она не чувствовала себя такой одинокой в кругу союзников и друзей.

***

Несколько недель назад Тав стояла в холодной, гнетущей темноте подземелья Касадора. В затхлом воздухе витал запах крови и отзвуки только что закончившейся битвы. Подземелье, место отчаяния и отголосков мучений, теперь лежало в руинах, а его хозяин был повержен. В центре зала возвышался Астарион — фигура, преисполненная силы и уязвимости. Его грудь вздымалась при каждом тяжёлом вдохе, а кожа блестела от пота и крови. У его ног лежал поверженный и сломленный Касадор, вампир, который когда-то претендовал на право владеть самим существованием Астариона. В глазах Астариона бушевали отчаяние, боль, сожаление и ярость. Кинжал в его руке слегка дрожал. Сердце Тав сжалось от боли, когда она взглянула в глаза любимого. Она жаждала увидеть его свободным, подарить ему заслуженное счастье. — Я справлюсь, но мне нужна твоя помощь, — в голосе Астариона звучали убеждённость и отчаяние; он доносился до неё через пропасть их общей боли. — Если я помогу тебе завершить ритуал, все эти пленники умрут, — мягко ответила Тав, пытаясь успокоить его и дать ему время всё обдумать. — Да они уже давным давно умерли, можешь мне поверить! — ответил Астарион, его разочарование было ощутимым. — Всё, что от них осталось, — это отродья, жаждущие крови. — Он сделал паузу, ища в глазах Тав понимания. — Освободим их — и скольких убьют они? Десятки тысяч? Сотни тысяч? — Он сделал паузу, словно пытаясь подобрать нужные слова. — А если они умрут, а я вознесусь, мне больше не придётся полагаться на личинку, чтобы ходить при свете дня. Я буду свободен — по-настоящему, абсолютно свободен. Разве ты этого не хочешь? — тихо сказал он с надеждой в глазах. От его взгляда Тав готова была сделать что угодно, даже спалить весь мир. Она видела в его глазах соблазн, желание обрести власть, подтачивающее его разум. Но под всем этим она разглядела его страх и неуверенность. — Прошу, мне не сделать этого в одиночку, — голос Астариона сорвался, в его мольбе прозвучали усталость и затаённая тоска. Сердце Тав сжалось. Она хотела облегчить его боль, поддержать его, но не такой ценой. — Если ты это сделаешь, то станешь таким же, как он. Ты не освободишься, а попадёшь в ловушку, — прошептала она, и в её голосе прозвучала печаль. Взгляд Астариона ожесточился, пронзая её, словно осколок льда. — Ладно. В порыве ярости он повернулся к Касадору, схватил его за волосы и яростно вонзил в него кинжал. Раз за разом. Снова и снова он вонзал клинок, и каждый его удар отдавался воплем многолетней боли и издевательств. Тело Касадора рухнуло на землю мёртвым грузом в увеличивающейся луже крови. Крики Астариона эхом отражались от стен — это был первобытный выброс сдерживаемого гнева и печали. Когда он, наконец, рухнул на колени, его крики напоминали крики сломленного человека, его дух разрывался между местью и потерей. Тав протянула к нему дрожащую руку, всем сердцем желая утешить. — Всё кончено. Хватит с меня, — раздался его прерывистый шёпот, едва различимый за рыданиями. Он говорил сам с собой, подтверждая окончание главы, полной мучений. Зрелище было душераздирающим. Печальным. На мгновение он опустился на колени, словно пытаясь осознать произошедшее. Как будто не мог в это поверить. Затем, поднявшись с земли и подняв налитые кровью глаза, он встретился взглядом с Тав, и выражение его лица стало каким-то жёстким и холодным. — Между нами всё кончено. Тав замерла на месте, её рука так и осталась висеть в воздухе. В душе нарастали смятение и боль. — Ч-что? — пролепетала она, пытаясь осмыслить сказанное. Несомненно, он был шокирован. Травма, пролитая кровь... этого должно было быть слишком. Но голос Астариона прорвался сквозь её мысли, пронизанный холодом и дрожью эмоций, которых она никогда раньше не слышала. — Я мог бы пожелать удачи, но, если быть откровенным… — Его взгляд был пронзительным и непреклонным. — Надеюсь, вы все сдохнете. — Слова прозвучали как проклятие, каждый слог был пропитан ядом, пробирающим до костей. Астарион сузил глаза, наклонился и зловеще прошептал, обращаясь только к ней. — А ты — в муках. Дыхание Тав сбилось. Последнее слово, буква за буквой, было выжжено в её сознании, как клеймо. Медленно. Болезненно. Астарион резко отвернулся, и спина его стала последней преградой на её пути. — Убирайся, — пробормотал он, отстраняясь так же окончательно, как и нанося смертельные удары. Тав быстро моргнула, не замечая, что из её глаз текут ручьи слёз. Что происходит? — Астарион… — голос надломился, когда она попыталась подойти к нему, опустив руку. Её глаза искали на его спине хоть какой-то знак, хоть какой-то намёк на мужчину, которого она знала и любила. — УБИРАЙСЯ! — прогремел по подземелью приказ Астариона, и Тав замерла на месте. — Пойдём, солдат, — Карлах схватила Тав за руку, пока та смотрела в спину своего возлюбленного, исчезающего в темноте подземелья.

***

Сейчас После их грандиозной победы в доках стало жутко тихо. Нетерийский Мозг, грозный враг, преследовавший их на каждом шагу, теперь лежал поверженный, а его останки погрузились в морские глубины. Корона, символ несметной власти и порока, последовала за ним, исчезнув в водах. Тав стояла и смотрела на бескрайние просторы океана. Первые лучи рассвета окрасили небо в розовые и золотистые оттенки, что составляло разительный контраст с мрачными событиями, которые только что произошли. — Всё кончено, — нарушил тишину голос Гейла, подошедшего к ней. В его тоне слышалось облегчение и удивление. Тав кивнула, по-прежнему устремив взгляд в сторону горизонта. — Да. Да, всё закончилось. Они одержали победу над своим врагом... подвиг, который казался почти нереальным. Но что дальше? Её мысли вернулись к той жизни, которая была у неё до этого испытания, к дням, предшествовавшим появлению личинки и хаосу, который она принесла. У всех них была жизнь, которой не касалось это безумие. Теперь возвращение к нормальной жизни казалось возможным, но странно далёким. Повернувшись лицом к спутникам, Тав увидела в них не просто союзников. Она видела друзей. Семью. — Врата Балдура в безопасности, — радостно и неуверенно прошептала она. — Честно говоря, теперь я совершенно не знаю, что делать. — Она легко и искренне рассмеялась. Гейл похлопал её по спине и указал на город, развалины которого свидетельствовали об их усилиях. — Судя по тому, что я вижу, нам предстоит много работы. Тав со всевозрастающей решительностю согласно кивнула. — Я не могу просить всех остаться и помочь восстановить город. Я… — Голос дрогнул, тяжесть ответственности легла на плечи. Она никогда не умела произносить речи и совершать выдающиеся поступки. — Я остаюсь, — вмешалась Шэдоухарт, легко улыбнувшись. — Кто-то же должен залечивать раны, которые ты точно получишь, забивая гвоздь. — Тав в ответ рассмеялась. Подплыла Карлах, тон которой стал более спокойным и задумчивым. — Теперь я могу жить, пусть и не так, как представляла, но жить. — Она решительно кивнула. — Я останусь с тобой, солдат. А ещё я жду обещанных обнимашек. — Кто-то же должен сдерживать мою слабость к агрессивным женщинам, — добавил Гейл. Его замечание вызвало у Лаэзель взрыв смеха — пожалуй, Тав услышала его впервые. — И ты должна что-то есть. А кто умеет готовить лучше меня, а? Правильно. Никто. — Тск'ва! — фыркнула Лаэзель в ответ. — Да, весьма восхитительно. Мы все остаёмся с тобой, не удивляйся, — раздражённо махнула рукой гитьянка. Но Тав благодарно ей улыбнулась, радуясь решению Лаэзель остаться с ними. Последовавший за этим смех был тёплым, как успокаивающий бальзам для их измученных душ. Тав присоединилась к ним, хотя снова устремила взгляд к морю. — Не все, — пробормотала она, и на её лицо легла тень. Смех сменился задумчивым молчанием. Джахейра заговорила: — Я вас поддержу, но сначала, — она обвела взглядом группу, — думаю, нам всем нужно выпить. — Чёрт возьми, да, — воскликнула Карлах, излучая заразительный энтузиазм. Смех вернулся, на этот раз более лёгкий, когда Тав повернулась лицом к восходящему солнцу, лучи которого согревали кожу. Впереди было много дел, много трудностей. Но это будет потом. Сейчас она могла отдохнуть, хотя бы на мгновение. — Да, пойдёмте чего-нибудь выпьем.

***

Астарион наблюдал за ними издалека, спрятавшись в тени. Одинокая фигура в капюшоне, скрытая в пределах узкого переулка. Но его взгляд был устремлён на неё. Она была жива. Он заметил дух товарищества и смех, частью которых он больше не был, и узел в его животе затянулся. Внутри клубились сожаление и стыд. Когда группа двинулась в сторону разрушенного города, Астарион прижался к стене, стараясь оставаться незамеченным. Он уловил обрывки их разговора и отчётливо-звонкий голос Тав. Она говорила о помощи кому-то, всегда заботе о других, о лидерстве. Типичная Тав. Ухмылка скользнула по губам Астариона, пока он за ними следил. Часть его жаждала последовать, воссоединиться с группой, которую он когда-то считал союзниками, а может быть, даже и друзьями. Но когда он вышел из переулка, резкий солнечный свет обжёг его кожу, что стало немедленным и болезненным напоминанием о его проклятии. Он отступил обратно в тень, прислонившись спиной к прохладной стене, и на его лице проступила гримаса. — Ты трус, — пробормотал он про себя. Когда отзвуки голосов стихли вдали, он остался один, скрытый во тьме, борясь с бременем своего выбора.