Перси Джексон и наследие триединой богини

Когда Геката ушла, оставив весь лагерь в замешательстве, Перси первым делом подошёл к маме, чтобы убедиться, что она в порядке, потом встретился с Аннабет и убедился, что она тоже цела, а потом помог остальным старостам убрать все то, что осталось после. Все заняло не больше двух часов, и когда все закончилось, ему очень хотелось найти поговорить в спокойной обстановке со своей девушкой, чтобы она помогла хоть как-то привести его мысли в порядок, потому что в его голове творился бардак. Аннабет была единственной, кто будто бы лучше чем он сам, знала, что ему нужно и что дальше делать. В конце концов, она - дочь Афины и лучший стратег. Планы по её части. Поэтому когда Хейзел подошла к Перси, перехватив его на пути к Большому Дому, и заговорила о поиске, она застала его врасплох. — Слушай, Перси, я беспокоюсь по поводу поиска, — начала она, явно нервничая. - Я думала попросить Фрэнка, но... он теперь претор, он не может отправиться на поиск, оставив Рим... Я вспомнила, что тебе как раз нужны и рекомендательные письма для университета, и в общем, я подумала, может ты сможешь мне помочь? Хейзел явно нервничала, когда делала это предложение, и если бы не это, она б заметила, что Перси занервничал ещё больше. Ему тяжело было отказывать, но ещё тяжелей было соглашаться. Ему вообще тяжко было принимать решение. — Спасибо за предложение, Хейзел, но Геката вроде сказала, что ты можешь взять только  одного с собой в поиск? — Да, — кивнула девушка. Перси переминался с ноги на ногу и принялся чесать затылок, виновато улыбнувшись. Благо, рядом было мало людей, лишь парочка полубогов сновала вокруг, и те были заняты своим делом. — Тебе лучше попросить кого-нибудь ещё, прости. Я обещал Аннабет, и не могу пойти в поиск без неё. Хейзел настолько опешила от этого ответа, что не нашла, что сказать. Тем временем Перси пожелал ей удачи и, похлопав по плечу, сам быстро ретировался, забыв, что вообще-то собирался зайти в Большой дом. Он сбегал так быстро, что не заметил, как за этой сценой наблюдали двое: Нико и Салли, невольно ставшие незаметными свидетелями этого разговора. Ди Анджело уже приготовился отпустить комментарий к этой ситуации, но заметил выражение лица Салли и ему хватило тактичности промолчать. Лучше продолжить их дневной променад, будто этот небольшой разговор не был странным. Но Салли выглядела встревоженной. Видимо, не только Нико замечал, что с Перси в последнее время что-то не так. Ди Анджело не мог объяснить что именно, но чувствовал изменения в его ауре, а Салли наверно что-то похожее ощущала своим материнским чутьем. Салли и Нико завершили свой прогулку, и после она решила отыскать Перси, который оказался в домике Посейдона. Не где-то в лагере с друзьями, а в домике Посейдона. Перси. — Милый, я тебя не отвлекаю? — спросила Салли, когда Перси открыл двери и впустил её внутрь. — Нет, все в порядке, — улыбнулся юноша. — Проходи. Салли быстро оглядела комнату, отмечая привычный беспорядок. Рядом с незаправленной кроватью хозяина домика стоял стол, а на нём были разложены учебники и тетради. Наверно, Салли была какой-то неправильной матерью, раз эта картина вызвала у неё беспокойство. Она знала, как Перси тяжело даётся учеба, а в последнее время это и вовсе выглядело как пытка. Все хором вокруг пытались ему помочь: учителя в школе, Пол, Аннабет... Все ждали, что он начнет хорошо учиться. — Мы же вроде договорились, что на этих каникулах ты будешь отдыхать, Перси, — мягко сказала Салли, присаживаясь за застеленную и временно пустую кровать Тайсона. Перси потер лоб и устало улыбнулся, присаживаясь на стул. — Я знаю, что на этих каникулах я должен был отвлечься, но... У меня слишком много домашки накопилось. Я не могу позволить себе ещё один неуд, — Перси сложил руки на столе и рухнул на них. Салли встала и подошла к нему сзади, положила руки ему на плечи и принялась разминать ему мышцы, то ли в попытке приободрить, то ли в попытке оторвать от учебы. Да уж, когда-то ей казалось, что она будет счастлива, если её ребёнок возьмётся за ум, а о том, что он добровольно возьмёт с собой учебники в летний лагерь она и мечтать не могла. А на деле Салли сама же добровольно уговаривала его отложить домашку до лучших времен. Поехать на осенних каникулах в лагерь на пару дней было её идеей. — Перси, милый... Могу я дать тебе совет? — спросила Салли. Перси неопределённо что-то промычал, что миссис Джексон было принято за «да». — Иногда полезно сделать шаг назад. Посмотреть на все другими глазами. И спросить себя: а ты действительно хочешь поступить в университет Нового Рима? Перси ожидаемо напрягся. Салли перестала разминать ему плечи и остановилась. Юноша выпрямился на стуле, хмуро уставившись перед собой, а Салли присела на краешек стола и посмотрела на него сверху вниз сочувствующим теплым взглядом. — Поступить в университет — прекрасная мечта. Но насколько она твоя? Я же вижу, что тебе тяжело угнаться за ней. — Но я хочу быть с Аннабет. — Так будь с ней. Ты можешь ведь просто переехать в Новый Рим, необязательно для этого поступать туда, мучиться учебой и бегать  за рекомендательными письмами. — И что я там буду делать, мам, без образования? Салли даже опешила, потому что вот этот вопрос ну уж точно никак не мог принадлежать Перси. Он принадлежал Аннабет, которая мечтала об учебе там и о грандиозной карьере архитектора, но точно не её сыну, который прекрасно знал, чем заняться помимо учебы. И при чем Аннабет не то, чтобы настаивала, просто Перси после войны с Геей напоминал скорее осиновый листик, оторвавшийся от дерева и летящий туда, куда подует ветер. Ветер, по имени Аннабет Чейз. Салли не нравилось видеть сына таким. Она не хотела, чтобы он был настолько ведомым. — Тренировать других ребят, если хочется, участвовать в жизни лагеря Нового Рима, помогать своим друзьям, когда они нуждаются в тебе, — подсказала Салли. — Чего хочется тебе, милый? Перси спихнул учебники и откинулся на стуле, сложив руки на груди и хмуро уставился куда-то вбок. Он выглядел уставшим и поникшим и то и дело поджимал губы, будто вот-вот собирался что-то сказать, и всегда себя почему-то останавливал.   Салли сама скорчилась то ли от боли в душе, то ли от презрения к себе, потому что именно в этот момент до неё дошло, что она одновременно знает и не знает своего сына. Она прекрасно понимала его эмоции, вот только толку от этого было мало, потому что она понятия не имела, что именно привело его к такому состоянию. Что ему пришлось пережить, пока он был в самом настоящем аду? Что там случилось, что он вдруг с такой готовностью обмяк и перестал даже прислушиваться к себе и к своим желаниям. Он с каждым днем все больше полагался на Аннабет, и все меньше мог принять решений без её участия в них. За эти два дня в лагере Салли познакомилась с лагерем, но только сегодня и сейчас она яснее ясного поняла, как много на самом деле не знает о собственном сыне, и что целый мир, которому он принадлежит, для неё загадка, к которой он её подпускать не хочет. — Перси? — Салли коснулась его щеки, желая до него дотронуться, чтобы убедиться — он все же рядом. Такой простой физический контакт сейчас ей был необходим может даже больше. — Не важно, что ты решишь. Главное, чтобы ты был счастлив, а сейчас... — Я просто не знаю, что выбрать, — признался Перси, покачав головой. — Это слишком сложно. Все как... в тумане, и... В последний раз, когда я принимал решение, я... Перси хотел рассказать про Ахлис. Аннабет думала, что тогда Перси был в состоянии аффекта, но это было неправда. Юноша вполне себе чётко осознавал, чего хотел, и когда он начал травить её собственными ядами, он понимал, что делал. А потом он увидел серые глаза Аннабет, в которых застыл страх. Страх, обращённый к нему. Перси тогда тоже испугался. Возможно, даже больше, чем Аннабет. Очень долго ему не хотелось касаться своей стихии, очень долго он старался не пересекать грань, которую он сам перестал видеть, поэтому он доверился Аннабет. Она вывела их из Тартара, и лучше уж следовать за ней всегда, чем слушать голос сердца, которое, как оказалось, могло быть кровожадным. И что, если в тот момент её не будет рядом, чтобы остановить его? Что тогда? Всё это Перси не мог сказать маме, не мог её пугать такими подробностями его жини. Это была его ноша. Но при этом он понимал, что своим молчанием делает ей еще хуже. Он тряхнул головой в попытках избавиться от тяжелый воспоминаний, и постарался улыбнуться, но улыбка вышла слишком разбитой. — Все будет  хорошо, мам. Я думаю, что так лучше для меня. Аннабет, в конце концов, знает что делает. «Но ты — нет», — хотелось возразить Салли, но она не стала.   — Ладно, Перси, — только вздохнула она и грустно улыбнулась. — Просто помни, что что бы ты не решил, я люблю тебя, милый. Перси шутливо закатил глаза, но всё же поднялся, чтобы обнять маму. Салли прижала его к себе, и была рада, что он не видит её беззвучных слёз. А ещё она четко поняла одну вещь: с одиннадцати лет Перси жил то в общежитиях школ, то в лагере, то вообще странствовал не пойми где целый год. И сейчас он не задерживается дома, а собирается поступать в университет, и она не знает, когда он приедет ещё. А насколько приедет? Она видела Перси гораздо реже и проводила с ним времени все меньше и меньше, настолько, что ей было страшно признавать, что большую часть его детства и подросткового возраста она просто пропустила. И ей до чертиков было страшно отпускать Перси в Новый Рим. Салли часто поморгала, смахивая слезы, через силу улыбнулась и только потом отстранилась от Перси. — Пойду в Большой дом. Обещала Хирону показать, как я завариваю чай на травах перед тем, как уеду вечером. — Встретимся на ужине тогда, — ответил Перси. — Не заработайся только сильно, милый, — Салли поцеловала его в лоб и вышла из домика. Она, как и говорила, помогла Хирону с чаем. Правда, мысли её были совсем в другом месте. Конечно, старый кентавр это заметил, когда она назвала мелиссу мятой и чуть не вылила весь отваренный чай в дуршлаг, который решила придержать над раковиной без того, чтобы подставить чайник. Хирон ничего не сказал. Он продолжал рассказывать о лагере, как ни в чем не бывало, пока Салли сама не задала вопрос. — Хирон, греческий пантеон полон ведь разных Богов, и, как выяснилось, они даже приходят сами, когда им нужна помощь. А полубоги обращаются к Богам за помощью? — Они могут обратиться, — подтвердил Хирон. — Помочь или нет — решение за Богами, но никто не мешает попросить о помощи. Храмы сейчас строятся, но алтари для этого есть. — Оу. Для каждого Бога отдельно? — Для некоторых - да. — И где тут Посейдону молятся? — В домике Посейдона. В каждом домике есть небольшой алтарь. Это сильно экономит место. Хирон ответил, продолжая делать вид, что просто ведёт светскую беседу и не видит ничего странного в этих вопросах. Но ему нужно было добавить кое-что важное, если его догадка была верна (а Хирон, иногда к несчастью, редко ошибался). — Но обычно просящий должен принести жертву. — Хочешь сказать, что дети иногда режут баранов тут? — удивилась Салли. — Уже нет, — заверил кентавр. — Но нужно принести в жертву нечто ценное. И речь не всегда про драхмы. — Оу, — только и сказала Салли, и снова погрузилась в свои мысли. Она открыла все секреты заваривания ароматного чая Хирону и только после нашла повод уйти с Большого дома. Как раз все полукровки были на ужине, Перси в домике быть не должно было, у нее было всего примерно полчаса, чтобы сделать задуманное и не привлечь много внимания. Через пару часов она уже уедет, и следующего шанса может просто не быть. Она кралась по лагерю, оглядываясь, чтобы убедиться, что за ней никто не идет, а потом зашла в домик Посейдона, заперев за собой дверь на ключ. Как она и думала, в домике было пусто. Перси был на ужине. Кровать так же не заправлена, рабочий стол в беспорядке, вещи валялись то тут, то там, а где-то на полке лежала даже открытая коробка с пиццей (откуда он только её достал?) и пустые банки из-под колы. Салли быстро заметила алтарь, о котором говорил Хирон. В углу, который был ближе всего к морю, она увидела каменный фонтанчик с тёплой морской водой, льющейся изо рта рыбы. Вокруг стояли ракушки, разных форм, недавний трофей Перси — рог минотавра, тоже лежал на одной из полок неподалеку. На дне фонтанчика было несколько золотых драхм, а рядом — разных размеров статуи Посейдона и мини-версия его трезубца. Это все походило на стихийный любительский алтарь. Немного нелепый, но тем не менее сделанный с заботой мальчика-подростка, который понятия не имел, как вообще это все должно выглядеть. Но это место было самым чистым во всей комнате. Перси либо очень за этим ухаживал, либо наоборот старался держаться от этого алтаря как можно дальше. Салли нервничала и совсем не хотела взвывать к Посейдону, но состояние сына было важнее всего. Она опустила руку в карман и нащупала знакомый предмет. Пальцы прошлись по знакомым очертаниям, и ощущение холодного металла немного её подбодрила. Она закрыла глаза, делая медленный вдох и выдох, и представила, будто разговаривает с Посейдоном. Как это все работало у полукровок, она не знала, но предположила, что примерно так. Хотя и у себя в голове, обращаясь к Богу Морей в двадцать первом веке, она совсем немного чувствовала себя... странно. «Посейдон, если ты меня слышишь... Я впервые за все семнадцать лет обращаюсь к тебе. Впервые я... молю, чтобы ты ответил мне». Свежий морской бриз, взявшийся из ниоткуда, тепло и приветливо окутал всю комнату, даря чувство свежести, а потом подобрался к самой Салли, обволакивая её с ног до головы своим бесплотным прикосновением и красиво развевая её длинные тёмные волосы с проседью. - Просто еды в жертвенный костер было бы достаточно. А вообще, рад видеть тебя здесь. Хотя и немного удивлен. Салли повернулась на знакомый бархатный голос. Посейдон, как и всегда, явился в пляжных цветастых шортах и свободной ляпистой рубашке. Сочетание цвета и принта неизменно были кошмаром для любого дизайнера, но Салли даже нравился такой вызов законам моды. Небрежность его наряда всегда компенсировала серьёзность его характера и его мощь. Он стоял и улыбался ей приветливой улыбкой. Совсем как в тот день, когда они впервые встретились. Словно ничего не изменилось с их первой встречи. Жаль только Салли не была подвластна та легкость, присущая Богу. — Я просто хотела попросить тебя о помощи, — призналась она, решив начать с главного. На светские беседы у нее не было сил. Посейдон тут же стал серьезным. — Что случилось? — Это касается Перси. — Я ж разослал рекомендательные письма... Салли покачала головой. И Посейдон туда же. — Я не про это. С Перси что-то происходит, и... просто... Я знаю, что вам, Богам, нельзя вмешиваться в судьбы смертных, но ради Перси, пожалуйста, сделай исключение. Теперь Посейдон взволновался не на шутку. Такой встревоженной он не видел Салли примерно никогда. Тревога исказила красивое и некогда молодое лицо. У неё появились морщинки на лбу и у рта. Возраст подкрадывался к ней, давая о себе знать сединой, ставшей сильно заметной в последнее время. Она немного исхудала, из-за чего лицо казалось всегда уставшим, и взгляд зелёных глаз стал тяжелее. Она облизнула сухие губы и сглотнула ком в горле, доставая дорогой сердцу предмет. — Хирон сказал, что для жертвы нужна дорогая вещь, — сказала она и посмотрела на свою руку с ценностью. — Это все, что осталось от моих родителей. Они сделали и подарили мне это перед своей гибелью. Это единственное, что от них осталось, и... Салли протянула руку с ключиком. Небольшая серебряная вещь, с резной красивой головкой: мелкая и очень качественная ручная работа, выполненная на не очень дорогом материале. Шейка была длинная и изящная - чуть толстая у основания, она изгибалась в красивую линию и становилась тоненькой, а потом вновь расширялась, чтобы удержать такую же  красивую  резную коронку. Вместо прямых зубцов — причудливые линии и узоры. Таких замков не было точно, этот ключ больше был похож на ключ от кукольного домика. — Если этого мало, я сделаю что угодно, только... — Салли, — прервал её Посейдон, произнеся её имя тихим бархатным шепотом. Он мягко коснулся её пальцев и аккуратно согнул их, собирая её руку в кулак, а потом накрыл руку своей. Ключ был надёжно спрятан у нее. — Я присмотрю за Перси, потому что тоже забочусь о нём. Я не совсем понимаю твоего беспокойства, но обещаю, что присмотрю за ним. Салли только кивнула.   — Спасибо, Посейдон.   Салли высвободила свою руку из его и сделала шаг назад, неловко отвесив Богу что-то похожее на поклон. Она больше не подняла на него взгляд и собиралась уйти, но Посейдон ее окликнул. — Салли, не тревожься. Тебе не к лицу грусть. Салли только криво ухмыльнулась. — А какой у меня выбор? Я не могу помочь ему в его мире. И как выясняется,  в мире людей я тоже бесполезна. А тем, кто может это сделать, плевать на Перси и на его желания. — Мне не плевать, — возразил Посейдон. — Я буду молиться всем богам, чтобы это было правдой, — сказала Салли и в её голосе прозвучала искренняя вера, но в глазах были только боль и разочарование.  — Мне пора. Я задержалась в лагере дольше положенного. Нужно вернуться обратно в свой смертный мир. Салли больше ничего не сказала. Вышла из домика, но свежий морской бриз, непривычно тёплый, ещё долго её окутывал и грел.