Watch me burn

***

Деревянная дверь номера в одной из самых лучших гостиниц Челябинска быстро открылась, и девушка упала на ковёр, приземлившись на «Мадам Сижу». Она вскочила и отпрыгнула на два шага назад. В просторную комнату вошёл высокий мужчина с топором и закрыл дверь на замок. Тяжёлое орудие крутилось в его руке, привлекая внимание Бодровковой. — Это чё, блять, было сегодня такое? — довольно сдержанно сказал Миша, не отрывая взгляда. — Что? — напряглась Настя. — Да тебе всё равно, хах! — закинул он голову назад. — А если тебя попросят расписаться на хуе, ты с удовольствием это сделаешь!? — Ах, ты об этом. Я не пойму, что в этом такого? Это всего лишь бедро. Да, мне было не очень приятно... — Это мужик! Он так ноги перед тобой раскорячил, а ты и рада! — Ничего я не рада! — Ещё бы отсосала ему! — бросил Горшенёв, отвернувши голову. — Так, хватит! — сжала губы музыкантша, подошла и, взяв за один конец топор, стала тянуть на себя. — Не смей меня в таком обвинять, отдай это! Ты вообще должен был вернуть этот чёртов топор ещё в Белгороде! — Мне его там подарили, отдала! — сморщился он, прижимая инструмент к себе. — Это было во-первых! А во-вторых, ты гнала что-то на панк в интервью сегодняшнем! — Да! — в глазах Анастасии сверкнул дикий огонёк. — Хардкор ещё куда не шло, а обычный панк – говно! — Чего!? — схватил её руку Михаил, и топор упал с глухим звуком на пол. — И панк не держит весь рок-н-ролл! Рок-н-ролл сам по себе, никто его не держит! — бывшую студентку толкнули на кровать. — Да!? — Да! — Как же ты меня заебала! И в жизни, и на сцене, лезишь везде! В песнях, предложенных мной, то не нравится, это не нравится, будто специально! — наклонился он над ней. — Не специально! — она ощутила кольнувшую сердце обиду. — Угомонись алкаш, мне тоже непросто с тобой стало. Ты совершенно не уважаешь моё мнение! — По твоему «уважать» это безоговорочно соглашаться с тобой во всём!? У меня есть собственное мнение и прошу не забывать кто тебя в группу принял! — Ох, ну спасибо вам, «Царь Государь», что приняли какую-то закомплексованную дурнушку со стишками к себе! — Бодровкова отползла к подушкам. — Наглеешь, милая, даже очень, — приблизился к ней Миха, поглаживая на маковке свои отстриженные волосы пару недель назад, — мне это очень не нравится. Хочешь как Князь заправлять всем, да? Почему так? Я же не ущемлял тебя никогда. Настя ничего не ответила. Тогда рокер подполз ещё ближе. — Ты пьёшь много, забыл что врачи говорили? — С тобой только пить и остаётся, — ухмыльнулся тот. — Значит я везде во всём виновата!? — встала на кровать кареглазка. — Нет, конечно нет, — спокойно говорил Горшок, опустив резко её обратно. — Просто ты не всё понимаешь и не во всех вещах разбираешься, а я разбираюсь и знаю как надо, — прижался Миша собственной шершавой щекой к другой, более мягкой, — так что особо выпендривайся, — мягко говорил он, — вот когда я сдохну и ты займёшь моё место, тогда сможешь спокойно выёбываться и всех вести за собой. — То есть ты сейчас меня ставишь в какие-то определённые рамки!? Мне уже нельзя будет и слово поперёк сказать!? — взбунтовалась девица, делая попытки вырваться из объятий. — Тсс... Тише, — ещё сильнее прижал к себе женское тело анархист и поцеловал в щёку, на что Анастасия отвернулась. — За что ты так со мной? — впечатал в спинку кровати он её. — Не нравится, да!? — Ты не в себе, проспаться тебе надо. И я тоже устала, давай сегодня без выяснений отношений, хорошо? — пыталась сохранить спокойствие девушка. — Вот так всегда, — процедил Горшенёв, — вечно уходишь от всего, пытаешься убежать от ответа, — сжал он небольшие плечи сильнее. — Миш, перестань, больно, — продолжала невозмутимо музыкантша и коснулась его щеки ладонью, погладив. Рокер смягчил хватку. Почувствовав нежную ладошку, окончательно отпустил, прикрывая глаза, наслаждаясь ласками, как кот. Но вдруг он встрепенулся и хищно улыбнулся, выключив на тумбочке ночник. — Ага, так я и повёлся на твои хитрые уловки. Ты попала, Наська, — не стягивая улыбки, он снова набросился на неё, — конкретно попала... — выдохнув, Михаил оттянул вырез футболки и стал водить влажным языком по шее, иногда оставляя укусы и поцелуи. — Совсем с ума сошёл... — порозовела кареглазая, вдыхая какой-то приятный запах, смешанный с пивом. Горшок, потихоньку плывя, словно сырок, стянул верхнюю одежду с Бодровковой и та осталась в чёрном бюстгальтере. «Стопэ! Он только что хотел меня словами убедить, что я на втором месте после него, а сейчас действиями!? Ну Горшенёв!» — стала девица отбиваться от Юрьевича, догадавшись. — Хах, бесполезно, — с издевательством в голосе, он опять широко улыбнулся. Воспользовшись моментом, Настя запрыгнула на его бёдра и, прислонившись губами к щеке, начала покусывать её. Цокнув, анархист отодрал от себя девичье милое лицо, схватив за волосы, на что их владелица прошипела от боли. Толкнув на мягкости, он стал сдирать штаны с ног соучастинцы. Успешно провернув это дело, Миша с неким отвращением выбросил их, оставив Анастасию в одном нижнем белье. — Ах вот оно как! — воскликнула она и тоже сняла с него уже растёгнутую чёрную рубашку, швырнув её в том же направлении. Он прикусил нижнюю губу в предвкушении, а кровь всё сильнее приливала между ног. Девушка не стала терять время и прильнула к груди панка, вырисовывая кончиком тёплого языка узоры, иногда задевая соски. Ощутив пополнившую силы уверенность и власть, она сама растегнула лифчик, выбросив его, перебралась на широкую шею и принялась кусать, со всей мочи сжав его запястья обоих рук. Михаил смеялся, будто она его щекочит, пьяно матерясь под нос. Затем он опять грубо толкнул её на подушки и стал с треском рвать женские трусы, на что кареглазка возмутилась и несильно ударила по локтю, когда стало уже поздно. Выбросив куски ткани, Горшок без всяких церемоний отодвинул ногу лежачей и вошёл в промежность своими двумя пальцами, что послужило ещё одним поводом для удивления Насти. Эти большие фаланги небрежно двигались внутри, как бы разогревая влагалище для грядущих действий. Музыкантша вся влилась в краску и тяжело дышала, пытаясь пошевелиться и свыкнуться с чем-то внутри себя. Она вцепилась в простынь, запрокинув голову. Девица смотрела в потолок, тяжело вздыхая и не обратила внимание на пришедшую пустоту внутри. Пока она витала в облаках, второй, спустив шорты с трусами, упёрся чем-то упругим и скользящим около входа, одновременно запрокидывая одну её ногу к себе не плечо. Вернулась в реальность Бодровкова, когда под её удивлённый «ах» Мишка сделал первый толчок. Ногу он держал уверенно, хаотично двигаясь, будто всадник, всем видом показывая кто тут «главный». А Анастасия, не смотря на своё положение, старалась голову не терять, на этот раз и дыхание держать под контролем, которое бы выдало истинную реакцию организма с потрохами. — Твою ж... Ты такая мягкая, такая вся... Тц, — не стеснялся мужчина восхищений в сторону партнерши, краснея и прерывисто дыша. — Блять... — он ловко перевернул её спиной к себе и зажал между собой и изголовьем кровати, беря за зад. Член проник глубже и стенки смогли обхватить больше, от чего оба пришли в восторг, не показывая этого. Кареглазка царапала обои стены и само изголовье, стараясь не стонать от безжалостных вбиваний, что отражалось на хлопках тела об тело. Дыхалка вышла из-под контроля, лёгкие сами забирали больше воздуха и приходилось выдыхать через рот. Сердце грозилось выпасть из груди от бешенной нагрузки. Становилось всё жарче и приятнее. Пот просачивался на сильных руках, следящих за стабильностью такта, на животе и лбу. Через его сомкнутые челюсти краем уха были слышны тяжёлые вздохи и низкие короткие стоны под звуки прогибания кровати. Девушка была на пределе. Так близко стала эта грань, что казалось её существо вот-вот рассыпется на кусочки. Тело давно не контролировалось, поддавалось и откликалось волнами наслаждения на каждый толчок. А его это подстёгивало, он ждал именно этой реакции. Горшенёв улыбался, впиваясь пальцами, как когтями в кожу. Настя тихо стонала, опустив голову и двигаясь навстречу, приближая себя к кульминации. Вот ещё, совсем немножко! Всё. Она обессиленно упала на подушки. Сознание на мгновение отлючилось, тело расслабилось, распускалось в удовольствии, избавляясь от накопленного напряжения. Но эта эйфория длилась не долго. Михаил недовольно убрал подушки и те упали на пол. Поставив Бодровкову в прежнее положение, он одной рукой прижал её ладони к стене и грубо вошёл в задницу, от чего последняя была в шоке, не мог же он случайно перепутать, почему именно туда? Двигался он также, не жалея кареглазую, только сильнее прижимал второй рукой к себе ягодицу, на которой скорее всего потом появится еле заметный синяк. Ощущалось, что силы рокера на исходе, но он всё равно держал темп, слизывая языком капли пота вокруг губ. Девица томно вздыхала, глаза наполнились слезами. Нет, больно не было, было слегка страшно от его дикой интенсивности, от этой улыбки, сжатия этих зубов. Не прошло и двух минут, как Миша прижал её к изголовью своим телом, остановившись, войдя во всю длину. Взяв подбородок партнерши, яростно впился губами в её губы, целуя очень жёстко, напористо, не давая возможности вздохнуть. Во время этого, Анастасия чувствовала внутри стенками что-то влажное, чего раньше не существовало, необычная теплота, мягкость, липкость, она осталась, даже когда мужское достоинство оставило многострадальный зад. Но чуть позже оно медленно вытекло оттуда, когда оба лежали, нежно обнимая друг друга, отдыхая во сне и прикрываясь частью одеяла среди раскиданных вещей и подушек.

***

Первой утром проснулась музыкантша. Протирая сонные глаза, она с недоумением смотрела на весь беспорядок после бурной ночи. Проход её попы ныл, принося дискомфорт. Юрьевич храпел без задних ног. Девушка встала на ноги и пошла в душ, собирая по пути вещи с пола и кидая их на постель. После водных процедур, она вышла в комнату с белым полотенцем на теле и на голове. Горшок уже сидел на кровати в чистых брюках, выжидая её. — Ишь, сидим мы тут, глазами своими хлопаем! — поставила руки на пояс Настя. — А что такое? — на его лице вознеслась хитрая лыба. — Как это что!? Я сейчас тебя побью! — стучала она ногами. — У меня после вчерашнего жопа болит! Ты нахера туда вообще полез!? — Какая ещё жопа, ты о чём? — он вопросительно поднял бровь. — У тебя память как у рыбки Дори!? Ты меня вчера затрахал просто! В прямом смысле заметь, — кареглазка подошла ближе, — а перед этим нажрался. — Да ладно. Я тебе... в жопу? — издал смешок анархист. — Ничего смешного! Теперь я сидеть нормально не могу. — Извини тогда, хоть я мало что помню, — кашлянул он в кулак. — Надеюсь это пройдёт, — притянул ближе Бодровкову к себе, приобнимая за ноги. Та надула щёки, показывая, что «дуется». — Не обижайся, прости, если я тебе тогда сделал больно, — встал Миха с кровати и крепко обнял за талию. — Прости... — шепнул он, убрав ткань с волос и целуя в макушку, сожалея о своих нетрезвых действиях в минувшую ночь. — Ладно, давай собираться, не то на поезд опоздаем и всех подведём, — нехотя отстранилась Анастасия, поправляя полотенце на груди.