Стадии принятия неизбежного

      — Если так и будешь держать сигарету, то спалишь весь дом.       Намгю вздрогнул, когда из-за его спины раздался женский голос. Очень знакомый женский голос. Честно говоря, сегодня, как и во все остальные дни после его выигрыша, он — недружелюбный хозяин, который не принимает гостей. Особенно таких, как эта.       Намгю медленно повернул свою голову, всё ещё развалившись в кресле перед телевизором. Его зажжённая сигарета ненадежно висела у него между указательным и средним. Того и гляди — ещё чуть-чуть и упадёт на девственно белый тюль. Хватит одной искры, чтобы разгорелся пожар. Знакомая девушка стояла за его плечом. Она смотрела прямо, практически не моргая и не отводя своего взгляда от его лица.       — Что за херня, — шокировано выдохнул Намгю. Он потянулся к пистолету, спрятанному в обивке кресла, панически крепко хватая рукоять своими пальцами. Казалось, будто от всех частей его тела одновременно отхлынула кровь. Его пробил холодный пот, который неприятно начал стекать по вискам. Сердце сделало кульбит и нервно забилось в груди. Честно говоря, после того, как он стал счастливым обладателем почти 46 миллиардов вон, он стал немного, совсем капельку, параноидален. Это уже не первый раз, когда ему мерещился кто-то с Игры. Однажды он неделю не выходил из дома, когда увидел лицо той мёртвой беременяшки в отражении витрины круглосуточного магазина. Это была всего лишь игра света, но тем не менее натолкнула на мысль запастись оружием. Ну так, на всякий.       Но это первый раз, когда он видел мертвеца так чётко, и этот же самый мертвец ещё и имел наглость хихикать над ним.       — Я убил тебя. — Намгю резко выставил руку с пистолетом, направив дуло прямо между глаз улыбающейся 380-ой.       — Я помню, — девушка медленно вышла из-за его плеча, по-хозяйски усаживаясь своей тощей задницей на журнальный столик. Она села по-восточному, упершись своей рукой в колено и положив голову на костлявую ладонь. Покрытую кровью костлявую ладонь. — Было больно. Разве так обращаются со своей нуной? Казалось, что её совсем не смущало даже то, что Намгю также медленно передвигал свой пистолет, всё время держа 380-ую на мушке. Он прыснул от смеха, вот только вышло это немного истерически:       — Ты мне не нуна. Я знаю, что ты, сучка, младше нас! — вытянутая рука Намгю слегка подрагивала от напряжения и он сосредоточил все свои силы на том, чтобы держать её ровно.       — Кого «нас»? Кто-то ещё выжил в тех играх, а я и не в курсе?       Сэми, — да именно так звали эту мёртвую пизду, вспомнил Нам-гю, — издевательски ухмыльнулась ему и наклонилась вперёд, практически утыкаясь своим лбом в дуло.       — Не прикидывайся! — Намгю сжал свои губы в тонкую линию, практически не моргая смотря на 380-ую. Он чуть надавил на курок. Капля пота противно стекла по его осунувшемуся лицу. — Ты поняла, что я имел ввиду!       Намгю вздрогнул ещё раз, когда сигарета, наконец, догорела до фильтра и обожгла его тонкую кожу. Он зашипел, рефлекторно выбросил руки вверх и откинул окурок на пол. Тлеющий фильтр прожёг небольшую дырку в белом ковре и затух прямо возле подола шторы.       — Ай-ай-ай! — Сэми встала с насиженного места и нависла над Намгю, как родитель над непослушным ребёнком. — Такой хороший был ковёр. Дорогой. А ты его испортил. Наверное, хорошо, когда у тебя есть много денег, и ты можешь не беспокоиться по таким мелочам. Я права, Нам-су?       — Замолчи! Заткни свою пасть! — Злость и паника заполнили разум Намгю. Он снова поднял свой пистолет и быстро нажал на курок. Послышался глухой металлический звук. Рука Намгю снова повисла.       Сэми только расхохоталась, что напугало его ещё больше:       — Ты даже не снял его с предохранителя!       Этот звук её смеха, такого искреннего, такого человеческого, такого живого, заставил Намгю рвано выдохнуть сквозь плотно сжатые зубы.       Это всё ёбанные таблетки виноваты, — подумал он, мелко подрагивая всем телом. — Нужно было смыть их на корм рыбам ещё когда был на Игре. Нельзя! Нельзя быть таким беспечным!       Сэми утёрла слёзы от смеха в уголках своих хитрых девчачьих глаз, а потом положила свою руку прямо ему на щёку. Тело Намгю мгновенно сковало от шока. Его конечности его не слушались. Её холодная, перепачканная кровью, ладонь нежно держала его, поглаживая скулу. Он замер от этой призрачной ласки, глядя широко открытыми глазами прямо в лицо 380-ой.       — Хорошо, наверное, быть сейчас живым…       Эти слова сработали на него, как красная тряпка для быка. Он резко выставил перед собой руки, с силой отталкивая девчонку от себя. Она, казалось, и не заметила его упорства, оказавшись в другом конце его гостиной моментально. Сложив свои руки за спиной, Сэми вышагивала по комнате, как какой-то военный командир или начальник большой фирмы. От одного взгляда на её фигуру, облачённую в зелёный комбинезон Игры, у него скручивало желудок.       Ёбанные таблетки! Ёбанная Игра! Я, кажется, схожу с ума! — Нам-гю с трудом сглотнул вязкую слюну, запутывая свои дрожащие пальцы в отросших волосах.       — Что случилось, Нам-су? Расстроился, что в этот раз не смог побить девчонку? — её насмешливый холодный тон отложил отпечаток на разум Намгю. Он не видел её лица, но знал, что она сделала самое претенциозное выражение, которое он только мог увидеть. Это же сучка-Сэми, вернее её призрак, с неё станется.       — Убирайся! — крик Намгю прорезал относительную тишину многоэтажного квартирного дома. Хоть у него и пентхаус с лучшим видом на Сеул, но он был уверен, что звукоизоляция здесь не как в бункере. — Не смей меня так называть! Отъебись от меня!       Со стороны Сэми донеслось только фырканье. Он не помнил, когда он успел зажмурить глаза, но когда он их открыл — по ощущениям, через целую вечность — ни Сэми, ни её тёмно-зелёного костюма больше не было.       Только последний её смешок так и висел в воздухе.       Он потянулся рукой к своей щеке, стирая что-то липкое. Его взгляд был нечёткий, а сердце билось в груди, как бешеное. Намгю поднёс ладонь ближе к своим глазам и изо рта у него вырвался судорожный вздох. Кровь, вязкая и тёмная, обволакла его холодные пальцы. Кровь той, что должна быть давно мертва.