Том III. Джин с чердака.

      — Айч! — воскликнула Джинни, когда жалящее попало ей в руку. — Экспелиармус!        — Сосредоточься, Джин.        — Я сосредоточена! — огрызнулась Джинни, посылая ответное проклятие.        Уже сегодня Том отправится в Лабиринт, и уже сегодня возродится Тёмный Лорд. Темное, ничем не замутнённое предвкушение и ликование Волан-де-Морта заметили и Реддл, и Гарри. Для Джинни это стало поводом для рассеянности и тревоги; дрожь в пальцах никак не уходила, а в голове всё всплывали неуемные фантазии. Диадема на дне сумки ощущалась неподъёмной и обжигающей. Рассказать она всё же так и не решилась, но уже придумала, в каких обстоятельствах и когда Том о ней узнает. А ещё Джинни потратила все свои карманные деньги на дополнительный порт-ключ для Гарри; единственное, что оставалось — это получить обещание от Реддла, что тот сразу же возьмёт кубок и переместится с кладбища обратно. Порт-ключ же переместит Гарри в Хогсмид.        Джинни в очередной раз прошипела от боли; резь прошлась по лодыжке, оставляя тонкую полосу на её коже.        — Думаю, на этом стоит остановиться, — вздохнул Том, поднимая челку со лба и проводя пятернёй по волосам. — Почему ты сегодня взволнованнее меня?        — Лучше бы тебе об этом никогда не знать, — пробормотала шёпотом себе под нос Джинни, но Том услышал; его челюсти сжались, сдерживая рвущиеся с языка вопросы. — Ты можешь сегодня умереть или пострадать; как мне не волноваться?        — Имбирёк, тебе не о чем беспокоиться, — самоуверенная улыбка сверкнула также ярко, как когда-то у печально известного Локонса. Джинни сморщила нос.        Том взлохматил ей волосы, проходя к двери; открыв её, он галантно придержал её для Джинни.        — Спасибо, — коротко бросила она, проходя мимо него. — Томми, — едко протянула Джинни.        Рукой она перебирала леденцы в кармане, мысли всё ещё путано перекатывались в голове, сменяя одну другую. Том знает о возрождении Тёмного Лорда, так как лучше обо всём сказать? Как предупредить? Джинни остановилась, глядя в одну точку — трещину на каменном полу; старый замок хранил множество подобных, и в скором времени они все разрастутся и поглотят замок, станут помощниками в разрушительном тайфуне битвы за Хогвартс.        Взрослые будут воевать с детьми; это звучит так абсурдно и нелепо...        — Почему остановилась? — обернувшись, спросил Том, заметив её заминку.        — Волан-де-Морт возродится, ты же это знаешь, — вопрос без вопроса прорезал тишину, что вмиг приобрела тяжесть.        — Да, — без капли сомнений прозвучал голос Тома.        — Ему нужен Гарри; ритуал не обойдётся без него, а ты не должен раскрыть себя.        — Верно, но к чему ты клонишь?        — Кубок перенесёт Гарри к Волан-де-Морту, а ты хочешь победить, — карие глаза столкнулись с темно-синими, почти угольными. — Том Грюм ведь и не Грюм никакой, он засунул имя Гарри в кубок, а значит, и снова мог с ним что-то учудить. Обещай, что как переместишься, если это место будет не финишной прямой, ты схватишь кубок и свалишь оттуда к чёртовой бабушке! — сумбурно и, должно быть, излишне эмоционально потребовала она.        Том приподнял брови, должно быть, мысленно назвав её странной или дурой, но в ответ кивнул, и Джинни этого было достаточно.        — Ты знаешь слишком много, — произнес Том, но это звучало как то, что не требует ответа; простая констатация факта.        Джинни промолчала, не отрицая, но и не соглашаясь; они стояли напротив друг друга по центру пустого коридора, и полоса света, проходящая сквозь узкие длинные окна-витражи, разделяла их. Эту странную атмосферу прервал звонкий голос Мэри.        — Вот вы где! Ригель, тебя там все объискались.        — Зачем? — нахмурился Том; до начала последнего испытания было ещё достаточно времени, но его уже звали — это было подозрительно. Почти так же подозрительно, как и тогда с Джинни, но что могло взбрести этим любителям шоу на этот раз? Не могут же они похищать участников. Или могут?        Том посмотрел на Джинни; та выглядела не слишком удивлённо, скорее даже предвкушающе довольной. Она с налётом нетерпения во взгляде смотрела на него; в голову тут же стали закрываться подозрительные мысли.        — У тебя сейчас урок, — тоном профессора произнес он.        Джинни рассмеялась так звонко и искренне, что он был почти готов поверить, что она и вправду так беззаботна, как показывает. Почти.        — История магии, — пренебрежительно хмыкнула Джинни. — Даже такие зануды, как ты и Гермиона, занимаются чем угодно, но не слушанием монотонного бухтения Бинса.        Уголки его губ дрогнули в порыве улыбнуться, но Джинни только этого и ждала — признания её правоты, хотя она и так это знала; вцепившись в его руку мёртвой хваткой, она с настойчивостью Взрывопотама потащила его за собой. Несмотря на разницу в росте, они шли в одном темпе; точнее, он шёл в её быстром темпе. Джинни почти бежала, так словно не могла сдержать желания скорее оказаться в месте X.        Том смотрел на её макушку и часть лица, которую ещё мог видеть; её глаза сияли, как чистейший медовый янтарь, она выглядела как солнце — слепящее и обжигающее. Жадный зверь на дне его души поднял свою уродливую голову, желая поглотить дразнящий свет. Джинни, не подозревая о его тёмных мыслях, доверчиво улыбалась, жалась и в припрыжку скакала под руку с ним. Было неудобно; руку неприятно дергало, но её тепло дарило умиротворение, поэтому стерпеть некоторые неудобства было в рамках разумного.        Они прошли в комнату, примыкающую к большому залу. Там уже собрались все участники Турнира и не только; он сразу понял причину нетерпеливого настроения Джинни. Миссис Уизли и Билл, старший брат Джинни, приветственно махали им руками. Миссис Уизли быстро оказалась рядом с ними; на миг даже закрылись мысли о невозможной трансгрессии в стенах Хогвартса.        — Мерлин мой, как ты исхудал! Том, дорогой, тебе нужно больше есть, — обхватив щеки Тома, причитала миссис Уизли. — Это наш вам сюрприз! — весело прощебетала миссис Уизли, чмокнув в щеку его, а потом и дочь.        Джинни сморщила нос, потерев рукавом щеку, пробормотала, что она уже слишком взрослая для подобных нежностей, но взгляд её стал ещё ярче, а улыбка шире. Том был с ней согласен, но, как и она, не спешил отталкивать женщину, которая, как бы странно это ни было, бескорыстно полюбила его как родного.        Женщина была уже на полголовы ниже него и немногим выше Джинни; она бесцеремонно держала его лицо. Особенно остро ощущался её взгляд на щеке со шрамом; глаза миссис Уизли блеснули болью, словно этот шрам был на её коже. Том никогда раньше такого не испытывал; в приюте всем было плевать на него, и миссис Коул была лишь рада, если он сгинет где-нибудь. Семья Уизли была совершенно иной, не напоминающей ни Малфоев, ни Блэков, ни других семей, с кем Тому доводилось знаться. Уизли именно что нинаесть настоящая семья, частью которой его признали и...        — Миссис Уизли? — в его миролюбивые мысли острым шилом вклинился ломающийся голос Гарри, заставляя на его лице отразиться неприязнь. — И даже Билл! — не унимался тот.        — Это наш сюрприз! — взволнованно воскликнула миссис Уизли, отвлекаясь от него и Джинни; она пошла навстречу Поттеру, нагнулась и поцеловала его. — Мы приехали болеть за тебя и Тома!        — Ты как, готов? — спросил Билл, улыбаясь и тряся его руку; а, повернувшись к нему, продолжил: — Тебя Том даже спрашивать не буду, и так знаю, что ты справишься! — подмигнул ему с Джинни Билл; скорее всего, сестра ему уже обо всём написала заранее. — Чарли тоже хотел приехать, но не смог отпроситься с работы. Он нам рассказывал, как ты потрясающе справился с хвосторогой! Том о тебе говорил не меньше; вы большие молодцы, и кто бы из вас ни победил, это будет достойный чемпион.        При упоминании первого испытания Том скривил рот, как после крепкого лимонада без сахара; шрам на щеке кольнуло, словно по нему снова полоснули. Но он заставил себя улыбнуться и поблагодарить за поддержку.        — Как здорово, что вы приехали! — Гарри благодарно взглянул на миссис Уизли. — А я уж было подумал… неужели Дурсли...        Том закатил глаза одновременно с Джинни, зеркально скрестив руки на груди; маглы в школе магии куда ж бредовее? Они обменялись взглядами; в некотором роде между ним и Джинни зародилось понимание без слов, в котором они могли посоперничать даже с Фредом и Джорджем.        — М-м, — поджала губы миссис Уизли. Она никогда не критиковала Дурслей в присутствии Поттера, но всякий раз, когда упоминалось их имя, как и при упоминании дяди — сквиба Ригеля, в её глазах загорался недобрый огонь.        — Потрясающе снова вернуться в школу! — огляделся кругом Билл. Виолетта, приятельница Полной Дамы, подмигнула ему из своей рамы. — Я не был тут целых пять лет. А что, портрет чокнутого рыцаря всё ещё здесь? Сэра Кэдогана?        — Здесь, — ответил Гарри.        — А Полная Дама?        — Её ещё я помню, — сказала миссис Уизли. — Один раз она так меня отчитала! Я вернулась в спальню в четыре часа утра…        — Где же ты была всю ночь? — Билл изумлённо посмотрел на мать.        Миссис Уизли улыбнулась.        — Мы с твоим отцом гуляли, — ответила она. — А ему досталось от Аполлиона Прингла, тогдашнего завхоза… у отца до сих пор заметны следы…        — Можешь повести нас на экскурсию по замку, Гарри? — спросил Билл, прерывая откровения матери.        Где эти следы у мистера Уизли знать не хотел ни один из его детей, и Том с Гарри в том числе.        — С удовольствием.        На выходе им не посчастливилось столкнуться с Диггори; тот за каким-то Пикси явился в Хогвартс и сейчас громко обсуждал недостойных малолетних чемпионов, что точно не приведут Хогвартс к победе. Джинни, не сдерживаясь, тут же включилась в полемику, и слабые попытки Седрика утихомирить спорщиков только ещё больше её подначивали. Тон становился всё грубее, а громкость выше.        — Раз кубок выбрал Тома среди стольких имён, то он явно это заслужил! — наставила Джинни, сжимая кулаки; вид её был свирепый, как у шипящей кошки. — А Седрик не пуп земли, чтобы так нос задирать и ставить его выше других!        — Пап, Джинни права, ты перег...        — Молчи, Седрик, ты не понимаешь своих возможностей! Ты слишком скромный мальчик, а эта мерзкая!        — Что ты пытаешься сказать о моей дочери?! — в миг рассверепела миссис Уизли, стоило ему зацепить ещё и её дочь.        Мало было ему полоскать имена её Тома и Гарри, так он ещё и за Джинни взялся!        — Вы инфантильный и абсолютно невежественный человек, — не преминул внести свою лепту, изливая своё раздражение через слова, и сам Том.        — Мам?! Билл?! Что вы здесь делаете?! — удивлённо воскликнул Рон, тут же перетягивая внимание разозлённых спорщиков.        Джинни повернулась к нему и, разведя руками, протянула: «Сюрпри-и-из». Вид её растерял всю воинственность, меняясь на ленность и привычную дурашливость, словно и не она с порозовевшим лицом спорила с отцом Седрика.        — Если бы не Рон, я бы огрела этого идиота сумкой по башке! — тихим голосом Джинни поделилась с ним своими намерениями.        Сжавшаяся на сумке рука и поджатые в недовольстве губы были очаровательным зрелищем на её лице; Джинни шли любые эмоции... Что не скажешь о её братце. Рон всё ещё продолжал выглядеть несуразно и нелепо, подстать их "Золотому" трио.        — Джинни, а ты почему уже здесь?! У тебя же история магии должна была быть, — бесцеремонно указав на неё пальцем, Рон потрохами сдал Джинни.        Джинни, смахнув волосы за спину, цокнула языком, всем существом источая раздражение, а миссис Уизли, растеряв благодушный настрой, строго посмотрела на дочь.        Одними губами Джинни проартикулировала ёмкое послание брату: "Я. Убью. Тебя. Рон."        Долговязый побледнел, правильно поняв её посыл и взгляд.        Том ухмыльнулся; Джинни та ещё ведьма.

***

       — Ты помнишь?        — Да.        — Отлично; если снова поранишься, то тебе конец! Понял?        — Да, Ваше Имбирное Злейшество, — на шутку пришёл ответ в виде оттоптанной ноги, но это совсем не задело.        Джинни крепко его обнимала и напутствовала, причитая о безопасности и о возможных для него опасностях. Она тряслась так, словно это она, а не он, шла в Лабиринт; словно она, а не он, в скором времени увидит Волан-де-Морта. Хотя с ним лучше до некоторых пор не встречаться никому из них.        У него должен оставаться козырь, ведь не известно, насколько обезумело его возрожденное "Я". Волан-де-Морт может как увидеть в нём союзника, так и врага, а что более вероятно — он попытается вернуть свои крестражи обратно. Том сжал кулаки; одна мысль о том, чтобы быть вновь запертым на страницах дневника в вечной темноте чернил, заставляла его холодеть. Об этом не знает даже Джинни, но после дневника Тома преследуют новые страхи: темнота, замкнутое пространство — всё это заставляет чувствовать удушье и отвратительное в теле, словно в нём ползает полчище насекомых.        Он встряхнул головой, отгоняя непрошеные образы в голове; сейчас он в Лабиринте, и нужно думать о нём — настойчиво убеждал себя он, шагая дальше к точке начала.        Он Том Реддл, известный в его времени как Лорд Волдеморт, стоял на краю Лабиринта; его сердце билось в некотором предвкушении, подогретом легким налётом тревоги, который, должно быть, передался ему от чересчур обеспокоенной Джинни. Иногда она слишком драматизировала и была слишком похожа на заботливо обхаживающую его миссис Уизли. Он вернул свой взгляд к тому, что было перед ним: кустистые тёмные стены не выглядели дружелюбно.        Он не имел сомнений, что над этим испытанием хорошенько потрудились, и оно будет не менее идиотским и опасным, чем два прошлых. Этот путь будет полон опасностей, но ничто не могло остановить его стремление к власти. А турнир был отличной поддержкой в его будущем, в отличие от обычного хорошего завершения полного курса Хогвартса, особенно с учётом, что он находится под опекой бедных, как церковная мышь, Уизли. Нет, он благодарен семье Джинни; с ними он впервые ощутил значение слова «Семья», и стоит признать, он даже в некоторой мере понимал чувства Поттера, для которого Уизли стали, как и для него, первой искренне настоящей семьёй, для которой он был просто Гарри, как и Том был для них просто Том, которому нужна забота и любовь. О последнем он даже и не подозревал, не знал, что способен это даже просто ощутить. Да вот только ничего из этого не сможет помочь ему пробиться в министерстве — разве что мистер Уизли мог бы порекомендовать на пост чьего-то помощника; эта мысль заставила его презрительно сморщить нос, напоминая о работе в пору малолетства в магловском приюте. Он повёл плечами, отгоняя мерзкое прошлое слабого урода.        Лабиринт, как живое существо, вёл его, меняя свои очертания: то преграждая, то открывая новые пути. Временами Дьявольские силки проявляли инициативу в желании обвиться вокруг его ног и вовсе шеи; любые лишние мысли покинули его голову, оставляя лишь голую сосредоточенность. Все чувства обострились, а палочка была уверенно сжата в руке; на готове в уме Тома уже, как в лучшем сборнике заклинаний, перебирались всевозможные связки проклятий, что могли быть к месту в той или иной ситуации. Сценарий испытания Лабиринтом был банальным: пройти его до финиша, при этом проявив свои знания и умения при обходе препятствий.        Не забывать также следует и о других чемпионах; и, словно дожидаясь своего часа, раздался хруст ветки и девичий крик. Делакур тут же сообразил, Том, а грубый, словно рубленый, голос Крама — он поджал губы и ускорил шаг. Их голоса, словно усиленные магией, манили вступить в схватку, но идти по направлению доносящихся звуков битвы Том не стал. Он не Гарри Поттер, и синдрома спасателя у него в помине не было и быть не может.        Лабиринт, не сумевший заманить его в испытание, словно живое создание, издало гулкий звук, напоминающий возмущённый вой, прежде чем темнота окутала его, и стены начали сжиматься, словно пытаясь запереть его внутри. Первым его противником стал акрамантул — огромный паук с множеством глаз, сверкающих в темноте. Том не испытывал страха.        Акрамантул был побеждён быстро; его упоминание даже и краткой строчки не заслуживает, как и соплохвосты Хагрида, что стали следующими после паука, но по иной причине. Не сочтите его излишне чувствительным и впечатлительным, но он находил соплохвостов до омерзения отвратительными, несуразными и ничтожно жалким результатом селекции, что, к слову, была близка к тёмному разделу химерологии. Один вид этих тварей заставлял его желудок неприятно сокращаться в желании вытолкнуть своё содержимое наружу. Поэтому он жестоко подверг их полному уничтожению, не оставив от них и крохотного следа.        Встреча с гаргулиями была одним из приятнейших событий за всё то время, что он блуждал среди стен Лабиринта.        Те были раз в пять больше тех, что обитали в замке; величественно возвышаясь, они задали ряд вопросов, проверяющих не только знания и ум, но и смекалку, с чем у него, разумеется, проблем никогда не наблюдалось.        Так он и очутился в последнем "коридоре", ведущем прямо к кубку; губы исказила победная улыбка.        Том сжёг очередные движущиеся отростки Спраутовской плотоядной зелени и неспеша прошествовал к постаменту с кубком; он протянул руку и, прежде чем коснуться его, услышал, как наяву, голос Джинни: «Не бери кубок без Гарри! Его участие в ритуале Волан-де-Морта неизбежно...»        — Мордред! — сжал руку в кулак Том, скрипнув зубами так, что это, казалось, мог услышать каждый в ближайших семи ярдах.        Он скрестил руки, оперевшись бедром о каменную глыбу, ожидая Поттера. Сейчас он жалел, что так быстро прошёл Лабиринт, и в его голову даже скреблась крамольная мысль вернуться обратно и посмотреть, что ещё для них подготовили.        От безделья Том принялся играть с палочкой, вертя её то в одной, то в другой руке; ему нравилось проворачивать такие фокусы (да и в целом фокусы) — это, должно быть, пошло ещё из детства. Он отлично помнил тот день.

       Это был один из основополагающих дней в его жизни.

       Миссис Коул и Марта разбудили их на час раньше; в окне ещё была абсолютно непроглядная темень, присущая лишь ночи, и зябкий холод, что будил не хуже хлесткого удара тонкой указки по спине. Они были слишком взволнованы и заставили их после молитвы очистить весь приют до блеска и даже подстричь кусты, которые не видели ножниц ещё, должно быть, с момента их посадки в эту проклятую землю приюта.        Особенно удивило то, насколько требовательно оценивали их собственную чистоплотность, а затем им и вовсе раздали абсолютно (как тогда им казалось) новые наряды. Они недоумевали!        К вечеру к ним заявились важного вида джентльмены; впереди всех шёл, как сейчас помнит, нелепо выкатив словно надутый белый шар пузо в хорошо сшитом смокинге и задвинутом на глаза цилиндре, должно быть, чтобы тот не упал от того, как высоко он задирал свой большой и длинный нос. Тот представился длинным и сложным именем, а затем представил и своих сопровождающих, что на его фоне выглядели как длинные тонкие жерди. Том, даже будучи ребёнком, не был глуп и быстро понял, что к чему: важные чиновники выбрали их жалкий приют для своей компании, желая повысить свою репутацию за счёт помощи сиротам. Их ослепляли яркие вспышки фотоаппаратов и мельтешащие люди, что бегали вокруг чиновников.        А потом, когда все эти расшаркивания закончились, к ним вышел мужчина в костюме с лиловой мантией и длинным цилиндром на голове; в начале его восприняли без интереса, но ровно до того момента, как он достал розу из неоткуда, а затем превратил её в платок. Даже миссис Коул, что впервые на его памяти была настолько трезвой, смотрела на него широко раскрыв глаза от восхищения. Тот же фокусник подарил Стаббсу кролика — белого и пушистого с длинными ушами — прямо из своей шляпы.        Тогда Том впервые загорелся желанием; он хотел стать таким, как эти чиновники — богатым и власть имущим, чтобы иметь своего фокусника, что показывал бы ему чудеса дни напролёт. Тем же вечером с ним произошёл первый магический выброс...        — Ригель?! — вырвал его из воспоминания голос того, кого он так долго ждал.        — Поттер, — безцветно отозвался он, щелкнув языком; Том намеренно разочарованно добавил: — Я устал тебя ждать.        — Так и не ждал бы! Зачем?! Это ты победитель, а не я, — раздражённо заметил Гарри.        — Я, но Джинни сказала, что оба чемпиона Хогвартса должны взять кубок.        — А ты всегда её слушаешься? — язвительно поддразнил его Поттер.        — Если могу, то почему бы и нет? — пожал плечами, растянув губы в насмешливой почти дежурной улыбке.        — Ладно, давай насчёт три!

1...

2...

3...