Ария свободы

Дом Чана был в разы просторнее маленького курортного бунгало, в котором были вынуждены коротать выходные наследники трона и их друзья. Украшено огромное пространство гостиной было дороже, но минималистичнее: высокие вазы с пахучими цветами магнолии встречали у входа, на стенах висели картины с таким детальным пейзажем, что можно было подумать, будто смотришь в окно. Неизменный гобелен с гербом Страны Огня возвышался над головами каждого приходящего в дом, а посреди гостиной уже был накрыт длинный стол с различными аккуратными закусками. Всё до тошноты выверено. Зуко в который раз за день нахмурился из-за своих собственных мыслей: что же его раздражает больше? Заваленный дешёвыми побрякушками бунгало или идеальное убранство особняка Чана? — Отлично, послушайте: мой отец — адмирал, и он понятия не имеет, что я устраиваю вечеринку, — Чан окинул гостей несколько надменным и строгим взглядом. Жирный намёк Чана поняли все. И даже несмотря на столь явное пренебрежение их персонами, Азула не смогла не попытаться оказать хозяину вечеринки знак внимания: — У тебя такие сильные руки, Чан. Осторожнее: с такой силой ты можешь положить начало классовой войне Народа Огня, и тогда, возможно, тысячи людей утонут в море. Азула выдержала некоторую паузу, пока Чан медленно оборачивался на неё. Улыбнувшись произведённому эффекту, принцесса решила дать заключение: — Потому что твои руки очень сильные! — Эм… Спасибо, — Чан выдавил из себя натянутую улыбку и поспешил удалиться. А улыбка Азулы тотчас пропала с её лица. Гости начали медленно подтягиваться: с наступлением темноты даже в столь просторной гостиной уже было не протолкнуться. Подростки сбивались в небольшие группы и обсуждали либо что-то, либо кого-то, хвастались друг перед другом достатком или эфемерными историями, надуманными победами себя любимого или проигрышами общего знакомого, методично покрывая его грязью. — Эй, привет, сладкая конфетка, — Тай Ли оперлась предплечьем о деревянную колонну, подмигивая Азуле. — Тебе нравится эта вечеринка? Мэй поморщилась. Неизвестно, от глупости увиденной сцены, или от наигранного смеха Азулы. — Мне скучно, — в конечном итоге сообщила она Зуко. — Я знаю, — Зуко пожал плечами. Будто Мэй когда-то не было скучно. — Я есть хочу. — И что? — А то — принеси мне еды. Зуко пожал плечами и поднялся с дивана, на котором они с Мэй и спасались от толпы: — Хорошо. Зуко уже устал пытаться заставить себя почувствовать к Мэй нечто большее, чем приятельское тепло. Они были знакомы с детства. И если маленький Зуко хоть и скрывал, но явно питал к Мэй более нежные чувства, чем к другим девочкам, то его взрослая версия окрестила этот образ из прошлого приятной историей прошедших дней. Но почему всё так? Мэй настолько сильно изменилась за годы их разлуки? Так сильно изменился сам Зуко? Или тут есть ещё один, когда-то столь противный «неучтённый фактор»? Зуко неосознанно схватился за свой нос, приобретший после первой встречи с Арией еле заметную горбинку. По пути к столу Зуко стал свидетелем интересной картины: Азула явно флиртовала с Чаном. Что ж, пожалуй, Угольный остров сводит с ума не его одного. А когда Зуко справился с поручением Мэй и уже был готов принести ей немного дамплингов, его взгляд зацепился за чью-то спину. Широкие, опущенные плечи, которые скрывало алое бэйцзы, отчего-то показались до чёртиков знакомыми. Но ещё сильнее парня вывели из шаткого равновесия каштановые кудри. Уже ничего другого вокруг не замечая, Зуко понёсся к стоящей к нему спиной девушке. Его горячие пальцы схватили её за локоть, требовательно развернули её корпус к Зуко… Но в недоумённых серых глазах не было ничего родного. Принц даже не предпринял попыток хоть как-то объяснить своё поведение всем тем, кто вперил в него насмешливые взгляды. Зуко плотно сжал зубы, выдохнул пар из ноздрей и подошёл к Мэй, что сейчас болтала с Руон-Джианом. Зуко молча отдал ей тарелку с дамплингами и пошёл к выходу. Для него вечеринка была поводом отвлечься. Не вышло — к чёрту это мероприятие. Горячие ступни холодил успевший остыть песок. Луна наблюдала за побегом Зуко. Но куда он бежал? Он не знал. Просто ему нужно было идти, ловя ветер в отросших волосах. Он-то думал, что за три года изгнания и в особенности после путешествия по Царству Земли возненавидит бегство. Да и какой сейчас от него толк? Он вернулся на родину. Он получил признание отца. Он снова наследный принц. Народ Огня любит принца Зуко. Смерть Автара — дело времени. Так почему всё кажется таким… Неправильным? Зуко и сам не понял, как очутился именно здесь. У подножья скалы застыло новое видение из прошлого. Большой, богато выглядящий дом — летняя резиденция Хозяина Огня. Он выглядел точно так, как Зуко его запомнил, но при этом и совсем иначе. В его больших окнах не горел тёплый свет. Дети не бегали по его двору. Урса не позовёт их на ужин. Лу Тен больше никогда не переступит порога этого особняка. Двери, очевидно, были заперты. Зуко не стал церемониться: он просто выбил их пинком, в который вложил всю невыпущенную за день (или за месяц?) агрессию. Щепки звонко заскакали по пыльному полу. Тусклый лунный свет падал на пожелтевшую от времени картину. Только сейчас Зуко подумал, что она выглядит странно. Отец никогда так тепло не улыбался, а его сильная рука на плече Зуко смотрелась слегка неестественно. Азула выглядела совсем иначе без своей вечной издевательской усмешки, которая играла на её губах с раннего детства. Урса, всегда так мастерски скрывающая свою печаль, на картине сделать этого даже не пыталась. Глиняный слепок руки Зуко добавил всему ещё большей нереальности. Его ладонь правда когда-то была такой маленькой? Как же много всего изменило время. Ария и Сокка были не в восторге от перспективы заночевать возле озера в ущелье. Сокка жаловался на комаров и нарушение графика. Ария просто ощущала какое-то странное, липкое и скручивающие живот чувство тревоги. Но Катара и Тоф были впервые друг с другом согласны — это уединённое место было идеальным для того, чтобы лишний раз потренировать Аанга в магии воды и земли. Сам Аанг был только рад, что может в перерывах от тренировок снова покататься на «водяных горках», представляющих с собой узкие подводные пещеры с сильным течением. Тоф и так сильно измоталась за день, чтобы заставлять её дежурить ночью. Ария уселась на камни, её пальцы были плотно сомкнуты на рукоятке дадао. Будет ложью сказать, что её это не устраивало — она снова в строю, снова может принести команде реальную пользу. Но лучше бы эта ночь была спокойной. Малейший шорох и Ария вскакивает на ноги, ловя клинком лунный свет. Глаза быстро находят причину шума. Чёрные длинные ноги и белое оперение, тонкая длинная шея, изящный клюв. — Журавль? — Ария недоумённо смотрит на своего ночного гостя, ловя такой же изучающий взгляд чёрных бусинок-глазок. А потом правый глаз снова прожигает нестерпимой болью. Ария шипит сквозь плотно сомкнутые зубы и рефлекторно закрывает веки. Но почему сейчас? Пиратка шумно выдыхает и заставляет себя открыть глаза. Ладонью прикрыв левый, правым она ловит странное белое свечение, исходящие от журавля. Таким же свечением сопровождается Юи. Но это точно не Юи… Ария отводит от заинтересованного журавля взгляд, в попытке избавиться от боли: — Дух? Журавль расправляет свои большие крылья и взлетает, не нарушая водной глади берега. Точно дух. Журавль кричит, огибая ущелье по кругу и зависая над одной из скал. Ария щурится: на этой скале человек?.. — Просыпайтесь! — крик Арии и журавля смешивается с сонными вздохами детей. Мужчина откланяется корпусом назад, ревёт сквозь плотно сомкнутые губы и… Гремит взрыв! Тоф сообразила раньше других: она попыталась направить каменную атаку на нападавшего, но новый взрыв поставил от её магии блок, снова сотрясая округу страшным грохотом. Аанг остановил ударную волну воздушными потоками. Следующей попыталась напасть Катара, но её волну ждала та же участь, что и каменную стену Тоф. Новый взрыв выпарил воду в считанные секунды, а скалы не позволили пару рассеяться по округе: видимость была нулевая. Тоф, которой зрение было и не нужно, схватила друзей за руки и повела их к Аппе. — Это безумие! Как нам победить человека, который взрывает всё силой мысли?! — Сокка в панике схватился за голову, провожая взглядом отчего-то переставшего нападать человека. — Силой мысли? — Ария прищурилась. Катара склонила голову вбок: — Ты что-то знаешь об этом? Ария неуверенно пожала плечами: — После того, как я присоединилась к Отчаянным Торговцам, мне доводилось слышать в разных портах слухи. Люди говорили, что в Стране Огня родился очередной монстр. Что он способен взрывать вещи одной лишь силой мысли. Поговаривали, что это странное оружие Хозяина Огня. Но чаще говорили об этом человеке как о преступнике. Я тогда подумала, что это очередная байка — динамит и людской страх могли породить новую страшилку. Тоф почесала затылок: — Преступник? Значит, его нападение — просто случайность? — Не думаю, — Катара снова имела противоположное Тоф мнение. — У меня такое чувство, будто он знал, кто мы такие. Ария тяжело вздохнула. Пожалуй, на этот раз она была согласна именно с Катарой. Гадство… — Так я и думала, что найду тебя здесь, — голос Азулы явственно источал недовольство. Зуко хмыкнул: видимо, её попытка флирта с Чаном не возымела успеха. — Те времена, когда мы бывали здесь, давно прошли, — Зуко осторожно кладёт слепок руки на пыльный пол и тихо выдыхает, отклоняясь спиной на деревянную колонну. — Столько всего изменилось… Азула некоторое время стояла молча. Зуко это даже несколько позабавило: обычно его сестра никогда не упускает возможности заполнить пустоту своим властным голосом. — Пойдём, прогуляемся к морю, — на этот раз голос сестры казался даже слегка печальным. — Пойдём, это место меня угнетает. Зуко не стал спорить. Этот особняк тоже не стал для него тихой гаванью. С ним связано много приятных воспоминаний, но самое грустное — это всего лишь воспоминания. Мэй и Тай Ли тоже были на берегу. Вечеринка «от заката до рассвета» закончилась для них тогда же, когда дом Чана покинула Азула. Мэй обнимала себя за плечи. Было видно, что её тонкая накидка совсем не справляется с холодным морским ветром. Зуко участливо улыбнулся ей: — Замёрзла? Мэй отвела взгляд. Она никогда не любила признавать своей слабости. — Умираю от холода! — поделилась своими ощущениями вместо подруги Тай Ли. Зуко подарил лёгкую улыбку и ей: — Я разведу костёр, — его взгляд снова обратился к одинокому особняку. — Дров у нас предостаточно. Костёр горел хорошо и давал много жара. Так и сгорают прошедшие дни? Нет, воспоминания огонь поглотить не в силах. Зуко без сомнений отдал языкам пламени картину их «счастливой» семьи. В ней было слишком много лжи. — Ты уверен? Здесь же изображена твоя семья, — Тай Ли с грустью провожала пепел, вздымающийся от костра к небу. Зуко нервно пожал плечами: — Мне всё равно. Тай Ли снова не следила за языком: — Что-то я сомневаюсь. Зуко эта особенность в девушке крайне раздражала. Ворошила собой только больше воспоминаний, которые никогда не будут сожжены: — Ты обо мне ничего не знаешь! Не надо лезть туда, куда не просят! — Но… Я знаю тебя, — робость в голосе совсем не сочеталась со столь уверенным утверждением. — Нет, не знаешь! Ты живёшь в своём розовом мире, где всегда всё замечательно! — Зуко, отстань от неё! — Мэй впервые за долгое время выглядела по-настоящему взбешённой. Её грудная клетка, скованная узким топом рвано вздымалась, а такую ярость в янтарных глазах не видели даже её враги. Тонкие пальцы, сжатые в кулаки, красноречиво говорили о желании Мэй защитить Тай Ли от нападок принца. Совсем несвойственное Мэй поведение. И это тоже бесило. — «А я такая милая, смотрите, я умею ходить на руках, у-у-у!» — Зуко спародировал раздражающе-громкий голос своего объекта для насмешек и встал на руки, ядовито разглядывая перевёрнутый мир. — Циркачка. Принц упал на песок, вперив взгляд в небо. И даже полная луна его раздражала. Азула разразилась смехом от выходки брата, а Тай Ли обиженно засопела: — Да! Я и есть циркачка! Давайте-давайте, ещё посмейтесь! А знаете, почему я сбежала с цирком?! Азула вздохнула: — Началось… Но Тай Ли это пренебрежение не остановило: — Вы хоть представляете, на что была похожа моя семейная жизнь?! Взросление с шестью сёстрами, которые были во всём на меня похожи — у меня будто и имени своего не было! Я сбежала с цирком, потому что мне было страшно прожить жизнь в качестве чашки из чайного сервиза! А сейчас я — индивидуальность! Так что «циркачка» для меня — комплимент! Но надломленный плачем голос явно говорил об обратном. Кричала сейчас вовсе не Тай Ли. Кричало её сердце. Даже сквозь пелену усталости и раздражения Зуко почувствовал укол совести. — Полагаю, это объясняет, зачем тебе столько мальчиков, — Мэй хмуро посмотрела на рыдающую Тай Ли. — Прости, что?! — Привлечение внимания. Тебе не хватало внимания, когда ты была ребёнком, поэтому сейчас… — Мэй закусила губу и отвела взгляд, поймав обиду в серых глазах. — Ты так в нём нуждаешься. — Да? А у тебя какое оправдание, Мэй?! Ты была единственным ребёнком пятнадцать лет, и даже несмотря на всё внимание, твоя аура депрессивная и бледная! — Я не верю в ауры. Зуко усмехнулся и поднялся с песка. Сначала Мэй злится на него из-за ссоры с Тай Ли, а теперь сама начинает дышать на неё огнём?! — Да ты ни во что не веришь, — зло выплёвывает принц. Мэй закатывает глаза: — Что ж, мне очень жаль, что я не такая возбуждённая и ненормальная, как все вы. Зуко нервно хохотнул: — Мне тоже жаль, что ты такая холодная. Скрываешь свои чувства за глиняной маской. — Да что ты от меня хочешь? — безразлично выдохнула девушка. — Хочешь услышать слезливый рассказ о моём трудном детстве? У меня всё было не так. Я была единственным ребёнком в богатой семье и ни в чём не нуждалась. Если я хорошо себя вела. Если я была спокойной и говорила только тогда, когда меня спрашивают. Моя мама старалась избегать проблем, а самым важным вопросом считалась карьера отца. Азула самодовольно сложила руки на груди: — Тогда всё понятно: у тебя была властная мать, предъявляющая определённые требования, и если ты их нарушала — тебя наказывали. Поэтому ты такая скрытная и боишься хоть как-то проявлять эмоции. Зуко снова усмехнулся: «Поэтому Мэй и дружит с Азулой — она ей напоминает мать». Мэй вскакивает с валуна, на котором всё это время сидела и сжимает пальцы в кулаки: — Хочешь, чтобы я их проявила?! Оставь меня в покое! Вы все! — Ха, будто у тебя у одной проблемы! — Зуко тычет себя кулаком в грудь. — Моя жизнь тоже не была простой! Тай Ли пытается прервать этот разговор на повышенных тонах: — Ребята, успокойтесь! Такое напряжение плохо сказывается на цвете кожи… — Цвет кожи?! — Зуко вздёрнул единственную бровь. — Конечно, меня беспокоит цвет кожи! Отец оставил на моём лице чёртов ожог! Пока Тай Ли испуганно шепчет извинения, принц поворачивается к морю. Наверное, где-то там сейчас рассекает волны ещё один человек, у которого на лице точно такой же шрам. «Я не против шрамов. В каком-то смысле они хранители нашей истории». Зуко снова нервно хохочет: так себе у него история. И ради чего?! — С тех пор я думал, что смысл моей жизни — завоевать доверие отца. Теперь я снова дома! Отец говорит со мной! Ха, он даже считает меня героем! И всё же так прекрасно, да?! Я должен быть счастлив, но это не так! Я испытываю злость! Сильную злость! Азула усмехается: — Тебе нужно ответить на один простой вопрос: на кого ты так злишься? — Я не знаю! Я просто злюсь… — Да, Зуко, на кого ты так злишься? — Мэй встревожено посмотрела на него. — На всех! И не на кого… — Злишься на папу? — предположила Азула. — Нет!.. — На своего дядю? — робко спросила Тай Ли. — На меня? — сощурилась Азула. — На пиратку? — Мэй сложила руки на груди. Пул вопросов заставил Зуко беспомощно дёргать себя за отросшие волосы: — Нет, нет, нет!!! Но девочки не умолкали. Они всё спрашивали и спрашивали, спрашивали и спрашивали… — Я злюсь на самого себя! — Зуко вскинул руки и костёр разгорелся так сильно, что превратился в огромный огненный столб. А потом поднявшийся морской ветер унёс вместе с пеплом быстро сгоревших брёвен и остатки сил Зуко. Эти подношения устремились к полной луне. Что это был за ответ? Разве не глупо — злиться на самого себя? Он не думал, сказал об этом быстро и на эмоциях, лишь бы от него отстали. Но с каждой секундой молчания именно этот ответ казался самым правильным. — Но почему? — Азула нарушила напряжённую тишину. Зуко устало пожал плечами: — Потому что я запутался. Потому что я больше не знаю, что правильно, а что неправильно. Зуко обернулся на демонстративные аплодисменты. Конечно, их даровала его сестра, растянув подкрашенные губы в гаденькой ухмылочке. Принц нахмурился: — Тебе меня не понять. Ты же у нас само совершенство… Азула легко пожала плечами: — Ты прав. У меня нет истории, подобной вашим. Нет, я конечно могу пожаловаться на то, что моя мать больше любила Зуко, а не меня, но я не сильно переживаю. Ха… Собственная мать считала меня монстром… Она, конечно, была права, но всё равно больно! Азула предложила закончить эти выходные новым развлечением: остатки всех накопившихся переживаний они выплеснули, разгромив дом Чана. Перед сном Мэй предложила Зуко ещё немного погулять по пляжу. Принц на это охотно согласился: ему нужно было решить ещё один вопрос, который его донимал. Песок приятно шуршал под босыми ногами и длинным подолом юбки Мэй. Мелкая волна лениво ласкала берега. Пели свои песни ночные птицы. Рука Мэй была холодной, когда Зуко сплетал их пальцы. «Пора» — выдохнул он. — Ты когда-нибудь любила? Пальцы Мэй ощутимо напряглись. Девушка снова закатила глаза и раздражённо передёрнула плечами: — Ты издеваешься? Очевидно, что… — Ты меня не любишь, — поспешил перебить её Зуко. — Может, любила в детстве. Ты мне тогда тоже нравилась. — А сейчас? Зуко отводит от пытливых янтарных глаз взгляд: — Сейчас ты очень удобная. «Удобная» — самое мерзкое слово, которое может быть брошено в сторону Мэй! — А та пиратка, выходит, неудобная?! — Как и Тай Ли, да? — кивает Зуко, наблюдая за яркой реакцией Мэй. Она резко вырывает руку из руки Зуко, будто её только что обожгли. Нежной ладонью она накрывает свою грудь, под которой слишком быстро бьётся её, на самом-то деле, очень горячее сердце. — Не говори ей, — тихо шепчет Мэй, пряча взгляд за длиной чёлкой. Кончики её ушей стремительно краснеют и это видно в бледном свете луны. Зуко снова твёрдо кивает, подкрепляя этот жест словами: — Не скажу. Что тебе в ней нравится? — Наверное, её свобода. Зуко громко усмехается. Неудивительно, что он чувствует к Мэй такую близость. Мэй поднимает голову и виновато улыбается: — Что для них будет правдоподобнее? Спокойная беседа или сильная ссора? — Можешь дать мне пощёчину, — тихо посмеивается принц. — Мне не привыкать.