Чай за барной стойкой

Похоже, Мидория не собирался уходить, и он решил принять душ на следующий день, а Тога украла еще одну толстовку с капюшоном у Шигараки. Это почти стало нормой, хотя Магне было любопытно, как долго это будет продолжаться, учитывая, что Тога продолжала пробираться в комнату Шигараки за другой толстовкой, несмотря на то, что у других тоже была одежда, которую она могла украсть для Мидории. Кстати, о Мидории. Он ничего не сказал о том, когда уйдет, но Мидория вообще почти ничего не говорил. Он все еще был странно тихим, хотя с каждым днем он начинал говорить чуть больше, когда его подталкивали на разговор, но в остальное время он молчал. Но в один день, в пятницу, когда телефон Мидории, так и не перестал оповещать об уведомлениях мальчик, наконец-то взял свой телефон, посмотрел в него и походу поставил его на беззвучный режим. — “Мидория не пришел, а вдруг с ним что-то случилось?” начал нервничать Каминари, прислонившись к Урараке, которая поддерживала его, несмотря на протесты Ииды, что Каминари и сам может стоять. Его протесты были проигнорированными. Урарака вздохнула и посмотрела на собравшихся одноклассников, которые смогли прийти в торговый центр, чтобы купить что-нибудь в тренировочный лагерь. Она так же, как и Каминари начала сильно беспокоиться, когда не увидела Мидорию. Вдруг и вправду, что-то случилось? “Что ж, значит мы увидим его завтра,” сказала она пытаясь унять беспокойство. “Конечно мы увидим его! Мидория один из самых прилежных учеников, так что он не пропустит тренировочный лагерь. Я уверен, что завтра он нам расскажет, что произошло, а так же что с ним все в порядке,“ сказал Иида. Мальчик был не так энергичен, чем обычно, из-за беспокойства за своего друга. И Урарака, и Каминари кивнули в знак согласия. Да, они обязательно увидят Мидорию завтра. __ Было много перешептываний, когда класс 1-А садился в автобус, но Мидории среди них до сих пор не было. Даже Тодороки подошел к Урараке и Ииде. “Вы знаете, где Мидория?” Урарака нахмурилась: “Нет. Я не видела его с понедельника, и он не ответил ни на одно сообщение.” Услышав этот ответ, Тодороки разделил выражение лица Урараки. Они оба вопросительно посмотрели на Ииду, который вздохнул. “Я уверен, что есть совершенно разумное объяснение,” сказал им Иида. Но у всех было ощущение, что случилось что-то более серьезное, особенно когда они знали количество сообщений, которые они отправили Мидории, но на которые так и не получили ответа. Где же он? — Момент, когда Шота не услышал «здесь», когда назвал имя Мидории, был тем когда он начал быстро писать сообщения Незу и Хизаши. В считанные минуты было решено, что Хизаши поедет к нему домой, чтобы узнать, что происходит и почему Мидории нет на месте, где их должен был ждать автобус. По дороге Шота стиснул зубы, когда от Хизаши пришло сообщение, что, похоже, никого не было дома, но герой голоса написал еще, что он останется возле дома, пока не появится кто-нибудь из двух Мидорий. Пока он стоял с Дикими Кошечками, ожидая, когда его ученики выберутся из леса, он почувствовал, как у него сжался желудок. И все было из-за одного сообщения. Хизаши: Шоу, его мама сказала, что не видела его уже несколько дней. Она сказала, что в последний раз видела его в понедельник вечером. — Когда Хизаши увидел зеленоволосую женщину, открывшая ему дверь, он поспешил поприветствовать ее: “Вы ведь Инко Мидория, так ведь?” Женщина посмотрела на него, в ее теле явно чувствовалось напряжение: “Да, это я, а теперь, кто вы?” Хизаши улыбнулся: “Здравствуйте, я Ямада Хизаши, преподаватель в UA, учитель английского языка вашего сына, если быть точным.” Как только эти слова слетели с губ Ямады, он увидел, как напряжение покинуло Мидорию-сан, и на ее лице появилось раздраженное выражение. “Что Изуку сделал на этот раз?” “Простите, что?” спросил Хизаши. Почему она решила, что Изуку что-то сделал, и почему она раздражена. Изуку не был похож на ребенка, который устраивал драки или что-то подобное. Мидория-сан подошла к своей двери и, отпирая ее, сказала: “Изуку всегда устраивал всевозможные драки. Он постоянно так поступал в средней школе, поэтому я не удивлена, что он устроил ее и в UA. Так что просто расскажите мне, что он сделал,” и она вошла внутрь, позвав молчаливым жестом Хизаши за собой. Почти нерешительно Хизаши вошел внутрь: “Ну, на самом деле у него нет никаких проблем, и он хороший парень. Но его сегодня не было в школе на месте, где он с классом должен был отправиться в поездку.” “Поездка?” “Да. Поездка. Во время каникул мы на неделю отвозим классы геройских курсов в тренировочный лагерь. Сегодня должна была состояться поездка, но ваш сын так и не пришел.” Инко, нахмурившись, оглянулась на Хизаши: “Меня никто не предупреждал ни о какой поездке, и я не знаю, почему Изуку не явился в школу.” “Хорошо, могу я поговорить с ним?” спросил Хизаши, осматривая их дом. “Нет, не можете,” прямо сказала Инко. “А почему нет?” “Его здесь нет, поэтому и нет.” Хизаши начал чувствовать, что его терпение на исходе “Где он?” спросил он, надеясь, что на самом деле получит нормальный ответ. Инко выглядела практически скучающей, когда говорила свой ответ: “Я не знаю. Вероятно, из-за неприятностей он уехал в понедельник вечером, и с тех пор я его не видела. Этот мальчишка всегда доставлял мне проблемы, честно говоря, я уже давно сдалась в попытках держать его в узде. Это все равно бесполезно.” Хизаши мгновение ничего не мог сказать, потому что если бы он это сделал, он был уверен, что в конечном итоге использовал бы свою причуду на женщине, которая была матерью одного из его любимых маленьких слушателей. Его здесь не было? Она не видела его с понедельника? Пропал ли он, был ли он ранен? Было ясно, что Инко не сообщила о его пропаже, потому что тогда школа была бы уведомлена. Инко, казалось, восприняла молчание Хизаши как предлог, чтобы продолжить жаловаться на Изуку. Героя голоса раздражало слушать, как она рисует ужасную картину о своем сыне, мальчике, который совсем не соответствовал образу. Во время вранья Инко, Хизаши написал Айзаве сообщение, в котором сообщил ему о ситуации. Хизаши: Шоу, его мама сказала, что не видела его уже несколько дней. Она сказала, что в последний раз видела его в понедельник вечером. Шота: Что значит, его там нет? Хизаши: Он пропал, и, по сути, с понедельника. Хизаши: И есть еще кое-что, что тебе нужно знать. Шота: Что? Хизаши: Маме маленького слушателя, похоже, все равно на него, Шоу. Прямо сейчас она жалуется на него и говорит все эти вещи, которые, я знаю, неправда. Похоже, она раздражена из-за него и совсем не беспокоится за него. Она даже не сообщила о его пропаже. Хизаши: Несмотря на то, как они похожи друг на друга, я не верю, что эта женщина его мама. Хизаши: Я собираюсь сообщить об этом в полицию. Желательно Тсукаучи. Это должен быть случай пренебрежения. Шота: Черт. Шота: Блять. Шота: Он пропал. Я не должен был упускать его из виду в понедельник. Блять, где он? Шота: И им еще пренебрегали. Черт возьми, я должен был знать, должен был увидеть хотя бы красные флажки, которые бы мне намекнули. Хизаши: Шо, это не твоя вина. Шота: Но я должен был знать. Я мог бы помочь раньше. Хизаши: Я знаю, но ты сам сказал мне, что Мидория был хорош в сокрытии вещей. Что он только начал открываться тебе. Ты пытался, Шота, пытался. И ты же не собираешься отказываться от помощи ему сейчас, верно? Шота: Ни за что блядь. Хизаши: Хорошо, тогда сосредоточься. Нам нужно найти ребенка. — Изуку чувствовал себя неловко из-за того, что игнорировал сообщения своих друзей, но он действительно не знал, что сказать. Он знал, что стоит ему отправить одно сообщение, как его засыплют гораздо большим количеством, и мысль об этом вызывала у него легкую тошноту. Тем более, что он понятия не имел, как объяснить, где он находится, а именно, что сидит рядом с Тогой на диване. С тех пор как она пришла в бар, она проводила с ним больше всего времени и была самой близкой (и он имел в виду это в буквальном смысле, поскольку она, казалось, не обращала внимания на физические границы, и он должен был признать, что не возражал). Изуку задавался вопросом, так вот каково это – иметь сестру. Но, отбросив эту мысль, он не знал, как объяснить, что провел последние несколько дней с Лигой. С людьми (ну, на самом деле «два» человека), которые напали на класс в первой их поездке. И ему совсем не хотелось уходить. Он вроде как просто хотел остаться. Насколько это было глупо? Он не знал. Он закрыл приложение для обмена сообщениями и оглянулся вокруг. На днях, когда он проснулся, в баре появилась новая мебель. Теперь там был кофейный столик, на котором играли в карточные игры. Еще один диван, на котором Твайс продолжал лежать, позволяя Тоге быть вторым человеком, только когда он был на нем. И стул, который выглядел достаточно большим, чтобы на нем могли поместиться два человека, но на самом деле предназначался только для одного, и Даби, похоже, объявил его своим. Там также была оттоманка, на которой Спиннер любил сидеть, и еще одно кресло. В целом, Курогири создал удобную зону для сидения в стороне, хотя мужчина, казалось, редко покидал зону за стойкой бара. Это было приятно, поэтому Изуку просто откинулся на подушки и слушал. В данный момент Тога рассказывала ему, как она не смогла попробовать идею с чаем и кровью, которую он предложил в прошлый раз. “Он не дал мне чашку чая, Изуку-кун,” надулась Тога. “Ну,” сказала Магне со своего места на другом диване, “Ты же знаешь, как Курогири относится к беспорядку, и кровь в одной из его чашек было бы отвратительно для него.” “Я бы все убрала!” Магне приподняла бровь, на что Тога улыбнулась и призналась, что, вероятно, она бы этого не сделала. Изуку счел ситуацию забавной. Он проводил время с Тогой последние несколько дней, и это было похоже на то, что у него была сестра, то он должен был бы предположить, что Магне чувствовала себя старшей сестрой. Он уже несколько раз видел, как женщина, похожая на мужчину могла остановить Тогу, когда другие не могли. Он думал о ее силе, как тогда, когда она подняла его в прошлый раз. В ее силе не было ничего смешного, и он знал, что у ее причуды тоже было много применений. Изуку начал погружаться в свои мысли, когда зазвонил его телефон. Он замер. Никто никогда не звонил ему, кроме его матери. Последнее, что он хотел сделать, так это поговорить с ней. Прошло четыре дня, и теперь она звонила. Зачем? Отголоски того, что она ему сказала, звенели у него в ушах. В прошлый раз, когда она звонила, она сказала, что он будет обременять кого-то другого. Что он доставит неприятности. Он никогда не хотел причинять кому-то неприятности. Изуку посмотрел на свой телефон и заметил, что его руки дрожат. Он не хотел отвечать на звонок. Слова, которые он слышал всякий раз, когда отвечал на него, никогда не были добрыми, а просто напоминанием о том, что его не любили. Что его считала раздражителем собственная мать. Что из-за того, что ему поставили диагноз «беспричудный» не стоил того, чтобы о нем заботились. И даже когда у него появилась причуда, это ничего не поменяло. Ее звонки всегда говорили ему, что он «попал в беду» по своей вине. Что он никогда не пытался быть хорошим. Что все его усилия были напрасны. — Когда зазвонил телефон Мидории, все увидели, как он застыл. Задумчивое выражение, которое было у него на лице после просмотра, исчезло. Они могли видеть, что он медленно уходит, вероятно, к плохим воспоминаниям. “Черт,” сказал Даби со своего места. “Через четыре дня она решила позвонить? Серьезно?” спросил Спиннер. Тога посмотрела на Мидорию, сидящего рядом с ней, глаза мальчика были прикованы к звонящему телефону в его трясущихся руках, “Он не собирается походу брать трубку.” Даби встал: “Я бы тоже не стал отвечать, вы все прекрасно помните, что она сказала в прошлый раз,” а затем Даби выхватил телефон из рук Мидории. Зеленые глаза моргнули и стали выглядеть более живыми, чем раньше. Это хорошо. С большим размахом, чем обычно, Даби демонстративно нажал кнопку, и звонок прекратился: “А теперь перейдем к следующему шагу,” сказал Даби, а затем нажал на кнопку «Заблокировать» в контакте Инко. Передав телефон Мидории, он тихо сказал: “Я узнаю дерьмовых родителей, когда вижу их, и одна из лучших вещей – просто заблокировать их, чтобы они не смогли добраться до тебя.” С этими словами Даби сел обратно, и разговор возобновился. Все заметили, что Мидория все еще был там. — “Мидория, тебе, возможно, стоит постирать свою одежду, чтобы воздержаться от кражи толстовок Шигараки?” спросил Курогири, когда увидел, что Тога снова крадется в комнату Шигараки. Увидев виноватое выражение лица Мидории, Даби рассмеялся и подошел к зеленоволосому мальчику: “Тебе, наверное, следует отвести его в прачечную самообслуживания, Курогири, мы же не хотим, чтобы Мидория стал пылью из-за Тоги, не так ли? Особенно учитывая, каким беспорядком это может обернуться.” Курогири перевел взгляд с Даби на Мидорию и услышал крик, который донесся из комнаты Шигараки. Похоже, Тога оступилась и ее поймали. “Да, это звучит разумно,” сказал Курогири, казалось бы, не обращая внимания на крики Шигараки и смех Тоги, которые были слышны, “Мидория, пожалуйста, сходи за своей грязной одеждой.” Мидория, не теряя времени, взял свою одежду и направился к Курогири, мгновение спустя мужчина создал варп-врата и подал ему знак заходить первым. Когда Мидория оглянулся, он увидел, что Даби и Спиннер машут ему на прощание. Он слегка помахал им, прежде чем прошел через варп-врата. — Несколько человек бросили странные взгляды на двух человек, пользующихся стиральной машиной в конце. Там был человек, казалось бы, сделанный из фиолетового тумана, с желтыми светящимися глазами, нажимающий кнопки. Одежда, которую он носил, казалась неуместной, учитывая, каким чистым он выглядел. Тем временем на машине сидел маленький мальчик с вьющимися зелеными волосами. Его ноги лениво болтались. Мальчик протянул мужчине монету, которую тот попросил, и одним нажатием кнопки звук другой стиральной машины присоединился к остальным. Когда начался цикл стирки, мальчик улыбнулся мужчине. Никто не мог сказать, какое выражение было у мужчины. Он просто посмотрел на мальчика своими сияющими глазами, повернулся и прислонился к стиральной машине. Теперь они вдвоем меньше чем в футе друг от друга, ожидали, пока постирается одежда. Это, казалось, не расстроило мальчика, поскольку он сохранил мягкую улыбку на лице и продолжал болтать ногами. Однако он ничего не сказал. Казалось, их обоих полностью устраивала тишина и звук стиральных машин.