Пробивные кости

      Вокруг так пасмурно и серо. Бессмысленное небо, скучное подобие земли и размытые структуры вокруг. Здесь, где бы это не было, все словно застыло: не слышно ни дуновения ветра, ни звуков живности, даже собственного сердцебиения не слышу. Что это за место? Почему оно такое… никакое?       Все здесь должно было напрягать, но почему-то в душе было полное равнодушие. Язык не повернется назвать это спокойствием, скорее нечто напоминающее полную стерильность. Точно. Это место абсолютно стерильно.       Поворачиваю голову, но даже это действие не ощущается. Пейзаж не меняется, оставаясь таким же бесхарактерным, таким же серым и холодным. Передо мной какие-то объекты, но увы, я не могу разобрать их. Все слишком однотонное, до тошноты пастельное, до безумие скучное. Пустота и то была бы интереснее.       Делаю шаг, но не ощущаю стопой поверхности. То есть, на чем-то я точно стояла, но это что-то не было похоже на что-то природное или искусственное. Еще один шаг, потом еще и еще. Я куда-то иду, но вокруг ничего не менятеся. Я вроде как приближаюсь к структурам, но все равно не вижу их. Что же это такое?       Продолжаю идти, в надежде хотя бы дотронуться до неизвестного, но что-то мешает. Я чувствую, что иду вперед, но одновременно остаюсь на одной и той же точке. Здесь явно было что-то не так, но в то же время, все ощущалось слишком обыденным.       — Ты… — в абсолютной стерильности послышался голос. И несмотря на то, что тон говорящего больше походил на умирающий, в абсолютно нейтральности он казался до безумия живым.       Вновь поворачиваю голову, в надежде увидеть кого-то, но вокруг все остается таким же. Пытаюсь сказать что-то в ответ, окликнуть неизвестную личность, но голос вырывается беззвучным потоком.       — Ты… ее… — голос неизвестного собеседника словно по щелчку пальцев то появлялся, то пропадал. — Не должно… —       Я не знаю сколько прошло времени, сколько секунд, а может дней. Я просто иду куда-то, не замечая собственных мыслей или чего-то еще вокруг. Я словно была в трансе. Интересно, смерть ощущается также? Или лучше сказать, не ощущается? Здесь будто бы нет понятия физического и морального. Я вижу свое тело, но стоит мне отвести взгляд, как тут же забываю о его существовании. Я помню свое имя и личность, но как только переключаюсь на что-то другое, это перестает быть важным. Мое сознание со мной, но будто бы оно гораздо тише, чем обычно. И почему-то, это даже не раздражало.      

***

      Резкое открытие глаз никогда не приводило к хорошему. Меня ослепил свет, который, наверное, был тусклым, но после ужасающей монотонности казался лазерным лучом. Я ту же зажмурилась обратно, чувствуя, как сетчатка глаза страдает от неприятных ощущения и начинает слезиться.       — Теру! — знакомый голос раздался где-то рядом, а на плече внезапно образовалась неприятная тяжесть.       Я слегка приоткрыла правый глаз, чтобы убедиться в том, что человек рядом мне знаком.       — Йоко? — хрипло, тихо и до тошноты жалко. Так обычно разговаривали героини в мелодрамах, когда их герой-любовник обижал их, а они вместо того, чтобы послать его, пытались вытащить из него извинения.       Подруга мне ничего не ответила, но по тому как она устало взвыла, упав на стул, я поняла — это точно она. Я попыталась открыть и второй глаз, в надежде, что скоро адаптируюсь к свету.       — Где я? — все еще замыленое изображение передо мной, не особо помагало в анализе происходящего. Я и Йоко то узнала только по металлическому цвету кожи.       — В больнице. — спокойный взрослый голос блондинки всегда служил мне успокоительным. — Ты как? —       — Я сейчас ослепну. — ко мне понемногу возвращался привычный тон, однако хрипота никуда не делась, поэтому слова вышли уж больно странными. Будто бы вместо меня говорил полудохлый дед-юморист. — Можешь убавить свет? —       — Сейчас. — не прошло и пары секунд, как свет в помещении стал тусклее, и мне наконец удалось нормально открыть глаза. Однако вокруг все еще было мутно. — Ты помнишь что случилось? —       — Ни тебе привет, ни как дела... — я медленно повернула голову к девушке, из-за чего шея неприятно хрустнула, вызывая у меня болезненный стон. — Меня кто-то отмудохал, это точно. —       Я попыталась вытянуться, чтобы хоть как-то понять, почему у меня так ломило шею, и как оказалось — ломило у меня не только ее. Я что-то жалобно промычала, раздосадованная сковывающими и малоприятными ощущениями.       В памяти понемногу начали всплывать какие-то картинки, одна за другой. Пара секунд и разбросанный по чертогам мозга пазл сложился. Не самый веселый пазл, если честно.       — Йоко, пожалуйста, скажи мне, что нападение злодеев мне приснилось, а я просто неудачно упала с лестницы. —       — Правдоподобнее будет сказать, что ты грохнулась с эскалатора, в который тебя еще и засосало. — сбоку послышался смешок. — Но нападение злодеев не сон. —       — Отстой. — я устало выдохнула, попытавший приложить ладонь ко лбу, однако что-то в предплечье мерзко кольнуло. — Это что еще за херня? —       — Это херня называется капельница. — подруга подергала рукой трубку, которая вела к моей руке, отчего у меня чуть судорога не началась. — Ой, извини. —       — Злодеи не добили, так ты решила? — едко ухмыльнулась, попутно прокручивая в голове события злополучного дня. — И как давно я тут лежу? —       — Сегодня пятница, получается… — она секунду помедлила. — Уже три дня. —       — Только пятница? Вот невезуха. —       — Чего? — я, пусть и не видела все в должной степени, но готова поспорить, что у Йоко сейчас была ослиная морда. — С каких пор ты радуешься выпаданиям из жизни? Помниться, когда ты заболела в прошлый раз, то несколько суток рыдала мне в телефон о том, что пропускаешь все самое интересное. —       — Да, но это было до того, как я поступила в ЮЭЙ, где каждый понедельник из меня выбивает душу Стрелок. — из меня вырвался непонятный звук, больше напоминающий рык подбитой кошки, чем нервный смешок. — Кстати, что там с интересным? Выкладывай давай все новости, что произошли, пока я тут валялась. —       — Новости? — спокойный тон подруги отдавал легкой усталостью и каким-то разочарованием. — Давай я сначала позову медсестру. Вдруг тебе сейчас станет хуже. —       — Я более чем уверена, что если сюда придет врач, то я ой как нескоро узнаю о том, что случилось, и вот тогда мне точно станет хуже. Давай выкладывай. Дело пяти минут. — слова прозвучали так, будто я глава Якудза, который вот-вот отрубит своему подопечному мизинец.       — Какая же ты несносная. — грузно выдохнула блондинка. — В любом случае, мне немногое известно. Я пыталась вытянуть что-то из врачей и парочки полицейских, что тут ошивались в первый день. Но особо много информации мне не дали. Брат у тебя немногословный, а твою маму я решила лишний раз не трогать. —       — Мама? Она знает? —       — Конечно она знает. Теру, она же несет полную ответственность за тебя. Ей сообщили самой первой. Мне удалось узнать в какой больнице ты лежишь только вечером того дня. Когда примчалась сюда, то твои мама и брат уже сидели у койки. — она устало потерла переносицу носа.       — Она кричала? —       — Ну, я этого не застала, но парочка медсестер сказали, что она чуть не разорвала глотку одному из полицейских. Фуруичи еле как оттащил ее. —       — Да, это на нее похоже. — я слегка улыбнулась. Мама пусть и была далека, очень далека, от хорошего родителя, но кое-что я знала точно. Несмотря ни на что, несмотря на все ссоры и временную ненависть друг к другу, мама буквально была готова убивать за своих детей, если ситуация становилась слишком серьезной.       — Она сидела здесь двое суток. Мне кое как удалось уговорить твоего брата увести ее, чтобы она хотя бы поела. Они ушли сегодня днем, но я уверена, что завтра она прибежит сюда со скоростью света. — Йоко хмыкнула. Она была единственной, кто в подробностях знал все о моей семье. Другие мои знакомые и друзья слышали все в общих чертах.       — Если не сегодня. —       — Это вряд ли. Ночь на дворе. Не думаю, что врачи будут звонить кому-то в четыре часа утра. — фыркнула она.       — Боже, я никогда так рано не просыпалась. —       — Ты даже из гроба шутить будешь? —       — Только если гроб будет открытым. — аккуратно приподнимаясь на койке, прохрипела я. — Так что там со злодеями? —       — Ну, как я поняла, почти все нападавшие смотались с места преступления. — тяжело ворочая языком, произнесла она. — Мне точно не сказали кто это был и как они вообще попали на полигон. —       — Почти все? — я слегка запнулась, в голове всплыли сцены драки и проткнутые тела.       — Одного злодея, с которым вроде как сражался Всемогущий схватили. Но как я поняла, он и на человека то не похож. — она постучала ногтями по ручке стула. — Еще нашли пару тел в разных зонах. —       — В каком смысле? — неуверенно спросила я. Пусть я и не видела отчетливо лицо Йоко, но знала, что она напряглась.       — Парочку злодеев нашли без сознания. В основном они были на территории водных бедствий, нескольких заметили в районе оползней. И еще нашли одно мертвое тело в зоне ураганов. —       Я не спешила продолжать. Одно мертвое тело в зоне ураганов. Там же, где сражалась я. В груди будто бы раздался щелчок. Такое бывает, когда в сериале раскрывается очень важная загадка, которую герои не могли понять весь сезон. Смутное ощущение.       — Только одно? — я взглотнула.       — Вроде как. Мне это твой брат сказал, «служители закона» отказались раскрывать подробности. — она сложила руки в замок.       — У него были какие-то особые ранения? — я взволнованно перебирала в руках ткань одеяла зачем-то спрашивая бессмысленный вопрос. Мне ведь уже был известен ответ.       — Что-то с челюстью. Как я поняла, сквозное пробитие. — она подняла голову, очевидно рассматривая белый потолок.       — Йоко… — я также как и она, посмотрела наверх. — Я была в зоне ураганов. — будто вынося приговор самой себе, грубо и, может быть, слишком жесток выдала я.       — Я знаю. — беспристрастным голосом заявила она.       — Что? — я резко опустила подбородок, отчего шея опять хрустнула.       — Тебя нашли рядом с той зоной. — она помолчала какое-то время. — Это ведь сделала ты, да? —       Я не ответила. Не было смысла. Только идиот не сложил бы два плюс два.       — И правильно. — она мягко положила свою руку на мою. — Ты все сделала правильно, Теру. — она нежно погладила большим пальцем тыльную сторону моей ладони. Несмотря на свою стереотипно грубую, даже рокерскую, внешность, близкие люди знали, что Йоко полна мягкости. — Не смей себя винить. —       — Винить?... — я перевела взгляд на ее руку и сжала ее. — Мне не за что себя винить. — я сжала пальцы сильнее, вспоминая темное пространство, залитое кровью. — Эти твари пытались меня убить. Я боролась за свою жизнь. Если бы меня вновь переместили в тот момент, то я сделала бы то же самое. —       Подруга ничего мне не ответила, за что я была ей бесконечно благодарна. Йоко всегда знала, когда и что надо говорить. И знала, когда надо помолчать.       Странно, что нашли лишь одно тело. Помниться, когда я уходила оттуда, то на земле валялось больше. Они выжили? Или их утащили товарищи? Хотя это уже не так уж и важно. Я вряд ли узнаю когда-нибудь что с ними случилось.       Но как минимум одно нравственное преступление на душу я точно взяла. Хотя язык не поворачивался назвать это преступлением. В душе я не чувствовала ни капельки сожаления. Может быть, это только сейчас. Может быть, потом я буду думать об этом и просыпаться ночами от кошмаров.       Мне не стыдно. Мне не больно. Но мне не по себе. Плевать я хотела на жизнь того, кто посягнул на мою собственную. Но меня настораживало возможность того, что случилось. Я росла на боевиках и новостных репортажах с героями. Я видела драки и видела кровь, видела и убийства. И с самого детства мне не казалось это чем-то пугающим. Я вполне осознавала, что это не норма, но никогда не реагировала на факт насильственной смерти. Возможно, дело было в том, что родители никогда не запугивали меня этим и не читали нравоучительных нотаций, а может потому что в какой-то момент в интернете смерть стала нормой. Она вообще всегда была нормой, но огласка придала ей более рутинный вид. А может быть, все было в том, что я никогда не знала этих мертвецов.       Меня настораживал тот факт, что впервые в своей жизни я столкнулась с неестественной смертью вживую, а не на экране. И более того, я была виновницей этой смерти. Это было странно. Нереально. Я не знала ни имени того мужчины, ни его истории. Я вообще ничего о нем не знала, я никогда не была с ним знакома. И наверное поэтому меня не коробил факт его исчезновения из этого мира. Меня коробило то, что я сделала что-то, о чем никогда не задумывалась. Я могла представить многие дела, которые в теории способна совершить. Но я никогда не думала о жестокости. Насилие — да. Драки, бойня, кровь — это неизбежная реальность геройской деятельности. Но избыточное насилие? Наверное, об этом я старалась не думать.       Меня пугало то, что в теории я могла убить кого-то, даже если не хотела. Стоит только страху заразить голову, выгнав всю рациональность и здравый смысл, и мои кости станут вестником смерти. Что если в следующий раз на месте злодея окажется кто-то близкий?       — И что со мной теперь будет? — вернувшись в реальность, я разжала пальцы, выпуская руку Йоко. — Меня будут судить или вроде того? —       — О чем ты? — светлая бровь подруги, так сильно выделявшаяся на фоне темно-серой кожи, взметнулась вверх. — Я может быть и не сильно разбираюсь в этих темах, но я уверена, что тебя никто не тронет. — она слегка отодвинулась от меня. — В конце концов, ты лишь подросток, защищавший себя. —       — А как же превышение самозащиты? —       — Какое нахрен превышение самозащиты, Теру? — она уныло покачала головой. — Для начала ты не видела какой тебя сюда доставили. Твоей жизни, конечно, ничего не угрожало, спасибо твоим костям. — она легонько стукнула меня по бедру. — Но выглядела ты, мягко говоря, не очень. К тому же, думаешь полиция станет винить еще неумелого ребенка за вред, нанесенный злодею? Пора привыкнуть, Теру, в этом мире жизнь таких преступников дешевле воздуха. За них никто не будет драться. —       — Хочешь сказать, что на это просто закроют глаза? — точно также выгнув бровь, я посмотрела на подругу.       — Думаю, да. Более того, ты не единственная, кто оказался в зоне ураганов. —       — В каком смысле? —       — А ты думала, во всей этой суматохе тебя нашли полицеские? — пренебрежительно усмехнулась девушка. Она не сильно любила людей в форме. — Пара твоих одноклассников тоже оказалась там. И выходит, уже три подозреваемых на дело об убийстве этого ублюдка. —       — А ты не знаешь, кто? — вновь нервно поерзав на койке, я неприятно задела иглу капельницы.       — Нет, твой брат не запомнил их имен, а он был моим основным источником информации. — она медленно поднялась со стула. — Советую не забивать сейчас этим голову, Теру. Я все таки позову медсестру. —       — Но… — не успела я и рот открыть, как раздался звонкий щелчок пальцев. Она всегда так делала, когда хотела, чтобы кто-то замолчал.       — Никаких «но». Лежи здесь. —       — Как будто я сейчас в состоянии выпрыгнуть в окно. —       — Ты то? Ты и из могилы выпрыгнешь, Теру. —

***

      Я пролежала в больнице еще пару дней. Не скажу, что сильно расстроилась. В конце концов я прогуляла несколько учебных дней, а значит избежала парочку неудов. Да и тут довольно неплохо. Целыми днями лежишь и смотришь сериалы. Хотя в какой-то момент это надоедает и хочется размяться.       Через пару часов после моего пробуждения в больницу влетела мама и, клянусь жизнью Всемогущего, я слышала ее еще за километр. Она громко ворвалась в палату и за считанные секунды кинулась ко мне в объятия.       Я давно не видела ее такой: слабой, зареванной и мягкой. И давно я не слышала таких добрых слов от нее. В такие моменты мне очень хочется верить, что это она настоящая. Что именно в моменты горя и усталости наружу выходит настоящая Нэо. А та, что целыми днями ходит с хмурым лицом и угрожающим взглядом — лишь защитная оболочка, вынужденная стать повседневной броней. Это расстраивало. Так обидно, что для того чтобы мать и дочь могли быть друг с другом семьей — одной из них нужно страдать.       «Ты молодец, Теру, ты такая молодец. Ты все правильно сделала, эта тварь заслужила смерть.»       Пусть, она может обидеть, ударить, сорваться, но я всегда знала, что несмотря ни на что она не откажется от своей ребенка. Она любила нас своей странной и поломанной любовью. И я любила ее такой же. Я могла проклинать ее, могла ненавидеть в каких-то моментах и мечтать о сепарации, но никогда не смогу отказаться от нее. Я всегда буду помнить что-то хорошее даже в огромном потоке печали и тоски. Это неправильно, это нездорово. Но пока что это так. И я не знаю измениться ли это когда-то.       Но в тот день я была рада маме. Потому что в тот день она и вправду была такой, какой всегда обещала быть.       Фуруичи тоже пришел. И впервые за долгое время мы с ним обнялись. Мне кажется последний раз такое случилось на похоронах папы. И, быть честной, это растрогало меня гораздо больше маминых объятий. С ней мы взаимодействовали гораздо чаще, а с братом последние годы мы стали далеки. Мы не ладили в детстве, часто ссорились и дрались. Но тем не менее, я всегда считала его своим союзником. И иногда мы и вправду очень даже неплохо пакостили вместе, а иногда делили горечь. Но когда один важный человек ушел из нашей семьи, все куда-то пропало. Поэтому руки Фуруичи на моих плечах значили что-то большее, чем простое переживание. И пусть это было лишь пару секнд, пусть, он почти сразу же вернулся к своей едкой натуре, начиная травить свои несмешные шутки, пусть, мне было этого недостаточно, но я была рада.       У нас странная семья. Очень странная.       Остальные дни проходили довольно спокойно. Мне даже удалось разговорить пожилую медсестру и вытянуть пару подробностей о нападении злодеев. Как оказалось, под конец битвы на полигон прибыл Всемогущий. Тут я взвыла от разочарования, что так рано отрубилась и не успела застать его в действии. Еще дамочка поведала мне о том, что никто из моих одноклассников не пострадал также сильно, как и я, отчего у меня лицо искривилось так, будто я пропихнула себе в глотку лимон. Более чем уверена, я теперь не отделаюсь от шуточек Бакуго.       Однако пострадали учителя. Космической героине и Айзаве сильно досталось. Нас троих сразу же доставили в ближайшую больницу, чтобы оказать необходимую помощь. Правда пока что очнулась только я. Эти двое все еще лежали в отключке, но меня успокоили тем, что сейчас их жизни ничего не угрожает.       Когда мне надоедало смотреть глупые телешоу, я позволяла себе прогуливаться по больнице. Общалась со всякими старичками, слушая байки про внуков и молодость, а сама втихаря ела их фрукты. Иногда я захаживала и к учителям, посмотреть насколько там все плохо. Тринадцатая в основном получила какие-то внутренние повреждения, в то время как тело гусеницы знатно искалечили. Я сразу и не поняла, что это он. Лежал там весь в бинтах с ног до головы. Словно и вправду был гусеницей, залезшей в кокон. Интересно, когда он выйдет отсюда, то станет бабочкой?       Сидя у его койки и разглядывая черные волосы, единственную часть, не скрытую бинтами, я думала о том, что он скажет когда очнется. Будет ли он ругать учеников за то, что так бездумно погнались на злодея, будет ли злиться за то, что сделала я? Не скажет ли, что это идет вразрез с принципами героя и меня надо исключить? Очнется ли он вообще? Хотелось взять его за плечи и трясти до того момента, пока он вновь не загундит своим унылым голосом что-то вроде «Химекава, успокойся». Однако это могло превратить временную тишину в вечную.       И мне довольно быстро надоедало сидеть в этой тишине, потому я покидала палату, так и не найдя ответов на свои вопросы.       Если честно, то я не особо понимала, почему меня так долго там держали, если я держалась бодрячком. Более того — я была в состоянии скакать и прыгать, хотя каждый раз, когда меня заставили за этим делом, то орали так, что я предпочла бы вернуться обратно в микро-кому.       Ко мне еще несколько раз захаживала Йоко, принося мне всякие запрещенные сладости и беседуя со мной об учебе в академии.       Удивительно, но ко мне ни разу не приходили полицейские, хотя я предполагала, что меня могут спросить на счет того несчастного изуродованного тела. По всей видимости, слова подруги оказались правдой и все просто решили закрыть глаза на это. Обыденное дело. То, что неудобно раскрывать - можно спрятать. Вряд ли директору Незу будут на руку такие новости, да и вышке невыгодно, чтобы лавочку перспективного героя прикрыли из-за подобного. Более того, мама, будучи юристом, прочитала мне огромную лекцию о том, что они просто напросто не имеют права меня обвинять, ибо у этого преступления нет свидетелей, а характер ранений — лишь косвенное доказательство.       Это успокаивало. Убийство — последнее, что нужно герою в личном деле.       Убийство — последнее, о чем я бы хотела думать. Но так или иначе мне приходилось об этом вспоминать. Вины, как и раньше, не было. А напряжение осталось. Но я, как и всегда, предпочла сбежать от него. Как и всегда, я трусливо поджав хвост, отвернулась от ответственности анализа свои действий, решив оставить этот вопрос нерешенным в своей голове до поры до времени. Хотя отлично понимала, что добровольно никогда не вернусь к нему, потому что терпеть не могу сложности.

***

      Солнце светило и пекло, заставляя обливаться седьмым потом. Меня наконец-то выпустили, а это означало, что пора возвращаться в школу. И все бы хорошо, да только на Японию словно напало глобальное потепление. Понимаю, середина мая, но откда такая духота?       Я самый преданный фанат солнечной погоды, но явно не умертвляющей жары. И уж тем более не тогда, когда нужно носить чертовы бинты, которые и так не дарят приятных ощущений. А из-за пота так и вовсе липнут к коже. Отстой.       Еле как перешагнув порог академии, а потом еще и три этажа, я лениво поплелась в класс. Нет, в такой климат просто невозможно существовать. Радовало лишь то, что первым уроком у нас литература, а Цементос до меня обычно не докапывается.       Доковыляв до двери класса, я сделала глубокий вдох, готовясь вновь поднимать шум среди одноклассников, и отодвинула дверь с громким стуком.       — Чего так тихо, как на поминках. Я еще не померла! —       Секунда всеобщего осознания и вот половина моих товарищей подлетает ко мне, вызывая самую искреннюю и глупую улыбку.       — Теру, я так рада, что ты цела! — кинулась мне на шею Тору, чем заставила меня скорчить гримасу боли и захрипеть. — Ой, извини! —       — Ты так решила мне отомстить за Мину? — присаживаясь на корточки и потирая шею, пробубнила я.       — Хагакурэ, прояви уважение к однокласснице! — этот ровный тон я узнаю из тысячи. — Разойдитесь все! Химекава, как ты себя чувствуешь? — разгоняя всех, староста протянул мне руку, аккуратно помогая подняться и отряхивая от пыли.       — На ногах стою, а значит очень даже неплохо. — я хлопнула Ииду по груди. — Спасибо! —       — Мы так волновались за тебя! — к моему правому боку прилипла чуть ли не рыдающая Урарака.       — Да, да! Тебя из полигона вынесли вперед ногами, я думала, что ты уже все. — точно также прицепилась ко мне Ашидо, но уже с левого фронта.       — Это так вы верите в меня? — я положила им ладони на макушки. — Красотки так быстро не откидываются! — а после яростно затрепыхала руками, поганя их прически.       Девочки тут же засмеялись, но моментально отпрянули от меня, поправляя волосы.       — Мне кажется, Теру в состоянии погубить только конец света. — проквакала где-то рядом Тсую, чем заслужила мой одобрительный кивок.       — Думаю, она и его переживет. — весело облокотился на одноклассницу Киришима. — Не знаю с кем ты там сражалась, но уверен, что ты их всех на лопатки положила! — красноволосый показал мне большой палец.       В другом конце класса кто-то пренебрежительно хмыкунл, и я даже подозреваю кто именно.       — Мы хотели тебя навестить, но врачи нам запретили. — неловко почесал затылок Мидория. — Прости. —       Я удивленно перевела на него взгляд. Мне об этом никто не говорил. А я ведь почти успела на них обидеться.       — Ой да ладно тебе. — махнула рукой. — Там и смотреть не на что было. —       — Теру, постой. — во всей этой суматохе, я не заметила как ко мне подошла Яойрозу. — У тебя пластырь отклеился. — она повернула меня к себе, переклеивая лейкопластырь на лбу и приглаживая мои, слегка растрепавшиеся, локоны. — Так то лучше. — она мило кивнула.       — О, спасибо! — я удивленно потрогала место ранения и смущенно улыбнулась брюнетке.       — Да не за что! — глаза девушки заблестели так, словно она сейчас планету спасла. А где-то из-за ее спины блеснули два метеорита, которые хотят уничтожить эту самую планету. Уверена, Ватанабэ днями и ночами молился, чтобы я не возвращалась.       — Кстати, Теру, ты готова к работе по химии? — отлично зная ответ, едко спросил Серо.       — Какой работе? — я вылупилась на него так, будто увидела Всемогущего в костюме горничной.       — Да, сегодня контрольная. — добродушно поддержал одноклассника Сато. А мой настрой как рукой сняло.       — Ой, что-то мне нехорошо. — я резко приложила руку ко лбу, делая вид, что вот-вот упаду в обморок. — Я, наверное, обратно в больницу… —       — Не волнуйся, мадмуазель. — приобнял меня за плечи Юго. — Уверен, ты справишься, у нас сейчас легкая тема. — пропел он мне в ухо.       — Аояма, напомни-ка, какие у тебя оценки по химии? — несмотря на средненькую, почти плохую, успеваемость, этот диско-шар отлично знал предмет Стрелка. И кто бы мог вообще подумать?       — Э… Ну… — не переставая улыбаться, парень забегал глазами, а после просто поддерживающе похлопал меня по плечу. — Ты точно что-нибудь придумаешь. —       — Нет, я лучше все-таки пойду. — скорчив рожу, я повернулась на пятках, намереваясь выйти их класса, но столкнулась носом с железобетонным препятствием. Буквально.       На пороге стоял Цементос, с какой-то книжкой в руках. Почувствовав, что об него кто-то стукнулся, а после отлетел на пол, он опустил взгляд.       — О, Химекава! Тебя уже выписали? — мне в очередной раз помогли подняться. — Отлично, у нас как раз новая тема! — воодушевленно заявил учитель.       А я вообще не воодушевленно замычала.

***

      Жизнь по-тихоньку возвращалась в привычное русло. Те же самые ссоры с Бакуго, побеги от Эктоплазма, пакости вместе с Миной и прогулки до метро с Иидой. Дома наступило затишье, легкие перепалки прекратились и мы все просто тихо сосуществовали вместе, в душе наслаждаясь этой идиллией и опасаясь следующего скандала. Все было даже слишком хорошо и, к счастью, на этот раз подобное не вызывало тревоги. Я просто наслаждалась этой белой полосой.       Иногда я задумывалась о том «стерильном» месте. Очевидно, этот сон, как и все остальные, не повторился. Да и не сильно он отличался от обычных снов по ощущениями. Единственное что смущало, так это то, что я отлично его помню. Помню ту серость и размытые фигуры, а еще непонятный голос. Странная история. Но интересная, стоит признать.       Мне наконец-то разрешили снять бинты, а потому я могла себе позволить радоваться жизнь в полную силу. Большая часть обеденного перерыва прошла, а я, покончив с приемом пищи, весело прыгала по внутреннему саду академии. Жара слегка спала, сменившись на теплоту, позволяя наслаждаться бытием еще яростнее.       — Эх, все-таки жизнь - крутая штука! — прокрутив очередной пируэт, я хлопнула в ладоши.       — Привет. — внезапно образовавшийся рядом Шоджи чуть не довел меня до инульта, а себя до нокаута, потому что я наотмашь махнула рукой, чуть не заехав ему по лицу. — Прости. —       — Боже, не подкрадывайся так! — я схватилась за сердце, пуча глаза. — И тебе привет. —       — Я рад, что ты поправилась. — спокойно, как и всегда, выдал шестирукий.       — А? — удивившись поведению одного из самых немногословных товарищей, я не сразу сообразила, что ответить. — О, ну, спасибо! Я тоже этому очень рада. — я оголила тридцать два не самых белоснежных зуба. — А ты к чему это? —       Опять же, тактичность — не мой конек.       — Я переживал. — нисколько не удивившись моему вопросу ответил парень. — Токоями тоже. —       Вопросов в голове возникло еще больше. И, наверняка, по моему лицу это читалось, потому что Мезо поспешил добавить.       — Нас с ним тоже закинуло в зону ураганов. —       Я глупо уставилась на него.       «Пара твоих одноклассников тоже оказалась там.»       — Мы нашли тебя в луже крови, без сознания. — мой собеседник напряженно отвел взгляд. — А неподалеку от выхода из зоны, было несколько вмятин в земле. И тело. — его плечи слегка опустились. — Мы… сначала мы подумали, что ты мертва. —       Я поражено посмотрела на Шоджи. Не знаю что удивляло меня больше: разговорчивость одноклассника или суть его слов. Но что-то во мне успокоилось. Наверное, мне бы не очень хотелось, чтобы они видели ту картину в полной красе. Она была неприятной и, наверное, заставила бы их думать обо мне что-то плохое. Вдруг, они бы не поняли? Вдруг, посчитали бы жестокой?       — Шоджи… — не зная что сказать, я замялась. — Спасибо, что вы вытащили меня. — я слегка приблизилась к нему. — Возможно, вы спасли мне жизнь. —       Он помотал головой.       — Не нужно. Если бы мы с Токоями быстрее разобрались со своими злодеями, ты бы не пострадала так сильно. — шестирукий слегка сжал кулаки.       — Издеваешься что ли? — я посмотрела на него, как на восьмое чудо света. — Подумаешь, парочка царапин! — я скорчила глупую рожицу.       — Но… —       — А, а, а! — я помахала пальцем у него прямо перед носом, на манер карикатурных стерв из фильмов. — Никаких «но»! То что произошло не твоя зона ответственности, дружище. Последнее чего мне бы хотелось, так это то, чтобы кто-то винил себя во всей этой ситуации. — я на секунду замолчала. — Ну кроме тех злодеев, конечно же. Ты злодей? —       — Э… нет? — немного опешив от моего финта ушами, запнулся одноклассник.       — Тогда даже не думай извиняться! Я жива, ты жив, мы все живы! А значит нет смысла мусолить дела минувших дней. — встав в позу «руки в боки», я гордо вскинула подбородок, словно читала нотации маленькому мальчику.       — Как скажешь… — он выдохнул.       — Ну и славно. — я замахала головой.       — Ты точно в порядке? — вновь спросил меня товарищ.       — А по мне не видно? — я оскалилась и задорно топнула ногой, покрутившись на месте.       — Видно. — без капли насмешки в меня прилетел серьезный ответ. Меня буквально застали врасплох. Я все еще не привыкла к абсолютному спокойствию некоторых моих товарищей, поэтому просто вперилась глазами в великана. А после расхохоталась. — Что-то не так? —       — Шоджи, ты душка! — я легонько ударила парня в солнечное сплетение, чем вызвала у того озадаченный стон.       — Химекава, прекращай мучать людей. — позади меня раздался знакомый, незабываемый, унылый тон. Мы с Мезо почти синхронно перевели взгляд на говорившего. И если шестирукий как стоял столбом, так им и остался, то я запищала во всю глотку.       Перед нами стоял вечно-блистающий и крутой Мик, а по правую руку от него наш, замотанный в бинты, классный руководитель. Как он вообще что-то увидел через такой слой повязок? Или он чувствует бесячие натуры?       — Учитель Айзава, вы вернулись к жизни! — я начала плясать танцы с бубнами вокруг преподавателя. — Эх, знали бы вы как я лила горькие слезы над вашей койкой! — я театрально прижала кулак ко лбу. — Я расчесывала ваши черные локоны, почти что лично меняла вам бинты! — я грохнулась на колени перед ним.       — Мик, окажи услугу, дай ей подзатыльник. — повернув голову к коллеге, гусеница покачал руками в гипсе, как бы намекая, что сейчас не может позволить себе такую роскошь.       — Ну уж нет, насилие над детьми - это твой конек. — привередливо отмахнулся от него блондин. — И вообще, девочка ухаживала за тобой, переживала, а ты так собираешься ей отплатить? — присоединившись к моему спектаклю, драматично взвыл учитель английского.       — Вы… — злобно начал брюнет, но не успел закончить фразу.       — Тихо, не ругайся при детях! — шикнул на него Громкий герой.       — Здравствуйте, учитель Айзава. — наконец-то подал голос Шоджи.       — Здравствуй. — переключившись, классный руководитель кивнул парню.       — А со мной вы не поздоровались! — я нарочито-драматично закрыла рот рукой. — Шоджи, как ты умудрился попасть к нему в любимчики? — резко оборачиваясь к парню, я изобразила чистейшее негодование. Пусть и понимала, что уже заигралась, отступать не собиралась.       — Любимчики? — товарищ озадаченно посмотрел на меня. Где-то раздался раздраженный стон гусеницы.       — Химекава, у меня нет любимчиков. — если бы не сломанные руки, он наверняка бы схватился за голову.       — Тогда, выходит, я в числе ненавистных учеников? — вставая, я вновь обратилась к учителю, на этот раз с каменным лицом.       — Любят же тебя твои студенты! — Мик весело оперся на плечо Айзавы, тут же вызвав у того болезненный стон.       — Странное у тебя понимание любви… — недовольно прогундел больной.       — В смысле? Мы вас любим, зуб даю. — складывая руки под грудью, я активно закивала головой. — Так ведь? — я бедром толкнула одноклассника, взывая к поддержке.       — Да. — немногословно, но достаточно.       — Видишь? — заискивающе поиграв бровями, учитель английского подмигнул коллеге.       — Издеваешься? — Сотриголова повернул голову, демонстрируя мужчине замотанные бинтами глаза. Тут я не выдержала и аж захрюкала от смеха.       — Ребята, а вы на урок не опаздываете? — глянув в свой телефон, обратился к нам блондин.       — Э… Нет… — резко переключившись, я начала отступать назад. Буквально. — Ой, что-то мы с вами заболтались. Ну, я это… Рада, что вы целы, учитель Айзава. До свидания! — и с этими словами я рванула прочь.       — У вас сейчас математика? — равнодушно спросил у Шоджи классний руководитель. Тот на это лишь кивнул. — Проследи, пожалуйста, чтобы она никуда не сбежала. —