Пробивные кости

      Дни текли спокойно, приятно, даже мило. Было тепло и красиво. Остатки лепестков сакуры окончательно перестали витать в небе, открывая дорогу такой любимой мною зелени. Планета начинала дышать в полную силу, вбирая в свою фантомную грудь абсолютно все, что было на ней.       Близился спортивный фестиваль. Очередное маленькое приключение, новое яркое воспоминание, что будет всплывать в моей голове в глубокой старости, заставляя заливаться слезами о былой молодости и счастливых временах. Приближалось что-то интересное, шумное, увлекательное и обязательное слегка постыдное, куда уж без этого.       Гусеница сообщил нам об этом сразу же как вернулся к работе. Каждый, кто носил на себе форму академии был взбудоражен, всем хотелось показать себя, поразвлечься вдоволь. Ученики жаждали активности, жаждали ощущения полета. И я уверена, что именно полет сможет описать предстоящие события. Огромное скопление народа, публичное выступление на пару с личной целью, новые знакомства и информация. Все это ощущалось именно как взлет самолета. Узнаешь с возбуждением, ждешь с томлением, взлетаешь с замиранием сердца и легкой тошнотой, а потом лишь наслаждаешься процессом.       Одноклассники не переставали щебетать о фестивале: каждая перемена, каждый урок, каждая секунда нашего времени проходила в разговорах о нашем звездном моменте. И я вместе с ними. С ними обсуждала интерес, прошлые мероприятия и с ними же придумывала сюжеты в голове о награждении.       Правда, случилось одна неприятность. Из-за известного буйного ученика остальные наши товарищи заразились предубеждением к нам. И черт дернул эту истеричку ссориться с параллелью. Хотя и они хороши. Особенно этот Шинсо. Странный тип. Мне такие не нравятся. Есть разница между мрачными, но спокойными людьми и мрачными людьми, что одним взглядом излучают неприязнь. Уж больно он нехорошо настроен к нам. Не понимаю я, чего на нас то обижаться, если мы вообще не виноваты. Все предъявы к директору Незу, который, почему-то, обладая несусветным интеллектом, не придумал достойного универсального испытания для всех видов причуд.       По-настоящему смущало, пожалуй, лишь то, как быстро все позабыли про инцидент со злодеями. Уж больно быстро все замялось и приглушилось. Учителя не особо поднимали эту тему, видно, чтобы не разжигать лишнюю панику. А ученики утратили интерес через неделю-другую после моего возвращения к учебе. Слишком простой и тихий исход для такой глобальной осечки.       Ну если не брать в счет факт того, что стоило мне окончательно оправиться мама загорелась идеей подать в суд на директора, чья школа допустила подобное. Еле как удалось уговорить ее подумать сто раз перед тем, как совершать нечто настолько обреченное на провал. Мало того, что у нее и без того сейчас идет несколько судов по работе, так и у геройской академии наверняка адвокаты высшего класса.       Все шло своим абсолютно ровным чередом и это не могло не радовать.

***

      Все в крови. Низ, верх, право, лево, все залито красной краской. Казалось, что я утопаю в ней. Казалось, будто уровень жидкости с каждой секундой поднимался, пряча мое тело в густой массе, утягивая меня куда-то на дно и сковывая по всевозможным конечностями. Шорохи слышались повсюду, но громче всего гремел тот, что скребся у меня где-то в голове, будто бы раздавливая мозг и превращая его в бесформенную неосязаемую жижу. Где-то вдали слышались крики: истошные, терзающие, омерзительно-болезненные. Но сколько бы я не вертелась, не видела лица, что могло бы принадлежать обладателю такого тревожного голоса.       Не видела, пока кровь заполоняющее все здешнее пространстсво не взбунтовалась. Словно шторм в ночном грозовом море. Только не было здесь ветра, как и не было соленой воды. Было лишь жгучее бордо, да я, в качестве утопающего корабля. Пейзаж потихоньку формировался во что-то более понятное человеческому глазу, но все еще оставался пугающим. Черное небо. Словно картина ленивого художника, которому было невмоготу заморачиваться над цветами своего произведения, и он взялся за игру контрастами. Слишком сильно эта простота резала глаз, слишком неприятно влияла на нейроны покрытого липкостью тела.       Шорох прекратился лишь на мгновение, лишь на незаметную секунду, только для того, чтобы смениться на жуткие голоса за спиной. Правильно говорят — никогда не оборачивайся. Страшные черепа, изуродованные и измученные. Без челюстей, с ядовитыми и изувеченными зубами, закрученными в разные сторону глазами. И каждый из них когда-то, наверное, был покрыт слоем мышц, кожи и волос, образовавшие некогда интересные людские физиономии. Но сейчас это лишь обездушенные скелеты, в омерзении которых читалась обида и месть.       И вновь нарушенное правило о смене позиции играет мне не на руку. И вновь кромешный ужас. Длинный язык, тонущий вместе с моими ногами в океане крови, разодранные десна и обиженный взгляд серых глаз. Не знаю кто это, но этот человек смотрит прямо и почему-то не любит меня. Также как и тот, что за его спиной. Кто-то у кого нет ни лица, ни черепа, ни, будто-бы души. Он просто смотрит на меня своими высохшими глазами, желая мне зла. Желая моего захлебывания и окончательного ухода под смертельный раствор.       Ни одного движения, ни единого моргания, ни единого вздоха. Мы просто утопаем друг напротив друга, но их будто бы это не волновало. Будто-бы это их дом, место их пребывания. Будто бы это я тут презрительный, но явно ожидаемый гость.       Секунда и все испаряется куда-то. Остаюсь лишь я, да стихающий шторм. В этой буре не осталось ничего кроме поганого чувства грязи. Это вязкое болото такое грязное, эта тьма вокруг такая липкая, а это лицо передо мной слишком сильно очернено безумием.       Резко подрываюсь на кровати, с громким стоном выдыхая горячий воздух. Глаза гудят, а во рту концентрируется отвратительная металлическая кислотность. Темная комната и та казалась понятней и безопасней, чем обстановка кошмара. Даже стул с горой одежды не пугал.       Легкие отчаянно требуют воздуха и чего-то недостоющего и неизвестного. Жадно глотая духоту замкнутого пространства, мозг отчаянно пытался наполниться достаточным количеством энергии для того, чтобы осознать происходящее. Это сон. Лишь сон. Кошмар, как в детстве. С кем не бывает.       Эти черепа, этот язык, это лицо, это беспросветное отчаяние. Это все они. Это те люди. Те злодеи, чьи тела я оставила лежать на пористом грунте в тот день. Они, конечно, они. Никто иной не стал бы смотреть на меня так страшно, так обидно обидчиво. Так болезненно.       Вытираю охладевшей рукой пот со лба, попутно замечая промокшую от него же футболку. Даже при слабом лунном освещении были заметны следы животного ужаса, которым мое тело ответило на картинку моего мозга. Так вот что это за грязь.       Кислотность, скопившаяся на языке дала о себе знать, посылая немедленный сигнал куда-то в глотку, а может в этот, будь он проклят, мозг. Тошнота подступила в уровню гортани, заставляя инстинктивно свалиться с кровати, неприятно ударившись локтевым нервом, а после расхлябанно сорваться в туалет, выплескивая из себя скопившейся негатив.       Как там говорила Йоко? Когда блюешь — выпускаешь все плохое?       Надеюсь вся эта херня смоется в канализацию и ко мне вернуться мои заслуженные пубертатные сны.

***

      — Химекава, чего развалилась? — от поедания вкуснейшего засохшего сендвича меня прервал знакомы уже много лет через радио голос.       — Учитель Мик? — я подорвалась со ступенек, чтобы поздороваться с одним из любимейших преподавателей как следует, отчего едва не подавилась сухим хлебом. — Здрасьте. —       — Не здрасьте, а здравствуйте, балда. — он легонько стукнул меня кулаков по макушке. — Так чего это ты тут одна сидишь? Опять натворила что-то и прячешься? —       — Да нет, ну то есть да, но нет. — я слегка прокашлялась от режущих крошек в горле. — Я, конечно, случайно наступила на сумку Ватанабэ. Нет, ну откуда мне было знать, что она какого-то там известного среди элитных богачей бренда? Но я просто решила немного прикумариться в тишине. — я вновь плюхнулась на лестницу, облокачиваясь предплечьями на ступеньку выше и раскидывая ноги в стороны.       — Что?! — герой заорал так громко, что у меня из ушей чуть было кровь не полилась.       — Чего? — я глупо уставилась на него снизу вверх, не меняя положения.       — Химекава, ты с ума сошла? Какие наркотики? — учитель неистово замахал руками, вопя шепотом, чтобы никто другой его не услышал. — Тебе шестнадцать лет, ты на геройском курсе и вот так вот ты решила отметить свои лучшие годы?! — мне нагло и болезненно ткнули указательным пальцем в лоб, отчего моя голова отлетела на несколько сантиметров, а я озадаченно схватилась за место нападения.       — Вы о чем, какие еще наркотики? Я че совсем больная? — скорчив непонятную даже мне рожу, я растирала ушиб так быстро, словно мне в руку вставили двигатели Ииды. У него ногти из железа или что?       — А что тогда значит «прикумариться»? — угрожающе вскинув ногу на ступень рядом с моей головой, он склонился, попутно нагло и с наездом выпячивая нижнюю губу.       А я, наконец осознав причину подобного поведения «англичанина», секунду помедлила, а после загоготала, вновь неприятно ударяясь затылком о бетон из-за внезапно накатившегося веселья.       — И ты говоришь мне, что не употребляешь? — где-то на виске у него вздулась вена от негодования.       — Учитель, Боже! — вытирая накатившиеся от смеха слезы, я кое-как выкатилась из-под его гнета, собирая юбкой всю пыль лестницы. — Прикумариться - это значит отдохнуть, ну знаете, расслабиться и немного подеградировать. — я сделала завиток рукой в воздухе.       — Впервые слышу. — выпрямляясь и недовольно складывая руки на груди, Мик мотнул головой.       — Да это правда! Сейчас уже никто не говорит так в контексте наркотиков, это прошлый век! — увидев, как лицо учителя моментально тускнеет и он начинает уходить куда-то в глубокие дебри кризиса взросления, я поспешила исправиться. — Ну, в плане, это уже не модно. Ну, ой! Ну не не модно, неподходящее слово. Короче, не в обиходе. — исправилась я, как всегда, самым этичным способом.       — Новое поколение уже и слова меняет… — бурча себе что-то под нос, учитель достал из кармана спрей для горла и поспешил использовать его.       — Ой, да ладно вам. — вновь разваливаясь, я махнула ногой.       — И все же, это на тебя не похоже. — облокачиваясь на перилла, громкий герой слегка размял спину. — Ты на переменах обычно орешь во всю глотку шутки или достаешь одноклассников. —       — Это вы меня так видите? —       — Это так тебя все видят. И это просто ультра круто! — вставая в позу со своих плакатов, прогремел преподаватель. — Но ты так и не ответила. Все нормально? —       — Да вообщем-то неплохо. — я вздохнула, пытаясь как-то пересесть в позу йога, но, увы и ах, получалось не очень. Лестница все-таки. — Просто, я немного… ну как бы сказать. Я немного запуталась. Даже не так, я скорее не совсем понимаю, что делать. —       — Эктоплазм что, опять дал тебе какие-то мудреные дополнительные задания? — немного морща нос, отчего солнцезащитные очки приподнялись, протянул учитель.       — Да чтоб я из-за такого сидела, как бедный родственник на лестнице? Вы за кого меня держите? — я приподняла бровь. — Тут дело в другом. —       — Представить страшно в чем. — он хохотнул.       — Учитель, вы же знаете, что конкретно произошло тогда на полигоне? — перевела взгляд куда-то в стену, думая о том, правильно ли вообще начинать этот разговор.       — Знаю. — чуть помедлив, более серьезным тоном прозвучал ответ. — Ты переживаешь из-за этого? Последнее время ты вела себя как обычно. — сильнее опираясь на перилла, блондин слегка нахмурился. Сейчас он слегка отошел от своего гипербализированного образа.       — Ну, я не особо переживаю. — я почесала затылок. — Точне не столько из-за произошедшего. Знаете, а мне сегодня приснился кошмар. Там было просто море крови. — я развела руками в стороны, как бы показывая масштабы. — И летающие черепушки, а еще искореженные лица каких-то людей. — я начала кривляться, чтобы все это звучало не так неприятно. — Они не были похожи на тех злодеев, но я поняла, что это что-то вроде отсылки на них. — говорила так, словно это было обыденностью. Хотя, вообщем-то, это ею и было. Или я пыталась себя убедить в этом. — В конце концов, у них у всех были проблемы с челюстью. —       Еще одна пауза, после которой учитель громко вздыхает и, подтягивая брюки, садиться рядом.       — Химекава, послушай… — наверное, он хотел зачитать мне очередную лекцию о том, что это нормально, что я защищалась и всякая такая бурда.       — Учитель, проблема не в том, что я чувствую себя виноватой. — я уперлась задумчивым взглядом куда-то в потолок. — А в том, что я, как раз таки, не чувствую себя таковой. Правда. Даже после этого кошмара. Я совсем не корю себя за содеянное. — сплела руки в замок. — Просто, знаете, в книжках, во всяких фильмах, герои всегда начинают сходить с ума после убийства. Их начинает грызть совесть, а после кошмаров они утопают во всем этом еще сильнее. Но я почему-то совсем такого не ощущаю. Сколько бы не прокручивала у себя в голове те события, все никак не могу найти хоть крупицу сожаления. —       — Книги и фильмы часто врут. — он тоже посмотрел куда-то в потолок. — Люди разные, Химекава. Абсолютно разные. Если бы мы были как под копирку, то это уничтожило бы всю крутизну человечества. — он слегка поморщился. — Это нормально, что ты не чувствуешь вины. Это даже хорошо. Ты слишком молода, чтобы убиваться. —       — Вы так считаете? — я положила голову на колени, сдувая с лица прядь. — Разве это не делает меня плохим человеком? Плохим героем? Вы же не убиваете злодеев, не убиваете людей. Ваша задача творить добро и все такое. Разве человек, не чувствующий себя раздавленным после такого может считаться по-настоящему добрым? — я тоскливо накрутила локон волос на палец.       — Смотри на это шире, Химекава. Ты же смышленая. — он слегка улыбнулся. — Люди существа многогранные. Сегодня мы помогаем бабушке перейти дорогу, а завтра топчим муравейник. «Плохое» не стирает «хорошего», ровно как и наоборот. Никто не идеален, у всех есть свои промашки, это и делает нас крутыми. — он показал мне рукой знак «рожек».       — Да я знаю. — пнула ногой валявшийся на полу фантик. — Это вообще понятия растяжимые. Да и, грубо говоря, выдуманные. — надула губы. — Просто разве это не странно? Я пошла в герои, чтобы дарить людям надежду, чтобы они не чувствовали себя одинокими в горе, чтобы чаще улыбались. Это как-то не вяжется с такой отстойной бессердечностью что ли. —       — Ну и слово ты подобрала. — он слегка дернулся, будто ядовитую змею увидел. — Ты не бессердечная, не неси глупости. —       — Я не считаю себя таковой. Это ж вообще не круто. — также как и он я дернулась. — Не так выразилась. Я скорее имею ввиду, что совсем не понимаю: я грущу, когда вижу одиноких стариков на улице, умиляюсь комплиментам от детей и рыдаю, когда умирает мой любимый персонаж в сериале, но отчего-то совсем не страдаю от преступления. Лицемерие некое. Нет, конечно, мы все двуличны в какой-то степени, но просто, имею ли я право распространять «светлые» идеи, если ни капельки не раскаиваюсь за то, что в обществе считается «плохим»? Не попытка ли это усидеть на двух стульях? —       — Конечно имеешь. — он поправил очки. — Знаешь, у многих героев в истории случались неприятные инциденты. И у меня, и у Айзавы, и даже у твоего любимого Всемогущего. — он шутливо ткнул меня в бок. — Поставь кого-то другого на свое место. Вот допустим, если бы я сказал тебе, что Символ Мира случайно убил кровожадного злодея и никак не прокомментировал это, в твоих глазах он стал бы бессердечным? —       — Нет. — я продолжала мучать ногой фантик на полу. — Не стал бы, наверное. —       — Тогда почему ты считаешь, что с тобой что-то не так? — он перевел на меня взгляд. — Ты хороший человек, как минимум лучше некоторых. — слегка выгнул бровь. — Ты чем-то напоминаешь мне меня в твоем возрасте. Моя мелкая версия была такой же буйной, немного глуповатой, а еще хотела быть затычкой во всех дырках. — он немного потупил взгляд. — Я никогда не был плохим человеком, по крайней мере, никогда не считал так. Но и добряком не мог назвать себя, хотя один мой друг всегда называл меня именно им. — он скрепил пальцы в замок. — И если уж ты так сильно похожа на меня, то, наверное, тоже добрячка. —       — Вы крутой. — после минуты молчания, я слегка улыбнулась учителю. Нет, наверное, его слова не особо что-то поменяли в моей голове. Да ничьи слова бы не поменяли. Мне особо и не нужно было вправление мозга, сама отлично понимала, что это лишь временное негодование. Неделя-другая и я забуду. Придут новые события, новые эмоции и они просто вытолкнут его из регулярного круговорота мыслей. Я просто отвлекусь и перестану думать об этом. Так всегда происходит.       Просто нужно было вылить это куда-то, где меня бы поняли с полуслова. Большинство одноклассников были не в курсе одной определенной подробности, их не посвятили. Знали лишь учителя, полиция, мои близкие и Шоджи с Токоями, которые решили не чесать лишний раз языком об этом. Я не знала, стоит ли распространяться об этом, безопасно ли поднимать такую тему, а потому не стала рисковать. Были, конечно, еще Йоко и семья, но они не вовлечены в тему геройской деятельности, а потому не сумели бы подойти к моему вопросу с нужной точки зрения.       Мне нужен был кто-то, кто точно дал бы мне ответ, который я и сама расплывчато, но понимаю.       — О да, я чертовски крут. — резко поднимаясь завопил учитель, возвращаясь к своему образу, вновь заставляя меня улыбнуться. — А ты не морочь себе голову, гяру. — я не особо поняла в какой момент это началось, но почему-то некоторые учителя иногда называли меня так. Я никогда четко не определяла себя к этой субкультуре, хотя если так призадуматься, то их идеи довольно прикольные. — Скоро спортивный фестиваль, так что хватит задницу отсиживать. —       — Мне лень вставать. — я расхлябанно растеклась по лестнице, наконец-то возвращаясь к «прикумариванию».

***

      Но встать пришлось.       До фестиваля оставалась две недели и какой бы ленивой я не была, понимала — нужно размять косточки. Очевидно тренировки за такой короткий промежуток времени не сильно бы подняли мой уровень подготовки — они бы вообще никак не повлияли. Однако это точно помогло бы настроить мозг и тело на нужный лад. Нам не рассказали о подробностях и конкретных испытаниях приближающегося испытания, поэтому студентам оставалось лиши гадать.       Учебный день подходил к концу, хотя солнце все еще было высоко-высоко в небе. Ну прямо-таки отличный момент, чтобы провести его сидя на веранде какой-то модной кафешки, да вальяжно попивая лимонад. Но не судьба, если не хочу тотально облажаться, то нужно слегка потренироваться. Нет, я конечно могу ослепить там всех своей улыбкой и оглушить задорными хрюканьями, но боюсь это принесет мне предложение о стажировке не от героев, а от циркачей. Ну тоже неплохо вообще-то.       Стоя в забитом учениками коридоре, я отчаянно пыталась найти глазами Ииду. Если уж и практиковаться, то точно не в одиночку. Вместе веселее, а еще если у тебя с кем-то общая задача, то ты просто не можешь увильнуть от ее исполнения. А если этот кто-то твой староста и самый педантичный человек в твоем классе, то тем более пощады можно не ждать.       Нужно лишь найти Тенью и уговорить его позаниматься со мной. Эта дылда уж точно не даст мне спуску и выжмет из меня все соки, а значит, мое тело заранее будет в стрессе и фестиваль не станет таким шоком. Ну а еще я подумала, что если нас заставят сражаться друг с другом, то неплохо было бы отрепетировать это заранее. А так как готовиться всегда нужно к худшему, то выбор становился еще очевиднее. Иида, очевидно, не был сильнейшим в нашем классе, но, мне думается, что он гораздо сильнее меня. Не столько в плане физической подготовки, сколько в стратегическом подходе и собранности. Я, что называется, сила есть — ума не надо. А это значило, что схватка с ним будет конкретным таким выходом из зоны комфорта.       Заметив красиво подстриженные темно-синие волосы в толпе, я тотчас же начала порываться к ним, дабы не упустить из виду.       — Иида! Иида! — попыталась обратить на себя внимание, попутно хрипя и задыхаясь в купе подростковых тел. — Погоди! У меня к тебе деловое предложение! — мне кое-как удалось выбраться, отчего я тяжело задышала, более того - захрипела.       — Теру? — он озадаченно повернулся ко мне. — Все нормально? Что-то случилось? — тут же заметив мое раскрасневшееся лицо, он начал суетиться вокруг меня.       — Стоп. — я уперлась ему в лоб ладонью, в надежде прекратить его мельтешание, а другой схватилась за сердце, все еще отходя от своего чудо-пути. — Я пока еще жива, но если ты не остановишься, то меня инсульт хватит. — выпрямившись и размяв спину, взъерошила собственные волосы. — Наконец-то я нашла тебя. Я все спросить хотела, ты не хочешь потренироваться со мной? —       — Потренироваться? — он немного помедлил. — О, так ты все-таки решила подготовиться к фестивалю? Молодец, я уж подумал, что ты как и Минета безалаберно отнеслась к этому. — парень закивал головой, поправляя очки.       — Ну спасибо… — я скривила страшную рожу услышав подобное сравнение. — Я может и не особо ответственная, но не настолько же. Мне тоже вообще-то хочется получить приглашение на стажировку! — я мечтательно сложила руки в замок. — Эх, я бы так хотела попасть к Мирко! Ой или к Бест Джинсу! Нет, нет, лучше к Йороймуше, сколько всего у него можно узнать! — запрыгав на месте, я чуть слюни не пустила от собственных нереалистичных фантазий.       Одноклассник внимательно слушал меня, даже не думая смеяться, а после серьезно кивнул.       — Амбиции - это хорошо. Я рад, что ты стремишься к большему. — он торжественно сомкнул кулак, а я застыла, впериваясь в него откровенно тупым взглядом. Вообще я была больше взволнованна от возможной встречи с такими классными героями, чем от возможности научиться чему-то. Даже стыдно как-то. — Я с радостью потренируюсь с тобой, это мой долг, как старосты. — отчеканил он, механически дернув рукой.       — Правда?! — я, конечно, не ожидала другого ответа. — Иида, ты лучший староста в мире! — на радостях жизни я кинулась Тенье на шею, что больше напоминало удушающий захват, чем дружеские объятия.       — Терука… — он похлопал меня по предплечью, слегка пуча глаза.       — Ой, прости. — хохотнув, выпустила из рук голову парня.       Он слегка потер шею, отходя от подобного финта ушами, после чего легонько усмехнулся.       — Встретимся сегодня после уроков на тренировочной площадке? — он слегка поводил глазами, прикидывая лучшее место для занятия. — У тебя же есть с собой форма? —       — Не-а. — пожала плечами. — Сегодня же в расписании не стояли практические уроки, вот я и не стала лишний раз нагружать свою спину. —       — Тогда встретимся завтра. — он немного разочарованно поправил дужку очков.       — Чего? Ну уж нет, я уже настроилась на бойню! — воинственно вскидываю руки, пародируя неандертальцев.       — Ты собираешься бегать и прыгать в юбке? — слегка выгибая бровь, он скрестил руки на груди. — Более того, рубашка же закрывает плечи, порвешь ведь если будешь выпускать кости. — товарищ помотал головой — Нет, так не пойдет. —       — Ой, да что такого? — махнула рукой. — Рубашку можно снять. — заметив слегка смущенное выражение лица одноклассника, гоготнула и поиграла бровями. — Не волнуйся, у меня под ней есть майка. А юбка с шортами, забыл что ли? — и как бы в доказательство своих слов, я задрала подол так высоко, как только могла, демонстрируя защитную ткань.       Надо было видеть лицо старосты. Я даже и не знала, что его физиономия способна искривляться подобным образом. Покраснев до ушей, он несколько секунд стоял разинув рот. А после со скоростью света схватил меня за руки, возвращая юбку в привычное положение.       — Терука, с ума сошла? Не задирай так юбку! — затараторил он, отпуская мои ладони. Парочка проходящих мимо нас студентов озадаченно обернулась.       — А что такого то? Сам же видел, там шорты. — проговорив последнее слово по слогам, я положила руку на бок.       — Это просто неприлично, мы же в школе. — нервно поправляя галстук, он строго посмотрел на меня. Все равно не понимаю.       — Значит, в другом месте ты бы не возникал? — я хохотнула, вызывая у парня очередной микроинсульт непонимания. — Ну тогда, сегодня все в силе? —       — Да. — он тяжело вздохнул.       — Супер! — я чуть не вышибла ему зуб, выпячивая большой палец вперед.

***

      Готовиться к худшему — хорошо. Готовиться к смерти — не очень.       Иида гонял меня как гончую псину, да и я вообщем-то выглядела соответствующе. Начиналось все довольно хорошо, пробежка, разминка и все такое. А потом в одноклассника словно дьявол вселился. Иначе я не могу обосновать решение заставить меня бегать туда-сюда по лестнице битые полчаса.       И вот только я подумала, что все кончено и можно спокойно прилечь на землю, свернуться калачиком и мирно помереть, как староста пульнул мне гантели.       — Ты с ума сошел?! — я едва успела убрать ногу, с которой так и норовило столкнуться железо, — А если бы ты мне ногу сломал? —       — У тебя же крепкие кости, да и там всего пять килограммов. — поправляя футболку спортивной формы, как ни в чем не бывало произнес товарищ.       — Зачем вообще гантели? — закатывая глаза и грузно приземляясь на землю, озвучила очевидный вопрос.       — Ты же вроде бы хотела тренироваться. Крепкий фундамент - основа хорошего здания. — делая круговые движения корпусом, отчеканил Тенья. — Также и с телом. —       — Да у меня же все отлично с мускулами. — недовольно прогундела я, показывая парню руку. — Вон, глянь какая бицуха! —       — Вижу. — он кивнул. — Но нельзя один раз достичь определенной формы и бросить нагрузки. Нужно постоянно ее поддерживать. — он поднял вверх указательный палец.       — Да судя по тому как я бегаю в школу, когда опаздываю, уже должна была стать терминатором. — я пренебрежительно махнула ладонью. — До фестиваля две недели, я думала мы будем тренировать причуды, там же наверняка все только на них и строится. —       — Нельзя полагаться только на причуду, Терука. — одноклассник прошел мимо меня и поднял гантели.       — Почему это? —       — А вдруг в определенных условиях ты не сможешь ею воспользоваться? — сказал он так, будто это было самой очевидной вещью в мире.       Хотя это так и было.       — Ну… — я закусила губу, отчаянно пытаясь придумать аргумент в свою защиту, но получалось не очень. — А… —       — Вот именно. Поэтому вставай, сама ведь попросила меня помочь. —       Вымученно прохрипев что-то я поднялась на ноги, чувствуя как горят икры от сотни подходов на лестнице. Интересно, а он не устает?       — Слушай, а тебе не больно? — растирая кожу, внезапно спросила я. — Ну в плане, у тебя в ногах двигатели, но бежишь то ты за счет своих сил. Мышцы не ноют? —       — Ноют. — он слегка улыбнулся, смотря куда-то сквозь меня. Сейчас парень выглядел красиво, под светом заката цвет его волос казался глубже и интереснее. Ну прямо-таки герой комикса. — Но у меня нет выбора. Если хочу стать героем, то должен стерпеть и приноровиться. Эта работа требует определенных жертв. —       — А почему ты вообще решился на это? — уже статистика какая-то. У Шото я спрашивала нечто похожее. Но интересно ведь.       — Знаешь героя Ингениума? — он почему-то гордо улыбнулся.       — Шутишь? Он часто патрулирует в моем районе, конечно знаю! У меня даже фотка с ним есть. —       — Это мой брат. — моя челюсть столкнулась бы с землей, если бы, конечно, могла. — Я с детства восхищался им, хотел стать таким же. — он был немногословен, выкладывая лишь основу своей причины. — Он всегда говорил о том, что помощь людям - это великое и благое дело, требующее большой подготовки и ответственности. Я вырос на этом. Эта идея уже как часть меня. —       — Здорово. — я подошла к нему, забирая гантели. — Правда, это пока что самая понятная причина, что я слышала. — скривила лицо. — Даже не так, это единственная причина, которую я вообще слышала. Другие либо не могут нормально ответить, либо говорят о первом месте. —       Вновь глянула на парня. Тодороки же тоже вырос в семье героя, но совершенно иначе ведет себя. Хотелось бы подумать о том, почему все так и в чем же загвоздка их отличия. Но, боюсь у меня слишком мало информации для сравнения. Да и сейчас есть дела поважнее.       — Спасибо. — он неловко почесал голову, сам на себя непохожий. — Поэтому я бы тоже хотел выложиться на полную во время фестиваля. Я обязан сделать все возможное, чтобы не подвести брата. —       — Не делай это ради брата, Иида. Да, он твой вдохновитель, но решение то принял ты сам. Так и отвечай перед собой. — я поморгала. — Ну-с, если нам обоим жизненно необходимо отлично показать себя, то... — секунду помедлив, я кинула гантели куда-то в сторону, отряхивая руки. — Будем тренироваться! —       — Теру! — он шокировано проследил глазами за улетающим металлом. — Ты чего творишь? —       — Забей на них! — изогнув брови в неестественное положение, я покачала головой. — Ты и без них в отличной форме, а я уж тем более. — и скромность на месте. — От двух недель без этих железяк ничего не случиться, поэтому… — мне не дали договорить.       — Вы чего тут делаете? — в нескольких метрах от нас послышался голос классного руководителя, отчего я чуть не сделала сальто назад. — Вечереет, вам домой не пора? —       — Учитель Айзава! Здравствуйте! — староста тут же начал яростно кланяться гусенице, а я мысленно надеялась, что когда бросала гантели, то не попала в него. — Мы с Химекавой решили задержаться после уроков, чтобы получше подготовиться к предстоящему фестивалю. — он вновь механически задергал руками.       — Не поздновато ли? — он повернул голову к источнику света - садящемуся солнцу. Наверное, он мог бы и на телефоне посмотреть время, но, увы, гипс на обеих руках просто напросто не позволял такой роскоши.       — Да в самый раз! — вернувшись в реальность, я тоже подала голос. — Здрасьте, учитель. — из-под бинтов послышался усталый вздох. — Кстати, раз уж вы здесь, то не могли бы посмотреть за нашим боем? — расставляя руки в боки, я повернулась туловищем к гусенице.       — Теру! — шикнул на меня староста. — У учителя и без нас наверняка много дел. Не стоит, мы и сами справимся. — обратился он уже к герою, вновь кланяясь.       — Ой, да какие у него могут быть дела. Ты посмотри. — я ткнула пальцем в эту ходячую мумию, как бы показывая, что он сейчас способнее, разве что, младенца. И тут же получила два укоризненных взгляда: товарища и преподавателя.       — Ты в курсе, что я могу не допустить тебя до фестиваля? — беспристрастным голосом мягко намекнули мне заткнуться.       — Чего? — я сгорбилась, опуская руки.       — У классного руководителя есть такое право, если он сочтет, что кто-то из его студентов находится в неподходящем состоянии. — поправляя очки серьезно заявил Иида.       — К примеру, перевозбуждение, безумство или недостаток воспитания. — за повязками было не видно, но готова поклясться, Сотриголова сейчас давил свою сумасшедшую лыбу.       Секундный затуп, анализ сказанного и вот я уже бегу к нему, попутно падая на колени и прокатываясь по шершавому грунту, бьюсь лбом об него же, склоняясь в позиции истинного раскаяния.       — Простите меня, учитель! — затрещала я так, будто всю жизнь готовилась к этому. — Я больше никогда не буду тыкать в вас пальцем! Не буду ржать на уроках и не буду шутить с вами! Не совершайте ошибку, не убивайте внутри меня человека! — мне кажется я собрала ртом всю пыль.       — Теру! — где-то сзади послышался озадаченный восклик товарища, но я, увы, не видела его лица.       Сверху послышалось усталое мычание.       — Химекава, прекращай спектакль, не собираюсь я тебя дисквалифицировать. —       — Правда? — я моментально выпрямила шею.       — Правда. — он покачал головой, а я едва сдержалась, чтобы не засмеяться. Уж больно комично он выглядел в этих бинтах. — Для этого нужно заполнять слишком много бумаг. —       Ну спасибо.       — Но я и вправду не смогу посмотреть за вашей тренировкой, у меня есть свои дела. —       — Да, да, конечно! Идите, учитель! — во мне проснулся сущий ангел, даже голос изменился. Я моментально поднялась на ноги, начав мотать головой. — Удачи вам, добра, счастья, долгих лет жиз… — и вот опять мне заткнули рот.       Буквально. Оказавшийся рядом Тенья нагло зажал мне губы рукой.       — Мы справимся, учитель. Простите, что потревожили вас. — я попыталась пробурчать что-то в знак согласия.       — Хорошо. — он вновь кивнул, пожалуй, это единственное движение, которое он сейчас мог позволить себе. — А, и Химекава... — уже почти обернувшись, он словно что-то вспомнил. — Попей успокоительных. — с этими, прозвучавшими слишком серьезно, словам он медленно развернулся.       — Чего? — святость как рукой сняло, освобождая место такой родной и привычной самобытности.       — Поможет с причудой. — уходя хрипло кинул мне гусеница, так и не разъяснив ничего.       — Ага и убьет во мне все крутое. — складывая руки под грудью пробормотала я. — К чему это он? — на этот раз я обращалась уже к стоящему рядом парню. Тот лишь пожал печами. — Ну и ладно. На чем мы там остановились? Ах, да! Бойня! — и с этими словами я встала в произвольную боевую стойку, которая больше напоминала каратиста-инвалида.       — Теру, может хоть отойдем от края полигона? — бросая взгляд на разделительную черту предложил староста.       — А как же непредвиденные обстоятельства? — я самоуверенно ухмыльнулась. — Защищайся! — и, крикнув как в детстве, замахнулась рукой, тут же сталкиваясь с чужой такой же.       Ухты, а он и вправду чертовски быстрый.