Платье для Джульетты

      Шёл второй день личного ада.              — Больше эмоций!              — О, Ромео, обречены ли мы, Ромео…              — БОЛЬШЕ. ЭМОЦИЙ.              — О, Ромео, обречены ли мы, Ромео!              — Меньше напор!              Хлоя не выдержала и уставилась в сторону, где её отец отдавал команды. Юная Буржуа слышала, как кровь кипела в ушах. Андре никак не отреагировал. Маленькие серовато-голубые глаза надёжно прятались за очками, а губы были сложены в одну ничего не говорящую линию.              — Па…              — Тут я тебе не отец. Я месье Андре Буржуа. — Андре хлопнул газетой по руке, отчего Хлоя невольно вздрогнула. — Итак, заново!              Адриан прокашлялся и неловко начал повторять свои слова, но Хлоя не думала поворачиваться к партнёру. Она продолжала смотреть на родителя, который в этот момент поразительно изменился. Где-то на задворках сознания звенела мысль, что это мать натянула отцовскую шкуру и пришла высказать своё «фи» лично, смотря глаза в глаза.              С трудом Хлоя укротила холодные мурашки и расправила плечи. Нет. Перед ней была не Одри Буржуа, чьё слово могло привести к краху карьеры. Перед ней стоял её папа, в обычной семейной жизни рыхлый, мягкий и податливый. Он просто заигрался в великого постановщика.              — Чего молчим? Время идёт! — Андре хлопнул газетой по руке снова. — Хлоя, текст!              — Хватит. Я всё поняла. Ты меня проучил. Урок усвоен. — Она осмотрелась по сторонам. Какая-то часть слепо верила, что в этот момент из-за шторы выйдет нанятый отцом человек и перехватит бразды правления в театральном закусилье. — Где нормальный режиссёр?              — Он перед вами, мадемуазель. А теперь возвращайтесь к репетиции! Адриан, милый, давай оттуда, откуда мы остановились…              — Нет! Правда, нет! Папа, это нелепо! Ты придираешься по мелочам! Я не могу так работать!              — Премьера уже через несколько дней, — Андре раздражённо вздохнул и посмотрел на всех актёров. У половины ребят уже были костюмы и Хлоя, честно говоря, немного завидовала. Швеи постарались на славу. Пышные золотые юбки, красивые алые камзолы, сверкающие желтые ленты и блестящие красные банты украшали ранее неказистых, странных подростков. Особенно выделялась кормилица Лайла, чей наряд больше напоминал одеяние принцессы. Хлоя не без зависти смотрела на желтый корсет, перетянутый красной лентой и не пышную, но почти сказочную юбку колокольчик с белым передником. Облик Лайлы не портил даже смешной желтый чепец из-под которого торчали тёмные волосы. Хлоя невольно скривилась. Эта жёлтая ткань должна была украшать её, ведь цвет так был похож на её волосы. — А вы, хочу заметить, практически не продвинулись. Чем вы занимались на прошлых репетициях?              — Меняли режиссёров. — Сказал какой-то унылый голос.              Губы Андре не шевельнулись, но в лёгком покачивании головы Хлоя легло прочла: «И это всё твоя вина». Несправедливо! Буржуа хотелось возразить, но нужные слова на язык не пришли. Андре нельзя было уволить, и тот прекрасно это знал. Хуже того, отец явно имел какое-то представление касательно той роли, которую он выбрал.              Хлоя фыркнула.              — Я всё понимаю, но ты уже придираешься! Тебе никак не угодить!              Андре сухо усмехнулся.              — Мне как раз угодить можно. Достаточно хорошо играть. Итак, давайте с самого начала! И да, Адриан, давай живее! Мы еще не дошли до середины, а ты уже выглядишь как труп!              Колесо мучений со скрипом сделало оборот, но Хлоя уже была на грани. Если бы кто-нибудь только знал, как Буржуа ненавидела Джульетту, Ромео и всех прочих. Слова собственной роли эхом разносились в ушах. Последние два дня показались двумя десятилетиями и всё из-за того, что Андре решил поиграть в строго родителя. Отец мог врать сколько угодно, но Хлоя знала — это всё наказание.              Буржуа не шелохнулась, когда сцену заполнили другие люди. Андре непонимающе выгнул бровь.              — Чего ещё?              — Я так работать не буду. — Хлоя скрестила руки на груди. — Это ужасно! Ты снял нас с занятий, запретил перерыв в столовой и заставляешь оставаться после! Это не репетиция, папа. Это просто кошмар!              Одобрительного рокота за спиной не послышалось.              «Вот трусы!» — Хлоя хмыкнула и упрямо поджала губы. — «Трусы и посредственности!»              Второстепенные и глубоко третьестепенные персонажи не страдали так, как те, кто был на главных или хоть как-то выдающихся ролях. Бедный Адриан осунулся, побледнел и обзавёлся синяками под глазами. Несколько раз на утренней репетиции Агрест сказал половину реплики на китайском, а потом перешёл на английский. Ким, игравший Тибальда, не заметил ничего странного. Его глаза были открыты, но на этом вся бодрость кончалась. Свой текст он протараторил быстро, без каких-либо эмоций. Натаниэль, он же монах, тоже сильно устал. Бледная моль сам по себе, он стал ещё бледнее и напоминал тень, что слонялась от одного угла сцены до другого. Из-за чёрных одежд сходство с призраком только усиливалось.              Хлоя метнула взгляд назад. Мальчишка из параллельного, игравший кузена Ромео, спрятал зевок в руке. Сабрина сказала, что вчера этот парень плакал в мужском туалете из-за того, что Андре сделал ему какое-то серьёзное замечание. Аврора, она же матушка Капулетти, кусала губы и чем-то шепталась с «отцом Джульетты», который выглядел также паршиво, как и прочие актёры. Лишь Лайла выглядела как роза среди бурьяна.              — Я пытаюсь выправить ситуацию, — равнодушно заметил Андре. — Будьте добры, мадемуазель, не рушьте обстановку на площадке.              — Я знаю, что ты пытаешься сделать. Папа, сбавь темп! Мы не справляемся!              — Или, может быть, ты не справляешься? — Аккуратно заметила Лайла.              — А ты вообще не…              — Правильное замечание.              Такого ножа в спину Хлоя не ожидала. Пока Лайла невинно улыбалась, Андре Буржуа прицепил нелепые очки к карману. Холодно оглядев актёров, нынешний режиссёр начал ходить из стороны в сторону. Он не кричал, о голос его чётко разлетался по всем уголкам спортзала.              — Если вы чувствуете, что не справляетесь, то лучше покинуть постановку. — Отец не смотрел на неё и обращался ко всем, но Хлоя не могла откинуть чувство, будто всё это говорят именно для неё. С каким-то удивительным для себя равнодушием Буржуа поняла, что она это уже слышала. Более того, сказано всё было из её горла. — Будьте уверены, на ваше место желающие всегда найдутся.              Тем более на место главной героини.              Сказала ли это Лайла или это был голос разума, — Хлоя ответить не могла. Буржуа потрясённо моргнула. Руки сжались в кулаки, но боль от ногтей не принесла отрезвления. Наоборот, что-то внутри щёлкнуло и надломилось.              — Пап, ты же не можешь со мной так поступить… Я твоя дочь.              — Моя дочь ты дома, а здесь ты актриса, а я твой начальник. И мне не нравится то, как ты играешь. Хлоя, это ведь сцена… — И тут, в сухом голосе Андре мелькнуло нечто неожиданное. Хлоя узнала этот тон. Так Андре обычно говорил об Одри. Искренне, восхищенно и благоговейно. — Ничего личного. Просто приложи чуть больше усилий, хорошо?              Иначе я найду кого-нибудь другого.              Невысказанные слова повисли в воздухе. Хлоя набрала в легкие больше воздуха и с трудом заставила себя улыбнуться. На страницах чужого скетч-бука её ждало платье. Не такое сказочное, не такое вычурное, но сделанное только для неё. Слова с трудом слетели с губ:              — Хорошо, я поняла вас, месье режиссёр. Значит, начинаем с самого начала?              Под конец шевелить языком стало просто невозможно. Хлоя видела свое отражение в зеркале. Потухшая, уставшая и измученная девушка, совершенно не похожая на красавицу, сошедшую с картинного полотна.              Хлоя ненавидела эту жизнь, эту постановку, этих людей. Всё внутри неё что-то умирало, оживало и умирало опять. Не спасало даже освобождение от занятий. Будто в насмешку, мимо прошли Нино и Алья. Не актёры, а подсобные рабочие, они прямо-таки светились от счастья.              «Придурки»              — Хлоя, можно?              Вся усталость мигом исчезла. Хлоя мгновенно выпрямилась и даже постаралась искренне улыбнуться, когда Маринетт подошла со стороны. Всё внутри сжалось от приятного напряжения.              — А, это ты, Дюпэн-Чэн? Что-то случилось?              Пришлось постараться, чтобы не выглядеть как воодушевлённая идиотка.              — Я насчёт платья.              Неприятный холодок ударил в спину, но Хлоя опомнилась и тряхнула головой, отгоняя неприятные мысли. В голове раздался вдумчивый голос Адриана: заставь её понять, что ты можешь быть её подругой, а потом пытайся добиться большего.              — Конечно. Я сама хотела с тобой об этом поговорить! Скоро постановка и… Стой! Ты что делаешь?!              Маринетт протянула конверт с деньгами.              — Я хорошо всё подумала и решила, что не хочу участвовать в этом проекте.              Всё стояло на месте, но мир с грохотом рухнул. Хлоя отчётливо ощутила дрожь земли под своими ногами.              — Ты… Что?!              Сердцебиение заглушило собственные слова. Хлоя почувствовала, как уголок её глаза начал дёргаться. Маринетт попробовала вложить конверт в её руки, но Буржуа мгновенно отшатнулась, будто от раскалённого железа.              — Я подумала и… Я не хочу с тобой работать.              Её будто ударили в живот. Хлоя даже покачнулась, когда Маринетт спокойно стояла на месте. Что-то внутри треснуло. И опять. И опять. Дюжина трещинок прошла по груди, постепенно разрастаясь и углубляясь. Хлоя подавила возмущенный вскрик.              — Ты что творишь? Дюпэн-Чэн, осталось несколько дней, и ты просто берёшь и…уходишь?! Ты что?! Больная?!              — Поэтому я с тобой работать и не хочу. Я с самого начала этого не хотела. Хлоя, мне лучше уйти сейчас или, клянусь, я сошью платье не твоего размера или перережу подол. А может, испорчу рукава. Или сделаю такую горловину, что твоя голова никогда в неё не влезет. Не искушай меня, Хлоя. Забирай деньги. Найдешь швей и дизайнера, которые точно сошьёт нужный наряд.              В глаза точно насыпали перца. Хлоя смотрела, но не видела. Слушала, но не слышала. Весь мир сошёлся на сердито сведённых бровях. Маринетт потрясла деньгами и снова попыталась вложить их в руки одноклассницы. Когда Хлоя попыталась увернуться опять, Дюпэн-Чэн засунула деньги в сумку Буржуа.              — Что с тобой сегодня? Дюпэн-Чэн, тебя обидели? Почему ты… — Хлоя запнулась. — Почему ты ведёшь себя как последняя дрянь?!              Какое-то время Маринетт молчала. Глаза её зло смотрели на саму Хлою. Макушка, лицо, торс, бедра, ноги. Маринетт скривилась, будто увидела гнилую банановую кожуру. Это стало вторым ударом.              — Я просто веду себя так же, как и ты. Приятно?              Она её совсем не понимала. Хлоя ущипнула себя, но ничего не изменилось. Она не спала, ей не снились кошмары. С трудом Буржуа проглотила возникший ком в горле. Деньги в сумке почти жгли.              — Слушай, Дюпэн-Чэн, мы ведь оставили этот детский сад в прошлом.              — Мы? Ты это мне говоришь? — Маринетт шагнула вперёд и Хлоя отшатнулась опять. — Это ты всё оставила в прошлом. Это тебе удобно забыть всё, что было. А обо мне ты подумала? Ты хоть знаешь, что я пережила?              Маринетт надвигалась на неё, как грозовая туча. Быстро и тяжело, но Хлоя не успевала отступать. Тень одноклассницы налезла второй кожей. Неожиданно Хлоя подумала, что Дюпэн-Чэн стала выше. Или это Буржуа стопталась? Очень быстро идти стало некуда. Затылок больно ударился о холодную стену, а Маринетт замаячила прямо перед носом.              — Не знаю, что на тебя нашло, Дюпэн-Чэн, но прекращай! Королева драмы тут я!              — Королева драмы? — Маринетт невесело усмехнулась. Её лицо было так ближко, что Хлоя почти чувствовала её дыхание. — Знаешь, недавно я всё вспоминала прошлое. Начальные ступени, средние… И на память ничего не приходило, кроме твоих насмешек и издевательств. Но ладно, это ведь мелочи. Это ведь в прошлом, да, Хлоя? Пролитый сок на рюкзак, испорченная поделка, слухи, украденный брелок.              — Я же сказала: я не знала, что он твой! — Хлоя беспомощно огляделась. Никого рядом не было, чтобы защитить. — Дюпэн-Чэн, правда, я уже не та.              — Порванная домашка, пропавшая сумка.              — А это было три года назад! Я была дурой!              Маринетт закусила губу и резко отстранилась, дав Хлое возможность дышать.              — А теперь парень, который мне нравится, ушёл к тебе. Но ладно. Это не твоя вина. — Маринетт покачала головой. — Знаешь, так больше продолжаться не может. Я не хочу тебя видеть. Ты испортила мне всё детство, но будущее я тебе портить не позволю. Будь счастлива и. пожалуйста, отстань от меня. Нам нечего делить.              Ноги стали каменными, а язык онемел. Хлоя бессильно смотрела, как Маринетт уходит прочь. Всё сказанное разбилось на куски и хаотично билось в черепной коробке. Хлоя протянула руку, не зная, что можно сделать. Что можно сказать?!              «Мне жаль!»              «Прости!»              «Я изменилась! Я уже не та!»              «Мне очень-очень жаль! Давай поговорим! Я возмещу ущерб!»              Я…              Маринетт обернулась и с страшным равнодушием добавила:              — Если в следующем году мы снова будем в одном классе, я просто сменю лицей, Хлоя.