Платье для Джульетты

      Голова звенела пустотой. Маринетт смотрела вперёд, не веря, что произошло несколько минут назад.              Она сорвалась.              Никогда такого не было. Эмоции взяли, вскипели и вырвались наружу! От этого на душе стало гадко. Маринетт краем глаза посмотрела на Алью, которая вела себя как обычно.              Класс на половину пустовал. Актёров сняли с оставшихся занятий для проведения генеральной репетиции, а другая часть одноклассников была мало заинтересована в промежуточном тесте. Но это не было так удивительно. Сильнее всего Маринетт поразило то, что сама Менделеева смотрела на написание работы сквозь пальцы.              Колючий взгляд женщины в очках смотрел куда угодно, только не на подопечных. Особенно учительница не смотрела на Маринетт.              «Как же стыдно! Какая я дура!»              Предвкушение новогодних праздников разлилось в воздухе. Не пугала даже тема тестирования, хотя Маринетт совершенно точно ничего не знала о вирусах. Что-то знал Адриан, но рядом его не было, поэтому за поиски правильных ответов взялся Нино. Рядом с ним в телефоне копалась Алья.              — Господи… У них появился свой хештег!              Она не называла имён, но Маринетт всё поняла. Сердце заныло, но уже отдалённо.              — Удиви же. — Нино цыкнул и снова начал вводить запрос в гугл.              — Адриахло. Адриахло! — Алья поражённо уставилась в экран и с трудом сдержала гримасу отвращения. — Они это серьёзно?!              — Н-да, имечко напоминает название лёгочной болячки. — Нино уставился сначала в тест, потом в страницу браузера. Энтузиазма в его лице видно не было. — Сначала адриахло, потом туберкулёз, астма и все остальные. Вот только адриахло стоит на вершине.              — Ммм… Класс. У меня адриахло головного мозга. — Маринетт невесело улыбнулась и посмотрела на Нино, искренне желая, чтобы он её если не исцелил, то добил. — И сколько же мне жить, доктор?              — Достаточно долго, чувиха, чтобы осознать разницу между лёгкими и головой. — Нино снова раздражённо цыкнул. — Чёрт, не могу найти ответы! Она что, сама тест составляла?              Маринетт снова горько улыбнулась и уткнулась лбом в стол. Адриан и Хлоя, Хлоя и Адриан. И ведь это не разовая акция! Это навсегда. Даже если они скоро разбегутся, даже если не будут вместе до скончания лет, даже если чувства эти будут ошибкой, Маринетт не сможет смотреть на Адриана. В ней не будет сил целовать те губы, к которым прикасалась Хлоя.              «Интересно, его рубашка уже пахнет её духами?»              «Какая же я дура!»              — Ну-ну… Девочка моя, всё хорошо. — Алья робко пригладила волосы. — Нужно просто смириться и идти дальше.              Нужно. Но сил для этого не было. Маринетт прикрыла глаза и втянула носом воздух. Ледибаг не проиграла ни одного сражения с момента своего появления, но вот Маринетт Дюпэн-Чэн проигрывала каждую схватку задиристой девчонке.              В памяти всплыло испуганное лицо Хлои в тот момент, когда Ледибаг потребовала назад талисман пчелы. И ведь Маринетт, глупая Маринетт вспоминала полные страха глаза каждую ночь и думала, не зря ли её альтер-эго поступило так жестоко.              Зря.              Хлоя жила более чем неплохо и без талисмана.              В какой-то момент в голове родилась мысль, что сама ЛедиБаг обменяла бы свои серьги ради шанса быть рядом с Адрианом. Над ухом раздался тихий, вкрадчивый шелест.              «Это действительно то, чего ты хочешь?»              Тут же волна страха окатила спину. Маринетт раскрыла глаза и огляделась, но не нашла чёрного мотылька.              — С этим надо что-то делать! — Дюпэн-Чэн сжала карандаш так сильно, что тот сломался на две части. — Я больше не могу думать об Адриане так много!              — А вам и не нужно думать об этом мальчике, мадемуазель Дюпэн-Чэн. Подумайте лучше о тестировании.              Кровь забурлила в венах. Маринетт пробормотала извинения, но Менделеева их будто бы не слышала. Её ответ потонул в неловкой тишине классной комнаты. Маринетт огляделась опять. Никто из одноклассников не смотрел на неё, но было понятно — произошедшее выйдет за пределы классной комнаты.              И Адриан, и Хлоя всё узнают.              — На самом деле кое-какой способ начать всё с чистого листа есть, — Алья задумчиво почесала подбородок, смотря в окно. — Но я не уверена, что тебе он понравится.              В сгустившихся сумерках загорались яркие огни города. День становился всё короче и короче, а премьера ближе и ближе. Маринетт опять закрыла глаза. Внутренняя пустота опьяняла, но разум был куда беспощаднее. Незнакомый голос внутри шептал, что стоит Адриану и Хлое поцеловаться на её глазах, как мир разорвётся на куски.              Рана на нижней губе запульсировала. Сейчас или никогда.              — Давай.              — Только не жалуйся. — Алья повернулась к Нино. — Сегодня я буду с Маринетт, хорошо? Давай прогуляемся завтра?              Ляиф неуверенно кивнул.              — Как хочешь, чувиха. Меня на вашей сходке не ждать?              — Это только между девочками.              Но Алья слукавила. После занятий Сезер сразу пошла к Тому Дюпэну. Маринетт не слышала, что именно сказала её подруга, но отец послушно вышел на улицу и притащил в дом старую бочку. Спустя несколько минут бочка была перемещена на крышу, прямо за высокий выступ.              — А теперь самое сложное: Маринетт, мне нужно всё, что связано с Адрианом.              Медленно всё встало на свои места. Маринетт проглотила ком в горле и медленно кивнула. Будто в полудрёме Дюпэн-Чэн открыла люк и скользнула вниз. Со странной пустотой в голове Маринетт подошла к стене, где висел ближайший постер, схватила краешек постера и потянула вниз. Адриан отлип без проблем. Первый, второй, третий, четвёртый. Изображения отходили от стен, как обои от штукатурки. Целые яркие пласты усеивали пол.              На расписании сердце заныло. Результат долгого, изнурительного труда выбрасывать жаль. Внутренний голос жалобно пискнул:              — Ты не можешь этого сделать! Ты не можешь это выбросить!              Маринетт попыталась прислушаться к своим чувствам. Сердце ныло, но не от грядущей потери, а от впустую потраченного времени. Маринетт отлепила скотч, дёрнула на себя бумагу и…почувствовала облегчение.              Понедельник, утро: 05:30 (подъём)              И как она это узнала?              Холодок прошёлся по коже. Маринетт втянула носом воздух и двинулась к соседней стене. Она срывала плакаты и представляла, как Адриан в это время гуляет с Хлоей. Они шли вместе, переплетались пальцами и тихо шушукались, не замечая, как их тайно снимают. А может, они замечали, но игнорировали очередного зеваку. Сколько должно пройти времени, чтобы в ближайшем номере «Подиума» появился выпуск с целующейся парочкой на обложке?              «Но пусть у Адриана всё будет хорошо! Пусть он будет счастлив!»              Время прекратило существование. Маринетт поняла, что всё кончилось лишь в тот момент, когда Алья протянула ей мусорный мешок. Вместе с Адрианом в черноте исчезли последние два или три года её жизни. Дюпэн-Чэн своими собственными руками смяла и затолкала это в бездну.              Всё жизненное разочарование уместилось в пятнадцати мусорных мешках.              Алья щёлкнула спичками и внутри бочки затрепетал огонь. Маринетт сощурилась, но бросила первую порцию мусора вперёд.              Она не помнила как опустошала другие мешки. Вся жизнь сжалась до одной крошечной секунды, прежде чем от огромной коллекции в её руках осталась лишь самая первая фотография Адриана.              — Ты уверена?              Маринетт даже не обернулась на голос подруги. Какая-то её часть кричала, что нет, она не уверена. Она не может так поступить! Она не может предать себя и Адриана! Она не может предать их будущее!              «Но ведь этого будущего не существует…» — тихо шепнул разум голосом Тикки.              Взгляд упал на снимок. Там Адриан двухлетней давности, совсем мальчишка, солнечно улыбался фотографу. Так он Маринетт не улыбался никогда. Дюпэн-Чэн вздохнула, а после бросила снимок в полыхающий огонь. Огненные искры взвились ввысь, прямо к далёкой луне.              Вместе с горящей бумагой таяли собственные чувства. Маринетт закрыла глаза и представила, что на фоне тёмного, почти ночного неба, ввысь взвились белые мотыльки. Боль в сердце не исчезла, но стала намного тупее.              — Лучше?              Тепло чужой руки приятно опалило плечо. Маринетт улыбнулась.              — Лучше.              Алья кивнула и подхватила ведро с водой. С громким шипением пламя затихло, а вместе с ним точка встала на конце длинной и нелепой истории. Маринетт заглянула внутрь. Пламя успело поглотить не все воспоминания, но то, что уцелело, потеряло изначальный вид. Нельзя было отличить постер от фотографии.              Смотря в закоптившийся и обугленный глаз Агреста с весенней спортивной фотосессии, Маринетт почувствовала лишь досаду. Кривая улыбка полезла на лицо.              — Ты ведь не полезешь это восстанавливать, да? — Пальцы Альи сильнее сжались на плече.              В ином случае полезла бы. Маринетт мягко убрала руку и отрицательно кивнула. Про себя Дюпэн-Чэн подумала, что первая и единственная любовь кончилась как-то нелепо. Не было желания даже плакать.              — Пойдём. — Маринетт взяла подругу за руку и потянула вниз. — Здесь не на что смотреть.              Ночь после «очищения» прошла легко. Маринетт ожидала, что ближе к рассвету она всё же пожалеет о своём решении и бросится назад, чтобы попытаться восстановить утраченное, но нет. Ещё никогда сон её не был так глубок и спокоен. Утром Алья удивлённо воскликнула:              — У тебя розовые стены?!              Сначала Маринетт не поняла вопроса, но потом разлепила сонные глаза и усмехнулась:              — Да, у меня красивые розовые стены. Кто первый в ванну?              После Алья поджидала её на кухне. Сезер сидела за столом, пока родители Маринетт суетились в магазине. Перед Альей уже стояли две миски с хлопьями и чашки с тёплым чаем. Когда Маринетт подсела, разочарованно отложила телефон. С удивлением Маринетт почувствовала, что ей на это плевать.              Рука потянулась к своему смартфону. Маринетт не стала искушать себя и усложнять текущую задачу. Дюпэн-Чэн снесла все фотографии, которые когда-либо были сделаны на телефонную камеру. Жалко было лишь совместный снимок с Джаггетом Стоуном, но жалость эта была не настолько сильной, лезть в корзину и искать его.              — Ну? Как себя чувствуешь?              — Просто восхитительно! — Маринетт показательно потянулась. — Ещё никогда я не чувствовала себя так! Эй, не смотри так! Мне, правда, хорошо…или, не так уж и плохо. Мне Адриан сегодня даже не снился, представляешь?!              Сезер пожала плечами.              — Жалко, что так проблему с Хлоей не решить. Что насчёт платья?              К собственному удивлению, Маринетт всё давно решила. Она поняла это ещё в первый день, когда её имя только-только всплыло на доске объявлений.              — Ничего. Я верну деньги и скажу, что не хочу в это ввязываться. — Маринетт зачерпнула хлопьев. — Так надо было поступить с самого начала.              Негромко бормотал телевизор. Маринетт покосилась на экран. Там Надья Шамак вещала о необычном проекте в котором задействовал мэр города. Андре Буржуа, в нелепой студенческой одежде, активно жестикулировал руками перед многочисленными актёрами. Адриан, как на зло, стоял к снимавшему ближе всего. Такой красивый, такой сосредоточенный, такой далёкий.              — Бросишь всё прямо накануне? Мне кажется, это будет некрасиво…              — Некрасиво — это если я в тайне ушью талию или порежу рукава. — Маринетт пожала плечами. — Хлоя богата. Только того, что она мне дала, хватит на несколько портных и рулон хорошей ткани. Я отдам ей все эскизы, если придётся, но шить самой для неё не буду. Хватит. После вчерашнего… Мне кажется, пора поставить точку между нами.              Алья посмотрела с явным сомнением.              — Не хочу тебя обижать, но мы говорим о Хлое. Она не всегда понимает человеческий язык.              — Я сумею подобрать слова.              И Маринетт почти сумела. Всю дорогу Дюпэн-Чэн молилась, чтобы у неё хватило храбрости, и силы не покинули в самый важный момент. Когда Хлоя обратила на неё внимание, время остановилось, а после побежало с удвоенной скоростью. Внутри билось два человека: ЛедиБаг, уставшая от бесконечных сражений и сама Маринетт, главная потерпевшая.              В какой-то момент пришлось давить улыбку. Хлоя пыталась возражать, но гнев Дюпэн-Чэн заставил эти возражения звучать не громче писка котёнка. Многое что хотелось сказать, но нельзя было опускаться до уровня обидчицы.              — Если в следующем году мы снова будем в одном классе, я просто сменю лицей, Хлоя.              И никогда Маринетт не чувствовала себя настолько хорошо.              «И даже если ты решишь пойти за мной, я поступлю туда, куда тебя ни за что не пустят. Я сделаю всё, чтобы ты об этом пожалела»              Затылок сверлил чужой взгляд, но Хлоя ничего не сказала. И хорошо. В душе закопошились нехорошие черви сожалений. Маринетт прикусила губу. Даже сейчас, когда правда была на её стороне, ныла совесть.              Маринетт задрала подбородок и ускорила шаг.              — Хлоя, ты где? Хло… — Только его не хватало. Маринетт втянула носом воздух и аккуратно обошла Адриана, хотя его плечо напрашивалось на удар. — .Я.              Он красивый. Он добрый. Он слишком хороший для неё.              Маринетт поправила сумочку. То, что происходило с ней, не могло прекратиться так просто, но первые шаги уже сделаны. Эта любовная горячка подойдёт к концу. Дюпэн-Чэн посчитала до десяти и шагнула вперёд.              Новая, свободная от Хлои жизнь началась с пронзительного крика и роя черных мотыльков.