Платье для Джульетты

      Когда занятия кончились, Хлоя забрала свои слова назад.              Она не могла этого сделать. Не могла подойти к Маринетт.              Люди бесили. Они шли то туда, то сюда, непременно задевая дутыми рукавами уродливых пальто плотную курточку Хлои и, иногда, даже наступали на ногу Буржуа. За это Хлоя искренне желала им провалиться сквозь землю.              Маринетт не чувствовала слежки. Она неторопливо застёгивала свою одежду, даже не замечая, что её зефирно-розовая шапка начала съезжать в бок. У Хлои чесались руки натянуть эту несчастную шапку по самый подбородок или выбросить её вовсе, заменив тёплым шарфом.              — Нет. — Буржуа снова отступила. — Я не могу. Я… Нам нужен другой момент.              Адриан, уже полностью одетый, смахнул пот со лба. В коридоре было тепло, а из-за обилия людей воздух вовсе казался почти летним. Хлоя видела, что на лице Агреста играл яркий румянец. Буржуа почувствовала укол вины.              — Какой «другой момент»?              — Завтра, наверное, лучше подойти. — Хлоя сделала вид, что задумалась, хотя ответ давно был в её голове и звучал он просто. Никогда. Завтра станет послезавтра, послезавтра превратится после-после завтра, а после-после завтра станет следующей неделей, которая перетечёт в следующий месяц, а после месяца пойдёт год, а где один год, там и все семь. По такой схеме Хлоя жила давно. С самого начала средней школы, когда появилось осознание, что происходит с ней, когда глаза упираются в Маринетт. — Завтра утром я ей скажу, что…              Всё случилось быстро. Гомон людей, тихое «прости» и мощный толчок в спину, заставивший Хлою стрелой пронестись вперёд, сбивая и сталкиваясь со всем, что только можно. Спина даже заболела. Буржуа успела обернуться. Адриан стоял позади. Его руки, по-девичьи тонкие и слабые на вид, стояли торчком. Губы Агреста беззвучно шептали, но Хлоя была уверена, он снова просил прощения.              Школьники недовольно цыкали и ругались. Кому-то Хлоя оттоптала ногу, кого-то задела под рёбра, кто-то взвизгнул от боли в свежей мозоли. Какой-то кретин оставил спортивную сумку и не справившись с движением, Хлоя споткнулась и схватилась за первое, что было поблизости. Кто-то издал испуганный вскрик. Пальцы потонули в мягком материале, а макушка запульсировала от боли.              — Ты чего?! Больно же!              Хлоя подняла голову и уже готовилась припечатать наглеца словами, но тут её глаза увидели её. Мир ушёл из-под ног. Сердце, до этого бившееся как бешеное, почти полностью остановилось. Смесь разнообразных чувств мгновенно ударило в голову. Тянуло плясать от восторга, исчезнуть от страха, спрятаться от неловкости, закричать от счастья.              Рефлекторно Буржуа продолжила сжимать тёплый рукав, хоть разум кричал, что срочно нужно что-то сделать. Но Хлоя не делала. Она смотрела в глаза Маринетт, не по-азиатски большие, и видела своё отражение в чёрных зрачках. Ещё никогда Хлоя не видела себя так. Она казалась смешной, но в то же время чертовски красивой. В горло точно залили сироп. Несколько раз Хлоя попыталась что-то сказать, но звуки тонули в самом зародыше. Щеки закололо — верный признак грядущего румянца.              Маринетт пахла…здорово. Этот запах напомнил Хлое ароматические свечи, которые Сабрина подарила в прошлом году. Свежий хлеб, молоко и мёд, лес после дождя. Маринетт была всем, но ничем вовсе.              — Что тебе нужно? Меня ждут дома, поэтому давай быстрее.              Опять стало стыдно и страшно. Мысли роились, как потревоженные пчёлы. Что можно было сказать? Отговорки мелькали в голове, как колесо фортуны. Оставалось бросить дротик, чтобы всё кончилось.              «Скажи: смотри, куда идёшь!»              Просто так отпустить рукав не вышло. Хлою тянуло к Маринетт. Буржуа старалась отцепить пальцы, но те бесконечно долго сжимали ткань средней паршивости.              «Скажи: я тебя люблю. Просто дай мне шанс!»              Маринетт смотрела раздражённо. Это ранило. Невольно Хлоя вспомнила взгляд мамы. Та всегда так смотрела, когда Хлоя закатывала истерики в надежде, что мадам Буржуа всё же останется хотя бы на лишний денёк. Мама никогда не оставалась. И Маринетт не останется. Она ведь не дура.              «Сделай так, чтобы она захотела остаться» — неожиданно мысли заговорили голосом Адриана. Хлоя невольно усмехнулась. Что там Агрест предлагал? Сыграть Джульетту? Что ж, она сыграет.              Пальцы ослабли, Хлоя выпрямилась, мысленно повторяя имя героини. Милая, маленькая, добрая, стеснительная. Буржуа потупила взгляд в пол. Марево влюблённости стало жиже. Горло немного отошло.        Я…я бы хотела… пойдём за тканью, а? То есть… Пожалуйстатынемоглабыпойтисомнойвмагазин?              Какое-то время Маринетт ничего не говорила. Хлоя всё ещё смотрела в пол, чувствуя, как мерзко нагревается шея. Под курткой было жарко так сильно, что Буржуа отчётливо чувствовала пот. Он скапливался под мышками, на груди, в животе, мерзко проступал под коленками и ниже, ниже, ниже…              Это было нелепо. Нелепо по многим причинам и если бы Хлоя могла перевернуть время, она бы ударила себя прошлую и потащила бы ту прочь. Маринетт имела право думать что угодно, но вот статуса рохли и идиотки Хлоя для себя не хотела. Лучше быть в чужих глазах бесчувственной стервой, чем глупой рохлей.              «Она откажет. Откажет! Зачем ей куда-нибудь идти с тоб…»              — Общая концепция ещё не выбрана, но можно попробовать сделать пару набросков.              — .ой…              Солнечный луч пронзил окно и желтоватый свет упал поверх кожи Маринетт, позолотив её так, что Хлоя почти зажмурилась. Чёрные волосы заиграли лёгкой синевой, а веснушки, очень бледные, стали видны глазу без каких-либо проблем. Будто божество предстало перед ней.              Хлоя забыла как дышать. Душный, спёртый воздух коридора вошёл тело через рот. Хлоя посмотрела на Маринетт и та немного побледнела. Голос её прозвучал обеспокоенно.              — Хлоя, всё хорошо?              Пришлось дать себе команду быть «нормальной». Подавив бурю, Хлоя выпрямилась и кивнула.              — Лучше всех. — Но Маринетт продолжила смотреть обеспокоенно, хотя Хлоя заслуживала её беспокойства меньше всех. — Я просто хотела чихнуть.              Лицо Дюпэн-Чэн мгновенно расслабилось, и улыбка на её губах показалась Хлое какой-то понимающей, а не испуганной. В кармане завибрировал телефон. Тихо ругнувшись, Хлоя вытащила смартфон и с трудом сдержала смешок.              ТЫ СМОЖЕШЬ!              И куча нелепых смайликов. Фыркнув, Буржуа быстро набросала ответ и поставила телефон на беззвучный.              я ненавижу тебя              Зима всё шла, но прийти в Париж не могла. Воздух был холодным, ветер кусал и щеки, и подбородок. Магазины во всю украшались гирляндами и прочими рождественскими украшениями. В обычные дни это не впечатляло, но сейчас Хлоя поймала себя на мысли, что город безумно красив. И как она раньше не замечала всего этого великолепия? Было даже не так тревожно от того, что она и Маринетт почти не говорили.              — Осторожнее. — Даже купаясь в собственных фантазиях, Хлоя была намного внимательнее одноклассницы. Решительно, но мягко Буржуа оттянула Дюпэн-Чэн от канализационного люка. — Тебе ещё работать, помнишь?              — Как об этом можно забыть, если ты говоришь об этом каждый час?              — Неправда. Не преувеличивай свою ценность. Сегодня с тобой почти не говорила.              Маринетт закатила глаза, а Хлоя себя одёрнула. И как понять, сказанное прозвучало слишком грубо или нет? Буржуа прочистила горло. Да, разговор клеился плохо.              Холодный ветер дёргал края плохо наклеенных листовок, иногда по улице проносились коты и собаки. Временами в местах, где не было велосипедных дорожек, проносились велосипедисты и самокатчики. Это в очередной раз напомнило почему папа и привозит, и увозит Хлою.              Улица давно перестала быть знакомой. Маринетт провела Буржуа мимо автобусной остановки и Хлоя бегло посмотрела на безликие магазины, смотрящие на мир пустыми стеклянными глазницами. Безвкусная одежда, нелепая бижутерия и уродливые игрушки прятались за рождественскими украшениями и аляпистыми наклейками. Все выглядело слишком однотипно.              «Пройдёшь мимо и не заметишь…» — подумала Хлоя, прежде чем врезаться носом в спину Маринетт.              Дюпэн-Чэн ойкнула, и среди прочих звуков пробился звон рассыпанных монет.              — Прошу прощения, месье…              — Месье? Ты кого…              И этого человека Хлоя также сначала не заметила. Да и как можно заметить кого-то, кто сидел на корточках? Мужчина, чьего лица не было видно за плотным слоем грязи и чего-то ещё, поднял карие глаза прямо на Буржуа. Всё внутри Хлои мгновенно скрутилось от отвращения, а к горлу подкатил кислый ком.              А ведь она и забыла, что в Париже есть бездомные.              Рядом отелем или лицеем подобная публика не ходила и Хлоя подумала, не было ли в этом некой закономерности.              Бездомный смотрел на Хлою, а Хлоя глядела на бездомного. Всё в его облике было ей отвратительно: густой, неприятный запах. Немытая кожа. Толстая, замусоленная одежда. Несколько картонок, наброшенных на тротуар, чтобы сидеть было не так холодно. Лицо, землистого, неправильного цвета. Черные жучиные глаза, часто прячущиеся под неровной шторой седых косм. Убогая черная шапка. К такому не просто неприятно прикасаться. Такого и видеть больно.              Внутри забилось желание поскорее уйти прочь. Хлоя и взяла Маринетт за локоть, чтобы потащить ту назад, но Дюпэн-Чэн всё стояла на месте. Её маленький розовый кошелек торчал из кармана пальто, как привлекательная наживка для воров. Опустившись на колени, Маринетт принялась собирать монеты и класть их в маленькую миску для подаяния, но бездомный на это не смотрел. Его жучиные глаза были устремлены на Хлою.              Почти физически Буржуа чувствовала, как его взгляд скользит по воротнику из натуральной норки. По брюкам, сшитым на заказ. По мелкой фурнитуре, которая стоила дороже, чем вся одежда самого бездомного.              — И ещё раз: простите.              Маринетт собрала всю мелочь и снова вытащила кошелёк, откуда вытянула последнюю купюру в пять евро. Бездомный не шелохнулся. Он всё ещё рассматривал Хлою и это бесило.              — Так мы идём? — Буржуа перевела взгляд на одноклассницу.              Та молча кивнула и спрятала пустой кошелёк. Дюпэн-Чэн ничего не сказала, что Хлоя почувствовала — она от неё что-то ждёт. Буржуа посмотрела в маленькую мисочку, уже полную всякой мелочи. Пять, десять, двадцать евро в банкнотах, столько же в мелочёвке. Мисочка с виду казалась небольшой, но что-то подсказывало Хлое, что дно здесь не такое и мелкое. Бездомный тоже ждал. Он не говорил этого прямо, но это было очевидно.              Хлоя вздохнула.              — У меня нет наличных. Перевод можно сделать?              И прежде чем послышался ответ, Маринетт тут же издала раздраженный звук.              — Нет так нет. — Хлоя пожала плечами. — Я сейчас. За углом есть банкомат.              На третьем шаге её осенило. В ушах зазвенели слова Адриана: «Так будь Джльеттой!»              И мир закрутился перед глазами под тяжестью шикарной идеи. Ещё никогда Хлоя не бежала так быстро. Её не пугал ветер, прохожие или самокаты. Идея была до того хороша, что Буржуа не пожалела маникюра.              Видел бы её отец, он бы точно ею гордился!              На обратном пути в легких закололо, но Хлоя не сбавила оборотов. Она вернулась на прежнее место, и вывалило всё, что было в руках. Со стороны перекрёстка подул ветер. Несколько бумажек вылетело из потока, но это не было страшно. У Хлои было ещё.              Какое-то время Маринетт и бездомный молчали. Хлоя нутром чувствовала их удивления. Немного растерянно, бездомный взял одну из бумажек и поднёс ту ближе, стараясь понять, правда это или нет. Маринетт схватила одну бумажку, которую нёс ветер.              Хлоя продолжила улыбаться.              Что ж, Адриан мог ею гордиться. Если бы Джульетта увидела бы нуждающегося человека, она бы дала ему что-то большее, чем деньги. Она дала бы ему шанс.              Сорванные на остановке вакансии грустно шелестели на ветру. Бездомный вздохнул, крякнул и начал медленно подниматься на ноги. Сначала Хлоя не поняла, что это такое, но потом мужчина потянулся к грязному ремню с тяжелой на вид пряжкой. Маринетт взвизгнула и теперь именно она потащила Хлою прочь.              — Бежим!              Бездомный грязно ругался. Ремень в его руках напоминал кнут. Несколько раз пряжка звонко шлепнулась о тротуар, где совсем недавно была нога Хлои.              — КАКОГО ЧЕРТА? ПОЛИЦИЯ!              Но никого рядом не оказалось. Даже люди, шедшие по делам, ничего не делали. Это вызывало ужас. Хлоя снова закричала и ничего не случилось. Буржуа потянулась в куртку, за телефоном, но под ногой появился камень. Телефон выскользнул из рук. Хлоя хотела броситься за ним, но Маринетт опять схватила Хлою и вовремя. Какой-то кретин на полной скорости проехал вперёд. Раздался треск. Вся внутренняя начинка телефона вылезла наружу.              Хлоя взвизгнула.              Бездомный приближался, размахивая ремнем, как лассо. Девушки снова побежали.              С лица Буржуа катился пот, а лёгкие просто отказывались работать, но останавливаться было нельзя. Маринетт снова схватила одноклассницу за руку и резко втащила в угол, прямо за мусорные ящики. Хлоя ослабла и рухнула прямо на Дюпэн-Чэн.              Над головой завыла сирена.              «Вот блеск!» — раздраженно подумала Хлоя, слыша сигнал о появлении акумы.