Платье для Джульетты

      — Вы снова прогуляли урок.              — Простите.              — Вы представляете, как это отразится на вашем табеле?              Маринетт понуро смотрела на носки обуви. Только это помогало глушить обиду. Глаза скользили по маленьким трещинкам, а мозг лениво считал их количество. Одна, две, три. Ботинки, наверное, стоило поменять. Мама покупала их два года назад, и не было ничего необычного, что заводская обшивка начала трескаться. Быть может, обувь прослужила бы больше, не спотыкайся Дюпэн-Чэн так часто.              — Мадемуазель Дюпэн-Чэн! — Историк хлопнул тетрадями по столу и Маринетт вздрогнула. — Ну вот, даже сейчас, стоя передо мной, вы неизвестно где! Вы хоть знаете, что сегодня вы прогуляли очередное тестирование?!              — Я не прогуливала. — Голос прозвучал плаксиво и жалко. — Мне просто стало плохо.              — Просто стало плохо? Что это за болезнь такая, длящаяся чётко от звонка до звонка? — Мужчина ехидно улыбнулся. На некрасивом пухлом лице проступили морщины. — Мадемуазель Дюпэн-Чэн, если вы взялись прогуливать, то придумывайте более сложные отговорки!              На щеках пылал румянец, и Маринетт не знала, это кипел в ней стыд или обида. Ну да, она прогуляла. Но не специально! День, который уже начался дурно, в конец испортился. Неожиданно после первого акуманизированного на город напал второй. Урок истории и часть урока по литературе оказались выброшены в мусорную корзину, но ведь Маринетт не хотела этого! Она не хотела прогуливать, не хотела драться и не хотела слышать обвинения в том, что она почти не делала.              Под грудью завязался тугой ком. В старших классах сменилась половина преподавателей, всё меньше и меньше людей шли на уступки. Месье Галлон начал вести историю лишь в этом году, но он уже определил Маринетт в списки злостных прогульщиков. Это было несправедливо.              Краем глаза Маринетт видела забавный красный ластик в черные точки. Конечно, это могло быть просто совпадением, но почему-то Дюпэн-Чэн показалось, что этот приземистый мужчина с широкими плечами и лысиной на голове является фанатом Ледибаг. Горечь усилилась. Отчего-то люди, которые любили героиню, искренне недолюбливали Маринетт.              «Интересно, что ты сказал, если бы узнал правду?»              — Мне было плохо! Я… Я наверное отравилась!              Месье Галлон недоверчиво сощурился.              — Но это правда! Еда в столовой была несвежей и…              — Мне за тебя стыдно. — Лайла покачала головой и грустно вздохнула. — Повара так стараются, когда готовят, а ты их подставляешь.              Официально: день стал хуже. Маринетт повернула голову к Лайле, которая цыкала языком и грустно качала головой. Её смуглое лицо действительно выражало разочарование. Мысленно Дюпэн-Чэн набросилась на представительницу класса и хорошенько её тряхнула, выбивая душу. Всякий раз, когда Маринетт распекали учителя за прогулы, Лайла всячески демонстрировала стыд за поведение одноклассницы. Дюпэн-Чэн сглотнула. Когда она была старостой, она не вмешивалась в чужие беседы и не старалась понравиться учителям.              — Я отравилась салатом. — Повторила Маринетт, посмотрев в глаза одноклассницы. — Мне было плохо.              — Простите её, месье Галлон. — Лайла положила руку к сердцу и посмотрела на Маринетт с таким сочувствием, что на мгновение Дюпэн-Чэн растерялась. — И ты извинись. Врать — это так некрасиво.              От бессилия почти тряслись руки. Маринетт смотрела в глаза Лилы и искренне не понимала, как одни лгут так, что им все верят. Дюпэн-Чэн смотрела на одноклассницу и не понимала, что же она чувствует. Злость? Гнев? Растерянность?              — Да, она права. Не ври.              «Только этого мне не хватает!»              Маринетт не хотела этого делать, но повернула голову к двери. Хлоя деловито вошла в класс. Тихо, как тень, за ней двигалась Сабрина.              «Никогда не поздно уехать в Китай, сменить имя и податься в монастырь» — Дюпэн-Чэн уныло вздохнула. Если один на два Маринетт держалась, то прибытие Хлои со свитой вызывало панику. Появилась робкая надежда, что Бражник найдёт в себе силы для третьей акумы, которая прилетит прямо в сердце и разобьёт врагов.              — Мадемуазель Буржуа? Зачем вы сюда пришли? Это приватный разговор. — Месье Галлон закашлялся в кулак. Судя по всему, он пришёл к своим выводам и даже составил план насчёт Маринетт. Дюпэн-Чэн приготовилась к худшему. — А что касается вас…              — Эта идиотка действительно просидела в туалете целый урок. — Холодно отчеканила Хлоя.              — Конечно, она ведь прогуливала. — Лила пожала плечами.              Взгляд Росси и Буржуа схлестнулся, выбив невидимые искры. Температура в классе упала на несколько градусов.              — Нет. Она умирала.              Маринетт удивлённо уставилась на одноклассницу. Внутри появилось очень нехорошее чувство.              — Нет… Я…              — Хватит уже скрывать. — Устало заметила Хлоя. — Мы не в детском саду.              — О чем вы, мадемуазель Буржуа?              — Об этом.              Хлоя что-то вытянула из сумки и с хлопком бросила на учительский стол. Маринетт мысленно умерла, учитель застыл, а Лила сморщилась в отвращении. Ветер влез в холодное окно, заставляя крылья прокладки трепетать.              — Эм… Это… Ну…              — И об этом. — Хлоя потянула на себя Маринетт и с силой повернула ту к учителю спиной. — Джинсы видите? Розовые. Бледно-розовые.              — Хлоя! — Взвизгнула Маринетт, но Буржуа её также резко и оттолкнула.              — Сами видите. Эта дурочка такая раззява, что забыла о своих женских днях. — Буржуа покачала головой. — Сабрине пришлось постараться, чтобы понять, что ей нужно. Она не специально не пришла. Она корчилась от боли.              — Ага-ага, Адриан даже бегал за таблетками, а я передавала! — Поддакнула Сабрина.              Но всё это было неважно. Учитель покраснел до кончиков ушей, смотря на прокладку на столе. Маринетт отлично его понимала. В этот момент ей было так плохо, что душа чудом не покидала тело, но удары сердца в голове звучали чётко и громко, как барабаны. В каком-то медицинском сериале врач говорил о смерти от разрыва сердца. Маринетт была уверена, что она близка к такой же участи.              В сторону отошли фантазии о котах, троих детях и фамилии Агрест. Вперёд вышла мрачная действительность в виде могильного камня с эпитафией: «Умерла от стыда в семнадцать лет. Какая жалость»              Полные губы мужчины задрожали, но Лила фыркнула.              — Даже если она забыла это взять с собой, то у нас в туалетах есть автомат со всем необходимым.              — На третьем этаже он сломан. — Хлоя пожала плечами. — Кроме того, обезболивающего там не выдают. Сабрина ведь сказала, Адриан бегал за таблетками.              Повисла недолгая тишина, пока месье Галлон наконец не сказал:              — Мадемуазель Буржуа, не могли бы вы забрать…это?              Он смотрел на прокладку так, будто та была бомбой с таймером и обратный отсчёт вот-вот дойдёт до нуля. Хлоя хмыкнула, но всучила прокладку в руки Маринетт. Дюпэн-Чэн сама едва-едва поборола брезгливое желание выбросить эту вещицу прочь, но пальцы инстинктивно сжались в кулаки. Она сжимала её так сильно, лишь бы никто ничего не видел.              — Уж извини. Я пользуюсь тампонами.              Месье Галлон покраснел до кончиков ушей, а Хлоя, как ни в чем не бывало, посмотрела на преподавателя:              — Она стеснялась и корчилась от боли, ожидая, когда кто-нибудь придёт и поймет, что с ней не так. — Хлоя невесело усмехнулась. — Мы с Дюпэн-Чэн не подружки, но когда я её увидела, я всё поняла. Простите, что не дала знать сразу.              — Ох, ничего. Совсем ничего. Бывает. Мелочи. — Месье Галлон смущённо закашлялся, а потом сказал Маринетт то, что та не ожидала услышать:              — Простите, Дюпэн-Чэн. Мне стоило предположить такие…кхм…обстоятельства. Дамы, — он посмотрел на Лайлу, Хлою и Сабрину. — Поделитесь с мадемуазель конспектами, пожалуйста. Завтра утром вы, Маринетт, напишите сегодняшнее тестирование. Постарайтесь подготовиться.              Он выставил их из кабинета так быстро, что тёплый воздух ударил в лицо. Маринетт всё ещё стояла ошеломлённая и смущенная.              — Что это было?! — Просипела Лайла. — С каких пор ты помогаешь прогульщикам?!              — А где твоя хвалёная доброта и женская солидарность? — Бровь Хлои мелко дрогнула. — Я просто помогла однокласснице в тяжелых условиях. Говорю же, мы не подружки, но оставить девушку в таком положении, да ещё и со светлыми брюками… Некрасиво.              — Меня ты не проведёшь. — Резко отозвалась Лила. — Её в туалете не было!              — А ты везде заходила?              И прежде чем Маринетт что-либо поняла, Хлоя осторожно, но твёрдо схватила Дюпэн-Чэн за рукав и потащила в сторону. Сабрина пошла следом.              Это было странно. Сейчас Маринетт почувствовала себя заключенной, которую вели под конвоем. Спереди — Хлоя, позади — Сабрина. И не было шанса на побег. Дюпэн-Чэн робко смотрела по сторонам. Впереди, позади, сбоку были школьники. Они болтались, шептались и смеялись. Отчего-то казалось, что о ней. О девочке Маринетт, которая попала в столь неприятную историю.              — Зачем ты это сделала? — Тихо, но твёрдо спросила Дюпэн-Чэн.              — Он бы оставил тебя на отработку после уроков, а ты мне нужна сегодня вечером. — Хлоя пожала плечами. — Кто-то должен позаботиться о твоем алиби, если ты не в состоянии придумать что-то лучше отравления.              — Я не придумывала! Я…               — Ага, как скажешь. — Хлоя отмахнулась. — В любом случае, сегодня встречаемся у меня. Снимешь мерки, поищешь референсы и всё такое. Машина приедет за тобой в…              — Зачем ты это сделала?! Зачем ты это сказала?! — Маринетт заметила, что у неё даже руки покраснели. Дюпэн-Чэн вырвала руку из хватки Хлои. — Зачем ты это достала?! Что я тебе сделала?!              Буржуа удивлённо моргнула, а Маринетт показалось, что её сейчас стошнит, но уже по-настоящему. Стыд и гнев бурлили под кожей, выжигая кровь. Хлоя много чего делала, много чего говорила, но Маринетт никогда подумать не могла, что одноклассница толкнёт её на такое дно.              — Ты ещё ничего не сделала, но сделаешь. Костюмы. — Маринетт показалось, что в глазах Буржуа мелькнуло лёгкое раздражение. — Ты ведь помнишь о костюмах?              — Костюмы?! Я об этом говорю! — Маринетт ткнула кулаком с зажатой прокладкой. Хлоя неопределенно хмыкнула. — Зачем ты это сделала?!              — Я и ответила. Сегодня вечером у меня на тебя есть планы. — Хлоя пожала плечами. — И вообще, я не слышу «спасибо». Ну, где «спасибо, самая добрая и внимательная представительница класса, которую я свергла, не удержала место и отдала итальянской змее»? Ну же. Не пучь так глаза. Всё просто. Хочешь, я повторю для тебя по слогам? Давай. Спа…              — Ты меня опозорила!              — Никто не в силах опозорить тебя сильнее, чем ты сама. — Хлоя отмахнулась. — Серьезно, скажи «спасибо» хотя бы за то, что от истории я тебя отмазала до самой весны. После этого концерта он не сможет на тебя смотреть, Дюпэн-Чэн. Поэтому расслабься.              Но Маринетт не могла расслабиться. Всё внутри неё сжалось в одно твёрдое тело. Казалось, стоит ещё чему-то пойти не так, как поток слёз хлынет на землю. Внутренняя тряска усилилась.              — Это мерзко, Хлоя! Это…              — Это естественно. Хватит играть в мученицу и выносить мне мозг. — Буржуа рыкнула. — Сегодня вечером за тобой приедут, будь готова. Сабрина, к туалетам. Нам нужно сломать автомат.              И они исчезли также внезапно, как и появились, оставив Маринетт один на один с зажатой прокладкой. В остальном же день прошёл подозрительно легко. Даже Алья не ворчала, хотя Маринетт ожидала, что лучшая подруга не упустит возможности поругаться из-за опоздания. То, что произошло в кабинете, вылезло за пределы четырёх стен, но никто не тыкал пальцем и не отпускал мерзких шуточек. Казалось, мир, как обычно, забыл о существовании Маринетт Дюпэн-Чэн.              Черная машина подъехала к пекарне спустя два часа после окончания занятий. На дверце не было наклейки с именем Маринетт, но Дюпэн-Чэн всё поняла. Уходить из дома не хотелось, но Маринетт вышла. Она захватила скетч-бук, карандаши и кое-что из конфет. Мама вручила пакет печенья, потому что «неприлично идти в гости с пустыми руками». Маринетт мрачно усмехнулась. Она шла на работу. О гостях речи не шло.              Молчаливый водитель отвёз Дюпэн-Чэн к Гранд Пари, а милый швейцар проводил до лифта. Номер Хлои был на последнем, пятом этаже и дверь в него вела сразу же. В пятках покалывало от волнения. Маринетт втянула носом воздух. Коридор пустовал. Здесь расстояние между дверьми было намного шире, чем на четвёртом и третьем этажах. Маринетт собралась духом, сжала руку для стука и замерла, услышав голос Адриана. Он звучал близко. Слишком близко.              — …а то, что скажут родители, не боишься?              Хлоя звонко рассмеялась.              — С чего бы мне бояться? Папочка же во мне души не чает. Уверена, он не отправит меня в монастырь.              — А ты будешь и не против. — Адриан рассмеялся, но после голос его зазвучал напряженно. — А твоя мама?              — Она? Она завизжит от счастья и я почти что уверена, что скажет что-то: ну и правильно, Клодия. Ведь таким как ты не следует размножаться.              Маринетт удивлённо моргнула. Внутри её укусил червячок интереса. Хотелось услышать больше, но лифт звякнул. Взяв себя в руки, Дюпэн-Чэн быстро забила в дверь, а после вошла в номер. Адриан и Хлоя, одетые в лёгкие белые одежды, перевели на не взгляд.