Девчонка со двора

      Зима 1993-го…       Иногда вся наша жизнь сводится к какому-то одному безумному поступку. И жизнь Виктора Павловича Пчёлкина исключением не стала.       Хотя вряд ли он назвал бы безумием жениться на Тане. Витя знал её всю свою сознательную (и не очень) жизнь, дружил с ней, провожал до школы или до дома… Неудивительно, вообще неудивительно, что со временем у них могли проснуться друг к другу какие-то чувства.       Это могла бы быть стандартная красивая история любви. Он — хулиган, она — отличница, живущая через подъезд от него. Судьба как будто сама сводила их ещё с самого детства, но Виктор начал понимать и замечать это только сейчас.       Пчёлкины-старшие, особенно Светлана Петровна, в Танечке просто души не чаяли. В нынешние времена такую девушку, как она — скромную, трудолюбивую, умную, вежливую — днём с огнём не сыщешь. Быть может, она и была в чём-то старомодна, несовременна, но именно это, как оказалось, ему и нравилось в ней. Цветкова была не такой, как все, и бригадир нигде и никогда не встречал девушек, даже смутно похожих на неё.       Ещё в новогоднюю ночь, услышав, как Цветик-семицветик сказала, что ни с кем встречаться не хочет, Пчёла понял, что, в случае её отказа с ним встречаться, он просто позвал бы её замуж.       Как она, собственно, и хотела. Её за язык никто не тянул.

      Возможно, тогда он бы больше шутил, чем всерьёз это всё говорил, но теперь, после всего того, что с Татьяной сделал её же собственный отец, Витя понял, что замужество с ним — чуть ли не единственное верное решение всех её проблем. По крайней мере, в вопросах с Сан Санычем уж точно…       Пчёлкин так рассудил: если её батя, даже несмотря на то, что Таня от него сбежала, не дай Бог снова захочет втянуть её в какие-то свои схемы с долгами (а он захочет, парень в этом почему-то не сомневался), помочь её оттуда вытащить он сможет только в том случае, если Семицветик официально женой его станет.       Ведь бандиты — народ непредсказуемый. И если на этот раз так сложилось, что всё обошлось благодаря Танькиному замечательному однокласснику и упоминании набирающей силу группировке Белова, то в следующий этого всего может уже не быть. Вымогатели могут просто-напросто оказаться выше по криминальной иерархии, чем бригада Саши Белого, и тогда Витину Танечку уже никто не пожалеет.       Впрягаться за подружку, что называется, по грешному делу или даже за подругу детства у бандитов нынче как-то не было принято. Другое дело, если она была чьей-то сестрой (что к Татьяне, увы, не относилось, как бы ни называл Саня её своей родственницей) или женой, а если ещё и женой авторитета — то это вообще совсем другой разговор…

      Сыч — крышующий местные автомастерские бандит (Пчёла выяснил, что это за человек, у Лёшки Макарова, когда ходил спросить с него за беспредел его коллег, а иными словами — просто набить ему морду). Его группировка, хоть и небольшая, но одна из старейших на районе, поэтому пользовалась уважением у молодняка.       Сычёвских никто особо не боялся, но и посягать на их территорию не решался. К тому же, мужики эти никогда никому дорогу не переходили, ни с кем в контрах, как и в союзничестве, не состояли. Держали дистанцию, соблюдали нейтралитет. В общем, всё у них было максимально чисто и прозрачно.       Мастерскую Александра Александровича, что примечательно, они вовсе не крышевали. Старик как-то сам на них вышел и влез в долги по самое не балуйся. Даже «Москвич» свой продал, а потом и дочь.       Зачем ему нужны были бабки, никто не знал. Не так сильно бухал он, чтоб столько быть должным. На что-то копил? Куда-то хотел уехать? Неизвестно.       Как и неизвестно, куда пропала эта старая крыса. Почуял Цветков-старший, что жареным запахло, и схоронился, на дно залёг. Пчёлкин вместе с Макаровым и его людьми Сан Саныча по всему району искали, но за два дня так и не нашли.       А жаль.       У Виктора кулаки чесались за Таньку хорошенько его отметелить, быть может, даже с летальным исходом, как бы девушка ни просила его отца своего горемычного не трогать. Он это заслужил уже тогда, когда только допустил мысль о том, что может так поступить со своей дочерью.

      Идея жениться пришла Пчёле в голову, когда он вещи Танины из квартиры её забирал. Впопыхах Цветик-семицветик не всё собрала, оставив на столике в своей комнате любимые духи «Магнолия» и украшения: старые серьги-колечки и обручальное кольцо тёти Маруси, которое она хранила на память о матери.       Именно это кольцо и натолкнуло его на мысль о браке, как знак свыше, как подсказка, которой ему недоставало…       Так как будто бы было правильно.       Витя решил с родителями своими посоветоваться и попросить их благословения. Даже если он мог позволить себе скрывать отношения с Таней от близких друзей, то с мамой и папой он так поступить не мог.       Загрузив все вещи Цветика-семицветика в багажник и на заднее сиденье «Вольво», Пчёлкин в родительскую квартиру вернулся.       — Забыл что-то, Витюш? — Светлана Петровна встретила сына с мягкой улыбкой. Уставшая с дороги, она всё равно улыбалась любимому Витеньке.       — Нет, мамуль, я по делу, — чмокнув мать в щёку, Пчёла на кухню прошёл, — Батю зови, поговорить надо.       — Так он в ванную пошёл… — женщина даже как-то растерялась, — А что случилось? Серьёзное что-то, Вить?       — Серьёзнее некуда, — едва различимо пробормотал бригадир, — Давай отца дождёмся, и я сразу вам обоим всё расскажу, — попросил Виктор, лениво откидываясь к стене, потому что на два раза его бы не хватило. У самого рёбра начинали болеть, когда он перед глазами Татьяну видел и всё её тело, синяками покрытое.       — О чём разговор хоть? — начинала волноваться его мама, а парень этого жуть как не любил.       — Обо мне и Тане.       — Какой Тане? — Светлана Петровна медленно рядом с сыном на стул опустилась, — Нашей Танечке Цветковой, что ли?       — Да, — его позабавило, что мать применительно к ней слово наша употребила, — Женюсь я на ней, мам.       — Господи, Витенька, это ж какое событие… — запричитала Пчёлкина, — Вы когда успели-то? Вроде же всё друзьями ходили…       Не то чтобы она удивилась сильно, ведь Витю примерно с середины декабря, в самом деле, как подменили. Он с квартиры на Цветном практически обратно, в родной дом вернулся, часто стал заходить и с ночевой оставаться. До отъезда в Красноярск к родственникам женщина много раз наблюдала его с балкона у Танькиного подъезда в её компании. Видимо, пока их с Павлом Викторовичем не было в городе, в личной жизни сына многое поменялось.       — Ну а теперь не друзья мы уже, — Пчёла одним уголком губ слегка дёрнул, изображая на лице подобие то ли улыбки, то ли фирменной своей ухмылки, — А чё тянуть-то? Давно уж дружим, друг другу нравимся… Не ровен час кто-то другой к ней сосватается, что я буду делать тогда?       — Чего тянуть… она у тебя случайно не беременная? — предположила Светлана, ведь такого поворота событий от Вити можно было запросто ожидать.       — Мамуль, ты чё? Только если от Святого Духа. Я лишний раз ей сказать чё-то боюсь, не то, чтоб тронуть… Это же Таня. Она у меня скромная, — почти что не соврал Пчёлкин: помнил он, как едва сдерживался, когда девушка к нему пару дней назад приставала, — До меня ни с кем не целовалась даже, а ты говоришь…       — Ну, мало ли, всяко ведь в жизни бывает, — шумно вздохнула, юбку свою нервно оправляя, — Танечка вообще девочка хорошая… И всё-таки, ты же не просто на ней так сразу жениться надумал. Ты не подумай, Витюш, я совсем не против этого, но…       — Вот батя придет, и мы с вами втроем всё обсудим, хорошо?

      Мать Пчёлкина кивнула, глаз с него не сводя. Не в его характере такое поведение было. Стольким девчонкам, еще со школьных лет начиная, сердце разбил, а тут и месяца не прошло, как что-то с Цветковой у него завертелось и аж до свадьбы дошло… Точно что-то случилось, раз он решение это серьезное так скоро принял.       Виктору, честно, было бы сейчас намного проще, если б всё было так, как предположила его мама: женился бы по залёту и уже в конце августа-начале сентября сам бы стал чьим-то батей. И не надо было бы думать, как Таньку из ужаса, в котором она оказалась из-за Сан Саныча, вытаскивать, — другие у них заботы бы были.       Совсем другие.

      — У нас что, семейный совет? — раскрасневшийся после «бани» Павел Викторович зашёл на кухню.       — Какая подходящая формулировка, — протянул Пчёла, — А главное — актуальная. Разговор есть, пап.       — Не томи, Вить, говори, что случилось.       — Женюсь я. На Цветковой, — парень приготовился самые разнообразные вопросы от отца выслушивать.       — Она сама-то хоть об этом знает? — мужчина улыбнулся, глядя на сына поверх очков.       — Ещё нет. Я, собственно, чего пришёл-то…

      Пчёлкин родителям всё рассказал, без утайки. С самого начала, как проблемы у Цветика-семицветика замечать начал, до момента, как у двери в подъезде её избитую нашёл. Про рёбра сломанные, про шею иссиня-чёрную, про тело, на котором не было даже малюсенького куска кожи без синяков и увечий, — всё рассказал.       Конечно, не забыл упомянуть и Цветкова-старшего, от одной мысли о котором руки непроизвольно в кулаки сжимались…       Весь рассказ сопровождался тревожными вздохами матери и отрицательным мотанием головы Павла Викторовича, отказывающегося поверить в услышанное. Он знал Александра Александровича очень давно и уважительно к нему относился. И уж точно никогда бы не подумал, что этот человек (или не человек вовсе) на такое способен.

      — Так ты её спасти хочешь, Витюш? — осторожно спросила Светлана Петровна, видя, как её сыну тяжело обо всём этом говорить.       Страшно представить, что именно он увидел, раз в его глазах до сих пор чётко читался страх.       — Получается, так, — ему очень хотелось помочь Танечке. Чтоб она знала и чувствовала, что она не одна, что есть человек, который может за неё заступиться…       — А кто потом тебя спасёт от этих бандитов, сынок? — не знал Витин отец, чем единственный отпрыск его промышляет. Парень ведь и похуже бандитов видел, и сам таковым являлся. И спасать надо не его, а от него.       — Я-то за себя постоять в состоянии, а вот Таня — хрупкая, беззащитная, совсем еще девчонка… что она может? В конце концов, она моя девушка, а к той, что принадлежит мне, даже словами прикасаться нельзя.       Сейчас Пчёла готов был убить любого, кто посмел бы бросить на Татьяну даже один неверный взгляд.       — Если ты так решил, Вить, женись. Мы с матерью в любом случае тебя… вас… поддержим, — Павел Викторович его по плечу похлопал, — Но ты точно хорошо подумал?       — Да.       — Что ты пристал к нему, Паш? Вспомни нас с тобой, мы вообще ни о чем не думали, когда женились… — вступилась за Виктора его мать, — Я тогда только после института на фабрику работать пришла, мне двадцать три было, молодая совсем, а там — ты. Взрослый такой, серьёзный, статный… Через две недели ведь расписались! До сих пор живём с тобой, и ничего…       — Да тебя бы иначе Акимов этот поганый в Ленинград увёз — и поминай как звали!       Пчёлкин-старший, которому, действительно, на тот момент было уже 36 лет, сразу влюбился в новенькую молоденькую коллегу. Но у Светы уже тогда был жених — инженер Пётр Акимов из Северной столицы, который хотел её туда, к себе, забрать. Но не сложилось, потому что Павел Викторович его опередил. Светлана Петровна в Москве, с ним, осталась и женой его стала.       — Почти тридцать лет прошло, а ты до сих пор его фамилию помнишь… — мечтательно произнесла женщина, мужа своего бережно за руку взяв.       — Как же не помнить-то, Светуля? В 1963-м это было, а в моей голове до сих пор, как сейчас…

      Пчёла улыбался, за милой перепалкой родителей своих наблюдая. Столько лет вместе, а ведь когда в ЗАГС шли, знали друг друга каких-то несчастных четырнадцать дней…       Так и чем они с Цветиком-семицветиком хуже? Они и знакомы дольше, считай, с самого Танькиного рождения. Целых восемнадцать лет! А вот встречаются ребята тоже как раз всего две недели…

      — Жениться — это тебе не на свидание сходить, Вить. Там ведь любить придётся, даже когда не за что, — поучал Пчёлкина его отец, — Любить даже в самые страшные и переломные моменты, это ведь не просто так же всё…       — Ну так а я что делаю? — парень руками в стороны развёл даже, — Не люблю разве?       Вопрос вдруг в воздухе повис. И не знал еще бригадир достоверного на него ответа. Зато точно знал, что с ним Цветкова как за каменной стеной будет: он её никогда не обидит, будет ценить, заботиться и не откажется от неё, даже если ей захочется от самой себя отказаться… Беречь так, как хотел бы, чтоб кто-то в будущем берёг уже его собственную дочь (если она у него, конечно, когда-нибудь будет).       — Есть сотни путей, которые проще, чем любовь, Вить. Но кто хочет проще?       Снова риторический вопрос, на который отец, кажется, ответа и не требовал.       И Виктор, и Татьяна в принципе жили в обход любых лёгких путей, по крайней мере, в плане отношений.       Ему даже нравилось, что с ней непросто.       Упрямая девчонка, которая потом всё равно сдаётся, признавая его правоту. Зато как она иногда отчаянно борется с ним за свою! Это, определённо, заслуживало отдельного места в его сердце.       — Всё будет хорошо, Витюш. Мы рядом, — Светлана Петровна кинулась обнимать сына. На глазах эмоциональной женщины уже проступили слёзы, на которые Пчёле с каждым разом почему-то было всё невыносимее и невыносимее смотреть.       — Спасибо.

      Получив благословение родителей, Витя Цветика-семицветика следующим же утром в ЗАГС отвёз.       — Ты куда привёз меня, Пчёлкин?       В глазах Таниных, с пятак размером вдруг ставших, отчетливо читался испуг. Самый настоящий, искренний…       Просто непередаваемый.       — В ЗАГС, Тань, — бригадир ухмылочку свою фирменную подавил, очевидный факт констатируя.       А у девушки сразу пазл в голове сложился:       Так вот зачем он просил её взять с собой паспорт.       — Зачем? — всё равно спросила, на всякий случай: мало ли, что как раз-таки в его голове творится…       — А люди туда, по-твоему, зачем ходят, а, маленькая? — рука Пчёлы успокаивающими движениями её по колену погладила. Понятно, что напугал он Цветкову, но не ожидал, что так сильно это на её эмоциях отразится.       — Вить, что ты задумал? — Татьяна запястье его перехватила, руку с коленок своих убирая.       Не мог, не мог он привезти её сюда, чтоб пожениться. Зачем ему это?       — Танюш, щас выслушай внимательно всё, что я скажу, пожалуйста, — видя, что студентка отказывается верить в происходящее и вот-вот словит чуть ли не паническую атаку, он объясниться решил, — Я понимаю, что всё это, может быть, сейчас неожиданно…       — Это капец как неожиданно, Пчёлкин, — поправила его Таня. Она теперь даже вдох лишний раз сделать боялась: замерла, ожидая, что парень ей дальше скажет. Точнее, как объяснит, на кой черт он её сюда притащил.       — Видишь ли, как получается, маленькая моя… И хоть мне безумно страшно даже представить, что тебе позавчера довелось пережить, могу сказать, что, по нашим меркам, ты очень, очень легко отделалась. Батя твой может ещё куда-то тебя заложить, и тогда уже… в общем, я даже не хочу думать об этом. Если с тобой, не дай Бог, что случится (или кто-то захочет, чтоб случилось), мне будет гораздо проще тебя защитить, если ты станешь моей женой.       — Вить, я… — Цветкова уже хотела начать отпираться, мол, не нужно никому её защищать, но была остановлена:       — Пожалуйста, дослушай то, что я хочу до тебя донести: всё слишком серьёзно, Тань. Не знаю, куда конкретно влез твой отец и что натворил, но должен он был немалые суммы. Он куда-то свинтил, конечно, но если его найдут, то вряд ли Сан Саныч упустит возможность повторно тебя подставить, — Сычёвские его искали как раз потому, что были одними из первых, кто понял, что он их кинул. А сколько еще таких могло быть — одному Богу известно, — А так у нас будет хоть один козырь в рукаве: афишировать не будем, но если пригодится — мы его достанем. Я очень хочу тебе помочь, потому что ты мне небезразлична, Танечка. Знаю, что сейчас времена непростые, но и в недалеком будущем они будут не легче, это я тебе сразу могу сказать. Возможно, рано или поздно кто-то из нас двоих захочет уйти, ради Бога, никто никого силком удерживать не будет. Но я также знаю, что если я сейчас не сделаю тебе предложения, то буду жалеть об этом всю оставшуюся жизнь.       — Зачем ты так хочешь усложнить себе жизнь, Пчёлкин? Тебе своих проблем мало? — девушка увидела, как из внутреннего кармана пальто он достал и открыл перед её носом маленькую бархатную коробочку.       Если до этого момента у неё были какие-то сомнения, то сейчас Виктор точно не шутил.       Там было кольцо.       Из белого золота, с небольшим сверкающим камешком. Красивое, изящное. Такие обычно дарят, когда предложение делают, или на помолвках надевают.       — Когда ты стала моей девушкой, ты стала частью моей жизни. Моей жизнью… — Пчёла и предположить не мог, что вообще способен сказать кому-то такие слова. Сейчас же они сами сорвались с губ, как что-то естественное и правильное, — Так что ты её, ни в коем случае, не усложняешь, маленькая. Я, может, и выгляжу как раздолбай последний, но знаю, что ты заслуживаешь человека, который тебя полюбит каждой клеточкой своей души. Человека, способного защитить тебя от твоих страхов. Тебе нужен человек, который может сделать тебя счастливой по-настоящему, настолько, что ты не ходишь, а порхаешь по воздуху… Я постараюсь стать для тебя таким человеком, Тань, только позволь мне это сделать. Ты выйдешь за меня замуж?       Вместо ответа Цветкова притянула Пчёлу к себе и впилась в его губы своими, совершенно при этом забыв о боли, сковывающей грудную клетку при малейшем изменении положения. Татьяна не могла передать словами всё то, что хотела бы ему сейчас сказать, поэтому все чувства свои в этот отчаянный, с привкусом табака, поцелуй вложила.       Виктор, честно, сначала даже немного растерялся от её инициативности, но уже через пару мгновений беззаветно ей отвечал.       — Я, конечно, догадываюсь, каков твой ответ… — беззлобно усмехнулся парень прямо ей в губы, — но всё-таки, ты согласна?       — Согласна, — усмешку его точь-в-точь отзеркалила, еще один поцелуй на уголке его губ оставляя.       — Тогда… идём подавать заявление? — голубые глаза смотрят на неё вопросительно и с надеждой.       Как будто она может отказаться.       Таня кивнула. Пчёлкин вдруг про коробочку с колечком вспомнил:       — Самое главное-то забыл, — бригадир Цветика-семицветика за перевязанные пальцы правой руки, которые он сам давеча перекисью обрабатывал, бережно взял. Дрожащей от волнения свободной рукой вытащил кольцо и, аккуратно приподняв вверх прячущий порезы бинт, надел его на тоненький безымянный пальчик.       — Очень красивое… — но даже его внешний вид и блеск не спасал её израненную ручку, — Спасибо тебе большое, Вить. За всё.       — Рано ещё меня благодарить, Танечка, — Пчёла считал, что, по сути, ещё ничего такого не сделал, чтоб его можно было за что-то поблагодарить. Как же он ошибался, учитывая, что Татьяна считала его своим спасителем, — Ты очень классная девчонка, и точно заслуживаешь того, кто будет смотреть на тебя так, словно ты — это весь мир. В общем, если б не эта ситуация… Я бы всё равно тебя замуж позвал, только чуть попозже, но точно позвал бы. Веришь?       — Верю, — она вновь ощущает на своих губах терпкий вкус Витенькиных сигарет, — М-м-м, Пчёлкин… — Цветкова готова с ним целоваться хоть вечность, особенно сейчас, когда он сам заткнул её поцелуем, настойчиво проникая в её рот языком.       И за что ей такое счастье? Она же всю жизнь грезила им и о таком всего месяц назад могла только мечтать…       — Надо идти, Тань, — просипел Виктор, нехотя отрываясь от неё.       Парень, стараясь унять разыгравшиеся чувства, поспешил на мороз выйти, чтоб проветриться. А то он уже готов был Цветика-семицветика на заднее сиденье автомобиля своего перетащить и… долго любить её там.       Пчёла помнил, конечно, о Танькиных сломанных ребрах, поэтому сдержаться был просто обязан. Плюс ко всему, у них здесь было кое-какое важное дело, зачем они, собственно, и приехали…       Бригадир засеменил к пассажирской двери, чтоб помочь вылезти из машины своей невесте.       — Я сама, — девушка отказалась принять его руку помощи.       — Нисколько не сомневаюсь, но я теперь за тебя в ответе, маленькая. Так что давай без самодеятельности…       Всё-таки, без помощи Пчёлкина Татьяна благополучно со своими травмами из «Вольво» не выбралась бы. Да, она сильная, справилась бы, может, и сама, превозмогая боль в груди… Но пока есть он — она за его спиной.       Теперь, кажется, только так.

      Заявление подали достаточно быстро. Всем вокруг заведовал Виктор, Таня лишь на автомате заполнила свою часть заявления и в конце, напротив его чуть ли не министерской размашистой подписи, поставила свою — кругленькую и компактную.       В графе о присуждении фамилии студентка оставила свою собственную. Они же, до поры до времени, по возможности брак, как и отношения свои, сохранить в тайне хотели. А стань девушка Пчёлкиной, даже дурак бы понял, что она вышла замуж и за кого.       Пчёла, умевший находить общий язык со всеми представительницами прекрасного пола, уболтал сотрудницу ЗАГСа расписать их не через два месяца, как положено, а ровно через неделю:       23 января 1993 года, в 17:00.

      Когда Витя с Цветиком-семицветиком покинули дворец бракосочетаний, на улице крупными хлопьями пошёл снег. Отчего-то оба решили, что это для них, должно быть, хороший знак.       Однако находиться в машине им показалось гораздо теплее и уютнее.       — И что теперь будет, Вить? — спросила, отдышавшись, девушка. Теперь она понимала, почему врач рекомендовал ей несколько дней вообще из дома не выходить.       — Да ничего, но вот я точно с тобой буду, — Виктор к невесте своей повернулся, — У тебя есть ещё целая неделя, чтоб переварить всё, что произошло. Если передумаешь — я пойму. Но могу тебе точно сказать, Тань, что ты ничего не потеряешь и твоя жизнь никак не изменится: будешь так же учиться, заниматься любимым делом…       — Она уже изменилась, — перебила Пчёлкина Татьяна, — Полностью. Мамы уже три с лишним года нет, брата — ещё больше… Отца у меня теперь тоже нет. А когда у тебя ничего нет, нечего и терять. У меня только один ты и остался, Витенька. Если бы не ты…       — Что значит «если бы не ты», маленькая? Разве мог я тебя, свою девушку, оставить в такой переломный момент? — она отрицательно головой замотала.       Пчёла никогда бы не бросил её в беде.       Другое дело, что он очень вспыльчивый и орёт часа по два, когда Таня его не слушается, но всегда, всегда потом помогает.       — Не знаю, насколько тот момент был переломным, но поломало меня, конечно, конкретно… — хмыкнула Цветкова, хотя сама готова была сейчас заплакать.       — Ты как, кстати? Рёбра сильно болят? — вдруг спохватился бригадир, обеспокоенно оглядывая будущую супругу.       — Терпимо, — Семицветик за руку его осторожно взяла и по имени позвала, — Вить?       — Да?       Татьяна крепче ладонь его тёплую сжала, а в голове крутилась лишь одна фраза:       Сейчас или никогда.       — Вить, я тебя лю…       — Ш-ш-ш… — он нежно приставил указательный палец к её губам, — Не торопись, милая. Не торопись признаваться. Давай просто будем друг у друга. Ты и я. Молча, тихо, и по-настоящему, — но, увидев, как девушка уже распереживаться успела, просто в конце добавил три таких важных для неё слова, — Я тебя тоже.

      Танечка так искренне благодарно улыбнулась ему, что Пчёлкин, на неё глядя, понял:       Она — доказательство того, что можно пройти через ад, и при этом остаться ангелом.       Сильно на ней сказалось предательство Сан Саныча, очень сильно. Но, несмотря на всё это, Таня осталась собой — той самой девушкой, которую Виктор ещё в девяносто первом, наконец, разглядел-таки. Доброй и сопереживающей, утонченной и нежной, а в его глазах — невероятно красивой и привлекательной.

      — Маленькая моя… — Пчёла прядку ей за ухо заправил, на шею, за высоким воротом свитера спрятанную, поглядывая, — Никто и ничто не сможет утащить тебя вниз, если ты будешь иметь характер, чтоб всё делать по-своему. А характер, и достаточно сильный, у тебя есть, это я точно знаю.       — Сильных женщин мало кто любит, ведь ими нельзя управлять как раз потому, что они всё по-своему делают, Вить, — она к руке его щекой плотнее прижалась, — Может, домой поедем? А то сейчас уже всю машину заметёт…       — Устала?       — Есть немного. И… у тебя случайно здесь нет никакого обезбола?       — Всё-таки, сильно ребра болят, — Пчёлкин нахмурился, — А говорила, терпимо… только не говори, что беспокоить меня не хотела…       — Не хотела. Думала, доедем, я быстренько таблетку приму, и всё будет нормально… — глаза свои серые виновато опустила и зажмурилась, как будто удара от него ожидала, — Только не ругайся, пожалуйста.       — Да не буду я ругаться… Просто надо не молчать, а сразу говорить и не терпеть, если тебе больно, — проговорил он весьма строго, выруливая на дорогу, но тут же смягчился, — Извини, Тань.       — Ты всё правильно сказал, Вить, не извиняйся, — девушка к окошку отвернулась, а спустя время ударилась в размышления, — Странная штука жизнь, верно? Вот вроде бы живёшь, радуешься и думаешь, что знаешь, в каком направлении идет твоя жизнь, как вдруг случается что-то такое, очень серьёзное… Какой-то момент, несчастный миг… р-раз — и ты совершенно потерян, выбит из колеи. Вот так вот просто… Иногда из-за этого я очень хочу куда-то сбежать. Да так, чтоб никто не нашёл…       — Это ты только думаешь, что хочешь исчезнуть, а на самом деле просто хочешь, чтобы тебя нашли, Танечка, — прервал её рассуждения Виктор, — И чтоб ты сама себя нашла, забрала из прошлого. В тебе нуждается твоё будущее, а не прошлое, у тебя ещё столько всего впереди. У нас, Тань, всё ещё впереди.       — Я уже забрала себя оттуда. Меня там больше нет.       Действительно, отцовская квартира, где прошла вся её пока ещё короткая жизнь, теперь осталась лишь каким-то воспоминанием. Там много чего происходило, и плохого, и хорошего, но недавнее избиение явно поставило жирную точку.       Каждый ехал глубоко погруженный в свои мысли.

      Свадьба — это всегда очень весело. Главное, чтоб она была не твоя. Дата росписи приблизилась настолько незаметно, насколько это было возможно.       Еще три дня Татьяна жила на Цветном вместе с Пчёлкиным, который упорно ночевал на неудобном диване в гостиной и к ней почти не приближался. А потом просто отвёз студентку на новую квартиру. В Донском районе, на Шухова, в двух шагах от Шуховской телебашни и, что самое важное, совсем недалеко от Танькиного института.       Просторная, с высокими потолками, двухкомнатная… Бригадир хату эту сразу купил, а чтоб Цветик-семицветик с ума не сошла раньше времени, сказал ей, что снял. А ведь он обещал говорить всегда правду…       Пчёла всё время пропадал в «Курс-Инвесте» и свою невесту навещал редко. Лишь за день до свадьбы он провёл с девушкой весь вечер. Перед уходом Виктор оставил Тане визитку с каким-то адресом.       — Что это, Вить?       — Мы же завтра расписываемся, я и подумал, что всем девчонкам хочется выглядеть как принцессы из любимых сказок на своей свадьбе, и вдруг ты тоже захочешь…       — Не стоило, правда… — как обычно засуетилась, — Я думала своё белое надеть, в котором я у Беловых на свадьбе была, да и всё…       — Оно, конечно, безумно красивое… ну а фата? Танюш, такое событие ведь всего раз в жизни бывает! — Пчёлкин по-прежнему аккуратно её приобнял, не касаясь почти, — Ты можешь ни в чём себе не отказывать, милая. Если что, я договорился, что ты завтра к ним после обеда придёшь. Я всё думал, когда ты мне о платье скажешь, ты молчишь, ну я и решил сам…       — На платье деньги нужны, Витенька. Своих у меня нет, а снова у тебя просить неудобно, стыдно. Не могу я так, понимаешь? Ты и без того столько всего для меня делаешь!       — Ох, маленькая моя… — парень вздохнул тяжко, не в силах упрямство её понять, — Я без пяти минут твой муж, и обеспечивать тебя — моя прямая обязанность. Материально я без проблем тебя потяну, Тань.       — А морально? — студентка хитро бровь изогнула.       — Тут посложнее, конечно… — хохотнул бригадир, за что Цветкова тут же его в плечо легонько ткнула, — но думаю, что я со всем справлюсь, — он чмокнул её в нос на прощание, — Ну что, до завтра?       — До завтра, Вить.

      Она не передумает. Точно.