Девчонка со двора

      Зима 1993-го…       Двадцать третьего января, едва пробудившись ото сна, Татьяна набрала Космосу Холмогорову и предложила встретиться до обеда.       В день, когда она тайно выходит замуж за одного из его лучших друзей.       Кос давно хотел увидеться с девушкой, но она то болела, то была вся в учёбе, то вообще недавно со всех радаров пропала. Таня и сама понимала, что от лучшего друга так долго скрываться нельзя: он же мог и искать её начать, и связи подключить… и тогда, возможно, сын профессора астрофизики мог узнать о ней и Пчёле очень-очень многое…       Поэтому Цветкова сама связалась с другом, от греха подальше. И естественно, Виктор был в курсе этого события.       И вот эти двое уже протирали штаны в одной из далеко не дешевых кафешек в центре города. Студентка пришла сюда чуть пораньше, чтоб парень как можно меньше видел, каких титанических усилий до сих пор стоило Семицветику просто сесть или встать.       Не учла она, что при встрече парень захочет её своими огромными руками заграбастать в крепкие объятия. Пришлось аккуратно отстраниться, что от его внимания, естественно, не укрылось.

      Брюнет долго сверлил взглядом подругу, которая увлечённо рассказывала ему об учёбе и о том, как у неё всё хорошо. С ней что-то было не так, и он это явственно ощущал. Его очень смущал её максимально закрытый свитер, убитый взгляд и вся ободранная правая рука, будто бы девушка с дворовой кошкой за кусок колбасы подралась…       — Танюх, у тебя точно всё нормально? — его большая рука накрыла её ледяную, — Выглядишь как-то… побито.       — У меня всё отлично, Кос, — натянуто улыбнулась, напрягаясь от излишней сегодня внимательности космического чудовища.       — Я вижу, что с тобой что-то происходит, Тань. Я, всё-таки, твой лучший друг, и еще не совсем слепой. Что за печаль в твоих глазах? Ты никогда не умела врать, поэтому лучше скажи сразу и не притворяйся, что все хорошо, — не отставал Космос, настойчиво начиная сжимать её руку, — Ну? Я жду.       — Я… я просто не очень хорошо себя чувствую, — и это была чистая правда: до сих пор ей движения с колоссальным трудом удавались.       — Это я вижу. А в чём причина?       Цветкова напряглась, судорожно шевеля шестеренками в голове и пытаясь придумать нормальное объяснение своему состоянию.       — На той неделе я упала н-неудачно, — у неё, действительно, врать всегда плохо получалось. Очень плохо, — Трещину в ребре заработала. Скользко же было очень, вот я и навернулась так, что вся жизнь перед глазами пронеслась…       «Вот только не трещину, а перелом, и не одного ребра, а пяти. Врёшь и не краснеешь, дорогая», — проснулся её внутренний голос.       — Мне даже корсет выписали фиксирующий, — не слушая противный голос в голове, она приподняла края свитера, открывая взору друга часть корсета бежевого оттенка.       — А чё сразу не сказала? — Холмогоров, конечно, за неё испугался, но хоть понял, почему она себя обнять не дала. И, кажется, поверил в эту наглую ложь, — Я бы тебя сюда не выдергивал, сам бы приехал…       — Не хотела тебя тревожить. Ну и должна же я как-то справляться и выходить из этого состояния. Не всё же лежать и вздохнуть бояться… Это даже хорошо, что я куда-то выбралась, Кос.       Да и куда бы он приехал, если Таня теперь не жила у себя дома? На Шухова? Или, может, сразу на Цветной, в Витину квартиру? Очень интересно было бы понаблюдать за всем этим курьёзом.       — Лучше расскажи, как работа, ребята? — решила продолжать усыплять бдительность парня Татьяна, — Тоже давно ни с кем из них не виделась…       Ну или почти ни с кем.       — Работа как работа, — махнул рукой Космос, — Недавно контракт новый заключили, а так всё как обычно. Ребята… а чё ребята? Всё пучком вроде у них. Фил с Томкой куда-то отдыхать полететь намылились, Санька с бабушкой Олькиной никак не навоюется, а Пчёла… Витька-то наш походу бабу себе нашёл. Пару раз уже в офис туесок всякой еды вкусной домашней притаскивает.       — Ого. Рада за него, — как бы невзначай, уклончиво прокомментировала Цветкова.       Ведь та самая баба — она и есть.       Девушка тут же отразила себе, что не надо Пчёлкину больше класть с собой на работу поесть. И вопросы лишние, и, раз Кос знает, что еда вкусная, значит, не всё съедает и друзей угощает…       — Не говорит, зараза, кто его так заботливо откармливает. Сначала на тетю Свету всё спихивал, мол, у родителей снова живет и это она его кормит, но его мама, если бы что-то ему передавала, и на нас бы готовила тоже, как раньше…       — На вас столько еды ведь не напасёшься, — хмыкнула Таня, поражаясь его проницательности, — Ну и ладно, что хоть кто-то эту вредину кормит…       — А Оля сказала, что вы с ним под Новый год прям сдружились…       «Еще одна наблюдательная нашлась», — мысленно вздыхала Цветик-семицветик, понимая, что сейчас вся их с Виктором гениальная афера с браком на соплях держалась.       Никто ничего не узнает, ага.       — Знаешь, порой очень выгодно иметь под боком соседа с машиной. Я его иногда по старой дружбе прошу меня куда-нибудь подвезти… — лукавила девушка.       — Неужели этот жук соглашается? — Татьяна с неверящим взглядом синих глаз сталкивается.       — А куда он денется? Я пару раз на него дяде Паше пожаловалась, так ему теперь проще меня отвезти, чем потом нотации выслушивать…       Она надеялась, что Холмогоров реально верит ей, а не знает всю правду и смотрит, как эта дура пытается выкрутиться из ситуации. Врать было невероятно стыдно, но с каждым разом, что удивительно, всё легче и легче.       — Хочешь, я тебя буду везде возить? Даже бате моему жаловаться не придётся, — хохотнул брюнет, пододвигвясь и наклоняясь ближе к её лицу. Он уже так однажды делал, когда в «Линкольне», после свидания в 91-м намеревался поцеловать.       — Спасибо, Кос, но я, наверное, как-нибудь сама справлюсь, — увеличивая дистанцию, отвечала Цветкова, — К хорошему ведь быстро привыкаешь, надоем тебе еще…       — Танюх, вот кто-кто, а ты мне никогда не надоешь.       — Это почему же? — руки на груди сложив, студентка ещё больше от парня отодвинулась, как бы требуя объяснений.       И молилась, чтоб Космос не сказал о том, что она ему нравится.

      — Предсказание вытянуть не желаете? — Танькино спасение от возможной неловкой ситуации пришло неожиданно в виде официанта с небольшой корзиночкой, пока Кос собирался с ответом.       — И чё, сбывается? — ухмыльнулся бригадир, сбитый с мысли.       — Конечно! — лучезарно улыбнулся парнишка, — Печенье разламываете, там бумажечка, в трубочку свернутая. Внутри послание, ну или предсказание, кому как повезёт… — юнец плечами пожал.       — Можно мне? — Тане вдруг стало даже интересно. Она особо не верила во что-то подобное, но любопытство было выше.       — Пожалуйста, — официант протянул ей корзинку, и Татьяна, пошарившись в кучке с печеньем, вытянула одно.       Внутри было не предсказание, а послание:       Если любишь кого-то, скажи об этом сегодня.       А она ведь уже сказала, точнее, попыталась неделю назад Вите в любви признаться, но он зачем-то остановил её…       — Дай-ка и мне тоже… — Космос тоже вытянул печенье, — Та-а-ак, что тут у нас?       Лучше сыграть и остаться в дураках, чем совсем не играть.       — Вот так всегда. У всех про любовь, а у меня одни дураки… — ему попался совет, которому, кажется, он внимать и не собирался, — Как по мне, лучше всего всякие чужие игры распознавать и просто в них не играть. Отличный способ сохранения внутреннего баланса, я считаю…       — Кос, это всего лишь бумажка. Ты чего завёлся? — поспешила успокоить лучшего друга Таня.       — Да ничего, Танюх, просто день сегодня такой… ни к черту, — улыбнулся сын профессора астрофизики, — Можно… я тебя обниму?       — К-конечно… — растерялась даже, — Только…       — Аккуратней. Помню я про твою трещину.       Цветик-семицветик в огромном кольце Холмогоровских рук очутилась. И хоть бригадир к ней не приставал, но он позволил себе зарыться носом в её волосы. Девушка чувствовала, как его сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а сам Кос еле сдерживается, чтоб ещё сильнее не сжать её в своих объятьях.       Вот почему Витя вечно припоминает ей её прогулочки с Космосом.       Пчёлкин тоже видел, как его друг раньше к ней неровно дышал. Но неужели это продолжается и сейчас? Татьяна раньше этого вообще не замечала.

      — Цветкова! — истошно заорал кто-то у входа.       Таня резко выпуталась из объятий лучшего друга и чуть не взвизгнула, внутреннюю сторону щеки закусив: от своей неосторожности ей снова сделалось нестерпимо больно.       Когда эти чёртовы рёбра уже перестанут рвать её грудную клетку на части?       К их столику, словно фурия, неслась Лариска Костенко. В распахнутом настежь пальто, под которым блестело чёрное платье из люрекса. Без шапки, зато с прической и при полном боевом раскрасе…       Космос самые страшные Танькины мысли озвучил:       — Ларис, ты куда такая красивая бежишь? На свадьбу, что ли?       Свадьба. У Тани с Витей тоже сегодня свадьба. Если она идёт туда — это конец.       — Обычно люди сначала здороваются, Холмогоров… — хмыкнула девушка, подходя к застывшей с ужасом на лице подруге, — А я тебя везде ищу, дорогая!       — Зачем? — «отмирая», поинтересовалась Татьяна.       — Как это? Мы же договаривались! У меня собеседование важное, не помнишь разве? — тараторила Костенко так, что у Коса уже успела заболеть голова, — Мне о-о-очень нужна твоя поддержка!       — Какое собеседование? Как ты вообще нас нашла? — недоумевал единственный мужчина в этой странной собравшейся компании.       — На работу меня принимают сегодня, Космос! А то, что вы здесь будете, мне Таня сама сегодня сказала…       Цветкова была на все сто процентов уверена, что ни о чём она с Лариской не договаривалась и уж тем более не сообщала ей о встрече с одним из бригадиров. Они вообще в последний раз разговаривали, когда пили вместе.       Какого хрена?       — Танечка, дорогая, мы опаздываем! — аккуратно, будто зная о больных рёбрах, девушка помогла подруге со стула подняться. Оперативно стала на неё шапку с шарфом накидывать, — Я тебе потом всё объясню, — шикнула тихо, когда пальто ей поправляла, — Рада была повидаться, Космос! Прости, что нагло подружку у тебя увожу, — дела!       — Ничего, — обалдевший с суеты, наведенной Ларисой, парень только молча был вынужден принять тот факт, что Таньку увели прямо у него из-под носа.       — Увидимся, Кос. Дружба с тобой — самый лучший на свете подарок, — обняв его на прощание и виновато улыбнувшись, Таня, подталкиваемая Костенко, направилась к выходу из кафе.       — Это не дружба, — уже находясь за столиком в полном одиночестве, рассудил брюнет, — Это моя несостоявшаяся любовь.       Да, они были друзьями, но Холмогоров совершенно точно любил Татьяну не как свою подругу из детства.       В нём было так много слов, не сказанных ей и по ночам терзающих его сердце. Иногда он даже слышал её голос в своей голове и представлял, будто говорил с ней о чем-то совсем неважном и простом, как сегодня, а потом засыпал и видел её во снах…       Космос боялся своей любви.       Поэтому Таня оставалась в его сердце как что-то незаконченное, недосказанное и несбывшееся.

      Оказавшись на холодной улице, Цветик-семицветик в себя пришла быстро:       — Какого чёрта ты творишь? Какое еще собеседование?       — На звание почётного свидетеля, — хмыкнула Лариска, — Ты жениха не перепутала, дорогуша? Может, тебе напомнить, как Пчёлкин выглядит?       — О чём ты говоришь? — до последнего не сдавалась девушка, отказываясь признавать тот факт, что её подруга в курсе их сегодняшней росписи, — Какого еще жениха?       — Не прикидывайся, я знаю, что ты замуж за Пчёлу выходишь. Я вообще всё знаю, — в её словах укор чувствовался, — Могла бы и поделиться со мной, не чужие друг другу люди, всё-таки… — однако она не могла долго фыркать и злиться, — Мне жаль, что с тобой такое произошло, дорогая.       — Кто тебе рассказал? — проигнорировав осуждение и последующее сожаление, спросила Таня.

      Откуда? Откуда она всё узнала? От Макарова? Даже если он знал про её избиение, то про свадьбу ему вряд ли было известно.       Их с Витей тайная свадьба, похоже, совсем переставала быть тайной.

      — Муж твой будущий и рассказал. Я сама чуть в осадок не выпала, когда он вчера вечером к нам с Лёшкой в гости заехал. Я думала, он снова припёрся, чтоб Лёшу побить, а он…       — Чего? Что значит «снова побить»? — Цветкова даже остановилась, хоть Лариса и продолжала её тащить куда-то в неизвестном направлении.       — Витенька твой Макарову моему вмазал недавно, весь нос расквасил, не знаю, правда, за что, — а вот сама Татьяна, кажется, догадывалась о причинах, — Я и подумала, что у него вновь кулаки зачесались, раз он опять приехал…       — Ну, приехал он, и что дальше?       — Они о чём-то тихо на кухне трындели, хрен подслушаешь… — расстроенно подметила Костенко, — Потом меня позвали и перед фактом поставили, что я завтра, то есть, сегодня уже, свидетельница на вашей свадьбе. Я вот как ты ровно так же стояла и ничё не понимала, пока Пчёлкин не рассказал всё-таки, что случилось с тобой. А, и ещё пригрозил, что пристрелит меня, если я кому-то об этом расскажу…       — Свидетель, я так понимаю, Макаров? — хмыкнула студентка: похоже, даже Пчёла не настолько всемогущ, чтоб на роспись без свидетелей с тётками из ЗАГСа договориться.       Не предусмотрено — и всё тут.       — А кто ж ещё? Только мы вдвоём, похоже, и знаем об этом…       — Тётя Света с дядей Пашей тоже в курсе, — уточнила Таня.       — Ну, это само собой. Родители, всё-таки…

      Родители. У Цветика-семицветика их больше не было. Да, Сан Саныч был жив, но такого отца она бы даже злейшему врагу не пожелала.       Когда-нибудь Татьяна будет смеяться, вспоминая обо всём этом. Когда пройдут шок, испуг, горечь и обида. Когда-нибудь. В следующей жизни, наверное. Сейчас же она чувствовала себя так, словно её сердце вырвали из груди и сплясали на нём чечётку.

      — Куда мы идём? — всё-таки нашла в себе силы спросить Цветкова.       — Тебе за платьем. Или ты в таком виде хочешь в ЗАГС заявиться?       — Тебя, я смотрю, уже полностью проинструктировали… — и когда Витя успел это всё провернуть? — Погоди… а как ты узнала, что мы с…       — Что вы с Космосом где-то в центре в это время будете обжиматься? Сама как думаешь? — Лариска будто бы спрашивала что-то сверхочевидное, — Кто может приревновать тебя к этому двухметровому чудищу?       — Вот ведь жук…       — Он с утра мне на городской набрал и сказал, куда вы пойдёте. Я, как собралась, сразу поехала за тобой, — Лариса заметила, что Тане идти всё тяжелее и тяжелее становится, — Может, помедленнее пойдем? Тут, конечно, недалеко тащиться, но можем и такси поймать…       — Давай сначала вон в ту аптеку заглянем и обезбол купим, — девушка ругала себя за то, что снова таблетки дома оставила, — А потом на такси, да…

      Судя по адресу на визитке, свадебное платье можно было купить в одном из самых обычных и непримечательных магазинов одежды, какие сейчас сотнями открывались по всей Москве.       — Добрый день! — подруг поприветствовала миловидная продавщица, до этого увлечённо поправлявшая шапки на витрине, — Чем могу помочь?       — Здравствуйте, — первой заговорила Костенко, а следом за ней тихо поздоровалась и Цветик-семицветик, — Мы от Виктора Павловича.       От Виктора Павловича.       Словно кодовое слово, это имя заставило девчонку-продавщицу оживиться:       — Татьяна?       — Лариса. А Татьяна — это вот эта очаровательная дама, — девушка смущённую подругу приобняла.       — Минуту, — и кассирша за входом на склад скрылась на добрых минуты три, а не на одну, как обещала, — Проходите, пожалуйста… — жестом за собой пойти пригласила, когда вернулась.

      Длинная лестница в самом конце склада вела в полуподвальное, но хорошо проветриваемое и оборудованное под магазин помещение. Гораздо большее, чем наверху.       Огромное обилие платьев, костюмов, верхней одежды и аксессуаров самых разных цветов и фасонов заставляло глаза Таньки и Лариски разбегаться в разные стороны.       — Вам свадебное же нужно? — уточнила девушка, на что получила утвердительный кивок обеих подружек, — Фата, обувь, верхняя одежда интересует?       — Интересует, — ответила за невесту Костенко.       — Причёску делать будем? — не переставая двигаться в сторону нужного «отдела», спрашивала Вера. Это имя Цветкова разглядела на её бейджике.       — Вы и причёски делаете? — у свидетельницы чуть челюсть не отвисла, когда она положительный ответ на свой вопрос получила, — Ё-моё… Будем, конечно!       — Вам с образом как, полностью помочь, или сами походите и повыбираете?       — Помочь, — наконец, Таня сама заговорила, озвучивая пожелания. Судя по большому ассортименту, тут можно было найти всё, что душе угодно, — Мне нужно платье в пол, с закрытыми шеей и рукавами. Желательно, чтоб было непышное… Цвет белый или шампань, можно молочный какой-нибудь или кремовый. Не сильно принциально.       — Сделаем, — отозвалась Вера, записывая что-то в блокнотик, — Обувь какую? Туфли или, может, сапожки нетяжёлые подберём?       — Сапоги в тон платья. Лучше без каблука и на нескользящей подошве, если таковые имеются. Тридцать восьмого размера, — Семицветик сама себе удивлялась, что впервые так чётко могла сформулировать то, что чего ей хотелось, — У меня просто рёбра сломанные, падать как-то не хочется…       — Оу, понимаю, — новая запись появилась в блокноте у девушки, — Фата длинная, короткая? Бижутерия?       — Фату покороче, не длиннее, чем до локтя, бижутерию на Ваш вкус…       — Присаживайтесь, я сейчас принесу несколько вариантов. Чай, кофе не желаете?       — Нет, спасибо, — ответила Цветкова, пока Лариса помогала ей сесть на один из милых небольших пуфиков.       — А я, пожалуй, не откажусь от чая, — вальяжно рассевшись, протянула Костенко.       — Сейчас моя помощница всё организует. Лиза!       Чудо, именуемое Лизой, показалось через две секунды. У девчонки, на вид лет пятнадцати-шестнадцати, были сине-розовые волосы, с десяток сережек в ушах и просто несочетаемая по цвету одежда. Она была очень похожа на Веру. Вряд ли это её дочь, скорее всего, младшая сестра.       Получив «заказ» от Лариски, девушка тоже ненадолго удалилась.       — Где Пчёла только откопал это место? — вопрошала подружка невесты, — Это же настоящий кладезь!       — Не знаю. С его-то связями и не такое можно найти, я думаю…       — Ваш чай, — шустрая Лиза поставила кружку с дымящимся напитком на столик перед посетительницей.       — Благодарю, — после этого Елизавета скрылась из виду и больше на горизонте не показывалась, — О, вон Вера идёт…       — Давайте начнём нашу примерку, — продавщица прикатила несколько платьев на специальной напольной вешалке. Сверху на полочке стояли коробки с обувью, — Что первое внимание привлекло, то и выбирайте, сразу посмотрим…       — Это и вот это, — Таня отвесила в сторону два платья. Одно было плотным, белоснежно-белым, а второе — светло-бежевым, расшитым узорами. Фата запала в душу сразу и только одна (Цветкова даже была готова подобрать платье именно под неё, а не наоборот): из тюля, придающего любой невесте лёгкость и мечтательность, с краёв длиной до локтя и удлиняющееся к середине. Кружевной подбой по всему периметру фаты отвечал за некую… винтажность образа, — Какая прелесть…       — Поняла, — Вера сразу несколько коробок с сапожками отложила, — В примерочную, пожалуйста…

      Первое же платье село идеально. Белоснежный верх напоминал свадебный наряд принцессы Маргарет. Вот только в отличие от платья английской королевской особы, книзу оно не становилось пышным, а наоборот, плотной тканью подчеркивало все изгибы фигуры чуть ли не до самых щиколоток. Что-то подобное могла бы надеть, например, Жаклин Кеннеди на какой-нибудь официальный приём…       — Красиво, — Костенко оглялела вышедшую к ней подругу, — Но не твоё, Танечка. Мне кажется, это для тех, кто постарше… А вот фата — просто отпад! Точно берём!       Спустя время Татьяна вышла во втором подобранном наряде и по реакции Ларисы поняла (а именно по её челюсти, почти что поздоровавшейся с полом), что Вера с подбором попала в точку.       Светло-бежевое платье А-силуэта визуально уменьшало и без того хрупкую фигурку, широкий воротничок закрывал все синие следы от недавно душивших девушку пальцев. Полупрозрачные, расшитые незатейливым орнаментом рукава как будто отправляли будущую жену Вити Пчёлкина в XIX век. Цветик-семицветик в нём была, что называется, настоящей тургеневской девушкой.       Бежевые коротенькие сапожки с мягким треугольным носиком на устойчивой подошве как родные вписывались в образ.       Раз шея и руки были полностью закрыты, из бижутерии решили ограничиться лишь небольшими блестящими серёжками.       — Танька-а-а… — Лариска даже в ладоши прихлопнула, — Ты… ты просто… просто невероятная…       — Спасибо, — смущенно пробормотала студентка.       — По причёске: оставляем распущенными, только на затылке немного подколем и чуть-чуть чёлочку выпустим, как и хотели, да? — Цветкова молча кивнула, — Макияж делаем?       — Только если естественный. С минимумом штукатурки.       — Вообще без проблем, — улыбнулась Вера, — Шубку себе присмотреть не хотите? Какую-нибудь светленькую… У нас мятные есть, голубенькие. Как Снегурочка будете — глаз не оторвать!       — Несите! — ответила за скромную Татьяну не очень скромная Костенко. Пчёла разрешил хоть десять платьев купить, так что покупка шубки для будущей супруги его точно не разорила бы.       — Вы по времени как вообще, успеваете? — решила уточнить продавщица, которая поистине оказалась мастером на все руки.       — Мы свободны примерно до двадцати минут пятого, — глядя на часы, посчитала Лариса.       — Ну, времени у нас вагон, так что всё успеем. Но сначала давайте всё же прическу и макияж сделаем, а потом уже шубки посмотрим…       — Хорошо, — Таня плечами пожала, садясь за столик, за которым девушка её красить и причёсывать собиралась.

      Цветкова стояла у огромного зеркала и не могла на себя наглядеться.       Неужели это она? Быть такого не может…       Шубка голубоватого оттенка, длиной до середины бедра, с широким капюшоном и муфточкой, которую ей подобрала Вера, была просто сногсшибательной.       — Уж если и быть дрянью, папочка, то только очень дорогой дрянью… — проворчала себе под нос студентка, оглаживая мягкий мех, — Эту шубу мы тоже берём!

      Пчёлкин вместе с Макаровым курили на крыльце дворца бракосочетаний, когда к его дверям подъехало такси, из которого с переднего сиденья резво выскочила Костенко.       Бригадир метнулся к левой задней двери машины, опережая свидетельницу, тоже желающую помочь подруге выбраться. Дергая ручку автомобиля на себя, парень еще раз вдруг осознал:       Таня не передумала стать его женой.       — Витя… — его невеста улыбнулась, стоило им только взглядами друг с другом столкнуться.       На него смотрела самая настоящая принцесса, которая будто из сказки какой-то сбежала прямо к нему.       Цветкова не сводила глаз со своего жениха: он был в тот самом чёрном костюме, который девушка ему на Новый год подарила. Волосы его были привычно уложены назад с помощью геля. В руках Пчёла держал букет из нежно-розовых тюльпанов.       Тюльпанов! В январе!       — Танюш, ты… — а сам Виктор не находил слов, чтоб описать её красоту, — ты просто потрясающе выглядишь, маленькая…       — Спасибо, — когда Пчёлкин уже помог ей вылезти из такси, заметил, что щечки её покрылись алыми пятнами от смущения.       — Это тебе, — он вручил цветы своей будущей жене, — Самой прекрасной невесте на свете.       — Скажешь тоже… Где ты их нашёл, Вить? Щас же вообще не сезон…       — Где нашёл — там уже нет, — бригадир коснулся губами её виска, — Вот одуванчики, правда, не получилось достать…       Он всё запомнил. И про одуванчики, и про тюльпаны.       — Костюм тебе очень идёт, — Танечка по черной ткани аккуратно рукой провела, по рукаву.       — Не забывай, кто мне его сшил.       И словно на мгновение весь мир застыл. Словно всё вокруг исчезло, и эти несколько мгновений были созданы только для них двоих. И всё, что они могли, — это смотреть друг на друга, будто впервые в жизни виделись.       Виктор поцеловал свою невесту. Нежно, почти невесомо, но этого хватило, чтоб по низу её живота начало расползаться что-то приятно тягучее.

      — Пчёл, время, — за спинами молодоженов раздался голос Лёшки Макарова, — Давайте заходите, а то на роспись опоздаем. Успеете ещё намиловаться… — последнюю фразу он себе под разбитый нос пробубнил и ушёл, не желая больше в одном костюме на морозе стоять.       — Готова? — спросил парень, взяв её за руку и переплетая их пальцы вместе. Таня кивнула, — Волнуешься?       — Как в первый раз, — сострила девушка, посмеиваясь, — А ты?       — Раз шуточки шутишь, значит, мне вообще нечего волноваться, — он снова потянулся к Цветику-семицветику за поцелуем, наклонив к ней в привычной манере голову, — Разве что совсем чуть-чуть…       — Если мы еще немного задержимся, наши свидетели нас с тобой точно съедят… — и мягко от него отстранилась, — Всё равно ведь скоро поцелуемся, Вить.       — Хитрая какая… — усмехнулся бригадир, но всё-таки сдался, — Ладно. Пойдём, почти Пчёлкина…       — «Почти» не считается, Витенька, — заметила Татьяна, шагая с ним под руку к ЗАГСу, — И вообще, я Цветковой же остаюсь…       — Это-то да, но мы ведь с тобой оба знаем, что ты моя, а значит, Пчёлкина.       — Прямо-таки твоя? — решила его подразнить зачем-то.       — Моя, — Виктор вдруг прям у дверей свою невесту остановил, впиваясь в неё таким взглядом, смысл которого она четко уловила:       Ты — моя.       И сомнений в том больше не было.

       Павел Викторович и Светлана Петровна вместе с Лариской и Лёшей молодоженов в фойе дожидались.       После короткого приветствия и обмена комплиментами гости в количестве четырёх человек прошли в зал торжеств, оставляя жениха и невесту за огромными дверями.       Регистратор, хрупкая женщина маленького роста, непривычно бойким, звонким голосом поприветствовала собравшихся и начала свою, уже кажущуюся не такой заунывной, речь:       — Уважаемые гости, мы искренне рады приветствовать вас на регистрации брака дорогих и близких вам людей! На торжественную регистрацию заключения брака приглашаются Пчёлкин Виктор Павлович и Цветкова Татьяна Александровна!       Под марш Мендельсона Витя с Таней зашли в зал, держась за руки. Девушка на негнущихся ногах шла вместе со своим будущим супругом по длинному красному ковру, медленно переставляя конечности. Вроде бы было нестрашно, но каждый уже успел взмокнуть до нитки.       — Уважаемые Виктор и Татьяна! Сегодня важный и волнующий для вас день — день рождения вашей семьи. Вы приняли одно из главных решений в своей жизни — соединить две судьбы в одну и пройти одну дорогу жизни. Ведь нет ничего прекраснее, чем никогда не разлучаться с любимым человеком, тем единственным, которого выбираешь из всех людей и с которым хочется каждый день, всегда, всю жизнь быть вместе. Сюда вас привела любовь, только любовь способна на такое чудо, как сблизить две судьбы, две совершенно разные жизни…       Цветкова почти не слушала, что говорит регистратор. Стоя слева от Пчёлы, она нервно сжимала его руку, влажную от волнения.       — Выполняя высокий долг как представитель государства, я прошу вас ответить, является ли ваше решение стать законными супругами, создать семью искренним, взаимным и свободным. Готовы ли вы принять на себя великий долг друг перед другом и перед будущим ваших детей? Прошу ответить Вас, жених.       — Да, — твёрдо произнес Пчёлкин, поглядывая на красавицу Таню.       — Прошу ответить Вас, невеста.       — Да.       — На основании вашего желания и взаимного согласия в присутствии близких и свидетелей ваш брак регистрируется. Я прошу скрепить подписями ваш семейный союз.       Когда Таня с Витей поставили свои подписи в записи акта, сотрудница ЗАГСа попросила сделать то же самое и свидетелей.       — Через века до наших дней дошла красивая традиция — молодожены обмениваются обручальными кольцами. Обручальное кольцо — это символ единства, верности и чистой любви. Пусть они всегда напоминают вам, что ваша любовь бесконечна…       В знак этой самой бесконечной любви Виктор уже во второй раз надел на палец своей девушки, а точнее уже жены, колечко. Только на этот раз обручальное.       Руки Татьяны сильно дрожали, когда она забирала Витино кольцо со специальной подушечки, которую заботливо держал около них их свидетель — Лёшка Макаров.       Едва не уронив самый главный свадебный атрибут и тем самым не оправдав плохую примету, невеста всё-таки справилась с тремором. Золотая полосочка не только её безымянный палец теперь обрамляла.       — Всё нормально? — тихо спросил Пчёла, на что его Цветик-семицветик такое же тихое «да» ответила, — Не переживай ты так, маленькая, всё хорошо же…       — В соответствии с Семейным кодеком, сегодня, двадцать третьего января тысяча девятьсот девяносто третьего года, ваш брак зарегистрирован. Я объявляю вас законными супругами, мужем и женой. Жених может поцеловать невесту!       Для Тани будто опять весь мир вокруг замер. Прикрыв глаза в томительном ожидании, она снова, в очередной раз почувствовала Витины губы на своих губах. Правда, сейчас он уже был не просто её соседом, парнем со двора, другом и даже не молодым человеком.       Он был её мужем.       Он целовал её вкрадчиво, медленно, так, что девчонке просто сносило голову! В его поцелуе власть сочеталась с нежностью, которой до Цветковой в таком количестве не удостаивалась ни одна девушка из его окружения.       Когда Пчёлкин от супруги своей отстранился, она, жутко смущаясь, мило улыбнулась ему. Только сейчас он вспомнил, что они не одни здесь, и церемония продолжается:       — Уважаемые молодожёны! Для вас звучит прекрасная мелодия. Я приглашаю вас на ваш первый супружеский танец.       Пчёла сам выбирал музыку, поэтому как только он притянул Таню к себе, заиграл припев совсем недавно вышедшей в свет песни Уитни Хьюстон «I will always love you». Парень был уверен, что Семицветик точно оценит эту композицию, и не ошибся:       — Боже мой! Какая музыка! — с горящими от восторга глазами прошептала Татьяна.       — Я рад, что тебе нравится, — медленно покачиваясь в такт мелодии, Витя носом к щеке Танькиной прижался.       — Сегодня знаменательный день! — продолжала регистратор, пока композиция медленно затихала, — Он дорог не только для вас, но и для самых близких людей на свете — ваших родителей. Они дарили вам беззаветную любовь, воспитывая вас, отдавали вам частичку своего сердца, бессонные ночи, лучшие годы своей жизни. Они болели вместе с вами, радовались первым шагам, провожали вас на первый звонок и выпускной вечер. Сегодня родители провожают вас в новую, взрослую жизнь.       Светлана Петровна, до этого стойко державшаяся молодцом, всплакнула в платочек, а Павел Викторович крепко держал жену за подрагивающие плечи.       — Уважаемые родители, я сердечно поздравляю вас с праздником и желаю, чтобы дети приносили в ваш дом только свет, тепло и детский смех. Дорогие молодожены, подойдите к родителям и примите от них самые искренние поздравления.       — Мамуль, ну ты чего расчувствовалась? — Пчёлкин тут же к матери своей подошёл, — Чего плакать-то? Радоваться надо! — и в обе щеки её расцеловал.       — Теперь ты наша, Танюшка, — дядя Паша по-отечески невестку обнял, — Можешь всегда ко мне обращаться за помощью, дочка. Если оболтус этот что вытворит — сразу мне говори, я разберусь.       — Обязательно, — улыбнулась, — Спасибо Вам, — сама уже чуть не плача, Таня к свекрови своей подошла, — Тёть Свет…       — Танечка, миленькая! Дай я тебя обниму, моя хорошая…       Не помнила Таня, какие ей наставления Пчёлкина-старшая на ухо шептала. Как и не помнила, когда и при каких обстоятельствах в руках её мужа свидетельство о заключении брака оказалось. Вроде бы, сама регистратор что-то о том, что главе семьи его по традиции отдаёт, говорила, а вроде бы и нет… Да и, собственно, какая разница?       — Сегодня вы положили начало долгой, счастливой жизни, и какой она будет — зависит только от вас двоих. В добрый путь, дорогие молодожены! Счастья вам!

      Из ЗАГСа все вышли какие-то воодушевленные и одухотворённые.       Макаров о чём-то увлеченно беседовал с Ларисой, родители Вити тоже о чём-то тихо переговаривались между собой. Новоиспеченные супруги, напротив, молчали, каждый думая о своём.       Таня не верила, что сейчас, всего несколько минут назад, сбылась её самая заветная мечта, казавшаяся ей несбыточной все те годы, что она была влюблена в Пчёлкина.       Девушка задумалась: почему мы перестаем верить в себя? Почему руководствуемся лишь фактами, логикой — чем угодно, только не нашими мечтами? Её всегда останавливали её собственные домыслы о том, что она какая-то не такая. А теперь она стоит перед Виктором в свадебном платье и держит его за руку.       Нельзя винить человека за то, что он пытается по возможности осуществить свои мечты… Это Татьяна тоже поняла только сейчас, когда вспомнила про своё новогоднее желание. Оно, по идее, удивительно быстро сбылось: с момента их первого поцелуя прошло всего 39 дней, а до регистрации брака они встречались в общей сложности 22 дня…       Вот только цена у этой мечты оказалась огромная: Цветкова при живом отце сиротой осталась. Ненадолго, потому что теперь уже была частью новой, дружной, нормальной семьи.

      — Не хочешь пройтись немного? — спросил бригадир свою жену, когда они остались одни. Макаров с счастливой Костенко, которой её подруга передала свой букет как переходящее знамя, вызвались чету Пчёлкиных-старших сами до дома проводить, а те согласились: не нужно было пока что лишний раз в городе им всем рядом с молодожёнами светиться.       — Можно, — устало улыбнулась Таня. Но с Витей она была готова пойти хоть на край света. Ведь она нашла в нём всё, в чём нуждалась: уверенность в завтрашнем дне и чувство юмора, дающие возможность забыть все свои страхи. В ответ на это супруга Пчёлы готова была на глазах у всех препятствий любить его беспрепятственно.       Девушка не представляла даже, во что превратилась бы её жизнь, если бы Витеньки рядом не было. Теперь она каждый день благодарила судьбу за то, что он вообще был.       Он никогда ничего у неё не просил, даже нежности и ласки в свою сторону не выпрашивал. Зато какую власть парень сам над ней имел — даже не догадывался. А Татьяна, хоть и будучи жутко упрямой, всё же готова была беспрекословно подчиняться этому сильному, гордому, местами вспыльчивому, настоящему мужчине, потому что какими-никакими умом и сообразительностью всё-таки обладала.       А умная женщина рядом с сильным мужчиной — это такая страшная сила, что её и динамитом не прошибёшь.

      Они гуляли по вечерней Москве, бесцельно шатаясь по дворам и привлекая внимание игравшей в снежки детворы. Пару раз до них даже метко долетали маленькие снаряды…       Проходя мимо «коробки», залитой льдом, Таня завороженно смотрела на юных хоккеистов, резво гоняющих шайбу.       — Тоже бы поиграла? — Виктор за талию жену к себе притянул и в красную от мороза щёку её чмокнул. Да, были времена, когда они с ребятами и в хоккей гоняли, кто-то без коньков даже, и просто катались…       — Я на коньках ни разу в жизни не стояла, Вить…       — Как это? — удивился, — Мы же в детстве на каток с тобой ходили вроде…       — Ходили, только я на лёд даже не заходила и просто смотрела, как ты красиво катаешься. Я бы тоже очень хотела научиться, но сначала страшно было, потом как-то всё времени не было, теперь вот рёбра… — видно было, что Цветкова даже расстроилась.       — Обещаю, что следующей зимой обязательно научу тебя, маленькая…       — Правда?       — Конечно! Ты у меня еще лучше всех кататься будешь, вот увидишь, — заверил девушку бригадир, — Ты замёрзла, Тань, поехали домой.       — К тебе или ко мне? — обычно двусмысленная фраза теперь звучала совсем по-другому, — Я утром пирог приготовила…       — Тогда, конечно, к тебе, — хохотнул Пчёла.

      Успев поймать такси до обильного снегопада, Витя с Цветиком-семицветиком быстро до её дома на улице Шухова добрались. И хоть снег, как и дождь, хорошей свадебной приметой являлся, сейчас он мог сильно помешать им побыстрее оказаться в уютной тёплой квартире.       К счастью, этого не произошло.       Пчёлкин, согласно традиции, на руках свою жену через порог перенёс. Как только её ноги пола коснулись, молодожены, в страстном поцелуе сливаясь, одежду друг с друга стягивать стали и обувь с себя небрежно поскидывали.       Оба понимали, что сегодня ничего такого не будет (как минимум потому, что с Танькиными сломанными рёбрами всё могло закончиться весьма и весьма плачевно), хоть и очень того хотели.       Когда фата рядом с пиджаком Пчёлы на пол опустилась, парень Цветкову из коридора начал легонько подталкивать к залу. Двигаясь задним ходом, Татьяна наощупь, медленно шагала к дивану, параллельно с этим утопая, наверное, в самых жарких поцелуях в своей жизни. Бригадир лаской своей сейчас её с лихвой одаривал, да так, что ноги от нетерпения подкашивались…       Если так целоваться, то только с ним.       Ей больше никто не был нужен. Совсем. Ведь только он был с ней рядом, даже когда её сердце покидала надежда.       — Ничего лучше тебя со мной никогда не происходило, Вить, — призналась Таня, когда Пчёлкин, наконец, справился с многочисленными пуговицами на её свадебном платье и припал горячими губами к её ключицам.       — Знала бы ты, маленькая, как я тебя сейчас хочу… Но давай побережём твои рёбра, очень прошу тебя…       Однако сам не остановился, продолжая по фигурке её глазами скользить. Тугой корсет вслед за платьем отправился, оставляя девушку в одном нижнем белье. Он бережно усадил её на диван.       Даже со всеми синяками своими для Виктора она была безумно привлекательной, манящей и сексуальной.       — Я тебя тоже хочу… — прошептала ему в губы, помогая избавиться от белой рубашки и галстука. Лишь только когда звякнула пряжка на ремне парня, Татьяну как отрезвило, — Но нельзя, Вить… А то я потом правда костей своих не соберу…       Прерывисто дыша, Цветкова с трудом от него отстранилась. Её супругу чуть больше времени потребовалось, чтоб в себя хоть немного прийти:       — Что же ты со мной делаешь, милая?       Вместо ответа — снова пылкий поцелуй, который по откровенности своей нисколько не уступал сексу.       — Нам надо остановиться, Тань… Я не могу больше.       — Всё. Всё… — стараясь дыхание выровнять, она буквально сползла с дивана, потому что просто встать по-прежнему было трудно, — Тебе пирог достать? — кое-как с пола поднимаясь, спросила.       — Нет, — он думать ни о чём, кроме неё не мог, не то, что есть.       — Тогда пойду постелю себе в комнате. Прости, муж, но в первую брачную ночь ты спишь один, здесь, на диване…       Пчёлкин понимающе кивнул, провожая свою жену взглядом. Сколько еще он сможет сдерживаться, чтобы не загрести её в охапку и не подмять под себя хрупкое тельце?       Он не знал. А кроме него на этот вопрос никто и не мог дать ответа. Оставалось только ждать.

      Оба нескоро уснули. Подумать только — первая брачная ночь, и в разных комнатах! Если бы Пчёле кто-то об этом раньше сказал — не поверил бы.       Он слышал, как Таня за стенкой крутится и никак заснуть не может. Конкретно плющило бедную девчонку от невозможности гормоны свои разбушевавшиеся унять.       А ведь у них впереди еще медовый месяц… так «удачно» попавший на период реабилитации Цветика-семицветика после переломов.       Витя вдруг слова вспомнил, которые ему когда-то Белов, самый начитанный из их четвёрки, в старших классах откуда-то процитировал:       — У пчелы вся жизнь — медовый месяц.

      И сразу на душе как-то легче стало, и в сон потянуло…