Девчонка со двора

      Лето 1991-го…       День выпускного для Цветковой начался, когда рано утром к ней домой заявилась Екатерина Николаевна с множеством разных расчёсок, шпилек, невидимок и средств для волос. Женщина всегда хотела о ком-то заботиться, дарить свою любовь и тепло. Саша, её родной племянник, давно вырос и стал самостоятельным человеком, а вот Таня… она по-прежнему нуждалась в ласке, заботе, мудром совете, нуждалась в маме. Отец не отпросился с работы даже на выпускной дочери — единственного оставшегося в живых родного человека. Сан Саныч посчитал, что ответственная одинокая родственница придет в любом случае и точно справится со всем гораздо лучше него.       А Катерина просто мечтала о детях. Мечтала о дочери, с которой можно было бы обсудить всё на свете вечерами на кухне, ходить вместе на прогулки и по магазинам, ездить на отдых. Дочери, которой с удовольствием бы помогала выбирать свадебное платье…       В подарок на окончание школы тётя Катя преподнесла Татьяне тоже платье, но, конечно, не свадебное. И хотя девушка уже приобрела себе наряд на выпускной, Катерина решила, что племяннице приятней будет, если она наденет вещь, в которой её еще не видели. Она же тоже когда-то была девчонкой, и ей всегда хотелось выглядеть как с иголочки.       Это было платье-миди нежно-голубого цвета из жоржета с плавным v-образным вырезом и «флаттер» рукавами. Его силуэт идеально сидел на тонкой фигурке, визуально делая её еще более хрупкой. Собрав на бал настоящую Золушку всего за пару часов, довольная Екатерина Николаевна отправилась вместе с Таней и Космосом на торжественное вручение аттестатов. Предвкушение намечающегося праздника, казалось, не смог омрачить даже утренний обморок выпускницы: отчего-то она слишком сильно разволновалась. В последнее время перепады давления были не такими уж и частыми, что тоже не могло не радовать.

      Холмогоров забывал дышать, когда смотрел на неё. Смотрел, как девушка, в которую с каждым днём он влюблялся всё больше и больше, стояла на сцене актового зала и счастливо улыбалась при вручении заслуженной медали «За особые успехи в учении». Цветкова не была ханжой, заучкой или ходячей энциклопедией, а была самой простой девчонкой со двора, без лишних закидонов. Наличие ума и широкий кругозор этому не препятствовали. Ей не были чужды мальчишеские игры и увлечения, но в то же время она сохраняла в себе женственный, утонченный образ. Обычно на таких дворовых подружек парни обращают внимание далеко не сразу, отдавая предпочтение популярным на районе размалёванным барышням. Зато потом, по мере взросления, они приобретают всё больше поклонников…       Кос разглядел среди выпускников и Лёшку Макарова: тот сидел на несколько рядов впереди него. Голова Таниного одноклассника была перебинтована, а сбоку рукой он придерживал костыли. Совсем недалеко расположилась Лариска Костенко из его параллели. Подруга Татьяны почти не слушала, какие наставления дают ребятам учителя. Она охотно стреляла глазками в гостей мужского пола, и Холмогоров был в числе её «жертв». Лариса, конечно, была очень красивой, но его сердце уже было занято. Давно занято…       Вернувшаяся с почётного награждения Цветкова отдала аттестат и медаль на хранение Катерине, в принципе, как и все остальные свои вещи — кремовый плащ и сумку. Время шло очень быстро, и девушка даже не заметила, как уже кружилась в танце с одним из главных красавчиков школы за все времена её существования. Высокий, статный, красивый, в дорогущем сером костюме, Космос и сейчас очаровывал школьниц, как делал это и пять, и десять лет назад. Он вальсировал так легко и непринужденно, как будто готовился к этому дню и моменту всю свою жизнь… И если бы Таня всё-таки подняла смущенный взгляд и заглянула в его глаза, то увидела бы там только себя и никого больше.       — Давай сбежим отсюда? — предложила Татьяна, когда вальс закончился, и они возвращались к своим местам в актовом зале.       — Что, так не хочешь петь сегодня? — шепнул Холмогоров, наклоняясь к её уху.       — И это тоже, — хохотнула она, — Я думаю, тут и без нас будет весело… Хочу сейчас быть где угодно, только не здесь.       — Тогда бегом на выход, а я пока заберу у Кати твои вещи.       — Самое сложное решил на себя взять? — Цветкова легонько ткнула его в бок, улыбаясь.       — Иди уже, я догоню, — Кос закатил глаза, но не мог долго с ней спорить, — Встретимся в школьном саду! — чуть громче добавил он, надеясь, что убегающая девушка его услышала.       — А где?.. — начала было Екатерина Николаевна, не увидев родственницу рядом с брюнетом, но, в целом, нисколько не удивилась, что Космос пришел один и явно не собирался здесь задерживаться, — Уже сбегаете? — получив кивок в ответ, женщина хмыкнула, протягивая ему Танины сумку и плащ. Сама она решила остаться тут до конца мероприятия и даже ненадолго заглянуть на сам банкет: дома всё равно пустота, а молодым сердцам, решившим побыть наедине, она всё равно будет мешать. Катерина ведь тоже когда-то была молодой и прекрасно понимала, кто здесь к кому неровно дышит, — Смотри у меня, Танюшку не обижай…       — Никогда в жизни не обижу, тёть Кать… — пообещал Холмогоров, и почему-то Екатерине Николаевне хотелось верить ему, — Хорошего вечера.

      Цветкова ожидала друга у постепенно погружавшегося в сумерки школьного сада. Завидев знакомую двухметровую фигуру, девушка открыла скрипучую калитку: на ней был замок, но хитрый Сашка Белов в свое время показал, как в нём работает механизм и, соответственно, как открыть его без помощи ключей и отмычек.       Они прошмыгнули мимо нескольких кустов черноплодной рябины, обошли яблони, сворачивая к небольшой посадке с голубыми елями. Взору предстало знакомое место: лавочка, о наличии которой многие ученики даже не догадываются. Здесь можно было пересидеть нелюбимый урок или сложную контрольную (когда тепло, разумеется), спрятать в тайничке алкоголь для школьных дискотек, да и много чего другого. Ёлочки со всех сторон окружали старую серую скамейку, с которой слезла уже вся краска, так, что людей на ней не было видно ни из окон, ни за забором на улице. Зато в этом саду было несколько фонарей, чтобы позволяло не утонуть в темноте. Идеальное место для уединения…       — Такими темпами, пить вечером на лавке станет для меня обыденностью, — хохотнула Цветкова, когда Космос сначала накинул ей на плечи её кремовый плащ, а затем вытащил из тайника заранее принесенное сюда дорогое шампанское. Значит, он был здесь вчера, точно зная, что она захочет сбежать. Это вызывало восхищение…       — Да брось, Тань, — с лёгкостью открыв бутылку, отмахнулся брюнет, — Когда ещё такое в следующий раз будет? Щас скоро экзамены вступительные у тебя, а как поступишь, потом вообще в книжках зароешься, не оторвешь… Чё я не знаю тебя, что ли? — ворчал он, как обычно, беззлобно, с мягкой улыбкой.       — Ты знаешь меня лучше, чем кто-либо другой, Кос… — призналась девушка, перехватывая его руку с шампанским. Отпив немного прямо из бутылки, правда, не так смело, как всегда это делал Витя Пчёлкин, она снова заговорила: — Иногда мне кажется, что даже лучше, чем я сама. Ты столько всего для меня делал и делаешь, ты так чувствуешь меня, мои мысли… А когда ты отвёз меня на то озеро, я… — Цветкова вновь сделала глоток, потеряв ход мыслей, — А я даже не удосужилась после всего этого объясниться с тобой…       — Ты не виновата в том, что тебя запирали в квартире, Тань, — попытался успокоить её Холмогоров, забирая из её рук напиток, — И если ты ждала подходящего момента… то, по-моему, сейчас самое время.       — Кос… то, что я чувствую, трудно описать словами, но я попробую… — очевидно, Татьяна была той девушкой, которая могла справиться со всем миром, но только не со своим сердцем, — Знаешь, иногда мне кажется, что вся моя жизнь — игра, правила которой я не знаю… — действительно издалека начала выпускница, — Это только на первый взгляд кажется, что у меня всё расписано наперед, но на деле… я боюсь сделать неправильный выбор, Кос, боюсь сделать что-то не так и оттого вообще ничего не делаю, не двигаюсь, понимаешь? Это сравнимо с тем, будто я всю ночь провожу на вокзале в ожидании своего поезда, а его всё нет. И в глубине души я знаю, что он никогда не приедет, но почему-то упорно продолжаю ждать его, невзирая на погоду и прочие условия. Я могла бы запрыгнуть в любой другой поезд, но я не хочу… — примерно так она себе представляла всю ситуацию с Пчёлой. И Цветкова, хоть вообще не понимала всего масштаба влюблённости в неё Космоса, чувствовала, что должна чётко обрисовать сейчас всё, чтоб потом не было недопониманий. Девушка даже не догадывалась, что он чувствует точно то же самое, что и она, только к ней самой. Безысходность, в которую каждый из них загнал себя сам…       — Тань…       — Дай мне договорить, пожалуйста… — Татьяна поймала руку Холмогорова после того, как он поставил на треть опустевшую бутылку с шампанским между ними на лавочку, — И несмотря на всё, что я чувствую и что бы со мной ни было, в моей жизни есть кое-что, что остаётся неизменным. Это — ты, мой самый близкий, самый лучший, самый настоящий друг…       Для него это было сродни смертному приговору: знать, что, скорее всего, он никогда не сможет занять позицию выше, чем просто друг, каким бы лучшим он ни был, никогда не сможет обнять её так, словно она — его, и уж тем более, никогда не сможет рассказать, что же она для него значит на самом деле. Потому что уже поздно. И если Таня всё ещё ждёт свой поезд, то его экспресс уехал прямо сейчас. А Космос не запрыгнул даже в самый последний вагон…       — Найти лучшего друга — самая большая удача в жизни… — с горечью подметил парень, стараясь сохранить беспристрастное выражение лица, — И мы с тобой её поймали, Танюх…       — Да… — согласилась Цветкова, — Ты всегда для меня будешь особенным человеком, ведь в моей душе ты занимаешь место более важное, чем просто любовь. Я не хочу быть одной из тех, кто когда-то был так важен, так много значил, чью дружбу настолько ценили… а через несколько лет он превратился в смутное воспоминание… Поэтому я никогда тебя не оставлю, Кос, слышишь? Ты ж моя Космосила, куда я без тебя?       — Слышу, Тань… — брюнет придвинулся ближе к подруге и обхватил большими руками хрупкие плечики. Заглянул в серые холодные глаза своими глубокими синими и увидел, что она вот-вот расплачется. Её глаза были похожи на небо перед дождём — такие же… пасмурные, — Я… тоже всегда буду с тобой. Никогда не брошу в беде и всегда буду вставать на твою защиту, что бы ни случилось… — Татьяна дала волю слезам, — Ты чего? Отставить сырость, Цветкова! — Холмогоров засуетился, поднявшись с лавки и утягивая девушку за собой, — Гулять пойдём щас, а то тебя чё-то на чувства пробило…       — Космос, я такая дура… — она засмеялась сквозь слезы. В эту и в следующую произнесенные фразы каждый вложил свой смысл, — Прости меня.       — Не надо, Тань… Умнее тебя я никого не встречал. И красивее тоже… Всё! Пойдём уже… — он решил, что если сейчас не остановится, то наговорит кучу лишнего, поэтому поспешил сгрести в охапку бутылку так и не допитого шампанского и сумку своей спутницы.       К выходу из сада шли в полной тишине. Ещё не во всех окнах школы погас свет, где-то в отдалении были слышны голоса и музыка. Так странно: кто-то отчаянно оттягивает момент завершения праздника, а кто-то сбегает с него на час раньше, как Цветкова, которая, к слову, школу покидать не хотела…       Татьяна заперла калитку, и теперь это место снова выглядело так, будто тут и не было никого. Ни одной живой души…       В голове Космоса промелькнула невеселая мысль: сердце Тани, похоже, навсегда останется для него таким же прекрасным садом, закрытым на ключ.

      Эта странная парочка могла бы сегодня гулять до рассвета, но история в принципе не терпит сослагательных наклонений. Ребята вдоволь навеселились, исходив вдоль и поперёк свой родной район. Одной из их любимейших шалостей детства были звонки с таксофона на незнакомые номера. Глупые шутки, ворчание на другом конце провода, монетка на леске, которую после звонка можно было легко вернуть себе в карман…       Они давно выросли, особенно Холмогоров, но что-то в этом было. Что-то особенное… Татьяна никак не могла понять, почему ей так хочется вернуться в детство, которое, по сути, у неё ещё не закончилось: взрослая жизнь была еще впереди, а уже так пугала, манила и отталкивала одновременно.       Путь до Таниного дома неизбежно укорачивался. Проходя мимо первого подъезда, девушка бросила взгляд на окна третьего этажа: в комнате Пчёлкина горел слабый свет.       Сама Цветкова жила в третьем подъезде на четвертом этаже. И если бы она обратила внимание не на соседские окна, а на свои, то увидела бы, как её отец отходит от окна, потревожив ткань занавески своими движениями. Александр Александрович был несказанно удивлён, что его дочь пришла домой не под утро. Разве что присутствие рядом Космоса немного расстраивало, но после разговора с Беловым мужчина немного успокоился на этот счёт.       Сан Саныч уселся за кухонный стол и, по обыкновению закинув в себя пару стопок водки, отправился спать.

      — Пришли, — с грустной улыбкой констатировал Холмогоров, когда они с Татьяной подошли к двери её подъезда. Девушка встала лицом к нему, круто развернувшись на каблуках и принимая из его рук свою сумку.       — Не хочу туда идти… — тихо прошептала она, шумно выдыхая и глядя на лучшего друга. Её волосы растрепались от беготни и теперь забавно колыхались на ветру. С минуту Таня молчала, улыбаясь Косу одними уголками губ: уходить домой она пока точно не собиралась, — Смотри, — вскинув вверх подбородок, Цветкова сделала несколько нетвердых шагов в сторону, — Какое красивое небо…       — Да… — подтвердил Космос, не сводя с неё глаз. Какое ему дело до этого неба, когда рядом она?       — Бескрайнее и необъятное… — по-детски продолжала восхищаться Татьяна, вычерчивая указательным пальчиком левой руки очертания звёзд, — Они такие маленькие, — брюнет только сейчас возвел глаза к небу: иссиня-чёрное полотно было усыпано множеством мелких серебристых песчинок, — Знаешь, я иногда думаю, что людям только кажется, что звёзды — великаны, а на самом деле они меньше пылинки…       — Везёт тебе, а мне вот так думать нельзя, — хохотнул Холмогоров, сын профессора астрофизики, — Поди сразу из дома выгонят.       — Да уж, действительно… — заливисто засмеялась девушка, а потом резко ухватила Коса за локоть, тем самым сильно пугая его, — Смотри! Ты тоже это видишь? — она указала рукой куда-то в небо, — Звезда падает…       Цветкова никогда не видела этого вживую. Даже сейчас сам факт такого явления перед глазами казался ей сном. Вспыхнув, маленький огонёк стремительно полетел вниз, сверкая длинным ярким хвостом.       — Моя мама говорила, что звёзды — это души, летящие в рай, — вспоминая о матери, Космос заметно погрустнел: её не стало, когда он был еще маленьким.       — Интересно… — Тане понравилось это высказывание. Сегодня небо было поистине трагически красивым: а по факту, это всего лишь кладбище звёзд, ну, или душ… — Мы не должны загадать желание? — спросила она, хотя звезда уже давно упала.       — Зачем? — брюнет улыбнулся, наклоняясь ближе к Цветковой, неопределенно пожимавшей плечами на его вопрос. Ненадолго их идиллия нарушилась: через подъезд от ребят хлопнула входная дверь. Это был Витя Пчёлкин, но… не один, а с дамой. Татьяна, пересилив себя, изобразила счастливый вид и помахала ему, как только он отвлёкся от своей очередной пассии. Он увидел её, свою соседку и подругу детства в подозрительной близости с Космосом. Парень даже сначала замер с поднятой вверх рукой, но всё же послал ей ответный жест. Холмогоров тоже молча поприветствовал друга и вернул всё внимание девушке. Они стояли вплотную друг к другу, и у Тани даже промелькнула мысль, что было бы неплохо его поцеловать. Но зачем? Вернуть должок за несостоявшийся поцелуй или, может, позлить Пчёлу? Она даже закусила губу, чтобы сдержать этот порыв и не травить душу, — И что ты загадаешь?       — То, чего у меня быть не может… — чуть не плача, Цветкова опустила взгляд. Пчёлкин, всё дальше удаляющийся от дома, его внимание и любовь — всё это не её. И чем она хуже этих красавиц? — Спокойной ночи, Кос, — её рука ненадолго задержалась на его плече. Обойдя Космоса, Татьяна без оглядки забежала в подъезд, оставляя его наедине со своими мыслями.