Девчонка со двора

      Зима 1999-го…       Признание Космоса так и застыло в воздухе, который, кажется, даже наэлектризовался от напряжения Тани.       Ноги стали ватными, и стоило огромных сил, чтобы вернуться к стулу у кровати больного, а не дойти те три шага до двери и скрыться за ней.       — Я знаю, Кос, — Татьяна аккуратно накрыла его большую руку своими двумя, — И я тебя тоже люблю, мы ведь с тобой столько лет дружим…              Цветкова понимала, что Холмогоров признался ей ну никак не в дружеской любви. Она решила сгладить опасные острые углы, сделав вид, что не поняла, о чем речь.       — Я всё понимаю, Тань, не дурак, — а вот Космос, кажется, раскусил её ход, — просто держать в себе это уже больше не мог, правда… — хрипло произнес он. Всё-таки, говорить ему еще было тяжеловато…

      Жена Пчёлкина догадывалась о его чувствах, да и Виктор не раз намекал, что его друг на неё глаз положил, но как-то не воспринимала это всерьёз. Кос ухаживал аккуратно, без резких телодвижений, обычно не заходя дальше дежурных объятий и поцелуев в щёку при встрече или после совместного похода в кино или кафе. Да, иногда он мог сказать лишнего, но чаще всего это было спьяну и, опять же, не особо воспринималось всерьёз, по крайней мере, после замужества точно.       Все мысли Татьяны всегда занимал один только Витя, поэтому, наверное, у неё не было времени замечать чьи-то знаки внимания со стороны. И хоть Цветкова была полностью поглощена своим мужем, друзей детства она никогда не забывала и по-прежнему любила. Любила Саню, с которым у неё было много общего помимо родственных связей, любила Фила, вместе с которым стала крестной маленького Вани Белова. И Космоса, самого искреннего и непосредственного из всех, она тоже любила. Как-никак, он первый познакомил её с миром «запретных плодов» (а конкретнее, сигарет), понимал ее, когда не понимали остальные, а это многое значило.

      — Когда человек выговаривается, ему становится легче, — зачем-то сказала Таня, — И на сердце спокойнее, потому что нет больше груза от той тайны, которую он в себе носит…       — А представь, если б эта тайна ушла со мной в могилу, а? — хохотнул Холмогоров и тут же скривился от боли: вспоротый Максом ночью живот давал о себе знать.       — Не говори так. Ты здесь, живой, и я здесь, — сильно нервничая, девушка даже закусила палец, — Ты ещё в кино меня сводишь, когда выздоровеешь, не отвертишься…       — Свожу, обязательно свожу, — слабо улыбнулся брюнет, — А Пчёлкин не заревнует?       — Заревнует… — не раздумывая, подтвердила она, разглядывая своё обручальное кольцо, которое несколько часов назад Ольга Белова помогала ей отмыть от крови, — Но я с ним договорюсь. Отпустит… — Цветкова очень надеялась вновь услышать недовольное ворчание мужа, ещё раз увидеть наглую ухмылку и прищур, которыми одаривал её Виктор, когда она не слушалась его и поступала по-своему…       — Вот как оклемаюсь, сразу пойдём, — подмигнул ей Космос, — Люда не приходила?       — Саша запер её в офисе… — осторожно начала Таня, смотря за его реакцией, — она готова была там всё вверх дном перевернуть, когда узнала…        — Похоже на неё. Святая женщина… — слабым голосом заключил Холмогоров, поднимая глаза к потолку, — А я ведь сделал ей предложение.       — Правда? — он кивнул, — Это же здорово! Поздравляю! Только Кос… Пожалуйста, пообещай, что завяжешь с порошком, — попросила Татьяна, — И не говори, что уже завязал: я видела, как ты таблетки горстями жрешь, чтобы не ломало. Ради Люды, пожалуйста…       — Обещаю, — заверил ее Космос, — Я больше с жизнью своей шутить не собираюсь.       — Это правильно, — Цветкова встала, разглаживая складки на своём изрядно потрепанном после вчерашнего платье, — Я пойду, а то Борис Моисеевич там, наверное, уже съел Саню за то, что я так долго у тебя тут сижу.       — Как бы не подавился… — снова хохотнул брюнет, зажмурившись, — Тань? — она остановилась, уже успев дёрнуть на себя ручку двери, — Сошьешь Люде свадебное платье?       — Самое красивое, Кос… — согласилась Татьяна, покидая его палату.

      — Молодые люди, это больница, а не дом свиданий… — причитал главный врач, с претензией глядя на Белова и только что вышедшую от Коса Татьяну, — Космосу Юрьевичу нужен полный покой, а вы устроили тут паломничество! — Саша молчал, потому что понимал, что врач говорит правильные вещи, но в то же время он не мог, просто не мог не увидеть друга, когда тот очнулся, и уж тем более не позвать к нему Таньку, которую он так ждал, — Больше никого к нему не пущу, так и знайте!       Цветкова с виноватым видом проводила взглядом Бориса Моисеевича. Его расстегнутый белый халат развевался при быстрой ходьбе, как флаг на ветру.       — Исповедался? — когда главврач ушел, поинтересовался Белов. Таня не сомневалась, что ему известно о чувствах Космоса к ней, поэтому лишь кивнула.       — Как Витя? — тихо спросила Цветкова в надежде услышать, что ему стало хоть немного лучше.       — Без изменений, — от этих слов всё внутри замерло, но сердце, её поганое сердце стало колотиться в разы сильнее, — Поезжай домой, Тань… — попросил Саша.       — Зачем? — на этот вопрос Белый ответил Татьяне красноречивым взглядом: её внешний вид оставлял желать лучшего. Как минимум, надо было по-нормальному помыться, переодеться… А ещё лучше — поспать, — Я никуда отсюда не уйду.       — Шмидт отвезет тебя, у вашей квартиры уже выставлена охрана, — Татьяна знала этот тон: Белов уже всё решил, а это значит, что она по-любому поедет домой, — Я распорядился, чтоб после он поехал и выпустил Люду из офиса…       — Зачем ты её вообще там запер? — девушка посмотрела на друга с укором.       — Ты себя вспомни вчера, — хмыкнул Саша, — Еще вторую такую же я бы не выдержал.       — Жестокий ты человек, Белый… — Таня поджала губы. Ей хотелось спросить, отчего же он не запер где-нибудь и её тоже, но она не рискнула.       — Ты сама как? — справился о самочувствии Тани Белов, провожая её к выходу. Он переживал и за неё тоже, зная о её проблемах со здоровьем. У Цветковой, помимо перепадов давления, было больное сердце. Дважды на его памяти она была при смерти, а ведь ей несколько дней назад исполнилось всего лишь двадцать пять лет…       — Я в порядке, — Саша и не ожидал услышать другой ответ. Белый очень боялся, что от пережитого вчера обострятся все её болячки, и возвращать с того света придётся не только Витю и Космоса, но и её тоже. Он заплатил колоссальные деньги за те успокоительные, которыми её напичкали, потому что многие другие лекарства девушке были противопоказаны, — Я переоденусь и вернусь сюда.       — Как знаешь… — вздохнул Белов, понимая, что ничего он с её характером не поделает. Не Шмидта уговорит отвезти, так кого-то другого, — Я бы на твоём месте поспал.       — Не могу, Саш… — призналась Таня. Если бы не те таблетки, она бы и вчера глаз не сомкнула.       Телефон Белого зазвонил, заставляя девушку вздрогнуть: она всегда пугалась, когда трубка начинала трещать при звонке.       — Какие люди! — заулыбался Саня, — Это Валера, — тихо шепнул он Цветковой, — Ну как ты, брат?       Таня удивилась, ведь Филатов после выхода из комы не говорил. Просто лежал, всё видел, понимал, но не говорил и не двигался. Почему ей никто ничего не сказал?       — Да, да… — притворно радостным голосом соглашался с другом Белов, — Спасибо, Фил. Да, теперь депутат…       Татьяна присела на лавочку в коридоре рядом с другом, который продолжал говорить по телефону.       — Вчера так напраздновались, что перепили, — врал Саша, а на его лице уже не было никакой улыбки, — Да чай дома лежат, отсыпаются… — Цветкова поняла, что речь идёт о её муже и Холмогорове, которые на самом деле всю ночь боролись со смертью, — Зато Танька ко мне в офис пришла, представляешь? — он посмотрел на подругу серьезно, — Да, конечно, щас трубочку передам…       — Алло, — голос Тани дрожал, и это невозможно было скрыть, — Валер?       — Он ничего не знает, — шепнул Белый, — Вообще ничего…       — Ну привет, партизанка, — до неё донесся медленный, плохо различимый голос Филатова, — Мне Томка про вас с Пчёлой все уши прожужжала…              Филу делали трепанацию, когда Белый и Кос узнали о том, что Пчёлкин тайно женат на Тане уже несколько лет. Потом была кома, и, ясное дело, он ничего не знал, да и не до этого было. А когда услышал об этом от Тамары — ещё не мог говорить, хоть и очень многое хотел бы сказать.       — Прости, Валер. Так получилось… — девушка улыбалась сквозь слезы, — Как ты? Я так рада тебя снова слышать! — Белов дал ей носовой платок, — Я обязательно тебе всё расскажу… Да, конечно, приду…              Саша еле разжал её тонкие пальцы, вцепившиеся в телефонную трубку. Попрощавшись с другом и пообещав заглянуть к нему в ближайшее время, он сбросил звонок. Цветкова, как ему показалось, после разговора с Филом стала какая-то невменяемая:       — Всё нормально, Тань? — он даже проверил её зрачки: осталась привычка после выходок Космоса.       — Да, — коротко ответила она, — Когда это случилось? — Татьяна имела в виду ситуацию с Валерой: ей же не сообщили, когда он заговорил…       — Вчера вечером, когда они с Томкой смотрели выборы по телевизору.       — Саш, это же замечательно… — Цветкова слабо улыбнулась другу и устало прикрыла глаза. Не было худа без добра: эти выборы, хоть и косвенно, дали силу одному близкому ей человеку, несмотря на то что забрали их же у двух других.       — Татьяна Александровна, — в коридоре возникла огромная фигура Шмидта, — Можем ехать.       Она поднялась с лавки, прощаясь с Беловым:       — Я позвоню тебе через пару часов, Тань. Поспи хоть немного, ладно? — девушка кивнула. Начальник охраны Белого снял с себя тяжелое пальто и накинул ей на плечи, — Правильно, а то замерзнешь ещё, холодно…       — Хорошо, — непонятно, на какую конкретно из всех фраз Саши ответила Цветкова, плотнее кутаясь в нагретое телом Шмидта пальто.       

      Вернувшись домой, в огромную пустую квартиру на Цветном, Таня не знала, что делать. Её мужа и друга чуть не убили на празднике в честь выигранных Сашей выборов. Макс, виновный во всём этом, гуляет где-то на свободе. Самое смешное, что тут ничего от неё не зависит, и ей остаётся просто ждать хоть каких-нибудь новостей…       Первым делом Цветкова скинула с себя все вещи, что были на ней в роковой вечер и выкинула их в мусорное ведро. Она бы вообще сожгла их в камине, вот только он потух со вчерашнего дня, ведь хозяев долго не было дома, и огонь поддерживать было некому. Потух точно так же, как каждая маленькая частичка её души, когда в очередной раз случается что-то плохое.       Ледяной душ не приводил в чувство. Девушка вдоволь наплакалась, скрывая под струями воды свои слёзы. Выйдя из ванной комнаты, она направилась в их с Виктором спальню, где всё осталось так, будто ничего не произошло: Пчёлкин никогда не застилал за собой постель, всегда вешал вещи на спинку стула, а не в шкаф, складывая их неправильно и раздражая этим Таню. Сейчас она готова была всё на свете отдать, лишь бы вернуть всё обратно. Цветкова ни за что не ругалась бы с Витей за неубранную постель, за невымытую посуду, да за всё, что угодно!       Татьяна приблизилась к красному уголку с иконами. Вглядываясь в изображения святых, она умоляла сохранить жизнь и здоровье её мужу. Ей больше ничего не было нужно…       — Татьяна Александровна? — Шмидт вошёл в комнату, постучав по дверному косяку. Видимо, Белов дал ему указание периодически проверять, не загнулась ли она от сердечного приступа или ещё чего-то подобного, — Я в офис поехал, Вы со мной?       — Да-да, сейчас. Минут десять, Дим, и я буду готова.       — Жду, — кивнул он и вышел. Таня вновь осталась один на один со своими мыслями.

      Расчесав мокрые волосы и надев давно не вытаскивающийся из шкафа спортивный костюм, Цветкова выдвинула ящик прикроватной тумбочки, достала оттуда пачку сигарет и засунула себе в карман. Посмотрела в зеркало и отметила про себя, что лучше бы она этого не делала: неестественно бледная кожа, опухшие от слез глаза и нездоровая худоба — вот всё, что от неё осталось. Девушка совсем была не похожа на счастливую Таню Цветкову, смотрящую на неё с фотографий на полках. Она вытащила из рамки и забрала с собой свой самый любимый снимок: на нем Витя примеряет зелёный плащ, который она шила сама. На фото изделие ещё не готово, поэтому из материала торчит куча всяких булавок и лишних ниток. Таня крутится возле Пчёлкина с английской булавкой в руках, а он смотрит на неё и улыбается… Тогда они еще были просто друзьями, а сама Цветкова и подумать не могла, к чему всё это приведет…

***

      Осень 1990-го…       Сентябрь подкрался незаметно, вытаскивая наружу всю боль Тани, которую она так тщательно старалась запрятать как можно дальше.       Вот уже второй год подряд она не посещала торжественную линейку в честь первого сентября.       Год назад Марья Тихоновна предложила дочери не ходить никуда и отпраздновать этот день только вдвоем. Для Тани, которая никогда не пропускала важные школьные мероприятия, это было странно, ново, но она согласилась.       С самого утра, весь день, они ходили по кафе, аттракционам, ели мороженое. Девушка тогда еще думала, что это самый счастливый день в её жизни, но как же она ошибалась… Тем же вечером её мамы не стало. Она совсем чуть-чуть не дожила до пятидесяти пяти…       Инфаркт… Страшное слово, которое Таня ненавидела и теперь боялась, как огня. Разве возможно, что весь её мир может рухнуть за один день, просто так, как по щелчку? Как оказалось, очень даже возможно…       Цветкова тяжело переживала эту утрату, но никому этого не показывала. Она стала усерднее учиться, брать на дом небольшие заказы по шитью, чтобы немного заработать и помочь отцу, который весь день возился в своей автомастерской, а вечером пил без памяти, иногда вообще забывая о том, что у него есть дочь.       В первую годовщину смерти Марьи Тихоновны Таня весь день провела на кладбище. Её не было там с похорон, потому что ей просто не хватало духу сходить туда, еще раз увидеть собственными глазами напоминание того, что её мамы больше нет. Девушка даже думала иногда, что вторая половина небольшого участка за двухместной оградкой будет принадлежать ей, а не отцу, ведь без мамы ей долго не протянуть… Кто вообще придумал, что люди должны умирать?       Прибравшись на могиле, Таня дотемна просидела на лавочке, выкурив с десяток сигарет. Мама не одобряла этого при жизни, но только так Цветкова могла хоть немного успокоиться и взять себя в руки. Оставаться там было страшно, а уходить — ещё страшнее. Какой смысл возвращаться к живым, которые тебя не ждут?       Но её ждали. Отец поднял на уши весь район, когда узнал, что утром первого сентября его дочь ушла не в школу на линейку, а неизвестно куда. Он помнил, как она боялась ходить на кладбище, поэтому даже подумать не мог, что поздно вечером Космос и Фил найдут её именно там.       «Линкольн» отвёз её домой: поминки уже закончились, а в квартире осталась помочь убраться только Екатерина Николаевна, у которой Таня даже жила какое-то время после похорон матери. Тётя Саши взяла её к себе, потому что своих детей у неё не было, а единственный родной племянник, и тот скрывался где-то на Урале от несправедливости правосудия.

      Кое-как дожив до утра следующего дня, Цветкова с новыми силами отправилась к Пчёлкиным на очередную подработку. Светлана Петровна, мать Виктора, попросила её помочь ушить платье перед походом к кому-то на юбилей. Возможно, женщина справилась бы сама, но она знала, что Тане сейчас нужны деньги, а просто так принимать помощь девушка отказывалась.       Пчёла вернулся домой, когда его мама пыталась отблагодарить Татьяну за её работу:       — Неудобно, тёть Свет, как я с Вас деньги-то возьму? Вы же мне не чужая… — отнекивалась Цветкова, стоя у порога, — Привет, Вить… — поздоровалась она, опуская взгляд на какой-то журнал в руках Пчёлкина.       — Привет, — парень быстро разулся и подошёл к матери, обнимая её и чмокая в щеку. Взял у неё из рук деньги и нагло, силой положил Тане в карман, — Дают — бери, бьют — беги, — напомнил он, — А вообще, хорошо, что ты здесь: у меня к тебе дело есть, на сто рублей.       Светлана Петровна, улыбнувшись, оставила сына и его подругу наедине. Вчера вместе со своим отцом он тоже искал Цветкову по всему району, а затем городу. Отчасти, она была рада, что Таня с Витей хорошо общаются.       — Это какое? — прыснула она со смеху.       — А вот, — Пчёла положил журнал на стол и начал его листать, — Вот, видишь вот этого мужика в плаще? — она кивнула, — Сможешь мне сшить до дня рождения?       — Мужика? — выгнув бровь, спросила девушка.       — Очень смешно… — Виктор картинно закатил глаза, — Плащ, точно такой же, а? Выкройки достану, материал — тоже. Сможешь?       — Без проблем, — уверенно заявила Татьяна, разглядывая картинку явно из какого-то фильма. Какой-то бандит в черном плаще, — Только у меня есть к тебе предложение…       — Какое? — усмехнулся Пчёлкин, склонив голову к самому её лицу. Её серые глаза смотрели в его голубые, в то время как щеки постепенно краснели.       — Как ты смотришь на то, что вместо чёрного твой плащ будет темно-зеленым?