Ab igne ignem

Октябрь 2012, Санкт-Петербург.       Они шли длинным белым коридором — Алиса и Эдмунд Шклярский — знаменитым коридором закулисья БКЗ "Октябрьский" с нотным станом с затейливыми нотками, тянущимся на уровне рук далеко вперед. «Интересно, а они образуют какую-то мелодию или просто начирканы по прихоти дизайнера на стене абсолютно без смысла, лишь для красоты? Было бы интересно попробовать сыграть» — подумалось девушке. Читать ноты «с листа» она не умела, хотя музыкальную школу закончила и имела хороший слух. Как всегда в минуты смятения и тревоги, она пыталась отвлечь и развлечь себя какими-то посторонними дурацкими мыслями, лишь бы не думать о том, что неизбежно должно вот-вот произойти. А впасть в смятение было от чего. Молоденькая Алиса шла рядом с человеком, которого давно считала живой легендой, на песнях которого если не выросла, но уж точно созрела как личность.       Будучи подростком и юной девушкой, как все в этом возрасте, она переживала увлечение, даже наполнение музыкой. Как многие ее сверстники, а также те, кто был до неё, и те, кто будут после, искала в ней опоры, смысла, ответов, утешения. Когда схлынула волна безразборной меломании, остался «Пикник», как стройный и незыблемый замок на скале. В нём были все ответы, и утешение, и смыслы. Вычурная, но при этом строгая музыка зачаровывала и словно приподнимала над действительностью. Казалось бы простые слова стихов каждый раз складывались загадку, каждый раз разную, но непостижимым образом от сердца на нее приходил ответ. Пикник никогда не надоедал, сколько бы она ни слушала, с наслаждением выпивая гармонии и любуясь великолепными драгоценными кристаллами образов. Она считала Эдмунда Шклярского великим поэтом, гением, добрым волшебником. И этот волшебник шёл сейчас рядом с ней, вёл в гримёрку, где уже дожидалась выхода на сцену группа. Она не до конца верила сама себе, но, в конце концов, всё вышло даже лучше, чем она ожидала.       Стараясь не показывать волнения, Алиса спросила:        — А если я не справлюсь? У меня ведь нет такого опыта.        — Справишься. Ты же инженер, а это уже больше половины успеха, — мягко и даже по-отечески ответил, слегка улыбнувшись, Эдмунд.        — А как Вы объясните в коллективе моё появление и суть моей деятельности? — всё сомневалась она.       — Об этом не волнуйся, мои решения не подлежат обсуждению. И ничего не бойся, — успокоил он девушку. — Я вообще ничего не боюсь. Но я меньше всего хотела бы подставить Вас, — уже совладав с волнением ответила она, а в серых глазах сверкнула сталь, — кстати, как мне к Вам лучше обращаться? «Тыкать» я не смогу в любом случае, я Вас слишком уважаю для этого, а «Эдмунд Мечиславович»…о, пожалейте мой речевой аппарат! Если позволите, «Маэстро» или «Мастер»? — совсем освоившись, с улыбкой спросила Алиса. — Хорошо — ответил он. Кажется, такая церемонность и некоторая старомодность девушки ему понравилась.       Наконец они дошли до гримерки, и открыв дверь, Маэстро первой пропустил Алису. — Друзья, это наша новая коллега, Алиса, она будет концертным администратором, со следующего тура — ещё и тур-менеджером, — представил он её.        Девушка как можно более непринуждённо поздоровалась. Несколько пар глаз с любопытством воззрились на неё и начали изучать. Эдмунд по очереди представил всех музыкантов, звукорежиссёров и сессионных артистов, большинство из которых Алиса уже знала. Марат, приветствовав её, одарил дружелюбной улыбкой, Леонид был немногословен и сдержан, Станислав же, сын Эдмунда, молча кивнув, сверлил её взглядом. — Барышня в группе — это прекрасно, давно пора! — засмеялся Игорь Васильев, он же «трехрукий шаман», он же «Вампир на ходулях» и много кто еще. Похоже, он хотел продолжить свою мысль какой-то шуткой, но поймав строгий взгляд Эдмунда, замолчал, многозначительно улыбаясь.       — Алиса, вникать начинай прямо с этого концерта, осматривайся, запоминай, чтобы ты понимала, как происходит действо. Со следующего концерта ты едешь в тур с нами, и уже должна будешь выполнять свои функции, — обратился он к девице, — если что-то непонятно или любопытно, задашь потом вопросы, мы все на них ответим, — с этими словами он обвёл взглядом группу, очевидно, давая понять, что участникам волей-неволей придётся взаимодействовать в новенькой.              — Через 10 минут выход, — сказал Марат, глянув на таймер.       — Пора. Алиса, ты с нами, из-за кулисы будешь наблюдать, — отозвался Маэстро. Музыканты не спеша встали со стульев и кресел и отправились к выходу из гримерки.       — А может, как кошку в дом, первой пустим? — снова шутил Игорь, он, похоже, был в ударе. Девушка не стала никак реагировать, молча замкнув шествие.       Пока Алиса плелась в хвосте, с трудом веря в происходящее, Марат догнал идущего впереди с небольшим отрывом Эдмунда.       — Эдик, зачем она нам нужна? — вполголоса спросил он друга.       — Как зачем? Помогать будет. Видишь, сам не справляюсь, делегирую ей часть работы, и ты делегируй, и Володя найдет, чего делегировать. Давно стоило ввести эту должность, меньше головной боли и больше сил собственно для творчества.       — В самом деле, Эд, зачем нам баба? — подошёл с другой стороны Леонид с тем же вопросом, — Начнёт тут истерики ещё закатывать, и вообще, где бабы, там разврат.       — Эта — не начнёт. И распутничать тоже не станет. Хорошая девочка, — тоном, не предполагавшим возражений, подытожил Эд.        Музыканты вышли каждый на своё место, свет над сценой был пока приглушённым. Алиса осталась в глубине за кулисой, с замиранием сердца ожидая начала. «Поздравляю тебя, Алиса, ты попала в страну чудес! Насколько прекрасным и завораживащим может быть концерт Пикника для смотрящего из зала, настолько же невероятно оказаться по другую сторону занавеса и видеть всю эту механику и динамику изнутри. Да что там механика! Из ничего на сцене Маэстро высекал сгустки электричества, которые потом скупым экономным жестом отправлял в зал. Многократно отражённые тысячами сердец, они возвращались к нему мегаваттами эмоций, эта энергия была почти осязаемой, она лавиной захлестывала сцену. Может, поэтому он носит очки? Это хоть какой-то барьер от этого бешеного энергетического натиска, такую волну не каждому человеку под силу держать, пусть даже из восторга и обожания. Однако все равно, даже при небольшом росте, при своей тонкокостности он — мегалит, глыба. Чистая магия! И ты теперь — её часть!»       Девушка была не то что бы красавица, скорее, самой обычной русской внешности: отнюдь не точеный нос, не пухлые губы, но зато большие выразительные серые глаза и светло-русые с рыжиной кудрявые волосы. В ней была именно та прелесть, что не передаёт фото, фотоаппарат и камера такие лица «не любят», поэтому такие девушки часто считают себя нефотогеничными. Прелесть эта, а скорее даже то, что называлось раньше словом «манкость», проявлялась именно в движении и общении: в заразительном смехе, лукавых искорках в глазах, жестах красивых рук, даже остром словце, вовремя и к месту сказанном, в мягкой грациозной походке женщины, осознающей силу и красоту своего тела. А эта девушка знала силу своего обаяния, потому что обладала гораздо более нужными качествами, чем смазливая мордашка и прочий «ширпотреб» из бабьего арсенала: она была храброй, честной — в самом широком смысле этих понятий — и умной и в том числе благодаря уму не имела дурацких комплексов и, главное, умела, когда нужно, помолчать. Видимо, именно поэтому никогда не была обделена мужским вниманием, хотя и не злоупотребляла им в корыстных целях, а развратной и в самом деле не была. И если лицо порождало ассоциации с неяркими полевыми цветами среднерусских полей, то фигура наводила на мысли о сочных сладких грушах: небольшая грудь, тонкая гибкая талия и округлые широкие бёдра при тонких щиколотках длинных ног, тонких же запястьях и тонкой длинной шее и покатых плечах. Не раз она улавливала боковым зрением восхищённый взгляд, прогуливаясь по бульварам Москвы или вдоль набережных Питера одна, в компании одного только плеера, щурясь, как кошка, от солнца и удовольствия, доставляемого любимой музыкой и пришедшими в голову шальными мыслями. Вот и сейчас, направляясь в сторону, гримерки, она краем уха услышала вполголоса сказаное за спиной: «Ля какая…» Кажется, Игорем. «А ведь в самом деле стоит пересмотреть несколько гардероб. Чего мужиков волновать почем зря? Да и работать надо в более удобном. Каблуки заменим на берцы, топы — на футболки и рубашки, а платья… Обойдетесь, платья, юбки и узкие джинсы останутся при мне, мне удобно и красиво, поволнуетесь малость» — заключила мысленно Алиса, но думы об одежде вылетели из ее головы, стоило ей перевести взгляд на сцену…