Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

                   — Кисинька, айда в магазин! — зазывал Лаимм, прыгая вокруг мужа зайчиком: даже руки на груди сложил как лапки.       — Ты завтра в путешествие своё собрался, какой тебе магазин? — не понял Хестан.       — Дык нада же с собой скусняшечек немношк взять! И домой тоже! — отозвался Лаимм, а потом замер перед мужем, руки в бока упёр и поцокал: — В како меня муж рамантишеско пиключение возил! — и с довольной моськой покачал головой. — Стока всего пивизли! И стока сех! Это ж касата кака! — он снова начал прыгать вокруг мужа, озадачивая его ещё больше. — Погнали в магазин! Твою денешку тратить! Мне на сладости!       — Жопа слипнется от сладостей! — шикнул Хестан.       — Нит, — не согласился Лаимм. — И зубки тоже не выпадут! Я знаю! Проверял! Кажий день проверяю!       — Ты только Элону об этом не говори, а то его кондрашка хватит, — вздохнул Хестан.       — Ничиво с ним не сделаица, — отмахнулся Лаимм.       — Ты чего распрыгался-то?       — Кручу, верчу, запутать хочу!       — Я тебя расстрою: это не поможет.       — Ну блин, — Лаимм перестал прыгать, а потом и вовсе выдал: — Устал!       Хестан озадаченно приподнял левую бровь, смотря, как этот «уставший» недокролик пулей носится по комнате, переодеваясь на выход. И вот как с ним разговаривать? Хестан ещё и слова не сказал, что он согласен на магазин, а этот электровеник уже собрался. Собрался и стоит. Глазёнками хлопает. Ждёт! Непонятно чего. Вот, начал покачиваться с носка на пятку и обратно. А вид при этом такой скромный! Знал Хестан этого скромняжку! Дай ему волю, все деньги потратит! На сладости эти свои. И лошадок. И огород. И рукоделие. Сколько всего-то!       — Едем? — осторожно шёпотом спросил Лаимм.       — Куда? — непонятно зачем уточнил Хестан, разглядывая тёплые светло-синие джинсы супруга со смешными лапками-накладками на коленках, яркую зелёную футболочку и более спокойного оттенка зеленого тёплую кофточку, что больше напоминала пиджак. Ну и носочки. Такого же вырвиглазного цвета, как и футболка, только оранжевые.       — За скусняшками! — тем же тоном отозвался Лаимм. — Сыночку возьмём и прогуляемся немношка. Вместе! — прильнув к мужу, шептал Лаимм, искушая, точно дьявол смертного. Смотрит ещё так покорно-влюблённо. Хитрюшка!       — Так-то тут я демон вроде как, — проворчал Хестан.       — Дык ню! — не стал спорить Лаимм.       — Иди сына собирай… — Хестан не успел фразу закончить, а супружика как ветром сдуло. — Я с кем разговариваю-то?! — возмущённо возопил он, но, конечно же, никакой реакции от супруга не последовало. Махнув на него рукой, Хестан тяжко вздохнул и мысленно вопросил, где же он так грешил, что ему Высшие Силы такого супружика послали. Маленький спаситель! Вредный, но горячо любимый. Опять вздохнув, Хестан взялся одеваться.       Лаимм стадом коней пронёсся по второму этажу и сбежал по лестнице, умчав в столовую.       — Копытка, я у тебя Риваську украду! — Лаимм подхватил сына и торпедой обратно.       Держащий в это время Реваса за руку Абелас растерянно обернулся, глянул на свою ручку, а потом с нотками ужаса вылупился на отца.       — А всё, не доследил за мужем, — тихо рассмеялся Карас, беря сына на руки: больше из опасений, что, отойдя от шока, он начнёт плакать.       — Нас-то проводить не хочешь?! — крикнул вслед эльфёнку Элон.       — Дасиданья! До завтра! Дверь сзади вас! — в ответ завопил Лаимм, а потом добавил: — Банки вернуть не забудьте!       — Как гостеприимно, — протянул Элон.       — Это же Лаимм, — сказал Тод таким тоном, будто этим всё сказано. — Тут никогда не угадаешь, что он выкинет на этот раз.       — Иди детей забирай, угадыватель, — проворчал Элон.       — Самое тяжёлое мне? — рассмеялся Тод, имея в виду, что близнецы там разыгрались и их теперь фиг вытащишь без истерик.       — Пошли хотя бы попробуем.       — Так можем и остаться до вечера. Пусть бесятся, — предложил Тод.       Элон на мужа глянул с нотками недоумения, но спорить не стал. До вечера или нет, но можно немного и подзадержаться. Даже если маленького хозяюшку куда-то понесло. Несмотря на наличие гостей.       Лаимм вихрем ворвался в комнату, где Хестан вяло натягивал чёрные штаны. И так не торопился, а тут и вовсе встал, смотря, как шустро-ловко супружик переодевает всё больше офигевающего сына в уличную одежду: бордовые штаники, такие же носки, зелёную водолазку и всё. Потом ещё шапочку да курточку на него наденет. Ну и шарфик с сапожками.       — Готовченко! — отрапортовал Лаимм. С сыном на руках он замер перед полуголым мужем и как с возмущением пискнет: — Ты пашто ещё не оделси?!       — Тебе сказать или догадаешься? — полюбопытствовал Хестан, хмыкнув от вселенски подозрительного взгляда супруга. Забавлял ещё и сын своим выражением лица. Казалось, он никак не мог осознать и принять всё, что произошло. Конечно, попробуй перевари такое поведение мапули. Стремительный как пуля!       — Кисинька, ты што, издиваисся надо мной? — спросил Лаимм, раздувая щёки: стадия боевого хомяка активирована!       — Я же не виноват, что ты настолько шустрый, — сказал Хестан, наконец-то застегнув пуговицы на штанах и берясь за красную футболку.       — Ты нормально одевайся! — скомандовал Лаимм.       — Ща ещё кофту на замке поверх надену и нормально.       — А куртнёшку? — уточнил Лаимм.       — Зачем? — не понял Хестан. — На улице уже тепло.       — Как это зачем?! — ужаснулся Лаимм.       — Жарко мне будет!       — Дык как жарка-та?! Там жи исчё холодно!       — Это тебе холодно, — Хестан ткнул любимку пальцем в нос, и тот потешно свёл глазки в кучку. — А мне жарко. У меня в крови лава.       — Кака тебе там лава? Вот простынешь, чё делать будешь?!       — К тебе приду плакаться.       — Дажи не думай! Ругать буду!       — Пиражунь, — Хестан глянул на супруга с нежностью, и тот весь аж засмущался, — ворчать ты будешь потом, когда я поправлюсь. А пока болею, будешь вокруг меня бегать и поддерживать всячески.       — Твоя правда, — вздохнул Лаимм. — Но потом-то получишь! — он показал кулачок.       — Это будет потом, — хмыкнул Хестан, доставая из шкафа тонкую чёрную кофту на замке и с капюшоном.       — Какой ты, Кисинька, у меня вреднючий, — покачал головой Лаимм.       — Главное, что у тебя, — опять хмыкнул Хестан, уходя в кабинет, забирая нужное: повесил на пояс сумку, в которую сунул сотовый, удостоверение и, конечно же, карточку. Куда без неё-то? И тут Хестана вдруг осенило: а где у Пиражуни сумка? Выйдя из кабинета, он обошёл всё так же стоящего посреди комнаты супружика, с любопытством смотря на рюкзачок в виде лошадки. Сразу-то и не приметил!       — Чу тако? — шёпотом спросил Лаимм.       — А ты чего в сумку свою положил? — поинтересовался Хестан.       — Дык тилифончик, пакетишки да кошелёчек, — Лаимм сделал круглые глаза.       — А тогда зачем я беру карточку?       — Дык моя на сякий сучай, а с твоей тратить буим, — радостно объявил Лаимм.       — Муй, — с осуждением выдал Ревас.       — Чиво муй-то сразу? — надулся Лаимм. — Любимочек своих надобно баловать! Да! — с важным видом добавил он. — Я жи вас скусностями балую! Мяском там, беляшиками. Да жи? — и он с надеждой уставился на мужа.       — Да! — а что Хестан ещё мог ответить? К тому же смотрит этими своими глазищами: против них и с танком не попрёшь. Правда, сынуля чёт так глянул, типа: батя, ты чё такой слабак? Эх! Подрастёт, найдёт себе своего плодоносяшку, поймёт, что это такое: взгляды любимки!       Лаимм от слов мужа просиял радостным солнышком, а потом сцапал его за руку и потянул за собой. Комната, как и обычно, осталась с дверью нараспашку.       Оказавшись внизу, Лаимм отдал сына мужу, чтобы одел шапку, ботинки и куртку с шарфом, а сам заглянул в столовую и как заорёт:       — Мы в магазин! Нам не звонить! Ни писать! Ни мешать! Вам ничё ни пивизём, а себе я наберу всякава! — и хлопнув дверью, утянулся обратно: самому же ещё одеться надо.       В столовой сначала повисла тишина. Причём замолчали даже дети. А потом Агел уверенно поднялся, уходя на кухню.       — Ты куда? — удивился Кристан.       — Ну, раз Лаимм сказал, что они поехали брать всякое, то это значит, что он гарантированно наберёт тонны сладостей и пирожных, что в свою очередь означает, что можно спокойно уничтожать домашние запасы, — с кухни отозвался Агел, ставя греться сразу два чайника для чая и отходя к холодильнику. — Тут вон и пироженок осталось и рулетики есть. Конфеты ещё. Кто что будет? — он прогнулся в спине, выглядывая в столовую.       — Тащи всё! — дал добро Кристан.       — Много сладкого вредно, — подметил Элон.       — Ну так не ешь! — фыркнул вернувшийся с контейнерами в руках Агел.       Пока народ устраивал разборки по поводу правильного питания, самые старшие и самый младший Хао выехали со двора. Лаимм от предвкушения по машине что только не прыгал. Зато смешно подскакивал на попке. Ревас, находясь в его лапках, про себя думал, когда же муй уже успокоится и даст спокойно полежать. Сначала, значит, один родитель его на руках таскал, теперь второй вцепился. Как в раднова! Никак не отстанут от него бедного-несчастного.       — Муй! — завопил Ревас, озадачивая обоих родителей. Ещё и уставился так сердито-сердито!       — Ты чё блажишь-то? — опешил Лаимм.       — Скажет: надоел трястись! — рассмеялся Хестан.       — Дя! — кивнул Ревас, подтверждая отцовские слова.       — Ишь какой нежный! — покачал головой Лаимм.       — Ты, сынок, готовься к тому, что в магазине мы будем долго, — заявил Хестан, чем очень огорчил Реваса: он аж ослаб весь, повиснув в руках мапы червячком.       — Да шо с тобой такое? — Лаимм немного потряс сына, а тот никак не отреагировал на это. — Великие Духи, што ты такой никакой? — опять повздыхал он. Ревас такое терпеть не стал и как начал возмущаться! От души так. Звонко, что аж по ушам резануло.       Хестан в очередной раз подумал, что у него не супруг с сыном, а какие-то птички верещалки. Как те, которых супруг прикормил: как жратву увидят, так орать начинают, что просто ужас. Вроде колобки мелкие такие, а верещат от души! И два сидящих рядом родственника такие же через чур звонкие и безусталые в этом деле. А ещё как сцепятся, так хоть стой, хоть падай. А в идеале в уши беруши, сверху наушники и под одеяло с подушкой.       — Семья! — уставший терпеть ругань эльфят Хестан повысил голос, чтобы хоть как-то перекричать этот птичий гвалт.       — Чу? — Лаимм, как и Ревас, уставился на него большими круглыми глазами.       — Вы чего кричите? От дороги меня отвлекаете.       — Дык ты рули, а не на нас смотри.       — Дя.       — Так я на вас и не смотрю, но вы мне в самое ухо орёте.       — Дык не подслухивай.       — Дя.       Встав на светофоре, Хестан повернулся к сладкой парочке, а те в ответ глазёнками хлопают и смотрят с видом: те чё нада? Сказал бы им Хестан, чего ему надо. Но промолчал. Больше из опасений, что они перестанут ругаться между собой и попытаются втянуть его в свой спор. Опасно! А он очень хотел тишины и спокойствия! Но для этого не с тем под венец пошёл. От этого только тонны шума. А ещё неусидчивость и стремление делать что угодно и когда угодно, главное чтобы делать.       — Приедем домой, я вам обоим ремня всыплю, — пригрозил Хестан, трогаясь с места.       — Нинада! — выпалил Лаимм, испуганно прижимая к себе испуганного сына.       — Будете знать, как меня за рулём отвлекать!       — Мы больше нибудим!       — Дя!       Хестан покосился на сладкую парочку и вздохнул:       — Посмотрю на ваше поведение!       — Мы будем хорошими!       — Дя!       — Я же сказал, посмотрю, — делано важно заявил Хестан.       — Кисинька, мы будем тихими, как мышоночки!       — Дя!       — Ты тиво раздякался?! Мишаишь переговорам!       Хестан округлил глаза: недолго эльфят хватило — спор разгорелся с новой силой. А впереди как раз замаячил торговый. Остаётся надеяться, что оба лесных эльфёнка отвлекутся на покупки и перестанут галдеть. Если только не начнут ругаться из-за покупок…