Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

             — Солнышкавый день! — объявил Лаимм, упирая кулачки в бока, расставляя ножки на ширине плеч и окидывая свои владения задумчивым взглядом.       — Пять утра… — раздался за спиной эльфёнка сиплый после сна голос Хестана. — Сжалься, а?       — Дык кто тебя вставать-то заставлял? — удивился Лаимм, выходя на улицу через чёрный ход, замирая на тропинке в той же позе. — Исчё и Риваську патащил куда-то.       — За тобой и потащил! — огрызнулся Хестан. — Кто тебя под жопу-то пнул так рано вставать?! Чего тут ещё работать?! Снег толком не растаял и тёплые дни только-только начинаются! Чё бесишь-то с утра пораньше?! Я спать хочу! Пошли обратно в кровать!       — Вот чё значит с утричка кофейцу не налили да бутиков перед носом не поставили, — вздохнул Лаимм.       — Вот именно! — тихо рыкнул Хестан, выходя следом и садясь на очищенную от снега и даже уже подсохшую на солнце скамейку.       — Какой ты бедный и нищасный, — покачал головой Лаимм.       — Вот именно! — снова подтвердил Хестан.       — Ишь Пиражуня у него какой нехороший! Мужа сваевойнава никак не любит!       — Именно!       — И потащился-то с утра куда-то, и кофа не налил.       — Именно!       — А муж-то как косячит, так и не вспаминат.       — Именно!.. Э… — Хестан притих, с вселенским подозрением уставившись на любимку. — Ты мелкая вредность, — с обречением выдохнул он, расплываясь по скамейке, будто этот короткий спор все силы из него вытянул.       — Какой у меня Кисяндрий сё-таки! — заржал Лаимм.       — Какой? — Хестан поудобнее залёг на скамейку, устраивая сына на животе.       — Мойный! — снова гоготнул Лаимм и куда-то споренько посеменил.       Хестан как лежал, так и остался. За этим Пиражуней хрен проследишь. Робить он пошёл! В пять утра спать надо! Как минимум до семи! В идеале до десяти! Мужа обнимать, нежить, сыну песенки петь, потом завтрак готовить. А он чего?!       Того!       Проснулся, значит, Лаимм где-то в половине пятого утра и лежит себе, в потолок пялит, думы думает. А потом пришло озарение: весна на дворе! А значит надо готовиться к посевам. Пришлось ещё немного полежать, чтобы муж не ворчал, что так рано встал. Всё равно ворчал ведь. Что так не так, что эдак не эдак! В общем, Лаимм, проявив удивительное терпение, пролежал чуть больше получаса, а потом побёг дела делать. Сначала умылся, переоделся, в туалетик сходил, одеялко на муже поправил, да и пошёл себе. Дела делать!       Начал Лаимм с алтаря. Первый день весны! Поэтому надо Великим Духам помолиться: за погоду хорошую, за трудолюбие, за то, чтобы посевы хорошо прижились, за то, чтобы работалось легко. Ну и за то, чтобы домашнее хулиганьё за ум взялось… Без этого вообще никак. Сначала Лаимм рассыпал по чашкам травяные смеси, затем добавил каждому вина, а сверху положил по дольке зелёного яблочка: сначала всё притащил, открыл, нарезал, а потом с чистой совестью раскладывал. Помолился, покивал, что дары приняты, да дальше пошлёпал.       Примерно в этот же момент Хестан, почуяв, что под рукой не хватает пухленькой жопки, начал просыпаться, проснувшись, как раз когда обладатель этой самой жопки притащился, чтобы одеться потеплее. Тихое переругивание, что Пиражуню опять куда-то понесло, ни к чему не привело, и Хестан БЫЛ ВЫНУЖДЕН встать следом. И по фигу, что его никто с собой не звал и не пинал. К тому же Пиражуня как-то осмелился не подать любимому мужу кружку кофе и перекус! Это где такое видано?! Лаимм и сам только витаминного коктейля выпил, походя яблочко сгрыз и фьють на улицу. А Хестан опять следом! Пиражуня этот…       А раз весна пришла, что надо делать? Правильно! Готовиться к огороду! Вот он и пошёл. Полез. Сначала сходил курицам корма накидал, проверил всех. Затем утопал к поням, поцокал языком, что дети ещё спят, всё равно разбудил, жратвы положил, в носы расцеловал. А после схватил лопату и полез. В сугробы. Хестан так и не понял, на хрена он снег начал по чистому месту понемногу раскладывать. Чем ему сугробы не угодили? Стоят себе в сторонке, никому не мешают.       — А на фига ты это делаешь? — не удержался от вопроса Хестан.       — Штобы снежочек побыстрее растаял! — отрапортовал Лаимм.       — А зачем? — опять не понял Хестан.       — Так, штобы растаял бырее. Тока што жи казал! — Лаимм сердито топнул ножкой.       — Уточню: зачем ему таять быстрее? — Хестан скептически глянул на своего Пиражуню.       — Дык штобы огородишка быстрее открылся, — шмыгнул носом Лаимм, продолжая орудовать лопатой, растаскивая снег в разные стороны.       — Не рано ли для посадок? — удивился Хестан.       — Рано! — покивал Лаимм.       — Так… а зачем тогда сейчас это делать? — опять не понял Хестан.       Лаимм замер, чем напряг мужа, и медленно обернулся. Вот как объяснить городскому, что землю надо заранее подготовить? Очистить от снега, чтобы вовремя просохла. Удобрить как следует, вспахать. Потом посадить всё. Огородик надо любить! Надо за ним ухаживать и приглядывать. Если к таким делам халатно относиться, то потом тогда лучше и не удивляться, что ничего не взошло или не выросло. Лаимм подумал-подумал — заодно немного отдохнул — да как давай мужу монотонно лекцию про огород читать, продолжив снег раскидывать. Да ещё и ни одного слова не коверкая. Хестану уже на десятой минуте стало скучно, а потом и вовсе задремал. Ну а что? Солнышко пригревает, Пиражуня своим голосом убаюкивает. К тому же этот самый Пиражуня рядышком вот, чего волноваться? Вот Хестан на пару с сыном и захрапел. Лаимм через полчаса очнулся, поглядел, что муж храпит, да отставил лопату. Сходил водички попил, потом пописькал, забрал из комнаты плед и, вернувшись, накрыл им сладкую парочку. Да дальше робить! Работа она ведь такая, сама себя не сделает.       Время шло, снежок всё больше раскидывался по сторонам. Пока Духи не нашептали, что время семь и пора бы за завтрак браться. Конечно, как они не нашепчут, если во время готовки им достаётся всякое-разное вкусное? Они как те коты попрошайки. Особенно Жируня: всё чаще начал орать так, будто его режут. Лаимм сначала напугался, что котя приболел, и к Агелу с ним. А тот осмотрел, всяко-разно просветил, градусник в жопу сунул да и вывел итог: здоров как бык! Короче, Жируня просто понял, что если хозяину на кухне поорать как следует, он чего-нибудь и отвалит. Лаимму же не жалко. Агел как-то пригрозил, что если он продолжит кота откармливать, то они на пару с Пиражуней пойдут вокруг дома бегать, чтобы лишний вес сбросить. Лаимм на него страшно уставился, сказал, что он категорически против, и ушёл. Дурак он, что ли, бегать-то? Ему и так беготни хватает! Попробуй-ка на всех наготовь, приборку наведи! А сейчас ещё и огородишка…       С завтраком Лаимм мудрить не стал. Отварил макарон, обжарил со сливками и щепотками того-сего, с рисом поступил примерно так же. А перед этим начал жарить котлетки, да сунул в духовку пару противней с пирожками: с картошкой да капустой. Кто-то даже поворчал, что почему без беляшей-то? Хэльмир получил по голове. От супруга. Лаимм, оставшись за главного за горячее, даже не смотрел, чего там народ с салами делает. Оно ему надо? Своих дел валом! А Олимп себе не изменял: шинковал овощной, а ему помогал Айкен: две чашки сделали и нормально. Кристан захотел салат с рисом и крабовыми палочками, и Иллиан решил ему помочь. Агел просто так слонялся без дела, потому что всё было лень. В итоге ушёл к Сяо и Вэйлану, расставляющим приборы по столу.       Утро было очень бурным! Сначала все нехотя вставали, шли в туалет и умываться. Потом одеваться, и кто-то спешил готовить, кто-то кормить детей. А кто-то никуда не спешил: Карас Вэйлана с десятой попытки разбудил. И ладно бы ночь не спали, так ведь спали. Малыш сопел, и родители успевали. Потом все рассаживались по местам и ели. Гремели посудой! Лаимм пирожок кушает, да на мужа сонного косится. У Хестана из-за всей этой дерготни сложилось впечатление, что он вообще не спал. Пиражуня этот! Как нахлопать по жопени его толставой! Такой мягонькой и щупательной!..       После завтрака народ в основной своей массе свалил на работу. Хэльмир подвёз Агела до ветеринарки, затем сам в офис, куда отправились Волкан, и Маркус, и Рэйкс, и Карас с Вэйланом. Тим на работу поехал через больницу, куда подкинул Айкена проходить специальные курсы под присмотром Элона. Заодно забрал от него Тода — чуть ли не за шкирку вытягивал. Последними, не торопясь, да и чтобы не создавать толпу, уехали Кентрис с Олимпом. Работа началась! Некоторые плодоносящие смысла в декрете не видели, потому что дома всегда есть заботливый и никуда не девающийся дида! То бишь Лаимм. А всё потому, что дида этот живёт и не работает! Лаимм сам как-то пошутил и ржал долго, что он как приживалка. Хестан так и не понял, где там смешно. В итоге кроме Лаимма и Хестана, дома остались Иллиан с Кристаном, да Сяо. Сяо так не хотелось на работу, что он через мужа все документы передал, да ушёл в декретный на максимальный срок. Ну а средние братья Хао потому, что в принципе без работы, как и мапа. Со службы-то ушли. Иллиан всё корпел над комиксом, чья сдача уже где-то вот-вот должна быть. Кристан на полных правах заявил, что его работа — это его хобби, и сказал, что и не думает искать другую. По крайней мере, пока что. Хестану вообще на это стало плевать с высокой колокольни. Ему главное, чтобы вон тот пухлопопик рядышком был и всё.       Пухлопопик этот…       — Дай я посплю! — возмутился Хестан, топая следом за Пиражуней из кухни, где они вместе прибрали стол и помыли посуду, частично составив её в посудомойку.       — Дык я де тебе мешаю-то?! — так же отозвался Лаимм. — Иди и лажися! А мне робить надобно! Пока нет никаво, пропылесосить везде! Полы промыть! Да пылюку протереть! Унитазики помыть! Это жи ничиво само не сделаца!       — Пусть сами за собой своё сраньё убирают! — Хестан от возмущения чуть не задохнулся.       — Дык наше сраньё-то! Сынульки да друзяшки! Чай, не чужи.       — Я те чё сказал?       — Чиво?       — Быстро спать со мной! Возьми свои вязательные хрени и прижми жопу к кровати и дай мне нормально поспать! Ваще охренел ты у меня! Мужа не уважаешь! Между прочим, я старше! Имей уважение!       — Да вот же разорался, — крякнул Лаимм.       — Ты меня слышал или что?       — Ни, нисышал! Ни, нисышал!       — А по жопе?       — Подставляй! — Лаимм даже руку протянул.       — Видел? — Хестан в ответ показал свой кулачище.       — Дамашне насилие! — делано ужаснулся Лаимм, заходя в комнату, а там картина маслом: в двух кроватках да коляске малышня разложена, питомцы после сытного завтрака кто к кому разлеглись и тоже храпят. Это сейчас храпят, потом, как малышня проснётся, разбегутся кто куда. А потом Лаимм за всей этой малышнёй. Но это ладно, у него есть два главных помощника в этом деле: Кристан и Сяо. Ещё Лёд. Трое получается! Вообще из всех детей только Оливий и не спал: он ушёл к Кристану, пробуя что-нибудь пособирать из бисера.       — Какое тебе ещё насилие?! — тихо фыркнул Хестан.       — Дык домашне! — Лаимм уставился на сидящего в кроватке Мэйлина, готового вот-вот разразиться плачем: родители бросили! Мапка дома, а бросил! Лаимм к кроватке тут же подскочил, малыша на руки и укачивать. Мэйлиан носом пошмыгал, да зевнул широко, чуть соску не потеряв: дида второй рукой придержал. Хихикнув на милую пухлую мордочку маленького тушканчика, Лаимм чмокнул его в щёчку и обратно в кроватку уложил.       — Не посплю я, — грустно протянул Хестан: малышня же как бомба замедленного действия. Не дай Всевышние, один заорёт! Цепная реакция начнётся.       — Да успокойся, — Лаимм, взяв коробочку с нитками и спицами, удобненько устроил жопку на кровати, сунул под спину подушку и похлопал рядышком с собой. Хестан тут же улёгся рядом. — Дык, а пижамочка-то?       — Мне и без неё нормально! — отмахнулся Хестан, устраиваясь на животе возле своего Пиражуни, утыкаясь в его ножку лицом. — Всё! Просто дайте мне немного подремать вот так! — взмолился он и, прикрыв глаза, затих.       Лаимм смотрел на своего мужика, смотрел, не сдержал смешка и потянулся за коробочкой. В комнате повисла сонная тишина. Пришёл широко зевающий Лёд — что только пасть в зевке не разрывал. Посмотрев по коляскам и кроваткам, он снова зевнул и, забравшись в ноги хозяев, потоптался да вытянулся сосиской пузой кверху, практически сразу захрапев.       — Вот те здрасьте, — вылупился на него Лаимм. Лёд на слова маленького хозяина никак не отреагировал. Маленький, который побольше… Лаимм на питомца махнул рукой и вернулся к вязанию. Что вязать, не знал, но в итоге решил довериться интуиции: чего свяжется, то и будет! Цвет ещё такой взял интересный: фиалковый. Красивый! Лаимм ошибся в петельке, покачал головой, немного распустил и снова за дело, ещё и вытянул нить ядовито-зелёного цвета, неоном бьющего по глазам. Кися бы точно такого цвета не одобрил. Вырвиглазный! В итоге Лаимм решил связать платье…       Самое сложное в том, что муж вот так сопел: выбраться из-под его руки, кою он закинул на ножки, вцепившись в одну так, что с ходу и не оторвать. Вцепилси как в раднова! А выбраться надо, потому что Мэйлиан опять проснулся и начал тихо хныкать. А если эти его хныкалки вовремя не прекратить, он разорётся в полный голос и его долго не успокоишь. Ну и само собой у него разболится голова. Ну и сверху он разбудит остальных деток. И одного большого деда! Опять потом будет своему Пиражуне выговаривать, что он не выспался ни шиша.       Лаимм уже даже коробочку отставил, как тут приоткрытая дверь осторожно открылась полностью, и в комнату заглянул Сяо. Услышав своего Пончика, он припрыгал к нему, подхватил его на руки, помахал Лаимму и, выскочив обратно в коридор, прикрыл дверь как была, и утопал к себе, тоже поспать, пока до обеда время есть. Лаимм же подумал, что скорее всего Духи помогли, иначе как бы Сяо узнал, что помощь нужна? Или это простое совпадение? Лаимм с подозрением покосился на летающих над малышами разноцветных тускло сияющих шариков — Духов. Вздохнул, да дальше за вязание взялся. А то чего без дела-то сидеть?