Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

                   Парочку месяцев спустя…              — Чем бы позаниматься?! — недовольной мышью пищал Лаимм.       Хестан чуть не спросил: а разве ты уже ЧЕМ-ТО не занят? Например, доставанием мужа. Потому что любимый Пиражуня, жопа эта через меру активная, выполняя непонятные акробатические штуки, залез мужу на голову. В прямом смысле слова. Цепляясь за рога, Лаимм пытался сесть на голову сидящего на полу возле кровати Киси. Хестан так охреневал от поведения своего супруга, что в очередной раз просто не нашёлся, что на это ответить. И что делать. Вот что делать, когда взрослый лесной эльф — немного за сорок годиков — пыхтя пыхтелкой то так ложится, то сяк, да всё на голову. Жопень широкая между рогов не вмещается…       — Ты мне их только не сломай! — взмолился Хестан: он был готов поклясться, что слышал странный хруст.       — Да это у меня жопка захрустела! — устало выдохнул Лаимм.       Устать устал, а всё никак не отстанет!       — Как жопка может хрустеть? — не понял Хестан.       — Дык там жи тазик.       — Какой там ещё тазик?       — Дык кастяшкавый.       В комнате повисла тишина. Хестан озадаченно вылупился на сидящего перед ним Реваса, а тот в ответ с видом: папаша, держите себя в руках! Удержишь тут себя в руках, как же. Мало того, что они оба умудрились пропустить момент, когда Ревас ползать начал, так ещё и посуда до сих пор не готова…       Больше всего, особенно за ситуацию с малышом, Хестан винил себя. Вечно с ним на руках носился, а тут чего-то выпустил. Ну ладно, не вечно. Теми же ночами Ревас всё чаще стал спать в кроватке, а то родители своей вознёй мешали. И нет, дело не в сексе. А в том, что Лаимм ворчал на вредного мужа и пытался его спихнуть с кровати за его плохое поведение. Ага, а сам себя так идеально ведёт. По половине ночи ворчит, что аж сына в ответ ворчать начинает. А потом пришли, а там Ревас сам сел и пялит на всё с другой высоты. У народа в доме мнение разделилось, но большая часть ставила на то, что Ревас из-за Льда садиться начал: цеплялся за его шерсть и готово. Ну и брал пример с того, что волк чаще всего именно сидит.       Посуда… Миллиат просто не успевал. К тому же с задержкой пришли дополнительные предметы, коих ему не хватало. Вот отсюда всё и затянулось. Миллиат всё, что мог на тот момент, сделал и подготовил, а тут такая подстава. Они из-за этого даже с Лаиммом умудрились поругаться. Хестан старался в этот момент к любимке не приставать. Только типа незаметно подсовывал его любимые конфеточки, пока любимка не налопался и не оттаял. Страшно-то как было! Особенно когда он завопил, что больше не любит Мышоночка, и что тот может вообще ничего не делать и пусть отдаёт денежку. А потом как херакнет трубкой телефона и базу и всё. Злюка-бука. Миллиат ещё потом Хестану перезвонил и ну жаловаться ему на Лимонку, а в конце монолога уточнил, куда ему денежку вернуть. Хестан чуть со страху не помер. Он у Миллиата так и спросил: ты смерти моей хочешь?! В общем, договорились они, что он просто доделает посуду, как будет время, не сильно отвлекаясь на неё. Ну и что не стало новостью для Хестана, так то, что Лаимм потом ходил и ревел, что не видать ему «лашаткавай пасутки». Пришлось заверять, что всё в силе. Еле успокоил. Ох уж эти плодоносяшки…       — Ладно, — откашлялся Хестан после затянувшегося молчания. — Кажется, я понял, о чём ты. Но это не меняет того факта, что хрустеть он не может. Нет, может, но… — он растерялся от собственных мыслей, а ещё потому что Пиражуня свесился, краснющий весь, щёки раздул от натуги, того и гляди лопнет как шарик. — Вот чё ты опять делаешь?       — Кися, ни можу обратно! — испуганно пискнул Лаимм.       Хестан даже не нашёлся, что на это ответить. Любимка пыжится, пытаясь обратно на кровать встать, но чего-то у него не получалось. Даже странно. Дар резко пропал? Так-то он вес больше своего может легко поднимать. А тут чего? Короче, Хестан его подпихнул, и супружик брякнулся на кровать, где остался лежать, шумно пыхтя. Сила силой, но если бензинчик кончился, никакая сила не поможет.       — Устал! — объявил Лаимм.       — Слава Всевышним, — выдохнул Хестан.       — Чиво? — Лаимм закинул ножку на мужа.       — Так, ты устал, вот и лежи спокойно, — Хестан покосился на голую ступню супружика, борясь с желанием её укусить. Или пощекотать. Реакция будет одинаковой. Главное потом успеть отнести его в туалет.       — Дык и так ляжу, — отозвался Лаимм, покачав положенной на плечо мужа ножкой. — Ляжу полёживаю, жопаньку отлёживаю. Да пашто опять ничем не занят-то, — сам себе удивился он.       — Опять всё переделал? — Хестан всё-таки сцапал ногу любимку и потянул её вперёд, придвигая того ближе к себе.       — Што делаишь?! — шикнул на мужа Лаимм, хлопнув по рогу. А потом подумал да и сел на жопку, закидывая на него вторую ножку.       — Сам пристаёт, а я виноват, — пожурил Хестан, перехватывая обе лодыжки, осторожно стукая их друг о друга. Ножули эти. Почти крохотули! Конечно, больше, чем у сыночка, но тоже такие махонькие. Лаимм ещё сидит, подхихикивает, да пальчиками шевелит, смешно их растопыривая.       — Ни щикатай! — Лаимм похлопал мужа по голове. — А то писить захочу!       — Так, хоти, я ж тебе не запрещаю! — отозвался Хестан и хвать ножку, да как ну по ней пальцами бегать!       — Кися! — хохоча заверещал Лаимм. — Щикатна жи! — захрюкал он, веселя мужа.       Ревас на родителей смотрел огромными глазами, вообще не понимая, что они вытворяют. Два великовозрастных существа! За ребёнком не следят! И хорошо. Ревас смотрел-смотрел на родителей, смотрел-смотрел, а потом хоп! И пополз. Да резво так. Но не тут-то было. Отец бдит! Как хвать за памперс и обратно. Ревас даже офигел немного: как посмели?!       — Куда собрался? — полюбопытствовал Хестан, подхватывая сына на руки.       Ревас от возмущения надулся весь, покраснел, да как давай возмущенски возмущаться! Руками на отца замахал, ножками тоже. Кулачки кажет. И ругается! Хестан на сына так посмотрел, сяк посмотрел, а потом как смачно чмокнет щёку. Ревас резко успокоился, а вид такой, будто его уже все достали так, что дальше уже некуда.       — Чё ты там говорил, что он слишком тихий? — полюбопытствовал Хестан у Пиражуни.       — Дык ню, — протянул Лаимм. — Шибка ворчливый становится.       — Так есть в кого.       — В каво ента?       Хестан обернулся на Пиражуню, а тот в ответ на себя пальчиком указал и надулся недовольным колобком, потому что муж кивнул в подтверждении. Вот ещё забавно: что Ревас, что Лаимм совершенно одинаково в такие моменты морщили носик. Сразу понятно, в кого Ревас пошёл и внешностью и характером. Интересно, что из него вырастет. Яблочко от яблоньки…       Ревасу на руках сидеть никогда не нравилось. А батя опять вцепился! Как в раднова… В общем, Ревас начал кряхтеть и пытаться вырваться из заточения! То есть отцовских рук. Ну, Хестан его и посадил обратно на пол на покрывальце. Ревас долго сидеть не стал, с недовольным видом зыркнув на родителей, он встал на четвереньки и споренько пополз на выход: дверь как всегда нараспашку. На половине пути он замер, оглянулся на шевелящихся папку с мапкой, показал им кулачок и пополз дальше.       — Что-то я не пойму, а какого хрена происходит? — опешил Хестан, поднимаясь на ноги. Подзабыл, что на нём частично Пиражуня сидит и утянул его за собой. А Лаимм вверх ногами повис, большими глазами от ничего непонимания хлопает, волосы за ним по полу тащатся. — Ой, — коротко хохотнув, Хестан помог Пиражуне встать на ножки на пол и тут же получил демонстрацию кулачка и так знакомо сморщенный от недовольства носик. — Нет, серьёзно, у меня даже не возникает вопросов, в кого наш сын пошёл, — протянул он.       — Тиво? — Лаимм тут же сделался милашкой скромняшкой.       — Нитиво! — ткнув Пиражуню пальцем в нос, Хестан поскакал за сыном, а тот уже усвистал вон куда! Почти до лестницы добрался. Опять ничего удивительного: Лаимм же со своими короткими ножками, да ещё и смешным семенением умудряется как-то весь дом за пять минут обежать. — Куда тапки навострил? — Хестан аккуратно подхватил сынулю под животик, поднимая на руки. И опять моська сверхнедовольная.       — Да отпусти ты его, пущай ползаит, — махнул рукой Лаимм, сбегая по лестнице вниз.       — Ну не на лестнице же! — тихо возмутился Хестан.       — Дык сам спустися и иво атпущай, — отозвался Лаимм, скрываясь в столовой.       — Не супруг, а кладезь полезных советов, — вздохнул Хестан.       — Я такой! — уже с кухни заржал Лаимм.       Вытянувшись лицом, Хестан спустился с лестницы, отпустил сына и замер, следя за тем, куда тот поползёт. А Ревас сначала вроде в одну сторону потопал, потом сел, подумал, развернулся и за мапкой в столовую. Хестан перед ним дверь открыл и дальше следить. А Ревас с важным видом заполз под стол, странно посмеялся, тут же перестал и вылупился в сторону домика Льда, а оттуда на него уставился Оливий и непосредственно сам хозяин домика. Ревас опять недовольно надулся, дополз до домика и как давай ругаться! Непонятно, на кого конкретно. Однако стоило Оливию совершенно спокойно выбраться, как он тут же перестал и сам забрался на нагретое оленёнком место.       — Чего кричать-то? — удивился Оливий.       — Не обижайся на него, пожалуйста, — попросил Хестан, приобняв того за плечи.       — Чего обижаться-то? — опять удивился Оливий. — Глупенький ещё! — он глянул на Реваса, а тот уже жопой кверху и храпит: Лёд его ещё хвостом прикрыл и совсем тепло стало. Родители допекли! Отдохнуть от себя не дают!       — Согласен! — не стал спорить с оленёнком Хестан. С детьми спорить вообще, на его взгляд, странная затея. К тому же Оливий прав: что с малявки такого взять? Ему вон, поспать, да пожрать от пузы. А потом навалить полный подгузник…       — Я к диде! — заявил Оливий, потоптавшись на месте.       — Вкусное выпрашивать? — посмеиваясь спросил Хестан.       — Ага! — лыбясь довольным солнышком, Оливий попрыгал на кухню.       Хестан только рассмеялся. Заглянув в домик, он тяжко вздохнул, не зная, что делать: то ли в столовой остаться и дальше за сыном следить, то ли всё-таки уйти на кухню и выпросить у любимки кофе. Никогда не выпрашивал, а тут вдруг подумал, что надо именно выпросить. Странно! Хестан озадаченно выгнул брови на тихо порыкивающего Льда, будто говорящего: иди уже отсюда и не мешай нам спать! Махнув на них рукой, Хестан всё-таки ушёл на кухню. А там! Любимка готовит, а Оливий вкусно хрустит долькой зелёного яблока.       — Кудой сына дел? — спросил Лаимм, ставя перед не успевшим присесть на своё место мужем кружку кофе и тарелку с… Нет! Не бутербродами! А подогретым мясным рулетом с овощами и зеленью.       — Надоел он мне, решил отдать! — пошутил Хестан.       — Как отдать?! — вместо Лаимма напугался Оливий. — Кому?! Мы его тогда себе заберём! — уверенно заявил он.       — Ты чиво ребёнка пужаишь? — Лаимм зарядил виновато хихикнувшему Хестану подзатыльник. — Никуда мы иво не отдаём! Он нам самому нужон! — уверенно сказал он, подкрепляя свои слова кивком.       — Почему он тогда так сказал? — Оливий с вселенским подозрением уставился на притихшего демона.       — Дурачок патаму шта, — делано грустно покачал головой Лаимм, вытирая невидимую слезинку полотенчиком.       — Я просто неудачно пошутил, — проворчал Хестан.       — Кушай лучше, — Лаимм подтолкнул мужу тарелку.       Молча согласно кивнув, Хестан глянул на Оливия, а тот вылупился в ответ, смотря на предлагаемый демоном рулетик. Оливий тут же отрицательно замотал головой, отодвигаясь подальше вместе со своей тарелочкой с нарезанным яблочком. Как будто Хестану надо это яблоко. Мясо-то вкуснее.       Смотря на отошедшего к раковине Оливия, где спал Хвостик оленёнка, Хестан даже позавидовал Кентрису с Олимпом: ребёнок уже вон какой взрослый! Соображающий. Разговаривает нормально. Самостоятельный в меру. Не то, что вечно чем-то недовольный Ревас. Но Ревас хотя бы сидеть уже начал, а тот же Кристофер об этом пока и не помышляет. Но что-то Хестану подсказывало, что несмотря на то, что внук отстаёт в развитии своих сверстников сейчас, со временем не просто их нагонит, но ещё и перегонит раз в десять. Будет таким же башковитым, как и отец. Это хорошо…       — Ма! — завопил Хвостик, растекаясь сонной сосиской по маленькому плечу оленёнка.       — Чего? — Оливий в ответ потёрся о кота головой, аккуратно придерживая одной рукой под жопку, а второй наглаживая. — Какой мурчалка! — хихикнул он, утыкаясь в тёплый мягкий пушистый бок кота лицом.       — Ишь, нижулятся мне здеся! — Лаимм с улыбкой глянул на сладкую парочку.       — Нельзя? — растерялся Оливий.       — Можа! — величественно разрешил Лаимм, и малыш тут же просиял солнышком.       — Пугаешь ребёнка, — как бы между прочим произнёс Хестан.       — Жуй рулетишку, а то отбиру, — пригрозил Лаимм.       Глядя, как муж возвращается к еде, Лаимм важнюче кивнул и сам вернулся к готовке.