Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

             Собрался, значит, Лаимм со всеми пожитками, да пинками загнал Хестана в машину, заставив его — буквально силой, — отцепиться от ребёнка, передав его друзьям. А перед этим Лаимм выслушал неимоверно длинную тираду по поводу разбазаривания добра. Лаимму ведь не жалко! Он и соленьев навыбирал всяких-разных. И заготовок по типу пельменей целые пакетищи. Там и беляшики, и пирожочки, и блинчики с рыбкой. Всего-всего понабрал! Не забыл взять готового, чтобы на алтарь наложить и помолиться за дитяток своих. Для пользы и в благодарность! Всем! А муж ворчит и ворчит, ворчит и ворчит! Как заправский ворчун!       — Наешь, Киськ, мне тебя надо было не Киськам назвать, а Ворчулинни, — протянул Лаимм, когда муж замолчал, чтобы перевести дух. — Ты за сичас больше моевойнава наворчал. Я стока не ворчу, как ты сичас.       — Жалко же! — от всей своей душеньки возмутился Хестан.       — Чиво тебе там жалко? — вздохнул Лаимм. — Там ещё много осталося!       — Вообще о будущем не думаешь! — не унимался Хестан.       — Чиво о нём думать? — не понял Лаимм. — Думай не думай, а сё равно настанет!       — Кто? — растерялся Хестан.       — Будусчее! — с важным видом сказал Лаимм.       — Да ну сам посуди: у тебя столько дел теперь со всем этим огородом! Домашние дела тоже никуда не делись. А теперь ещё и малышня! К тому же у тебя вышивание это твоё! Ты этим денежку себе зарабатываешь!..       — Дык у меня муж богатей, што мне переживать? И не вышивание, а вязание.       — Пиражуня…       — Чиво?       — Я не договорил, не перебивай.       — Ну ладна…       — Так вот! Вышивание это твоё! Когда тебе ещё и заготовками заниматься? А так можно полениться, потому что уже всего много заготовлено! Не отвлекаться на это, используя запасы! Понятно?       — Пнятна!       — Не будем отдавать?       — Будем!       — Пиражуня?!       — Што?       — Я кому только что расписывал всё?! — Хестан от возмущения и душащей его жадности чуть не задохнулся.       — Чиво распереживался-то? Нашёл, чиво кичать, — поцокал языком Лаимм и полез в бардачок. А там! Мармеладочки в виде лошадок. Тут же счастливый, довольный зачмокал десертом.       — Пиражуня! — захныкал Хестан.       — Да што пистал? Ни пиставай! Не будь жопашником. Это некасиво. Вреднуличка там памажает вон как! Как не поделиться? Никак нельзя! Што глупенький у меня такой? Глупавый и жаднюсчий! Низя так, — Лаимм отрицательно помотал головой и вернулся к конфеткам.       Хестан, недовольно пыхтя, покосился на супружика, а тот сидит себе, мармеладки рассматривает, да в рот суёт, потом вкусно-вкусно и с довольной мордахой жуёт. И кто ещё тут вредный? Хестан вон какой план предложил, а супруг отказывается! Вообще, как можно отдавать за так то, что ты сам, своими руками делал?! Тратил столько времени! Тратил деньги на ингредиенты! Потом сидел на жопке ровно и лепил всё! Хестан был крайне недоволен таким поведением своего любимого Пиражуни.       — Ты в каво такой жопашник? — спросил Лаимм. — Я тебя этому не учил!       — Ты ж мне не родитель, чтобы учить, — проворчал Хестан.       — Дык учить могут не только родители. Учителя не родители, а учат же, — подметил Лаимм, грустненько смотря на пустую упаковку. — Снямкалося как-то сё быстро, — он грустненько вздохнул и так же уставился на мужа, а тот в ответ косится. — А исё есть? Я бы исё слопанькал.       — Это последняя, — вздохнул Хестан.       — Ну вот, — тяжко вздохнул Лаимм. — Было скусна, но мало! — свернув упаковку, Лаимм сунул её обратно в бардачок, который громко захлопнул. Будто своё недовольство за то, что сладость слишком быстро кончилась, на нём вымещал. — Вот, Киськ, ты мне выговариваешь, што я добро раздаваю, а сам-то?       — Чего?! Я ничего не раздаю! — возмутился Хестан.       — Ты, Киська, глупавый!       — Да почему?! Что я сделал-то?! Когда вообще успел?       — Как это почему? А вот, вот почему! — Лаимм достал несчастный пакетик из-под мармеладок обратно, опять с грохотом захлопнув бардачок. — Наешь ведь, што я люблю такие скуснасти! Пашто не запасся? Тебе-то их не самому лепить! А сё равно не затарился! А исё на меня што-то наговариваешь! А сам? Сам-то! Ни пабеспокоился о супружике своём! Асужаю! — скрестив руки на груди, Лаимм покачал головой. — А сейчас бы я сидел тихо-мирно и жевал свои конфеточки. А ты не купил! А я теперь ворчи на тебя!       — Так не ворчи, — кашлянул Хестан.       — Ладошенькой в лоб хочешь?       — Нет…       — Вредный муж мне достался, — Лаимм обнял себя за плечи, будто жалел. — Как с таким справляться-то?       — Незачем со мной справляться! Меня любить надо! — опять завозмущался Хестан. — Звони Элону!       — Зачем? — Лаимм совой вылупился на мужа.       — Ты всё это собрался ему в кабинет тащить?       — А што такова? Я сильный! Дотащу! Можешь не памажать!       — Смысл?! Пусть в машину сразу тащат! Сто процентов, Тод опять в больнице отирается. Бездельник!       — Дык сам в отпуск отпустил.       — Да знаю я…       Посмотрев на мужа круглыми глазищами, Лаимм не сдержался и хихикнул, но тут же резко прекратил смеяться, натянув сурьёзную мину на лицо и всё же взялся звонить своему любимому Вреднуличке. А любимый он потому, что памажает памажательски! Не бросил дитяток! Вытащил в плачевной ситуации! Помог! Молодец какой!       — Аллё! Вреднуличка! Мы почти тутава! — заорал Лаимм.       — Где? — спокойно спросил Элон: зная немного (или не немного) пришибленного на голову эльфёнка, он отодвинул телефон от уха, нисколько не удивляясь воплю раненого слона. Хотя даже с такой предосторожностью вопль оказался уж слишком громкий. Реально, откуда в таком мелком карапузе столько силищи?       — Дык за дитятками я еду! — напомнил Лаимм более спокойным голосом.       — На седьмую парковку езжайте, вас там Тод встретит, — Элон покосился на ржущего мужа, вопросительно изгибая брови, типа: что смешного? А Тод как Лаимма услышал, так нервный смех и напал. Вот уж действительно: шебутной эльфёнок! — Ты там не хохочи, а иди взятку принимай, — вздохнул Элон, поднимаясь из-за стола. — А я пока пойду проверю Хао. Доканают они меня.       Продолжая посмеиваться, Тод юркнул за супругом и, прежде чем убежать на парковку, чмокнул его в щёку.       — Вреднуличка сказал, штобы мы ехали на седьмую парковочку, — передал слова Элона Лаимм.       — Так это закрытая парковка, — удивился Хестан. — Она ж только для персонала.       — Он казал туда ехать, вот и ехай! — Лаимм шлёпнул мужа по плечу. — Иль опять начнёшь вредничать, что не хатишь адавать вкусности?       — Я до дома с этим потерплю, — заверил Хестан.       — Киськавый Ворчулинни, — крякнул Лаимм.       Хестан насупился. Ещё подумал: может, реально на супружика обидеться? Не, ну а фигли? Он же его обижает! Вот обидится, что делать будет? Да чё он делать будет… Как возьмёт мухобойку, да всю дурь ею из мужа и выбьет. На что тут рассчитывать можно? Секса не даёт! Бьёт и обзывается! Не супруг, а маленький тиран какой-то.       — Пиедем домой, — Лаимм ободряюще похлопал напрягшегося мужа по ноге, — я тебе твоего любимого мясочка пигатовлю. В подливочной подливочке! Хлебушком туда помакаешь и в рот! Вкуснота! М!       Хестан грешным делом подумал, что супружик любимый опять будет угрожать, что отпиздиит. А тут вон какая красота! Хестан с вселенским уважением уставился на супруга — на светофоре встали, и всё-таки не удержался от вопроса:       — Пиражуня, а как ты понимаешь, когда надо по башке дать, а когда приятностями углы сгладить?       Лаимм сначала уставился на мужа огромными глазами, смотря как на идиота, а потом, после пары секунд молчания, тяжко вздохнув выдал:       — Великие Духи, Кисяндрий, ну я же не совсем тупенький! Не тупенький, как пробанька! — и попытался выйти, но так как движение не закончено, дверь блокировалась со стороны Хестана. Поэтому Лаимм просто впечатался в дверцу. Даже странно, что не вынес её: так смачно треснулся!       — Ты там в порядке? — охреневшим голосом спросил Хестан.       — Живой! — прохныкал Лаимм, прижимая ручонки к носу.       — Ты куда собрался-то? Мало того что не отстегнул ремень безопасности, так мы ещё и не доехали, так-то.       — Дык ты встал жи! Я и подумал, што сё, пиехали.       — У тебя глазищи такие, а не видишь ни шиша, — пожурил Хестан, въезжая на территорию больницы.       — Вапсчета, Кися, размер глаз и зрение, это не одно и то же! — фыркнул Лаимм.       — Да ладно, — рассмеялся Хестан.       — Да! — кивнул Лаимм и тут же встрепенулся. — О! Бисюня!       Хестан медленно подъехал к шлагбауму, который открылся пультиком в руках Тода. Бес тут же поманил ребят за собой, рукой указав на свою машину, стоящую под навесом — часть уличной парковки была накрыта специальным стальным полотном, а часть оставалась открытой. По идее, Тоду тоже сюда нельзя, он же не сотрудник больницы. А то, что он муж главного целителя, не считается. Ох уж эти связи! И ох уж эта лыба этого самого мужа главного целителя. От понимания, что им сейчас вкусностей надают, Тод светился не хуже солнца в небе. А всё почему? Да потому! Тод ж не понаслышке знал о кулинарных способностях Лаимма. И всё, что он готовил в десятки, если не сотни раз, вкуснее, чем магазинное. А им сейчас надают всего-всего, что месяц в магазин можно не соваться!       — Што такой радостный-то? — протянул Лаимм, озадаченно рассматривая подошедшего беса.       — Ещё бы ему радостным не быть, — проворчал Хестан: в отличие от своего Пиражуньки, он-то всё прекрасно понимал.       Лаимм мысленно махнул на мужа лапкой и полез из машины. Получил подзатыльник от того же мужа за то, что полез, забыв убрать ремень безопасности, и чуть не выдрал его. Насупившись, Лаимм выпрыгнул из машины и, перед тем как захлопнуть дверцу, погрозил Хестану кулачком: ишь, обижулиет Пиражуньку своего!       — Я та-а-ак рад вас видеть! — чуть ли не пропел Тод.       — Ты мне тутава не светися, аки солнышковое солнышко, а иди пакеты таскай! — скомандовал Лаимм, упирая кулачки в бока.       Лыбясь дурачком, Тод утопал к багажнику, где уже стоял Хестан: он с таким вселенским нежеланием передал Тоду первые пакеты, будто кусок себя оторвал. А этот бесявый бес ещё лыбится радостным дурачком. Так бесило, что аж в морду ему дать захотелось! Но нельзя. Нет. Нельзя. Потому что Пиражуня за такое точно отпиздиит без суда и следствия. Такое кощунство супружик не простит!       — Мне прям не терпится забить свой пустой морозильник всем этим! — хихикнул Тод.       Кулаки у Хестана зачесались настолько сильно, что сдерживаться стало сложно.       — Там котлеточки всякие-разные! Каждава вида по пакетику положил! А ещё тама овощные заготовочки, на жарку или в супик. Куснюче получается! — начал перечислять Лаимм. — Там и беляшики, и всякие-разные пирожишки, — загибал он пальчики и чем дольше перечислял, тем радостнее становился Тод и тем грустнее становился Хестан. — Пельмешики всяки-разны. Мантишки. Бальшишикавые пельмешики. Блинчики с разными начинками. Чё-та исчё, — Лаимм задумался. — А! Перчики фаршированные. Тоже скуснасть.       — Месяц в магазин не буду вылезать! — радостно заржал Тод, и Хестан, всё же не выдержав, стукнул его кулаком по голове. — Да перестань, — хмыкнул Тод. — Я больше чем уверен, что у тебя там запасы на годы вперёд.       — А ещё там голубцы, — Лаимм присеменил к парням и вопросительно на них уставился. — Вы тиво? Ругаитеся?       — Даже не думали! — Тод заговорщицки подвигал бровями и потолкал Хестана локтем в бок.       Хестан через силу выдавил улыбку, хотя по его виду было понятно, что еле сдерживается, чтобы от души не психануть.       — Тама исчё коробаньки, — Лаимм указал на машину пальчиком и посеменил к ней.       — Тама исчё коробаньки! — психом заржал Тод и потопал следом за эльфёнком.       Хестан проводил его обречённо-сердитым взглядом, но ничего говорить не стал. Попробуй тут хоть слово поперёк скажи! Как получит карающей дланью в лобешник. Ладошенька-то махонькая, зато бьёт за сотню тварей! А то и больнее.       — Вытасикивай! — Лаимм открыл заднюю дверь машины, и у Тода глаза алчно засияли от вида трёх больших коробок. — Тама соленьица! Огурчики, помидорочки и перчишки. Сё скусное!       — На зубок пробовал? — полюбопытствовал Тод.       — Я банки закручивал, — припечатал Лаимм.       — Ясно, — гоготнул Тод, хвать верхнюю коробку и бегом-бегом до своей машины.       — Да не бегай, споткнёшься жи, — предостерёг Лаимм.       Хестану тут же захотелось подставить Тоду подножку, чтобы он со всем этим добром навернулся. И достанется им обоим от Пиражишки. Лучше не рисковать.       — Вот! — достав из кармана кошелёк, Тод извлёк пару крупных бумажек и протянул озадаченно вылупившемуся на них эльфёнку.       — Это што? — не понял Лаимм, заводя руки за спину не спеша притрагиваться к деньгам.       — Так за добро всё это, — Тод мотнул головой в сторону машины.       — Ты што, — глаза Лаимма тут же сузились до опасных щёлочек, — абижулить меня вздумал? Это жи спасибо за помощь сынулькам моим! И не сынулькам тоже. Убери свои грязные деньги! — театрально-сердито выдал Лаимм и посеменил к входу в больницу. Правильно, он зачем сюда пришёл? За помолиться Великим Духам и забрать всех, кого отдадут! А его такой ерундовиной отвлекают!       Хестан, замерев рядом с покосившимся на него Тодом, протянул руку вверх ладонью, как бы намекая, что денежку можно отдать и ему. Да где там! Опять принявшись гоготать сумасшедшим дурачком, Тод хлопнул по ладони начальника и торпедой унёсся к машине, захлопнул дверь и посигналил, чтобы Хестан отогнал своё авто, а то мешает выехать. Посмотрев, что Пиражунька, забывший пакеты с подношениями или специально их оставивший, усеменил уже далеко, Хестан не выдержал и грязно выругался. И продолжал ругаться, пока переставлял машину с одной парковки на другую. А радостный, точно ему миллиард отсыпали, Тод помчал домой, отвозить добро. Заодно посмотрит, что там такого вкуснючего наложили!