Красная нить судьбы. Часть 5. ПРЕДКИ! ТЕПЕРЬКИ! ПОТОМКИ!

             — Ого! Ого! О-го! — быстро-быстро махая хвостиком, повторял Олимп, таращась большими глазёнками на довольно сияющего Лаимма с дитятками на руках. — Ого! — повторил Олимп и козликом допрыгал поближе: он стал первым, кто дома встретил парочку взрослых и квартет младенцев.       Ну, не совсем первым: в этот момент в коридоре сидел котик Хвостик. И он нацелился на дёргающийся хвостик оленёнка. Хвостик даже присел, готовясь к прыжку, но не успел! Его перехватил посмеивающийся Кентрис, усадив на жопку своего супруга. Олимп тут же поставил хвост колышком, и у Хвостика пропал к нему интерес: чисто для вида пару раз лапой стукнул и, спрыгнув на пол, уселся недовольным сугробиком. Игрушку сломали!       — А чего их так много? — спросил Олимп, разглядывая малявочек. — Какие все миленькие! Только вот этот чего-то злой какой-то.       — Это Риваська! Мой выпердыш! — просиял солнцем в небе Лаимм.       — Его зовут Ревас! А никакой не Риваська и тем более не выпердыш! — строго сказал Хестан.       — Так, а чего их так много? И все такие разные! — снова спросил Олимп и не в силах побороть любопытства он ткнул Реваса, как единственного не спящего, в пухлую щёчку. Малыш сильнее свёл брови к переносице, забавляя оленёнка.       — Дык от каждого любовника! — хихикнул Лаимм, а сам на помрачневшего мужа косится. — Ща как дам пендаля! — пригрозил он. Ещё бы кулачок показал, да ручишки заняты.       — Вечно у тебя я крайний! — обиделся Хестан. Не, ну правда?! Что такое?! Супружик никак не любит и вредничает вредятиной! Нет чтобы мужа-страдальца к себе прижать, по голове погладить, поцеловать, в конце-то концов, да из конца-то в конец. А он чего? Обижает! Не супружик, а маленькая вредность!       — А кто как не ты? — удивился Лаимм. — Пагнали наверх! Надо покормить! А то опять плакалки устроят жи! А нам этава нинада! Почему? — он уставился на шагающего за ним мужа, и тот вопросительно изогнул брови: у кого вообще спрашивает?! Сам спросил, сам ответил: — Потому! Хрыжа выползет!       — Куда? — Олимп удивлённо распахнул веки, а Кентрис от такого заявления даже смеяться перестал.       — Чего куда? — переспросил Лаимм.       — Хрыжа вылезет, — прошептал Олимп.       Ответить Пиражуня не успел: его опередил слишком сильно нервничающий Хестан, он никак не мог совладать с паническими атаками, поэтому зарычал на половину особняка:       — Да грыжа она!       Чем разбудил малышню, и по дому разлетелся детский плач из трёх голосов. Ревас вместо того чтобы заплакать описался. Оставшаяся троица взрослых уставилась на Хестана. Поняв, что сделал глупость, он спихнул малышню Кентрису и торпедой унёсся на улицу.       — В сугроб башкой! — крикнул ему вслед Лаимм.       — Там уже убрали всё, — протянул Олимп.       — Значит башкой об асфальт, — крякнул Лаимм. — Я жи тока усыпил этих вопилок! Што началося-та?! — недовольно бухтя, он утопал в комнату, а Кентрис с Олимпом за ним.       Пока шли, оба кентавра сдерживали рвущиеся наружу вопросы: почему Лаимм так быстро отделался и где мальчишки? А то главное, они приехали, а остальные? Потерялись? Но раз Лаимм не ноет и не паникует, что с мальчиками что-то случилось, то значит, ничего и не случилось!       — Я не выдержал! — в комнату Лаимма прибежал Сяо: он, Волкан и Айкен с Тимом готовили подношения для алтаря, поэтому и не вышли встречать. Их возвращение и так было хорошо слышно. Но от этого и любопытство взяло верх!       — Какие хорошенькие! — выдохнул прибежавший следом Айкен. — Ой, какой большеглазый!       — Засюшка описькался, — Лаимм покачал головой. — Де тутава у меня салфетки? — и он взялся рыться по всем тумбам.       Пока маленький хозяюшка искал всё необходимое, в комнату вошёл весь из себя такой деловой Волкан. Он придирчиво оглядел всех малышей, а потом, выпрямившись, указал на Кристофера пальцем и прорычал:       — Ты должен быть мужиком!       Лаимм сначала посмотрел на внука, затем на Волкана и обратно, и так раз несколько. А потом хуяк — !!! — и как куснёт Волкана за тот же палец. У того аж хвост дыбом встал, а глазёнки выпучились так, что казалось, вот-вот вывалятся. Сяо сначала хотел тормознуть мужа от глупостей, но так даже интереснее вышло.       — Так тебе и надо, — рассмеялся Сяо.       — Лаимм, атпути, больно! — проскулил Волкан.       — Што опять глупости вытваряшь? А?! — Лаимм сунул другу под нос кулачок.       Волкан же недолго думая ускакал к супругу, спрятавшись за его спиной. Ещё и в ухо начал недовольно пыхтеть: дескать, ты меня защищать должен, а стоишь и ржёшь! На что Сяо ответил ему красноречивым взглядом: сам виноват! Правильно, ребёнок только родился, а с него уже что-то требуют. Надо дать малявочкой побыть! А потом всё остальное! Главное чтобы разъярённый Кристан не порвал назойливого волка, как Тузик блинчик. А то если эта парочка разойдётся, то держись, домик!       Найдя нужное, Лаимм подхватил Реваса, чтобы его помыть и обтереть. Сяо, Айкен и Олимп тут же расхватали всё ещё ревущих малышей, укачивая их и сюсюкая. Мапкины инстинкты! А тут ещё мужья всякие-разные сопят сопелками! Особенно Волкан — недовольный сопелка! Зырит так подозрительно. Всё потому что Сяо вместо Кристофера схватил Саарна. А там такой милый недодраганчик! Вроде кожа зеленоватая, хотя у отца она почти чёрная, но при этом мягонькая, нисколько не грубая шкура, как опять же, у отца. Глазищи огромные, с лиловой радужкой — точно в мапку! Но у Иллиана они больше фиолетовые всё-таки. Маханькие тупые рожки. Сам весь крошечный-крошечный! И как его ровесники, орёт заливисто! Плач весьма болезненно бил по чуткому слуху взрослых. Особенно страдали звергоны.       Кристофера на руки взял Олимп. С первого взгляда малыш ему показался очень серьёзным. И копией Маркуса! Только уменьшенной! И более молодой, естественно. Вылитый папуля. Даже разрез глаз, форма лица и носа вылитые маркусовские. Как бы Кристан не обиделся, что в сыне от него только что-то в цвете глаз: радужка вроде бы коричневая, но сквозь неё проявлялись розовые точечки. Своеобразное сочетание.       Ну и Айкену достался Стив. Вот уж на ком природа отыгралась, так это на нём. Взял от обоих родителей по максимуму. Вместо одной пары крылатых ушей целых три — такие же пернатые, как у мапы, но пока что в основном лысые и смотрящиеся крайне страшненько. Огромные глаза с своеобразным разрезом выдавали в нём ангельские черты. Но вот глаза, чей белок чернее ночи, и зрачок цвета золота говорили о демонской крови. И ох уж эти персикового цвета губы! Точно в большей степени в мапу пошёл. Такой милашливо-красивенький! Ещё бы плакать перестал, совсем бы молодец стал!       Лаимм же усиленно намывал своего Риваську, приговаривая, что тот маленький запёрдыш. Маленький же! Сам сказал, сам посмеялся!       — Глядите! — сияя радостным солнышком, Лаимм вышел из ванной.       То, что эльфёнок показал, заставило доминантов отвернуться, вытянувшись по струнке, а плодоносящих восхищённо заохать, подойдя к нему поближе. Что такого в грудном кормлении?! Именно это Лаимм и делал — как обещал! Ревас с хмуро-решительным видом присосался к груди, сжимая кулачки, будто собрался защищать свою еду. Вдруг кто-то потянется, а он как хряснет по башке!       — Чего он такой сердитый-то? — никак не мог перестать удивляться Олимп. — Кушает, а всё равно злится!       — Ся по жопе получит и не буит зится! — Лаимм погрозил сыну кулачком, а тот в ответ приподнял руку, точно показывая свой.       — Стопроцентное сходство! — рассмеялся Айкен. — Лаимм такой же вредняша!       — Ничё падобнава, — насупился тот и как ткнёт Реваса пальцем в пухлую щёчку, а тот опять кулачок показывает. — Ишь какой! Мапке кулачишку вздумал показывать! У меня свой есть!       — Лаимм, ну прекрати, ребёнок же, — пожурил друга Айкен.       — И што? — искренне не понял Лаимм. — Што типереча? Сё позволять? Ни за што! — и он надулся воинственным колобочком.       Начмокавшись, Ревас оторвался от груди и, широко зевнув, потёр кулачонками глазёнки.       — Правильно! — Олимп снова замолотил хвостиком. — Поели, можно и поспать!       — Канешна! — с важным видом кивнул Лаимм. — С кем миняться? Нада всех покормить!       — А молока-то на всех хватит? — полюбопытствовал Тим из коридора: вышли все доминанты. Как говорится: от греха подальше! А то как-то стрёмненько смотреть, как чужой плодоносяшка деток кормит. Там же титьки видно! Ещё потом от Хестана выслушивай…       — Канешна! — снова кивнул Лаимм, забирая Стива и отдавая Реваса Айкену.       Стив сначала растерялся и далеко не с ходу нашёл, откуда пить. Плакал-плакал, а потом скуксился! Пришлось Лаимму прямо в рот титьку пихать, раз малышок сам не соображает. Еду дают, а он не берёт! Потом за это Агелу выскажет. Потом, когда тот после родов отойдёт. А в депрессию ему Лаимм не даст скатиться. На всё один ответ — мухоубивалочка! Быстренько всю дурь из голов выбьет. И из жоп тоже… С Лаиммом не забалуешь! Достанется даже тем, кто вступится. Ишь!       — Как же миленько губёшечками чмокает! — не сдержал восхищённого писка Сяо.       В отличие от воинственного Реваса, Стив вылупился испуганно: будто если моргнёт, у него титьку оберут! Или она внезапно исчезнет. А то мало ли! Кто эти титьки знает… А ещё он так забавно ручишку одну к груди прижал! А стоило бальшишикам от умиления поближе наклониться, как его с испугу затрясло.       — Скажет ишь, отбирают! — хихикнул Лаимм.       — Ладно-ладно, — так же отозвался Олимп и немного отступил, чтобы не пугать ребёнка, а то ещё не дай Великий Зверь подавится! Вон как голодно чмокает.       Накормив Стива, Лаимм осторожно положил его на плечо и похлопал по спинке. Удивляя всех, Стив на диво громко рыгнул и радостно заулыбался.       — Ничего себе, — округлил глаза Айкен.       — А потом исчё пёрдать начнут! — гоготнул Лаимм, подхватывая Саарна и прикладывая к другой груди, а то в первой уж не осталось ничего!       И опять все плодоносяшки уставились на кушающего малыша. И вот вроде бы только родились, мир ещё не знают, а у всех такие эмоции на личиках! Саарн рычать начал! Никто сначала не понял, что за странные звуки он издаёт. С полминуты прислушивались, думали, может, в животике урчит от голода или ещё чего. Нет! Саарн определённо проявлял свою доминантность и рычал на потенциальных отбирателей еды. Коварные бальшишики!       — Вот это поворот, — опешил Сяо.       — Слушайте, если они с младенчества уже с таким проявлением характера, то что с ними через пару лет будет? — Айкен озадаченно почесал подбородок.       — Чё вырастите, то и буит! — заверил Лаимм. — Малышики тоже станут бальшишиками! — он слезливо сжал кулачок. А потом такой спокойно добавил: — Ну и лана! Ни сю жи жисть какашки за вами подтирать! Да? — и он потыкал Саарна в щёчку, а тот хвать за палец, нахмурился злюкой и пырит недовольно. Пырит да пыхтит. Пыхтит да причмокивает. Ест!       — Забавный такой, — не удержался от смешка Олимп. — Мы его себе заберём! — уверенно заявил он.       — Куда? — опешил Айкен. — Я что-то сомневаюсь, что Иллиан и Рэйкс на это согласятся.       — Я в том плане, что мы за него замуж пойдём, — хихикнул Олимп. Само собой он имел в виду своего ребёнка, а не кого-то другого или кого-то нескольких.       — Тебя Волкан покусал? — с круглыми глазами спросил Сяо.       — Никаво я не кусал! — тихонечко проскулил Волкан и ну жалобно пыхтеть, да мордой в сидящего рядом Тима тыкаться. Правильно, Маркуса же нет, поэтому приходилось доставать тех, кто в наличии. Тим от поведения друга не в восторге, но ничего с этим всё равно поделать не мог. Поэтому геройски терпел! И про себя молился, чтобы Кристан быстрее очнулся. Потому что где Кристан, там чаще всего и Маркус. И наоборот. Иногда Тим даже задавался вопросом, как эти двое друг другу не надоедают? Постоянно же вместе ходят! Зато так мило смотрятся. Как два слипшихся пельмешка! Ну и возвращение этой сладкой парочки гарантировало на все сто процентов, что Волкан пристанет к ним. Если быть точнее — к Маркусу. А там потом начнёт рычать Кристан и всё по кругу! Ничего не меняется. А ещё наверняка Волкан счастлив, что именно Кристофер оказался первым. Как он считал: доминант хоть на минутку, но должен быть старшим! Он глава семьи и всё такое. За что получил пендаля от истинного главы дома Хао и прикусил язык. Причём буквально. Полдня потом страдал и плакал! Страдалец хренов.       Плодоносящие, кроме кормящего Саарна Лаимма, выглянули в коридор. А там картина маслом: сидят доминанты сидя в сторонке! Практически платочки в руках теребят! Потому что не все плодоносяшки свободны сейчас! Сидела эта почти святая троица у стены напротив комнаты и немного в стороне. Даже Кентрис уселся на жопку, вытянув задние ноги, старательно прикрыв попоной всё непотребство. Дальше сидели Тим и пристающий к нему Волкан. Причём у гепарда такое выражение морды… Такое вопящее, что друг его достал к едрене фене. И как Маркус умудряется его терпеть?! А Волкан, состряпав слезливую мордочку, тихо поскуливая без остановки тёрся мордой о голову Тима.       — Начмокалси! — отрапортовал Лаимм, протягивая Саарна друзьям. — Последнего давай! Штобы уж все нажрямкались.       А последним оказался Кристофер. Малыш уже даже зевать начал, пока своей очередь дождался. Да и пил он спокойно-спокойно, ни на что и ни на кого не отвлекаясь. Почмокал-почмокал да как зевнёт! Народ в комнате даже умилился.       — Ну, а этот наш, — вздохнул Сяо, прижимая руку к животу.       — Честно признаться, мне его и его отца заранее жаль, — Айкен прикрыл рот рукой, виновато смотря на Кексика.       — Есть такое, — крякнул Сяо. — Мне даже себя жаль! Этот же как прилипнет, так и не отлипнет! — проворчал он, имея в виду Волкана.       — Дык вот так ему и сё! — Лаимм продемонстрировал кулачок.       — Будешь так сына защищать, — не сдержал смешка Олимп.       — Канешна буду! — закивал Лаимм. — Еси не убережу, плакить жи потом буду! Да? — и он опустил голову, смотря на Кристофера. А тот в ответ смотрит. Улыбается! — Ишь какой! Улыбалик! Как бы тебя обозвать? — Лаимм задумчиво покусал нижнюю губу.       — Лаимм?! — тихо возмутился Сяо.       — Што? — тот сделал огромные глаза. — Сорок с лишним годиков такой! — Лаимм горделиво выпятил грудь. — У сех жи есть! — он тоже решил повозмущаться. — И этим нада! Колобочки эти малышикавые! Маханький рыцарёчек, — Лаимм «пукнул» губами Кристоферу в щечку, а тот и радостный!       — Как-то громоздко звучит, — протянул Олимп. — Фер!       — Типа сокращение от его полного имени? — уточнил Айкен, и оленёнок закивал.       — Скушна, — надулся Лаимм. — Рыцарёк! — упрямо заявил он. — Ему же не обязательно это говорить!       — Я голосую за «Фер», — поднял руку Сяо.       — Пидатель! — обиженно пропыхтел Лаимм. — Пидательский пидатель! Я жи в тебя верил! А ты меня педал! — он театрально всхлипнул и затряс нижней губой.       — Ну Лаиммчик, ну прости! Просто это и права очень сложно звучит! — заоправдывался-заизвинялся Сяо.       — Ни палучите больше скуснава, — надулся Лаимм и посеменил укладывать малышей спать. А остальные друзяшки-вредняшки следом топают. — За мной они топоточут! А вот злюся и всё тутава! — не унимался Лаимм.       — А хочешь, мы тебе лошадку подарим? — спросил Олимп. — Красивую-красивую!       — Несколько! — надулся Лаимм.       — Две? — округлив глаза, Олимп растопырил два пальчика.       Отрицательно мотнув головой, Лаимм растопырил пять пальчиков.       — Ничего не треснет? — полюбопытствовал Олимп, и Сяо не сдержал смешка.       — Высшие Силы с этими лошадками, — протянул Айкен. — Где у нас лошадково-фенековая парочка? С утра не видно и не слышно.       — И Киська куда-то запропастился, — причмокнул Лаимм и грозно добавил: — Тапочкой отпиздию!