Ai Laik Heda

Кларк обнаружила, что бежит через лес, ветки и густой подлесок цеплялись за ее одежду и волосы, тянулись к ней, словно живые. Абсолютный ужас пронзил до костей ее тело, сотрясая до глубины души, в то время как где-то вдалеке протрубил рог. Вокруг клубился кислотный туман, словно лесной пожар, зеленый, густой и едкий от химикатов и смерти, пожирая деревья и отравляя воздух. Блондинка почувствовала, как у нее подкосились ноги, и споткнувшись, она упала на землю, когда клубящийся туман поглотил ее целиком. Ее легкие и горло горели, как будто она надышалась раскаленных углей, кожа начала плавиться и отслаиваться, пока она кричала и вопила. Она закрыла глаза, защищая их от кислоты, которая просачивалась глубоко в ее поры. Боль утихла, и Кларк подумала, что кислотное облако прикончило ее, но когда она снова открыла глаза, ее кожа была здорова, а тело невредимым. Сама она сидела склонившись над мальчиком, которому повезло меньше; его кожа была ободранной и красной, из-под слоев волдырей сочились кровь и гной. Его глаза помутнели, приняв тошнотворный молочно-голубой цвет с зеленым оттенком, как будто его роговица взорвалась. Парень быстро моргал, как будто это небольшое движение могло каким-то образом вернуть ему зрение. Он боролся за воздух, прерывисто дыша, издавая затрудненные хрипящие вздохи, влажные и бурлящие от крови. — Атом, — прошептала Кларк, чувствуя, как по щекам катятся слезы. Дрожащая рука юноши сомкнулась на ее запястье, пока он пытался выдавить из поврежденного горла слова. — Убей меня, — умолял он, прижимаясь обожженной кожей к ее руке. — Нет, — ответила Кларк, хотя уже потянулась к ножу на поясе. Ведь это было милосердие, а не убийство? — Убей…меня… — снова взмолился Атом, захлебываясь кровью, вытекающей изо рта по дрожащему подбородку. Кларк сделала ровный вдох, сдерживая застилающие глаза слезы, прижимая нож к тонкому слою плоти прямо над его сонной артерией. — Мне так жаль, — прошептала она, всем своим весом надавливая на лезвие. Кларк смотрела, как Атом брызгал слюной и давясь, изрыгал кровь, вытекающую из раскрытой раны. Жизнь исчезла из его затуманенных глаз, когда он сделал свой последний болезненный вздох и затих. Внезапно Атом исчез и теперь Кларк смотрела на Майю, чьи черные волосы волнами падали на бледное лицо. Девушка обмякла в руках Джаспера, ее кожа пузырилась от высасывающей из ее тела жизнь радиации. Она не кричала, и ни одна слезинка не скатилась из ее тусклых глаз, когда сотни ее людей очутились в лапах смерти. Это была могила, а Кларк как расхитительница, забрала ссобой все их жизни. В воздухе пахло гнилью и расплавленной плотью, и Кларк изо всех сил пыталась дышать, хватая ртом воздух, в то время как Майя погрузилась в забытье прямо перед ней. Кларк подскочила в постели, все еще задыхаясь, как будто ее душили, слезы жгли ей глаза, а болезненный всхлип сорвался с ее дрожащих губ. Лекса поерзала на кровати рядом с ней, и мгновенно провела руками по ее спине. — Ты в порядке, — проворковала она мягким голосом, будто беспокоилась, что Кларк сломается, если она будет говорить слишком громко. — Лекса, — выдохнула блондинка, пытаясь сориентироваться. Она была не в Маунт Везер с Джаспером и Майей, она была в Полисе, в постели рядом с Командующей. Единственная свеча, которую оставила Лекса, мерцая, разгоняла темноту с той же интенсивностью, с какой Лекса пыталась прогнать кошмар. — Я здесь, Кларк, — сказала она, позволив своим пальцам найти руку девушки. — Все закончилось. Кларк почувствовала, как расслабились ее плечи, а дыхание выровнялось, когда охватившие ее страх растаял под прикосновением Лексы. Она снова позволила себе откинуться назад, приподнявшись на локте и склонившись над Командующей. Рука Лексы робко легла на ее ключицу, нежно проведя по ней большим пальцем, прежде чем опуститься. Момент был нежным и интимным, и почти неуместным после того ужаса, который только что увидела блондинка. Резкий толчок в ее сердце побуждал отстраниться, напоминая о предательстве, которое все еще жило глубоко в ее теле. Вместо этого Кларк протянула руку и нашла лицо Лексы, проведя нежным прикосновением по ее гладкой щеке, несколько раз обводя резкую линию подбородка, и стараясь разглядеть в темноте ее черты. От прикосновения Командующая вздрогнула, резко ахнув и напомнив Кларк, что Лекса тоже испытывала собственные страхи и волнения, несмотря на свою стальную внешность. Этого было достаточно, чтобы сердце Кларк отозвалось болью, которой она никогда раньше не испытывала. Это была боль не от горя, или гнева, это было постоянное болезненное ощущение, от которого у блондинки кружилась голова и она была ошеломлена настолько что это грозило вызвать новые слезы. Это было резкое, новое, сбивающее с толку ощущение. Лекса лежала на некотором расстоянии от нее, в той же позе, в которой они заснули, принимая осторожные меры, чтобы не пересечь какую-то невидимую черту. Кларк свернулась калачиком под одеялами, в то время как Лекса лежала поверх них, добавляя еще один барьер между их телами. Расстояние между ними казалось слишком большим, и Кларк поймала себя на том, что бездумно придвигается ближе, словно их тела, как два магнита, притягивались друг к другу. Она чувствовала тепло Командующей сквозь простыни и находила в этом утешение, позволяя этой интимной близости растопить лед в ее душе. Теперь их лица были всего в нескольких дюймах друг от друга, и блондинка могла чувствовать на своих губах дрожащее дыхание Лексы. Они лежали едва дыша, и ни одна не хотела двигаться, но обе горели желанием быть ближе. Они не разговаривали, а лишь крепко цеплялись за единственное, чего они обе отчаянно хотели: друг за друга. Кларк не нуждалась в Лексе, не для того, чтобы выжить или чтобы брюнетка защищала ее, даже не для того, чтобы прогонять ночных демонов. Но она хотела ее. Ей нужен был тот единственный человек, который без вопросов понял бы ее боль, единственный человек, который никогда не стал бы ее осуждать. Кларк хотела человека, который находил красоту в мире, даже если это было ужасное, опасное, извращенное место, человека, который находил покой в моменты, которые никогда не длились долго. — Лекса? — прошептала Кларк, беспокоясь, что она, возможно, заснула. — Я здесь, Кларк, — придвигаясь еще ближе, ответила Лекса. Кларк провела рукой вниз, по руке Лексы, и затем обратно. — Я убийца? — спросила блондинка, позволив своей неуверенности взять верх в краткий момент слабости в мерцающем свете единственной свечи. Часть ее просто нуждалась в том, чтобы знать, как ее видит лежащая рядом с не женщина. Лекса помолчала мгновение, прежде чем ответить, и Кларк ощутила, как ее внутренности скручиваются в узел. — Являются ли воины, которые поражают своих врагов в битве, убийцами? — спросила Лекса. — Нет, — без колебаний ответила Кларк. — Они просто выполняют свой долг перед своим народом. — Как и ты, Кларк, — ответила Лекса, ее голос был нежным и умоляющим, желая, чтобы девушка услышала правду. — Решения, которые мы принимаем для наших людей, нас не определяют. Все зависит от того, как мы выбираем жить с этими решениями. Перевернувшись, Кларк какое-то время молчала, переваривая сказанное. Нажав на рычаг, она не стала убийцей, убийцей ее сделала ее собственная вина. Она была на войне, сражалась за свой народ, и жертвы были с обеих сторон. Она нажала на тот рычаг, потому что была достаточно сильной, чтобы сделать это, и теперь ей нужно было стать достаточно сильной, чтобы с этим жить. Лекса могла бы показать ей, как это делается, но ей нужно было самой найти мужество сделать это. Лекса удивила ее, заговорив вновь. — Наше горе подобно океану, Кларк, — прошептала она, — Иногда оно дикое и неконтролируемое, хотя в другое время оно спокойное и всепрощающее. Но большую часть времени оно просто есть, глубокое, темное и бесконечное, и все, что мы можем сделать, это научиться плавать. Кларк почувствовала, как эти слова затронули самые сокровенные уголки ее сердца. Она долго молчала, просто закрыв глаза и позволив себе чувствовать. Ей нужно было прочувствовать, как горе внутри нее убывает и утекает, и как оно вскипает, прежде чем снова захлестнуть ее. Ей нужно было почувствовать бездну, которая, волнами обрушивалась на нее, изо всех сил пыталась затянуть ее на дно. Ей нужно было почувствовать океан, и ей нужно было знать, что она может плавать. Кларк не заметила, как по ее щекам покатились слезы, когда она снова смогла говорить. — Лекса? — нарушая тишину, пробормотала блондинка. — Хм? — сонно спросила Командующая. Кларк потянулась и взяла руку девушки в свою, обнимая ею себя за талию и слушая, как у Командующей перехватило дыхание. Она ждала, что Лекса отстранится, и когда она этого не сделала, блондинка позволила себе прильнуть плотнее. Их тела прижимались друг к другу, словно были созданы друг для друга. — Я прощаю тебя, — тихо прошептала Кларк голосом, который был едва громче прижатого к ее спине, ровного стука сердца Лексы. _____________________________________ Ласковые лучи солнечного света, пробивающиеся сквозь занавески, вырвали Кларк из забытья без сновидений. Руки Лексы все еще свободно обвивались вокруг ее талии, и, сморгнув остатки сна, Кларк медленно и нежно, стараясь не разбудить Командующую, перевернулась. В утреннем свете Лекса выглядела неземной, ее бледная кожа была безупречна, а волны непослушных каштановых волос обрамляли ее нежное лицо. На ее лице застыло выражение безмятежного покоя, пухлые губы были мягкими, едваа приоткрываясь, когда она дышала, и Кларк томно вспомнила, какими они были на вкус. Брюнетка заснула поверх одеял в той же одежде, что была на ней накануне, сняв только ботинки и наплечник, которые покоились на полу у изножья кровати. Не в силах отвести взгляд, Кларк смотрела на женщину перед собой, ощущая знакомое тепло, разливающееся по ее груди, заставляющее сердце биться чаще. Лекса была такой красивой, такой сильной и чистой, и все же ее преследовали свои кошмары, она была изранена своим прошлым и несла на своих плечах тяжесть целой цивилизации. Кларк удивлялась, как она вообще может спать, и страстно желала узнать, что скрывалось в ее снах. — Ты пялишься, Кларк, — сказала Лекса, нарушая размышления блондинки, хотя ее глаза оставались закрытыми. — Я думала, ты спишь, — застенчиво призналась Кларк. Щурясь от утреннего света, зеленые, остекленевшие от усталости глаза, распахнулись. — Сон приходит ко мне не так легко, как раньше, — ответила она с ноткой разочарования в мягком голосе. Кларк понимающе кивнула, зная лучше, чем кто-либо другой, какие ужасы таятся в царстве сновидений. — Спасибо тебе за прошлую ночь, — сказала она. — За то, что успокоила меня. — Спасибо, что простила меня, — ответила Лекса. Ее глаза встретились с глазами Кларк, в ее непроницаемых чертах тлео глубокое сожалениею — Я никогда не хотела поступать так с тобой, — сказала она, позволяя своей руке скользнуть по щеке блондинки. — Ты ничего не сделала, — прошептала Кларк, зная, что Лекса считала себя ответственной за события, произошедшие в Маунт Везер. Возможно, именно поэтому сейчас она проявляла такую бесконечную заботу о Кларк. Может быть, она чувствовала, что это ее долг — облегчить боль, к которой она приложила руку. Или, может быть, ей просто было не все равно. Кларк видела, как опустились глаза Командующей, заметив в них мелькнувшее недоверие, и блондинка не могла сказать, была она сущена, или ей было стыдно. Кларк крепче сжала запястье Лексы, желая, чтобы та услышала правду в сказанных словах. Они никогда не узнают правду, но на самом деле у Горы Везер был только один финал. Горные Люди не смогли бы выжить без переливаний крови, для которых они отлавливали Землян, или без пересадки костного мозга, который они намеревались отобрать у Небесных Людей. Могли ли они все жить мирно? После ста лет пыток, убийств и нападений на Двенадцать Кланов? Нет. Люди делают то, что должны, чтобы выжить, Кларк знала это. А с технологиями Маунт Везер война была бы всего лишь вопросом времени. Они никогда по-настоящему не узнают, но Кларк подозревала, что если бы Лекса осталась и та ночь прошла по плану, все закончилось бы точно так же. Возможно, она и нажала на рычаг, но Горные Люди сами подписали себе смертный приговор, когда начали ловить живых людей. То же самое случилось и с Финном; может Кларк и оборвала его жизнь, но он покончил с собой, когда вырезал невинных людей в деревне. Теперь она это понимала, хотя от этого боль не становилась меньше. — Где твои мысли, Кларк? — спросила Лекса, вырывая ее из раздумий. Кларк посмотрела на нее сверху вниз, прижимаясь щекой к ее ладони еще плотнее. — Это была не твоя вина, — прошептала блондинка. Лекса опустила руку, и заставила себя встать с кровати, вырываясь из теплых объятий Кларк. — Я должна одеться для собрания совета, — сказала она, нежность исчезла из ее голоса, когда она снова превратилась в Хеду. — Тебе будет хорошо здесь, пока меня не будет? — Со мной все будет в порядке, — ответила Кларк, не пытаясь скрыть разочарования в голосе. Ей хотелось, чтобы они просто могли вместе насладиться утром, но она знала, что у Командующей были неотложные дела. Натягивая ботинки, Лекса кивнула и направилась к двери. Она посмотрела на Кларк: светлые волосы взъерошены и растрепаны, голубые глаза сияют в утреннем свете, как отражающееся в глубоком бассейне солнце. — Я вернусь через несколько часов, Кларк, — крикнула Лекса. — Если тебе что-нибудь понадобится, в коридоре будет ожидать служанка. — Командующая! — выпалила Кларк, останавливая Лексу на полпути к двери. — Мои люди… — Будут в безопасности, Кларк, — несколькими простыми словами, успокоила ее Лекса. Она смотрела в глаза блондинке еще мгновение, прежде чем закрыть за собой дверь, оставив Кларк наедине со своими мыслями. Оставшись в тишине, Кларк вдохнула. Голодный желудок заурчал, когда она поняла, что единственной едой, которую она ела накануне, был мясной шашлык от уличного торговца. Чувствуя, как трещат и ноют застоявшиеся суставы, она поднялась с кровати и подошла к накрытому накануне вечером столу с едой. Мясо и фрукты были все еще свежими и вкусными, когда она наполняла ими свой желудок. Наевшись, Кларк вышла на балкон, и посмотрела на город, гудящий жизнью далеко внизу. При свете дня он оказался еще больше, чем она подумала сначала, простираясь на мили во всех направлениях, и сходясь в том самом месте, на котором она сейчас стояла. Вдалеке она видела линию деревьев, холмистые зеленые леса, простирающиеся насколько хватало глаз. Снизу доносились голоса торговцев, а когда ветер переменился, она уловила тонкий аромат жарящегося мяса. И над всем этим тенью нависла Гора Везер, и блондинке пришлось отвести от нее взгляд, когда по ее спине пробежал холодок. Увиденное ошеломляло, наполняя внезапным чувством необходимости и пульсирующим желанием творить. Это было так давно, что Кларк почти забыла, каково это — быть вдохновленной, и на губах девушки расцвела улыбка. Она бросилась обратно в комнату, не желая, чтобы это чувство исчезло, и быстро убрав со стола еду, стянула белую льняную скатерть. Она разложила материал на полу балкона, прижав углы подсвечниками, прежде чем метнуться обратно в комнату. Подойдя к шкафу, Кларк принялась рыться в ящиках в поисках чего-нибудь, чем она могла бы рисовать. Когда она не нашла ничего подходящего, ее захлестнуло отчаяние, но это чувство было мимолетным, и ей в голову быстро пришла новая идея. Подойдя к двойным дверям, Кларк с силой их распахнула, обнаружив, как и обещала Лекса, ожидающую в коридоре служанку. Это была юная девушка, возможно, ненамного старше Кларк, и на ее круглом лице играла нетерпеливая улыбка. Ее кожа была призрачно-белой, усеянной веснушками, которые, словно созвездия, рассыпались по носу и щекам. На девушке была простая одежда землян, сшитая из коричневых и бежевых лоскутков, а ее рыжие волосы были заплетены в единственную косу на затылке. — Эм, привет, — застенчиво сказала Кларк. — Тебе что-нибудь нужно, Хеда ком Скайкру? — официально обратившись к ней, спросила девушка. У нее был приятный голос, и она совсем не выглядела обеспокоенной тем, что ей пришлось все утро ждать за запертой дверью. Кларк кивнула. — Кое-что нужно, — сказала она. Девушка вернулась минут через десять с корзиной почерневших древесных углей самых разных форм, размеров и оттенков — от серого до полуночно-черного. Кларк благодарно взяла корзину и снова исчезла в своей комнате, чувствуя, как ее захлестывает волна неослабевающей радости, когда она остановилась над своим импровизированным чистым холстом. Схватив со стола нож, она быстро обстругала обломки угля, сделав из них острые, отточеные карандаши, с помощью которых она могла заняться своим творчеством. Опустившись на колени, Кларк выбрала один из заточенных кусочков угля и позволила первой линии своего наброска вытечь из ее руки на пустое пространство холста перед собой. Кларк не замечала выступающих на глаза слез, когда рисовала вид города перед собой, запечатлевая каждую его деталь в теплом утреннем свете. Было так приятно созидать, а не разрушать, и в этот момент она была свободна. Свободна смеяться и плакать, свободна горевать и, наконец, свободна исцеляться. _____________________________________ Ошеломленная и полностью поглощенная своей работой, Кларк не заметила сколько прошло времени поэтому подпрыгнула от неожиданности, когда в дверь позади постучали. — Войдите! — позвала она, полагая, что это, со своего военного совета вернулась Лекса. Блондинка услышала, как открылись и закрылись двери, торопясь заполнить последние штрихи своего рисунка, чтобы Лекса могла увидеть готовое изображение, но когда позади нее кто-то прочистил горло, она резко обернулась. В центре комнаты стоял мужчина; он был старше, морщинки, отпечатанные многолетними знаниями, обрамляли его темно-карие глаза, которые видели бесчисленное количество восходов и были свидетелями бесчисленных трагедий. На нем был длинный серый плащ, ниспадающий каскадом до самого пола, руки были сложены где-то в мешковатых рукавах. Голова человека была чисто выбрита, и Кларк едва могла разглядеть тень серой щетины, покрывающей его подбородок. — Значит, ты та самая, — задумчиво произнес он, глубоким, с нотками волнения голосом. — Ты та, ради кого Лекса заключает мир. Кларк почувствовала, как на затылке зашевелились волосы, и она нервно сглотнула, заставляя себя выпрямиться. — Лекса заключает мир по своей воле, — защищаясь, огрызнулась Кларк. Мужчина сделал шаг вперед, и Кларк почувствовала, как ее пронзил страх, когда она увидела в его глазах тот же взгляд, которым смотрел на нее воин Ледяного Народа, прежде чем попытался лишить ее жизни. — Твое присутствие здесь подвергает ее опасности. Твои люди… — Титус! — рявкнула возникшая в дверях Лекса, с выражением лица, метающим молнии. _____________________________________ — Чего бы ты не хотел от Кларк, ты можешь обратиться ко мне, — отрезала Лекса, приказным, властным тоном. Командующая стояла в дверном проеме, длинные каштановые волосы, заплетенные в замысловатые косы, спускались по спине и были убраны с лица. Она была одета в рубашку с длинными рукавами, живот закрывал металлический защитный пояс, а левое плечо закрывал ее наплечный доспех, ремнем закрепленный на груди, за спиной у девушки раскинулся темно-красный плащ. Черные сапоги, с пряжками, сбоку по всей длине икры, заканчивались чуть ниже колена, где соединялись с облегающими темно-серыми брюками. На правом бедре виднелся плотно пристегнутый ремнем щиток, на котором висели шесть маленьких кинжалов. Глаза Командующей горели ярко-зеленым, золотой зубчатый символ Коалиции покоился между ее нахмуренных бровей, а выражение лица могло растопить даже самый крепкий лед. — Простите меня, Хеда, — сказал Титус, склоняя перед ней голову. — Я хотел своими глазами увидеть легендарную Ванхеду. — И? — спросила Лекса, сделав шаг в комнату, пугая одним своим присутствием. Титус выдержал ее взгляд, словно пытался глазами передать какое-то невысказанное сообщение. Наблюдающая за ними Кларк, видела, что между этими двумя прошли долгие годы конфликтов, взаимопонимания, а также большого уважение. — Ее не должно быть здесь, Хеда, — повторил он, хотя теперь в его голосе был намек на мягкость. — Если послы подумают… Лекса подняла руку, заставляя его замолчать на полуслове. — Послы могут думать, что хотят. Кларк — моя гостья. — Лекса, — начал Титус, но быстро осекса, когда она бросила на него колючий взгляд. — Хеда, мы должны действовать мудро. — Мирное соглашение достигнуто,Fleimkepa, — сказала Лекса. — Не омрачай этот важный день. Титус глубоко вздохнул, бросив на Кларк испепеляющий взгляд. — Мир будет длиться только до тех пор, пока война не покажется лучшим вариантом, — сказал он, его слова были пропитаны сомнением и несли скрытую угрозу. — Я больше не желаю слышать об этом, — ответила Лекса, отходя от двери. — Оставь нас, Титус. Нам с Кларк нужно многое обсудить, — приказала она. Мужчина яростно нахмурился, мышцы его челюсти сжались, как будто он пытался сдержать то, что хотел сказать, но вместо этого, он поклонился и, не взглянув на Кларк, вышел из комнаты, захлопнув за собой двери. Лекса стояла неподвижно, ее плечи были напряжены, но в тот момент, когда Титус покинул комнату, Кларк увидела, как брюнетка облегченно вздохнула и расслабилась. Она перевела взгляд на Кларк, выглядя так, словно ее мучили сотни лет стресса, хотя она хорошо скрывала это за своим каменным выражением лица. — Я сожалею об этом, Кларк, — напряженным голосом сказала Лекса, словно застряв между Командующей и мягкой девушкой, с которой Кларк заснула прошлой ночью, и теперь не знала, кем из них двоих быть. — Титус желает как лучше. — Что он имел в виду, Лекса? — спросила Кларк, сходя с того места, к которому была прикована. — О чем он говорил с послами? Лекса снова протяжно вздохнула и подошла к дивану в центре комнаты, плюхнувшись на него, словно изнеможенная, больше не в состоянии выдерживать вес, который она несла на своих плечах. — Этим утром было достигнуто мирное соглашение, — сказала она. — Которое включает Скайкру. — Это хорошо, не так ли? — спросила Кларк, подходя к дивану и садясь рядом с Лексой. Их колени соприкоснулись, посылая волну искр по обнаженной коже блондинки, все еще одетой в короткие трусики, в которых она спала прошлой ночью. — Покой — это то, чего ты хотела. — Мир относителен, Кларк, для тех, кто стремится к нему, — ответила Лекса, глядя на место, где соприкасались их тела, но не придвигаясь ближе. — Некоторые из послов все еще рассматривают Небесных Людей как угрозу. — Что? Почему? — шокированно спросила Кларк. — Скайкру — единственные, кто способен использовать технологии Маунт Везер, Кларк. Послы беспокоятся, что твои люди могут в какой-то момент попытаться использовать их против нас, — объяснила Лекса. — В качесвте… возмездия. Кларк понимающе кивнула, зная, что если ее народ когда-нибудь снова почувствует угрозу со стороны Землян, то это может быть вполне реальной возможностью. Тем более без нее, которая могла бы их успокоить. — И что ты им сказала? — Я предложила условия мира, — ответила Лекса с ноткой гордости в голосе. — Мобилизации армий Коалиции не будет без уважительной причины, и никому, Землянину или Скайкру, не будет разрешено войти в Маунт Везер. Я уже отправила гонца в лагерь Джаха, чтобы передать условия вашим людям. Положив руку на плечо Лексы, Кларк повернулась, чтобы встретиться взглядом с Командующей. — Спасибо тебе, Лекса, — прошептала блондинка, зная, что Командующая пошла на большой риск, чтобы в этом мирном соглашении, обеспечить безопасность Небесных Людей. — Кейн и моя мама согласятся, — с полной уверенностью произнесла она. Мир с Землянами — это то, чего они хотели с тех пор, как на Землю спустилась остальная часть Ковчега, и отказ от ресурсов Горы Везер был небольшой ценой. — Тебе не нужно благодарить меня, Кларк, — ответила Лекса, быстро отводя глаза, не в силах встретиться взглядом с блондинкой. — Я делаю то, что лучше для моего народа. Война со Скайкру приведет только к смерти, — призналась она. Эти слова задели, хотя Кларк знала, что Лекса этого не хотела. Долг Командующей перед своим народом всегда был на первом месте; хотя блондинка чувствовала, что отчасти решение Лексы касалось и Небесных Людей. — Но какое это имеет отношение к моему присутствию здесь? — спросила Кларк. Титус сказал, что ее присутствие подвергает Лексу опасности; от этой мысли в ее жилах застыла кровь. Лекса снова встретилась с ней взглядом, зеленый лес столкнулся с небесно-голубым. — Если послы подумают, что мои действия мне не принадлежат, или что твоя компания каким-либо образом повлияла на меня, они подвергнут сомнению мои решения, — ответила Лекса. — Они подвергнут сомнению мою способность править. — Но ты годами хотела мира, Лекса. Задолго до того, как сюда прибыли мои люди, — возразила Кларк, сжав руку Командующей. — Они знают это, — ответила брюнетка, переводя взгляд на свою руку, крепко зажатую в ладони Кларк. — Поэтому соглашение было достигнуто. Но если они почувствуют угрозу, они без колебаний отменят мое решение и свергнут меня. — Они бы проголосовали за то, чтобы сместить тебя? — Они могли бы, — ответила Лекса, выражение ее лица оставалось встревоженным. — Но голосование не всегда бывает единогласным. Кто-нибудь, скорее всего, бросит мне вызов или наймет… — голос Лексы затих. — Убийцу?! — вскочив со своего места, закончила Кларк — Они настолько жаждут крови? Лекса протянула руку и взяла Кларк за локоть, мягко потянув ее обратно на диван. — Безжалостность — это то, как мой народ выживал в течении сотни лет, Кларк, — сказала она, более спокойным голосом. — Они не знают другого пути. — Значит, они предпочли бы убить тебя и уничтожить моих людей? — спросила Кларк, чувствуя как ее захлестывает паника. — Война им легко дается, Кларк, — прошептала Лекса с нотками стыда в голосе. — Они к этому привыкли. Мир — это чужое понятие, а то, что чуждо, намного сложнее того, что известно. — Лекса, — выдохнула Кларк, хватая Командующую за руку, как будто это было единственное, что удерживало ее от того, чтобы ее полностью поглотила паника. — Если с тобой что-нибудь случится, я никогда себе этого не прощу, — призналась блондинка, позволив страху наполнить ее глаза. Она знала, что титул Лексы постоянно подвергал ее опасности, но она не знала, что ее жизнь висела на волоске после каждого принятого ею решения. Лекса позволила легкой улыбке коснуться уголков ее губ, стремительными волнами посылая бабочек по животу Кларк. — Давай беспокоиться о завтрашнем дне, когда он наступит, — ответила брюнетка, ее тон был полон нежности, которая принадлежала только Кларк. — Сегодня, впервые за сто лет у нас наступил мир. Потерявшись в этой редкой, пленительной улыбке и ободряющей руке Лексы в своей, Кларк позволила своему страху отступить. Миру мог прийти конец в результате ядерной катастрофы, но каким-то образом Лекса знала бы, как разрулить ситуацию, так же, как она всегда могла успокоить бурю, бушевавшую в сердце блондинки. — И как оно? — спросила Кларк, позволив себе улыбнуться. — Как будто все так и должно быть, — ответила Лекса. Они смотрели друг другу в глаза, в пространстве между ними ощущался электрический заряд, их лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и напряжение было практически осязаемым. Они сидели там, вот вот готовые начать сближаться, но обе застыли на месте, словно ожидая, когда на них обрушится эта волна. Лекса поднесла руку к щеке Кларк, нежно проводя по черному пятну и размазывая его по ее гладкой, бледной коже. — Кларк, почему ты выглядишь так, будто провалила попытку нанести боевую раскраску? — насмешливо спросила Командующая, выгнув бровь и растерев черную пыль между большим и указательным пальцами. — Это не боевая раскраска, — усмехнулась Кларк. — Я тебе покажу, — сказала девушка, вставая и таща Лексу за собой на балкон, позволяя угаснуть их нежности. Ее нарисованный углем шедевр точной копии раскинувшегося под ними пейзажа, был разложен на полу балкона. Картина ожила в разных оттенках серого и черного, выглядя так, словно в рисунке жил сам город. Линии были точными, а сочетание света и тени выделяло эскиз. Кларк создала что-то из ничего, используя лишь свое, отточенное годами мастерство, и немного изобретательности. Лекса недоверчиво уставилась на рисунок, широко раскрытыми глазами. — Ты написала это, Кларк? При помощи скатерти и ведра с углем? — Я была вдохновлена, — ответила блондинка, наслаждаясь благоговейным выражением на лице Лексы. Она никогда раньше не видела ее такой: удивленной и полной благоговения, и это заставило сердце Кларк подпрыгнуть. — Ты очень талантлива, Кларк, — сказала Лекса, поворачиваясь, чтобы снова встретиться с ней взглядом. — Каково это — создавать что-то настолько прекрасное? — Спросила Командующая, благоговение плясало в зелени её глаз, отражающих послеполуденное солнце. — Как будто мои руки подходят не только для того, чтобы убивать, — призналась девушка, прежде чем смогла себя остановить. Эти слова не смутили Лексу, которая просто кивнула. — Я повешу это на стену, чтобы ты об этом не забывала, Кларк — сказала брюнетка, беря ткань в руки, прежде чем Кларк успела согласиться или запротестовать. Лекса подошла к постели блондинки, вытащила два маленьких кинжала из ножен на бедре и пригвоздила ими рисунок за уголки к стене над кроватью. Когда она закончила, они обе отступили назад, молча любуясь тем, что получилось. Кларк позволила своей руке снова скользнуть в руку Лексы, сплетая их пальцы вместе и подавляя растущее в груди чувство гордости. — Ты создала жизнь там, где ее не было, — прошептала Лекса, и ее слова разрушили самообладание, которое изо всех сил пыталась сохранить Кларк, — Ты создала мир, которого раньше не существовало. — Спасибо, — ответила девушка, чувствуя, как по щеке катится слеза и, повернувшись лицом к Командующей, провела рукой по броне у нее на талии. Лекса смахнула слезу большим пальцем, и Кларк видела в ее глазах множество невысказанных слов, страстно желающих вырваться на свободу. — Иди приведи себя в порядок, Кларк, — вместо этого сказала Командующая. — Я бы хотела тебя кое с кем познакомить. _____________________________________ Лекса вела Кларк по улицам Полиса. Они шли достаточно медленно, поскольку вокруг толпились горожане, желающие увидеть свою Командующую. — Хеда! — кричали и скандировали люди, протягивая ей руки и предлагая драгоценности, оружие и изысканные яства в качестве даров. Лекса находила время, чтобы остановиться перед каждым, разговаривая с ними на тригедасленге, или просто принимая их восхищение. Она брала их дары и подношения, передавая их кому-то из людей, поощряя торговлю и доброту, и не стремясь ни к какой личной наживе. Лекса не стремилась извлечь выгоду из своего положения, купаясь в лучах похвалы и славы, а лишь делала то, что требовал ее долг. Кларк благоговела, стоя в стороне и наблюдая за тем, как лицо Командующей светилось любовью и радостью. Это вызывало у блондинки знакомое покалывание, зарождающееся глубоко в груди и приятно пульсирующее между ног. Кларк облизнулась и сильно, чуть не до крови, прикусила губу, пытаясь прогнать это ощущение, чувствуя, что сделала только хуже. Они добрались до окраины Полиса, где народу было меньше, чем в центре города, и это дало им возможность поговорить. — Что это за титул, которым ты назвал титуса? — спросила Кларк, пока они шли, соприкасаясь кончиками пальцев. Ей захотелось взять Лексу за руку, но она сдержалась, стараясь себя вести себя естественно перед любопытными взглядами жителей Полиса. — Fleimkepa, — ответила Лекса — Титус — Хранитель Пламени. После моей смерти он будет руководить конклавом и передаст Дух Командующего, Пламя, следующему, достойному новициату. Волна страха пробежала по венам Кларк, замораживая, словно лед. — Значит, он просто какая-то тень смерти, которая бродит поблизости и ждет, когда тебя убьют? — спросила блондинка, сглатывая вставший в горле ком. Лекса нежно и мелодично хихикнула, но сразу же осеклась, прежде чем кто-либо сможет увидеть, как суровая Командующая позволяет себе смеяться вместе с Небесной Девушкой. — Он также и мой учитель, — продолжила она. Свернув с дороги, они пошли вверх по винтовой лестнице на вершину крутого холма. — Он передает знания предыдущего Командующего следующему. — Скольких Командующих он обучил до тебя? — спросила Кларк, потянувшись к руке Лексы, как будто это была автоматическая реакция, пыталось взять Лексу за руку, словно это было совершенно естественно. Поэтому она заставила себя отпустить руку девушки. Несколько раз глянув вниз, Кларк заметила, что Лекса делает то же самое, словно их тянула друг к другу какая-то невидимая подсознательная сила, от чего им обоим приходилось прилагать сознательные усилия, чтобы сопротивляться. Какое-то время Командующая молчала, и Кларк знала, что девушка раздумывает, отвечать ей на этот вопрос, или нет. — Четверых, — ответила Лекса, не вдаваясь в дальнейшие разъяснения. Кларк снова почувствовала, как ее охватывает паника, и теперь делала все, чтобы вести себя спокойно, зная, что на них было устремлено множество глаз. Титус был едва ли вдвое старше Лексы, и за то время, что он был Хранителем Пламени, он повидал четырех Командующих. В очередной раз Кларк убедилась, что пост Командующего Коалицией не предполагает долгую жизнь. От этой мысли желудок наполнился желчью, отозвавшись сокрушительной болью в груди. С другой стороны, другие Командующие жили во времена гражданских войн между кланами, в то время, как Лекса объединила кланы и принесла им мир. Блондинка отчаянно надеялась, что это подарит Лексе лучшее будущее, чем у ее предшественников. — Не бойся за меня, Кларк, — сказала Командующая, возвращая блондинку с края пропасти. — Это мой долг, и я принимаю свою судьбу. Когда они приблизились к вершине холма, послышался звук металла, бьющегося о металл, и дерева о дерево, и Кларк задалась вопросом, что их там ожидало. — Как ты так спокойно выполняешь свой долг, зная, что из-за этого тебя, скорее всего, убьют? — спросила Кларк. — Мы правим, потому что мы достаточно сильны для этого, Кларк, — без раздумий ответила Лекса, будто уже спрашивала себя об этому уже тысячи раз. — Мы принимаем решения, которые не под силу никому другому, и выполняем свой долг, не думая о себе. Вот что значит быть лидером. — Не знаю, смогла бы я также, — призналась Кларк. Лекса резко остановилась и повернулась лицом к блондинке, зеленые глаза горели в лучах полуденного солнца, а между бровей блестел символ Коалиции. — Ты заключила союз с Аней, зная, что из-за этого тебя могут убить. Ты приехала в Тондис, зная про удар ракеты. Ты вошла в Маунт Везер, зная, что можешь никогда оттуда не выйти. Ты уже сделала это, Кларк, — заявила Лекса. — Мы с тобой похожи больше, чем ты думаешь. Лексе не нужно было говорить это, чтобы заставить Кларк понять, что она такой же сильный лидер, как и эта удивительная женщина, которой так восхищалась блондинка. Возможно у них были разные роли, манеры Лексы были более суровыми, а ее люди — более отчаянными, но в остальном они были едины. Единственная разница заключалась в том, что Кларк могла сбежать от своих обязанностей, в то время как Лекса была вынуждена смотреть правде в глаза, даже когда она этого не хотела. — Лекса, я… — Ты сильная, Кларк, — уверенно сказала Лекса. — Даже если прямо сейчас ты этого не видишь. Они добрались до вершины холма, где эхом отдавались звуки битвы, и Кларк оказалась посреди тренировочной площадки. Она была расположена высоко над городом, пламя на вершине башни Полиса тепло светилось на фоне заходящего солнца, отчего складывалось ощущение, что эти два светила сливались друг с другом. Перед ними было чуть меньше дюжины детей разного возраста, но самый старший выглядел так, словно был подростком. Они схлестывались снова и снова, клинок против клинка, копье против копья, каждый из них был чрезвычайно сосредоточен. На них были черные одежды, развевающиеся на ветру от быстрых движений. Их лица были покрыты бисеринками пота, а из открытой раны над бровью одного из мальчиков сочилась густая струя черной крови. С другого края поляны за происходящим наблюдал Титус. Заметив присутствие девушек, он с отвращением отвернулся, пролаяв приказы десятку окружающих тренировочную площадку охранников. — Что это за место? — спросила Кларк. Лицо Лексы светилось гордостью, пока она, словно мать, наблюдала за битвой детей. — Это мои послушники, Кларк, — сказала она. — Однажды один из них сменит меня. — Но они всего лишь дети, — заметила блондинка, наблюдая, как юная девочка рухнула на землю, получив сильный удар по затылку. — Мелия! — позвала ее Лекса. — Ge smak daun… -Gyon op nodotaim, Heda!— крикнула в ответ та, поднимаясь на ноги и вступая в бой. — Я была всего лишь ребенком, когда меня призвали вести мой народ, — произнесла Лекса, продолжая следить за послушниками. — Только Найтблида может быть Командующим, Кларк, а это все, что осталось от Ночных Кровей, — объяснила она, имея в виду черную кровь, стекающую по лицу мальчика и по задней части шеи Мелии. Кларк не была до конца уверена, что такое Ночная Кровь с медицинской точки зрения, она никогда не видела ничего подобного на Ковчеге, но предположила, что это была какая-то генетическая аномалия, развившаяся из-за радиации. Если только те, в ком текла черная кровь, могли быть Командующими, это означало, что Лекса тоже была Найтблидой. — Как будет выбран твой преемник? — спросила блондинка, чувствуя подкатывающую тошноту так откровенно говоря о смерти Лексы, как будто это было неизбежно. — Все решит судьба, — ответила Лекса. — После моей смерти состоится конклав. Послушники сразятся в смертельном бою, и победитель станет следующим Командующим. При мысли о том, что десять детей будут убивать друг друга, Кларк затошнило сильнее. Земляне были тверды в своих убеждениях, и только потому, что она их не понимала, это не давало ей права судить их. Что вызывало у нее отвращение, так это мысль о том, что когда-то Лекса сражалась в своем собственном конклаве, и что если бы она не одержала победу, то сейчас не стояла бы рядом с ней. — Сколько послушников сражалось в твоем конклаве? — спросила блондинка, задаваясь вопросом, были ли их смерти первой из многих на руках Лексы. — Нас было девять, — ответила Командующая, тихим голосом, пронизанным нотками боли. — Я знаю, ты считаешь наши обычаи варварскими, Кларк… — начала Лекса, но Кларк быстро ее оборвала. — Лекса, прекрати, — сказала блондинка. — То, что я их не понимаю, не означает, что я их не уважаю. Очевидно, они работают, раз ты здесь стоишь, — задумчиво произнесла она. Какими бы ненормальными и жестокими ни казались традиции Землян, они породили Командующую, достойную своего титула. В уголках губ Лексы мелькнула легкая усмешка, но быстро исчезла, и Кларк подумала, что это могло быть просто игрой ее воображения. — Послушники! — крикнула Командующая, дважды хлопнув в ладоши, чтобы привлечь их внимание. — Каковы три столпа хорошего Хеды? — Сила, мудрость и страсть, — в унисон ответили дети, как будто уже сто раз повторяли эту мантру. Они смотрели на Лексу с восхищением и благоговением, словно стояли в присутствии богини, и ни один из них не скрывал любовь, сияющую на лицах, полных восхищения. — Очень хорошо, — ответила им Лекса, позволив еще одной легкой улыбке тронуть ее губы. Кларк внимательно наблюдала за брюнеткой, которая словно учительница инструктировала своих учеников, от чего сердце девушки забилось быстрее. — Вы можете быть свободны, — сказала им Лекса и, поклонившись, дети разошлись, убирая свое оружие. — Эйден! — обратилась Лекса к старшему мальчику, который мгновенно подошел к ним. Он был молод, с округлыми, юными чертами лица, и светлыми, падающими на глаза волосами. Пот ручьями стекал со лба по загорелому лицу, которое выглядело так, словно он каждый день тренировался под палящим солнцем. Он был выше их обеих, и двигался грациозно и уверенно. — Хеда, — поклонившись Лексе, сказал мальчик. — Эйден, я бы хотела познакомить тебя с Кларк из Небесных Людей, — сказала Лекса. — Кларк, это Эйден, самый многообещающий из моих послушников, который, вероятно, сменит меня, если я паду. — Это честь для меня, Кларк ком Скайкру, — поклонившись, заговорил мальчик хриплым голосом, который из юношеского вот-вот должен стать мужским. — Взаимно, — ответила Кларк, заметив, как смягчились черты лица Лексы, которая с интересом наблюдала за их взаимодействием. Было видно, что Лекса глубоко заботилась об этом мальчике, больше, чем о ком либо, кроме самой блондинки. — Эйден — мой первый послушник. Он прибыл сюда всего через несколько недель после того, как я приняла мантию Командующего, — объяснила брюнетка. Теперь Кларк поняла, почему Лекса так заботилась об этом мальчике; они буквально выросли вместе. — После моей смерти Эйден поддержит любые договоры или соглашения, которые я заключила со Скайкру. Кларк поняла, почему Лекса привела ее в такую даль, чтобы встретиться с этим парнем; она знакомила ее с человеком, который будет руководить вместо нее, если с ней что-нибудь когда-нибудь случится. Внезапно ее охватил гнев, скручивая внутренности и пуская по венам огонь, хотя она знала, что у нее нет причин злиться. — Пожалуйста, мы можем поговорить о чем-нибудь другом, кроме твоей смерти, Лекса? — рявкнула Кларк чуть резче, чем намеревалась. Казалось, что все, о чем они говорили в этот день, это смерть Лексы, или ее возможность, и о том, что произойдет, когда она умрет, или как она может умереть; ларк было страшно и это сводило с ума. Командующая и мальчик обменялась понимающими взглядами, словно обмениваясь невысказанными сообщениями, и в лучах послеполуденного солнца глаза брюнетки выглядели почти веселыми. — Можешь идти, Эйден, — тихо сказала Лекса. — Хеда, — поклонился он, а затем повернулся к Кларк. — Хеда Ком Скайкру, — почтительно обратился он к блондинке, еще раз поклонившись, прежде чем уйти. Кларк подумала, что Лекса может отругать ее за столь неформальное обращение к ней в присутствии ее ученика, но брюнетка ничего об этом не сказала, ни разу не потребовав от Кларк уважения, зная, что та ничем ей не обязана. — Эйден… важен для меня, — вместо этого сказала Лекса. — Все мои послушники важны, но он значит больше всего. Я хотела, чтобы ты познакомилась с ним. Именно тогда Кларк поняла, что Лекса привела ее туда не для того, чтобы подготовить ее к своей смерти, или показать ей часть своего прошлого. Она привела ее туда, чтобы подарить Кларк частичку себя, позволив блондинке увидеть то, что не видел и не знал никто другой. Она привела ее, чтобы встретиться с самым близким человеком, который у нее был. Лекса была стойкой, загадочной и часто бесстрастной, но когда она пыталась показать, насколько ей не все равно, ее жесты были грандиозными. Она так заботилась о Кларк, что захотела познакомить ее с человеком, который значил для нее больше всего, и от этой мысли на глаза блондинки навернулись слезы. _____________________________________ Кларк стояла напротив ростового зеркала в своей ванной комнате, проводя тонкими пальцами по влажным волосам. Она уже оделась в простое серо-голубое платье, которое плотно облегало ее стройную фигуру, ниспадая ниже колен сзади, и доходя до середины бедра спереди. Сам материал был почти прозрачным, синяя ткань плотно облегала серую над ее грудью и талией, и блондинка подумала, что простое платье Землян было более элегантным, чем все, что она когда-либо носила на Ковчеге. В животе скрутился комок нервов, пока блондинка любовалась своим отражением, не в силах сдержать легкой улыбки, тронувшей уголки ее губ. После всего, через что ей пришлось пройти, всего, что она сделала за последние несколько месяцев, она нервничала. Это были не те нервы, которые она ощущала, держа руку на рычаге или на спусковом крючке пистолета, но они охватывали самое нутро, посылая волны тепла от которых покалывало пальцы ног. Пока они шли обратно к башне Полиса, периодически останавливаясь на улицах, чтобы поговорить с прохожими и обмениваясь робкими взглядами друг с другом, Лекса спросила Кларк, не хотела бы та присоединиться к ней за ужином в ее покоях. Это было жестом вежливости, но Кларк услышала скрывающуюся в голосе брюнетки надежду, и увидела вспышку возбуждения в изумрудных глазах, когда согласилась. Теперь, приняв ванну, облачившись в красивое платье и разглядывая свою внешность в зеркале, блондинка не могла отделаться от ощущения, что это было своего рода свидание. Это было не официальным событием, они даже не собирались покидать башню, но, тем не менее, это был праздник, даже если на нем присутствовали только они двое. Они праздновали недавно заключенный мирный договор между Скайкру и Двенадцатью кланами, и завершение войны, впервые за сто лет. Одну ночь они могли жить, не опасаясь надвигающейся угрозы, или непреодолимого давления чувства долга. Лекса хотела отпраздновать с Кларк, а Кларк хотела хорошо выглядеть, и теперь, заплетая волосы в тугую, спускающуюся по плечу косу, она была сплошным комком страха и нервов. Отвернувшись от зеркала, блондинка подумала о том, чтобы надеть сапоги, но передумала и вместо этого подставила босые ноги прохладному ночному воздуху, врывавшемуся через балконную дверь. В своем воздушном платье и с босыми ногами она чувствовала себя незащищенной, почти беззащитной, но это не было неприятно. Прошло много времени с тех пор, как она могла быть просто Кларк; не Кларк из Небесных Людей, Хедой Ком Скайкру, или Командующей Смерти, а просто Кларк. Она глубоко вдохнула и медленно выдохнула, чувствуя себя сейчас больше восемнадцатилетней девушкой, чем за весь год, прошедший с тех пор, как умер ее отец. Сделав несколько шагов по коридору к двери Лексы, она остановилась, заправляя за ухо несколько выбившихся прядей волос, прежде чем легонько постучать. — Лекса? — позвала блондинка. — Это я. В комнате послышались шаги, за которыми последовала громкая триада на Тригедасленге, и несколько мгновений спустя донесся голос Лексы: — Входи, Кларк. Повернув ручку и осторожно толкнув дверь, Кларк робко ступила через порог. Комната Лексы была залита мерцающим светом свечей, сотни и сотни из них искрились и танцевали, растянувшись по полу, стоя на подставках и тая на поверхности мебели. Выглядело так, будто Командующая пыталась удержать солнце и, отгоняя тьму, сохранить в комнате ощущение тепла и безопасности. Кларк невольно задалась вопросом, сколько времени требовалось слугам Лексы, чтобы зажечь их все, и где ей вообще удалось раздобыть столько свечей. В камине потрескивал огонь, излучая мягкое тепло и наполняя комнату еще большим количеством оранжевого и желтого света. Кровать Лексы стояла у стены справа от балконной двери, утопая в великолепных белых мехах, которые выглядели так, словно были мягче облака, и Кларк мгновенно почувствовала желание провести по ним рукой. Каркас кровати был вырезан вручную из чего-то, похожего на дуб, и причудливыми узорами спускался по спирали к полу, а роскошная вишневая отделка явно была продуктом искусного мастерства. Блондинку поразило, что культура с такими скудными познаниями о технологиях и примитивными орудиями труда, могла спроектировать и создать столь сложное и детализированное изделие. В комнате не было ни роскоши, ни богатых украшений, и почти не было видно никаких личных вещей, за исключением нескольких экземпляров оружия в ножнах, покоящихся на стойке у двери. По правде говоря, Кларк ничего другого и не ожидала. Это была комната Лексы, и это было так похоже на Лексу — оставить помещение пустым и лишенным эмоций; даже в уединении собственной спальни она всегда оставалась Командующей, всегда сильной и стойкой. Казалось, что единственное время, когда она теряла бдительность, позволяя себе чувствовать себя свободно, это когда она была наедине с Кларк. Блондинка огляделась, ища какие-либо личные штрихи, или признаки того, что Лекса, пыталась сделать комнату своей, но не нашла ничего, кроме голых стен. В голове Кларк мелькнула мысль, что идея Командующей по украшению спальни состояла в том, чтобы зажечь достаточно свечей, чтобы сжечь всю башню дотла, но у блондинки перехватило дыхание, когда ее взгляд упал на старое пианино в углу комнаты. Инструмент выглядел древним, словно реликвия времен до ядерной войны, едва не положившей конец всему человечеству, но, тем не менее, он был потрясающим. Когда-то оно было черным, но краска облупилась и выцвела до темно-серого цвета, а крышка была открыта, обнажая натянутую фортепианную струну, ожидающую, когда по ней начнут играть. С того места, где она стояла, Кларк не могла видеть, все ли клавиши по-прежнему целы, и ей стало интересно, всегда ли пианино было там, или Лекса принесла его сюда, когда заняла эту комнату. Мысль о длинных пальцах Командующей, проворно скользящих по клавишам и создающих мелодию, вызвала дрожь во всем теле девушки, и она почувствовала, как покраснели ее щеки. — Кларк, — нарушила тишину Лекса. Командующая стояла в центре комнаты рядом с роскошным обеденным столом, накрытым различными копченостями, сырами, хлебом, свежими фруктами и чем-то, похожим на несколько разных бочонков вина. Наряд девушки был простым, но элегантным: черная рубашка с длинными рукавами, заправленная спереди и свободно свисающая сзади, обтягивающие брюки угольного цвета, которые были порваны в разных местах, обнажая кусочки мягкой белой кожи, и плотно облегающие, высокие, чуть ниже колен, сапоги. Ее волосы ниспадали на правое плечо, влажные после недавней ванны и слегка завивающиеся на кончиках. Заложив руки за спину, она твердо стояла на одном месте, хотя черты ее лица смягчились, когда Кларк прошла дальше в комнату. Блондинка видела, как Лекса упивалась ее видом, ярко-зеленые глаза дважды прошлись по телу Кларк сверху донизу, прежде чем остановиться и встретиться с ней взглядом. — Кларк, — снова выдохнула брюнетка, словно выводя себя из транса. Она выдвинула стул и жестом пригласила девушку сесть. — Спасибо, что присоединилась ко мне. Ты выглядишь… — Ты тоже. — Кларк почувствовала, что улыбается, прежде чем смогла спрятать улыбку, садясь за стол рядом с Лексой. — Я хотела извиниться, — начала она, чувствуя необходимость разрядить обстановку. Командующая склонилась над ней, чтобы наполнить бокал вином, и приподняла бровь, явно сбитая с толку. — Что ты сделала, чтобы потребовались извинения, Кларк? — спросила она. — За то, как я вела себя перед Эйденом сегодня, — ответила девушка, с благодарностью взяв бокал и залпом его осушив, внезапно ощутив обжегший горло огонь. — Я думала, что ты… Я просто подумала.… Я просто не понимала, насколько он важен для тебя, — пробормотала она, с трудом подбирая слова. Простой акт, позволивший ей встретиться с единственным человеком, который больше всего имел для Лексы значение, для нее самой значил больше, чем она могла выразить. — Ты думала, я знакомлю тебя с ним, чтобы ты знала, с кем поговорить на случай, если со мной что-нибудь случится, — размышляла Лекса, точно зная, где блуждали мысли Кларк. Казалось, она всегда точно знала, о чем думала блондинка. — Да, — ответила Кларк, откусывая кусочек мяса, который Лекса положила ей на тарелку. Ей нравилось, как Командующая, не задумываясь, заботилась о ней, всегда сначала наполняя тарелку или бокал Кларк, прежде чем наполнить свой. Откусив кусочек, Лекса пожала плечом: — Так и есть, — произнесла она. — Тебе нужно быть готовой, Кларк. Но еще, я просто хотела, чтобы ты познакомилась с ним. Эйден особенный. Кларк не требовалось слышать, как Лекса произносит фразу «для меня» в конце этого предложения, она и так знала, что это подразумевалось. Ей также не нужно было заводить еще один разговор, косающийся смерти Лексы. Для одного дня этого было достаточно. — Я рада, что ты настолько доверяешь мне, чтобы познакомить нас, — сказала блондинка. — Но я хотела… — Ты никогда не должна извиняться передо мной, Кларк, — прервала ее Лекса. — Твои поступки — это твои поступки, и я уважаю их. Их глаза встретились, в свете свечей голубое небо мерцало на фоне лесной зелени, и Кларк поймала себя на том, что хочет, чтобы ее люди понимали ее так же хорошо, как понимала ее Лекса. С тех пор, как она оказалась на земле, все, что она делала, это боролась, чтобы сохранить жизнь своим людям, и все же, казалось, что она всегда извинялась за действия, которые ей приходилось предпринимать. Но не с Командующей. Ей никогда не приходилось объясняться с Лексой или испытывать угрызения совести за то, что она натворила. Фактически, именно Лекса первая извинилась перед Кларк, и только сейчас блондинка поняла всю важность этого. Для Лексы попросить прощения за свои действия означало, что она искренне и глубоко о них сожалела. Кларк прочистила горло и перевела взгляд на пианино в углу комнаты, ища что-нибудь, что не позволило бы ей потеряться в этих бесконечных озерах зелени. — Ты играешь? — спросила блондинка, кивнув головой в сторону интересующего ее объекта. Челюсть Лексы сжалась, когда она посмотрела на инструмент, костяшки пальцев, охватывающих деревянную кружку, побелели, и она молчала, казалось, целую минуту, прежде чем ответить. — Немного… — произнесла она, позволив своему голосу затихнуть. Ее тон был напряженным, словно один только вид пианино причинял ей физическую боль. В этом простом моменте и в том, как Лекса съежилась и ушла в себя, было скрыто столько боли, что Кларк почувствовала, как в груди разрывается сердце. Плечи брюнетки поникли, и с полных губ сорвался вздох, отчего живот Кларк скрутило в узел. Блондинка хотела спросить, что творится за этой бесстрастной внешностью, но она не хотела чувствовать себя так, будто она подглядывает или пытается вытянуть Лексу на разговор, который та не желает вести. Лекса отпила из стоящей перед ней кружки, как будто пытаясь смыть изо рта кислый привкус. Набрав в грудь побольше воздуха, она встретилась глазами с терпеливым взглядом Кларк. — Костия… Это… это было ее увлечением. А потом это стало нашим увлечением. Кларк понимала. Возможно, она понимала лучше, чем кто-либо другой. Ее любовь к искусству была унаследована от отца, именно он подарил ей первый набор цветных карандашей, когда ей было пять, и с тех пор поддерживал ее стремление творить. Он всегда развешивал ее работы по стенам и носил их с собой, чтобы показать Джахе и другим членам совета. Это вызвало у нее чувство гордости и еще больше вдохновило заниматься и в совершенстве овладеть этим мастерством. — После смерти отца я долгое время не рисовала, — произнесла Кларк, видя боль на лице Лексы. Командующая хорошо ее скрывала, но она была, выражаясь в едва заметном подрагивании нахмуренных бровей, как будто ей не терпелось вырваться на свободу. Лекса кивнула, тусклый свет отразился от ее высоких скул и отбросил тени на лицо, отчего казалось, что она носит свою фирменную боевую раскраску. — Я храню его как напоминание, — приглушенным голосом сказала Лекса, как будто не хотела будить мертвые воспоминания, дремлющие в комнате. — Напоминание о чем? — Много о чем, Кларк, — ответила брюнетка, отставляя свою кружку в сторону. Она допила напиток, но Кларк знала, чтоб больше она пить не будет. Командующая никогда не стала бы притуплять свои чувства таким образом; вместо этого брюнетка просто откинулась на спинку стула и позволила своим глазам снова встретиться с глазами Кларк. Любовь — это слабость…Слова прозвучали в глубине сознания Кларк, и она обнаружила, что затаила дыхание, ожидая, услышит ли она их снова. Блондинка знала, что Лекса считала себя ответственной за смерть Костии, хотя была не согласна с тем, что любовь — это слабость. Кларк верила, что в любви есть сила, и она видела это. Несмотря на убеждения Лексы, именно она показала ей это. Любовь Лексы к своему народу была настолько сильна, что она пожертвовала бы ради них чем угодно, даже своей собственной свободной волей и собственным счастьем, и ее любовь к ним — это то, что давало ей силы сделать это. Кларк надеялась, что когда-нибудь она сможет ей это показать. Но сегодня была не та ночь, и блондинка видела, как пристальный взгляд Лексы неловко перемещается между ней и пианино, в то время как девушка изо всех сил старалась сохранить самообладание. Кларк потянулась за своим пустым бокалом и налила Командующей еще выпить, прежде чем снова наполнить свой. — Давай, Хеда, — подразнила она, разряжая накопившееся в воздухе напряжение. — Когда ты в последний раз позволяла себе немного пожить? — Командующему не подобает напиваться, Кларк, — ответила она с лукавой улыбкой и, не смотря на свои слова, потянулась за кружкой. — Мы должны были праздновать, — язвительно заметила Кларк, поднося к губам свой стакан. — Так что давай праздновать. Лекса удивила ее, когда одним глотком осушила содержимое своего бокала. — В последний раз я пила больше одного бокала, когда мне было шестнадцать, — вспоминала брюнетка. — С Аней. Она откинулась на спинку стула, и при этом воспоминании легкая улыбка пробежала по ее элегантному лицу. — Звучит как хорошая история, — допытывалась Кларк, игриво подталкивая Лексу локтем, побуждая продолжать. Лекса нежно вздохнула в ответ. — Это было за несколько недель до моего конклава. Аня была в Полисе, чтобы поторговать и встретиться с некоторыми лидерами Трикру, и ей пришла в голову идея утащить меня из башни однажды ночью, — начала брюнетка. — Она потащила меня в местную таверну и практически насильно влила в меня целый кувшин эля и, конечно, права голоса у меня не было. — Похоже на Аню, — засмеялась Кларк. — Там была девушка, которая Ане понравилась, — продолжила Лекса, ее глаза заблестели от этих воспоминаний. — Она сидела одна, и они всю ночь переглядывались. Аня собиралась подойти к ней, когда ее опередил воин Флоукру. Он был пьян, настойчив и явно плохо соображал, потому что эта девушка никоим образом не была заинтересована в знакомстве. Конечно, Аня… — О Боже… — Аня смотрит на меня и совершенно серьезным голосом говорит:«Мы делаем то, что должны, для наших людей, Лекса», — сказала брюнетка изобразив нравоучительный тон своей бывшей наставницы. — Она подошла к воину и не очень вежливо велела ему уйти. Само собой разумеется, завязалась драка, и каким-то образом мы оказались в самом центре этого мордобоя. Кларк улыбнулась, представив пьяную Лексу-подростка и дерзкую Аню посреди толпы воинов, дерущихся за честь какой-то девчонки из таверны. — Что было дальше? Лекса рассмеялась, громким, раскатистым смехом, и Кларк подумала, что она никогда в жизни не слышала ничего более прекрасного. Ей было интересно, видел ли кто-нибудь еще Лексу такой: раскованной, заливающейся смехом и такой совершенно свободной. Было похоже, что она стала свидетелем чуда, почувствовав, как подскочило в груди сердце, словно пытаясь улететь. — Аня повалила его на землю. Затем она разбила ему о голову бочку эля и заорала:«Yu gonplei ste odon!»— Лекса замолчала, снова позволив смеху прорваться сквозь ее мягкую улыбку. — Но… — выдохнула она, хихикая. — Даже не это самое ужасное! Кларк позволила себе откинуться на спинку стула, впитывая Лексу во всей ее чистоте, невинности и невероятно редком счастье. Она наблюдала за тем, как ее улыбка полностью осветила зелень глаз и как маленькие ямочки образовались прямо под высокими скулами. Это зрелище заставило сердце блондинки болеть и биться быстрее, и она пожелала, чтобы Лекса всегда могла быть такой свободной, хотя и знала, что этого никогда не будет. — На следующий день мы встретились в тронном зале, чтобы обсудить будущий конклав с послами кланов, и, конечно же, там был человек из таверны. Он был послом Флоукру. Конечно же он меня узнал. Титус был в ярости, — закончила свой рассказ Командующая, позволив своему смеху утихнуть. — Меня не кормили неделю. — Оно того стоило? — спросила блондинка и обнаружила, что тянется к руке Лексы. Из голоса Лексы исчезла всякая игривость, когда она ответила: — Это одно из моих самых теплых воспоминаний об Ане. Если бы мне дали шанс, я бы повторила этот день. Зеленые глаза светились печалью, когда Лекса посмотрела на руку Кларк в своей. — Аня гордилась бы тобой, Лекса, — сказала блондинка, прежде чем даже подумала об этом. — Она гордилась тобой. — Я знаю, — ответила девушка, нежно сжимая руку Кларк, прежде чем отодвинуться от стола и встать. — Уже поздно, Кларк, — сказала она. Свечи вокруг них почти догорели и растаяли, огонь, который горел в камине, теперь превратился в тлеющую кучку пепла, но Кларк не осознавала, как долго они были поглощены разговором. Было очевидно, что прошло уже несколько часов, и лунный свет проникал через балкон густыми серебристыми потоками. Лекса посмотрела на нее, как будто не зная, что делать дальше и и в пространстве между ними повис невысказанный вопрос. Кларк отодвинула свое кресло и встала, прочищая горло и отводя от Командующей взгляд, наблюдая, как под легким ветерком, доносящимся из балконной двери на стене танцуют тени. — Я должна идти, — произнесла она и сделала шаг к двери, хотя все ее тело протестовало. Лекса кивнула, пряча свои мысли за бесстрастным выражением лица, хотя Кларк показалось, что она увидела, как слегка опустились ее плечи. Девушка двинулась в сторону коридора, ожидая, что Лекса последует за ней, но была удивлена, когда Командующая осталась стоять на месте. Оглянувшись, Кларк увидела в изумрудно-зеленых глазах тоску, граничащую с отчаянием. Дверная ручка под ладонью Кларк была холодной, и это ощущение заставило ее застыть на месте. — Лекса? — произнесла она, не в силах сдержать слова, которые вертелись у нее в голове. — Да, Кларк? — слишком быстро отозвалась Командующая, с намеком на надежду. — Ничего, если я останусь? Вопрос застыл в воздухе, и Кларк показалось, что она услышала, как Лекса с облегчением вздохнула. — Конечно, Кларк, — прошептала она, подходя ближе. Сама того не осознавая, Кларк затаив дыхание ожидала этого ответа. Она медленно и беззвучно выдохнула, убрав руку с дверной ручки, и повернулась лицом к Командующей. Лекса двигалась быстро и бесшумно, и теперь стояла всего в нескольких дюймах от Кларк, ее пристальный взгляд скользил вверх и вниз по телу девушки и остановился на ее губах. В пространстве между ними висело ощутимое напряжение, плотное и тлеющее в тусклом свете свечи, готовое вспыхнуть и загореться. Кларк потянулась к руке брюнетки, как будто это была естественная реакция, взяла ее ладонь в свою и переплела их пальцы. Живот блондинки приятно закрутился узлом, когда большой палец Лексы начал вычерчивать маленькие узоры на ее ладони и по всей длине запястья. Их глаза оставались неподвижными, кобальтово-синий смешивался с ярко-зеленым, в то время как мир вокруг них погрузился в тишину. Лекса протянула свободную руку и мягко заправила прядь волос Кларк за ухо, придвигаясь чуть ближе. — Пойдем, Кларк, — прошептала она, нарушая тишину, ее слова дрожали в крошечном пространстве между их губами. — Нам нужно отдохнуть. Блондинка медленно кивнула, не выпуская своей руки из руки Лексы, когда та подвела ее к кровати и откинула плюшевые меха. Ободряюще сжав пальцы девушки, Лекса отвернулась и пошла по комнате, гася оставшиеся свечи. Воспользовавшись передышкой от опаляющего их жара, Кларк, сняла платье, оставшись в одном нижнем белье, и, забравшись в кровать, натянула на себя одеяло. Свет померк, когда Лекса прошлась по комнате, снова остановившись у последней свечи. — Кларк? — позвала она, мягким и робким голосом. — Все в порядке, — ответила блондинка, снова чувствуя, как по телу разливается тепло, которое она быстро начала ассоциировать с пребыванием рядом с Командующей. Она никогда не знала, что кто-то может быть таким противоречивым; Лекса была опасной, безжалостной и властной, но также она была мягкой, страстной и такой самоотверженной. Она могла убить человека не задумываясь и без колебаний, но глубокой ночью не решалась погасить все свечи, боясь того, что может принести темнота. Она была, загадкой, сбивающей с толку живой головоломкой, и она сводила чувства Кларк с ума от жажды и непреодолимого желания разгадать ее. Лекса оставила зажженной последнюю свечу, затем исчезла в ванной и вернулась мгновение спустя, одетая в чересчур просторную рубашку с длинными рукавами и мальчишески короткие трусы, выглядя совершенно комфортно и расслабленно. Ее высокие скулы раскраснелись от выпитого, а растрепанные каштановые волосы волнами упали на плечо, когда она забралась в постель рядом с Кларк. От нее пахло лавандовым мылом и немного алкоголем, и Кларк не могла не придвинуться ближе, отчаянно нуждаясь почувствовать ее тепло. Приподнявшись на локте, блондинка склонилась над Лексой так, что их носы оказались в нескольких дюймах друг от друга, когда она позволила своим пальцам пройтись по руке Командующей. Это было всего лишь легкое прикосновение, но она почувствовала, как Лекса напряглась. — Я бы хотела, чтобы ты могла быть такой все время, — хриплым голосом прошептала Кларк. Глаза Лексы встретились с глазами блондинки, и даже в темноте Кларк увидела, как та вопросительно приподняла бровь. — Что ты имеешь в виду? — спросила Командующая. — Счастливая и раскованная, — ответила девушка. — Свободная. Лекса долго молчала, хотя и не отодвигалась, позволяя Кларк расслабиться рядом с ней. Блондинка подумала, что она заснула, когда она, наконец, услышала ответ. — Мы должны принять то, что не можем изменить, Кларк, — прошептала в темноту Лекса, и ее слова зависли в мерцающем свете единственной свечи.