Ai Laik Heda

Кларк бесцельно бродила по лесу, листья и ветки громко, словно выстрелы, трескались под ее тяжелыми шагами. В лесу было тихо, если не считать ее затрудненного, истощенного дыхания, которое перехватывало при каждом выдохе. Прошло два дня с тех пор, как она покинула Лагерь Джаха, оставив позади человека, которым она когда-то была. Теперь между деревьями двигалась лишь тень, призрачное дыхание той невинной девушки, которая когда-то спустилась на Землю на десантном корабле. Та девушка была мертва; изуродована каждым действием и решением, в которых она принимала участие с тех пор, как впервые ступила на землю, ее сердце и душа почернели от смерти, которую она видела. Смерти, которую она принесла. Не осталось ничего, кроме живой туши, шевелящейся и дышащей, но мертвой и разлагающейся изнутри. Даже когда она свободно вдыхала чистый воздух, ей казалось, что она задыхается, тяжесть, гораздо большая, чем она когда-либо могла вынести, давила ей на грудь, будто сама Гора Везер выжала жизнь из ее тела. Ее сердце разбилось, когда они с Беллами нажали на тот рычаг, убив все триста человек, что жили в бункере. Она убила невинных детей, матерей и жен, отцов и сыновей. Когда она закрывала глаза, она все еще могла видеть их обожженные и пузырящиеся лица, пропитанные радиацией, их остекленевшие глаза, тусклые и безжизненные, смотрящие в пустоту пространства и времени. Горе сжимало ее внутренности, вырываясь наружу и царапая ее острыми словно бритва когтями, требуя, чтобы его почувствовали и дали выплеснуться. Ее мысли блуждали так же бесцельно, как и она сама, образы мертвых наводняли ее разум, словно порванная плотина, нескончаемым потоком снова и снова обрушивала на нее кошмары. Кларк не знала, куда идет, знала только, что она не может оглянуться назад. Ей было невыносимо видеть своих людей, каждый день напоминавших ей, что они живы, потому что она нажала на этот рычаг, пожертвовав сотнями жизней, чтобы спасти сорок две. Сорок два человека, с которыми она выросла, сорок два человека, с которыми она выжила, сорок два лица, напоминающих ей, что она несет бремя тех, кого принесла в жертву. Они никогда не узнают, чем она пожертвовала, чтобы их спасти и какие части души она потеряла, когда одним простым движением стерла с лица земли триста жизней. Они никогда не смогут понять; никто никогда не поймет. Кроме, может быть, кое-кого одного… В памяти Кларк вспыхнули завораживающие зеленые глаза, таящие в себе столько силы, что просто глядя в них, становилось тяжелее. Глаза, которые видели невообразимые ужасы, холодные, сломленные, нежные глаза, наполненные такой тоской, что сердце Кларк заныло при одной мысли о том, чтобы выдержать этот безжалостный взгляд… Нет. Она отогнала прочь зеленоглазый образ, заменяя его безжизненными и пустыми лицами тех, кому она позволила умереть в Горе. Она не могла позволить себе зациклиться на волне эмоций, которые вызывали в ней эти зеленые глаза; эти противоречивые, размытые между ненавистью и тоской чувства, которые, несомненно, стали бы ее погибелью. Прошло несколько дней с тех пор, как Кларк ела в последний раз, и ее желудок протестующе застонал, ревя от гнева, словно переваривал сам себя, но даже когда ее внутренности сходили с ума, у нее не было аппетита. Она не могла вспомнить, когда она пила, или ела, так что девушка знала, что сейчас ее организм страдал от обезвоживания. В горле пересохло, губы потрескались от недостатка жидкости, даже ее кожа, казалось, отказывалась потеть. Но у нее не было ни малейшего желания ни есть, ни пить, ни спать, ни отдыхать. Вместо этого она бродила, опустошенная, словно пыль на легком ветру. Ее светлые волосы прилипли к затылку, свалявшиеся и склеенные от жары, грязи и многодневного пребывания в копоти. Вес пистолета в кобуре тяжело давил на бедро, и девушка смутно ощущала его присутствие, словно сама смерть была пристегнута к ее талии. Брюки были разорваны в тех местах, где они цеплялись за подлесок, и она чувствовала, как сухие ветки цеплялись за ее кожу, оставляя дыры и царапины, которые напоминали ей дыры в ее собственном сердце, но ей было все равно. Ее белая рубашка выцвела, став коричневой, свободно болтаясь на плечах и уже не облегая их так плотно, как два дня назад. Сквозь носки она чувствовала волдыри на ногах, мозоли набухали и лопались, в тяжёлых, плотно облегающих ее ноги ботинках. Казалось, что все ее тело разваливалось, кусочек за кусочком, а жизнь утекала с каждым шагом, и все же она продолжала плестись дальше, оставляя разбросанными по лесу осколки своей жизни. Кларк не могла заставить себя остановиться, ей казалось, что все ее существо, все, что когда-то было Кларк Гриффин, разрушилось в тот самый момент, когда она нажала на рычаг. Ее человечность была уничтожена, не оставив после себя ничего, кроме осколков и черного, холодного, разбитого сердца, наполненного таким количеством гнева и отвращения к себе, что оно могло разорваться и прожечь ее грудь, словно было сделано из обжигающе горячей кислоты. Когда ее ноги, наконец, остановились среди опавших листьев и грубого подлеска, Кларк оказалась напротив толстого, металлического люка, дверь которого безвольно висела на петлях, словно ждала ее, маня к себе в тишине позднего вечера. Тень Маунт Везер нависла высоко над девушкой и темный вход в подземный бункер был тихим и неподвижным. Воздух был густым, а земля была залита кровью, события, произошедшие здесь, впитывались в землю, как ожог впитывается в кожу, горячий, нежный и невыносимый. Кларк затаила дыхание, словно ожидая, что из Горы кто-то выйдет, но она знала, что все, кто жил в ее стенах, теперь мертвы, их жизни навсегда были оборваны ее собственной рукой. Все, кто был схвачен в плен, теперь были освобождены, и все, что осталось, — это призраки прошлого. Те же призраки, которые преследовали Кларк во снах каждую ночь, те же призраки, которые звали ее во сне и шептали ей, когда она просыпалась. Она чувствовала их там, застоявшихся, затхлых, печальных, испуганных и таких злых. Они оставались там, словно ожидая ее, протягивая к ней руки и пытаясь утащить ее за собой в бесконечную темноту. Из груди Кларк вырвался хриплый, гортанный всхлип, дрожа на ее губах, как будто пытаясь освободиться. Она зажала рот рукой, зажимая нос и делая все, чтобы не нарушить тишину своим горем. Призраки, наблюдавшие за ней из глубины теней, никогда не узнают, что она уже находилась во тьме, которая яростно и безжалостно ее поглощала. Она почувствовала резкий укол гнева, помня, что в последний раз, когда она стояла на этом самом месте, она смотрела, как Лекса исчезает в ночи, забирая с собой свою армию, оставляя Кларк и ее людей умирать. Образ нежного, обжигающего, почти отчаянного поцелуя промелькнул в памяти, но девушка быстро его отогнала. Боль от этого предательства была почти такой же сильной, как и от последующих событий, к которым оно привело, и Кларк не могла не задаться вопросом, сложилось бы все по другому, если бы Лекса осталась? Смогла бы она пощадить жителей Маунт Везер? Были бы ее руки залиты кровью сотен невинных жизней? От этой мысли на глаза навернулись обжигающие слезы, прокладывая четкие дорожки по грязи на ее щеках, стекая вниз и падая с подбородка. Ноги Кларк подкосились, когда ее покинули последние остатки сил, и под тяжестью своих эмоций, девушка рухнула на колени. Сотрясаемая неконтролируемыми рыданиями, она закрыла лицо руками, у нее больше не было сил сдерживаться, ощущая, как ее сердце сжимает крепкий кулак, словно желая вырвать его из груди. — Мне жаль, — прошептала она, хриплым от долгого молчания голосом, сухо застрявшим в горле. — Мне так жаль, — повторяла она снова и снова, желая, чтобы призраки в бункере ее услышали. Желая, чтобы они увидели ее горе и даровали ей небольшую передышку от боли и мучений, которые, как она верила, никогда не отпустят, пока она дышит. Она стояла, словно ожидая ответа, гадая, выйдут ли призраки, пляшущие в ее глазах, чтобы утащить ее в недра Горы. Она пожелала этого, представив на мгновение, как легко было бы раствориться в темноте и позволить свету остаться в мире позади нее. Свет был для живых, для тех, кто мог радоваться наступающему дню, а не для тех, кто пытался убежать от него. Но вместо этого, все, что смотрело на нее в ответ, было той же самой тьмой, которая охватила каждую клеточку ее души, разрывая ее на части. Когда она больше не могла выносить безжалостную тишину, Кларк поднялась на ноги, ее суставы протестующе хрустнули, словно им было больно находиться в тени замершей Горы. Ее кости были тяжелыми, словно окаменевшими, пригвождая ее к земле, как будто пытались заставить ее остаться лицом к лицу со своими демонами. Вместо того, чтобы остаться, Кларк поплыла обратно к линии деревьев, ничего так сильно не желая, как убраться подальше от глубин этого глубокого, черного, пустого туннеля. Она бросила последний взгляд назад, в жутком сиянии сумерек волосы на ее руках встали дыбом, словно напоминая ей, что это место теперь было не более чем могилой, и девушка изо всех сил заставила себя не представлять все тела, которые неподвижно лежали внутри с того момента, как она украла их последнее дыхание. Как только она скрылась за деревьями и люк исчез из виду, ей показалось, что она снова может дышать, и снова желудок напомнил ей, что она не ела несколько дней. Раннее осеннее солнце опустилось чуть за Гору, окрасив лес в туманно-оранжевый цвет, который выглядел так, словно мог загореться и гореть всю ночь. Листья начали менять цвет с зеленого на желтый и коричневый, все еще едва держась на деревьях, и Кларк подумала, что они напоминают ей о ней самой; жизнь угасает и просто держится, ожидая одного сильного порыва, который отправит ее плыть вниз, вниз и вниз. Она представила, что ее внутренности выглядят такими же коричневыми и пожухлыми, как эти листья, высыхающие и готовые исчезнуть в небытии. Кларк знала, что сейчас слишком поздний вечер, чтобы искать пищу, и что темнота скоро окутает лес, оставив ее слепой. Воздух становился пронизывающе холодным, и она чувствовала, что лето заканчивается, уступая место осени. Ночи становились все холоднее, и Кларк не хотела проводить еще один вечер без костра, дрожа под залитыми лунным светом деревьями, поэтому она принялась за сбор хвороста. Она понимала, что об укрытии не могло быть и речи, единственными местами где можно было укрыться в этой части леса были Гора Везер и туннели Жнецов, куда она никогда больше не хотела входить. Она собрала дров для костра, наломав сучьев с низко нависающих деревьев и сложив ветки в виде вигвама, чтобы обеспечить достаточный приток воздуха к основанию ее миниатюрного погребального костерка. Найдя пучок сухих листьев, мелких веточек и часть упавшего птичьего гнезда, она смяла их вместе, получив легковоспламеняющийся комок трута. Используя свои знания, почерпнутые из уроков Земных навыков, Кларк положила трут на плоскую полоску коры и вращая заостренную палочку между ладонями, пыталась создать как можно больше трения, надеясь, что уголек зажжет жизнь. Начав с верхушки палки, и надавив на нее частью своего веса, Кларк начала прокручивать ее между ладоней так быстро, как только могли ее руки. Прошло совсем немного времени, прежде чем на нежной коже ее рук начали вздуваться волдыри, но из ее спящего гнезда из сухих листьев не появилось ни единого облачка дыма. Блондинка выругалась себе под нос, впервые осознав, что с тех пор, как они оказали на земле, она ни разу не разжигала костёр самостоятельно. Она проделывала это снова и снова на уроках Земных навыков, которые, перед отправкой на Землю требовал пройти Совет, но она ни разу не применила эту теорию на практике, когда они приземлились. Пока она была занята вопросами жизни и смерти, костер разжигал кто-то другой. Теперь она отчаянно жалела, что не потратила больше времени на то, чтобы научиться выживать, и меньше на попытки сохранить жизнь всем остальным. К тому времени как Кларк сдалась, небо приобрело темно-синий оттенок; ее руки онемели и кровоточили, а дыхание на пронизывающем холоде превращалось в белые, густые клубы пара. Она легла и подтянула колени к груди, отчаянно пытаясь сохранить как можно больше тепла своего тела, дрожа от холода в безжалостной темноте. Полумесяц тускло освещал лес вокруг нее, и она смотрела на звезды сквозь просветы в верхушках деревьев, чувствуя, как острая тоска по дому пронзила самые глубокие уголки ее сердца. Тоска не по Ковчегу, а по миру, который она когда-то знала, до того, как кровь сотен людей запятнала ее руки и словно петля, вытягивающая из нее жизнь, обвилась вокруг ее сердца. Когда усталость наконец овладела ею, Кларк почувствовала, что ее глаза закрываются, хотя она изо всех сил старалась держать их открытыми, наблюдая, как дыхание вырывается из ее дрожащих, посиневших губ. Она уснула под бледным лунным светом, укрытая, суровой, холодной и навязчивой тенью Горы. Но спать мирно она не могла. _____________________________________ Во сне мысли Кларк блуждали так же бесцельно, как и в часы бодрствования, метаясь от одного образа к другому, пока не остановились на одном. Она была в лесу, деревья вокруг нее были безмолвны и неподвижны, как будто само время остановилось, и заморозило мир. Падающие с ветвей сухие листья, повисли в воздухе, крылья птицы замерли в полете, желто-черная бабочка неподвижно зависла перед лицом блондинки. Солнце в небе опустилось низко, проникая густыми оранжевыми лучами света сквозь верхушки деревьев. Единственное, что двигалось во всем лесу, была Кларк, которая медленно шла вперед, наслаждаясь тишиной и спокойствием, впервые за несколько недель чувствуя, что вокруг, наконец, воцарился мир. Вдалеке она услышала треск горящего костра, и пошла на звук, двигаясь, словно легкий ветерок сквозь стволы деревьев. Приблизившись, она увидела десантный корабль, выросший посреди леса прямо перед ней. Большой костер, отбрасывал на холодный металл оранжевые и желтые тени; они игриво подпрыгивали и танцевали, словно в такт медленному ритму. У костра стояла темная фигура, и Кларк не могла разглядеть, кто это, пока не оказалась на поляне, прямо напротив человека, и пламя не осветило его черты. Едва веря своим глазам, девушка почувствовала, как ее сердце подпрыгнуло в груди. — Уэллс? — ахнула Кларк. Одетый в простые синие джинсы и облегающую рубашку, он держал руки над огнем, пытаясь растопить лед в своих пальцах. Он посмотрел на нее и улыбнулся, его карие глаза были теплыми, приветливыми и полными огромной любви. — Где ты была, Кларк? — спросил Уэллс, его голос был глубоким и игривым, а он выглядел естественно и свободно. Кларк понимала, что это сон, потому что где-то на задворках своего затуманенного сознания она помнила, что Уэллс мертв, и никак не мог стоять перед ней, сияя тысячеваттной улыбкой. Но ей было все равно. В тот момент она была так счастлива его видеть, что забыла обо всей боли, которая ее убивала, съедая изнутри. Девушка позволила не поддельному счастью растечься по каждому дюйму ее тела, заставляя ее чувствовать себя легкой, воздушной и свободной. Кларк бросилась вперед, словно пушечное ядро, врезавшись в грудь Уэллса, и обняв его, чувствуя, как на глаза резко навернулись слезы. Он поднял ее в воздух и сделал несколько кругов, прежде чем осторожно опустить девушку обратно. Она не ослабляла объятий, положив голову на теплую, крепкую грудь юноши и слушая ровное биение его сердца, цепляясь за него так, словно он был ее единственным спасательным кругом во всем мире. — Я так по тебе скучаю, — прошептала Кларк. Его руки все еще ее обнимали, но он не ответил. Почувствовав, как Уэллс резко вздохнул, словно чего-то испугавшись, Кларк быстро отстранилась и посмотрела на него. Его остекленевшие глаза были широко раскрыты на искаженном недоумением лице, когда из ниоткуда, над яремной веной открылась глубокая колотая рана, словно какой-то призрачный нож стремился высосать из него жизнь, выпустив неослабевающий поток багрово-красной крови, горячей, липкой, пахнущей ржавым железом и смертью. Кровь текла по его шее и груди, пропитывая его белую рубашку, заливая лицо и руки Кларк, когда она потянулась, чтобы зажать рану. — Помоги мне, — пробормотал парень, захлебываясь потоками теплой крови. — Уэллс! — срывающимся голосом закричала Кларк, и их момент мира и безмятежности разлетелся вдребезги, оставив после себя только боль и хаос. Моменты мира на земле никогда не длились долго. — Нет, останься со мной! Она прижала руки к его горлу, изо всех сил пытаясь удержать поток крови, отчаянно стараясь заткнуть рану своей кожей, желая, чтобы ее пальцы закрыли кровоточащую дыру. Только ее руки больше не сжимали шею Уэллса, теперь они были на груди Финна, сжимая спрятанный нож и вытаскивая его из дыры между его ребер. Рядом с ними ревел огонь, отблески красного пламени мерцали на мокром от пота лбу Финна, его длинные каштановые волосы волнами падали на квадратный подбородок. Кларк почувствовала, как его тело обмякло в ее руках и весь его вес удерживался на месте веревками, которыми он был привязан к столбу. Его глаза встретились с глазами Кларк, и она наблюдала, как он испустил свой последний неглубокий вздох, его взгляд стал пустым, а кровь густым пятном растеклась по его рубашке, стекая по животу. Позади себя Кларк слышала пронзительный крик Рейвен, которая кричала, кричала и кричала. — Мне жаль, — прошептала блондинка, не в силах сдержать рыдания, застрявшие в ее горле. — Мне так жаль. Не в силах больше выносить это зрелище, Кларк отвернулась от обмякшего тела, почувствовав, как к горлу подступает густая желчь. Но когда она повернулась, то столкнулась лицом к лицу с завораживающими зелеными глазами, обрамленными черной боевой раскраской, скрывающими в себе годы мудрости. Блондинка резко остановилась, сердце неудержимо трепетало в ее груди, когда она посмотрела в серьезное, безупречное лицо Командующей. — Лекса, — выдохнула она, на мгновение подумав, что кошмар, наконец, подходит к концу, и тепло, которое пробуждала в ней другая девушка, прогнало этот сон. И тут она поняла, что должно было произойти дальше. Вокруг них бушевало сражение, раздавались выстрелы, когда Горные Люди пытались отразить нападение Землян на их цементную крепость. Линкольн только что взорвал динамитной шашкой люк, и теперь они ждали приказа Командующей, чтобы атаковать. Тела устилали землю перед дверью, они несли тяжелые потери, но им удалось отключить систему безопасности Маунт Везер; все, что оставалось, это штурмовать вход и спасти пленников. Лекса смотрела на Кларк и боль нарастала в ее лесных зеленых глазах, огромных и бесконечных, в которых плескалось все что осталось недосказанным между ними. Она выглядела мягкой и стойкой одновременно, сильной и в то же время сломленной, красивой и в то же время такой смертоносной. Она была всем сразу, и в то же время, она могла быть ничем. Она была жизнью, защитницей, спасительницей, и она же была смертью; воином, столь же безжалостным, сколь и прекрасным. Командующая выпрямилась, высоко подняв подбородок и собравшись с духом под маской густой черной боевой раскраски. — Мне жаль, Кларк, — сказала она, каменным, не допускающим вопросов голосом, линия подбородка была напряжена. — Но я приняла это решение головой, а не сердцем. С этими словами Лекса отвернулась, забрав с собой свою армию, своих людей и всю надежду, оставив Кларк и сорок два пленника Маунт Везер на произвол судьбы. Даже во сне Кларк чувствовала, как ее сердце снова разбивается вдребезги, когда она смотрела, как растворяется в ночи Командующая. Грудь девушки разорвала паника, и она попыталась пошевелиться, попыталась пойти за Командующей, но ее ноги словно приросли к земле. — Лекса! — полным отчаяния голосом закричала Кларк. — Лекса, подожди! — умоляла блондинка, зная, что то, что произойдет дальше, разрушит ее мир. Закрыв глаза Кларк потянулась, желая, чтобы Лекса повернулась и взяла ее за руку, умоляя каждой клеточкой своего существа, чтобы все было по-другому. Но где-то в подсознании Кларк напоминала себе, что это был лишь сон, воспоминание, и то, что она сделает дальше, никогда не изменится. Когда она снова открыла глаза, ее рука не была в руке Лексы, вместо этого она лежала на рычаге. Беллами стоял рядом с ней, и на мониторах они видели, как пытали их друзей и близких, выкачивая из них костный мозг. Монти сидел за компьютером позади них, взламывая систему безопасности бункера, чтобы передать Кларк ручное управление. На другом экране жители Маунт Везер, погруженные в беседу, сидели за обеденными столами, не обращая внимания на то, что их жизни находятся в руках восемнадцатилетней девушки, у которой не было выхода, и был только один путь. — Вместе, — прошептал Беллами, его темно-карие глаза наполнились трепетом, когда его рука накрыла дрожащую и неуверенную руку Кларк, и вместе они потянули рычаг. Кларк уставилась на экран монитора, с ужасом наблюдая, как в столовую, где собрались все триста человек Горных Людей, через вентиляционные отверстия начала просачиваться радиация. Она слышала их крики, эхом отражающиеся от холодных цементных стен, когда их плоть пузырилась и лопалась, а в груди плавились легкие, сгорая быстро и без остатка, словно сухие листья, пожираемые пламенем. Она наблюдала, как сотни мужчин, женщин и детей, невинных маленьких детей, испускали свой последний мучительный вздох. А затем сон разлетелся вдребезги. Кларк села прямо, хватая ртом воздух, когда вся тяжесть горя обрушилась на ее грудь, словно тяжелая и безжалостная наковальня. Она повернулась на бок, и ее сухо вырвало, в животе не было ничего, кроме желчи, и все же ее тело все пыталось и пыталось освободиться, пока по ее лицу не потекли слезы, а из носа не потекли сопли. Она рыдала, чувствуя, как боль трехсот душ сжимает и разрывает ее сердце, и в этот момент ей захотелось умереть в том бункере, вместе со всеми этими людьми, просто чтобы прекратилась эта боль. Она боролась за воздух, вдыхая носом и выдыхая через рот, пытаясь унять учащенное сердцебиение. Когда мир закружился, перед глазами Кларк появились белые пятна, и она понимала, что обезвоживание высасывает из ее тела энергию. Ее горло горело, вены пульсировали, в голове, прямо за глазами, слышался ровный гул, как будто военный барабан, бьющий в такт ее ноющего сердца. Почувствовав, что снова может дышать, Кларк подтянула колени к груди и уткнулась в них лицом, позволяя рыданиям сотрясать ее тело, пока последняя капля влаги, в виде безжалостных слез, покидала ее организм. Это происходило перед самым рассветом, небо приобрело глубокий, темно-фиолетовый с розовым оттенок, когда солнце начало выглядывать из-за горизонта; слишком рано для подъема, но блондинка знала, что больше она не уснет. Кларк не слышала приближающихся сзади шагов, пока они не послышались почти над ней. — Девчонка, — позвал грубый голос, и, развернувшись, Кларк мгновенно вскочила на ноги. Из-за быстрого движения, мир завертелся и покачнулся, стук в голове усилился, и Кларк подумала, что вот-вот упадет в обморок, но когда ее зрение прояснилось, она увидела перед собой мужчину. Его плечи покрывала серо-белая, меховая броня, словно на улице стояла глубокая зима. Его обнаженные руки покрывала белаяа боевая раскраска, лицо было испещрено глубокими шрамами. Черная грива непослушных волос падала ему на плечи, рот прятался за густой жесткой бородой. Глядя на него, Кларк поняла, что шрамы, покрывающие его крепкие скулы, были не результатом битвы, а вырезаны намеренно, как клеймо. — Ты из Ледяного Народа, — сказала блондинка, хриплым, едва слышным из-за потрескавшихся губ голосом. Она видела знаки Азгеды у одного из генералов, которых она встречала на военных советах Лексы, когда они планировали атаку на Маунт Везер. — А ты — Скайкру, — ответил мужчина, с презрением глядя на пистолет на ее бедре, как будто он был переносчиком какой-то смертельной болезни. Кларк этого даже не осознала, но ее рука лежала на пистолете, готовая выхватить его в любой момент. Мужчина стоял примерно в трех футах перед ней, с силой сжимая рукоять своего меча в ножнах, переводя взгляд с руки Кларк на ее лицо и обратно. — Чего тебе надо? — с угрозой в голосе спросила блондинка. Мужчина снова, будто оценивая, оглядел ее с ног до головы. — Я ищу Кларк из Небесных Людей, Горную Убийцу, легендарную Ванхеду, Командующую Смертью, — ответил мужчина, и Кларк едва не поперхнулась от количества титулов. Командующая Смертью. Ей подходит, подумала девушка. С того момента, как их десантный корабль приземлился, она боролась за выживание, боролась за то, чтобы сохранить жизнь своим людям, убегала от хаоса и смерти, которые, казалось, постоянно следовали по пятам. И теперь она командовала тем, от чего так старательно убегала. Это оставило во рту горький привкус, и если бы у нее в желудке осталась хоть капля желчи, ее, вероятно стошнило бы от мысли, что она владеет смертью. — Зачем ты ее ищешь? — спросила блондинка, сжав в руке пистолет. Мужчина уловил ее движение, но не отступил. Он как вкопанный стоял на месте, бесстрашный перед лицом смерти, словно бросая ей вызов. — Этого хочет моя королева, — неопределенно ответил он. Ледяная королева, поняла Кларк. Женщина, которая хладнокровно убила бывшую любовь Лексы, и Кларк ощутила, как в горле вырос ком. — Что ж, передай своей королеве, что Кларк из Небесных Людей, Горная Убийца, легендарная Ванхеда, мертва, — скрывая свое беспокойство за стеной сарказма, выплюнула Кларк, словно названия титулов были кислыми на вкус. Воин Ледяного Народа смотрел на нее, казалось, целую минуту, прежде чем глубоко вздохнул и отвернулся. — Очень хорошо, — бросил он через плечо и исчез среди деревьев. Кларк смотрела, как он уходит, затаив дыхание и прислушиваясь к звукам его удаляющихся шагов. Впервые за несколько дней ее охватил страх, отчего по спине пробежал холодок, от которого волосы встали дыбом. Будучи уверенной, что он ушел, она позволила себе снова свободно вздохнуть и убрала руку с пистолета. Как только блондинка потеряла бдительность, кусты перед ней резко раздвинулись, и воин Ледяной Нации набросился на неё, обхватив руками ее горло и заглушая зародившийся в груди крик. Его голубые глаза были холодными словно лёд, когда он, подняв Кларк за шею над землей, усилил хватку, выдавая из ее лёгких жизнь. Раньше она этого не заметила, но сейчас он был похож на гору, с раздувающимися ноздрями и стиснутыми под чёрной бородой зубами, он с легкостью удерживая ее футах в двух над землей. Кларк колотила его кулаками по рукам, пиная ногами в живот и пытаясь высвободиться, но чувствовала, что теряет сознание. Его хватка только усилилась, как будто он намеревался свернуть ей шею одной только силой своих рук. Собрав все остатки сил и энергии, оставшиеся в теле, блондинка потянулась к висящему на поясе пистолету; пальцы неловко сняли его с предохранителя, нащупывая спусковой крючок. Пистолет все еще оставался в кобуре, когда она нажала на курок, и раздался выстрел. Брызги теплой крови брызнули откуда-то снизу, когда пуля вошла в сапог воина. Он издал гортанный вопль, и Кларк упала на землю, задыхаясь и хватая ртом воздух, пока в ее легкие возвращалась жизнь. Она глубоко вдохнула, вскочила на ноги и, не оглядываясь, бросилась к деревьям. Крики боли позади прекратились, сменившись в звуками громких, неровных шагов, когда мужчина, похромал в след за ней в лес. Кларк бежала. Она бежала так быстро, как только позволяли ноги, пробираясь между деревьями и низко свисающими ветвями, все еще пытаясь отдышаться. Она не знала, куда и в каком направлении убегает, знала только, что ей нужно увеличить расстояние между собой и воином Ледяного Народа, настолько, насколько это возможно. Она бежала, подлесок царапал ее ноги и руки, разрывая ткань одежды и кожу, когда она ныряла сквозь кусты, чувствуя, как теплая кровь стекает по обнаженным участкам ее тела. С каждым брошенным назад взглядом казалось, что Землянин становится все ближе и ближе, даже не смотря на свою раненую ногу. Он быстро сокращал дистанцию, и Кларк начала проклинать сама себя за то, что несколько дней ничего не пила и не ела. Блондинка чувствовала, как иссякает ее энергия, мышцы протестующе кричали, тело боролось с разумом и силой воли, и она не знала, сколько еще сможет продержаться. Она прорвалась сквозь линию деревьев, выскочив на берег ручья, споткнулась и упала в воду, прежде чем смогла удержаться. Поднявшись, Кларк полезла на берег, умоляя ноги работать, а свое тело просто продолжать двигаться. Но прежде чем она успела встать, Землянин снова навалился на нее, придавливая своим огромным весом. Кларк снова потянулась за пистолетом, но мужчина поймал ее запястье и зажал его коленом, прежде чем снова стиснуть ее горло своей массивной хваткой. Он сжал руки, его глаза налились кровью, когда он выдавливал из девушки жизнь. Кларк была беспомощна, ее слабая борьба против его огромных размеров и силы, была тщетной, а она была такой маленькой, такой сломленной и такой совершенно побежденной. Кларк посмотрела мимо его искаженного гневом и жаждой крови лица, глядя в чистое голубое небо над ними и поняла, что это был момент ее смерти. Она умрет здесь, прямо сейчас, от рук этого дикаря. Весь страх, который она испытывала, убегая от него, исчез, и в это мгновение она почувствовала умиротворение. Она чувствовала, что правосудие свершилось. Словно это была та смерть, которую она заслужила. А потом, что-то из ниоткуда со свистом рассекло воздух, и в шею ее убийцы вонзилась стрела. Его яростные глаза расширились от удивления; хватка на горле ослабла, когда жизнь покинула его взгляд, а тело упало в сторону. Кларк попыталась выкатиться из-под него, но силы ее окончательно покинули. Она снова была ничем иным, как пустой оболочкой, уставившейся в глубокое синее небо, когда черные пятна заполнили пространство перед глазами, и мир начал исчезать. — Скажи Командующей, что мы нашли ее! — услышала Кларк знакомый голос, когда тьма полностью ее окутала, быстро унося в пустоту. _____________________________________ Нити сознания дергали за разум блондинки, словно вытаскивая ее из тяжелого клубящегося тумана. Тусклый свет костра пробивался сквозь ее веки, и она едва улавливала глухой, но устойчивый стук в голове, пульсирующий равномерно и бесконечно. Мир вокруг нее казался далеким, когда она прислушалась к звуку потрескивающего огня, приглушенному, будто звуки выстрелов из-под галлонов воды. Кларк заставила себя открыть глаза, но ее тело было таким слабым, и было бы так приятно просто позволить себе снова погрузиться в забытье, отвязаться и просто плыть в пространстве. Потерявшись в дымке между сном и реальностью, девушка вспомнила рычащее, перекошенное лицо землянина, когда он выбивал воздух из ее легких, выжимая жизнь из тела, как выжимают воду из мокрого полотенца. На волне паники к ней вернулись чувства, выдергивая ее из тумана, когда ее ярко-синие, на фоне красных кровеносных сосудов глаза, резко открылись. Кларк дико огляделась вокруг, ища землянина, который намеревался лишить ее жизни. Она была на поляне, ночное небо проглядывало сквозь прорехи в кронах деревьев над ней, звезды мерцали глубоко в пыльно-фиолетовом пространстве галактики. Рядом с ней тлел небольшой костер, излучая тепло, словно одеяло, согревающее ее обнаженную кожу. Воина Ледяной Нации, который напал на нее, нигде не было видно, и в голове Кларк промелькнуло смутное воспоминание о стреле, глубоко вонзившейся в его шею. Ей потребовалась каждая капля силы, чтобы приподняться на локтях, гадая о личности своего таинственного спасителя. По другую сторону от костра сидела женщина, тусклый свет отбрасывал длинные тени на ее каменные черты. Черные волосы были коротко подстрижены, а сбоку лицо пересекал глубокий шрам, резко выделяясь на гладкой, смуглой коже. Она была одета в обычные доспехи землян, изобилующие кусками меха и металла, скрученные и связанные различными ремнями поперек ее груди, спины и предплечий. Задумчивые карие глаза сосредоточенно оценивали Кларк, но девушка была уверена, что опытный воин сканировал каждый дюйм их окружения, рука лежала на рукояти клинка на ее коленях. — Индра? — попыталась заговорить Кларк, но ее голос застрял глубоко в ее распухшем и покрытом синяками горле. Внезапно блондинка отчетливо ощутила огонь, который горел в ее горле и легких, такой обжигающий, словно она проглотила горячие угли. — Воды, — прошептала она, впервые за несколько дней уступая первобытным потребностям своего тела. Она снова поперхнулась словами, задохнувшись приступом кашля, который причинял боль и царапал горло с каждым вдохом, как будто ей в трахею вонзили нож. — Не двигайся, Небесная Девочка, — приказала Индра, откладывая свой клинок и нащупывая флягу. — Ты слаба, — женщина подвинулась и села над Кларк, прижимая к ее губам флягу. Вода была прохладной, как первый дождь после долгой засухи, гася огонь, горящий во рту блондинки. Девушка поперхнулась жидкостью, которая, застряв в распухшем горле, вызвала новую волну мучительного, сухого кашля. Теперь, когда вода наконец коснулась ее губ, это превратилось в пытку — не иметь возможности глотать, чтобы заглушить пламя, бушевавшее в ее теле и крови, в то время как обезвоживание, словно молот стучало у нее перед глазами. — Помедленнее, — рявкнула Индра, словно ругала ребенка. Женщина обхватила голову Кларк своей сильной рукой и попробовала снова, осторожно поднеся флягу к ее губам. На этот раз Кларк отхлебнула небольшое количество воды, позволив ей ополоснуть свой язык, прежде чем дать нескольким каплям стечь по задней стенке горла. Глотать было больно, но как только вода потекла по ее раненому пищеводу, девушка испытала мгновенное облегчение. Она пила медленно и осторожно, как ей показалось, около часа, пока, наконец, не насытилась. Казалось, боль в голове моментально стала немного меньше. Убрав флягу, Индра снова заняла свое место по другую сторону костра. — Что случилось? — спросила Кларк, найдя в себе силы сесть, она говорила шепотом, но, тем не менее, чуть громче, чем раньше. Если Индра и услышала ее, то не подала виду, оставаясь спокойной и стойкой, пока ее всегда внимательные глаза осматривали деревья вокруг них, как будто женщина ждала, что кто-то вот-вот появится. — Почему ты спасла меня? — задала вопрос девушка. Земляне бросили их в Маунт Везер, оставив Кларк и ее людей умирать. Она наблюдала, как Индра и Лекса скрылись в ночи, отвернувшись от их союза. При мысли о Лексе, сердце Кларк заныло, предавая ее тело и разум. Она отогнала боль тоски, быстро заменив ее гневом. — Почему… — Shof op, Skai Gada! — рявкнула Индра, обрывая Кларк, прежде чем та смогла задать другой вопрос. — Ты слишком много болтаешь. Кларк уставилась на Землянку, ничего так не желая, как встать и уйти, точно также, как ушла она, оставила Небесных Людей в Горе Везер. Но ее тело было слишком слабым, а сознание слишком хрупким, блондинка чувствовала, как ее покидают силы, и она готова вот-вот потерять сознание. Дни без еды и воды истощили ее; она балансировала на грани обморока, а нанесенные ей побои, делали эту вероятность более реальной. Где-то глубоко, в потаенных уголках своего сердца Кларк чувствовала, что заслужила это. Что это было ее наказанием, и она должна была его принять. Кларк повернулась спиной к воину Трикру, позволяя отчаянию снова наполнить ее сердце. Зачем-то Индра спасла ее. Она была жива, в то время как триста невинных людей Горы были мертвы, и эта мысль была почти невыносима. _____________________________________ Когда Кларк проснулась, над головой светило солнце, а на листьях деревьев висела густая роса, отражаясь в утреннем свете, миллионами крошечных звездочек. С дерева на дерево порхали птицы, перекликаясь возбужденным свистом и наполняя мелодией тихий воздух. Костер рядом догорел, оставив после себя кучку тлеющей золы. Блондинка вздрогнула, легкий ветерок пронесся в прохладном осеннем воздухе, неся с собой запах дыма и сосен. Кларк посмотрела на то место, где прошлой ночью сидела Индра, и обнаружила, что там пусто. Она моргнула, прогоняя сон с глаз, и медленно села, после нападения и полного отсутствия питания, ее тело все еще было слабым. Позади кто-то тихо прочистил горло, заставив напрячься, и девушка решила, что это Индра возвращается с патрулирования. Когда она повернулась, ее сердце подскочило к горлу, словно пытаясь выпрыгнуть прямо из груди, вырвав из легких воздух резким вздохом. Скрестив ноги и прислонившись к стволу дерева, сидела Лекса, вертя в руке кинжал, как она это делала, когда Кларк впервые ее увидела. На ней были узкие черные брюки, сапоги, затянутые ремнями до колен, и свободно сидящая на плечах серая рубашка с длинными рукавами. Из-за плеча торчала рукоять меча, а на ее лице не было раскраски, темно-каштановые волосы, свободными волнами ниспадали на плечи. Ее загорелая кожа была гладкой, и Кларк подумала, что она выглядит неуместно, сидя здесь, такая совершенная посреди мира, полного боли. Кларк ругала себя за то, что ее тело изнывало от желания встать и броситься в объятия этой девушки. Она презирала чувство тепла, нахлынувшее на нее, когда все, чего она хотела, это оставаться холодной и твердой. Она ненавидела то, как ее сердце кричало от радости, в то время как мозг протестующе вопил. Кларк оставалась неподвижной, застыв на месте, зажатая в тиски ненависти и желания. В последний раз, когда Кларк видела Командующую, на ней были доспехи и черная боевая раскраска, а красная накидка, величественно ниспадала с замысловатого наплечника. Все в ней привлекало внимание, но прямо сейчас она выглядела уязвимой. Она была самим воплощением силы и красоты, но ее зеленые глаза выдавали нервозность, которую она так отчаянно пыталась скрыть за маской спокойствия. Спина девушки была напряжена, выражение лица — жестким, но Кларк могла видеть, как напряжены ее челюсти чуть ниже высоких скул. — Привет, Кларк, — произнесла брюнетка, ее голос был таким же спокойным, как и ее внешность. Голос, от которого у Кларк мурашки пробежали по спине и разожгли в груди бушующий огонь. Кларк уставилась на нее, моргнув еще несколько раз, чтобы убедиться, что она не в ловушке очередного навязчивого сна. Лекса ответила ей пристальным взглядом, сохраняя бесстрастное выражение безупречного лица. В этот момент Кларк захлестнули эмоции: негодование за то, что Лекса бросила ее; ненависть к ее предательству и к тому, к чему оно привело в итоге; боль при мысли, что Лексе могло бы быть не все равно, чтобы сдержать свое слово. И простое, сладкое облегчение. Облегчение от того, что тот день, когда Лекса исчезла в рядах своей армии на Горе Везер, был не последним, когда они виделись. Облегчение от того, что, несмотря на все, что произошло между их народами, Лекса все еще была здесь, и была реальной. Кларк презирала себя за то, что почувствовала этот прилив облегчения и, возможно, даже искру счастья, спрятанную глубоко под всем ее гневом и всей ее грызущей, разрывающей болью. Блондинка почувствовала, как к глазам подступают слезы, когда она заставила себя подняться на ноги, игнорируя вопящие протесты своих мышц. Командующая пристально наблюдала за ней, ни разу не отведя взгляда, но ничего не говорила; она не заговорила бы снова, пока не была уверена, что Кларк готова это услышать. Вместо этого она просто молчала, в то время как Кларк смотрела на нее с такой болью, что было практически видно, как разрывается и сжимается в груди ее сердце. Одинокая слеза сбежала из ее небесно-голубых глаз, медленно скатившись по щеке, прежде чем Кларк смахнула ее тыльной стороной дрожащей руки. Не в силах больше выдерживать взгляд Командующей, не в силах сдерживать бушевавшие эмоции, кружащие ее, подобно торнадо, не в силах усидеть на месте, когда все, чего она хотела, это исчезнуть, Кларк повернулась к девушке спиной и потащила свое ноющее тело в лес. Ей не нужно было оглядываться, чтобы знать, что Лекса последовала за ней, словно тень двигаясь позади нее, но оставляя пространство, в котором нуждалась блондинка. Расстояние между ними искрилось гудящим, словно надвигающаяся буря, напряжением. Кларк чувствовала, как ее медленно покидает самообладание, словно все, что связывало ее со здравомыслием, рухнуло в тот момент, когда она увидела Лексу. Ее сердце так тяжело стучало в ушах, что его стук можно было бы спутать с боем боевых барабанов, возвещающих о начале битвы. Ее желудок болезненно скрутило, словно он завязывался в узел, чтобы не выпустить подступающую к горлу желчь. Каждая частичка самых глубоких уголков ее души, чувствовала себя так, словно она горит в настолько жарком пламени, оставив от себя лишь кучку развиваемого по ветру пепла. Кларк была как свеча в урагане, а Лекса… Лекса была ураганом. Когда она больше не могла сдерживаться, не могла загнать свои эмоции за возведенную ею каменную стену, плотина рухнула, унося с собой и ее самообладание. Кларк повернулась к Лексе, ее голубые глаза горели, покраснев от слез, которые лились по щекам, словно проливной дождь. В два широких шага она преодолела разделяющее их расстояние и оказалась с Лексой лицом к лицу, их взгляды встретились в столкновении синего и зеленого: небо с землей, молния с деревьями, охватив весь лес, пылающим хищным огнем. Теперь их лица находились всего в нескольких дюймах друг от друга. — Почему? — прошептала Кларк, ее голос все еще был жестким и ломался от рук, которые пытались вырвать из нее жизнь. Они были так близко, что их колени соприкасались, груди прижимались друг к другу, а расстояние между ними вибрировало от напряжение, которое было почти осязаемым. Лицо Лексы было непроницаемым, но Кларк видела, как девушка подавляла боль, застывшую в ее светящихся зеленых глазах. Почему-то они казались еще ярче за колодцем непролитых слез; слез, которые, как знала Кларк, не прольются никогда. — У меня не было выбора, Кларк, — ответила брюнетка. Она неуверенно потянулась к руке девушки, желая, чтобы та увидела, умоляя ее понять. Кларк отдернула руку в тот момент, когда соприкоснулись их пальцы, словно они были сделаны из самого солнца. — Нет! — сказала Кларк так громко, как только мог позволить ее поврежденный голос. — У тебя был выбор, — заикаясь, проговорила она. — Ты решила бросить меня, Лекса. — Мне жаль, — прошептала Лекса, и впервые за все время, на ее обычно нечитаемых чертах, Кларк увидела сожаление. Плечи Командующей опустились, и казалось, что она физически рушится под тяжестью своей сокрушительной вины. На мгновение мир замер и вокруг них воцарилась тишина, словно весь лес затаил дыхание, напряженно ожидая, что будет дальше. Они смотрели друг на друга, не желая ни двигаться, ни даже дышать. И тут перед Кларк снова возникли лица мертвецов — все три сотни, безжизненные и пустые, пузырящиеся под радиацией, которая разрывала их тела. — Нет, — снова прошептала Кларк. Она оттолкнула Лексу, желая, чтобы между ними возникло расстояние, хотя Командующая вряд ли была ошеломлена внезапной вспышкой. Но возникшее расстояние не могло унять пронизывающую тело Кларк боль, бушующую и неконтролируемо обрушившуюся на нее, словно волны на океан в разгар шторма. Так же быстро, как она оттолкнула Командующую, блондинка сократила расстояние между ними. Ее руки зарылись в складки рубашки Лексы, прижав девушку к стволу дерева с силой, достаточной для того, чтобы вырвать из легких брюнетки дыхание. Кларк снова толкнула ее, на этот раз сжатым кулаком, сильно ударив Командующую в грудь, когда гортанный всхлип прорвался сквозь ее тело. Лекса не отводила от Кларк взгляда, ни разу не попытавшись отстраниться от ударов кулаками и ладоням, прижимающими ее спиной к неподвижному стволу. Кларк била ее снова и снова, пока не иссякли силы и она не начала задыхаться, но Лекса не делала никаких попыток отбиться или остановить ее. Она стояла, принимая удары, снова и снова ударяясь спиной о ствол крепкого дерева. Из голубых глаз рекой лились слезы, в то время как блондинка выплескивала из себя всю злость и боль, обращая их на Лексу, словно пытаясь переложить свое бремя и груз смертей, которые она несла, на единственного человека, который, как она знала, мог с ними справиться. И Лекса позволила ей это, с радостью принимая все, что Кларк хотела ей дать. Когда последние силы покинули тело блондинки, Лекса поймала ее запястья в свои руки, крепко притянула девушку к груди и обхватила своими сильными руками. Кларк пыталась сопротивляться, но силы окончательно оставили ее, и она оказалась беспомощной в крепких объятиях Командующей. Через мгновение она сдалась, зарываясь лицом в шею Лексы. Кларк и забыла, каково это — быть так близко к кому-то, и словно близость к Лексе, тепло и безопасность ее объятий, дали блондинке ориентир для возвращения в мир живых. Она долго рыдала, прижимаясь к груди Командующей, ее голос был хриплым и измученным эмоциональной агонией, истощением и настоящей физической болью. Где-то на задворках сознания Кларк было стыдно. Она понимала, что не должна была поднимать на Лексу руку, но человек, в которого она превратилась, был диким и неуправляемым, им управляли бушующие эмоции, а не здравый смысл. — Все хорошо, Кларк, — словно прочитав ее мысли, прошептала Командующая. Голос был таким тихим, что ее слова могли показаться обманом ветра. — Я здесь. — Я тебя ненавижу, — вздохнула Кларк, цепляясь за последние капли гнева в своем теле. — Я знаю, — ответила Лекса, но не сделала ни единой попытки спорить, объяснять или умолять. Она просто приняла ответственность за то, что сделала, понимая, что не может этого изменить. Кларк ненавидела человека, которым она стала. Она ненавидела то, что сделала, чтобы спасти свой народ, и ненавидела то, как это скручивало и разрывало ее. Она ненавидела то неузнаваемое подобие человеческого существа, в которое превратили ее решения, и ненавидела то, что винила себя. Но что она ненавидела больше всего, так это то, что на самом деле она не ненавидела Лексу. Ни капельки. _____________________________________ — Ты знаешь, что я сделала в той горе? — спросила Кларк. Ее голубые глаза высохли, но все еще слезились. Она сидела, прислонившись к тому же дереву, к которому прижимала Лексу. Эмоциональная война, бушевавшая внутри нее, утихла, оставив ее полностью истощенной. У нее кружилась голова, и она очень хорошо ощущала пульсацию за глазами и постоянную боль в пустом желудке, хотя, увидев Лексу, она потеряла всякий аппетит из-за той волны чувств, которую вызывала в ней девушка. Командующая сидела рядом с ней, подтянув к груди колени, достаточно близко, чтобы чувствовать тепло, исходящее от тела блондинки в прохладном осеннем воздухе, но при этом его не касаться. В тот момент Лекса выглядела такой невинной, такой безобидной, а ее бесстрастные черты лица, такими мягкими. — Да, — прошептала она. Этого простого слова и печали, вспыхнувшей в лесных зеленых глазах, было достаточно, чтобы эмоции Кларк вновь сорвались с обрыва. Печальная слеза скатилась по ее покрытым красными пятнами щекам, когда она выдохнула: — Я убила всех этих людей. Всех и каждого. — признание тяжело повисло в воздухе, как будто сами слова несли с собой запах смерти. — Да, — снова сказала Лекса, инстинктивно протягивая руку, чтобы смахнуть слезу со щеки Кларк, но блондинка быстро отстранилась от прикосновения, и Лекса позволила своей руке медленно опуститься обратно. Она отодвинулась от другой девушки, увеличивая расстояние между ними, словно эта близость не могла причинить ничего, кроме боли им обеим. Они долго сидели в тишине, не в силах пошевелиться, позволяя лесу затихнуть вокруг них, когда солнце начало свой низкий путь по небу. Кларк видела, что Лекса хотела заговорить, хотела объяснить, но не пыталась. Вместо этого Командующая ждала, давая Кларк время взять под контроль свои дикие чувства. Лекса была для Кларк многим: врагом, союзником, наставницей, иногда другом и почти возлюбленной, но всегда, неизменно терпеливой. Кларк забыла, каково это — быть к Лексе так близко, чувствовать исходящие от нее спокойствие, силу и контроль, который она излучала в любой ситуации. Лекса была подобна солнцу, приносящему в мир свет и жизнь, но уходя, оставляющему тьму; спокойная и бесстрастная, но такая яркая, такая далекая, но достаточно близкая, чтобы чувствовать. Лекса была бесконечной, и даже когда ее не было рядом, подобно тому, как солнце исчезает в ночи, все по-прежнему вращалось вокруг нее. Когда Кларк, наконец, снова обрела способность говорить, груз вопросов без ответа, тяжело лег на ее плечи. — Почему? — спросила блондинка. — Почему ты ушла? Это был единственный вопрос, не зная ответ на который, она не могла продолжать жить. Единственный вопрос, который терзал ее сердце с того момента, как Лекса повернулась спиной к залитому кровью полю боя и растворилась в ночи. Лекса помолчала еще мгновение, прежде чем ответить, подбирая слова и понимания, что она не может сказать ничего, что успокоило бы боль Кларк. Но она могла помочь ей научиться с этим жить. — Мы делаем то, что должны для нашего народа, Кларк, — ответила она, ее голос был мягким, но решительным. — А как же мой народ? — огрызнулась блондинка, прежде чем смогла сдержать свой гнев. Она не заметила этого раньше, но ее руки сами собой сжались в кулаки, костяшки побелели и задрожали, ногти до крови впились в кожу ладоней. Лекса тяжело сглотнула, стараясь унять возникший из-за гнева Кларк трепет, ее взгляд переместился на кровь, скопившуюся на руках девушки. — Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы их спасти. — Ты оставил нас умирать! — крикнула Кларк, больше не в силах контролировать бурю, бушевавшую внутри нее. Если бы у нее были силы уйти, она бы так и сделала, но от одного только крика мир вокруг нее закружился, а перед глазами замелькали белые пятна. Она знала, что получит от Командующей Коалицией только один ответ, как бы сильно она ни нуждалась в основательном, реальном, осязаемом объяснении, небыло никоакого иного ответа, кроме того, что Лекса действовала в интересах своего собственного народа. Это заставило блондинку дрожать от ярости, которая угрожала начать сочиться из ее вен, потопив в огне весь мир. Лекса не дрогнула от злости в голосе девушки, и когда она ответила, ее тон был как всегда спокоен: — Ты знаешь, сколько моих людей погибло в Горе, Кларк? — спросила Лекса, но буквально сразу, не дожидаясь ответа, продолжила, — Тысячи. Задолго до того, как твой народ ступил на землю, мой народ был утянут под нее. У меня был выбор, наконец покончить со всем этим без кровопролития. Посмотри мне в глаза и скажи, что ты не выбрала бы то же самое. Кларк почувствовала, что ее ярость утихла, а плечи поникли. Она не хотела признаваться в этом, но она не знала, приняла бы сама такое же решение, или нет. Если бы Горные Люди предложили ей сделку в обмен на жизни Землян, смогла бы она воспротивиться? — У нас был план, Лекса. Мы разбили их, — сказала блондинка, уклоняясь от ответа. Соглашаясь, Командующая коротко кивнула. — План все равно привел бы к потерям. Завязался бы бой. От рук Горного Народа погибло бы больше моих людей. Они охотились на нас сотню лет, похищали нас и превращали в монстров. Сто лет, и наконец я покончила с этим, не пожертвовав ни одним из моих людей. — Но ты отдала в жертву сорок два человека моих людей. Ты пожертвовала мной, Лекса, — прошептала Кларк, позволяя безжалостной боли, которую она испытывала, наполнить ее глаза и голос. Лекса сидела неподвижно, выражение ее лица было каменным, но в ее глазах промелькнула боль от признания. — Мой долг перед моим народом превыше всего, Кларк. Неважно, как сильно мне временами хочется, чтобы это было не так, — отводя взгляд, призналась девушка. В ее позе было что-то такое, совсем не похожее на Командующую, которую знала Кларк; она была напугана. Впервые Кларк смогла увидеть войну, которую внутри себя вела Лекса, войну, которую она вела между чувствами и долгом, между тем, чтобы делать то, что правильно и лучше всего для нее, между тем, чтобы жить и жить для своего народа. Лекса была Командующей, беря на себя ответственность за каждую жизнь, кроме своей собственной, она принадлежала каждому человеку, кроме себя самой. Она выживала и обеспечивала выживание своего народа, но жила ли она когда-нибудь по-настоящему? Знала ли она вообще, что это такое? Кларк почувствовала, как гнев снова отступил, сменившись чувством безнадежности. — Ты могла бы остаться, — прошептала блондинка. Их взгляды встретились так же, как луна венчает деревья на горизонте перед рассветом; медленно, мягко, безмолвно, — Ты могла бы отослать свои армии прочь и остаться со мной. — Моя жизнь мне не принадлежит, Кларк, — ответила Лекса. Кларк слышала в ее голосе тоску и подумала, что, возможно, девушка хотела бы, чтобы все было иначе. — Я не имею права рисковать глубокой ночью, в то время как мои люди нуждаются во мне на рассвете каждого дня. — Ты была нужна мне! — выкрикнула Кларк, прежде чем смогла себя остановить. Ее голос захлебнулся всхлипом, и по лицу снова потекли слезы. — Ты была нужна мне, а тебя не было рядом. — Я знаю, — прошептала Лекса, позволяя их взглядам встретиться. Она не пыталась оправдать свои действия, просто принимая их. Кларк покачала головой, поднося тыльную сторону ладони к глазам, чтобы вытереть их. — Если бы ты была там, тогда, возможно… — Я знаю, — снова сказала Лекса, не позволяя Кларк мучить себя мыслью, что, возможно, все могло быть по-другому. Не было никакого смысла жить по принципу «что было бы, если». Она знала это лучше, чем кто-либо другой. Они снова замолчали, позволяя миру медленно и бесконечно вращаться вокруг них. Мягко шелестел ветер, срывая с деревьев коричневые и красные листья, и позволяя им медленно опускаться на землю. Где-то снова и снова кричала птица, словно отсчитывая пролетающие секунды тишины. Вдалеке грохотал шторм, но он был достаточно далеко, чтобы закрыть пробивающееся сквозь просветы в деревьях солнце, хотя, когда ветерок менялся, он приносил запах дождя. Кларк прислонилась спиной к дереву, ее желудок перевернулся, снова напоминая ей, что она не ела несколько дней. Она смотрела на Лексу, пока все невысказанные слова висели между ними, вбивая клин, который она не могла не захотеть убрать. После всего, что произошло, она могла заставить себя понять, но не простить. Пока нет. Она была сломлена, тяжесть принятых решений тянула ее вниз, как якорь, привязанный к лодыжкам, и она едва могла удерживать голову над водой. Она тонула, дрейфовала без направления и смысла, и все, чего она хотела, это найти дорогу назад. Снова стать тем человеком, которым она была до того, как нажала на этот рычаг. Но после всего, что она сделала, заслужила ли она это? Словно прочитав ее мысли, Лекса нарушила тишину: — Мы живем со своими решениями, чтобы этого не приходилось делать нашим людям, Кларк, — сказала она, поддавшись вперед и проведя кончиками пальцев по тыльной стороне руки Кларк, достаточно мягко, чтобы дать девушке понять, что она была рядом. На мгновение Кларк подумала о том, чтобы отстраниться, но вместо этого, под мягкими прикосновениями Лексы, она сама становилась мягче. — Что мы делаем, когда наши решения становятся невыносимыми? — спросила она, беря руку Лексы в свою и желая, чтобы девушка почувствовала в этой хватке все ее отчаяние. — Мы терпим, какими бы тяжёлыми они ни были, — сжав ее руку, ответила Лекса, как будто ответ был наипростейшей из истин. Кларк выдержала пристальный взгляд Лексы, заглядывая глубоко в зеленые глаза, которые хранили мудрость, берущую начало далеко за пределами ее лет; глаза, которые видели вещи, свидетелями которых не должен был быть ни один человек; глаза, в которых было так много жизни, но которые видели так много смерти. В этот момент сердце Кларк снова разбилось, но не из-за потерянных жизней, или того, что она натворила, а из-за сидевшей перед ней девушки. Девушки, у которой весь мир был в руках, но для которой свобода всегда была недосягаема. — Я бы нажала на этот рычаг ради тебя, Кларк, — нарушая воцарившуюся между ними тишину, прошептала Лекса с такой мягкостью, которую Кларк слышала раньше лишь один раз.«Не всем… Не тебе…» Кларк почувствовала, как последняя капля сдерживаемого ею негодования, вместе со слезами вырвалась наружу. Девушка, которая так много отдала ради своего народа, которая держала на своих плечах всю тяжесть цивилизации, которая несла больше ответственности, чем Кларк могла себе представить, понесла бы бремя Кларк просто чтобы ей не пришлось этого делать. Она бы нажала на этот рычаг. Кларк наблюдала, как Лекса судорожно вздохнула, а зеленые глаза наполнились слезами, когда она впервые попыталась встретиться взглядом с Кларк. — Я знаю, — прошептала блондинка, поднимая руку к лицу Лексы, и нежно ловя падающую слезу на ее мягкой щеке, наблюдая, как под ее прикосновением, рушится само воплощение силы. _____________________________________ Затерявшись в море бурных эмоций, они не заметили, что день потемнел, когда солнце скрылось за густыми облаками, окутав лес унылым серым оттенком. Воздух стал холодным, и теперь ветер кусал их за щеки, окрашивая их в розовый от приливающей крови цвет, пока их тела пытались согреться. Опытные руки Лексы двигались над кучкой собранного ею трута, разжигая пламя, а затем вдыхая в него жизнь, пока перед ними не заплясал огонь. Кларк пристально наблюдала, пораженная тем, как легко Командующая умела выживать, но в глубине души она знала, что в этом не было ничего легкого. Выживание в этом мире было борьбой с того момента, как их десантный корабль коснулся земли, и это была битва, которая требовала безжалостных жертв. Кларк знала, что Лекса поняла этот урок лучше, чем кто-либо, даже лучше, чем она сама. И вот она здесь, живая и выживающая, немного помятая, но, тем не менее, невероятно красивая. Лекса дала Кларк надежду, и это то, в чем блондинка сейчас нуждалась больше всего на свете. Как бы сильно Кларк ни хотела возненавидеть девушку и прогнать прочь, обратно в Полис, к её народу, она знала, что Лекса была единственным человеком, который мог понять боль, которую она испытывала. Лекса была единственным человеком, который принес равные с ней жертвы, понес равные потери и разделял с ней с такую же зияющую дыру в своем сердце. Одна эта мысль успокаивала. Звук приближающихся шагов заставил Лексу мгновенно вскочить на ноги, обнажить меч и занять оборонительную позицию, закрывая собой Кларк, словно готовая напасть на любого, кто ей угрожал. Было удивительно видеть, как за секунду, из спокойной девушки, она превратилась в свирепого воина, и Кларк не могла избавиться от ощущения растекающегося по телу тепла. Кусты перед ними зашуршали, и она вздохнула с облегчением, когда на поляну вышла Индра. Лекса расслабилась, убирая меч в ножны за спиной. В руке Индра несла вялого кролика, уже освежеванного и выпотрошенного, готового к обжариванию на крошечном танцующем огне. — Я принесла еду, — сказала женщина, обращаясь к Лексе. — Небесной Девчонке нужно поесть. –Mochof, Indra, — ответила Лекса; Кларк достаточно понимала тригедасленг, чтобы понять, что она благодарит генерала. Когда ее люди были рядом, Командующая держала себя по-другому. Она выпрямилась и позволила исчезнуть из своего голоса всей мягкости, которую приберегла для Кларк. Она высоко держала голову, линия подбородка была напряжена, а плечи расправлены, словно она бросала вызов. Это выглядело так, как если бы она существовала как два разных человека; Командующая Двенадцати Кланов и Лидер Землян, и Лекса, девушка, которая дрожала под прикосновениями Кларк, дыша надеждой в губы блондинки, когда они целовались. Кларк задавалась вопросом, как, должно быть, тяжело было жить и тем, и другим. –Ai na kamp raun ona tri, — ответила Индра, переводя взгляд с Лексы на Кларк, как будто не одобряя саму их близость друг к другу. Лекса кивнула один раз, и Индра снова скрылась за линией деревьев. Кларк наблюдала, как женщина исчезла в темноте, прежде чем повернуться к Лексе. — В чем ее проблема? — спросила блондинка. Лекса опустилась на колени и принялась насаживать кролика на шампур, прежде чем ответить. — Она не одобряет мое присутствие. — А почему ты здесь, Лекса? — спросила Кларк. Она не ожидала увидеть ее снова после Маунт Везер, но не смогла скрыть облегчения в голосе, находя утешение в присутствии брюнетки. Командующая разместила мясо над огнем, и когда оно начало шипеть над языками пламени, Кларк почувствовала, как у нее потекли слюнки. От длительного голода в животе заурчало. Каждые несколько секунд немного аппетитного сока капало в огонь, от чего он вспыхивал и потрескивал. — Потому что ты в опасности, Кларк, — ответила Лекса резким тоном, как будто признание причиняло ей боль. Она села рядом с девушкой, прислонившись к стволу дерева, и их плечи слегка коснулись друг друга. — Ледяной Народ? — спросила блондинка, хотя уже знала ответ, и кивок Лексы лишь подтвердил это. — Ты знаешь, чего они от меня хотят? Командующая снова кивнула, глядя на языки пламени прямо перед собой. — То, что ты сделала на Горе Везер, выставило меня слабой, — начала она, хотя в ее тоне не было обвинения. — Азгеда осмелели в своем неповиновении, и мое слово больше не может защитить тебя. Они называют тебя Ванхеда, Командующая Смертью. Их королева верит, что, убив тебя, она заберет всю власть, которой ты обладаешь, — объяснила Лекса, ее голос превратился в тихое рычание, словно она хотела изничтожить всю Ледяную Нацию только из-за одной угрозы. Кларк почувствовала, как по спине пробежал холодок, и она закашлялась, чтобы проглотить поднимающуюся к горлу желчь. — Я лишь сделала то, что должна была, чтобы спасти свой народ, — запротестовала блондинка. — Я никогда не хотела ничего этого. — Нам часто дают роли, которых мы не хотим, Кларк, — не отводя от огня взгляда, сказала Лекса. — В твоих действиях Королева Ниа увидела способ подорвать мой авторитет. Она хочет меня свергнуть, хотя признать это открыто, было бы изменой. — Королева Ниа? Это она убила Костию? — спросила блондинка, желая ударить себя, как только эти слова сорвались с языка. Кларк наблюдала, как при упоминании имени Костии, Лекса заметно вздрогнула, как будто даже мысль об этом, ножом вонзалась ей в сердце, причиняя настоящую физическую боль. — Да, — выдохнула девушка. — И теперь она преследует меня, потому что… — Потому что верит, что, убив тебя сможет убедить лидеров других кланов, что она более достойный правитель, чем я. — Но я всего лишь один человек. — Я тоже, Кларк, — ответила Лекса. — Один человек может возвысить целую нацию, и один человек может поставить целую нацию на колени. Слова Командующей звучали правдиво, Кларк и сама была свидетелем того, насколько могущественным может быть один человек. Она в одиночку убила триста человек. Она покачала головой, отчаянно стараясь поверить в то, что говорила ей Лекса. — Но ты хорошая Командующая. Ты отдала все ради своего народа. Лекса переместилась, чтобы иметь возможность смотреть прямо на Кларк, их колени оставались в постоянном контакте, словно так они черпали друг от друга силу. — Я вступила в союз со Скайкру после того, как ты сожгла триста моих воинов, я позволила сбросить бомбу на целую деревню, и я оставила тебя в Горе, сражаться вместо нас. Во, что видит Ниа. Это те решения, которыми она хочет воспользоваться. — Значит, ты проделала весь этот путь, чтобы предупредить меня? — спросила Кларк, сомневаясь, что Командующая Двенадцати Кланов оказалась в лесу просто так. Лекса перевернула кролика, чтобы он мог равномерно прожариться с другой стороны, запах непреодолимо доносился до носа Кларк. — Я проделала весь этот путь, чтобы защитить тебя от последствий моих ошибок. Кларк тихо вздохнула, когда против ее воли в животе запорхали бабочки. — Я вернусь в лагерь Джаха, — предложила блондинка. — Они защитят меня. Командующая неодобрительно покачала головой. — Ледяной Народ превосходит Скайкру в десять раз, они перебьют всех, если Ниа доберется до вас. — Тогда я пойду дальше. — Она уже нашла тебя однажды, Кларк. Она найдет тебя снова. — немедленно отвергла эту идею Лекса. Кларк почувствовала, как ее захлестывает волна паники, и она не могла сказать, должна ли она испытывать облегчение или ужас. Облегчение от того, что у нее хватало воли жить, или испытывать страх от того, что целая нация воинов охотилась на нее, как на ценного оленя. Двумя днями ранее она бы сдалась и позволила Ние убить ее, как сдалась, когда ее поймал воин Азгеды, но встреча с Лексой снова придала ей сил. Это возобновило какую-то борьбу внутри нее, принося надежду, а там, где была надежда, была и жизнь. — Что мне делать, Лекса? — спросила Кларк, услышав страх в собственном голосе. Лекса на мгновение задержала взгляд на блондинке, стиснув челюсти, как будто тщательно обдумывая свои следующие слова. — Пойдем со мной в Полис, — ответила она, положив руку на колено девушки, но осознав, что сделала, быстро отдернула ладонь, — Там я смогу защитить тебя. Ниа не посмеет нарушить мои приказы в моем собственном городе. От внезапного приглашения Кларк шокировано моргнула; при мысли о том, что она снова отдаст свою жизнь в руки Лексы, снова будет доверять ей, девушку охватила тревога.«Полис изменит твое мнение о нас…» — Лекса, я… — Тебе не нужно решать прямо сейчас, Кларк, — перебила ее Лекса. — Просто подумай об этом. Кларк внимательно смотрела на нее, ища в зеленых глазах эмоции, которые Лекса скрывала. — Хорошо, — прошептала она. Лекса кивнула, принимая тот факт, что Кларк нужно время. — Ешь, Кларк, — сказала брюнетка, протягивая девушке приготовленного кролика. — Ты выглядишь ужасно. Кларк игриво подтолкнула девушку локтем, забирая угощение, ни секунды не колеблясь, прежде чем откусить от дымящейся мякоти. Рот заполнил аппетитный вкус жареного мяса, и она подумала, что никогда в жизни не пробовала ничего более восхитительного. Она ела медленно, щадя свое распухшее горло, которое больно сводило, каждый раз, когда она сглатывала. Лекса самодовольно наблюдала за ней, пока блондинка поглощала жаркое, наполняя желудок впервые с момента атаки на Маунт Везер. Закончив, Кларк ощутила нахлынувшую усталость, и свернувшись калачиком у огня, изо всех сил старалась держать глаза открытыми. — Спи, Кларк, — прошептала Лекса. — Сегодня вечером я буду присматривать за тобой.