"Тёмный феникс"

      Феникс стоял прислонившись к углу дома в стороне от главного здания поместья Мо. Сложив руки на груди, он крутил меж пальцев Чэньцин, наблюдая за толпой, собравшейся у входа в зал встреч.       «Господин Вэй, — подал голос Смерть, — Ваша флейта слишком узнаваема, стоит замаскировать ее.»       Могуй посмотрел на инструмент и согласно хмыкнул. Темная энергия окутала Чэньцин, а когда рассеялась, цвет её изменился на натуральный зеленый, молодого бамбука. Исчезла резьба, следы маленьких зубов, появилась надпись: «Не играй на цитре перед волами» и резьба изображающая заросли бамбука. Результат Усяню понравился, и он вернулся к наблюдению.       — Айя, толку наблюдать, надо идти туда и разобраться со всеми, — он оттолкнулся от стены и направился к толпе.       «Не забывайте, вы Мо Сюаньюй, не Вэй Усянь…» — опять Смерть.       — И? — могуй раздраженно подкинул флейту. Она пару раз крутанулась в воздухе, прежде чем он поймал ее и снова завертел пальцами.       «Господин Мо не имеет больших сил и не может творить заклинания, и уж тем более он не может метать шары магмы Медной печи.»       — С какой стати я должен быть осторожен? Чтобы тщедушное тельце этого безумца не развалилось? — Усянь стукнул себя по груди и тут же, цокнув языком, скорчился от боли, — Тц, какой же он немощный… Лучше для него будет просто сдохнуть и переродиться. Дай Будда, получит нормальное тело.       «Не забывайте, что родственники господина Мо не единственная цель. Пока не устраните всех, стоит скрывать свою сущность.»       — А что будет если я этого не сделаю? Мир заклинателей соберется меня уничтожить? Ха-ха-ха, — хохот, которым разразился Феникс, отдавал безумием. Впрочем, длилось это пару мгновений, могуй взял себя в руки и мрачно резюмировал, — Кажется, это мы уже проходили.       «Мгм… Я бы советовал вести себя тихо…»       — Советует он… Не хочешь подыхать со мной? Кому, как не вам всем, знать, как сильно я жажду стереть с лица Поднебесной всех и вся? — Усянь ощерился, к концу фразы переходя на рычание.       «Мы знаем» — раздался одновременно гул тысячи голосов, создавая вибрацию в теле.       Странным образом это успокоило Усяня и он уже в нормальном состоянии добрался до входа в главное здание. Толпа, завидев его без обычного окраса, удивленно расступилась, пропуская вперед. Судя по лицам людей, они ожидали занимательного представления. Оказавшись внутри могуй осмотрелся. Во главе сидела женщина лет сорока пяти, одетая в ханьфу из дорогой ткани, рядом, по правую руку, сидел мужчина, судя по всему — муж. Чуть ниже молодой человек семнадцати-восемнадцати лет, тучный и узколобый.       «Пфф, судя по его лицу — это он сумасшедший, — усмехнулся могуй про себя, осмотрев двоюродного брата Мо Сюаньюя. Остановив взгляд на женщине, резюмировал, — Так вот куда ушли денежки главы Цзинь»       Вдоль прохода расположились молодые адепты какого-то ордена заклинателей. Усянь понял это по светлой энергии, что окружала их тела. Прислонившись к одной из колонн у входа, он принялся их рассматривать. В белых (траурных как назвал их про себя Феникс) одеждах, с лобными лентами белого же цвета; у кого-то они были украшены вышитыми голубыми облаками, у остальных оставались чисто белыми. От каньцзяня исходило сияние энергии, могуй присмотрелся.       «Защитные заклинания вышитые по всему периметру одежд», — прокомментировал Смерть.       — Без тебя вижу, — огрызнулся Усянь, себе под нос.       «Не стоит тратить силу на такие пустяки. Вы забыли, это вредит телу», — помощник совершенно не обиделся на выпад могуя. Кажется, за все время своего существования, он забыл о подобных эмоциях за ненадобностью и бесполезностью.       — Что ты здесь забыл, сумасшедший?! — вопль отвлек на себя внимание Усяня. Обернувшись на него, он увидел вскочившего на ноги молодого господина Мо.       — Соскучился я, — ухмыльнулся могуй.       — Где твой знаменитый раскрас?       — Мне больше интересно, где мои вещи? — Феникс ткнул в сторону молодого человека флейтой.       — А это что у тебя? — кузен Сюаньюя в мгновение ока подлетел к, как ему казалось, своему родственнику и попытался схватить инструмент.       — Рученки убрал, — Усянь поднял руку с Чэньцин, прежде чем ее перехватил хозяйский сын, а затем ударил ею того по лбу, — Она стоит дороже всей вашей деревни вместе с вами. Не, вы видели? Он пытался украсть мою вещь, — могуй обернулся к толпе зевак, — Итак все вынес из лачуги, куда меня выкинули из дома, где я вынужден жить с ослами. Единственная вещь оставшаяся мне от матушки, — Усянь шмыгнул носом, утирая несуществующую слезу с глаза.       — С какой стати тебе жить в хозяйском доме? — упер руки в бока кузен Мо.       — С той, что я твой брат, грабитель, — могуй снова ткнул в него флейтой, не переставая шмыгать носом, — Слышали, да? — обращался он к толпе и гостям заклинателям, — Родную кровь из дома выгнали, негодяи… И какие они после этого родственники, а?       — Ах ты!.. — молодой человек рванул было в сторону Сюаньюя, но был остановлен окриком матери.       — Мо Цзыюань! Сядь! — тетка хозяина тела рукой указала на место, где до этого сидел сын, лицо ее при том выражало злость и решимость.       — Вот-вот, послушай свою матушку, хех, — съехидничал Усянь.       Впрочем, на Цзыюаня слова матери не возымели никакого действа, и он таки бросился на своего кузена с кулаками. Феникс уже было приготовился его атаковать, но молния светлой ци, пронесшаяся мимо него, ударила задиру по ногам, и он рухнул в ноги Усяню. Могуй обратил свой взор в сторону, откуда прилетел сгусток энергии, и успел заметить сползающую под стол правую руку одного из адептов клана заклинателей. Подняв взгляд, он заметил легкую улыбку на губах помощника. Встретившись глазами с юношей — на вид тому было около шестнадцати — Усянь приподнял уголок губ в усмешке. Его визави пристыженно опустил глаза, при этом улыбка с его лица никуда не исчезла.       — Видели-видели?! — могуй крутился вокруг Цзыюаня, показывая на него пальцем, — Он хотел напасть на меня… Бедный я… Бедная моя матушка… Сначала ее довели до могилы, а теперь за меня принялись…       Усянь, закрыв лицо руками, издавал звуки рыдания, а сам между пальцев наблюдал за реакцией присутствующих. Кузен поднялся на ноги и, потеряв дар речи, тыкал в него пальцем, открывая и закрывая рот, словно выброшенная на берег рыба. Тетка Мо Сюаньюя переменилась в лице, его и без того бледный вид приобрел сероватый оттенок. Ошарашенными глазами она смотрела на своего, якобы, племянника и, казалось, вот-вот разразится гневной речью.       — Да как ты смеешь?! — опередил ее супруг, вскакивая со своего места.       — Сядь, — прошипела громко женщина.       Она бросала взволнованные взгляды на заклинателей. Те, в свою очередь, во всю делали вид, что им нет дела до творящегося в зале. Только один юноша, сидевший рядом с тем, кто помог могую, хитро посматривал по сторонам, прикрывшись чашкой с чаем. В конце-концов госпоже Мо удалось урезонить своего сына, и тот, вернувшись на место, зло зыркал в сторону кузена. Женщина вперила в племянника взгляд явно говорящий, что ему нечего больше тут делать, и он достаточно опозорил ее и все семейство Мо. Усянь ухмыльнулся, показал ей язык и, размахивая руками, убежал прочь, полностью поддерживая репутацию безумца хозяина тела.       Далеко он, впрочем, не ушел. Обогнув здание, он остановился у окна, находящегося за спиной хозяев, откинулся на стену и, сложив руки на груди, принялся подслушивать. Оказывается, заклинатели появились в деревне неспроста — с недавнего времени ее начали беспокоить всякие твари и нечисть. Глава деревни, госпожа Мо, вынуждена была пригласить специалистов в этом деле.       Женщина некоторое время просила прощения за поведение своего сумасшедшего племянника. Не преминув похвастаться тем фактом, что он сын главы клана заклинателей и даже проходил там обучение, но, к несчастью, потерял разум и был отправлен домой. Так же она посетовала, что тем самым он лишил своего брата и ее сына, Мо Цзыюаня, шанса тоже стать заклинателем, покрыв их имя позором. Гости вежливо выслушали все ее словоизлияния, не проронив ни слова, пока она наконец-то не перешла к сути дела и не объяснила, что от них требуется.       Слово взял тот самый юноша-защитник (это Усянь увидел, подсмотрев в зазор между ставнями). Он велел не выходить всем обитателям поместья Мо вечером и тем более ночью наружу без крайней необходимости. И тем более не ходить в его западную часть, где они планировали устроить западню, так как жилых строений там не имелось.       Слушать дальше могуй не видел смысла, а потому направился обратно в лачугу, служившую домом Сюаньюю. В отличие от его собственного тела, дарованному требовался отдых и, судя по тому, как оно гудело, хозяин использовал его на износ последние дни. А потому, без всяких приготовлений, Усянь рухнул на гору сена и в мгновение ока погрузился в сон.       Проснулся Феникс от внутреннего толчка. Сев, он начал тереть заспанные глаза, попутно кряхтя и бормоча проклятия в адрес Мо Сюаньюя и его слабого тела. Встав на ноги, он пообещал сам себе заняться развитием этого «недоразумения» (так он называл недостойный его положения могуя организм): как физически, так и со стороны заклинательства. Ядро развито было, но настолько слабо — можно было сказать, что его не было вовсе.       Потягиваясь, вращая торсом из стороны в сторону, разминая мышцы, могуй вышел на улицу и направился к знакомой кадке с водой. Умывшись, он почувствовал голод и, тяжело вздохнув, отправился в сторону, где утром заприметил кухню. По-крайней мере оттуда пахло едой. Чутье его не подвело, это и правда оказалась кухня. Наудачу там никого не было (и правда, чтобы тут делать поварам ночью?), и он смог спокойно обшарить все ящики и шкафчики.       В результате осмотра Феникс стал обладателем пиалы еще теплого риса, жаренного корня лотоса, ломтиков мяса, приготовленных на пару, и большой бутылки вина. Которое оказалось на удивление вкусным, что привело Усяня в дикий восторг. С давно позабытым удовольствием он поедал пищу, чувствуя, как наполняется живот, удивленный качеством еды. Судя по всему бедолага Мо Сюаньюй не ел ничего кроме риса, да, дай Будда, бульона к нему.       Закончив ужинать, захватив остатки вина, могуй направился в сторону, откуда ощущал неприятное движение еще с момента пробуждения. Оно не было навязчивым и, в принципе, ему не мешало, но сейчас он сытый, захмелевший и готовый к подвигам. Почему бы не выяснить, кто или что смеет его беспокоить?       В благодушном расположении духа он добрался до западной части поместья. На земле вдоль тропинки, по которой надо пройти к хозяйственным строениям от жилых помещений, выстроился частокол из черных треугольных флагов с нанесенными на них белыми знаками. Подняв голову, Усянь увидел на крыше выстроившихся в ряд заклинателей с мечами наготове.       Могуй, скрытый тенью крыши, подошел к одному из флагов и принялся его разглядывать. Довольно хмыкнул, поняв, что они выполнены не идеально, но очень добротно: все иероглифы на своем месте и написаны правильно. В памяти всплыло воспоминание с чертежом, на котором был выполнен проект данного артефакта. Изумленно Усянь цокнул языком, понимая, что это его собственное изобретение — кому, как не создателю, знать, качественно ли выполнено его детище. Так же вспомнилось и название — Флаг призывающий нечисть.       — Ха-ха-ха, — еле слышно хохотнул могуй. Подняв голову, он моментально нашел «спасителя», — Вот ты и поймал нечисть, ха-ха-ха…       Отхлебнув из кувшина, он собрался было уйти прочь, как взгляд зацепился за пустой шест — один из флагов исчез.       — И какой же идиот его украл? Знаю-знаю, — рукой с зажатым в ней горлышком бутылки Усянь дотронулся до переносицы и устало продолжил, — Тут только один такой идиот, — но тут же расслабился и опрокинул в себя очередную порцию вина, — Так ему и надо, вору.       Повернувшись в сторону кухни, Феникс решил вернуться туда и найти там еще вина. А чтобы вышло быстрее, решил срезать путь и направился к месту через сад. Ощущение сильного присутствия темной энергии заставило его развернуться к деревьям. Темное облако кружило над кустами. Подойдя ближе и раздвинув ветки, могуй сначала увидел ноги, а поднявшись выше, разглядел и все тело.       Мо Цзыюань изменился до неузнаваемости, превратившись в иссохший скелет обтянутый посеревшей кожей. Он и при жизни-то не являл собой хоть какой-то привлекательности, сейчас же стал и вовсе безобразен. Усянь брезгливо скривился и пнул его ногу.       — Будешь знать, как чужие вещи воровать, — злорадно фыркнул он и развернулся, чтобы уйти.       На него смотрели огромные от ужаса глаза мужчины, одетого как все слуги поместья Мо. Феникс вспомнил мужчину, точнее вспомнило тело: Тун — слуга молодого хозяина, что сейчас лежал мертвым в кустах. Раздосадованно цокнув языком, он пытаясь изобразить улыбку, протянул нечаянному свидетелю бутылку.       — Выпьешь за упокой души молодого хозяина?       С громким воплем ужаса а-Тун убежал прочь, поднимая на уши всех живых и, кажется, неживых тоже.