"Тёмный феникс"

      Три года Вэй Усянь спокойно прожил на острове Черновода. Все дни он проводил праздно пьянствуя и объедаясь за компанию с хозяином. Иногда они делили вместе ложе. Последнее время это стало происходить все чаще и стало обыденностью, которая тоже набила оскомину.       Все чаще Феникс пропадал на Луанцзан, предаваясь печали. Иногда он развлекался пугая незванных гостей. Они мнили себя последователями старейшины Илин, сами же при этом убегали прочь, стоило Усяню подать голос из пещеры, приветствуя людей. Так бежали, что пятки сверкали.       И это тоже скоро надоело.

***

      В тот день Усянь затеял уборку на площадке перед пещерой Фумо. Под уборкой он подразумевал сожжение сухих деревьев в округе. А чтобы сие действо не было скучным, он заодно тренировался в меткости, бросая шары с магмой, стараясь сбить какую-нибудь определенную ветку.       Внезапно он почувствовал, что его словно куда-то тянут, ухватившись за рукав ханьфу. Только вот это был не рукав, а край его души. Если, конечно, у нее был край. Сперва он не придал этому значения, но вскоре потягивание стало навязчивым и раздражающим. Спокойствие покинуло Феникса моментально и он отправил в дерево огромный огненный шар, который спалил и его и несколько близстоящих.       — Надеюсь, это поинтереснее, чем уборка, — проворчал могуй, отдаваясь силе притяжения.       Очень скоро он оказался в ветхой лачуге. За стеной истошно орал осел и Феникс запустил шар, пробивший дыру в досках с обожженными краями. Животное заорало сильнее — на этот раз от боли. Гонимый ею, он выбил дверь, судя по грохоту, и выбежал наружу.       — Ты Вэй Усянь? — могуй опустил голову и обнаружил у своих ног сидящего на коленях молодого человека.       О том, что он молодой судить можно было только по его голосу, так как его лицо было скрыто за всклокоченными волосами. Только огромные карие глаза зачарованно смотрели на стоящее перед ними существо. Присмотревшись, Усянь заметил внутри них огонь безумия и криво усмехнулся этому факту. Почему-то мысль сотрудничества с безумцем невероятно воодушевила его, он почувствовал свою близость к этому состоянию. Ведь нормальным его точно нельзя назвать, особенно когда его накрывало.       — Ну, допустим, — могуй нагнулся к сумасшедшему, флейтой приподнял его голову за подбородок.       — Чэньцин, — благоговейно прошептал молодой человек, протянув к ней руки. Недавнее недоверие сменилось уверенностью, стоило увидеть черный артефакт.       — Ручонки убрал, — ухмыльнулся могуй, а хозяин лачуги одернул руки.       Усянь взмахнул рукой, и сгусток темной ци сдул волосы с лица человека, посмевшего призвать его душу. А судя по нарисованному кровью массиву, это не простой призыв, а самый настоящий ритуал Подношения тела. Вот только он вроде как живой, даром что мертвый. Могуй усмехнулся сам себе над этой мыслью. Тем не менее душа его все еще находилась не на Небесах, а потому и почувствовала притяжение. Лицо безумца покрывал макияж висельника: белого цвета с красными кругами на глазах, при этом круги были несимметричными, и это выглядело гротескно.       — И чего ты хотел добиться этим ритуалом? Ты хоть понимаешь, чем это тебе грозит? — Усянь ткнул флейтой в лоб безумца и тот упал на спину. Огромными сумасшедшими глазами, не отрываясь, он следил за рукой, держащей Чэньцин. Заметив это могуй раздраженно цокнул языком.       — Хочу, чтобы ты отомстил за меня. Убей. Убей их всех! — хозяин лачуги кричал во все свое сумасшедшее горло с нотками истерики, валяясь на грязном полу, раскинув руки.       — Хорош голосить, — Усянь пнул его по ногам, — Еще не хватало, чтобы сюда набежали зрители.       — Пусть… Тут ты их всех и убьешь, — безумец зловеще захохотал, а могуй презрительно скривился.       — Не выйдет, парниша, ритуал не удался, — брезгливо оглядываясь, сообщил Феникс.       Только сейчас он заметил раны на руках сумасшедшего, все еще сочившиеся кровью. Судя по кровавым лужицам на полу и нарисованному ею массивом, молодой человек потерял уже много живой жидкости и продолжает терять. Сложив руки на груди, качая рукой с флейтой, могуй погрузился в размышления. Желание помочь бедняге заняло все его мысли.       «Вы хотите ему помочь… вернуть ему разум?» — раздался в голове Усяня голос.       Голос был мягкий и обволакивающий, могуй безошибочно определил, что это говорил Смерть.       «Почему-то да, что-то во мне желает этого», — протянул Усянь, так и не поняв какая именно часть его способна на такие желания.       «Вероятно, это человеческая часть говорит в вас», — это уже говорил Болезнь.       Разговор между помощниками ставшими его частью, показался Усяню довольно забавным. С одной стороны, они вроде как слышаться в голове, но их голос резонирует по всему телу, создавая, на удивление, приятную вибрацию в меридианах. Это ощущалось как щекотка, и она успокаивала. Помимо этого, могуй чувствовал волнение своих помощников и нетерпение — они тоже хотели действий. И судя по всему, они были не прочь помочь осуществиться желанию, призвавшего ритуалом душу Усяня, безумца.       «Что ж, кажется, меня ждет веселье… и вас тоже, уважаемые.»       Усянь положил правую руку на голову молодого человека и поток темной энергии рванул через нее внутрь изможденного тела, залечивая порезы и наполняя жилы новой кровью. А затем Болезнь и Смерть занялись разумом, собирая его по кусочкам, скрепляя ци, словно клеем. И скоро на могуя уже смотрели совершенно нормальные большие карие глаза. С удивлением, радостью и надеждой.       — Ну, как тебя зовут, храбрец?       — Мо Сюаньюй, — молодой человек с удивлением рассматривал свою одежду и нарисованный кровью массив, между этим бросая растерянный взгляд на могуя, — Кто вы?       — Сразу видно, что тебе лучше стало, — Усянь смотрел сверху вниз на все еще сидящего на коленях Сюаньюя, сложив руки на груди. Молодой человек заметил в его руке флейту, но ничего не сказал, только слабо улыбнулся. Улыбнулся и Усянь, заметив нормальную реакцию, — Имя мое ты наверняка знаешь. Я, как видишь, не умер. Точнее как… умер, но все еще жив, ха-ха…       — Вы стали гуем?       — Почти. Могуем, — страх, появившийся после признания Феникса, сменился восхищением и надеждой, — Ну что, раз уж я взялся за тебя, придется выполнить твои желания, а чтоб уж ты совсем удовлетворился — пойдешь со мной. И не смей жаловаться или плакать от страха и ужаса от моих методов. Раньше надо было думать о последствиях.       — Я, конечно, когда совершал ритуал, был не в себе, но желание отомстить никуда не исчезло. Я устал жить, как скотина бесправная. Получше было, пока я жил с отцом в ордене Ланьлин Цзинь, но после смерти батюшки мой разум начал давать сбои, и в конце-концов меня выкинули оттуда обратно к матери. Бедная, она не выдержала кончины отца, и ее душа вознеслась. А я вот остался на поругание своим родственникам, которые меня за него и не считают. Они первые на очереди, — молодой человек поднялся на ноги, его лицо приняло злое выражение, гнев настолько им завладел, что его било мелкой дрожью, а отросшие ногти впились в ладони — так сильно он сжал кулаки.       «Господин Вэй, — подал голос Смерть, — Вы хотите пойти в своем теле или займете тело юноши?»       «А есть разница?» — приятная щекотка веселила, и могуй незаметно для себя улыбнулся ей.       «Вы столько времени не давали о себе знать, и я подумал, что в ваши намерения не входит обнаружить себя.»       Усянь задумался, а хотел бы он раскрывать себя? Воспоминаний у него не было, но было стойкое ощущение, что встречаться со своими знакомцами из прошлой жизни он не хочет.       «А я могу занять его тело не убив его?»       «Конечно, — могуй не видел, но ему показалось, что в этот момент Смерть должен был улыбаться. Снисходительно, как наставник улыбается смышленому ученику, — Его душа отправится «погулять» в воздухе, а вы займете его тело.»       «Так, погоди, а мои способности? Крылья?» — Усянь поглаживал свой подбородок, в нерешительности.       «Они никуда не денутся, не беспокойтесь. Вот только пользоваться ими часто не советую — это навредит смертному человеческому телу. После каждого использования вашей силы могуя ему потребуется некоторое время на восстановление. Поэтому будьте осторожны, не стоит впадать в неистовство, как обычно.»       Смерть снова «улыбнулся», в ответ на это Усянь фыркнул и закатил глаза. Будто он мог это контролировать. Ну помрет этот паршивец и что с того? На самом деле ему это было безразлично. Та человеческая часть, что желала помочь Мо Сюаньюю, не была настолько влиятельная. В любом случае, он был готов к смерти, когда совершал ритуал, хоть и пребывал в состоянии безумия. Подперев рукой подбородок, могуй уставился на вызвавшего его человека.       — Мне придется позаимствовать твое тело, — не успев произнести это, Усянь оказался сзади и ударил молодого человека по затылку. Как только из Сюаньюя вылетела душа, могуй сделал шаг и занял тело, — Какой он слабый, гуй меня побери, — простонал он и тут же захлопнул рот ладошкой, — Что это за пищание? И он хотел мне это в дар преподнести?       «Господин Вэй, если бы вы были мертвы, как он предполагал, то были бы рады любому телу», — Старость пошел дальше своего коллеги, он усмехался.       — Я так не думаю, — огрызнулся Усянь, — Желания жить у меня и сейчас нет, но раз уж я не могу умереть, то живым жизнь попорчу… Уж не знаю, что там у меня случилось, но видимо хорошего там было мало.       Щекотка сменилась неприятным чувством тяжести и жара, подобного тому, что могуй испытал на горе, в момент, когда духи Медной печи решили служить ему. Он не помнил — они знали и отреагировали соответственно этому знанию. Гнев накрыл внезапно, в глазах заалело и он уже почти дал ему волю.       «Нельзя, господин Вэй, это не стоит того», — срезонировал в меридианах голос Смерти.       Усянь раздраженно цокнул языком и, зарычав в ответ что-то нечленораздельное, вышел из лачуги, подставляя бледное лицо первым лучам солнца. Сбоку стояла бочка для сбора дождевой воды, он подошел к ней и увидел в отражении разукрашенное лицо Сюаньюя. Скривившись, могуй принялся оттирать с него краску. А когда посмотрел в успокоившуюся воду снова, то удивился — лицо молодого человека почти не уступало его собственному в привлекательности. Более того, оно был заметно моложе и лишено мимических морщин.       Подумав, что за такое можно и промолчать о слабости самого тела, Усянь также осознал, что его можно и развить при желании. Приятно было также обнаружить сформированное золотое ядро, хоть и очень слабое. Но это давно забытое чувство, как по меридианам течет светлая ци, было приятным. И удивительным.       Как такое возможно?       «Все возможно, господин Вэй, — снова пришел на помощь Смерть, — Это чужое тело, и понятно, что ничего исчезнуть не может. Ваши меридианы это ваши меридианы, а его… вы поняли, надеюсь. И предвосхищая ваш вопрос, да, вы можете пользоваться его светлой ци, как и своей… Как той, что получили на Тунлу, так и той, что была в вас изначально. Вы довольно везучая тварь… Уж простите.»       — Что уж, тут слов из песни не выкинуть, — хмыкнул Усянь и направился в сторону стойла, где спокойно поедал сено серый осел с упряжью.